Древняя Русь. Город, замок, село

Исследование экономических, политических и культурных связей Восточной Европы в конце I — начало II тысячелетия н. э. проливает свет на многие проблемы развития раннего феодализма на Руси. К числу таких проблем относятся образование городов, характер и интенсивность их контактов с внешним миром, сложные процессы взаимодействия культур разных народов и т. д. Изучение формирования культуры Древнерусского государства требует сопоставления с цивилизациями Византии, Балкан, Закавказья, Ирана и Средней Азии. С одной стороны, такое сравнительное исследование помогает выявить самобытные черты древнерусской культуры, с другой — наметить те общие признаки, которые связывали ее с другими регионами средневековья в IX–XIII вв.: с государствами Ближнего и Среднего Востока, Западной и Северной Европы, с Византией и славянским миром. В тот период вопреки государственным границам, языковым различиям, религиозной розни и войнам наводились мосты между цивилизациями, происходил взаимный обмен информацией — непременное условие поступательного движения общества. Благодаря многообразным контактам, которые преодолевали фактор изоляции, развитие средневековой культуры Востока и Запада представляет как взаимосвязанный и взаимообусловленный процесс. Эти контакты вели к постепенному сближению рас и народов, к переплетенности их исторической жизни и взаимному обогащению культур при сохранении их национального своеобразия. Из восприятия и переработки чужих эстетических ценностей рождалось особое и неповторимое: в горниле мощного местного творчества заимствованное сплавлялось со своим и приобретало иное качество.

Археологические и нумизматические материалы, непрерывно пополняющиеся новыми фактами, — первостепенный источник сведений о международных контактах Древнерусского государства, о его экономических центрах и путях сообщения. Они уточняют и значительно дополняют скупые сообщения письменных документов (летописей, торговых договоров, таможенных уставов, сочинений географов и путешественников), всесторонне изученных в отечественной и зарубежной науке (Рыбаков Б.А., 1951б; Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., 1967). Вместе с тем археологические данные неизбежно ограничены. Характерные для русского экспорта продукты местных промыслов (пушнина, мед, воск и др.) или такие восточные товары, как благовония, пряности, сушеные фрукты, археологически неуловимы. О торговле продуктами питания косвенно свидетельствуют лишь находки амфор, в которых привозили из Крыма вино или оливковое масло. Поэтому изучение двусторонних связей должно быть комплексным, с привлечением всех видов источников. Собранные воедино частные факты, якобы независимые друг от друга, в том числе археологические, находят свое место в целостной картине, свидетельствующей о динамизме общества той эпохи, о культурных связях различных частей человечества. Средневековые землепроходцы переносили из страны в страну философские навыки и художественные традиции, произведения искусства и памятники письменности.

Выявляемые археологически предметы импорта делятся на две основные категории. 1) Предметы массового ввоза — монетное серебро, некоторые сорта тканей, стеклянные и каменные бусы, раковины каури — наиболее показательны для изучения экономических связей. Во-первых, они поступали, как правило, путем торговли, т. е. являлись товаром. Во-вторых, они характеризуют как внешнеторговые связи с отдаленными странами, так и повседневный внутренний обмен — показатель степени экономического развития района. Статьи массового импорта имели широкий рынок сбыта во всех слоях общества. В-третьих, массовый материал с большей достоверностью помогает воссоздать направления связей, степень их интенсивности на разных хронологических этапах и т. д. 2) Предметы роскоши: утварь из серебра и бронзы, перегородчатые эмали на золоте, высоко ценимые как дорогие и искусно сделанные вещи, резные изделия из кости, драгоценных и полудрагоценных камней, поливная и стеклянная посуда, узорные шелковые ткани. При трудности и дороговизне дальних перевозок торговля предметами роскоши считалась особенно выгодной. Иноземные «злато и сребро», «паволоки и сосуды различные» часто попадали на Русь и другими путями: в числе посольских даров, вместе с эмигрантами и военными наемниками, с пилигримами или странствующими ремесленниками, в качестве торговой пошлины или военной добычи. Торговле ими зачастую препятствовала конкуренция местного высокоразвитого художественного ремесла. Драгоценные вещи характеризуют главным образом международные связи. Они оседали в сокровищницах светской знати и ризницах монастырей, превращаясь в «недвижимое имущество» и обслуживая верхи общества, наиболее втянутые в процесс международною общения. В меньшей степени это касается изделий из серебра, которые после переплавки в денежные слитки или монеты слова активно вступали в сферу обращения.

Определение родины импортных предметов позволяет установить страны, с которыми велся обмен. Его могли осуществлять транзитом или через страны-посредники, расположенные на главных коммуникациях. Хронология предметов импорта намечает периоды зарождения, расцвета и постепенного затухания связей с определенным районом, помогает выявить роль торговых центров и путей в тот или иной период. Топография предметов импорта дает возможность реконструировать пути сообщения: концентрация находок определяет главные направления и торговые пункты. Большая часть монетных кладов и художественного импорта тяготеет к бассейнам крупных и маленьких, но судоходных в то время рек, густая сеть которых охватывала всю территорию Восточной Европы. Вдоль рек располагались города, поселения городского и сельского типа. В условиях лесного ландшафта и плохого состояния сухопутных дорог реки служили основными транспортными артериями, выполняя объединительные функции. Наконец, условия находок предметов импорта (в составе кладов драгоценных украшений, при раскопках на территории городских детинцев или торгово-ремесленных посадов, в утвари церквей, на сельских поселениях или в могильниках при них, в дружинных погребениях и т. д.) характеризуют социальный состав участников обмена.

С образованием Арабского халифата народы Восточной Европы вошли в тесный контакт с мусульманским миром: Средней Азией, Ираном, Ираком, Восточным Средиземноморьем. Объединяя самые отдаленные области ислама, арабская торговля выходила далеко за их пределы, вовлекая в орбиту своего влияния финно-угорские охотничьи племена европейского северо-востока, восточных и западных славян, население Восточной Прибалтики, Скандинавии. Через восточнославянские территории проходили сухопутные и водные трансконтинентальные пути, соединявшие христианскую Западную Европу со странами Азии.

С рубежа VIII–IX вв. через территории салтовцев, входившие в Хазарский каганат, славянские племена Юго-Восточной Европы сносились с прикаспийскими провинциями халифата — Джурджаном, Табаристаном, Иранским Азербайджаном. Эти связи простирались до верховьев Северского Донца, Верхнего Дона и левых притоков Днепра. На славянских городищах ромейской культуры обнаружены клады арабских монет (табл. 160).

В истории связей Восточной Европы с Ближним и Средним Востоком в домонгольское время выделяются два периода: VIII–X вв. и XI — первая половина XIII вв. Они различаются интенсивностью обмена (IX–X вв. иногда называют «арабским периодом» восточноевропейской торговли), статьями ввоза (на первом этапе преобладало монетное серебро) и отчасти направлениями связей. Если вначале основными магистралями были Волга, Дон, Донец, то впоследствии при сохранении волжской коммуникации все большее значение приобретает днепровский путь, возрастает посредническая роль Константинополя и малоазийских гаваней (Даркевич В.П., 1976).

До начала IX в. торговля по Великому Волжскому пути носила спорадический характер. Большая часть сасанидских сосудов и византийских серебряных блюд VI–VII вв. поступила на Урал не ранее IX в. (Лещенко В.Ю., 1971). Тогда же восточный художественный импорт проникает на Оку, Верхний Днепр, в Верхнее Поволжье и Скандинавию. К рубежу VIII–IX вв. относится начало регулярного притока куфических монет-дирхемов, поступление которых в Восточную и Северную Европу было тесно взаимосвязано с динамикой чекана в халифате. Как позднее западноевропейские денарии, эти денежные единицы носили интернациональный характер, применяясь при сделках купцов различных стран.

IX — первая половина X в. — время подлинного открытия мусульманскими купцами европейского севера, когда ими был освоен великий волжский путь. Начало восточной торговли совпадает с первым столетием господства династии Аббасидов. Вместе со становлением Багдадского халифата как феодального государства развивается его экономика. В поисках рынков сбыта и источников сырья купцы стран ислама устремились в богатые пушниной «неведомые земли». В кругах мусульманской знати чрезвычайно ценили драгоценную пушнину, особенно шкурки соболей и чернобурых лисиц. Кроме мехов, урало-приобский Север поставлял мамонтову кость и клыки моржей («рыбий зуб»), из которых хорезмийские резчики изготавливали шкатулки и гребни. Обмен вели по принципу «товар за товар». Эквивалентом в торговле служило монетное и вещевое серебро (произведения восточной торевтики разных эпох, ювелирные изделия). Поступление аббасидских (в IX в.) и саманидских (в X в.) дирхемов идет по восходящей линии. Клады куфических монет-дирхемов находят на огромных пространствах от Дании и Швеции до берегов Камы (Янин В.Л., 1956). В пределах Восточной Европы известно около 300 кладовых комплексов (табл. 161). Если в IX в. в них господствуют дирхемы иракской чеканки, то в X в. преобладают монеты государства Саманидов — могущественной державы на иранском Востоке со двором в Бухаре. Правившие в Хорасане и Мавераннахре самаиндские эмиры установили контроль за безопасностью караванных трасс через Среднюю Азию. Проникновение на европейские рынки позволяло им выгодно сбывать излишки серебра. Разница в 14 лет между возможной датой сокрытия кладов и временем выпуска младших монет в их составе (по материалам Неревского раскопа в Новгороде) свидетельствует об активности движения товаров в X в. но волжскому пути.

К VIII–X вв. принадлежат 85 предметов художественного импорта из 126 предметов XIII–XIII вв. Из 89 кладов восточного вещевого серебра, обнаруженных на Урале (включая Приуралье, Зауралье и Нижнее Приобье), 19 датированы концом VII–IX в., 58 — IX–XI вв. К IX–X вв. относится основная часть серебряного импорта (около 110 сосудов) на Урал, где добывали особенно ценных пушных зверей. Здесь серебряную посуду использовали в быту, в культовых целях или для изготовления украшений (Лещенко В.Ю., 1971). Восточные металлические сосуды распространялись вплоть до Новгорода, материковой Швеции, Готланда и Аландских островов (табл. 162). В Волжской Булгарии и на Руси найдена только бронзовая утварь (табл. 163, 4, 5), так как за 200-летний интервал между окончанием импорта восточного серебра и зарытием большинства русских вещевых кладов изделия Востока превратили в денежные слитки и украшения. Многократные переплавки — главная причина почти полного отсутствия восточной серебряной посуды на Руси. Упоминания о них сохранились в летописях. Так, в 1288 г. князь Владимир Василькович Волынский «блюда великаа сребрянаа и кубькы золотые и серебряные сам перед своима очима поби и полья в гривны». Культовое использование восточной торевтики на Урале отчасти предотвращало ее уничтожение: в глазах аборигенов серебряные сосуды обладали не только материальной и художественной ценностью — их использовали как жертвенную утварь. Кроме того, в результате «вторичного импорта» вещевое серебро уходило из Руси на Урал, в Нижнее Приобье и Скандинавию.

Путем торговли могли попадать на Русь серебряные поясные наборы (табл. 163, 8), хотя только немногие комплекты накладок можно с уверенностью связать с мастерскими Средней Азии и Ирана. Большая часть из них изготовлялась на месте, иногда ремесленниками-мусульманами, о чем свидетельствует находка на киевском Подоле литейной формочки из овручского пирофиллитового сланца для изготовлении поясных бляшек (X в.). На боковой стороне формочки вырезана арабская надпись: «Благословение…» [Аллаха владельцу сего]. Восточные мастера, вносившие в свои изделия мотивы среднеазиатской орнаментики, обслуживали княжеско-дружинную верхушку Киева и, возможно, являлись выходцами с территории Хазарии. С Востока импортировали и другие типы украшений. Существенную роль в дальней торговле Средней Азии играли стеклянные и каменные бусы (сердолик, горный хрусталь, аметист), в огромных количествах поступавшие на восточноевропейские рынки (Фехнер М.В., 1961).

В первой половине X в. торговля с Востоком достигла апогея. Экономика Саманидов в значительной мере базировалась на контактах с Восточной, Северной и Центральной Европой. Расцвет волжской навигации подтверждается осведомленностью арабских авторов о Поволжье и связанных с ним народах. Главными информаторами географов выступали купцы. Происходит значительный отлив дирхемов в северном на правлении. Вместе с монетным потоком поступали изделия саманидских торевтов.

Развитие восточной торговли в первой половине X в. побуждалось потребностями раннефеодальных европейских государств в монетном металле. Контакты с арабским миром стимулировались, с одной стороны, всесторонним развитием средневековой мусульманской цивилизации, с другой — ростом экономического и политического могущества Древнерусского государства. Возросшие запросы славянской феодализирующейся знати, ее стремление к внешнему блеску, обычай князей щедро одаривать дружинников дорогим оружием и украшениями повышали спрос на предметы роскоши: монетное серебро, пиршественную утварь, чеканные накладки от поясов и конской сбруи, ожерелья, подвески и серьги, изукрашенные зернью и сканью, шелка, пряности и благовония Востока. Шелковые ткани, ценность которых в глазах средневекового общества была необыкновенно высока, поступали на русский рынок в таком количестве, что отсюда вывозились в Польшу, Чехию, Германию, Францию. Ареал дирхема охватывает всю территорию восточных славян (табл. 161). Насыщенность восточноевропейского обращения куфической монетой вызвала ее усиленный транзит на Запад, главным образом в Швецию (через Ладогу или по Западной Двине).

Большая часть кладов дирхемов и художественного импорта тяготеет к бассейнам судоходных рек — главным путям сообщения того времени. Вдоль рек и озер, на перекрестках водных и сухопутных коммуникаций располагались поселения раннегородского и сельского типа, где происходил обмен (табл. 161). Отсюда связь кладов с районами концентрации населения, причем их скопления наблюдаем в ключевых пунктах с широким размахом внешней торговли, и старейших городах — центрах феодализации (Ладога, Новгород, Киев, Любеч, Сарское городище под Ростовом, Владимир на Клязьме). С раннегородскими центрами связано большинство находок восточных изделий из металла, поливной керамики, средиземноморских стеклянных бус (табл. 162, 164).

Клады сосредоточены и в тех перевалочных пунктах, где местное и пришлое население извлекало доход из перевозки грузов проезжих купцов. Оно обслуживало пути по мелким порожистым речкам, предоставляло инвентарь для передвижения ладей посуху в районах волоков. Контроль над волоками осуществляли дружинные гарнизоны. Семь монетно-вещевых кладов X в. обнаружено в Гнездове — межплеменном торгово-ремесленном и военном поселении, которое контролировало движение судов по Двине на запад — к Балтийскому морю, на север — к Ладоге и на юг по Днепру — к Киеву (Авдусин К.А., Пушкина Т.А., 1982). Здесь могли собираться международные сезонные торжища под наблюдением представителей княжеской администрации, обогащавшейся за счет купцов. Судя по семи кладам с дирхемами, ключевыми торговыми факториями на средней Оке являлись селища в Борках (Переяславль Рязанский), удобные для стоянки судов и выгрузки товаров, а также многоэтничное Тимеревское селище на Верхней Волге под Ярославлем (два клада аббасидских дирхемов, зарытых в IX в.). В ярославских курганах восточные связи отражены находками дирхемов, шелковых тканей, бус из стекла, сердолика и горного хрусталя. В кургане Тимеревского могильника обнаружена сердоликовая печатка с арабской надписью «благодать от Аллаха». В протогородских торгово-ремесленных поселениях — колониях воинов, купцов и ремесленников — обитало пришлое текучее население, тесно связанное с интересами внешней торговли. Приходившие со всех концов чуждые друг другу люди, порывавшие кровнородственные и общинные связи, явились предшественниками средневековых горожан. Полиэтничность поселений вела к разложению местных родо-племенных традиций.

Ввиду огромных расстояний и дорожных опасностей преобладала не прямая торговля с Востоком, а поэтапная. Купеческие караваны совершали путешествия в пределах ограниченных отрезков пути от одного местного торга к другому. Поэтапный обмен вел к более частым путешествиям на отдельных участках, чем при далеких экспедициях. Тем самым волжская артерия приобретала большую «пропускную способность». Основными посредниками в торговле с Восточной Европой выступали города южного Прикаспия и Хазарский каганат со столицей в Итиле в устье Волги, где купцы-русы соседствовали с хорезмийскими, аланскими и персидскими. Основная торговля шла через Волжскую Булгарию, огромный рынок по продаже мехов на среднем участке волжской магистрали. Арабоязычные географы, пользуясь информацией купцов, сообщают о прибытии в Булгар караванов мусульманских купеческих судов, о продолжительности плавания между ним и Итилем, о десятине, взимаемой булгарским ханом с привозных товаров. Принятие ислама Булгарским царством и установление прямых дипломатических отношений с Багдадом способствовали расцвету волжско-каспийской навигации. Другой, степной путь в Булгарию шел из Хорезма через пустынное плато Устюрт и восточнее Волги. По этому маршруту в страну волжских булгар проследовало багдадское посольство халифа Муктадира (922 г.). Путевые записки секретаря посольства Ибн-Фадлана являются важнейшим историческим документом. В Волжской Булгарии по образцу саманидских начали чеканить собственные монеты. Находки хорезмийских чаш, хорезмийские надписи на византийских и согдийских сосудах подтверждают существенное значение Хорезма в связях с Уралом (Даркевич В.П., 1976).

Дальше Булгара — «в страну мрака» арабские купцы предпочитали не ездить. Все же, несмотря на риск, выходцы из Средней Азии, Персии и Ирака подчас достигали Балтийского моря, Праги и Венгерской равнины, хотя хорошо знали, что путь сквозь области славян нелегок. По словам географа Ибн-Русте (вторая половина IX — начало X в.), этот путь проходил «по степям, по землям бездорожным, через ручьи и дремучие леса». Трудности дальних дорог не останавливали и русов, которые с берегов Каспия привозили товары на верблюдах в Багдад. Здесь они встречали соотечественников — переводчиков и военных наемников, служивших и гвардии халифа. С транзитной торговлей купеческих дружин связаны необычайно большие клады дирхемов. На территории Руси известно не менее четырех кладов дирхемов с количеством свыше 10 000 экз. и не менее девяти от 1000 до 10 000 экз. Находки кладов-гигантов размещены на главных коммуникациях от Булгара к Балтике (Муром, Полоцк, Великие Луки, устье Волхова). Очевидно, они принадлежали богатым торговцам, которые готовились к обмену в большом масштабе. При нападениях на торговые караваны сокровища оказывались зарытыми в промежутке пути. Несколько монетных кладов — капиталов иноземных купцов обнаружено в среднеазиатских бронзовых кувшинах.

Судя по топографии дирхемов, их везли из Волжской Булгарии вверх по Волге и ее притокам. От Булгара был проложен путь в Киев, откуда, как утверждали арабские авторы, в области ислама вывозили меха и ценные мечи. Через причерноморские степи и Крым добирались из Киева до Закавказья. Путь на Готланд, Аландские острова, в материковую Швецию и Данию проходил через Ладогу, Ладожское озеро, Неву и Финский залив. По Западной Двине плыли в землю «варягов» (табл. 161).

Как известно, Ирак, тесно связанный с Ираном, Закавказьем и Средней Азией, вступал в непосредственные контакты с Восточной Европой (путешествие Ибн-Фадлана). Из Ирака происходят бронзовое блюдо, найденное в Торопце, кадильница для мечети из Иестрикланда в Швеции, стеклянный кубок из Бирки. В Бувейхидское государство входил Фарс — вероятная родина некоторых сасанидских и постсасанидских блюд, обнаруженных на Урале. С берегов Персидского залива через Южный Ирак поступали на Кавказ, в Хорезм и Восточную Европу раковины каури. В каспийском мореплавании доминировали Табаристан и Джурджан, откуда художественный импорт поступал в Юго-Восточную Европу. Из Хорасана и Мавераннахра ввозили на Урал многие произведения торевтики, сасанидские и византийские сосуды с согдийскими надписями, среднеазиатские наборные пояса. К саманидской торговле имеют отношение сосуды из восточных областей Средней Азии, в частности Семиречья (Даркевич В.П., 1976).

«Серебряный кризис» с начала 60-х годов X в., когда ввоз дирхема в Европу резко сократился, еще не означал упадка связей с Востоком. Уменьшение серебряных запасов в Средней Азии к концу X в. с одновременным увеличением в ее областях внутреннего спроса на средства обмена сказались на специфике внешней торговли. Правда, под воздействием таких событий, как падение Саманидского государства под ударами Газневидов и разгром Святославом Хазарского каганата, произошло ее временное сокращение, но волжский товарообмен продолжался. В XI в. получили широкое распространение ближневосточные золотостеклянные и серебростеклянные бусы, среднеазиатские бусы из сердолика, горного хрусталя и аметиста (табл. 164), по-прежнему импортировали добывавшиеся в Аравийском море раковины каури, в Новгород ввозили северо-кавказский самшит.

Новый подъем волжской торговли со Средней Азией относится ко второй половине XII — первой трети XIII в. Из 35 художественных изделий из металла XI — первой половины XIII в. 24 исполнены после середины XII в. На рубеже XII–XIII вв. усиленно ввозят иранскую (Рей) и среднеазиатскую поливную посуду (табл. 163, 3). Через Булгар поступали среднеазиатские шелковые ткани из некрученой пряжи («занданечи»), обнаруженные во Владимиро-Суздальской, Рязанской и Новгородской землях. Их вырабатывали в селении Зандана под Бухарой (Фехнер М.В., 1971).

Развитие волжских контактов связано с усилением державы хорезмшахов, с расцветом городской жизни и ремесла в Средней Азии и Иране. Становится массовым и серийным выпуск художественных изделий (бронзовая утварь, ткани, поливная посуда). Излишки продукции поступают на внутренние и внешние рынки. Мусульманские купцы совершают далекие поездки по Восточной Европе (Абу Хамид ал-Гарнати).

Если связи Волжской Булгарии, Владимиро-Суздальской Руси и Новгорода со Средней Азией по-прежнему реализовывались по Волге, то арабские государства Восточного Средиземноморья сносились с Южной Русью через Причерноморье и Днепр. Это направление приобрело особое значение с конца XI в., когда после завоевания Иерусалима латинянами и образования Иерусалимского королевства усилилось паломническое движение русских через Константинополь в Палестину. Паломники нередко выполняли функции мелких розничных торговцев. Вместе с крестовыми походами оживилась торговля по Черному морю, которую контролировали венецианцы. Посредниками в связях Руси с Ближним Востоком выступили Судак, Херсон, Тмутаракань, а на северном побережье Малой Азии — Трапезунтская империя и Синоп (табл. 164).

В XI–XIII вв. при сохранении прежних связей с Мазандараном, Хорасаном и Хорезмом важными поставщиками импорта стали некоторые области Закавказья и Восточного Средиземноморья (табл. 163, 6, 7). Серебряные и бронзовые изделия Армении, Киликии и Малой Азии (конец XII–XIII в.) найдены в Херсонесе, Приазовье, Сахновке, Киеве, Прикамье (табл. 162). Их появление было обусловлено расцветом черноморской торговли через сельджукскую Малую Азию с начала XIII в. и интенсивным развитием городов Армении, связанных с Трапезунтом (Даркевич В.П., 1976). Активное участие в торговле принимали армяне, колонии которых появились в Крыму, Киеве, Волжской Булгарии. В Прикамье малоазийские вещи могли доставлять через армянскую колонию в Булгаре. О тесных контактах переселенцев со своей родиной говорят находки тканей, аналогичных анийским, в погребениях на территории колонии. Тем же путем на Приполярный Урал попала армянская сабля с именем мастера Хачатура. Богатое армянское купечество Киликии сносилось с коренной Арменией и арабскими странами, Западной Европой и Причерноморьем (комплекс киликийских вещей из Бердянска). Важное место в ближневосточном импорте XII–XIII вв. занимала стеклянная посуда Египта и Сирии (Ракка, Алеппо) (Гуревич Ф.Д., Джанполадян Р.М., Малевская М.В., 1968) (табл. 163, 1, 2). Не исключено александрийское или сирийское происхождение стеклянных бус с металлической прокладкой. Вместе со стеклянной посудой на Русь ввозили иранский и среднеазиатский фаянс (Новогрудок, Туров, Новгород, Старая Рязань и др.). Среди предметов импорта, обнаруженных в жилых комплексах при раскопках на городище Старая Рязань, большой интерес представляет группа иранской художественной керамики, которая датируется от начала XII в. вплоть до монгольского завоевания Ирана (1220 г.). Это фрагменты чаш, тарелок, кувшинов или бутылей, выполненных из высококачественной высококремнеземистой фарфоровидной массы («кашин») и украшенных надглазурной росписью люстром или цветными эмалями («минаи»), цветными поливами или подглазурной росписью. Бо́льшая часть обломков принадлежит сосудам с росписью люстром и обнаруживает стилистические аналогии с керамикой школы Рея. Сравнительный художественный анализ, выполненный Т.X. Стародуб, выявил общность иранской поливной посуды из Старой Рязани с находками в Азербайджане, Северном Хорасане и Хорезме. Вновь открытые материалы свидетельствуют об интенсивных торговых связях столицы Рязанского княжества с городскими центрами Ирана и Средней Азии во второй половине XII — первой четверти XIII в.

Из горных выработок Бадахшана в Северном Афганистане в Хорасан, Ирак и дальше на запад вывозили лазурит. Из пределов Византийской империи лазуритовые нательные крестики попадали на Русь (находки в Москве, Старой Рязани). Лазуритовые антропоморфные подвески-амулеты часто встречаются в половецких курганах. С территорий, завоеванных крестоносцами, происходит серебряное блюдо, найденное в Ржищеве под Киевом (табл. 163, 7).

Ближневосточная утварь из металла и сиро-египетское стекло поступали в Тмутаракань и Крым по нескольким направлениям. Обычный морской путь паломников в Святую Землю вел через Константинополь, Эгейское море (вдоль побережья Малой Азии), Родос, Кипр и Яффу на Иерусалим (маршрут игумена Даниила). После захвата Константинополя латинянами (1204 г.) в черноморской торговле выдвинулись Трапезунт и Синоп, куда вели дороги через Малоазийский полуостров.

Связи славянства со странами Азии охватывали преимущественно сферу экономики и политики (военные походы, дипломатия, миграция населения под воздействием политических причин). Влияние мусульманского Востока на культуру Киевской Руси и других раннефеодальных славянских государств, на создание новой системы духовных ценностей в христианизирующемся мире было незначительным ввиду отсутствия религиозных контактов. Оно не могло принять сложных мировоззренческих форм, подобных всеобъемлющему влиянию Византии, вернее, переносу на славянскую почву византийских культурных явлений. Заимствовали лишь отдельные элементы культуры, например шахматную игру, некоторые типы украшений костюма и формы металлической утвари.

Судя но скандинавским комплексам в курганных группах Приладожья, Смоленщины и Ярославщины и вещам северного облика в древнейших слоях Староладожского городища, установление первых контактов некоторых восточноевропейских племен с норманнами произошло около середины IX в. (первые следы пребывания норманнов в Ладоге — от середины IX в.). В X–XI вв. варяжские торговые корабли регулярно ходили на Русь; в Новгороде норманнским купцам принадлежала церковь св. Олава, русским — церковь в Сигтуне.

Наиболее интенсивные связи Руси со Скандинавией относятся к X в. Через русские земли осуществлялся транзит восточного монетного серебра к балтийским славянам, в Скандинавские страны и далее в пределы империи Каролингов (IX в.). На арабских монетах обнаружены как древнерусские граффити, так и процарапанные рунические надписи (Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С., 1978, с. 143, 144). Большинство кладов, содержащих рунические граффити, связано с Балтийско-Волжским путем. Кроме дирхемов, с Ближнего Востока и из Средней Азии через Русь в Скандинавию поступали сердоликовые, хрустальные, аметистовые и золотостеклянные бусы, бронзовые и стеклянные сосуды, шелковые и шерстяные ткани. Куфические монеты в большом количестве проникали в Норвегию, Швецию, на о. Готланд. Важную роль в восточной торговле викингов играла Бирка — главный торгово-ремесленный центр материковой Швеции (после 1060 г. ее заменила Сигтуна). С XI в. усиливается значение Готланда, откуда в потоке западноевропейского серебра на Русь поступали монеты скандинавской чеканки: в древнерусских кладах сравнительно высок процент денариев Норвегии и Швеции. Об интенсивных связях Новгорода со Скандинавией говорят вещи норманнского круга, обнаруженные в слоях X–XI вв.

Сходные исторические процессы на Руси и в Скандинавии, близкие типологически и хронологически (интенсивные преобразования социально-политической структуры общества от «племенных княжений» до раннефеодальных государств, формирование феодальной знати с полиэтнической «дружинной культурой»), создали условия для этнокультурного синтеза, для взаимопроникновения таких социально значимых элементов культуры знати обоих регионов, как погребальный обряд, вооружение, одежда и пр. В быту и обрядности дружинников скандинавского происхождения, враставших в феодальную знать Древнерусского государства, происходят существенные изменения под влиянием русской культуры. В Скандинавию проникает восточноевропейская «дружинная мода»: элементы конской сбруи и вооружения, наборные пояса, происходящие из южнорусских степей, венгерские сумки-ташки, формы костюма и его частей, ткани, украшения, в том числе серебряные гривны «пермского типа» (Мельникова Е.А., Петрухин В.Я., Пушкина Т.А., 1984). «Космополитизм» дружинной культуры хорошо объясняет широкое распространение на территории Восточной, Средней и Северной Европы «метисных» форм и орнаментики так называемых вещей-гибридов, в которых нередко сочетаются венгерские, восточные, скандинавские мотивы. Отдельные регионы притягивали разноплеменные элементы, приносившие свои черты материальной культуры, которые быстро растворялись в культуре местной.

В инвентаре курганных некрополей Северо-Западной и Северо-Восточной Руси встречаются мужские и женские украшения скандинавского происхождения (табл. 165). К ним принадлежат массивные литые браслеты с S-видным орнаментом, бронзовые и серебряные фибулы, распространенные в Скандинавии с конца IX до начала XI в.: скорлупообразные овальные (черепаховидные) и круглые ажурные, равноплечные, трилистные, кольцевидные с длинными иглами. Они обнаружены в могильниках юго-восточного Приладожья, Ярославского Поволжья, Суздальского ополья, Смоленского Поднепровья, Киева и Чернигова, т. е. вдоль магистральных путей Восточной Европы — днепровского и верхневолжского (табл. 166, 167). На севере Руси эти принадлежности костюма происходят из скандинавских, финских и славянских погребений X — первой половины XI в., связанных с открытыми поселениями. К предметам шведского происхождения относятся железные шейные гривны с подвесками — «молоточками Тора». Подобные гривны известны из раскопок Сарского городища, из ярославских, гнездовских и приладожских курганов. Найдены они в бассейнах Мологи и Колпи. Большой комплекс скандинавских украшений из серебра (фибулы, шейная гривна, подвески, бусы) дал Гнездовский клад, найденный в 1868 г. (табл. 165, 1, 5, 7, 10). Скандинавские изделия (оружие, предметы конского снаряжения, украшения одежды) вызывали многочисленные местные подражания — «гибриды», в которых смешаны северные и русские орнаментальные мотивы. Не исключено, что вещи «гибридного» стиля делались скандинавскими ремесленниками второго поколения, осевшими на территории Восточной Европы.

Викинги часто выступали распространителями франкских мечей каролингского типа (часто со скандинавскими рукоятями), торгуя ими на Руси и в других странах. Наконечники ножен найдены в курганах Приладожья и Гнездова. Скандинавы ввели в употребление на Руси некоторые типы вооружения: ланцетовидные копья и стрелы, боевые топоры-секиры, длинные кинжалы-скрамасаксы, круглые щиты с железными умбонами.

О присутствии норманнов (купцов, знатных дружинников, рядовых воинов и ремесленников, их жен) в Восточной Европе свидетельствуют те курганные комплексы, в которых скандинавские вещи, принадлежавшие выходцам из Северной Европы, сочетаются с норманнским погребальным обрядом (табл. 167). К скандинавским обычаям относятся сожжения в ладье, сожжения с захоронением в урне, поставленной на глиняную или каменную вымостку, сожжения под курганом, окруженным кольцевидной каменной кладкой. О присутствии в среде военно-дружинной знати Киева и Чернигова пришельцев из Скандинавии говорят некоторые погребения в срубных камерах с инвентарем, находящим аналогии в Бирке (Клейн Л.С., Лебедев Г.С., Назаренко В.А., 1970). Сохранению скандинавских черт культуры в среде русских феодалов варяжского происхождения способствовало то обстоятельство, что они жили семьями. О присутствии скандинавок на Руси свидетельствуют женские украшения, не являвшиеся предметами торговли.

В IX–X вв. пришлые дружины варягов оседали и в протогородских торгово-ремесленных центрах типа Гнездова, обраставших обширными языческими могильниками, которые отражают полиэтничный состав жителей (финны, славяне, скандинавы, балты) поселения. По своему социально-экономическому облику эти поселения с большим размахом внешней торговли, расположенные на магистральных торговых путях (Ладога, Рюриково городище под Новгородом, Гнездово, Тимерево), были родственны прибрежным «протогородам» — «викам» Северной Европы и Скандинавии (Бирка, Дурстеде, Хедебю). Их объединяют общие признаки: наличие торга и капища, связь с водными путями, обширная заселенная площадь, нерегулярность застройки, начатки ремесленного производства, находки изделий, привезенных из других стран, особенно с мусульманского Востока, и клады дирхемов и украшении, зарытые на территории поселка или вблизи него (Кирпичников А.Н., Лебедев Г.С., Булкин В.А., Дубов И.В., Назаренко В.А., 1980, с. 33). В дальнейшем на рубеже X–XI вв. протогородские центры на Руси (Гнездово, Тимерево, Сарское городище, новгородское Рюриково городище и др.) прекращают существование, что связано с потерей ими экономического и административно-политического значения как мест торговых операции и сбора княжеских пошлин. В изменившихся условиях по мере оформления государственной территории и централизованного административного аппарата феодального управления нестабильные протогородские образования («погосты», противопоставленные племенным моноэтническим центрам?) перестают удовлетворять новым потребностям. С наступлением «городской ситуации» их вытесняют развитые феодальные города во всем многообразии своих функций. Подлинный город средневековья рождается, как правило, на «неподготовленной» почве — поблизости, но не на месте «эмбриональных» городов-эмпорий, рыночных мест округи. Прямая преемственность между ними не прослеживается.

С христианизацией Руси и прекращением погребений на основных языческих некрополях — в Гнездове, на Ярославщине и Черниговщине — в начале XI в. исчезают и норманнские древности. Среди немногочисленных находок скандинавских предметов XI в. показательны вещи, обнаруженные в Суздале на усадьбе, видимо, принадлежавшей представителю дружинной знати скандинавского происхождения: литейная формочка для отливки подвесок с рунической надписью (содержит имя заказчика подвески: «этот Олавов…»), скандинавские украшения. При раскопках в Полоцке найдена игральная кость с руническими знаками, читающимися как «выгода», «благо» — пожелание удачи владельцу кости. Рунические надписи на мемориальных стелах из Средней Швеции повествуют о скандинавах, погибших при поездках «на восток»: в Прибалтику, Русь, Византию. Как и древнеисландские саги, они сообщают о богатствах, привезенных из Руси: дорогих товарах, золоте и серебре, ценных одеждах (Мельникова Е.А., 1977). В Скандинавии появляются изделия древнерусского ремесла XI в.: пряслица из овручского шифера, киевские глиняные писанки и др. Монеты Ярослава Мудрого, обнаруженные на Готланде и в материковой Скандинавии, возможно, связаны с выплатой денег норманнским наемникам.

Произведения византийского художественного импорта позволяют уяснить его роль в развитии искусства домонгольской Руси (Искусство Византии в собраниях СССР, 1977).

По нумизматическим и археологическим данным первый этап связей племен Восточной Европы с Византией можно отнести к V–VII вв. Упадок торговли в последующий период (VIII — первая половина IX в.) связан с экономическим спадом в областях Ромейской империи. Приходят в запустение ее города, чеканка монеты и денежное обращение сокращаются, регрессируют многие отрасли ремесла. Основную массу товарного производства составляют не ремесленные изделия, а продукты земледелия и скотоводства. Частичная натурализация экономики, господство арабов на море, разгул пиратства ослабили внешнеторговые связи. С начала VII до середины IX в. Византия не имела большого влияния в Северном Причерноморье.

Новый приток произведений византийского ремесла в Восточную Европу со второй половины IX, но в основном с X в. (поливная керамика, шелковые материи) был обусловлен двумя основными факторами:

1) Вместе со стабилизацией внутри- и внешнеполитической обстановки в Византии оживляется городская жизнь. Ремесло и торговля Константинополя и Фессалоники вступают в полосу бурного подъема. Возрастает объем внешней торговли, усиливается денежное обращение. Сбыт ремесленной продукции, особенно предметов роскоши шелковых тканей, золотой и серебряной парчи, ювелирных и стеклянных изделий, находит возрастающий спрос не только у греческой аристократии, но и в среде крепнущей знати романо-германских и славянских государств. В послеиконоборческий период византийская цивилизация оказывает значительное воздействие на культуру многих регионов средневекового мира (Балкан, Южной Италии и Сицилии, Закавказья). С организацией Херсонской фемы в 30-х годах IX в. Византия вновь закрепилась в Таврике.

2) С образованием Древнерусского государства торговля с греками регулируется специальными договорами. По мере политических и хозяйственных успехов Киевской Руси, особенно после принятия христианства, всесторонние связи с империей все более развиваются. Появление в Киеве и других крупных городах Руси византийских мастеров помогло строительству каменных храмов, созданию произведений монументальной и станковой живописи: используя достижения греков, русские ремесленники освоили производство ювелирных изделий с перегородчатой эмалью, поливной и стеклянной посуды, украшений из стекла.

По сообщению русских летописей, князь Владимир в 989 г. «помысли создати церковь пресвятыя Богородица и послав приведе мастеры от Грек. И наченшю же здати, и яко сконча зижа, украси ю иконами, и поручи ю Настасу Корсунянину и попы Корсуньскыя пристави служити в ней, вдав те все еже бе взял в Корсуни: иконы, и съсуды, и кресты». Таким образом, это сообщение связывает проникновение в Киев византийского художественного импорта со строительством Десятинной церкви, освященной в 996 г., и указывает на посредническую роль Херсонеса. Из летописного рассказа известно также о том, что Владимир в числе херсонесских трофеев доставил в Киев «две капищи медяны и 4 кони медяны, иже и ныне стоят за светою Богородицею, якоже неведуще мнят и мраморяны суща». Эта бронзовая квадрига была установлена на площади перед Десятинной церковью, снабженной почти исключительно византийской утварью.

Из Херсонеса в конце X в. было доставлено в Киев и несколько мраморных саркофагов, впоследствии использованных для княжеских погребений в Десятинной церкви и в кафедральном храме св. Софии, в том числе массивный саркофаг с орнаментальной резьбой, известный как гробница князя Ярослава Мудрого.

Определенную часть византийского художественного импорта X–XI вв. составляли резные мраморы. Они предназначались для декора интерьеров интенсивно сооружаемых в Киеве храмов. В рамках византийского стиля из овручского красного шифера вырезаны парапеты хор Софии Киевской и рельефы с парными изображениями святых всадников (XI в.), обнаруженные на территории Михайловского Златоверхого монастыря. Не исключено, что в Киеве работали резчики с Балкан, из Солуни и Константинополя (Пуцко В.Г., 1982).

Сребреники и златники, выпущенные при Владимире Святославиче, по внешнему виду подражают византийским номисмам и милиарисиям. Красноречива топография находок византийских монет. В VI–IX вв. они сосредоточены в южных районах: в Крыму, Закавказье, на Северном Кавказе, в Среднем и Нижнем Поднепровье и Подонье. В X–XI вв. ареал обращения серебряных и медных монет охватывает, кроме перечисленных областей, северные территории Руси (Кропоткин В.В., 1962). Клады и единичные монетные находки зарегистрированы вдоль всего пути «из варяг в греки», который начал функционировать с начала X в. (бассейны Днепра с притоками, Ловати, Волхова), в районе Чудского озера, на землях эстов, в бассейне Оки (табл. 168). С конца X и в XI в. расширяется ареал византийской поливной керамики, которая на севере достигает Гнездова и Новгорода (Макарова Т.И., 1967).

Импорт художественной утвари и высококачественных шелковых тканей из Византии (Фехнер М.В., 1977) возрастает в XI–XII вв., когда завоевательная политика русских князей уступает место добрососедским отношениям между обоими государствами (Даркевич В.П., 1975). В этот период многие византийские города, в прошлом крепости или епископальные центры, превращаются в очаги ремесла (гончарного дела, стеклоделия, шелкоткачества), внутренней и внешней торговли. Экономические и культурные связи Византии с Русью в XI–XII вв. становятся особенно тесными. Большинство находок византийских шелковых материй — гладких однотонных и золототканых лент — датируется концом XI — началом XIII в. (Фехнер М.В., 1977). Сокращение в XII в. и ранее незначительного ввоза византийской монеты нельзя объяснять упадком торговли Восточной Европы с Византией задолго до разгрома Константинополя крестоносцами в 1204 г. Одна из причин уменьшения числа монетных кладов за пределами империи заключается в порче византийской золотой монеты-номисмы. К концу XI в. она резко обесценивается. Ухудшение монеты с одновременным увеличением ее количества связано с расширением товарооборота внутри империи. Ограничение ввоза на Русь византийской поливной посуды в XII в. (севернее Киева не обнаружена) вызвано усилившейся конкуренцией местного керамического производства.

Главным поставщиком произведений византийского художественного ремесла в Восточную Европу был Константинополь. Здесь были сосредоточены монетный двор, мастерские оружейников и ювелиров-аргиропратов, императорские гинекеи, из которых выходили наиболее ценные сорта шелковых тканей и парчи. Из столичных мастерских происходят серебряные чаши для пиров (табл. 169, 10), литургические предметы из металла (потиры, процессионные кресты, дискосы), перегородчатые эмали на золоте (две пластины с фигурами апостолов Иакова и Варфоломея на окладе Мстиславова Евангелия, центральный медальон рязанских барм с изображением Богоматери и образок XI в. с распятием из старорязанского клада 1822 г.), изделия из резной кости (ларцы, гребни) (табл. 169, 5–7), камеи из драгоценных и полудрагоценных камней, стеатитовые иконки (табл. 169, 8, 9), стеклянная посуда, браслеты, бусы, поливная керамика (табл. 169, 4), узорные шелковые ткани с изображениями геральдических птиц и зверей, рукописи, иконы. Известно, что Варлаам, игумен основанного князем Изяславом в 1060-х годах монастыря св. Димитрия, почувствовав приближение смерти, завещал купленные им в Константинополе иконы и предметы утвари отдать в Печерский монастырь, постриженником которого он являлся. Экономически и политически Русь была связана непосредственно со столицей империи. Из Царьграда приезжали в Киев, Галич и Владимир на Клязьме купеческие караваны, дипломатические миссии с дарами, представители духовенства, архитекторы, живописцы и золотых дел мастера. Константинополь посещали русские паломники к святыням Афона и Иерусалима.

Часть вещей в составе византийского ввоза вышла из провинциальных мастерских, роль которых возросла в XII в. Если в IX–X вв. в керамическом импорте доминирует посуда столичных гончаров, то в XI–XII вв. большое место занимает продукция Солуни (Фессалоника) и Коринфа. При археологических раскопках многих древнерусских городов найдены крымские амфоры, использовавшиеся для перевозки и хранения вина и масла. К кругу мастерских Коринфа принадлежат стеклянные сосуды из Новогрудка, Новгорода, Турова, Старой Рязани (табл. 169, 1–3). В снабжении русского рынка высококачественными шелковыми материями и произведениями золотого шитья литургического и бытового характера, помимо Константинополя, участвовали провинциальные центры шелкоткачества — Солунь, Коринф, Фивы. Керамический импорт и привозные стеклянные изделия сыграли определенную роль при становлении собственного производства этих видов продукции.

Произведения византийского художественного ремесла сосредоточены в основных городских центрах южной Тавриды и Руси (Судак, Саркел — Белая Вежа, Чернигов, Смоленск, Старая Рязань, Владимир, Суздаль, Ростов, Москва, Псков). Особенно много их в Херсонесе, районе Киева и в Новгороде. В тех же пунктах зафиксированы находки византийской поливной и стеклянной посуды (табл. 168). Стеатитовые иконки XII в. найдены при археологических раскопках Пинска и Новогрудка. Клады и единичные находки византийских монет X–XII вв. довольно равномерно распределены вдоль основных речных артерий, пересекающих Восточную Европу с севера на юг. Главной и самой короткой магистралью между Константинополем и Русью служил путь «из варяг в греки». Его южный отрезок от Киева вниз по Днепру так и называли «греческим путем». Устье Днепра замыкал подвластный Киеву портовый город Олешье, откуда морской путь в Царьград шел вдоль болгарского побережья Черного моря с остановками торговых караванов в устье Дуная, в Констанции, Варне и в районе города-крепости Месемврии (ныне Несебыр). Из Месемврии русские ладьи-моноксилы с товарами отводились византийскими судами к предместью монастыря св. Маманта на северо-восточном берегу Золотого Рога — места пребывания русских в империи. В области нижнего течения Дуная найдены предметы вывоза из Руси: шиферные пряслица, бронзовые кресты-энколпионы, писанки, железные замки XII–XIII вв. Существовал и транзитный способ передвижения византийских товаров через южнорусские княжества, Болгарию и дунайские города. Эту дорогу считали более безопасной, так как она шла в обход половецкого «дикого поля» и через Молдавию по долинам Прута и Серета выводила к Дунаю и Черному морю. Посредниками в передаче на север византийского импорта выступали Херсонес и до XII в. Тмутаракань. Херсонес сносился с Киевом тем же «греческим путем» и степью, через Перекоп и вверх по Днепру. О северных связях этого большого портового города свидетельствуют находки русских энколпионов, пряслиц из овручского шифера, бронзовых привесок в виде топорика и «конька», украшений восточно-прибалтийского и прикамского происхождения (XI–XII вв.). Из него в Тмутаракань, Корчев и Саркел поступал избыток импорта византийской поливной посуды. В XII в. в черноморской торговле с Византией возросла роль половецкого Судака. Отмеченный находками византийских монет путь по Днестру вел в Галицкое княжество. Азовским морем и низовьями Дона попадали в Саркел.

Находки византийских монет отмечены и на других отрезках пути «из варяг в греки» между Киевом, Смоленском, Новгородом и в Приладожье. В Рязанское и Владимиро-Суздальское княжество плыли верховьями Волги или из Киева вверх по Десне и Сейму на верхнюю Оку. Византийские текстильные изделия концентрируются в районах Киева, Чернигова, Смоленска, Новгорода, Владимира и в бассейне Оки. Путь по Дону, видимо, не функционировал, так как монетные находки здесь неизвестны (табл. 168).

На Урал, далеко за пределы византийской «зоны влияния» константинопольские серебряные сосуды XI–XII вв. попадали в результате «вторичного импорта», т. е. через русские земли, где они на какое-то время оседали. На чаше, найденной в Березове, вырезана русская надпись XII в., близкая почерку берестяных грамот Новгорода. Новгородские купцы в погоне за мехами завозили привозную серебряную посуду далеко за северо-восток — «за Югру и за Самоядь» (табл. 168). Находки привозной серебряной утвари по обе стороны Уральского хребта локализуются вдоль рек, по которым проходили древние пути в Прикамье и Приобье (Даркевич В.П., 1975).

В X–XIII вв. Русь и Западная Европа (Франция, Германия, Италия и др.) находились в многообразных торговых, политических и культурных связях. Имя «Русь» (Russie) неоднократно появляется во французских романах и поэмах XII–XIII вв. Киевская земля (Lant zu Kiewen) упоминается в «Песне о нибелунгах» (XIII в.). В немецкий эпос проникает любопытный персонаж — Ilias von Reuzzen, которого отождествляют с былинным Ильей Муромцем. Русская летопись знает о различных народах Западной Европы. Артели романских зодчих способствовали украшению столицы Андрея Боголюбского, а купцы и пилигримы из Руси посещали Германию и Францию.

Первые археологические свидетельства о торговле восточных славян с государствами Западной Европы относятся к X в., когда на Русь начинают ввозить франкские мечи с клеймами среднерейнских мастерских (Ulfberht и др.). Импорт мечей продолжался и в романский период. Рост экономических связей Руси с Западом ознаменован усиленным поступлением европейских монет — денариев. Сменив поток восточных дирхемов (с 20-х годов XI в), они становятся основным средством денежного обращения восточных славян. Наиболее ранние древнерусские клады с денариями датируются последней четвертью X в. Их количество гигантски вырастает в XI в. и резко сокращается в XII в., когда ввоз серебра из Германии стал осуществляться в форме крупных слитков. Основными экспортерами монетного серебра в страны, где ощущался его недостаток (в Польшу, Швецию, юго-восточную Прибалтику, Русь), были Германия и Англия, добывавшие этот металл. В древнерусских кладах преобладают денарии германского чекана. Значительно меньше монет Англии, Дании, Чехии, Венгрии, Швеции, Польши, Норвегии, Италии, Франции. Статистика состава древнерусских кладов выявляет их родство с монетными находками южного побережья Балтийского моря и отличие от кладов Скандинавских стран. Следовательно, основной поток германских динариев шел на Русь через портовые западнославянские города: Волин, Щецин, Колобжег, Гданьск (Потин В.М., 1968). Прямой путь из южной Прибалтики в русские земли пролегал через острова Борнхольм и Готланд, минуя Скандинавский полуостров. О связях Восточной Европы с южной Прибалтикой свидетельствуют многочисленные находки в древнерусских городах янтарных украшений и необработанных кусков янтаря. Существовали и непосредственные контакты между купцами Германии (например, фрисландскими) и Руси. К IX–X вв. относятся найденные в Смоленске и в Белгороде стеклянные геммы с изображениями царей-волхвов — амулеты-печати фрисландских купцов. Вместе с потоком фризской морской торговли они проникали в Скандинавию, Северную Германию и в единичных экземплярах далее на восток. Отсутствие гемм к востоку от Эльбы подтверждает основанное на нумизматических данных заключение о непосредственных контактах Фрисландии и Руси.

Важным источником для изучения связей с Западом являются произведения романского художественного ремесла, найденные в Восточной Европе: водолеи (табл. 170, 1–3), подсвечники (табл. 170, 4, 5), чаши (табл. 170, 6), дарохранительницы (табл. 170, 7), оклады книг, изделия резной кости (табл. 170, 8, 9) и т. д., выполненные в различной технике (Даркевич В.П., 1966).

IX–XI вв. бедны находками предметов «латинской» утвари. Мастерские каролингско-оттоновской эпохи, сосредоточенные в монастырях к востоку и западу от Рейна, обслуживали узкий круг духовной и светской аристократии. Их произведения выполнялись по специальному заказу и не выходили за пределы ограниченных районов. Впоследствии многие из этих шедевров ювелирного искусства из золота и серебра были переплавлены в монеты и денежные слитки.

Значительный приток художественной утвари с Запада начинается со второй половины XII в. Обширная группа импортных вещей относится ко второй половине XII — первой трети XIII в. Резкое возрастание ввоза связано с экономическими и социальными сдвигами в Западной Европе, определившими расцвет городского ремесла. Оно становится доходным и почетным занятием, постепенно переходя из монастырей в руки светских городских ремесленников. На рубеже XII–XIII вв. вместе с прогрессом техники во многих центрах Германии и Франции организуется массовый выпуск художественных изделий из металла, рассчитанный на широкий сбыт (бронзовые чаши «торговых» типов из района Мааса — Нижнего Рейна, нижнесаксонская бронзовая утварь, продукция лиможских эмальеров). Рост международных связей, усовершенствование транспорта, возникновение новых путей сообщения способствовали передвижению вещей. Развитие русской торговли с Западом в XII — первой трети XIII в. происходило по восходящей линии.

В Киеве, Новгороде, Смоленске строят католические храмы для колоний иноземных купцов. В Смоленске раскопаны остатки приспособленной к обороне церкви-ротонды, аналогичной церквам Дании, Швеции, Северной Германии, получившим распространение во второй половине XII в. Немецкая церковь в Смоленске упоминается в договоре Смоленска с Ригой и Готским берегом, заключенном в 1229 г. В приписке к договору (70-е годы XIII в.) говорится не только о «латинской церкви» («немецкой божнице»), но и о «немецких дворах и дворищах» в Смоленске (Воронин Н.Н., Раппопорт П.А., 1979, с. 140–150). Ротонда XII в., открытая киевскими археологами, вероятно, является католической церковью того же типа. Мнение о ее дворцовом назначении не подкреплено вескими аргументами.

Судя по находкам предметов импорта, главными поставщиками художественной утвари в Восточную Европу во второй половине XII–XIII вв. были Нижняя Лотарингия, Рейнская область, Вестфалия и Нижняя Саксония (табл. 170, 1–6). На третьем месте по числу предметов импорта стоял Лимож (табл. 170, 7). В экономически развитых областях по Маасу, Рейну, Везеру и Эльбе были сосредоточены основные центры художественного ремесла: Льеж, Динан, Гюи, Аахен, Кельн, Минден, Гильдесгейм, Магдебург и др. Из лотарингских, прирейнских и саксонских городов, находившихся на скрещении важнейших путей сообщения, художественная утварь распространялась в Англию, Францию, Южную Германию, Скандинавию, Чехию, Венгрию, Польшу, юго-восточную Прибалтику и Русь.

Произведения Франции, Лотарингии и Саксонии попадали в Восточную Европу как в результате прямых связей, так и через страны-посредники. Картографирование предметов импорта XII–XIII вв. позволяет установить направление главных путей сообщения, пересекавших Европу с запада на восток. Дунайский путь связывал Западную Европу с Причерноморьем. От городов на Маасе и Рейне он вел вверх по Майну или Неккару в Южную Германию — к Регенсбургу на Верхнем Дунае. Разноязычные купцы и ирландские монахи Регенсбурга, где в XII в. существовала особая корпорация купцов, торговавших с Русью — «рузариев», могли быть посредниками при передаче на восток произведений романского искусства. У Раффельштеттена путь разветвляется. Одна дорога шла вдоль Дуная, другая поворачивала на север — к Праге. Дунайский путь через Вену приводил в Венгрию, где оседала значительная часть предметов романского импорта. Многие из них транзитом из Венгрии доставлялись в Южную Русь. Как известно, из Венгрии Даниил Галицкий доставил в Холм «чашю… мрамора багряна, изваяну мудростью чюдну, и змееви главы беша округ ея» (ПСРЛ, т. II, 1908, стб. 845–846) — видимо, крестильную купель, изваянную в романском стиле.

Дорога из Баварии в Прагу и через Южную Польшу на Русь лежала в системе коммуникации, которые в XII в. связывали города Запада (Кельн, Майнц, Аугсбург, Регенсбург и др.) с мировыми центрами Востока: Багдадом, Самаркандом и городами Китая. Вдоль этого пути, который шел из Регенсбурга на Прагу и через Бреславль, Краков, Владимир Волынский на Киев, локализуется большая группа предметов импорта. Они довольно равномерно распределяются по всей территории от Кельна до Киева, концентрируясь в крупных торгово-ремесленных центрах и монастырях. Какая-то часть романской художественной утвари попала на Русь в результате связей южнорусских княжеств с Чехией и Польшей.

Другая, не столь многочисленная группа предметов ввоза расположена вдоль пути, который связывал Кельн с Магдебургом и шел на восток вдоль подножия горных массивов Центральной Европы — в Польшу (Познань, Гнезно, Плоцк) и Повисленье. Важным таможенным пунктом на польско-русской границе был Дрогичин Надбужский, где найдено множество русских товарных пломб. Эта коммуникация соединялась с системой Дуная бассейнами рек Эльбы, Одера и Вислы. Вдоль этих рек и их притоков часто находят предметы ввоза с Запада.

Северный ареал импортной утвари охватывает зону южного и восточного побережья Балтики. Прибалтийским путем произведения нижнесаксонских мастеров по металлу проникали в Данию, Южную Норвегию, Швецию, остров Готланд, польское Поморье, Самбийский полуостров, земли ливов и эстов вплоть до Новгорода на востоке. Через Готланд и древние западнославянские города Поморья, вблизи которых наблюдается концентрация предметов импорта, произведения прикладного искусства Германии попадали в Ригу и Эстонию, а отсюда завозились в Новгород, Полоцк и Смоленск.

Топография находок предметов импорта на Руси и в Восточной Прибалтике соответствует трем рассмотренным выше магистралям Центральной Европы: дунайской, «магдебургской» и прибалтийской. Они располагаются вдоль дорог, которые продолжают эти коммуникации на восток (табл. 171).

Путь из Регенсбурга (через Венгрию на Галич или через Богемию на Владимир) приводил в Киев. Дорога из Владимира Волынского на Киев отмечена непрерывной цепью находок импортных вещей (в Галиче, Владимире, Плеснеске, Изяславле, Городске, Белгороде). В большом числе они концентрируются в Киеве и южнее — в Поросье. «Греческим» путем из Киева вниз по Днепру произведения романского искусства проникали в Херсонес и Сурож (Судак). Другая дорога в Причерноморье непосредственно из Галицкого княжества шла вниз по Днестру. Значительные скопления предметов импорта находим в городах, лежавших на пути из Киева вверх по Десне на Угру и верхнюю Оку — в Рязанское и Владимиро-Суздальское княжество (Остерский Городок, Чернигов, Вщиж, Рязань, Владимир, Ростов Ярославский).

Немногочисленная группа предметов импорта локализуется в бассейне Немана (Гродно, Волковыск, Новогрудок). Эта серия находок располагается на восточном отрезке маршрута из Гильдесгейма и Магдебурга через земли Средней Польши в города Черной Руси.

Третья локальная группа импортных изделий связана с морскими дорогами Балтики. Находки концентрируются в Риге, на северном побережье Эстонии и в Новгороде (табл. 171).

Произведения художественного ремесла Лотарингии, Лиможа, Баварии проникали в Восточную Европу главным образом регенсбургским путем, саксонско-вестфальские вещи — прибалтийским. Этот вывод подтверждается топографией находок западноевропейского денария X — начала XII в., охватывающей преимущественно земли Прибалтики и Северо-Западной Руси (главные серебряные рудники находились в Северной Германии). Направление международных путей определяло размещение находок внутри страны-потребителя.

Топография предметов западноевропейского импорта XII–XIII вв. и статистика находок по отдельным землям позволяют сделать вывод, что связи Руси со странами Западной Европы: Францией, Северной и Южной Германией, Италией были интенсивными и в направлении Регенсбург-Киев-Чернигов-Рязань-Владимир на Клязьме.

Русь поддерживала оживленные сношения с Польшей, Чехией и Венгрией. Художественная утварь этих стран на территорию Руси почти не проникала, так как их ремесло удовлетворяло местные запросы и не было рассчитано на широкий экспорт. На Волынь и Киевщину попадали серебряные филигранные бусы и серьги польской работы. Из Венгрии, откуда, по словам Святослава Игоревича, доставлялись «серебро и комони», происходят некоторые металлические украшения конского убора, найденные в курганах X в. Зато многочисленны на ходки русских вещей X–XII вв. в Польше и славянском Поморье (поливная белоглиняная посуда, писанки, овручские шиферные пряслица, серебряные лунницы с зернью, трехбусинные височные кольца, бронзовые подвески в виде креста в круге, серебряные с чернью колты, стеклянные перстни и браслеты (Jaždžewski K., 1954). Из Киева в Чехию и Моравию заносили трехбусинные височные кольца, кресты-энколпионы, «русские замки».

В течение IX–XIII вв. произошли важные изменения в масштабе развития русской торговли, в степени ее социально-экономического воздействия на общество. Археологические и нумизматические данные помогают проследить ее эволюцию.

Говоря о торговле раннефеодальных государств Европы в IX–X вв., в том числе Киевской Руси, нельзя забывать об узости торгового развития в тех условиях, когда при полном господстве натурального хозяйства экономика носила потребительский характер. Задачей крестьянских хозяйств и крупных поместий было удовлетворение собственных потребностей, а не товарное производство. Раннесредневековая экономика была замкнутой, мало втянутой в обмен. Накопление денег как сокровища (клады), наличие натурального обмена — признаки слабости денежного обращения. Ремесленники работали на заказ, а не на рыночный сбыт. Их продукция, выпускаемая в незначительном количестве, не предназначалась для массового покупателя. Связи между изолированными населенными пунктами были ограничены и нерегулярны. Объем внутренней торговли — «купли» не мог быть большим. В этих условиях господствовала дальняя торговля — «гостьба», при которой из-за рубежа ввозили монетное серебро, оружие и товары редкого потребления (драгоценную утварь, шелка, пряности и т. д.) в обмен на рабов и продукты местных промыслов, собираемые князьями в виде дани с зависимого населения (меха, мед, воск, лен, выделанные кожи). Внешняя торговля, сосредоточенная в княжеских резиденциях, административных и военных пунктах, в торгово-ремесленных поселениях — «протогородах» на местах пересечения транзитных путей, затрагивала только феодализирующуюся верхушку — князя с его окружением и самих «торговых людей». Она была тесно связана с военными походами на соседние и отдаленные земли в поисках дани, челяди и выгодных договоров для сбыта мехов, воска, рабов и получения взамен предметов роскоши.

Для IX–X вв. характерна фигура купца, который в зависимости от обстоятельств легко превращался в воина-участника дальних грабительских походов, алчного искателя легкой наживы. Судя по курганным погребениям Руси и Скандинавии, его атрибутами служили не только миниатюрные складные весы с гирьками для взвешивания серебра, но также меч, боевой топор или копье. В тех же захоронениях изредка находят предметы восточного ввоза. Мужественный облик этих людей, привыкших клясться «бортом ладьи и краем щита, конским хребтом и сталью меча», запечатлен в средневековой литературе и эпосе, в исландских сагах. Их большие разноплеменные о гряды по воде и суше иногда проникали в отдаленнейшие уголки Евразии. Преобладал «героический» тип постоянно находящегося в разъездах купца, ставящего на карту все свое имущество и товары. Подчас в роли торговцев выступали сами дружинные предводители или состоятельные землевладельцы. Хотя по характеру своей деятельности эти купцы были «путешествующими», но они имели дома, дворы, семью, т. е. постоянное место жительства, нередко в пределах протогородского поселка. Связанные с дальней торговлей, они пользовались покровительством княжеской власти, взимавшей торговые пошлины через посредство своих наместников. Способствуя накоплению богатств в руках вождей и их дружинников, дальняя торговля предметами роскоши, далеко выходящая за пределы «земли» (территории) и самой страны, вела к углублению социальной дифференциации, усиливала славянскую и неславянскую военную знать за счет рядовых общинников, укрепляла ее общественный авторитет.

В IX — первой половине X в. большое значение в экономике имел ввоз и накопление куфических монет. Потребность в металлических знаках обращения и серебряном сырье вызвала их массовое проникновение к восточным славянам, у которых сложились собственные денежно-весовые системы (Янин В.Л., 1956). Постоянный транзитный провоз монетного серебра и других товаров через территорию Руси в Скандинавию, Восточную Прибалтику и Польское Поморье стимулировал ее торговлю и денежное обращение. Серебро выступало и как средство накопления сокровищ, ибо масштаб распространения денег был ограничен. Оно служило знаком высокого общественного положения его владельца. Крупные клады дирхемов, зарытые в городах, могли принадлежать богатым купцам (Новгородский клад, найденный в 1953 г., — собственность владельца усадьбы на углу Великой и Холопьей улиц). Клады небольших размеров, найденные на территории сельских поселений либо вблизи них (вдали от основных путей сообщения), отражают отношения главных торговых пунктов и экономически связанной с ними сельскохозяйственной округи. Те же отношения иллюстрируют курганные находки отдельных дирхемов, раковин каури, восточных бус, шелковой тесьмы для отделки верхней одежды. Этот «мелочный товар» сельские жители могли приобретать на городских рынках или у бродячих розничных торговцев типа коробейников, разносивших его по разбросанным среди лесов деревням. О неразвитости товарно-денежного обращения в условиях натурального хозяйства и натурального обмена свидетельствует выпадение части дирхемов из оборота (клады); их использовали также как сырье для изготовления украшений и утвари или употребляли в качестве подвесок к ожерельям. Монеты являлись не только платежным средством, но и материальной ценностью, принимаемой на вес.

В XI в., после того как иссяк восточный источник серебра, его ввозят через северо-западные рубежи русских земель в форме западноевропейского динария. Непрерывное повышение среднего веса кладов в течение XI столетия говорит о росте денежного обращения, увеличении объема коммерческих сделок, о накоплении богатств феодалами-землевладельцами и купцами (Потин В.М., 1968). Укрепляются связи Руси со странами Западной Европы. Судя по ареалу западноевропейских монет, которые в пределах Руси концентрируются на территории Новгородской земли (включая связанные с Новгородом северные районы и земли в бассейне Камы), главным посредником в меховой торговле с Западной Европой был Новгород. Новгородские купцы монополизировали вывоз пушнины на западноевропейские рынки.

В XII — первой половине XIII в. вместе с бурным ростом городов как главных консолидирующих центров округи и государства и расширением ремесленного производства (от работы на заказ часть мастеров переходит к работе на рынок) повышается роль местной внутриобластной и ближней межобластной торговли. В ее основе лежала продажа продуктов сельского хозяйства и местных промыслов, т. е. товаров повседневного потребления. Расширился товарообмен между городом и деревней. Крестьяне продавали на городском торжище избыточные продукты земледелия, приобретая изделия посадских ремесленников. Если внутренний обмен охватывал всю территорию Руси, то внешняя торговля концентрировалась в нескольких десятках крупных городов. Ее влияние сказывалось, прежде всего, на формировании профессионального купечества, объединяющегося в корпорации, и не затрагивало массы крестьян и ремесленников. Торговля превращается в прибыльную городскую профессию; внешним проявлением ее интенсификации и упорядоченности явилось широкое применение купцами письменности в их делопроизводстве (новгородские берестяные грамоты). В отличие от купцов предыдущего периода, которые вели кочевой образ жизни и не ощущали кровной связи плохо защищавшими их «виками», купцы XI–XIII вв. все чаще соединяют свою деятельность и жизнь с городом, становятся более «оседлыми» и осведомленными в рыночном механизме.

В результате роста населения происходит сближение между ранее разобщенными человеческими группами. Благодаря улучшению коммуникаций люди стали легче общаться между собой. Это касалось как внутренних связей Руси, так и ее контактов с соседними государствами. Объединения заморских купцов, торговавших за границей, возникли в Новгороде. Русские купеческие товарищества обрели устойчивые позиции в Константинополе, Сигтуне, Риге, Ревеле, Любеке, Висби на Готланде, где они имели гостиные дворы — места пребывания купцов и хранения товаров с церквами при них. Киевские князья организуют охрану караванов купцов — «гречников», плывших через половецкие земли. При Андрее Боголюбском во Владимир приходили гости не только из Южной Руси и Волжской Булгарии, но и из Царьграда и от «латинян».

Анализ кладов с денежными гривнами за время с XII в. по 40-е годы XIII в. говорит об увеличении количества серебра, ввозившегося из Германии на Русь в виде слитков — марок. Следовательно, возросла потребность древнерусской экономики в металлических средствах обращения. При переплавке иноземные слитки принимали форму и вес русских денежных гривен, употреблявшихся для крупных платежей (Потин В.М., 1968). Пока не решен вопрос о формах мелкого розничного товарооборота в безмонетный период. По свидетельству Абу Хамида Ал-Гарнати, который проехал из Булгара в Киев в 1150–1153 гг., в восточнославянских землях осуществляли торговые сделки при помощи старых беличьих шкурок. Для мелких взвешиваний по-прежнему применяли миниатюрные «аптечные» весы. Для взвешивания тяжелых грузов (до 7–8 пудов) служили большие весы — безмены, известные по находкам в Старой Рязани, Новгороде и других городах. Концентрация в крупных торговых центрах Руси (Дрогичин, Новгород, Псков, Киев, Рязань, Тверь и др.) свинцовых пломб, которыми опечатывали тюки товаров или связки «меховых денег», свидетельствуют о возросшем объеме коммерческих операций. Все бо́льшие массы товаров приходят в движение.

На протяжении XI–XIII вв. торговля товарами редкого потребления не претерпела заметной эволюции. Деревня и мелкие городские пункты, как и в предыдущий период, были слабо затронуты заморской торговлей, которая почти не влияла на их замкнутую хозяйственную жизнь. Изредка в них забредали торговцы мелочным товаром, приносившие украшения типа восточных бус или шелковые золототканые ленты для отделки праздничной одежды, находимые при раскопках сельских и городских курганных и грунтовых могильников. Художественная утварь оседала в крупных городах и монастырях, употребляясь в княжеско-боярском и церковном обиходе. Многоцветные узорные шелка шли на изготовление парадных княжеско-боярских одеяний, церковных облачений, пелен и т. д. Восточное стекло и поливная посуда, находимые при раскопках Новгорода, Старой Рязани, Новогрудка, сосредоточены вблизи боярских усадеб. Светская и духовная знать выступала главным потребителем утвари «от грек» и «от латинян». Византийские эмали, изделия романских мастеров по металлу встречены в кладах драгоценных украшений, зарытых при монгольском нашествии (Старая Рязань, Киев, Чернигов). Дешевая бронзовая посуда, поливная керамика, стеклянные сосуды, золотная тесьма, стеатитовые иконки проникали и в среду торгово-ремесленного населения.

Восточные и византийские ткани и произведения художественного ремесла (изделия из металла и стекла, резная кость) служили образцами славянским мастерам, что вело к усвоению пришлых изобразительных мотивов (в архитектурной резьбе, ювелирном деле, книжной миниатюре). Импорт произведении Ближнего Востока, Ирана, Средней Азии — один из важных факторов в формировании раннесредневекового искусства Европы (Даркевич В.П., 1976). Звериная и растительная орнаментика Древней Руси, Великой Моравии, Венгрии, стран Балканского полуострова впитала международные «восточные» мотивы. В европейское искусство проникли образы диковинной фауны, восходящие в своих истоках к образотворчеству древневосточных цивилизаций: симметричные львы и грифоны у «древа жизни», чудовища с двойным туловищем и общей головой, крылатые кони и сфинксы с женскими лицами (Ремпель Л.И., 1909; Лелеков Л.А., 1978). Создавая образы фантастических существ, мастера Центральной и Восточной Европы вдохновлялись узорами шелков, изготовленных в Дамаске и Багдаде, Мерве и Бухаре, Сицилии и арабской Испании. В славянской творческой среде иноземные прототипы не слепо копировали, а подвергали своеобразной стилистической переработке и на основе множества новых вариантов переосмысливали в духе местных верований. Элементы культуры мусульманского Востока, впитавшего доисламские сюжеты, доходили до Европы в сильно трансформированном виде. IX–X вв. — период миграции орнаментальных схем и распространения в европейских регионах «вещей-гибридов», в которых сплавлялись разнородные элементы. На создание «вещей-гибридов» с их синкретизмом стиля влияли разнообразные источники: искусство Византии, испытавшее сильнейшее воздействие Востока, орнаментальное наследие варварских народов Европы и тюркских кочевников евразийских степей, арабо-персидские и дальневосточные мотивы. В искусство Древней Руси XI–XIII вв. «ориентализмы» и античные сюжеты проникали и при посредстве византийских и романских изделий Западной Европы, в свою очередь впитавших азиатские традиции. Так, моделями для известных киевских шиферных рельефов с изображениями триумфа Диониса и Геракла в борьбе со львом послужили образцы византийской художественной резьбы по слоновой кости (Даркевич В.П., 1975, с. 277–278, илл. 397–400). В местных условиях чужеземные модели коренным образом перерабатывали как по форме, так и по содержанию.

Монгольское нашествие, нанесшее тягчайший удар экономике Руси, в первую очередь ее городам, привело к резкому сокращению всех видов зарубежных контактов. Перерезав коммуникации, оно надолго парализовало международные связи Восточной Европы, а затем направило их по другим руслам. Их возрождение наступает уже на новой стадии развития феодализма, в условиях формирования Русского централизованного государства.

Иллюстрации