Дурная слава

Глава 5 КРУТОЙ МАРШРУТ

Наташа недоуменно стояла во дворе клиники, поджидая Катерину, дабы покурить и обсудить ситуацию. Как только они вышли из кабинета Стрельцова, Иван Борисович умыкнул свою медсестру по делам службы. Но та успела шепнуть, что скоро освободится. И чтобы Наталья непременно ее дождалась.

Наташа и сама жаждала поговорить с приятельницей. Неулыбчивая девушка, секретарь Стрельцова, дала для ознакомления («читать только здесь, никуда не выносить») прайс-лист клиники. Перечень лабораторных услуг занимал восемь страниц и включал более пятисот наименований разнообразных исследований. От обычных рутинных — до самых современных методов, которыми владеют в городе несколько лабораторий, по пальцам пересчитать… И все это делали один врач и два лаборанта?

Во двор вылетела Екатерина, на ходу, словно гранату из чеки, выхватывая из кармана пачку сигарет.

— Ну, как настрой? — по-боевому спросила она.

— Ужасный! Куда ты меня втравливаешь? Я прочитала «прайс»… И общеклинические исследования, и биохимические… И гормоны, и онкомаркеры, и диагностика инфекций… И гистология. Господи, чего там только нет… Это же немыслимо: выполнять такой объем исследований втроем! Да и вчетвером!

— Наивняк! Кто тебе сказал, что все делается в нашей лаборатории?

— А где?

— Где угодно! Рассылается по городу. Есть специализированные лаборатории, которые выполняют один вид исследований, например биохимию. Но максимально широко. И так далее.

— А что же делают у вас?

— Ну… Клиническую кровь, мочу. Немного биохимии. Мазочки всякие. Ерунда, справишься! Борисыч сказал, что ты произвела благоприятное впечатление.

— Не знаю… Мне так не показалось. И зачем твой Борисович ляпнул про докторскую?

— А что он ляпнул?

— Что я подготовила диссер к защите. Это же неправда! Материал собран, но не оформлен.

— А что Стрельцов?

— Он резонно заметил, что раз подготовила, так и защищай, мол.

Катерина расхохоталась:

— Он прав: пришла в публичный дом, нечего из себя девственницу строить.

Наташа вскинула на Катерину расширившиеся глаза.

— Ну ладно-ладно, шучу… На чем расстались-то?

— Я так и не поняла. В середине разговора Стрельцов четко сказал, чтобы я подавала заявление об уходе. Завтра же. То есть получается, что меня берут.

— Ну?

— А когда уходила, кинул вслед: «Вам позвонят». И что это значит?

— Значит — позвонят.

— Интересно! Я завтра увольняюсь, а послезавтра мне звонят и говорят, что не берут?

— А ты пока не подавай никакого заявления.

— И не буду.

— Про зарплату говорили?

— Да.

— И что?

— Четыреста.

— Как? И ты не торговалась?

— Я не умею. Но Стрельцов сказал, что это на первые пару месяцев.

— Что ж, в конце концов, и четыре сотни баксов — это не три тысячи деревянных. На пару месяцев сойдет.

— Потом якобы прибавят. И премиальные будут. Врет?

— Нет, в этом не врет, — убежденно ответила Катерина.

— А в чем врет? — тут же вцепилась Ковригина.

— Ну… Ни в чем… Просто не все говорит. Имеет право. Тайна бизнеса и все такое.

Интересно! Он имеет право на тайну бизнеса, а я должна принимать решение вслепую!

— А что тебя пугает?

— Все.

— Ну тогда сиди на своих трех тысячах рублей и ничего не бойся, — сердито откликнулась Игнатьева. И, взглянув на расстроенное Наташино лицо, добавила: — Хуже не будет. Ты же видишь, это не лохотрон какой-нибудь. Ты на здание посмотри! Представляешь, сколько сюда вбухано? А аппаратура внутри знаешь какая?

— Откуда мне знать? Мне не показывали. И кстати! Обычно персонал подбирает руководитель подразделения. То есть в данном случае заведующая лабораторией. А вопрос, насколько я поняла, решается за ее спиной.

— Наташа! Это тебя не касается! Здесь совсем другие законы! — резко произнесла Катя.

— Ты сама-то в них разбираешься?

— Так, немножко. Ладно, мне пора, здесь вам, девушка, не бюджетный институт, куда поболтать приходят. Не журись! Все будет отлично! Я тебе позвоню.

Катерина убежала.

Ага, и эта позвонит… Это у них корпоративный слоган такой, что ли?

Наташа вышла, на улицу в полном смятении чувств. Вся ситуация вызывала неясное, на уровне подкорки, беспокойство. Впрочем, она действительно никогда не имела дела с частным бизнесом в любой форме его проявления. Конечно, там свои законы, отличные от других. Понятно, что Катя не может говорить всего, что знает, — ведь Ковригина пока не член команды.

«А хочешь ли ты им быть, Наталия?» — спросила она у своего отражения в витрине нарядного магазина. И не нашлась что ответить.

Наташа бегала по знакомым, работающим в диагностических лабораториях, освежая в памяти навыки практической работы. Оказалось, то, чем она владела когда-то — рутинная микроскопия крови и других, так сказать, биологических образцов, — вспоминалось достаточно легко. Опыт не пропьешь, как говорил ее первый научный руководитель — талантливый ученый и истый пьяница. А то, чем она не владела — работа на автоматических приборах, — требовало лишь внимательного изучения инструкции и четкого соблюдения оной. Как бытовая техника, к примеру.

Конечно, были и белые пятна — высокочувствительные генетические методы диагностики, требующие специальной подготовки. Но Наташа знала твердо: нельзя быть специалистом во всех областях. В любой диагностической лаборатории существует разделение по направлениям: кто-то занимается биохимией, кто-то иммуноферментным методом и гак далее. Клиническая лабораторная диагностика гак далеко шагнула вперед по сравнению с временами ее юности, что объять необъятное просто невозможно. Во всех отраслях знаний наступает время узких специалистов. Конечно, должна быть взаимозаменяемость, но до определенного предела. Терапевт никогда не заменит хирурга, невропатолог — окулиста и так далее. То же и в диагностике, успокаивали ее знакомые медики. «В конце концов, ты ведь не скрывала ничего из своей биографии, не утверждала, что всю жизнь работаешь врачом-лаборантом… Значит, работодатель понимает, что потребуется адаптация. Это нормально. Так происходит со всеми. В разных лабораториях разное оборудование. И нужно время, чтобы освоить конкретный прибор. Или компьютерную программу. Или новый метод диагностики. Всегда кто-то передает новичку свой опыт. А ты у нас девушка толковая и ответственная. Освоишь!» — утешали ее друзья.

В общем, она готовилась к новой работе, ощущая, что в равной степени хочет и не хочет, чтобы ее взяли в «храм здоровья» на улице Робеспьера. По вечерам сидела над справочниками, не признаваясь себе, что ждет звонка. Но Стрельцов не звонил. Не звонил и Иван Борисович, курирующий лабораторию. Куда-то провалилась Екатерина. Сама Наташа не звонила ей принципиально, из гордости. И от обиды. Во что втравила ее бессовестная Катька? А если бы она, Наташа, все же подала бы заявление об уходе, как приказал Стрельцов? Как бы она выглядела?

Ковригина решила поставить крест на всей этой затее.

Что ни делается, все к лучшему, утешила она себя старой как мир формулой.

Звонок раздался неожиданно, Наташа собиралась на работу.

— Наталия Сергеевна? Доброе утро! Это Стоянов.

— Кто? — не поняла Наташа.

— Иван Борисович Стоянов. Из клиники «Престиж».

— Слушаю, — покраснев от неожиданности, откликнулась Наталия.

— Рад сообщить, что ваша кандидатура прошла, гак сказать, конкурс.

— Но я… Честно говоря, я думала, вопрос уже закрыт.

— Напрасно. Вопрос как раз решен. Решен в вашу пользу.

— Видите ли, Иван Борисович… Прошло столько времени…

— Работодатель вправе отложить решение вопроса.

— Естественно. Но Александр Арнольдович обещал, что мне позвонят.

— Вот я и звоню.

— Через месяц.

— Сроки не оговаривались.

Возразить было нечего. Однако Наташа, оскорбленная столь длительным молчанием, произнесла:

— Знаете, Иван Борисович, боюсь, я вам не подхожу. И вообще, я передумала. Решила остаться в институте.

— То есть как? — изумились на том конце провода.

— Так. У вас ведь наверняка был конкурс. Значит, есть другие кандидатуры.

— Никаких других кандидатур нет! — ледяным тоном произнес Стоянов и, почувствовав заминку на другом конце провода, продолжил: — Я делал на вас ставку! Именно на вас! Вопрос решался по существу: открывать ли еще одну штатную единицу. Это вопрос финансов, я вам объяснял, что здесь принято считать каждую копейку. Решено штатную единицу открыть. А кандидатура имеется в виду именно наша. И теперь вы отказываетесь? В какое положение вы меня ставите? Как я буду выглядеть перед руководством? Перед генеральным директором? Вы подведете не только меня, но и всю клинику. Только что прошла рекламная кампания, ожидается наплыв клиентов, увеличение потока исследований. И вы отказываетесь!

Наташа растерянно молчала. Стоянов, чувствуя ос замешательство, отчеканил:

— Короче говоря, сегодня у вас встреча с генеральным директором клиники. Это значит, что вы приняты на работу.

— А-а…

— Никаких «а». Жду вас к тринадцати часам, — отрезал Стоянов.

— Хорошо, — вздохнула женщина.

«М-да, действительно, я всех подведу, если откажусь», — подумала Наташа, опуская трубку.

В небольшой комнате у офисных столов, выстроенных в две шеренги с компьютерами на каждом рабочем месте, сидели врачи клиники «Престиж». Стоянов проводил утреннюю конференцию. Молодой доктор со смешной фамилией Переходько сдавал суточное дежурство. Наташа сидела в углу ординаторской, чувствуя на себе настороженные взгляды, стараясь слушать доклад дежурного доктора. Получалось, что в клинике не так уж много пациентов. Врачи слушали, заглядывая в персональные компьютеры, где были зафиксированы истории болезни пациентов. Одна дама — средних лет, с тяжелым, как у бульдога, подбородком, серыми, навыкате глазами и раскиданными по плечам седыми волосами — сидела как бы отдельно от других. Дежурный доктор Переходько обращался больше к ней, чем к Стоянову, старшему, так сказать, по группе. Наташа отметила бравую выправку молодого врача. Развернутые плечи, прямая осанка выдавала бывшего военного. «Наверное, парень заканчивал Военно-медицинскую академию», — подумала Наташа, стараясь отвлечь себя посторонними мыслями. Она безумно волновалась, так как меняла место работы второй раз в жизни, почти вслепую, даже не познакомившись с непосредственным начальством. Вчера, когда ей сообщили, что нынче ее первый рабочий день, неведомая Нина Павловна все еще была в отпуске.

Переходько задавали вопросы, он толково и справно отвечал, врачи переговаривались, двигались стулья, дело шло к финишу.

— Еще пять минут, коллеги, — произнес Стоянов. — В нашем коллективе пополнение. На должность врача-лаборанта клинико-диагностической лаборатории принята Ковригина Наталия Сергеевна.

Наташа поднялась. Стоянов охарактеризовал вкратце ее творческий путь. Наташа не сразу поняла, что все взгляды устремлены не на нее, а на седую даму с властным подбородком. Лицо дамы покрылось красными пятнами. Она прошила Наташу исполненным ненависти взором. В аудитории воцарилась мертвая тишина.

— Конференция закончена. Прошу всех приступить к работе. Удачного дня, — произнес Стоянов.

Наташа прошла в помещение лаборатории, огляделась. Небольшая приемная, из которой сквозь распахнутые двери просматривались еще три кабинета. В одном из них сидела заведующая — та самая, с бульдожьей челюстью, женщина. Увидев Ковригину, женщина демонстративно отвернулась. Наташа храбро шагнула навстречу начальству:

— Здравствуйте, Нина Павловна! Очень рада вас наконец увидеть. Давайте знакомиться, — произнесла она как можно приветливее.

Баркова медленно повернулась к ней, прошипела, глядя в глаза:

— Кто ты такая, чтобы я с тобой знакомилась? Взяли рвань какую-то с улицы… Шелупонь… Да я тебя вышвырну отсюда в три секунды, козявка. Поняла?

Наталья окаменела.

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Площадь Восстания», — объявил в микрофон басовитый женский голос. Электропоезд рванулся в тоннель.

Наташа продвинулась поближе к выходу. Ну вот, еще десять минут — и она на рабочем месте. Успевает вовремя. Правда, сегодня в клинике только дежурные врачи и медсестры, конференции не будет, но время ее прихода все равно зафиксируют верные клевреты Барковой. Наташа запретила себе вспоминать первый день работы в клинике — и все равно то и дело вспоминала.

Нет уж, лучше думать о чем-нибудь хорошем. Что у нас в меню? Во-первых, сегодня дежурит Катерина. Уже хорошо — будет с кем перекурить. И что-то еще приятное было прямо с утра… Ах да! Старичок, которого удалось доставить до супруги. И симпатичный усатый гражданин, проводивший ее до метро. Она, кстати, должна ему жетон! И он, кстати, оставил ей визитку!

Наташа вынула ее из кармана куртки. На кусочке картона значилось: «Туманов Виктор Алексеевич». И номер мобильного телефона. А больше ничего. Туманов… Красивая фамилия. И кто же он такой, этот туманный Туманов? Чем. занимается усатый защитник сирых и обездоленных?

— Станция «Площадь Восстания»… — пробасила микрофонная женщина.

Наташа сунула визитку в карман. Ладно, потом разберемся.