Другая девушка

Глава 9. Жертва

Эллис

Токсикологический принцип гласит: доза — это яд.

Люди настолько не осведомлены об опасностях, которые подстерегают их в самых простых и неожиданных формах. Лист помидора. Скромное комнатное растение. На первый взгляд невинная пачка черной лакрицы. Даже питьевая вода. Конечно, большинство из этих продуктов безвредны в небольших количествах и даже могут быть полезными — но именно это делает пословицу такой умной и правдивой.

Все может стать опасным в больших дозах.

Токсикология увлекательна. Если бы я не специализировалась на психологии, то это было бы моим вторым призванием. В школе я часто проводила вечера в одиночестве, и читала. Много читала. От теологии эпохи Возрождения до более поздних медицинских журналов. В мире так много знаний, что это порой ошеломляет.

Я дотрагиваюсь до пластикового пакетика в кармане, когда иду по коридору к комнате отдыха преподавателей.

В этот маленький пакетик плотно завернуты пять красных фасолин.

Пять сырых красных зерен фасоли — это все, что нужно, чтобы день выдался на редкость неудачным.

При правильном вымачивании и приготовлении они безвредны, а для некоторых и вкусны. Лично я, узнав, на что способны эти маленькие гаденыши, не доверяю им и стараюсь держаться подальше.

При употреблении в сыром виде человек съедает токсичное химическое вещество, известное как… Ну, не могу вспомнить, но это длинное слово, от которого человек чувствует себя ужасно. Симптомы могут быть разными, но обычно вызывают сильную тошноту, рвоту и диарею. Конечно, у большинства симптомы проявляются через сутки, но этого достаточно, чтобы убрать Сью с пути и дать мне время подумать.

Если повезет, академия проявит особую осторожность и попросит заведующую кафедрой математики некоторое время не возвращаться на работу.

Входя в зал, я улыбаюсь симпатичной библиотекарше, которая, полагаю, и есть мисс Ричардс. Она такая же миниатюрная, как и я, и я вижу ее довольно часто, но официально мы не знакомились. Я наливаю кофе в свою дорожную кружку.

Прислоняюсь к стене, достаю телефон и просматриваю уже проверенные электронные письма, ожидая, пока она уйдет. Она одаривает меня натянутой улыбкой, направляясь к выходу, и я жду еще несколько секунд, прежде чем сделать свой ход.

Мое сердце бьется быстрее, когда я открываю холодильник, где, как знаю, Сью хранит свои обеды. Я видела, как она кладет их сюда по утрам. Размеренно дыша, я как можно небрежнее вынимаю пластиковый контейнер и открываю крышку.

Остатки рагу.

Ох, Сью… как печально. Однако, мне кажется, это очень удобно, что бедная одинокая Сью готовит большие порции на одного человека на всю неделю.

Я наблюдаю за дверью, когда украдкой достаю пакетик из кармана и посыпаю блюдо измельченной фасолью. Перемешиваю пальцем, прежде чем закрыть крышкой и убрать обратно на полку холодильника.

Это довольно сложно отследить… Но на всякий случай я купила фасоль в сетевом продуктовом магазине за наличные перед обеденным перерывом.

Звенит звонок, возвещающий о начале обеда.

Я ухожу из учительской гостиной до прибытия остальных.

К сожалению, я не смогу стать свидетелем этого события. Я бы с удовольствием посмотрела в ее унылые, занудные глаза, когда симптомы начнут проявляться. Я бы хотела, чтобы она каким-то образом поняла, что я — причина ее мгновенной кармы.

К счастью, Сью работает в школе, где всегда царит атмосфера, пропитанная любыми сезонными вирусами. Приступ «желудочного гриппа» не привлечет к себе слишком много внимания.

Но это поможет ей держаться подальше от Картера и любых злодейских планов, которые она приготовила для него.

Мне почему-то кажется, что Сью всю жизнь играет роль жертвы. Я только что сделала это реальным.

Когда я была маленькой девочкой, часто играла в игру с большими часами в маминой столовой.

Мама всегда называла эти старинные деревянные часы «дедушкиными», и в моем детском воображении вместо часов был сварливый старик, висящий в темной комнате и наблюдающий за мной.

Стрелками на часах были, конечно, его усы, и я пыталась пробежать из одного конца дома обратно в столовую, пока усы успеют полностью очертить его лицо по кругу.

Я делала это каждый раз, когда часы отбивали час.

Это была глупая игра, и на самом деле не такая уж изобретательная. Но, будучи единственным ребенком в семье и имея родителей, которые часто путешествовали, я находила способы развлечь себя сама.

Я думаю об этом сейчас, когда смотрю на часы на стене своего кабинета, потому что стрелки-усики — показывают 9:11.

Но это невозможно.

Нажимаю на свой телефон: 14:11

Я знаю, что уже больше двух, потому что провела здесь большую часть дня. Да, время относительно… но это абсурд какой-то.

Дедушкины часы в конце концов сломались, стрелки с усиками застряли на единице и десяти. В тот день игра прекратилась. Должно быть, эти часы тоже сломаны или села батарейка. Я перетаскиваю свой офисный стул через весь кабинет и встаю на него — очень осторожно — чтобы дотянуться до часов.

Нахожу заднюю панель и вытаскиваю батарейку. Для пущей убедительности поворачиваю стрелки на задней панели, чтобы они не показывали зловещие цифры, затем поднимаю руку и вешаю их обратно на стену.

Раздается стук в дверь.

— Минуточку… — я опускаю взгляд, когда Картер входит в кабинет.

Волна возбуждения разливается в крови. Ноги подкашиваются, и я покачиваюсь на стуле. Картер протягивает руку, чтобы поддержать меня. Его руки целенаправленно обхватывают мои бедра, как будто прошлой ночью он запомнил каждый дюйм моего тела, и я принадлежу только ему.

Он улыбается своей коварной улыбкой.

— Рад, что снова оказался здесь и смог застать вас, мисс Монтгомери, — он протягивает руку, чтобы запереть дверь. Отчетливый щелчок защелкивающегося механизма посылает по моей коже волну тепла.

— У нас сегодня не назначена встреча, мистер Хенсли, — я подыгрываю, едва сдерживая улыбку, которая вот-вот вырвется наружу.

Он снова кладет руку мне на бедро. Но на этот раз его пальцы движутся вверх, цепляются за подол и тянут юбку за собой выше.

— У меня «окно», — говорит он, располагаясь так, что его грудь оказывается прямо между моими бедрами. — Мисс Кентербери заболела, поэтому урок математики отменили. Я подумал, что мы могли бы наверстать упущенное.

Я прикусываю нижнюю губу и кладу руки ему на плечи. По-видимому, мой план сработал, и с очень благоприятным исходом.

— Ты же знаешь, я не могу закрыть глаза на то, что ты прогуливаешь занятия… — мои слова замирают, когда я ощущаю, как кончики его пальцев достигают очень чувствительной зоны прямо у шва моих трусиков.

Его голова находится на уровне моего живота, и Картер зубами расстегивает мне блузку. Его губы касаются моей кожи, затем нежно целуют живот.

Мои пальцы зарываются в его волосы, я нахожу опору, чтобы удержаться в вертикальном положении.

— Твой запах пропитал мой пиджак. Понимаешь? — он стонет, прижимаясь ко мне, и вибрация вызывает глубокую боль внутри. — Я думал о тебе весь гребаный день.

Я опираюсь рукой о дверной косяк, когда он задирает мою юбку еще выше. Он опускает голову и целует внутреннюю сторону моего бедра. Мне приходится плотно сжать губы, чтобы не застонать от непристойного ощущения.

— Картер… подожди…

Но он не останавливается. Его губы скользят по моему бедру, грубые подушечки пальцев двигаются вверх.

— Эти синяки от меня, — шепчет он, и я понимаю, о каких отметинах он говорит. Отпечатки его пальцев там, где он хватал меня сзади за бедра, когда трахал.

Я закрываю глаза, когда он целует их. Мои ноги дрожат от желания. Он поднимается выше, его дыхание касается моих трусиков и посылает возбуждающий импульс глубоко внутрь.

Он проводит языком по моему клитору, материал трусиков нагревается от его дыхания, и я чувствую, что становлюсь влажной от предвкушения.

— Все еще хочешь, чтобы я подождал? — спрашивает он, подчеркивая свою точку зрения, и сдвигает мои трусики в сторону. — Скажи, чтобы я попробовал тебя на вкус.

Моя рука сжимает дверной косяк. Я боюсь упасть… но еще больше боюсь упустить момент.

— Попробуй меня на вкус, — говорю я с придыханием.

— Да, мэм, — задирает мою юбку на талии. Стягивает с меня трусики и обхватывает меня там губами.

Другой рукой я зарываюсь в волосы Картера, а его язык лишает меня рассудка. Он втягивает мой клитор в рот и отпускает, безжалостно проводит языком по набухшему бугорку. По моей спине пробегает покалывающая волна жара, и я импульсивно выгибаюсь навстречу ему.

Я слышу дразнящий звук расстегивающейся молнии… и затем его палец погружается в меня.

— Боже, детка, ты такая влажная.

Его руки опускаются на мои бедра, и одним быстрым движением он поднимает меня с кресла и заключает в объятия.

— Нас кто-нибудь услышит… — я обхватываю его ногами за талию. Подавляю вздох, когда он проводит своим членом по моим скользким половым губам.

Он жадно целует меня, не обращая внимания ни на протест, ни на доводы рассудка. Он продолжает массировать ноющую, нуждающуюся часть моего тела самым провокационным образом, и я не в силах ему отказать. Вскоре он прижимает меня к стене, и я отворачиваюсь, чтобы перевести дыхание.

Обхватив за талию, он смотрит на меня сверху вниз с сексуальной улыбкой, опускает мои ноги на пол. Затем разворачивает лицом к стене. Взяв за запястья, Картер прижимает мои руки к гипсокартону, прохлада контрастирует с жаром в ладонях.

Он хватает меня за задницу и стонет.

— Моя грязная девчонка… Насаживайся на мой член.

Я разгорячена, возбуждена и хочу его… но где-то среди этого шквала вожделения какая-то часть меня чувствует себя… не в своей тарелке. Его поведение, его слова не похожи на то, как мы занимались любовью прошлой ночью.

Его пальцы зарываются в мои волосы на затылке, он хватает их и запрокидывает мою голову назад. Прижимает головку члена к моему входу и одним сильным и глубоким толчком проникает.

Он трахает меня, прижав к стене. В его действиях нет ни любви, ни обожания; он жаден в своем желании овладеть мной целиком и сразу, и его толчки становятся все сильнее и быстрее, а я не могу сдержать стон. Его рука зажимает мне рот, он входит в меня, и звук соприкосновения кожи с кожей наполняет кабинет.

Мое тело напрягается, и Картер издает стон.

— Вот так, детка… Кончи на мой член.

Я подчиняюсь его требованию. Он наклоняется и трет мой клитор, одновременно входя в меня. Чувствую, как его член набухает внутри моих стенок, пока он яростно трахает меня.

Он прижимается ртом к моему плечу и выходит.

— О, черт… Кончи на мой член, детка…

И я кончаю; сильно кончаю, наслаждаясь гортанным звуком, который вырывается у него, пока мое тело сотрясается от толчков. Его горячее и тяжелое дыхание обдает мой затылок, и я вздрагиваю от этого ощущения.

Когда Картер отстраняется и застегивает молнию на брюках, я одергиваю юбку. По какой-то причине по мне ползет змея беспокойства; мое подсознание ощущает растущее напряжение между нами.

Я чувствую себя… использованной.

Но это абсурд — я хочу, чтобы Картер владел моим телом. Моргаю, чтобы прогнать жжение в глазах, и дрожащими руками заправляю блузку.

В какой-то момент я оборачиваюсь, и меня охватывает боязнь от того, что я вижу в его глазах, но как только наши взгляды встречаются, понимаю, что страх был иррациональным. Конечно, Картер смотрит на меня с тем же благоговейным трепетом, который я видела раньше.

— Иди сюда, — говорит он.

Я придвигаюсь к нему ближе, и он обхватывает ладонями мое лицо, запечатлевая нежный поцелуй на губах. Вдыхаю его характерный мужской и океанский аромат, который полностью принадлежит ему, и окружает меня уютом.

— Встретимся позже на Утесе Дьявола, — говорю я. — Не знаю, как я смогу дождаться следующей встречи с тобой.

Он запечатлевает поцелуй на моем лбу, прежде чем отстраниться.

— Я постараюсь.

У меня в груди покалывает от волнения.

— Ладно. Конечно, — я киваю несколько раз, пока он идет к двери.

— Увидимся, — говорит он и выходит из кабинета.

Я обхватываю себя руками. На данный момент мы свободны от Сью и ее угроз. Нам с Картером не нужно торопиться. Мы можем позволить силе наших чувств возрасти.

Так будет лучше.

Я сделаю все, что потребуется, лишь бы мы были вместе. Он не понимает, как сильно я буду стараться ради нас. Картеру больше не нужно быть борцом.