Древний Иран накануне империй (IX–VI вв. до н. э.). История Мидийского царства

1.1. Античные источники

Постепенное знакомство греческого мира со странами Древнего Востока, начавшееся в целом не позднее рубежа VII и VI вв. до н. э. (знакомство с Египтом произошло раньше), отразилось в прозаических сочинениях этого времени, авторов которых часто называют логографами. От самих этих произведений сохранились лишь незначительные фрагменты в сочинениях более позднего времени. Ионийские историки этого времени первыми начали создавать прозаические сочинения, темой которых были древнейшая история Эллады, история отдельных греческих городов и колоний. Этих историков особенно интересовали основатели и эпонимы греческих городов и государств. Источниками таких сочинений служили эпические поэмы предшествующего периода, предания и мифы, лирика, надписи, городские хроники, списки царей и генеалогии знатных родов. Но большую роль уже играли собственные наблюдения и расспросы. Считается, например, что Гекатей Милетский, подданный ахеменидского царя, путешествуя по странам Ахеменидской державы, составил географический перечень областей и народов, покоренных персами, с историко-географическим комментарием к нему. Это сочинение, написанное в конце VI в. до н. э., называлось «Обозрение (или объезд) земли». О Мидии в нем говорится следующее: «Мидия — страна, лежащая у Каспийских ворот… От Мида, сына Медеи» [Hecataeus f. 286; Stephanus Byz., s.v. Μηδια; Латышев, 1893, фрагм. 171, с. 2]. Здесь мы встречаемся с широко используемым логографами методом этимологизации, когда названия народов, городов и стран рассматриваются как производные от имен их основателей и родоначальников [Лурье, 1947, с. 107–108].

Этимология Гекатея, очевидно, была широко известна как в его время (Эсхил, ок. 525–456 до н. э.), так и во времена Пс.-Аполлодора (II в. до н. э.; I. 9, 28), Страбона (I в. до н. э. — I в. н. э.; XI. 13, 10), Валерия Проба (I в. н. э; см.: [Латышев, 1904, с. 25, ст. 126]), Трога Помпея/Юстина (I в. н. э.; XLII. 3, 6).

В основе трагедии Эсхила «Персы» лежит повествование о победе греческого флота над персами при Саламине в 480 г. до н. э. (пьеса была поставлена в 472 г.). Примечательно, что Эсхил называет персов мидийцами (ст. 236), тень Дария называет Кира третьим царем, а первым — Мида (ст. 766–768). Малоазийские греки, пережившие в VI в. до н. э. завоевание своих городов персами, называли завоевателей мидийцами, что отразилось в поэзии того времени. Так, Ибик называет Кира полководцем мидийцев [Ibycus, по. 18]. Ксенофан (начало V в.) спрашивает: «Сколько было тебе лет, когда пришел мидиец?» [Xenophanes, nо. 18]. Имелось в виду завоевание персами Сард в 546 г. [Drews, 1973, р. 7, 145, note 17]. Подобная синонимия через Геродота сохранялась и позднее. Отождествление персов и мидийцев в глазах западного мира служит важным свидетельством в пользу единства Мидийско-Персидского государства, которое не раз будет отмечено античными авторами. В другой трагедии Эсхила, «Прометей прикованный», упоминаются мидийцы, обитающие близ Кавказа (ст. 452–453), это, очевидно, может означать северные пределы Мидийского царства периода его завоеваний, что подтверждается и другими свидетельствами (см. гл. V. 6)[1].

Если знакомство греков со странами древнего Ближнего Востока можно отнести ко второй половине — концу VII в. до н. э. и особенно к VI в. до н. э., когда Малая Азия вошла в состав Ахеменидской империи, то возникновение интереса к истории этих стран относится к периоду осмысления событий греко-персидских войн V в. до н. э. И олицетворяет этот период творчество Геродота. Греки, пораженные могуществом неведомой страны, очевидно, хотели узнать о ней как можно больше. Геродот, по существу, выполнил «общественный заказ», написав свою «Историю». Его интересовала Ахеменидская держава и ее предыстория, теснейшим образом, как оказалось, связанная с Мидией, в составе которой Персия/Персида находилась до своего возвышения. Именно этот интерес отличает, в частности, сочинение Геродота от персидской истории («Persica»), которую писали его предшественники Дионисий Милетский, Харон и Гелланик (Дионисий, как и Гекатей, был современником Дария I, Харон и Гелланик — авторы V в., см.: [Drews, 1973, р. 20–25]). В сохранившихся фрагментах этих сочинений описываются события только самой греко-персидской войны. У Дионисия и Харона Мидия вообще не упомянута. А в одном из семи фрагментов, которые, согласно Ф. Якоби, приписываются Гелланику, говорится, что Персию иногда называют Арией и что часть Арии была названа Мидией в честь Медеи [Drews, 1973, р. 22]. Это положение было заимствовано Геродотом (VII. 62).

Сочинение Геродота из Галикарнасса (V в. до н. э.) сохранилось полностью, хотя оно, по мнению ученых, и не было закончено автором. С точки зрения принципов современной историографии, «История» Геродота не может быть охарактеризована точно: сочинение включает историографические, этнографические, географические и топографические наблюдения и описания, а также волшебные сказки, легенды, мифы, сплетни, анекдоты и т. д. Геродот пользовался трудами своих предшественников: Гекатея он упоминает пять раз. Имена других логографов — Дионисия из Милета, Гелланика Лесбосского, Ксанфа, Харона из Лампсака — им не упомянуты, хотя некоторые исследователи и считают, что он пользовался их трудами, убедительные доказательства чему привел Р. Дрюс [Drews, 1973, р. 23–44; Лурье, 1947, с. 110–111]. Э. А. Грантовский также привел примеры использования Геродотом письменных источников в тех случаях, когда тот говорил, что сведения получены им якобы в ходе личной беседы [Грантовский, 1998, с. 189–206]. Вместе с тем античное источниковедение установило, что основной материал для своего труда Геродот добыл во время своих путешествий, которые, по разным оценкам, длились 8–10 лет от середины 450-х до начала 440-х гг. до н. э. [Лурье, 1947, с. 142 и след.]. Что касается авторов «Persica», то нет никаких свидетельств их путешествий в поисках информации по владениям Персидской империи [Drews, 1973, р. 30]. Правда, по мнению скептиков, путешествия Геродота могли быть его литературной выдумкой [Rollinger, 2003, р. 255]. Одному из таких скептиков, английскому востоковеду А. Г. Сэйсу, разумно возразил Ф. Г. Мищенко. По его словам, если бы Геродот цитировал описания путешествий своих предшественников, то кто из них был, например, в Скифии? [Мищенко, 1888, с. XLVI]. Принято считать, что Геродот посетил Северное Причерноморье (Ольвию), был в Египте, Финикии, Сирии, путешествовал по Малой Азии и добрался до Вавилонии. Предположение, что он был и на территории самой Персии, как будто бы оставлено. Какое-то время он жил при дворе македонского царя Александра!. Умер Геродот между 430 и 424 гг. до н. э.

Считается, что Геродот не знал других языков кроме греческого и не мог обходиться без переводчиков. Поэтому он, за редким исключением, путешествовал по местам, населенным греками: это были греческие фактории или колонии. Последнее не исключает, что помимо любознательности Геродотом двигали и коммерческие интересы, что могло обеспечивать ему средства для путешествий [Лурье, 1947, с. 15, 19].

В основе резкой критики сочинения Геродота его коллегами по жанру в античную эпоху лежит, как правило, четко выраженная проафинская ориентация Геродота. Так, ожесточенной критике подверг Геродота враг Афин — Ктесий. Выпады Геродота против Беотии, возвысившейся в первой трети IV в. до н. э., вызвали отповедь Аристотеля. Источниками сочинения беотийца Плутарха «О злокозненности Геродота» были сочинения беотийских историков IV — Ш вв. до н. э. Не могла не раздражать современников и определенная объективность Геродота в изображении персов, которые со временем все отчетливее виделись исконными врагами Греции. Плутарх назвал его «филоварваром». В результате той же беспристрастности Геродот не раз задевал местный патриотизм тех или иных греческих городов-государств, изображая некоторых исторических деятелей не в том свете, в каком их хотели бы видеть потомки.

Политическая подоплека конкретно выражалась в критике методов и способов работы Геродота. Первым такую критику начал младший современник Геродота Фукидид, упрекавший Геродота, как и его литературных предшественников — логографов, в заботе не столько об истинности рассказа, сколько о приятном впечатлении для слуха. По мнению же Фукидида, нужно не сиюминутное одобрение заслуживать, но стремиться к тому, чтобы труд историка стал «достоянием навеки» [Фукидид, 1999,1. 21–22].

Последующие авторы упрекали Геродота в том же, хотя широко использовали его труд. Но уже в I в. до н. э. Дионисий Галикарнасский дает труду Геродота характеристику, которая остается точной и емкой по сию пору: «Он решился написать о делах не одного государства и не одного народа, но соединил в своем изложении многочисленные и разнообразные рассказы, европейские и азиатские». Ставя Геродота выше Фукидида, Дионисий отмечает, что изложение истории, чуждое басен, чем так гордился Фукидид, было понятно лишь ничтожной кучке людей. И со II в. н. э. подражание стилю и языку Геродота становится модой [Лурье, 1947, с. 156].

Однако в исследованиях Нового времени долго бытовало слишком критическое отношение к «баснописцу» Геродоту. Лишь во второй половине XIX в., начиная, пожалуй, с Дж. Раулинсона, успехи востоковедения позволили увидеть в нем добросовестного и порой надежного свидетеля. Впрочем, они же выявили и множество недостатков, ошибок и заблуждений. Это быстро развело исследователей в крайние позиции апологетики или гиперкритики. Так, например, А. С. Сэйс решил вопрос о достоверности рассказов Геродота не в его пользу, обвинив его в том, что он сознательно обманывает своих слушателей и читателей рассказами о путешествиях, которых он не совершал, и фактами, которые не могли иметь места [Sayce, 1883]. Переводчик Геродота на русский язык Ф. Г. Мищенко одним из первых в европейской науке выступил с критическим анализом работы Сэйса и опроверг его утверждения [Мищенко, 1888; 1888а]. Его работа отличается четкими и строго взвешенными суждениями, дающими ответы на многие вопросы, возникающие при изучении творчества Геродота. Многие его положения развивались в исследовании С. Я. Лурье [1947]. Относительно мидийской истории достоверность Геродота особенно подчеркивалась А. Делаттром [Delattre, 1883].

Новизна труда Геродота состоит в интересе к истории, быту, нравам современных ему народов и государств. Сутью его сочинения стала история греко-персидских войн, но за этим стоял не только интерес к самой экспансии персов в Элладу, но и желание узнать историю других завоеванных персами стран. Он хотел узнать, что непосредственно предшествовало возвышению Ахеменидского царства, узнать предысторию событий, приведших к войне, и т. д. В результате 4 из 9 его книг составляют рассказы об истории стран и народов, с которыми персы со временем вступили в контакт. И делалось это для того, чтобы, как он отметил в первых строках своего труда, прошедшие события с течением времени не были преданы забвению и не остались в безвестности великие деяния эллинов и варваров, чтобы не была забыта причина возникшей между ними войны. Очевидно, что главным достоинством его труда является огромный собранный и сохраненный им материал, который до сих пор может изучаться, сравниваться, опровергаться или подтверждаться современными историками.

Мидийский логос вставлен Геродотом в рассказ о возвышении Кира И, основателя Персидской державы, сбросившего мидийское владычество. Геродот прослеживает связь между возвышением нового правителя и тем, что непосредственно предшествовало этому — кто и каким образом владычествовал над персами. Рассматривая только эту историческую связь, Геродот ничего не сообщает об истории Урарту, Манны, Эллипи, Элама и других стран, с которыми Мидия взаимодействовала, но которые сошли с политической арены задолго до возвышения Кира и, следовательно, не были связаны с историей его царства. Не упомянуты Геродотом в его рассказе о Мидийском царстве Вавилония и ее цари. Исключение составляет лишь Ассирия, с которой была тесно связана история Мидии и в разгроме которой Мидии принадлежала важная роль. Следует, однако, отметить, что именно об Ассирии Геродот говорит только в связи с мидийской историей. Когда же он рассказывает персидскую историю, то под Ассирией имеется в виду Вавилония; он не называет Вавилонию, но упоминает город Вавилон и жителей страны — вавилонян. Историю Ассирии он собирался изложить, но не сделал этого. Примечательно также, что Геродот не знает названия страны, откуда происходили предки Кира, — Аншан. Принято считать, что после Кира II название Аншан вышло из употребления и было забыто. Элам, вероятно, находившийся после 612 г. в составе Вавилонии, при Кире был составной частью Ахеменидского царства. Название этого царства также неизвестно античным авторам, но оно многократно упомянуто в Библии. В римскую эпоху известно только историческое название области — Элимаида/Элимея, которое могло уже не ассоциироваться с названием царства Элам (Страбон).

Историко-хронологическая схема мидийского логоса Геродота выглядит следующим образом. Ассирийцы завоевали всю Верхнюю Азию и 520 лет владычествовали над ней. Первыми от ассирийцев отпали мидийцы, затем их примеру последовали другие народы. Однако эти народы недолго оставались независимыми и снова были порабощены, на этот раз мидийцами. И далее в эти же временные рамки вставлена история Мидии и ее династии. Первым царем стал Дейок. Он был справедливым человеком, и уважавшие его селяне выбрали его судьей. Страстно желая стать царем, он честно исполнял обязанности судьи, и слава его росла. И тогда он отказался в качестве судьи судить народ, и его избрали царем. Он повелел построить подобающий его царскому достоинству дворец и город Экбатаны, а остальные города велел покинуть. Живя в неприступном городе, Дейок продолжал судить. О преступлениях он узнавал через соглядатаев и наушников, которые были у него по всей стране. Так Дейок объединил мидийский народ, состоявший из шести племен, и царствовал 53 года (I. 95–102).

Его сын Фраорт, правивший 22 года, не захотел царствовать только над мидийцами и стал завоевывать Азию народ за народом, начав с персов. Он выступил даже против Ассирии, но в этом походе на Нин (Ниневию) погиб с большей частью своего войска (I. 102).

Сын Фраорта Киаксар правил 40 лет, считая и годы скифского владычества. Он реорганизовал армию и в ходе войны с лидийским царем Алиаттом завоевал всю Азию по ту сторону р. Галис. Согласно мирному договору, граница между Лидией и Мидией проходила по реке Галис, к Мидийскому царству отошла Верхняя Азия, включая Каппадокию[2]. Со всеми подвластными народами Киаксар выступил против Нина, но не смог одержать победы из-за вторжения скифов. Их владычество длилось 28 лет, после чего Киаксар разгромил скифов, завоевал Нин и покорил ассирийцев (I. 103–106).

Сын Киаксара Астиаг царствовал 35 лет. Еще в правление отца он женился на дочери лидийского царя Алиатта (I. 74). Его дочь, которая вышла замуж за знатного перса Камбиза, стала матерью Кира. Рассказ о правлении Астиага по форме является новеллой о детстве и юности Кира. С помощью обиженного Астиагом мидийского вельможи Кир решил свергнуть Астиага и обрести независимость. В результате военных действий и измены мидийской знати и части войска Астиаг был пленен, а мидийское войско уничтожено. Так мидийцы из господ стали рабами, а персы — владыками. Владычество мидийцев над Азией «по ту сторону Галиса» длилось 128 лет, исключая (или включая) время господства скифов. Впоследствии мидийцы подняли восстание против Дария, желая вернуть себе свободу, но потерпели неудачу (I. 107–130).

Следует выделить неясные моменты в рассказе Геродота, которые специально будут рассмотрены ниже (глава IV. 4). Много усилий было потрачено исследователями на цифровые определения Геродота, на их несогласованность, искусственность и т. п. Сумма правлений четырех мидийских царей равна 150 (53+22+40+35) годам. Ремарка Геродота о 28 годах скифского господства, сделанная им в связи с правлением Киаксара, не влияет на сумму этих четырех правлений. Неясность с цифровыми определениями у Геродота возникает, когда он называет 128 лет господства мидийцев. Исключение из них 28 лет господства скифов, казалось, дает основание прибавлять их к 150 годам и удлинять, таким образом, продолжительность мидийской династии: 150 + 28 = 178. Именно такая трактовка текста легла в основу «длинной хронологии» мидийской династии (см. ниже). Впрочем, теперь признается, что эти цифры (128 и 150) имели различное происхождение [Грантовский, 1998, с. 189], и следовательно, их нельзя согласовывать.

Геродот не называет имени мидийского царя, при котором мидийцы стали независимыми от Ассирии. Дейок объединил лишь 6 мидийских племен, что могло означать только консолидацию сил для будущей борьбы с Ассирией. Мидийская экспансия началась при Фраорте, хотя исследователи, как правило, отмечают, что он завоевал только персов. Но он начал, по словам Геродота, покорение Азии народ за народом и первым выступил против Нина. Киаксар завершил это завоевание, присоединив к своей державе всю Азию. Согласно Геродоту, Киаксар завоевал Ассирию один, без союзников. Вавилонию в этой связи он не называет. Правление Астиага, как и правление Дейока, не отмечено завоевательными войнами, кроме неудачного выступления против Кира, приведшего к концу мидийской династии. У Астиага не было сына, что, по-видимому, по мнению Геродота, уже означало конец царской династии.

В отличие от исследователей Нового времени, многие писатели античной эпохи больше доверяли другому греческому автору — Ктесию из Книда в Малой Азии. Его «Персидская история» («Persica») сохранилась лишь в пересказе поздних авторов: историка Диодора, византийского писателя Фотия и Николая из Дамаска; сочинения последнего, в свою очередь, известны только в выдержках.

Известно, что «Persica» состояла из 23 книг: первые шесть относились к доперсидскому периоду истории. Из них первые три книги посвящены Ассирии, три другие — Мидии. Выдержки из этих шести книг сохранились у Диодора [Diod., II, 1–34], история падения мидийского царя Астиага и возвышения Кира подробно пересказана Николаем Дамасским (фрагм. 75, с. 269–274). Кроме того, сохранилось множество цитат из этих книг у других авторов. Даже эта относительно небольшая часть произведения Ктесия позволяет, по словам Ф. Якоби, считать его «одним из родоначальников исторического романа». По мнению специалистов, Ф. Якоби принадлежит лучшая работа о Ктесии (см.: [Jacoby, 1922, cols. 2032–2073]; см. также: [Schmitt, 1993, р. 441–446], здесь же литература; [Пьянков, 1971, с. 16–37]).

Ктесий, греческий врач, предположительно родился около 441 г. до н. э. [Schmitt, 1993, р. 442]. Согласно Диодору, Ктесий попал в качестве военнопленного ко двору персидского царя, где и прожил 17 лет. Эта цифра считается преувеличенной, вероятнее цифра 7, и пленен он был в 405 г. (см.: [Schmitt, 1993], ср.: [Дьяконов, 1956, с. 22]). Будучи приближен к персидскому царю благодаря врачебному искусству, он принимал участие в политической жизни страны [Дандамаев, 1985, с. 233; Schmitt, 1993, р. 442]. Поселившись на своей родине в Книде, он занялся литературной деятельностью.

Утверждение Ктесия, что при написании «Персидской истории» он пользовался персидскими летописями, вызывало недоверие исследователей [Дьяконов, 1956, с. 22 и след.]. Много усилий было потрачено на то, чтобы понять следующий составленный им список мидийских царей и продолжительность их правлений:

Арбак — 28; Мандаук/Маудак — 50; Сосарм — 30; Артик — 50; Арбиан — 22; Аргей — 40; Артин — 22; Астибар — 40; Аспанд/Астиаг — 35 (?).

Вместо четырех царей, по Геродоту, Ктесий назвал девять: причем годы правления схожи с геродотовыми, включая цифру 28, обозначавшую у Геродота время господства скифов. По-видимому, Ктесий удвоил число царей и добавил одного, правившего эти 28 лет, что было отмечено еще в начале XIX в. Из геродотовых имен Ктесий признал только имя последнего мидийского царя, «которого греки называют Астиигом» (т. е. Астиагом). Данные о продолжительности правления Аспанда не сохранились. Не зная подлинных имен участников описанных событий, Ктесий давал им имена современных ему людей: первому мидийскому царю Арбаку и его союзнику Белесию были даны имена персидских сатрапов Мидии и Месопотамии [Дьяконов, 1956, с. 27, примеч. 6; Дандамаев, 1985, с. 228, 231].

Тем не менее критика Ктесия современными исследователями, по словам Р. Шмитта, была излишне жесткой. В последнее время иранисты находят подтверждение некоторым его свидетельствам [Schmitt, 1993, р. 444]. Одно из таких подтверждений вытекает, как представляется, из новой трактовки так называемого «вассального договора» Асархаддона. Согласно Ктесию, Мидия долго находилась под ассирийским господством, но в ходе успешного восстания власть ассирийцев была уничтожена. В отличие от Геродота, Ктесий сообщает, что союзником Мидии в борьбе с Ассирией была Вавилония. У Диодора и Николая Дамасского подробно описано сложение этого антиассирийского союза в результате сговора мидийского военачальника Арбака и вавилонского военачальника Белесия. Причем совершенно очевидно, что именно мидийца Арбака Ктесий считал инициатором этого союза, а самих мидийцев разрушителями «империи ассирийцев» [Diod., II. 21. 8; 28. 8; Ник. Дамасский, фрагм. 12, с. 249–250]. Оба персонажа встретились в Ассирии, будучи присланы сюда на военную службу сроком на год [Diod. II. 21. 3, 6; 24. 1, 7]. В этой подробности можно видеть отголоски реальной практики, существовавшей в VII в. до н. э. По мнению М. Ливерани, документ, называвшийся прежде «вассальным договором» Асархаддона и приуроченный к церемонии объявления наследником Ашшурбанапала в 672 г. до н. э., является, по существу, «клятвой в верности». Ее формально давали главы областей, с которыми заключался этот договор-клятва. Причем некоторые из этих областей входили в состав ассирийских провинций на востоке. Их главы были обязаны посылать воинов в охранную службу при дворе Асархаддона. Нанятые на определенный срок воины, и среди них мидийцы, жили при дворе, служили в охранном корпусе царевича, сопровождали его в походах и т. п. ([Liverani, 1995]; см. также гл. IV. 1).

Находясь на военной службе, Арбак свел дружбу с Белесием, который, будучи еще и прорицателем, предсказал Арбаку будущее правление над Азией. Собрав союзников, они отложились от ассирийского царя. Их война с Сарданапалом длилась несколько лет, из которых три года продолжалась осада Нина/Ниневии (в действительности она длилась три месяца). В результате штурма Нина, удавшегося из-за подмыва крепостной стены во время наводнения на Евфрате (так у Ктесия), город пал [Diod., II. 26. 9; 27. 2–3]. Эта деталь штурма присутствует в античной и библейской литературе и вполне могла иметь место в действительности [Дьяконов, 1956, с. 306 и след.]. Сарданапал со своими приближенными сгорел на костре, устроенном им во дворце. Рассказ Ктесия о гибели ассирийского царя при пожаре в Ниневии повторен другими античными авторами [Ampelius, XI. 4; Athenaeus, И. 2–16]. Этот рассказ имеется и у Бероса, но с одним важным отличием. Имя царя не Сарданапал (Ашшурбанапал), а Сарак. Еще Ф. Вейссбах предположил, что имя Сарак образовано от сокращенного имени царя Синшаришкун — Шаришкун, который действительно погиб при падении Ниневии в 612 г. до н. э. [Weissbach, 1920, S. 2464–2465]. Но поскольку Ашшурбанапал был последним знаменитым царем Ассирии, то с его именем и были связаны самые трагические события конца царства. Других царей просто забыли. Беросу же, который читал вавилонские хроники, было известно, что город пал именно при Синшаришкуне.

Сведения Ктесия о правлении последнего мидийского царя Аспанда/Астиига (Астиага) и возвышении Кира близки к рассказу Геродота и подтверждаются вавилонскими источниками. Очевидно, что в описании войны Астиага с Киром Ктесий был более точен. Геродот изложил эту войну сравнительно кратко, и, по-видимому, у Ктесия не было соблазна опровергать его по этому поводу [Дьяконов, 1956, с. 28]. Реконструкция и анализ сохранившихся фрагментов рассказа Ктесия осуществлены И. В. Пьянковым [1971, с. 20 и след.]. Если Геродот сообщает, по существу, о финале войны, проигранной Астиагом, то Ктесий рассказывает и о начальном ее этапе, в целом благоприятном для мидийцев. Они победили персов в нескольких сражениях и подошли к Пасаргадам. Здесь произошел перелом в войне. После нескольких попыток персы побеждают и овладевают мидийским лагерем, где и происходит их триумф. Разгромленный Астиаг бежит в Экбатаны [Photius, Bibl. Cod. LXXII. 106, 2]. Ктесий указывает место победной битвы у Пасаргад, этого названия Геродот вовсе не знает. Правда, неясно, идет ли речь у Ктесия только о «Высокой горе», называемой Пасаргадами, где персы прятали своих женщин, или имеется в виду и одноименный город. Во всяком случае, награбленное в мидийском лагере имущество персы снесли в Пасаргады [Ник. Дамасский, фрагм. 75, 35–45, с. 273–274]. Возможно, что город уже существовал, но позднее Кир сделал его резиденцией и обустроил его в память о победе над Астиагом [Страбон, XV. 3, 8; Anaximen, fr. 18], и здесь же он был похоронен. Согласно вавилонской Хронике № 7, Кир увез добычу из Экбатан в страну Аншан; теперь принято считать, что именно в г. Пасаргады [Grayson, 1975, р. 106, Chr. 7, ii:3–4; Дандамаев, 1985, с. 9]. Примечательно, что если Геродот не называет Экбатаны в связи с разгромом индийцев, то Ктесий у Фотия сообщает о бегстве Астиага в этот город. Здесь он был лишен власти, но Кир поступил с ним благородно и поставил деда архонтом племени барканиев (у Трога Помпея/Юстина — во главе гирканиев: I. 6, 16). У Николая Дамасского говорится, что после поражения у Пасаргад большинство сатрапов Астиага перешли на сторону Кира, и в последнем бою Кир легко одержал победу, а Астиаг был приведен к нему как пленник. Эти расхождения между Фотием и Николаем Дамасским в изложении Ктесия были отмечены Ф. Вейссбахом [Weissbach, 1924, S. 1137].

Таким образом, Ктесий верно передал ключевые моменты истории Мидии. Мидийцы в ходе антиассирийского восстания в союзе с Вавилонией свергли ассирийское владычество, лидирующая роль в этом восстании принадлежала мидийцам. Война с Киром была длительной, решающая битва произошла возле Пасаргад, Астиаг был пленен в Экбатанах. Важным является сообщение Ктесия об измене сатрапов Астиага. Причем если у Геродота этот факт литературно оформлен (история Гарпага), то у Ктесия названы имена предводителей и названия сатрапий [Ник. Дамасский, фрагм. 75, 45, с. 274]. Им отмечена военная служба мидийцев при ассирийском дворе. Эти различия позволяют говорить о знании Ктесием каких-то неизвестных Геродоту источников, с которыми он мог, живя при персидском дворе, познакомиться при помощи переводчика. Р. Шмитт также подчеркивает, что у Ктесия имеются два примечательных новшества: он трактует Ассирию как мировую империю и рассматривает мидийцев как непосредственных последователей и наследников Ассирии [Diod. II. 21. 8; Schmitt, 1993, р. 443].

Современником Ктесия был Ксенофонт (ок. 445 или 430–355 до н. э.; [Фролов, 1977, с. 243]). Афинский аристократ Ксенофонт, ученик Сократа и друг Платона, был противником полисной республики, полагая несовместимыми демократический строй и принципы справедливости. Эти принципы, по его мнению, может осуществлять только сильная личность, обладающая реальной силой, например преданным войском. В 401 г. до н. э. Ксенофонт покинул Афины, согласившись принять участие в экспедиции Кира Младшего: он покидал родину ради службы у сильного властителя.

Поход Кира Младшего против Артаксеркса II был неудачен. В этом походе он погиб. Ксенофонт, отличившийся во время похода как талантливый организатор и полководец, сумел возглавить греческих наемников и частично спасти их. Но все его планы терпели крах: его использовали, но не награждали, он приобретал и терял и в конце концов, около 371 г., осел в Коринфе, где и провел оставшуюся жизнь в занятиях литературным трудом. И если итоги политической карьеры, несмотря на затраченные усилия, талант и возможности, были ничтожны, то последние 30 лет, посвященные литературному труду, сделали Ксенофонта крупнейшим писателем античной эпохи.

Среди разнообразных по жанру сочинений Ксенофонта два из принадлежащих к историческому жанру, казалось бы, имеют отношение к истории Древнего Востока. Так, в «Анабасисе» Ксенофонт на основе собственных наблюдений дает описание похода греческого войска в Переднюю Азию. По форме это мемуары. «Киропедия» («Воспитание Кира») — это роман-утопия о жизни и деятельности идеального монарха и созданного им идеального государства (написан не ранее 362/61 г. до н. э.). Исторические факты, известные Ксенофонту из сочинений Геродота и Ктесия, были лишь литературным фоном. Созданный им герой мог появиться только в результате особой системы воспитания, которая подробно описывается в начале романа. Формирование идеального человека и создание идеального государства — это утопия, волновавшая умы и других античных философов. По Ксенофонту, главное в создании этой утопии — умение повелевать и умение повиноваться, что и создает абсолютную гармонию. Для написания нравоучительного романа подходил любой восточный деспот, приукрасив жизнь которого, можно было получить идеальный образ. Кир II, давно уже окруженный ореолом легенд, лучше всего подходил на роль создателя огромного нового государства.

Но к истории Персии и тем более Мидии все написанное Ксенофонтом не имеет отношения. Ради идеальной картины искажаются основные события последнего периода мидийской истории. Так, Кир у него воспитывается при дворе Астиага, а позднее, уже после его смерти, мирным путем овладевает Мидийским царством, получив его в качестве приданого за дочерью придуманного Ксенофонтом царя Киаксара, сына Астиага (имя взято у Геродота). Кир завоевывает страны, не будучи царем, а находясь по доброй воле на службе у Киаксара. Помимо завоевания им Лидии упоминается завоевание Сирии (Ассирии) — Нововавилонского царства [Киропедия, V. 4:51]. Ему же приписано завоевание Египта, совершенное в действительности Камбизом II. Кир умирает дома в окружении родных, тогда как на самом деле он погиб в походе на массагетов.

Хотя большинство ученых отказывают Ксенофонту в исторической правдивости его «Киропедии», некоторые из них все же ищут в ней крупицы истины. Так, И.М. Дьяконов обратил внимание на то, что Ксенофонт единственный из античных авторов сообщает о существовании царства Армения, подчиненного Мидии, это подтверждается другими данными, о чем будет сказано ниже [Киропедия, II. 4:22; Дьяконов, 1956, с. 33, 353]. Он упоминает также полководца Кира Гобрия, который захватил Вавилон. В вавилонской Хронике Набонида говорится о правителе гутиев (мидийцев) Угбару, который вместе с армией Кира захватил Вавилон, но вскоре умер [Grayson, 1975; Chr. 7, iii:15–16, 22]. Не исключено, однако, что произошла контаминация этого имени с именем персидского сатрапа Губару, о котором говорится в Бехистунской надписи (см. ниже).

Кроме того, Ксенофонт сообщает в «Анабасисе», произведении, написанном им раньше «Киропедии», о захвате власти персами у мидийцев (III. 4:4, 8–12). Следовательно, он знал о борьбе Кира с Астиагом, но сознательно исказил факты, чтобы не испортить образ идеального Кира.

Нереальность существования созданного воображением Ксенофонта государства вытекает из эпилога «Киропедии» (VIII. 8). В нем автор выразительно описал упадок и разложение Ахеменидского государства после смерти Кира Великого, вызванные нарушением персами тех этических, моральных и нравственных норм, которые возвеличили Кира. Считается, что написанием эпилога Ксенофонт предупреждал возможные упреки в идеализации врагов Греции [Фролов, 1977, с. 263–264]. Однако иносказательная форма, хотел того автор или нет, отображает историческую обстановку в Ахеменидской державе после смерти Кира в правление Камбиза II, приведшую к перевороту Лже-Бардии/Гауматы, после убийства которого вся страна была охвачена восстанием.

Некоторые достоверные реалии в романе Ксенофонта предполагают знание автором каких-то достоверных источников. Они могли быть не всегда верно им поняты и истолкованы или даже искажены в угоду концепции сочинения. Однако внимательное исследование таких деталей может дать еще много неожиданного и, по-видимому, сможет выявить источники, которыми пользовался Ксенофонт. С. Парпола поставил вопрос о конкретном источнике сведений для Ксенофонта — им мог быть Кир Младший. По мнению Парполы, потенциальный наследник персидского трона Кир получил надлежащее образование и, соответственно, знания, касающиеся управления государством, истории, культуры и царской идеологии, вполне вероятно, что некоторые из этих сведений могли быть получены Ксенофонтом непосредственно от него. Например, эпизод с захватом Вавилона персами и важная роль в нем Гобрия, как это описано Ксенофонтом, подтверждается вавилонскими источниками (см.: [Beaulieu, 1989, р. 226–232], там же литература). Парпола предлагает разъяснение этого эпизода, основанное на иранском имени Гобрия [Parpola, 2003, р. 343–349]. Это подтверждает точное следование Ксенофонтом источнику. Относительно Мидии интересны наблюдения Парполы в связи с именем виночерпия Сака при дворе Астиага. Считалось, что это имя обозначало происхождение его из скифо-сакских племен. Но оказалось, что оно является названием ассирийского титула виночерпия sāqû, сохраненного с тем же значением в арамейском языке в VI в. до и. э. [Ibid., р. 340–341]. Отмечает Парпола и другой описанный Ксенофонтом обычай персов — раздачу еды с царского стола людям, которые заслужили благодарность царя. Этот ассирийский обычай, как и многое другое, мог стать известным персам при посредстве мидийцев [Parpola, 2003а]. В целом же описание индийского царского двора, по мнению Парполы, достаточно точно воспроизведено Ксенофонтом, и этим мы обязаны, скорее всего, Киру Младшему [Parpola, 2003, р. 349–350]. Эти детали являются свидетельством инкорпорированности Мидии в культуру Древнего Востока.

Наблюдения С. Парполы представляют удачный пример того, как сведения античного автора становятся полностью достоверными после найденных в клинописных текстах подтверждений.

Особое место среди авторов античного времени занимает вавилонянин Берос. О нем сохранилось мало сведений. Немецкий исследователь творчества Бероса П. Шнабель установил, что он написал свою «Вавилонскую историю» около 290 г. [Schnabel, 1923, S. 3–17].

Берос не заимствовал сведения у своих предшественников — греческих писателей, хотя и получил греческое образование. Зная аккадский и шумерский языки, он мог использовать для написания своего труда произведения шумеро-аккадской литературы, поздневавилонские сказания, которые, как выяснилось, не вошли в состав классической клинописной традиции, а также вавилонские хроники, шумерский царский список и другие документы. Судя по некоторым данным, Берос, переводя древние тексты, допускал их трактовку, соответствующую его собственным представлениям и взглядам на историю [Дьяконов, 1956, с. 36].

Сочинение Бероса сохранилось лишь в незначительных фрагментах в трех источниках: 1) в средневековом армянском переводе хроники Евсевия Кесарийского (III–IV вв. н. э.), 2) в сирийском изложении той же хроники Мар Михаилом (ХII в.), 3) в византийской хронике Георгия Синкелла (VIII–IX вв.), который использовал как хронику Евсевия, так и труды других авторов. Все три источника основываются на Евсевии, хроника которого, в свою очередь, восходит к автору I в. до н. э. Александру Полигистору. Этот автор единственный, кто непосредственно использовал сочинение Бероса [Дьяконов, 1956, с. 37; Дандамаева, 2002, с. 297].

Считается, что мотивом для написания этого труда было желание Бероса ознакомить новых владык Вавилонии — греко-македонян — с вавилонской наукой. Но этой цели его сочинение, по-видимому, не достигло. В отличие, например, от сочинений Геродота и Ктесия, оно не пользовалось популярностью в западном мире, хотя было последним авторитетным источником знания о Вавилоне для греков. Что касается истории Мидии, то из «Вавилонской истории» можно извлечь лишь минимальную информацию: «мары (мидийцы), направив войско против Вавилона (имеется в виду столица Ассирии), взяли его и поставили там своего наместника» [Берос, фрагм. 5, с. 302]. Союзники мидийцев не обозначены, но в другом фрагменте, у Абидена, мидийцы в связи с войной против Ассирии вовсе не упомянуты, а власть над Ассирией захватила Вавилония. Здесь Берос сообщает, что Сарак (Син-шар-ишкун), испугавшись войска Буполассора (Набопаласара), которое двинулось на Ниневию, велел поджечь царский дворец [Дандамаева, 2002, с. 308, примеч. 42]. В одном из фрагментов говорится, что Сарак сжег себя вместе с дворцом [Burstein, 1978, fr. 6а]. После этого Навуходоносор принял власть над царством (хотя из контекста можно допустить, что он принял власть спустя некоторое время после гибели Сарака). Таким образом, можно думать, что или Берос пользовался разными вавилонскими хрониками, в одной из которых сообщалось о разгроме Ассирии Мидией, а в другой эта роль отдана Вавилонии (как, например, Хроника Гэдда является отредактированным вариантом первоначальной хроники, в которой важная роль Мидии в разгроме Ассирии преуменьшена), или Александр Полигистор [Дандамаева, 2002, фрагм. 5] внес эти сведения, пользуясь другим источником. Отметим, что Трог Помпей, рассказав о гибели Сарданапала в огне дворца (возможно, он заимствовал рассказ об этом у Бероса), сообщает, что после него царем стал мидийский наместник Арбакт, полагаясь здесь, очевидно, на Ктесия, приписавшего, как уже было отмечено, лидирующую роль в войне против ассирийцев индийцам [Юстин, I. 3,5–6].

Берос рассказал об обручении царевича Навуходоносора и дочери вождя маров Аждахака/Астиага [Берос, фрагм. 6, примеч. 42]. В действительности речь могла идти о дочери Киаксара, который правил в 615–585 гг. до н. э., так как Навуходоносор уже в 605 г. стал царем. Простейшие расчеты продолжительности жизни Астиага, бывшего царем еще в 550 г., также исключают возможность иметь дочь брачного возраста в 612 г., когда Сарак погиб в огне, даже если допустить, что Астиаг был в это время не царем, а царевичем. Упомянутое Беросом обручение могло иметь место в 614 г., когда на руинах Ашшура, согласно вавилонской хронике, Киаксар и Набопаласар заключили договор о мире и дружбе. У Иосифа Флавия имеется обширная цитата из Бероса, в которой говорится о жене Навуходоносора родом из Мидии (см. ниже).

Записки участников похода Александра Македонского (Птолемея и Аристобула) не сохранились, имеются лишь выдержки из них у более поздних авторов. Считается, что следы их сочинений имеются и во «Всеобщей Истории» Полибия (ок. 200–120 до н. э.), греческого историка эллинистического периода. В результате сложных жизненных перипетий Полибий вошел в круг военных и политических деятелей Рима, склонных, в частности, перенести на римскую почву греческую образованность и культуру. Став их сторонником, Полибий восхвалял римскую завоевательную политику. Он много путешествовал и после 146 г. вернулся в Грецию, где в качестве представителя Рима участвовал в реорганизации политических институтов Греции.

Сочинение Полибия, написанное после 146 г. до н. э., представляет фактически первую попытку изложения всеобщей истории стран Запада и Востока в их взаимосвязи. Автор, основываясь на событиях 220–146 гг. до н. э., попытался понять, почему в столь короткое время Рим смог подчинить себе почти все Средиземноморье. Он объяснял это совершенством римского республиканского строя. Главной задачей историка Полибий считал не столько описание событий, сколько объяснение их и понимание причин различных явлений.

Полибию мы обязаны описанием географии Мидии, ее границ, хозяйства и подробным описанием Экбатан (V. 44; X. 27). Огромная роль Мидии в истории прошлого отражена им в обозначении топонимом Мидия значительной территории Ирана, граничащей на востоке с Парфией (V. 44, 4). Некоторая неясность имеется у него в связи с западными границами Мидии. Согласно Полибию, атропатии (жители Атропатены, являвшейся частью Мидии) жили не на территории Мидии, а на границе с ней (V. 44, 8). Это указание можно трактовать двояко: или он имел в виду границы Великой Мидии, и следовательно, они жили на территории Малой Мидии, или он полагал, что атропатии вообще не жили в Мидии.

Ценны сохраненные им стереотипы восприятия греками мидийцев и их истории, сложившиеся еще во времена Геродота. В частности, греки воспринимали персов как мидийцев, вследствие чего у Полибия наблюдается взаимозаменяемость этих этнонимов и их производных (IV. 31, 5; XVI. 22а), то же самое мы находим у Фукидида [Фукидид, 1999, с. 560, s.v. «мидяне»].

Полибий стал первым из греческих историков позднеэллинистического периода, сделавших возвышение Рима центральной темой своего сочинения. Учение о смене мировых держав, элементы которого прослеживаются уже у Ктесия и которое продолжало развиваться вплоть до римской эпохи, легло в основу сочинений как Полибия, так и его последователей. К их числу, помимо таких греческих авторов, как Посидоний (135–51 до н. э.) и Тимаген из Александрии (I в. до н. э.), принадлежат Николай из Дамаска (64 до н. э. — начало I в. н. э.) и Диодор (I в. до н. э.). Оба автора сохранили о Мидии сведения, которые были рассмотрены выше в связи с сочинением Ктесия.

К числу последователей Полибия можно отнести и Трога Помпея. Его сочинение «Historiae Philippicae», написанное около 7 г. н. э., утрачено и сохранилось лишь в кратком изложении Марка Юниана Юстина (II или III в.). В этом сочинении была представлена история развития всего человечества от царствования легендарных Семирамиды и Нина до времени Августа. Считается, что этот труд является, в свою очередь, переработкой сочинения неизвестного автора, и поэтому вопрос о предшественнике Трога Помпея остается открытым. Вместе с тем в сюжете о царствовании последнего ассирийского царя Сарданапала, о его женоподобии, о заговоре против него мидийского наместника Арбакта, о войне, в результате поражения в которой Сарданапал сжег себя во дворце [Юстин, 1. 3, 1–6], прослеживается влияние Ктесия у Диодора [Diod., II. 23. 1–3; 24. 1; 27. 3–4], этот сюжет сохранился также у Афинея (II/III в. н. э.; II. 2–16). Но, в отличие от этих авторов, у Трога Помпея мидийцы одни, без союзника, победили ассирийцев: эта деталь присутствует у Бероса и восходит к Геродоту. Рассказ Помпея Трога о последнем индийском царе Астиаге и его взаимоотношениях с внуком Киром близок рассказу Геродота, хотя и отличается от него в деталях, и значительно отличается от изложения Ктесия у Николая Дамасского, что подразумевает использование Трогом Помпеем при создании его сочинения дополнительного источника.

Записки участников похода Александра Македонского — Аристобула и Птолемея, сына Лага, будущего царя Египта, стали важным источником сочинения Арриана «Поход Александра» (II в. н. э.). Но в этом произведении, как и в «Истории Александра Македонского» Курция Руфа (I в. н. э.), который пользовался сочинениями александрийского писателя Клитарха, упоминания о Мидии крайне редки и не дают новой информации.

К плеяде греческих авторов римского периода, последователей Полибия, относится также географ и историк Страбон (ок. 64/63 до н. э. — ок. 27 н. э.). Он родился в Малой Азии, в Амасии Понтийской. Получил блестящее философское образование, много путешествовал [Страбон, II. 5. 11]. В своих политических взглядах придерживался, как и большинство греческой элиты того времени, проримской ориентации. Страбон — автор несохранившихся «Исторических записок», которые задумывались как продолжение «Всеобщей Истории» Полибия. Его «География» в 17 книгах является, в свою очередь, продолжением «Исторических записок». Она должна была служить практическим руководством римским государственным деятелям, полководцам, провинциальной администрации, торговцам и т. д. (I. 1. 16, 18). Замысел Страбона был грандиозен: он задумал, основываясь на сопоставлении всех доступных данных, описать ойкумену и исправить карту мира Эратосфена — основателя математико-астрономического направления в географии — в соответствии с новыми научными данными. Источники его были многочисленны [Стратановский, 1964, с. 780–788]. Именно поэтому его сочинение рассматривается в историографии как итог географических знаний античности. Тем более что он, пожалуй, был последним автором, который располагал еще всем богатством эллинистической культуры, и сохранением этих знаний мы в значительной степени обязаны ему. Аккуратность и точность сведений Страбона во многом доказана.

Страбон внес ясность в связи с Атропатеной: Мидия у него делится на Великую Мидию и Мидию Атропатену (XI. 13. 1), и он четко указал, что на востоке Великая Мидия граничила с Парфией (XI. 13. 6). По его словам, Мидия господствовала над всей Азией, и хотя персы лишили ее столь великого могущества, она, тем не менее, продолжала сохранять «прадедовскую славу», и именно ее имя сохранилось в названиях самой страны в Иране, гор, горных проходов, рек и пр. (II. 1. 17; XI. 13. 5, 7, 8; XV. 3. 6). Страбон описал природу, ландшафт страны (XI. 13. 7–11), указал на сходство мидийского и персидского языков с бактрийским, согдийским и языком карманиев (совр. Керман) (XV. 2. 8, 14). У него можно найти сведения о религии и некоторых обычаях мидийцев (XI. 13. 9–11; XV. 3. 13, 15).

Современники Страбона редко обращались к его «Географии»; это сочинение было настолько мало известно, что ни Плиний Старший (I в. н. э.), ни Птолемей (II в. н. э.) не пользовались им, как и Арриан и Курций Руф. И по данным, например, Птолемея локализовать Мидию уже невозможно [Ptol., VI. 2, 5; Латышев, 1893, с. 244]. Забвению древней истории способствовали новое время и другие интересы римских правителей. Мировая история превратилась в историю Римского государства [Ксенофонтов, 2002, с. 22].

Тем не менее классические авторы не были окончательно забыты, и в период ренессанса греческой культуры (II в.) им сознательно подражали. К числу таких произведений относится сочинение о военных хитростях — «Стратегемы» греческого автора из Македонии Полиэна (II в.). Это сборник анекдотов из военной жизни греческих, римских и варварских царей и полководцев. Седьмая из восьми сохранившихся книг посвящена военным хитростям варваров иранского происхождения: мидийцев, персов, скифов. Источники Полиэна многочисленны [Ксенофонтов, 2002, с. 28–32]. Но сведения, связанные с мидийской историей, восходят к Геродоту, Ктесию (через Николая Дамасского), Ксенофонту, Юстину. Однако, например, эпизод с воцарением Дейока, прибегнувшего к хитрости, чтобы получить желаемое царство, отсутствует у Геродота (VII. 1, 6, 7, 9, 45/2) и у других авторов.

Последним римским и первым византийским историком был Аммиан Марцеллин, сирийский грек, родившийся в Антиохии (ок. 333–400). Принадлежа к кругам языческой греческой интеллигенции, он был воспитан в лучших традициях античной образованности. Его благородное происхождение предопределило его военную карьеру. Его военная судьба была связана с двумя яркими личностями той поры — магистром конницы Востока Урзицином и императором Юлианом Отступником. Под их началом Аммиан Марцеллин служил в Месопотамии, где в г. Нисибисе находилась штаб-квартира магистра. Он участвовал в войне Рима с сасанидским царем Шапуром II, в Армении находился в осажденной персами Амиде, позднее, в 363 г., участвовал в походе Юлиана на Ктесифон. После гибели императора вернулся в Антиохию и жил как частное лицо. В эти годы он много путешествовал. Позднее, в Риме, начался новый период его жизни — творческий. Он смог влиться в новую для него культурную среду и проникнуться ее традициями. Влияние многих римских авторов на его творчество очевидно. Его «История» (или «Деяния») была написана на латинском языке в 80-е гг. IV в. Сохранились последние 18 книг (14–31), посвященные событиям 353–378 гг., а первые 13 книг (о событиях, происходивших с 96 по 352 г.) утрачены. Основой исторического повествования автора послужили его собственные наблюдения и рассказы очевидцев. Среди многих авторов он упоминает Геродота и Полибия (XXIV, 24, 2.16; см. также: [Удальцова, 1974, с. 22]). Хотя в самой Персии Аммиан Марцеллин не был, но, находясь поблизости, в Месопотамии, вероятно, в результате расспросов какие-то сведения об этом регионе он получил. Исторических сведений о Мидии он специально не сообщает, ограничиваясь географическими справками. Примечательно, что в его время старая топонимия этого региона стала забываться и путаться. Так, у Аммиана Марцеллина уже вся Мидия носит название Атропатена (XXIII. 6, 27), а парфяне соседствуют с Персией (XXIII. 6, 43), тогда как у Полибия и Страбона — с Мидией. Отмечаются расхождения и в связи с фактами, сообщенными Геродотом и Полибием. У Аммиана Марцеллина (ХХIII. 6, 36) семь магов владели царством до низвержения их партией Дария, а у Геродота (III. 76) из семи человек состояла именно партия Дария. Камбиз не был в Карфагене [Геродот, III. 17, 19], но Марцеллин сообщает (XVII. 4, 3–4) подробности его смертельного ранения в этом городе; Полибий вообще не упоминает Камбиза.

Как уже отмечено, жанр всеобщей истории, восходящий к Полибию, в римскую эпоху в начале новой эры заменился римской всеобщей историей. Однако позднее в христианской литературе уже в начале V в. была предпринята попытка возрождения этого жанра. Таким трудом стала «История против язычников» Павла Орозия, в которой он описал как прошлое, так и настоящее всего человечества (об исторической ситуации того времени и мотивации написания этого сочинения см.: [Тюленев, 2001, с. 5–9]). Основными источниками для написания истории Ассирии, Мидии и отчасти Персии послужили «История» Геродота и «Эпитома Помпея Трога» Юстина; пересказ им отдельных фрагментов этих сочинений очевиден. Однако схема мидийской династии у Орозия выглядит любопытно. Начало этой схемы заимствовано у Юстина, а основная часть — у Геродота. По Орозию, последнего ассирийского царя Сарданапала сверг Арбат (Арбак или Арбакт у античных авторов), «который тогда управлял мидийцами», и власть перешла к ним (I. 19, 1). Но эту власть мидийцы получили не сразу, некоторое время она принадлежала халдеям и скифам (I. 19, 2). Лишь при Фраорте, который 22 года своего правления провел в войнах с персами и ассирийцами, власть закрепилась за мидийцами. Следующим правил Диокл, при котором расширились границы империи, последним — Астиаг (I. 19,4). Захват власти персами описан Орозием по Геродоту и Юстину (1.19,6).

Поскольку Юстин описал только возвышение Мидии при Арбакте и падение ее при Астиаге, то Орозий творчески попытался соединить эти сведения с историей мидийской династии у Геродота. В результате Арбат, свергший Сарданапала, был вынесен за пределы геродотова списка, но, чтобы сохранить четырех царей мидийской династии, Орозий убрал из этого списка имя Киаксара. Третий царь у Орозия (хотя он не применяет этот титул) — Диокл/Дейок, сын второго царя Фраорта; у Геродота же отец Дейока Фраорт не был царем. Но деяния царей Фраорта и Диокла/Киаксара описаны точно по Геродоту. Предлагаемый Орозием перерыв в мидийском правлении после Арбата заполнен борьбой со скифами и халдеями/вавилонянами. В первом случае могло иметься в виду 28-летнее господство скифов над мидийцами, как оно описано у Геродота. Но что подразумевал Орозий, говоря о временном переходе власти от мидийцев к халдеям? Ни о каких союзнических отношениях мидийцев и вавилонян в антиассирийской борьбе ни Геродот, ни Юстин не сообщают. Был ли известен Орозию дополнительный источник, из которого он мог узнать о роли Вавилонии в разгроме Ассирии, о союзнических взаимоотношениях Мидии и Вавилонии, ухудшившихся после 612 г. до н. э., сказать трудно.

1.2. Библейские источники

Среди незначительных, на первый взгляд, сведений о Мидии и мидийцах, имеющихся в Ветхом Завете, обнаруживаются при пристальном их рассмотрении свидетельства важной роли этой страны в политической истории стран Древнего Востока. В «Таблице народов» и в книгах Хроник Мадай (т. е. Мидия) назван сыном Иафета, а значит, внуком Ноя (Быт. 10:2; 1 Пар. 1:5). Мидия находится в одном ряду с Лидией, Фригией, Табалом, Ионией и киммерийцами. Важные свидетельства сохранились в книгах пророков Наума (вторая половина VII в. до н. э.) и Иеремии (между 626 и 582 гг. до н. э.). Правда, Наум, описывая страшную картину разрушения Ниневии в 612 г., не называет Мидию в связи с крушением врага Иудеи — Ассирии. Пророк Иеремия (51:11, 28) называет «царей Мидии», которые поднимутся против Вавилона в наказание за разрушение Иерусалима и Иерусалимского Храма в 586 г. до н. э. (51:11, 27–28). Пророк выражает надежду на то, что Мидия — сильнейшая страна того времени — уничтожит наконец врага Иудеи. Иерархическое подчинение индийских царств, которое подразумевает Геродот (I. 134), говоря о владычестве мидийцев над ближайшими соседями и другими народами, по-видимому, подтверждается сообщением Иеремии о «царях Мидии». Он имел в виду царства Араратское (Урарту), Мининское (Мана), Ашкеназское (Скифское) (Иер. 51:27–28; перевод этого текста И.М. Дьяконовым и его же комментарий см.: [Медведская, 1992а, с. 231]).

Если Геродот и Ктесий отразили в своих сочинениях представление о трех мировых империях, последовательно сменявших друг друга (Ассирия, Мидия, Персия), то в библейской литературе эллинистического периода эта схема стала четырехчастной. Ее отражение исследователи находят в книге Даниила, в его толковании сна Навуходоносора (2:32–45; см. также: [Wiesehöfer, 2003, р. 391 ff.]). Книга Даниила (сборник чудесных историй и пророчеств) составлена в дошедшем до нас виде около 165 г. до н. э., но, вероятно, первые главы (1–6) относятся к более раннему времени — до правления селевкидского царя Антиоха IV Эпифана. Привидевшийся царю во сне истукан (голова истукана — из чистого золота, грудь и руки — из серебра, чрево и бедра — из меди, голени — железные, ноги — частью железные, частью глиняные) олицетворяет четыре империи (золото — Нововавилонская, серебро — Мидийская, медь — Персидская, железо-глина — Греко/Македонская), после гибели которых наступает Царство Божие. В I в. до н. э. эта схема была дополнена пятой империей — Римской. У Даниила Ассирия была заменена Нововавилонским царством (о причинах этого, а также вопросы хронологии, интерпретации сновидений, литературу см.: [Wiesehöfer, ibid.]).

Книги Даниила и Эсфири (повесть с историческим фоном, создана на рубеже V и IV вв. или несколько позднее, дополнена во II в. до н. э.), основанные на достоверной традиции, сохранили некоторые стереотипы восприятия Мидии и мидийцев, отражающие реальности забытой к этому времени истории Мидии. Так, в книге Даниила Мидия и Персия составляют единое целое: Вавилон, завоеванный в действительности Киром II, разделен между мидийцами и персами (5:28); Дарий говорит о законе мидийцев и персов (6:8, 12, 15). Показательно видение Даниила об овне и козле (8:1–7, 20–21). Козел — это царь Греции, а овен воплощает страну индийских и персидских царей, растоптанную козлом. Речь идет об Александре Македонском и гибели Ахеменидской державы, которую Даниил, по существу, представляет как Мидийско-Персидское государство; поэтому персидский царь Дарий считается происходящим из мидийского рода (9:1; 11:1).

Примеры мидо-персидского единства имеются также в книге Эсфири. Так, семь знатных персидских родов, игравших, как известно, важную роль в истории и политике Ахеменидского царства, перечисляются поименно как семь мидийских и персидских родов, приближенных царя Артаксеркса (1:14). Общими были войско и законы страны (1:3, 19), мидийскими и персидскими названы цари и вельможи (1:18; 10:2).

В книге Товит (новелла создана, судя по кумранским находкам, на арамейском языке не ранее середины IV в. до н. э., греческая версия — в эллинистический период) Мидия, Рага Мидийская и Экбатаны упомянуты в связи с переселением израильтян ассирийским царем в «города Мидийские», как об этом рассказано в Четвертой книге Царств, в правление Салманасара (V) (4 Цар. 17:6; 18:10–11). Крушение Ниневии в книге Товита приписано Вавилонии и самой Ассирии (14:15).

В книге Юдифи (III–I вв. до н. э.) рассказано о героическом подвиге иудейки Юдифи, спасшей свою родину от нашествия ассирийской армии под командованием полководца Олоферна, которому она отрубила голову. Причиной ассирийского похода «против всей земли на западе» стало нежелание народов прийти на помощь ассирийцам в их войне против индийского царя, с описания которой и начинается новелла. Извлечь из этого описания ничего нельзя: ассирийским царем назван Навуходоносор, а индийский царь получил имя Арфаксад, взятое из «Генеалогической таблицы народов», где оно, будучи географическим термином, обозначает территорию Месопотамии возле Вавилона (Быт. 10:22). Сам же индийский царь, побежденный Навуходоносором, погиб (1:1–13).

Некоторые из этих сведений, иногда с искажениями, приводятся в сочинении писавшего по-гречески иудейского историка I в. н. э. Иосифа Флавия «Иудейские древности». Впрочем, эти искажения могут предполагать и другой источник помимо Библии. Так, если в Четвертой книге Царств и Первой и Второй книгах Хроник в связи с переселением взятых в плен жителей Дамаска Тиглатпаласаром (III) Мидия не упомянута (4 Цар. 16:7, 9; 2 Пар. 28:20–21; 1 Пар. 5:26), то у Флавия они переселены в Верхнюю Мидию — достаточно позднее географическое понятие (9:12, 3). Переселение при Салманасаре (V) у Флавия было в Мидию и Персию (9:14, 1), в Библии — в Ассирию и мидийские города (4 Цар. 17:6; 18:10–11). С наибольшей точностью Флавий использовал книгу Даниила, например, в связи с разделением Вавилона между мидийцами и персами (10:11, 3–4), хотя его 62-летний Дарий Мидянин, взятый из книги Даниила (5:31), назван сыном Астиага, который «известен у греков под другим именем» (10:11, 4). Это уточнение Флавия указывает как будто бы на Ксенофонта, в «Киропедии» которого Кир служил у Киаксара II, сына Астиага. Написанное на стене пророчество у Даниила прочитано по просьбе Валтасара, у Флавия — по просьбе Новоандила/Набонида (10:11, 2). У Флавия имеется также пространная цитата из Бероса, в которой сообщается, в частности, об устройстве Навуходоносором висячего сада по желанию его жены, бывшей родом из Мидии (10:11, 1).

Заканчивая обзор источников, содержащих сведения о Мидии, нельзя не остановиться на «Истории Армении» Моисея Хоренского (Мовсеса Хоренаци), армянского историка, творившего в V в., в период «культурного взрыва», во многом связанного с изобретением армянской письменности. Он попытался рассмотреть историю Армении с древнейших времен на фоне всемирной истории, стараясь для начального ее этапа согласовать сведения Ветхого Завета, ранневизантийских источников и собственно армянские сказания. Считается, что он не использовал оригинальную греко-римскую литературу, а опирался лишь на поздние компиляции, в частности, Мар Абаса Катины (конец III — начало IV в.). В результате в изложении древнего периода истории много неточностей и путаницы [Саркисян, 1986, с. 8 и след., с. 32 и след.; Дьяконов, 1956, с. 42 и след., с. 350 и след.]. Но не только это отличает, в частности, главы, посвященные истории Мидии и современных ей стран.

Мидийская династия насчитывает, по Мовсесу Хоренаци, 8 царей: четыре имени — Варбакес, Модакес, Сосармос, Артикас, названные им первыми в индийском царском списке, — взяты у Ктесия; остальные четыре — Деокис, Праортис, Кваксарес, Аждахак/Астиаг — у Геродота [Моисей Хоренский, I. 22]. Аждахак — имя индийского царя у Бероса/Абидена. Это смешение царских имен восходит к Евсевию Кесарийскому (III–IV вв.; [Дьяконов, 1956, с. 37–38]).

Моисей Хоренский касается лишь двух, но краеугольных моментов в истории Мидии: становления индийской династии и ее падения. В обоих случаях именно Армении отводите» решающая роль в связанных с этим событиях. Так, индиец Варбак был, по словам автора, хитрым в житейских делах и отважным в бою. Узнав о робком нраве, лености, сластолюбии ассирийского царя Сарданапала, Варбак с помощью нахарара Паруйра, сына Скайорди, овладевает ассирийским царством и становится царем. В награду за помощь Паруйр также получает царский сан. Варбак, оставив другим управлять Ассирией, переносит центр государства в Мидию (I. 21). Весь этот рассказ до мельчайших подробностей (облик Сарданапала, вращение мидийца Варбака в военной ассирийской среде, плата за помощь в получении царской власти) восходит к Ктесию у Диодора и Николая Дамасского. Сходится все, за исключением личности сподвижника Арбака: у Ктесия им был вавилонянин (как и в других античных источниках, союзниками индийцев были вавилоняне), у Моисея Хоренского — армянин Паруйр.

Конец индийской династии наступил, согласно Моисею Хоренскому, в результате разгрома армянским царем Тиграном войска Аждахака. Причем если сначала говорится, что Тигран разгромил владычество маров при помощи Кира (I. 24), то в описании самой войны и последнего сражения Кир не упомянут (I. 29). Мало того, кроме индийцев, Тигран, оказывается, покорил еще и греков и долгое время держал их в повиновении (I. 24). В подтверждение версии о дружбе Кира с Тиграном, приведшей к разгрому Мидии, приводится сообщение Ксенофонта об этой дружбе [Киропедия, II. 4, 22–32; III. 1, 1–8, 14–37 и др.; Саркисян, 1986, с. 49; Дьяконов, 1956, с. 43, 353–354]. Но у Ксенофонта эта дружба не приводит к гибели Мидии, ибо Кир, находясь на службе у мидийского царя, делал все во благо Мидии. Предполагать использование Моисеем Хоренским независимой восточной традиции о Мидийском царстве, не использованной его предшественниками, нет оснований, ибо уже в сасанидскую эпоху (III–VII вв.) память об Ахеменидском государстве, не говоря уже о Мидии, почти изгладилась.

Ксенофонт и Мовсес Хоренаци создали оригинальные, но весьма различные версии индийской истории. Их сближает только само желание интерпретировать эту историю согласно своим творческим замыслам: в первом случае — для создания образа идеального монарха, во втором — для создания образа Великой Армении.

Подводя итоги, следует подчеркнуть следующее: античная историческая и отчасти библейская традиции сохранили ряд устойчивых представлений древних об истории, хронологии и географии Мидийского царства. Согласно им, возвышение страны началось после свержения мидийцами многовекового ассирийского владычества и установления царской династии, падение которой стало результатом захвата власти персами (Геродот, Ктесий; знал это и Ксенофонт, но рассказал он об этом иначе).

Отмечается главенствующая роль Мидии в разгроме Ассирии: у Геродота Мидия вообще не имела союзников (так же и у Иеремии), у Ктесия ее союзником была Вавилония, у Бероса в одном тексте Ассирия была разгромлена Мидией, в другом — Вавилонией. Символом крушения Ассирии было падение Нина/Ниневии; ряд достоверных деталей этого события описаны Ктесием и Беросом. Преемником Ассирии считалась Мидия (Ктесий).

Геродот описал события правлений всех четырех мидийских царей; Ктесий подробно описал приход к власти мидийцев и события мидийско-персидской войны. Причем свержение индийской династии описано у Ктесия более подробно и с деталями, отсутствующими у Геродота и в определенной мере подтверждаемыми теперь вавилонскими источниками. Именно вариант Ктесия тиражировался последующими авторами, за исключением, пожалуй, только Орозия, который частично использовал схему мидийской династии по Геродоту. Античная историко-литературная традиция считала Мидию империей, в греко-римской концепции о преемственности империй Мидия занимала второе место: Ассирия, Мидия, Персия, Селевкидская и Римская империи.

Греки воспринимали персов как мидийцев (Эсхил, Геродот, Фукидид, Полибий), по-видимому, в результате того, что в Мидии после победы Кира П над Астиагом произошла лишь смена династий, но не было гибели государства, подобной гибели Ассирии. Это единство Мидийско-Персидского государства отмечается и библейскими сочинениями (книги Даниила и Эсфири).

Географические представления греков позволяли им локализовать Мидию в современном Иране, к югу от Каспийского моря и Каспийских ворот. Западные пределы изначальной Мидии ими не фиксировались, разве что район Экбатан естественно входил в ее первоначальные пределы. Позднее, согласно Страбону, горы Загроса на западе отделяли Мидию от Вавилонии и Ассирии. Мидия Атропатена — это северный район Ирана между Урмией и Каспием, одним из первых вошедший в состав Мидии после начала ее экспансии. На востоке границы Мидии, по-видимому, также установившиеся в период ее экспансии, определялись ее соседством с Парфией. На юге Мидия, согласно Полибию, простиралась вплоть до границ Персиды.

Эти сведения древних авторов о Мидии вплоть до середины XIX в. оставались единственным источником, позволяющим изучать историю этой страны, изложение ее ограничивалось пересказом этих сведений, а собственно «изучение» состояло в согласовании данных Геродота, Ктесия, Библии и попытках домыслить то, что отсутствовало в их трудах.

Если античные авторы первыми попытались взглянуть на события древневосточного прошлого и мидийской истории, в частности, с позиций стороннего наблюдателя, то ассирийцы и вавилоняне сами участвовали в этих событиях, способствуя их развитию и фиксируя их в своих анналах.

1.3. Клинописные источники

Ассирийские тексты IX–VII вв. до н. э. имеют основополагающее значение для реконструкции мидийской истории, исторической географии Северо-Западного Ирана и локализации Мидии. Их принято делить на несколько категорий:

1. «Анналы» в основном описывали по годам военные походы царей, они составлялись на основе первичных реляций. В них описывались маршруты походов с указанием названий местностей, городов, населенных пунктов, гор, рек и т. д. Отмечались также победы ассирийцев над теми или иными государствами, царями, различными владетелями, перечислялись полученные трофеи и т. п. О поражениях умалчивалось, но анализ текстов позволяет в некоторых случаях предполагать поражения ассирийцев (например, если в ближайшее после «победы» время новый поход пролегал по тому же маршруту или упоминался новый разгром только что покоренного населения, см. 4).

2. «Письма к Богу» — подробные реляции наиболее успешных походов царя, которые адресовались в храм верховного ассирийского бога Ашшура. Эти тексты составлялись искусными писцами, и их художественный стиль отличается от текстов анналов и других надписей. Одно из таких «писем», почти полностью сохранившееся, описывает поход Саргона II против Урарту в 714 г. до н. э. Оно позволяет судить, в частности, о политической обстановке в Северо-Западном Иране этого времени, хотя Мидия в нем и не упомянута [Thureau-Dangin, 1912; Mayer, 1983].

3. «Сводные надписи» (Summary Inscriptions), в отличие от хронологически составленных анналов, представляют собой сводку военных походов, составленную по географическому принципу.

4. «Торжественные надписи» содержали краткие итоги побед, изложенные в произвольном порядке. Сопоставление их с анналами позволяет иногда предположить поражения ассирийцев в тех случаях, когда в этих надписях не упомянуты те или иные победы, отмеченные в анналах.

5. Тексты на стелах представляют варианты первых трех категорий. В досаргоновский период (и, как исключение, в саргоновское время, например, стела Саргона из Наджафехабада близ Кангавара) события в текстах на стелах описывались в хронологическом порядке. Начиная с саргоновского времени, эти надписи составлялись в географическом порядке (1, 3). Стелы устанавливались на территории побежденных стран, и в них подробно описывался конкретный поход, приведший к победе над этой страной (2). Иногда, правда, во вступлении перечислялись походы предшествующих лет, как, например, на упомянутой стеле Саргона (1).

Все эти надписи были официальными документами, составленными с целью прославления ассирийских царей, деятельность которых выставлялась в самом выгодном для них свете. Хотя большинство надписей находились в публичных местах и все их могли видеть, но мало кто мог их читать — посвящались эти надписи богам и потомкам. Надписи имелись также на глиняных таблетках, цилиндрах, конусах, призмах; они хранились в библиотеках, закладывались в фундаменты зданий и предназначались для потомков.

В этих текстах описываются вторжения ассирийцев в страны Древнего Ирана, на территорию Мидии и ее соседей. В ряде случаев удается проследить развитие внешней и, изредка, внутриполитической и хозяйственной жизни мидийских территорий. Значительный этнотопонимический и ономастический материал позволяет рассматривать вопросы исторической географии и этноязыкового состояния этого региона.

В настоящее время заново сверенные с оригиналами ассирийские тексты, равно как и вновь обнаруженные в последние десятилетия, издаются в серии «The Royal Inscriptions of Mesopotamia, Assyrian periods» [RIMA 1, 2, 3: Grayson, 1983; 1991; 1996]. Все надписи Тиглатпаласара III (744–727) переизданы X. Тадмором [Tadmor, 1994]. Тексты призм Ашшурбанапала переизданы Р. Боргером [Borger, 1996] (списки прежних изданий см.: [Parpola, 1970, р. XX ff.]).

Особое значение для понимания отдельных событий этого периода имеют деловые документы, не предназначавшиеся богам и потомкам и лишенные специальной идеологической обработки. К ним относятся документы, значительная часть которых в настоящее время объединены в издающейся серии «State Archives of Assyria» (SAA, опубликовано 18 томов). Они включают корреспонденцию ассирийских царей, в частности, деловые и военные донесения из различных регионов страны и из-за рубежа, переписку с храмовой администрацией, донесения шпионов, дипломатическую переписку и т. п. В серию включены предсказания астрологов, а также запросы царей к оракулу бога Шамаша с просьбой ответить на вопросы, связанные с различными военными и политическими проблемами, а также с проблемами, касающимися здоровья царя и его родственников. Эти документы отражают политическую и военную реальность, с которой сталкивались правители; в них отсутствует обычная для анналистики тенденциозность. Чрезвычайно важны для нашей темы запросы к оракулу в связи с событиями в Мидии в царствование Асархаддона.

В основе датировки всех клинописных текстов лежат так называемые «эпонимные хроники» и «списки эпонимов» — ассирийских чиновников, которые поочередно в течение одного года занимали обрядовую должность «лимму». В одном из. этих списков (в эпонимат чиновника по имени Бур-Саггиле) указано солнечное затмение, дата которого установлена астрономически — 763 г. до н. э. Это точка отсчета, на основании которой получили абсолютные даты все остальные имена и события эпонимных хроник, список их охватывает 910–649 гг. до н. э. [Millard, 1994, р. 2, 58]. Среди событий, занесенных в эти списки, часто упоминаются походы в Мидию и соседние страны.

Ассирийские источники после 630-х гг. неизвестны, поэтому так важны вавилонские хроники, которые велись по годам правления царей, по-видимому, с середины VIII в. и до 539 г. до н. э. (№ 1–7, 14, 15), но дошли не все их части. А. К. Грейсон осуществил полное, заново проверенное издание всех вавилонских хроник, в том числе относящихся к более позднему времени [Grayson, 1975]. Для истории Мидии особо важны так называемая Хроника Гэдда (№ 3) за 616–609 гг. и Хроника Набонида/Кира (№ 7, 550 г. — после 539 г. до н. э.). Вавилонские летописи сообщают лишь наиболее важные события без каких-либо подробностей, свойственных ассирийским анналам.

Урартские клинописные источники — надписи урартских царей на скалах, стелах, зданиях, на различных предметах, а также письма и разного рода документы, заверенные печатями, — практика, введенная Русой II. Помимо разнообразных строительных надписей, известны надписи типа анналов, но изложение событий в них очень краткое. Хотя Мидия в них ни разу не упомянута, но урартские тексты VIII в. до н. э. проливают свет на события в странах, соседствовавших с Мидией, и помогают понять политическую ситуацию, определявшую поведение индийских владык того времени. Эти тексты имеют важное значение для локализации ряда стран приурмийского района и соседних стран. Недавно осуществлено дополненное издание урартских текстов [Арутюнян, 2001]. В последние годы открыты очень важные надписи урартских царей VII в. до н. э. (см. гл. IV. 3).

Взаимоотношения Мидии и Персии в составе Ахеменидской державы отражены в посвященной событиям 522–521 гг. до н. э. трехъязычной (древнеперсидской, вавилонской, эламской) клинописной монументальной надписи Дария I на Бехистунской скале. В ней повествуется о низвержении Дарием I Гауматы, который выдавал себя за сына Кира Бардию, и последовавшей за этим череде восстаний против персидского царя. Успешное восстание в Мидии, где некий Фравартиш объявил себя Хшатритой/Каштарити из рода мидийского царя Киаксара, привело к восстановлению на короткое время власти мидийцев на значительной части Ахеменидской державы [Дандамаев, 1963, ч. II, гл. 2; Бехистунская надпись, 2002, с. 389 и след.].