Две дамы и галечный пляж

Глава 32, (в которой митрополит отвечает на вопросы и окончательно запутывает дело)

К тому моменту, когда нужно было идти на Площадь Единства Эллады, чтобы посмотреть на нового священника и попытаться поговорить с митрополитом, Полина не успела сделать почти ничего.

То есть, она вывалила вещи из шкафа и ящиков комода на кровать, бросила туда же вчерашние покупки и с омерзением осмотрела получившуюся кучу. Потом села за стол спиной к ней и стала писать письмо сестре Маше с отчётом о поведении и прилежании её сына. Вообще-то изначально они договаривались о еженедельных отчётах, но это как-то не сложилось. За два месяца отпуска Полина написала сестре трижды…

Впрочем, письмо тоже не получалось. Нужно было не проговориться об убийствах по соседству и прочих приключениях, а больше вроде бы и не о чем было говорить. Наконец она в раздражении бросила на стол ручку.

– Да к Тёмному это всё! Через несколько дней получит Мария своего сыночка, сама и увидит, как он загорел и вырос, – тут Полина повернулась к кровати, по-прежнему заваленной вещами, и тяжело вздохнула. – Или написать?

Её тяжкие сомнения разрешила леди Камилла, которая постучала в дверь именно в этот момент.

– Вы готовы, дорогая?

– Нет! – прокричала Полина. – Я никогда не буду готова и останусь тут на веки вечные!

Камилла вошла в комнату и улыбнулась, глядя на созданный подругой натюрморт.

– Знаете, мисс Майнд, у меня есть к вам отличное предложение. Вы сейчас оденетесь, чтобы идти на праздник, и достанете то вечернее платье, в котором завтра пойдёте к Соне. Мы с вами пойдём смотреть на нового священника и разговаривать с митрополитом, а Биддер попросим упаковать ваши чемоданы, а заодно разгладить и вообще привести в порядок платье.

– Но она же тоже может захотеть пойти?

– Я уже спросила. Она считает, что сейчас слишком жарко для того, чтобы находиться на солнце, и никуда не собирается.

– Удобно ли это? – продолжала сомневаться Полина.

– Вполне. Ни я, ни вы не владеем бытовой магией, а вот Биддер ею наделена. Поэтому вещи её слушаются.

– Спасибо…

Спустившись на первый этаж, Полина нашла камеристку и поблагодарила и её тоже, на что получила суховатый ответ:

– Это не составляет никакого труда, поверьте!

Кажется, на городской площади собралось всё население Ахарави. Хотя совсем не все были прихожанами храма Единого, но упустить праздник и зрелище не хотел никто. Белые одежды и золотое шитьё на священнослужителях сверкали в лучах солнца, непонятно откуда доносилась негромкая торжественная музыка – словом, всё было обставлено, как говорила одна Полинина подруга, «по высшему писку». Леди Камилла неуклонно продвигалась сквозь толпу вперёд, к невысокому помосту, и остановилась прямо напротив главных участников действа ровно в тот момент, когда митрополит Мелетий опоясал черноволосого невысокого молодого человека зелёной широкой лентой.

Полина, вместе с Юрой шедшая за нею в кильватере, увидела, как леди Камилла поймала взгляд Мелетия, как расширились его глаза, и он медленно, почти незаметно кивнул. «Надо полагать, это означает, что разговор состоится, – подумала она. – Интересно, это они знакомы? Или она подала какой-то сигнал? Опять я что-то прозевала… С другой стороны, вряд ли у меня будет необходимость и возможность пообщаться с высшими чинами в иерархии любой церкви, так что прозевала – и ладно, обойдёмся».

Пока она размышляла и разглядывала нового священника – митрополит представил его как отца Стефаноса, музыка замолкла, помост опустел, и Камилла сказала:

– Идёмте. Юрий, ты с нами?

– Нет, я пока найду Костаса, он обещал картинку с цветком.

И мальчик лихо ввинтился в толпу.

Митрополит Мелетий был человеком немолодым, на что недвусмысленно намекали его седые грива и борода и морщины, избороздившие лоб и щёки. Он стоял рядом с отцом Стефаносом и слушал, слегка наклонив голову, что тот говорит. Когда леди Камилла подошла и остановилась в паре шагов, митрополит положил Стефаносу руку на плечо и сказал негромко:

– Поговорите с паствой, сын мой, а я присоединюсь к вам, как только смогу.

Молодой человек почтительно поклонился и отошёл, а Мелетий развернулся к дамам.

– Ваше сиятельство, рад видеть вас здоровой и благополучной.

– Владыка, вашими молитвами. Разрешите представить вам мою близкую подругу, госпожу Аполлинарию Разумову из Москвы.

Полина неумело поклонилась и была одарена сияющей улыбкой. Зубы у владыки были на зависть.

– Рад знакомству. Итак, о чём же вы хотели поговорить? Постойте… – он осмотрелся; вокруг кипела толпа, и владыка покачал головой. – Нет, здесь нам поговорить не дадут. Вот что, идёмте-ка в церковный двор, мой секретарь не пропустит никого следом.

Он широкими шагами направился в проход рядом с храмом. Там оказался и в самом деле небольшой дворик, традиционно затенённый навесом, увитым виноградом. Мелетий показал дамам на лавки, стоящие возле старого, изрезанного деревянного стола, и сел сам.

– Владыка, поскольку вопрос наш касается смерти отца Георгия, попросите ваших охранников пропустить сюда суб-лейтенанта Стоматули.

– Смерти отца Георгия? – повторил он. – Вы ведь здесь как частное лицо, я не ошибаюсь?

– Нисколько. Вы, как всегда правы, – и леди Камилла сопроводила эти слова улыбкой. – Но так случилось, что мы оказались связаны с этой историей, мы немного помогали суб-лейтенанту в расследовании и с ним вместе формулировали возникшие вопросы.

– Хм. Ну что же…

Когда запыхавшийся Костас и следовавший за ним по пятам Юра вошли во дворик, леди Камилла и митрополит спорили о значении церемонии опоясывания, а Полина обдумывала задачи, которые будет давать студентам.

Юра встал у входа, а суб-лейтенант поклонился Мелетию, дождался приглашения и сел.

– Итак, владыка, первый вопрос, который хотелось бы прояснить… – начал Костас. – При исследовании микрочастиц на теле и облачении покойного были обнаружены частицы золота. Мы знаем, что отец Георгий посещал вашу резиденцию за два дня до своей гибели. Мог ли этот металл попасть на него при этом посещении?

– Мог, вполне, – спокойно ответил митрополит. – Георгий разговаривал со мной и довольно много времени – с нашим штатным экзорцистом, братом Ксаверием.

Дамы переглянулись.

– Экзорцистом? – переспросила Полина. – А позволено ли нам будет узнать, о чём шла речь?

– Вы считаете, что это может иметь отношение к его смерти?

– Да.

Это тройное «да» прозвучало так увесисто и мрачно, что Мелетий только головой покачал.

– Печально. Что же, единственная тайна, которую нам запрещено открывать кому бы то ни было – это тайна исповеди. Остальное же остаётся на усмотрение владеющего секретом. Речь шла о молодом человеке из числа здешней паствы. Георгий хотел знать, может ли ему помочь экзорцизм.

– И что ответил брат Ксаверий?

– Нет. Не может. Молодой человек не одержим Тёмным. Он вполне осознаёт себя, мир и себя в этом мире. Он знает разницу между добром и злом, но не считает нужным придерживаться пути добра.

– А… что-то ещё обсуждалось? – спросил суб-лейтенант.

– Да, брат Ксаверий предположил, что речь идёт о психическом заболевании… Не стану применять медицинские термины, я в них не специалист, но насколько мне стало понятно, это заболевание вызвано неким механическим воздействием на определённый участок мозга.

– Ужас какой! – вырвалось у Полины.

– Увы, да, – склонил голову митрополит. – Боюсь представить горе его родителей.

Леди Камилла прищурилась.

– Владыка, но ведь это не всё? Ну, раз уж вы сказали «А», говорите и остальное, прошу вас!

– Остальное? – Мелетий невесело улыбнулся. – Отец Георгий попросил моего содействия в обследовании юноши нашими магами-медиками. Он предложил его родителям такой план: Александрос проводит три месяца в самом строгом из наших монастырей в качестве трудника; питание, физическая работа, особый образ жизни, отсутствие внешних раздражителей должны были подготовить его к этому консилиуму. Предыдущее обследование проводили в подростковом возрасте, когда организм ещё не был полностью сформирован.

– Почему предложили родителям? – спросил Юра. – Почему не ему самому? Он ведь уже прошёл третье совершеннолетие?

Митрополит вопросу не удивился.

– Молодой человек признан недееспособным. Поэтому решения должны принимать они.

– И что же?

– А дальше случилось то, что случилось. Отец Георгий был найден мёртвым.

– Вы полагаете, что убийство мог совершить Александр Манолакис? – сдвинул брови суб-лейтенант.

– Если бы я был частным лицом, я бы сказал, что да. Но в качестве духовного пастыря Керкиры и Ионических островов предполагать что-либо не имею права, – покачал головой митрополит. – Вы должны найти тому доказательства, я же рассказал всё, что знаю. А теперь простите меня, я должен идти.

Он встал.

– Последний вопрос, владыка, – поднялась и леди Камилла, взглянула Мелетию прямо в глаза. – Игуменья Эуфания приходила в мой дом и пыталась воздействовать на меня и господу Разумову ментально. Я могу подать на неё в суд, но не правильнее будет, чтобы наказали её вы?

– Я… изучу этот вопрос, миледи. И напишу вам.

Когда они вышли из тенистого дворика на жаркую, залитую солнцем площадь, Полина поняла, что не выдержит здесь больше ни минуты.

– Идём домой, да?

– Конечно, дорогая, – леди Камилла выглядела измученной и постаревшей. – Мне тоже совершенно необходимы вода и кровать.

– Юра?

– Я догоню! – он повернулся к суб-лейтенанту, тоже не блиставшему свежестью, и принялся что-то рассказывать.

Полине было любопытно, но не настолько, чтобы хоть на миг отложить свидание с охлаждающим амулетом. «Всё равно всё узнаем вечером!» – утешила она себя и пошла следом за леди Камиллой.