Дружеский роман

Глава 19

август 2021, вечер

1

Самый запад России. Вместе, за разговорами, провели еще около часа, может чуть больше. В какой-то момент на балкончике они с Ладой остались одни. Димка вышел, с кем-то разговаривая по телефону.

Впрочем, кажется снова звонила мать. В последние дни, по мнению самого Константинова, Елена Викторовна активизировалась… И, опять же — по его мнению — не к добру.

— Лада, за сегодняшнюю помощь — спасибо, но другой раз, пожалуйста, придумай что-нибудь другое, — попросил Константинов-старший, стараясь не упускать из поля зрения дверь, ведущую с балкона. — Дима очень переживает за тебя. Ты его сегодня серьезно напугала.

— Догадываюсь, — не стала отрицать очевидного молодая особа. — Только если бы мы появились в том же кафе, где отдыхали вы, поверьте, Дима забыл бы про тактичность. Он одержим выяснить, кто у вас появился, как выглядит, какого возраста и вообще, что из себя представляет, — выдала она на одном дыхании.

— Не сомневаюсь, — заверил Константинов, не сдержав теплой улыбки. — Я сам пока не знаю, чего жду от этих отношений, — признался совершенно неожиданно. — Да и отношений в общем-то нет. Так, дружеское общение. Даже сказал бы — непростое, сложно идущее.

— Но оно вам нравится, так? — снова высказала Лада свое предположение в слух. Была куда тактичнее Димки. Женщина, одним словом. — Алексей Петрович, Дима не против самих ваших отношений с кем-то. Он просто боится за вас. Очень.

— Вижу, — кивнул он, задумчиво глянув на сына через стекло балконной двери. — А так быть не должно. Не за взрослого дядьку должен бояться, а за тебя, милое, очаровательное создание.

— Алексей Петрович…

— Сорок семь лет Алексей Петрович, — обронил он, тяжело вздохнув, — Ладно, вам вдвоем побыть надо. Начнет расходиться, — непонятно почему, но, закончив разговор, младший Константинов оставался в комнате, что не могло не настораживать, — Дай знать, попробую еще раз поговорить, — перехватив взгляд девушки, добавил, — Лада, его фантазии пора останавливать. В противном случае он своими руками разрушит ваше будущее. А я ведь вижу, любишь его.

— Люблю, — подтвердила она тихо.

— В таком случае — будем бороться, — лишь на секунду приобняв будущую невестку за плечики, Константинов оставил балкон.

Задержался около сына. О чем-то говорили. Лада намеренно даже отвернулась к двери спиной, а не только осталась на балконе.

— Не начнешь относиться к её окружению адекватно, жизни у вас нормальной не будет, — жестко закончил Константинов-старший свой монолог, в ответ на попытку парня что-то съязвить при своем возвращении в комнату. — Я свое общение с вами ограничу, не вопрос. Но мир состоит не из меня одного, Дима. А она, — кивнул он в сторону балкона, — Живой человек, — закончил он прежде, чем оставить номер.

И проблема заключалась не только во вновь проснувшейся у Димки ревности. Время приближалось к полуночи. Как говорится — пора и честь знать. Да и сам начал чувствовать усталость. И мысли в голову всякие лезли, мешая сосредоточиться на общении. Конечно, был благодарен сыну за общество, но…

Лишних вопросов хотелось бы избежать. По крайней мере — на данном этапе. И без того пообщались максимально откровенно. А если Лада права, то парень начнет задавать вопросы. Попытка уйти от разговора, вполне может спровоцировать очередной приступ ревности. Круговорот воды в природе какой-то получался.

Она слышала, когда Димка вернулся на балкон. Остановившись у неё за спиной, обняв за плечики, привлек к себе…

— Лада… — голос его зазвучал тихо, спокойно. — Лад, пожалуйста, не делай так больше, — попросил он, чуть усиливая объятия. — Ты не представляешь, как я испугался за тебя. Ты же могла просто сказать…

Итак, ревность спрятана куда-то глубоко. Она очень боялась, что снова возникнет вопрос её слишком теплого общения со старшим Константиновым. Представления не имела, как убедить будущего мужа, что нет у нее никакого интереса к будущему свекру. По крайней мере того интереса, который подразумевается Димкой.

— И ты бы проявил благоразумие? — поинтересовалась Лада, обернувшись, но при этом не стремясь ускользнуть из объятий молодого человека. Он одним своим присутствием нес спокойствие.

— Не знаю, — признался Дмитрий, на секунду задумываясь. — Постарался бы.

— А я уверена — нет, — произнесла она с полной уверенностью в собственных словах. — Ты дорожишь отцом и это здорово. Дим, правда, здорово, — заверила девушка, чуть отступая от молодого человека. — Такое не часто встретишь. Особенно в наше время. Но его личная жизнь — это его личная жизнь. Попробуй это не только понять, но и принять, — предложила она. — Дай ему самому разобраться в собственной жизни. Он никому из вас давно ничего не должен.

— Это мы ему должны, — совершенно неожиданно выдал Дмитрий со всей серьезностью, с той же серьезностью продолжая, — Очень сильно задолжали. Да, я согласен, он взрослый человек и всё такое. Только… — а вот как любимой девушке объяснить бесконечное беспокойство за отца, представления не имел. — После того, что было год назад…

— Ты сам говоришь — он дал слово, — напомнила Лада, выходя с балкона, где стало достаточно прохладно. А вот холод не любила.

— Если Константинов-старший дал слово, он его непременно сдержит, — не стал отрицать очевидного Дмитрий. — Только это не означает, что не примет всё близко к сердцу. А это значит, будет новый срыв. Пусть не с алкоголем, но…

— Дим, ты, действительно, ревнуешь, — совершенно неожиданно выдала Лада. — Может тебе к психологу обратиться?

— Наверно ты где-то права. На счет ревности права, — перехватив её взгляд, согласился молодой человек. — Я, действительно, привык, что отец всегда рядом. Привык чувствовать его поддержку. Даже когда у него Никита родился. Как совсем недавно выяснилось, я для него — ребенок особенный. Не просто первый. Мог оказаться и единственным. Он в меня не только средства, душу вложил. Мне он всегда казался таким непогрешимым идеалом, хранящим верность прошлому. С Петровой у него всё как-то быстро вышло. Я бы даже сказал — молниеносно. Почти под фотокамеры, не свадьба, а реклама красивой жизни. А здесь…

— Он боится и не хочет снова ошибиться, — с уверенностью прозвучало замечание Лады. — А теперь подумай, почему он не скрывал своих отношений с Петровой, а сейчас старательно оберегает от лишнего внимания эту женщину.

— Это мое-то внимание лишнее? — в недоумении воззрившись на любимую, поинтересовался Константинов-младший. — Может мне тебя начать от него прятать? — не удержавшись, съязвил он.

— Ну, меня прятать уже поздно, — резонно заметила Лада, оставаясь при этом совершенно серьезной. — Да я и не интересна ни журналистам, ни окружению твоего отца, — добавила она, ни на секунду не задумываясь. — А вот женщина Алексея Константинова, сам понимаешь, определенный интерес представляет. Она же угроза, в том числе и для Петровой.

— Они ещё и разного круга, Лада, — обронил к чему-то Дмитрий.

Резко обернувшись в дверях следующей комнаты, она, очень внимательно посмотрев на молодого человека, с прежней серьезностью поинтересовалась:

— Это ты так решил?

— Это мир так утроен, — возразил он.

И, кажется, считал себя сейчас правым. Он никому не выносил никакого приговора, просто констатировал очевидное. Какое будущее могло быть у его отца с женщиной, далекой от столичной жизни. Ну, пусть не совсем, может быть, столичной…

— Дима, а вот сейчас замолчи, — попросила она. — Они сами разберутся, кто какому кругу принадлежит и, кто чего ждет от предстоящих отношений.

— Лад, а если она с ним из-за его статуса… — предположил он, всё же высказав вслух собственные опасения относительно нового увлечения отца.

— Денег, ты хотел сказать, — поправила Лада, буквально на пару секунд над чем-то достаточно серьезно задумываясь. — Знаешь, а я ведь тоже не твоего круга, — напомнила она. — От меня никакой пользы, Дима. Если бы ты сделал правильный выбор, то сразу после института мог начать оперировать в приличной частной клинике. Пока не поздно, подумай…

Слова Елены Викторовны… Димка мысленно чертыхнулся. Отец где-то прав. Если не начнет заниматься собственными. Реальными проблемами, то получит офигенную головную боль. Если уже не получил!

2

Самый запад России. Подумать… Ему предложили подумать над тем, что давно не только обдумано, но и решено. И ясно дал всем понять, что в свою жизнь не позволит вмешиваться никому. И с матерью до сих пор из-за этого шло на первый взгляд незаметное ни для кого противостояние.

До сего момента был уверен, что этому очаровательному созданию ничего о том неизвестно. Но, по всей видимости, Елена Викторовна и до неугодной невестки донесла свою позицию. А это уже вполне могло создать сложности в их отношениях, чего очень хотелось бы избежать.

Лада сидела на кровати, забравшись под одеяло, обхватив коленки руками. Во взгляде непонятная и пугающая его, отрешенность. Они только один кризис благополучно преодолели. Получить из воздуха очередную проблему никак не ожидал…

— Я подумал, — заверил Дмитрий, вытягиваясь поперек постели, заложив руки за голову, не сводя с неё внимательного взгляда негромко, но уверенно, с пугающе-настораживающим спокойствием продолжая, — От тебя, действительно, никакой пользы. Ну, совсем никакой. Ещё и тянуть тебя предстоит целый год, пока ты свой диплом подтвердишь. Конечно, это не два, как у хирургов, но тоже срок…

— Елена Викторовна была права, — перебила его Лада, а вот тон её заставил насторожиться, слишком уж обреченности было много. — Вопрос времени, когда тебе надоест возиться с провинциальной куклой…

Всё остальное произошло за считанные секунды. Сорвавшись с места (Димка даже испугался, что, запутавшись в одеяле, может просто упасть с постели и сильно удариться) Лада бросилась из комнаты. А на её красивых глазах, от обиды и бессилия, кажется блеснули слезы. Вот с чем она не сможет справиться, так это…

— Куда!.. — мгновенно оказавшись на ногах, успел перехватить девушку в дверях, остановив тем самым побег. — Лада!.. — сделал попытку удержать около себя, однако та сумела в какой-то момент увернуться, — Да пошутил я, — не смотря на сопротивление, подняв на руки, крепко прижимая к себе, боясь уронить, вернул в комнату. — Пошутил я, — продолжал тише, не без усилия удерживая на постели. — Мне все равно, что там говорит и думает моя мать. Она пусть со своим мужем и детьми разбирается, — добавил он, сумев удержать взглядом её взгляд.

Никогда не думал, что однажды влюбится в девочку, ради которой готов будет пойти на конфликт со всем миром. Правда, мир пока оставался в стороне, а вот с матерью на данный счет столкнуться успел.

Ту, действительно, совершенно не устраивала будущая невестка. И хотя внешне вроде всё выглядело чинно и благородно, а вот один на один Елена Викторовна Гарбузова ясно давала понять, что сыну не мешало бы подыскать более подходящую и перспективную партию.

— Ты тоже её сын, — напомнила Лада, с силой зажмурившись.

На глаза навернулись-таки предательские слезы обиды. Она — всего лишь будущая жена. Неугодная невестка. И если свекровь задастся целью устроить личную жизнь сына по собственному усмотрению. Была уверена, битву выдержать не получится. Не было бойцовского характера. Не мямля, в жизни сама пробивалась, но, чтобы до открытого конфликта доходить… Не её то было. И вряд ли Елена Викторовна о том не догадывалась, выстраивая мастерски свои хитроумные ходы, чтобы развести их с Димкой.

— Я сын Алексея Константинова, — жестко возразил Дмитрий, переворачиваясь на спину и прислоняясь к подушкам, увлекая за собой девушку. — Я сын человека, которого предала любимая женщина, испугавшаяся трудностей и людского осуждения за проблему, которой на деле не оказалось. Она может говорить и думать всё, что её душе угодно, — продолжал он, удерживая самого дорогого ему человечка в крепких объятиях. — Но ни в свою жизнь, ни в жизнь отца я ей вмешиваться не позволю. И, очень прошу, доверяй мне больше, — попросил он, касаясь губами её виска. — У нас всё будет хорошо. Мне без разницы, кто у тебя родители, где ты родилась и выросла. И я всё понял. Я отца понял, — добавил он, признавшись, — Мне не психолог нужен, Лад. Мой самый лучший психолог — ты. Мне время надо. Если он так оберегает ту женщину от лишнего внимания, значит она ему дорога. Так ведь?

— Твоему отцу тоже надо время, Дим, — подняв на молодого человека взгляд, Лада… улыбнулась добавив, — Думаю, он тоже не знает, как вас познакомить.

— Ну, опыт у него есть, — с уверенностью возразил Дмитрий, не сдержав слегка ироничной усмешки. — Он уже дважды знакомил своих с собственным выбором.

По всей видимости имелись ввиду Елена Викторовна Гарбузова, первая жена Константинова и Ольга Петрова, имеющая статус второй и ныне действующей.

— В юности и спустя дцать лет, когда, как ты говоришь, просто поставил всех вас перед фактом. Но сейчас — другое, — возразила Лада. — Ты — его сын. А там — чувства. Возможно, ему еще и неловко. Это он у вас с виду кажется таким, непробиваемым. А на самом деле обычный человек.

— Лад, но я не несмышлёный пацан, чтобы не понимать, каким должно быть продолжение их отношениям, — не удержался от слегка ироничного замечания Димка. — Уж точно не звезды на ночном небе будут считать, если сойдутся.

— А знаешь, чем старше дети, тем сложнее родителям знакомить нас со своими вторыми половинками, — совершенно неожиданно выдала Лада. — И именно потому, что мы уже в курсе, чем они еще могут заниматься, кроме как считать звезды на небе и играть в шахматы. Мне было 17, когда мама второй раз замуж вышла. Ты не представляешь, как она нервничала, когда знакомила со своим будущим мужем. Обниматься при мне стеснялась. Я её поняла, когда вас знакомила. Но только для них, на самом деле всё сложнее, Дим. У нас всё понятно: молодые, влюбленные. Мы растем с мыслью, что однажды тоже, как и они когда-то, создадим семью. И они прекрасно понимают, что однажды у нас появится кто-то, кого они должны будут принять если и не как родных, то по крайней мере — в качестве близких людей. Принять ради счастья собственного ребенка. Но они со своими половинками, которых встретили слишком, по собственному мнению, поздно, знакомят не родителей, а детей. Взрослых детей, Дим. Мы не имеем права решать за них, вмешиваться.

— То есть — мне следует остаться сторонним наблюдателем, — подвел итог всему выше сказанному Дмитрий.

— Привыкнуть к мысли, что твой отец — не принадлежит исключительно тебе, — поправила Лада любимого человека. — Мне кажется, он сам сейчас находится в растерянности. Да, у него еще пол жизни впереди, но пол жизни-то уже прошло. И два брака приказали долго жить. Удивительно, как он у тебя не обозлился на всех в мире женщин. А то, что ваше знакомство оттягивает… — на мгновение задумавшись, внимательно посмотрев на молодого человека, закончила, причем, вполне уверенно, — Мне кажется, твой отец еще сам не до конца разобрался в своем отношении к происходящим в его жизни переменам. На этот раз не хочет спешить и торопить события. Он хочет прожить ту жизнь, те ощущения, которые не успел пережить в юности и в молодые годы.

— Очень надеюсь, что ты права… — обронил Димка, даря ей многообещающий поцелуй…

Он всегда, с первых дней знакомства с этой девочкой поражался её слишком взрослой рассудительности. Складывалось ощущение, что ей не девятнадцать, двадцать, сейчас — двадцать три, а как минимум лет 30!

«Слишком рано повзрослела», — говорила её мать, словно за что-то извиняясь… перед ним. Хотя уж перед ним точно ни в чем не была виновата. Да и перед дочерью. Жизнь не спрашивает никого, когда забирает самых близких. Поднимая дочь, давая той образование, слишком много работала, а девочка слишком рано вынуждена была начать привыкать к самостоятельности и ответственности… Почти как он. Только ему не смотря ни на что, было значительно легче.

3

Самый запад России. Открыв глаза, Ритка несколько минут просто лежала, слушая и не слыша биения собственного сердца. Протянув руку и включив свет, поднявшись, дошла до кухни. Плеснув в стакан воды, вернулась в комнату, где уже ждала Маслова.

Ксюха не в первый раз оставалась с ночевкой, но вот чтобы спала столь чутко, Коташова не припоминала. Обычно, как там говорят — пушками не разбудить.

— Скорую?

Короткий вопрос. Ёмкий вопрос. С самого начала пандемии её всеми силами пытаются отправить по скорой. Причем — за малейший чих.

— Иди ты со своей скорой, — проворчала Ритка, присаживаясь на край постели. В целом чувствовала себя неплохо, если бы не непонятная слабость. — Я нормально себя чувствую.

А сердце билось едва слышно. Самой страшно становилось… Ничего подобного даже в худшие времена, когда с высокой температурой сваливалась, не происходило. Временами сейчас его просто не слышала, словно совсем останавливалось.

— Рит, ты белая, как снег, — Ксюха с сомнением посмотрев на подругу, присела рядом, поинтересовавшись, — Ну, какое «нормально»?

— Просто душно, — упрямо возразила Коташова. — Окна надо открыть.

Если бы проблема решалась вот так просто! Обреченно вздохнув, Маслова, куда-то выйдя на пару минут, вернувшись в комнату, остановившись напротив подруги, вслух заметила:

— Рит, окна во всех комнатах открыты, — значит, ходила проверять, — констатировала про себя Коташова. — И от жары не бледнеют, — продолжала тем временем Маслова. — Тебя, о чем просили несколько часов назад?

А вот это был запрещенный ход. Никогда и никому не позволяла себя шантажировать. Да и кто просил… Кто просил… Человек просил. Тот самый, относительно которого буквально на днях принимала судьбоносное решение. Для самой себя.

— Если температура будет — да, — согласилась она, не собираясь отрицать очевидного. — А так…

Вот где находилась Маслова во время её общения с Константиновым, когда вышли к машине, понять никак не могла. Но та, судя по всему, слышала практически весь их разговор. По крайней мере, информацией владела, что говорится в полном объёме.

— Градусник бери, — на свою беду градусник Рита сегодня выложила на прикроватный столик. Непредусмотрительно, учитывая присутствие сегодня в квартире Ксюхи. — Ри-ит… — повторила та настойчиво, достав термометр из футляра.

— Ну, хорошо, давай свой градусник… — уступила Коташова, забирая градусник и сама забираясь под одеяло, хотя холода и не ощущалось. Вообще не понимала весь этот кипишь вокруг своей персоны. Ладно бы, действительно было плохо.

— Рит, ну, в самом деле, что за упрямство? — оставлять её Маслова без присмотра по всей видимости не собиралась, хотя вряд ли сама не хотела спать. — Скорая…

— Я, что, старуха столетняя, чтобы скорые ко мне неслись, — проворчала Ритка, вновь прислушиваясь к сердцебиению.

Вот оно ей, действительно, не очень нравилось. А всё остальное вроде было в норме. Во всяком случае — не лихорадило.

— Ты со своим отношением к здоровью и до пятидесяти не дотянешь, — с плохо скрываемым раздражением обронила Ксюха. — Мне твоему кавалеру как потом объяснять, если сегодня у меня тут концы отдашь? Он и так на меня косо посматривает, не нравлюсь я ему.

Непонятное отторжение почувствовала еще в первые минуты встречи, до официального представления друг другу.

— А ты улыбнись, — предложила Ритка, вытягиваясь на постели, добавив, — Он любит улыбчивых. Общий язык и найдете. Может Юрку своего хоть бросишь.

Всю дорогу до дома Коташова мастерски выводила Маслову из себя. По замыслу, та должна была в лучшем случае довести её до дома и отправиться восвояси. Вместо этого подруга, припарковав машину под окнами Риткиной квартиры, осталась ночевать. И сейчас тоже не поддавалась на провокации. А должна бы была…

— Совсем спятила, — проворчала Ксюха, забирая у Коташовой градусник. — Вроде человек взрослый, а бред несешь… — и тут по-настоящему испугалась. То, что показывала шкала градусника, способно было не только в шок привести… — Не удивительно… — медленно проговорила она.

— Что там…

На реакцию подруги особо внимания не обратила. Та не была сильным паникером, но вот стоило температуре приблизиться к тридцать семь и пять — сбегала на больничный (по возможности). Ну, а учитывая страшилки про вакцину от ковида…

— Рита, тридцать девять и семь, ты в своем уме? — поинтересовалась та, присаживаясь рядом с Риткой на постели и еще раз, видимо для точности, изучая шкалу термометра. — Так, я вызываю скорую… — и настроена была решительно.

— Я жаропонижающее выпью и нормально всё будет, — возразила Коташова.

— При такой температуре — жаропонижающее? — Маслова аж задохнулась от негодования. Нет, вот старшую подругу отказывалась понимать совершенно! — Рита, ты себя вообще хорошо чувствуешь? Или у тебя уже бред начался?

— Хочешь заплатить за ложный вызов — вызывай, — предложила та, дотягиваясь до блистера с таблетками и стакана с водой.

— Рит, всего один укол и все будет нормально, — попыталась еще раз воззвать подругу к благоразумию Маслова. — Они быстро приезжают. Я тётке, когда вызывала, сразу сказала, что прививочная. Пол часа не прошло.

— Ксень, у меня организм крепкий, сама справлюсь. И вообще, чего ты подскочила? — поинтересовалась она, запивая сразу несколько таблеток глотком воды. — Я не задыхаюсь, не лежу при смерти. Ну, температура. Нормальное явление для прививки.

— Нормальное? — Маслова в шоке уставилась на хозяйку квартиры. По всей видимости та всё же бредила.

— Ксюх, всё, иди спать, пожалуйста, — попросила Рита, демонстративно щелкая выключателем у себя над головой. — Обещаю, если через пол часа температура не спадет, я тебя позову, вызовешь свою скорую. Если нет то, пожалуйста, не надо подскакивать на каждое мое движение.

Эту ночь Рита Коташова запомнит, наверно, на всю свою оставшуюся жизнь. Она так и не даст подруге вызвать скорую. Да та и не будет больше пытаться. Обе практически не будут спать весь остаток ночи. Рита каждые полтора часа будет пить жаропонижающие, чтобы сбить температуру, без конца устремляющуюся вверх, хотя бы до тридцати восьми и пяти, и прислушиваться к биению собственного сердца, которое периодически словно замирало…

А Ксения Маслова боясь уснуть крепко и не услышать голос спящей в соседней комнате подруги, прислушивалась к каждому шороху, доносящемуся из комнаты…

Был еще один человек, которому этой ночью практически не спалось. Несколько раз просыпаясь, выходил на балкон, подышать свежим ночным воздухом. Вот такого беспокойства за малознакомого человека не чувствовал давно. Ловил себя на мысли, что был бы не прочь оказаться рядом. Кто его знает, как там справляется подруга. Не внушала красно-рыжая красавица доверия.

4

Самый запад России. Часов около семи утра Рита проснулась очередной раз, только теперь — от жуткого холода. Её трясло в буквальном смысле слова. А второе одеяло было где-то… Вспомнить бы — где…

Мгновенно подскочив, Маслова, заставив подругу лечь в постель, вновь вспомнила про градусник. Сейчас выручил бы бесконтактный, но Коташова и здесь показала свою принципиальность. Не признавала она эту новомодную штуковину, которая, по её мнению, нещадно врала. Поэтому в доме был обычный, стеклянный, ладно хоть уже не ртутный. Накрыв вторым одеялом, которое самой этой ночью не потребовалось (ночь выдалась очень теплой), присев рядом, внимательно посмотрев на градусник, Ксюха медленно выдохнула.

— Тридцать семь и восемь, — сообщила она, глянув на блистер с таблетками… — Ты сколько выпила за ночь?

— Сама посчитай, — предложила Ритка, пытаясь лечь поудобнее. — Полтора часа назад тоже было тридцать семь и восемь. Значит нормально всё. Легче должно стать…

— Ты у нас, что, медик со стажем? — не удержавшись, съязвила Маслова. — А если какое осложнение, тебя всю ночь жарило.

— А ты не каркай, как ворона и осложнений не будет, — закинув в себя очередную пару таблеток, Ритка, перевернувшись на другой бок, плотнее завернулась в одеяло. — Если с работы будут искать, можешь ответить, что я умерла.

— Дура, — резюмировала Ксюха прежде, чем выйти из комнаты.

У самой сегодня был выходной. Могла с Ванькой неплохо провести время. Вот только сильно сомневалась, что Коташову можно без присмотра оставить на долго. Да, температура вроде, пошла на спад. Но ночь вымотала, выглядела Ритка как выжатый лимон.

Сколько она проспала? Еще часа четыре точно. Проснулась ближе к полудню. Есть особо не хотелось. Снова начало лихорадить. Температура остановилась на тридцать семь и пять, ниже спускаться не желая.

Завернувшись в теплый плед (при том что Маслова разгуливала по квартире в шортах и топе, а термометр за окном показывал + 30), глянула на «проснувшийся» монитор телефона.

Ей писали несколько человек. С работы, спрашивали о самочувствии и выйдет ли она завтра. Ей бы сегодняшний день пережить. Алантьев, интересовался, как у нее со временем на выходных (ей бы до выходных для начала дожить). И — Константинов…

На мгновение задумавшись, Ритка открыла сообщение, пришедшее, судя по времени, часа так четыре назад. А она не слышала! Вот что делает с людьми почти бессонная ночь.

«Рита, надеюсь, у вас всё хорошо. Можете не отвечать на это сообщение, отправьте смайлик, я пойму».

Он — поймет. Откинувшись на подушку, Коташова постаралась собраться с мыслями, чего сделать никак не получалось. Видимо ночная температура давала о себе знать.

«Всё хорошо, жива», — набрала в ответном сообщении.

В тот момент, когда сообщение пришло на телефон Константинова, он только вышел из душа. Почти всю ночь сам не спал (хотя сути собственной нервозности понять никак не мог). Под утро только вырубился. Где-то около семи, может — в начале восьмого — просыпался, а потом снова провалился в сон, благополучно проспав завтрак. Молодежь с утра не заглянула, вероятно, были собственные планы. Он же собирался отправиться прогуляться, ну и где-то перекусить…

— Ну, наконец-то, — выдохнул, отбрасывая в сторону полотенце, — Что ж ты молчала так долго, хорошая моя… — а вот само сообщение порадовало не сильно.

«Всё хорошо, но три часа понадобилось на ответ? Рита, вы зачем врёте?», — вот сейчас намеренно не стал сдерживать резкость. А может и не получилось. Сам слишком сильно перенервничал. С трудом дождался восьми утра, когда человек, предположительно, уже мог не спать.

«Ваше сообщение увидела только сейчас. Ночью температура была высокая, но справилась. Без скорой. Сейчас немного лихорадит, но уже терпимо. Думаю, к вечеру всё нормализуется. Спасибо за участие. И извините за беспокойство».

Максимально тактично и вежливо. Впрочем, если практически не спала ночь, а почему-то не сомневался, что именно так и было, то сейчас не до душевного общения. По себе знал. Когда-то давно прошел нечто подобное.

«Надеюсь, вы не станете геройствовать, и нелёгкая не понесёт вас сегодня еще и на работу. Вам нужен хороший отдых. Не буду больше беспокоить, постарайтесь поспать».

Отбросив в сторону телефон, вышел на балкон. Великолепный летний день. Глубоко вдохнув, медленно выдохнул. По крайней мере себе лгать больше не мог. В его жизни намечались перемены. И был ли смысл оттягивать те… Если бы не собственные проблемы, для решения которых требовалось время…

Отложив телефон, Ритка глянула на появившуюся на пороге комнаты Ксюху. Домой та, по всей видимости, не собиралась.

— Твоих хвостатых накормила, Глашку вывела, — отрапортовала подруга, задержав взгляд на телефоне, поинтересовалась, — Мозги тебе хоть вправили? — и как Маслова только узнавала о её общении именно с Константиновым… Впрочем, может она и не его вовсе имела ввиду, — подумалось в тот момент Ритке.

— Посоветовали поспать, — обронила Коташова, не расставаясь с пледом, осторожно «сползая» с постели. — Только если вы все не против, я бы заглянула в один очень важный кабинет этой квартиры и выпила чашку кофе.

— А может бульон сварить? — осторожно высказала предложение Ксюха. По ее мнению, подруге сейчас было необходимо поесть, а не раздражать желудок кофеином после принятия ударной дозы жаропонижающего.

— Хочу кофе и сыра, — настойчиво прозвучало возражение Коташовой. — Мне в себя прийти надо.

— Скорую надо было ночью вызывать, — обронила Маслова, направляясь на кухню.

По тону Коташовой было ясно: самое страшное, действительно, позади. Язвительности стало больше нормы — главный показатель…

Все же Ксения считала, что подруга необоснованно рисковала, категорически отказываясь от квалифицированной помощи. Температура всю ночь деражалась слишком высокой. И судя по тому, как выглядела сегодня… Удивительно, как вообще силы были ходить. Она, Маслова, после такой температуры точно сейчас в лежке была бы…