Два одиночества

ГЛАВА 6

Феликс

Улыбка не сходила с губ альбиноса. Идея была изумительная. Виола не подкачала — смущалась так мило. Феликс чувствовал себя героем её романа. Опытный воин Роберт и невинная принцесса Алиса. Манаукцу нравилось перечитывать, как главнокомандующий дразнил и приручал к себе робкую Алису. Однажды вечером он так же усадил к себе на колени будущую королеву, позволив ей трогать своё лицо. Теперь Феликс знал каково это, когда тонкие, холодные и слегка подрагивающие от волнения пальцы исследуют каждую чёрточку твоего лица. Безумно приятно, особенно следить за тем, как румянец на щеках Виолы переливался разными оттенками от красного до бордового и обратно. Виолетта сильно нервничала, ёрзала на его коленях. Он слышал, как гулко стучало её сердце, как тяжело и прерывисто она дышала, как, задержав дыхание, набиралась смелости коснуться его.

Альбинос не беспокоился о контроле, хотя ощущения были очень волнующие, лёгкие, чувственные. Сам того не заметив, манаукец положил ладони чуть пониже спины Виолетты и придвинул к себе ближе, заставив девчонку вспыхнуть от волнения ещё ярче.

— Говори со мной, — попросил он, не дав шанса Виоле поругаться.

Да, теперь она сидела еще ближе к его паху и пыталась натянуть тунику пониже, чтобы прикрыть свою промежность. И Феликс радовался. Да неужели у кого-то возникли проблемы с контролем? У кого — то, но не у него. Самооценка мужчины медленно стала подниматься. Правда в том, что он желал подразнить девушку, потому что она сама утверждала, что хотела раздвинуть перед ним ноги и вот наконец сделала это, а то одни пустые обещания. Как же Энтос устал от них.

— Что говорить? — сипло спросила Виола, а альбинос прикрыл глаза, почувствовав, как улыбка сильнее растянула губы.

Как же ему нравилась эта землянка, такая открытая, прямолинейная и наивная. О чём еще говорят мужчина с женщиной наедине? Обычно о сексе. И, казалось бы, эта тема стала для них обыденной, но всё не так.

— Расскажи, что чувствуешь. Ты, например, очень мягкая.

Пальцы сами сжались в подтверждении его слов. Виолетта дёрнулась и приподнялась на коленях, улизнув от его прикосновений. Когда же Феликс неохотно убрал свои руки от её ягодиц, девушка вновь опустилась на его бёдра, вернув им своё тепло.

«Контроль», — мысленно шептал себе мужчина, по венам которого прокатилась сладкая дрожь. Нужно держать себя, сдерживаться, ведь он планировал дать Виоле поскакать на его коленях, потереться о бёдра, даже о грудь. Манаукец открыл глаза, чтобы не видеть перед внутренним взором откровенную фантазию.

— Ты горячий, — облизав губы тихо шепнула Виола.

— Манаукцы все горячие, — отозвался он, желая успокоить девушку. Он не хотел, чтобы веселье быстро закончилось, видя, как тяжело переживала землянка это испытание.

— И очень твёрдый.

Феликс стиснул зубы и зажмурился от приятного жара, растёкшегося по венам. Да она просто соблазнительница! Он ведь даже не показал каким твёрдым может быть!

— Я не знала, что кожа может быть такой твёрдой, — прошептала Виола.

Её пальчики ласково гладили его скулы, а взгляд голубых глаз блуждал по лицу, не коснувшись его глаз. Она боялась столкнуться с ним взглядом, и мужчина это знал. Догадывался, какой пожар вспыхнул бы на её щеках, стоило только этому случиться. И ждал, ловил её взгляд, неотрывно наблюдал за землянкой.

Если бы она только знала, какой соблазн для манаукца. Для любого манаукца землянки больше чем просто женщины, они надежда, они шанс на выживание. Чуть опустив взгляд, Феликс не удержался и посмотрел на плоский живот. Она могла рожать, могла дарить жизнь. Любой манаукец был бы счастлив опекать её. Сглотнув непрошеную горечь, Феликс прикрыл глаза, позволив девичьим пальчикам вновь коснуться его век.

Любой манаукец был бы счастлив, и Феликс не исключение. Только это всё пустые мечты. Всё, на что мог рассчитывать Энтос, это лёгкие прикосновения землянки к своему лицу. Виола не рассматривала его в качестве покровителя даже в такой сложной ситуации, в которой оказалась. Она попросила взаймы, не потребовав решить её проблемы, как манауканки. Феликс мог бы рассказать землянке о некоторых правилах манаукского общества, даже подсказать хорошего покровителя, вот только не хотел. Сама мысль о том, что она могла уйти так скоро из его жизни, приносила боль. У него было ещё время до конца романа, и он собирался использовать его по максимуму, насладившись общением с Виолой, так не похожей ни на кого из его знакомых.

Мысли плавно текли в голове альбиноса, и он сам не заметил, как вновь стал обнимать девушку за ягодицы, медленно заставив её двигаться в плавном неспешном ритме. Вожделение постепенно всё сильнее опаляло пах. В груди ворочалось тёмное желание обладать нежным хрупким телом.

Виола робко коснулась его губ, приоткрыв свои.

— Они мягкие, — шепнула девушка, с восторгом посмотрев Феликсу в глаза.

Он улыбнулся ей чуть грустно. Да, губы у него были мягкие, но не такие, как у Виолы. Он помнил, какие они тёплые, шелковистые. Помнил своё желание коснуться их поцелуем, прикусить зубами, осторожно пососать, чтобы девушка задохнулась от страсти.

— Обними меня, — вырвался у манаукца полуприказ-полумольба.

Он хотел, чтобы её грудь соприкоснулась с его, и ткань одежд ему не была бы помехой наслаждаться. Он мог представить себе её обнажённой, как её соски тёрлись бы о его твёрдую грудь. Он мог услышать в своей фантазии её тихие стоны.

Виола осторожно обвила руками его шею, настороженно взглянула в глаза, будто уловила ход его мыслей. Но нет, доверчивая, потому и нужная ему сейчас. Она обняла его, неловко положила голову на своё плечо, примерялась, явно боясь быть более раскованной.

Феликс прижал руку к её спине, заставив коснуться себя грудью, ему нужно было почувствовать её тепло, пусть даже через тунику. И как же хотелось потребовать снять лифчик, который всё портил. Но вместо этого спросил о другом:

— Ну как ощущения?

Он внимательно следил за мимикой её лица, за выражением глаз. Смущение было ей к лицу. В который раз Феликс сравнил Виолу с прекрасным цветком пустыни на Шиянаре, с даряном, насыщенном манной, придающей его лепесткам яркий алый цвет. Жаль, что подарить его землянке он никогда не смог бы, если только показать.

— Удобно, — прошептала в ответ Виолетта, а альбинос рассмеялся, зарывшись рукой в малиновые волосы, ласково сжав их в кулак.

Удобно ей, а у него член стал колом. Как же сложно соблазнять девственниц, ведь они даже не знали, какие ощущения испытывали двое, когда занимались любовью. Даже если плохая девочка мастурбировала тайком от всех. Играть соло совсем иное, чем в паре и на полную катушку.

— Стой на коленях, — приказал он девушке, не пожелав дать ей шанс расслабиться. Это урок. Она госпожа, а не сабмиссив. Она должна почувствовать разницу. Управлять намного сложнее, чем подчиняться. А манипулировать Виола умела, в чём он убедился, понаблюдав, как ловко она общалась со своими читателями и с той женщиной-оператором.

Манаукец прикрыл глаза, отпустил её мягкие локоны из захвата, придержал за талию и помог подняться, когда Виола, подчинившись, нависла над ним, ласково зарывшись нежными пальчиками в его волосы.

— Ой, они такие жёсткие, — вырвалось у землянки, и в её глазах отразился исследовательский азарт, а Феликс, прикрыв веки, подсматривал за ней сквозь полуопущенные ресницы, за её улыбкой, за тем, как она прикусывала губу, увлёкшись новой забавой. Мужчина млел под её руками, плавился от ласковых поглаживаний. Виола пропускала его волосы сквозь пальцы и с немым восторгом наблюдала, как они рассыпались по плечам.

— Ты красивый, — прошептала девушка, и Феликс зажмурился от острой боли в груди.

Сколько раз он это слышал от других и знал, чем всё закончится. Да, он красивый самец, от которого могут быть красивые дети, поэтому он обязан…

— Хотя мало кому нравятся альбиносы. Вы пугаете своей запредельной нереальной внешностью, — сбила с мысли Виолетта, и Феликс распахнул глаза. Какая коварная — сделала комплимент и тут же опустила с небес на землю.

— Но тебе-то нравлюсь? — уточнил, так как его Эго опять было ущемлено и требовало возмездия.

— Я от тебя в восторге. Ты странный и мне нравится в тебе эта таинственность.

Мужчина вновь расслабился и стал наслаждаться голосом Виолы, её ароматом, теплом, и тем, как её бедра сжимали его, а живот тёрся о грудь.

— А почему у тебя нет женщины? Ты же красивый.

Фыркнув, манаукец взглянул на любопытную писаку женских романов, которая не смогла бы никогда придумать историю его жизни, слишком нежная для подобных жестокостей.

— Ты тоже красивая, так почему у тебя нет парня?

Невероятно чарующей оказалась мысль, что такой раскрепощённой и дерзкой её знал только он. Ни одному мужчине она не открывалась с этой стороны своей женственности. Аппетитная, сочная девственница, знающая о сексе достаточно многое, чтобы отказаться от него с принципиальной жёсткостью. Девушка молчала, и Феликс открыл глаза, поймал потемневший взгляд, услышал, как тяжело она задышала. Он любовался на то, как она задумчиво проводила языком по губам. Странная игра затягивалась. Энтос прижал свои ладони к ягодицам девушки и толкнул её на себя, не разорвав зрительного контакта. Казалось, писака наконец вошла в раж, уловила те эмоции, которые он пытался открыть для неё.

Хмыкнув, Виола подмигнула ему, робко спросив:

— Я могу сжать тебе волосы, как ты мне делаешь?

— Если дёргать не будешь, то даже доставишь удовольствие.

Глаза у Виолы на миг раскрылись шире, прежде чем она, чуть рассмеявшись, заверила манаукца:

— О-о-о, я постараюсь. И всё же я не понимаю, что ты хочешь мне показать.

Слишком многое он хотел, но нельзя. Он мог бы окунуть девушку в такую пучину изящного искушения, что она бы билась в экстазе, выкрикивая его имя. Хотел бы увидеть её обнажённой, трогать её тело как руками, так и языком, исследовать каждый сантиметр бархатистой кожи. И он собирался сделать это. Она сама не заметит как сдастся. Сегодня, в его мечтах перед сном, в душе, или когда он просто будет смотреть на неё.

— Феликс, — тихо позвала его Виола, вернув в реальность. Он уткнулся ей лицом в грудь, услышал, как она сипло выдохнула, ухватившись за его голову, и обдал горячим дыханием, насладившись быстрым ритмом её сердца. Она волновалась. Энтос проклинал бюстгальтер. Как же было бы забавно прикусить сосок через домашнюю тунику. Жаль, защита груди слишком плотная.

С трудом оторвавшись от Виолы, он поднял голову, счастливо улыбнулся и пояснил, вернув себя к причине, по которой они, собственно, и сидели на диване.

— Я хочу, чтобы ты добавила эмоций в Доминику. Она у тебя описана как робот. Тебе нравится исследовать меня, изучать, трогать, запоминать руками?

— Да, это занимательно.

Альбинос глухо вздохнул. Ничего она не поняла и требовались слова, чтобы писака словила идею.

— Ты описывала сцену со стороны сабмиссива, но не доминанта. Почувствуй надо мной власть, Виола.

И вновь в землянке проснулась настоящая женщина, та, которая не могла причинить боль, та, которая жаждала быть услужливой, любимой своим мужчиной, та, что отдавала, а не брала.

— Я вообще-то люблю сильных мужчин, которые любят доминировать.

— Это игра, Виолетта, — несколько раздражённо прошептал Энтос, опустив руки и расслабившись. Виола больше не играла его волосами, а внимательно слушала. — Порой и сильный властный мужчина любит отдаться в руки слабой, но амбициозной стервочке, чтобы она раскрыла свою страстную натуру перед ним, а потом вспороть её сознание, перекроить, перевернуть всё вверх дном, заманить её в ловушку и трахнуть так глубоко и жёстко, чтобы у неё звезды из глаз посыпались, а голос сорвался от экстаза. И, возможно, не одного, — нравоучительно закончил Феликс и полюбовался недоверчивым взглядом Виолы. Он видел в её глазах тень любопытства, азарта и желания.

— Да ну, так не бывает, — вздохнула она потрясённо.

— Как так? — удивился Феликс. Вроде они уже выяснили, что среди них он опытнее и мудрее. Чему она не поверила?

— В таких играх сразу оговариваются роли: или ты дом, или ты саб, иначе это уже обман. И ни о каком доверии речи идти не может.

— Чудо, — усмехнулся Феликс, который подумал, что придётся доказывать Виолетте опытным путём, что женщина может испытывать оргазм многократно. Тут всё зависело от опыта мужчины. Но землянке опять удалось его позабавить. — Ты же понимаешь, что никто черты не переступает? И каждый игрок желает удовлетворить партнёра максимально полно, чтобы самому получить наивысшее наслаждение. Так и Доминика играет Максом, чтобы насладиться его экстазом. Поверь, доминант может удовлетвориться одним лишь зрелищным оргазмом саба.

— Меня часто преследовал вопрос почему доминанты обычно одеты, — шепнула Виола, опершись животом о грудь Феликса. Одной рукой она продолжала играть его волосами, то сжимала их, то отпускала. А пальцы другой руки гладили его подбородок, медленно подкрадывались к губам, с которых девушка не сводила горящего желанием взора.

— Да, игра в не том, чтобы трахнуть тело, а в том, чтобы поиметь мозг. Это больше психология, чем секс.

— Только им обычно всё и заканчивается.

— Секс, боль, сон, еда — есть еще много других естественных потребностей организма. Трахни меня, — попросил Феликс, крепко сжав бёдра Виолетты, и чтобы она не успела испугаться, резко опустил её себе на колени.

— Чего? — жалобно переспросила с несчастным видом землянка, и Феликс, закатив глаза, поправился, вновь жарко прошептал:

— Трахни меня, Доминика.

— А-а-а, — понятливо протянула Виола, ровным счётом не поймавшая мысль манаукца. — Я вдруг подумала, что ты по-настоящему хочешь, чтобы мы сделали это.

— А кто тебе сказал что не хочу?

— Хочешь? — шёпотом уточнила писака женских романов, явно прикинув в уме пути к отступлению.

— Разве не чувствуешь? — Феликс указал взглядом вниз, туда, где соприкасались их бёдра, и тихо рассмеялся, когда девушка покраснела от стыда.

— Не смешно, — проворчала она, а мужчина расплылся в улыбке.

— Почему же, мне смешно. Ты так посмотрела, словно у меня в штанах монстр какой затаился, и так расстроилась, когда никого не обнаружила.

Альбинос гордился собой, контроль его не подвёл, зато предал Виолетту. Она заёрзала на коленях Энтоса, собравшись слезть, но он покачал головой, сжал сильнее её за талию.

— А теперь о главном, с чувствами разобрались, переходим к практике. Виола, милая моя, то, как скакала Доминика на Максе, могло плохо кончиться для бедного малого. У него член всё же живой орган и не из железа сделан. Нельзя так скакать на нём. — Мужчина плавно стал покачивать девушку, которая боролась с ним, желая освободиться. — Вот так, взад-вперёд, чтобы не слететь от перевозбуждения. Взад-вперёд, — покачивал Виолу манаукец и любовался на то, как она всё сильнее краснела.

— Но в фильмах…

— О, да ты еще и порнушку смотришь?

— А ты как будто нет, — проворчала девушка, попытавшись отцепить от своей талии руки Феликса.

— Мне можно, я мужчина. Ты знаешь, что порно снимают именно для нас, а не для таких невинных девиц, как ты?

— Да что вы говорите! Это почему же?

Феликс грустно вздохнул, состроив из себя вселенское разочарование чьими-то умственными способностями:

— Потому что нельзя вот так вот взять женщину. — Феликс посильнее ухватился за талию девушки и рывками стал её приподнимать над собой, чтобы резко опускать, имитируя скачки. — А уж тем более неопытную. Так и внутренности порвать можно. Сначала всегда нужно нежно, чтобы мышцы лона подстроились, чтобы смазка выработалась достаточно для гладкого скольжения, и вот только потом можно драть свою партнёршу как резиновую куклу из секс-шопа.

— Отпусти меня, — строго приказала Виола, и Феликс остановился, заметив злые слёзы на её глазах.

Манаукец понял, что увлёкся, но не сожалел ни капли. Он покачал головой землянке и, мягко улыбнувшись, предложил:

— Попробуй сама двигаться правильно, когда получится — отпущу.

— Феликс, я не хочу, — голос у девушки срывался, но альбинос лишь обнял её крепче, погладил спину, ласково убрал малиновую прядь за ушко и вновь покачал головой.

— Ты должна понять процесс. Ты же никогда не занималась ни с кем сексом. То, что ты видела в кино, это всё не то. Там нет чувств, это порнушка, Виола. Понимаешь? А Доминика любит Макса, и он её обожает. Между ними искры летят, между ними химия. Они наслаждаются обществом друг друга, упиваются телами. У них связь на подсознательном уровне, и всё, к чему они стремятся, к взаимному удовольствию. Как у нас.

— У нас? — удивилась Виола, а Феликс видел то, что она пыталась скрыть. Она хотела его трахнуть, точнее хотела, чтобы он это сделал. Но, увы, манаукец искал совсем другое в женщинах, не просто страсть, не просто телесные удовольствия.

— Я хочу, чтобы ты написала эту сцену так, что я кончил бы только от прочтения, представляя это. И я знаю, что ты способна трахнуть меня словами. Ты в этом мастер.

Виола странно дрожала, нервно кусала губу. Девушка смотрела на Феликса неотрывно, и он чувствовал, что она боролась с собой. Он сумел разбить её контроль вдребезги, поднял свою самооценку и был доволен собой.

— Поцелуй меня в губы, — шепнула Виола, — тогда я напишу так, как ты хочешь.

Феликс перестал улыбаться и настороженно замер. В девушке что-то изменилось. Он не думал, что она так легко воспримет его слова. Смущение — вот чего добивался манаукец, но, видимо, что-то в ней сломалось. Его удивила кривая ухмылка на губах Виолы, которая склонила голову набок, затем схватила мужчину за волосы, навалилась на него, нависла над его лицом и жарко прошептала:

— Ты такой ненасытный, ты знал об этом? Хочешь кончить? Тогда поцелуй.

Феликс прижал пальцы к её губам и подмигнул. Ему нравилась эта идея. И понравилось ломать комплексы землянки. Она словно скинула с себя цепи, улыбка обрела порочную привлекательность, в глазах дерзость. Сейчас он смотрел на новую Виолу и хотел познакомиться с ней такой.

— Сначала я кончаю, потом целую тебя в губы так страстно и жарко, что ты почувствуешь свои влажные трусики, договорились?

Виола легко ухватила зубами палец альбиноса, тихо зарычав, затем рассмеялась, разжав зубы.

— Договорились. Я очень хочу узнать, как ты целуешься в губы, и умру ли я от сердечного приступа, когда это случится.

Девушка слезла с колен Феликса, крутанулась на месте, вознамерившись скрыться в ванной, но обернулась. Её глаза лихорадочно блестели, а щёки вновь пылали, как лепестки дарян. И помнить бы манаукцу, что цветок этот ядовит, да только Виола отнимала возможность здраво мыслить своим забавным поведением.

— И если вдруг ты не кончишь, когда прочтёшь, значит, я передумала с тобой целоваться. Сердце у меня слабое, а ты слишком невероятное искушение для меня.

Дверь за девушкой закрылась, а альбинос дал волю смеху, который просто разрывал грудную клетку. Ох, Виолетта — маленькая соблазнительница. Да он и сам боялся целовать её по — настоящему. Слишком много вариантов продолжения этого поцелуя роились в голове, и все они заканчивались сексом.

— Писака женских романов, — тихо шепнул манаукец, когда отсмеялся и смог перевести дух. Невозможная женщина. Невероятная и такая трогательная.

Ресторан “Фантазия”, земной уровень

— Ты грустна, — тихо шепнул ши Семионт своей невесте.

Она уже несколько минут смотрела на лист салата в своей тарелке и молчала, словно её не радовала живая музыка, приятная атмосфера ресторана и событие, которое привело их сюда.

Амрит не скрывал своей радости. Он желал всем и вся кричать о том, что неприступная ледяная леди приняла его предложение выйти за него замуж, и именно его обручальное кольцо искрилось бриллиантом в золотой оправе на безымянном пальчике возлюбленной.

— Я переживаю. Если мы переедем на Новоман, то что будет с моим агентством? У меня еще столько невест не пристроенных. А сегодня ещё две подали анкеты. Я же не могу их бросить.

— Я думаю, нужно просто перенести брачное агентство на планету. Ты будешь продолжать заниматься любимым делом.

Светлана Игоревна была признательна Амриту за его поддержку, за то, что не настаивал сменить привычный образ жизни в его угоду. Нет, просто они вынуждены переселиться на планету Новоман, где возможно зарегистрировать их брак. Увы, но правительство Земной Федерации до сих пор не признавало смешанные браки с манаукцами. Оно считало их предателями. Их не волновало то, что другие члены ССР признали манаукцев отдельной расой от землян. Поэтому и приходилось всех влюблённых отправлять на Новоман, единственную планету Манаукской Федерации, не опасную для жизни землян. Она находилась в планетной системе Тарион у самой границы с Унжирской Федерацией. Это была проблема, так как добраться до этой планеты могли не все желающие обрести мужей землянки. Слишком дорого.

— Я не уверена, что многие мои клиенты последуют за мной на Новоман. Нужно поскорее разобраться с теми, кто уже есть.

Светлана вздохнула. Шия Махтан опять увлеклась чем-то иным, забросив дела их совместной фирмы, занявшись устройством жизни некой Маруси, земной девочки, которая мечтала стать капитаном нового крейсера, построенного для межрасового проекта «Галактический патруль». И,конечно, дело не столько в этой самой мечте, и даже не в самой девочке, которая невзначай привлекла внимание шии Махтан тем, что влюбилась в манаукского парня. В этом была беда Маруси. И это означало, что она непременно обретёт счастье со своим избранником, или шия Махтан перестанет быть легендарной шией Махтан. Как же Светлана Игоревна хотела бы с ней переговорить по поводу новых клиенток. Но вместо этого у неё был другой собеседник.

Взглянув на Амрита, госпожа Богомолова скупо улыбнулась.

— Я в растерянности. У меня сейчас есть две очень проблематичные клиентки.

— Проблематичные? — увлёкся разговором ши Семионт, приняв затруднение своей невесты как своё собственное.

— Да, одна слишком молода, другая противоречива и непонятна. Смотришь — видишь одно, а психологический портрет по тесту выходит иной.

— Ну тут не вижу проблемы, прогони её по всем имеющимся у тебя тестам, а я сам на своём опыте знаю, что их много и дают они очень верные советы.

Тут Светлана Игоревна могла с ним не согласиться, ведь манаукец явно намекал на их результаты совместимости, которые она ему не озвучила, дав ложную надежду, что они весьма обнадёживающие. Так что уповать на тесты в данном случае не стоило, зато интуиция Светланы Игоревны сделала стойку. Не то что-то с этой Кэти Смит.

— У меня есть пара-тройка молодых сотрудников, которые сочтут за честь познакомиться с молодой клиенткой и попробовать завоевать её сердце.

— Вот именно что она не хочет молодого, и меня это беспокоит. Не каждый взрослый манаукец возьмёт в жёны молодую землянку. Она же жизни ещё не видела. Ей нужен тот, кто смело поведёт её по жизни, покажет, насколько эта жизнь удивительна, объяснив, что нельзя себя хоронить в столь юном возрасте.

— Светлана, я уверен, что всё не так печально, как кажется. Пусть познакомится с моими парнями для начала. Дай им шанс.

— Хорошо, — кивнула Светлана Игоревна и отпустила свои проблемы. — Прости, что порчу такой замечательный вечер.

— Тогда стоит потанцевать, чтобы вернуть ему утраченное очарование.

Госпожа Богомолова смутилась, когда Амрит протянул ей руку, встав из-за стола. Нет, она никогда не привыкнет к тому, что её избранник слишком галантен. Удивительно внимательный, невозможно нежный.

Феликс

Роман «Порочная плоть» бил все рекорды на сайте начинающих авторов станции «Астрея». Новые читатели подключались к серверу даже с других станций. Феликс гордился Виолой, чья фамилия венчала рейтинг за прошедшую неделю. Всего четыре дня потребовалось Эйлонской, чтобы взлететь на первую строку. Алана Фреш стояла на втором месте, и это должно было поднять самооценку писаки слезливых романов так же, как и у Феликса. Он по — настоящему был доволен продолжением, которое выложила Виола. Он восхищался тем, как ловко девушка вывернула своё неумение видеть себя доминантом, описала сцену, погрузив читателя в душевные переживания сабмиссива, лишь изредка вставив мысли Доминики. Кончил ли Феликс в процессе чтения? Конечно же нет. Контроль всё еще был при нём, какие бы жаркие словечки ни вворачивала Виола в текст. Но альбинос прекрасно представлял себя на месте Макса, когда Доминика оседлала его лицо. Красивая сцена, и если не прокручивать её постоянно в голове, можно сдержаться. Вот только соблазн был так велик, что Энтос решил заняться делами в ожидании, когда Виола заявится к нему за заслуженной наградой. Но время перевалило за полдень, а её всё не было. Она продолжала общаться в сети с читательницами, успокоив манаукца своими редкими сообщениями в чате.

Правда, он надеялся первым прочитать продолжение. Он даже представлял это, пока был на работе. Заискивающий взгляд голубых глаз, задорный носик, пухленькие розовые губки, прикушенные белыми зубками от нетерпения. Фантазии согревали его сердце, усмиряли его раздражение. Всё же новички клуба — это одна сплошная головная боль, и иногда приходилось применять силу. Путь послушания и смирения порой проходил через боль.

Феликс откинулся на спинку кресла, устало потёр глаза. Как же утомительно делать смету, так же, как и ждать прихода Виолы. Неужели его землянка отказалась от идеи поцеловаться с ним. Струсила? Всё могло быть.

Она могла сдать назад в самый ответственный момент. Вот только альбинос хотел зацеловать Виолу, лечь на спину, обнять стройные бёдра и смотреть на нависшую над ним раскрытую киску. Он бы потёрся щекой о нежную чувствительную кожу её ног, прежде чем опустить её себе прямо на лицо. Он бы утонул в её аромате, испил бы вкус исступления прямо с её нижних губ, целовал бы их с безудержной страстью, чуть прикусывал, играл бы языком с бугорком клитора, чтобы подарить ей желанную фантазию, которую она описала в романе. Дерзкая и скромная. Она бы кончала для него столько раз, сколько бы он того пожелал. Она бы молила его, кричала его имя, тёрлась своей киской о его губы, желая его проникновений.

— Феликс, ты извращенец, — пробормотал манаукец, когда почувствовал, как кровь прилила к паху и началась эрекция. — Озабоченный извращенец, который мечтает трахнуть девственницу языком. Кому скажи — не поверят! Ну и где её носит? — в сердцах выкрикнул мужчина и резко встал, морщась от неприятной ноющей боли в паху. — Поцелуй, поцелуй, а сама даже не спешит забрать свой выигрыш.

Энтосу потребовалось время и ледяной душ, чтобы справиться с обрушившимся на него похотливым вожделением. Наверное даже хорошо, что Виола не пришла, он бы точно её испробовал во всех позах. Он не был уверен, что не переступил бы черту и забрал её девственность. Но чем больше он думал об этом, тем привлекательнее казалась ему эта мысль. Ему нужна была её девственность, но чтобы иметь на это право, существовал лишь один способ. Безумство! Феликс покачал головой, стоя под ледяным душем. Брызги разлетелись в разные стороны, ударяясь о прозрачные стены душевой кабины. Это было безумством — надеяться, что она примет его таким, какой он есть. Узнав о нём правду, она сбежит в ужасе, как другие. Да и никто из соотечественников не позволит ему взять покровительство над землянкой. Всё сделают, чтобы уберечь её от сумасшедшего, покрывшего себя позором Энтоса.

Выйдя из душа, мужчина вновь углубился с головой в работу, но всё-таки реагировал на каждое новое сообщение Виолетты. Девчонка скорее всего решила сегодня не приходить. Даже не позвонила. «Поцелуй твой» — сообщение, которое он так и не отправил. Не выдержав, Феликс закрыл форум, чтобы не казаться себе жалким. Видимо, она всё же передумала. Зря только дал волю воображению, таил ложные надежды, что сможет что-то изменить в своей жизни.

И словно в насмешку пришло сообщение на коммуникатор от Виолы.

“Я не успеваю прийти к тебе. Хочу закончить сцену”.

Отписавшись что бы не переживала и не спешила, Феликс поздравил себя. Связался с писакой, теперь каждый день одни переживания. Подумать только, сегодня был лишь пятый день их знакомства, а он и думать не мог ни о чём другом, только о рассказе, и ни о ком, кроме Виолетты. Наваждение какое-то. Вот что делали землянки с приличными и не очень манаукцами. Вскружила голову и занята. Но он хотел дочитать сцену до конца. Что ещё придумала Виола?

Виола

Мысли плавились от головной боли. Я сидела на краю смотровой площадки, свесив ноги между прутьями защитного ограждения. Кто-то восстановил его, а жаль. Это было очень удобное место для расставания с жизнью. Один шаг и всё — нет проблем, нет боли, нет ничего и тебя в том числе.

Я легла на железное покрытие пола, подстелив пиджак под голову, и сквозь слёзы и стёкла очков рассматривала молчаливые звёзды. Они были такими далёкими, строгими, безразличными к моему горю. Надо мной медленно проплывали грузовые звездолёты, порой надолго заслонив собой участки прозрачного купола смотровой площадки. Я пыталась слиться с небытием, почувствовать себя одной из этих звёзд, такой же холодной. Как же хотелось вырвать сердце из груди, чтобы оно не ныло от очередного разочарования, острым ножом режущего меня на части. Видимо, я опять обманулась насчёт своей подруги. Или только я её считала подругой, но не она меня?

Рядом со мной находилось много влюблённых парочек, которые тоже пришли сюда ради того, чтобы лицезреть эту величественную вселенскую красоту созвездий и чужих галактик на чёрном бархате бесконечности. Они шептались, смеялись, некоторые даже целовались, все они были счастливы, потому что встретили свои половинки. Попадались, конечно же, и такие же печальные одиночки, как я, но я старалась на них не обращать внимания. Я хотела найти в себе силы, позаимствовать их у далёких звёзд, чтобы двигаться дальше. Но сильные переживания неподъёмным грузом тащили меня на дно беспросветной скорби.

Я не спала практически всю ночь, заканчивала сцену жаркого свидания Доминики и Макса. Было так сложно найти то, что действительно заведёт Феликса. Я даже не знала, всё ли у меня получилось. Но перечитав текст перед проверкой, поймала себя на чёрной зависти. Да, я опустилась до того, что завидовала собственным вымышленным героям. Они могли любить без оглядки, заниматься сексом без комплексов и запретов. Они жили той жизнью, которую я хотела для себя. Им не надо было думать как заработать кредиток, их не беспокоило чувство голода, они были просто героями моего выдуманного мира. Как я мечтала забыть обо всех своих проблемах!

И тем сильнее радовалась сейчас, что успела дописать текст до конца и залить его на сайт, прежде чем открыла сообщение от Аланы Фреш.

Боль сжала сердце, и слёзы с новой силой потекли по вискам. Я не стирала их, хотя было противно чувствовать, как влага щекотала уши, когда стекала в их раковины. Давненько меня не накрывали такие истерики. Я продержалась практически неделю. Это рекорд. Раньше срывалась через день, но не теперь, когда я практически уверилась, что смогу создать настолько же яркое и сильное произведение, как истории Аланы. Верила, пока не прочла её сообщение.

Как же я ненавидела себя за свою же слабость. Хотелось высказать Алане тет-а-тет всё, что я о ней думала. Набраться бы наглости и хамства, чтобы выплюнуть ей в лицо все обиды, что накопились за столько лет. Да, меня никогда не возьмёт ни одно издательство. Да, мои книги никогда не будут украшать первые страницы их сайта, но зачем повторять это каждый раз, когда я верю, когда мечтаю…

Всхлипнув, села прямо, сдёрнула очки и растёрла слёзы по щекам рукой. Даже салфеток не было с собой.

Да с чего она решила, что я хотела славы? Да, я, как и любой автор, мечтала заключить договор с издательством. Кто этого не хотел? Кто не мечтал получить законный гонорар, а затем млеть, любуясь искусно выполненной обложкой. Я такая же, как все, я тоже мечтала об этом, но не ставила целью. Мне бы на аренду наскрести, да не лечь голодной спать, а она! Как вообще ей в голову взбрело, что я сплетничала за её спиной? Делать мне больше нечего!

Я столько сил потратила, создав ей это имя, чтобы потом своими же собственными руками разрушить? Нет, я так не умею. И необязательно было разносить в пух и прах мой рассказ, посмеиваясь над знакомыми словечками. Неужели не только она, но и другие думали, что я повторяю за ней? Как стыдно. Прав был Феликс, заставив меня не употреблять чужие выражения. Как же он оказался прав! Уму непостижимо, что теперь будет!

— Вот ты где, — раздался голос моего порочного Ангела за спиной. Я опустила голову и попыталась поскорее стереть слёзы, следы моей слабости.

— И что на этот раз у нас произошло? — продолжал Феликс, и голос его звенел от стальных ноток.

Ему-то чем я не угодила? Что им всем от меня надо?