Две недели (СИ)

Суббота

Телефон верещал не меньше минуты, прежде чем Игорь, встрепенувшись, взял трубку. Номер был незнакомым.

— Слушаю, — сонно пробормотал он, одновременно пытаясь выпутать ноги из пододеяльника.

— Игорек? — раздался в трубке еще более сонный голос и звук сдержанного зевка. — Вставай. Поехали.

— Куда? — не понял Игорь, скинув, наконец, одеяло на пол.

— В отдел, там Васнецова привезли, Богдан уже умчался, — снова подавленный зевок.

— Дань, это ты?

— Я. С городского. Давай, через полчаса на перекрестке, по дороге все расскажу. Не опаздывай, не то Богдан без тебя начнет.

Игорь отбросил трубку и ринулся в ванную. Бриться времени не осталось, и, чистя зубы, он решил, что и так сойдет. Кофе опять пришлось пить холодным, и, наскоро плеснув Цезарю молока в блюдце, Игорь дернулся, и часть молока вылилось на голову котенку. Обиженно мяукнув, тот прыснул под диван, вылизываться, и вытаскивать его оттуда времени не осталось. Тут Игорь сообразил, что форму накануне не почистил, оставил на завтра.

Пришлось облачиться в гражданское, и броситься к двери, на ходу заправляя рубашку в джинсы. Схватившись за ручку, он сообразил, что забыл удостоверение, вернулся, потом, выскочив на лестницу, вспомнил о ветровке, и с порога, не переступая в квартиру, с трудом дотянувшись до вешалки, ухитрился ее подцепить, порвав петельку. По улице он несся, распугивая голубей и провоцируя собак на оглушительный лай.

Когда взмыленный Игорь подлетел к перекрестку, к нему, с другой стороны улицы, притащилась Даня.

— Привет, — вяло махнула она рукой.

— Привет, — отозвался Игорь, пытаясь отдышаться. — Ты быстро.

— Мне тут ближе, — пояснила Даня, — я на Донецкой живу, дом четыре.

Игорь прикинул расстояние и гневно выпрямился — Дане было идти не более двух минут.

К остановке они подошли одновременно с автобусом и, усевшись, порадовались пустому салону — субботним утром было мало желающих воспользоваться общественным транспортом.

— Погоди, а сколько время? — вспомнил Игорь.

— Полдевятого, — с чувством ответила Даня, сверившись с часами. — Что за скотская работа… Это Сашка все! Сказал явиться, чтобы протокол допроса вести, а я тем временем буду внимать.

— Школа выходного дня, — пошутил Игорь, но Даня его не слушала.

— О черт, это очень плохая примета, — простонала она, привстав.

— Где?

Девушка молча указала на остановку, к которой подъезжал автобус. Возле нее стояла до боли знакомая серая «девятка».

— Быстро на выход.

— Чего это он нас встречает? — не понял Игорь, и бросился за девушкой.

Молча, следуя примеру Дани, он забрался в машину, и та рванула с места, едва захлопнулась дверца.

— Саш, что случилось? — спросил Игорь.

— Ваня умер, — коротко доложил Богданов.

Даня всхлипнула, но промолчала, втиснувшись в спинку кресла.

— Как умер? — не понял Игорь. — Когда?

— Да не знаю я! — взорвался Богданов. — Баба Маня десять минут назад позвонила, весь телефон слезами залила, орала благим матом, что помер ее подселенец. Она в подпол спустилась, а он там лежит не дышит.

Он велел поправить фуражку у заднего стекла и выжал газ, начисто игнорируя скоростной режим. Через двадцать минут гробового молчания они прибыли на улицу Первомайскую.

Баба Маня, утирая уголком косынки глаза, ждала их на крыльце, рядом стоял непривычно серьезный Олежек, покусывая губы и едва не до локтей засунув руки в карманы. У забора уже собрались любопытствующие соседи.

— Расходимся, граждане, — велел Богданов, едва вышел из машины, — нечего тут смотреть.

— Если нечего, так чего ж приехал? — вполне резонно поинтересовались из небольшой толпы.

Тут очень кстати подоспел участковый, и вчетвером удалось оттеснить людей.

— Медиков вызвали? — тихо спросил Игорь.

— Сейчас будут, — процедил Богданов. — Нашего патологоанатома разбудят и сразу приедут. Идем.

Он вошел в дом, спустился в подпол и зажег тусклую лампочку под потолком. Игорь с Даней смотрели сверху, из люка. Подпол по размеру был не больше двух квадратных метров, втроем там было не поместиться, и Богданов взял осмотр на себя. Вдоль стен находились полки, уставленные банками с заготовками на зиму, в углу была свалена на мешковину картошка, а точно посередине, заняв почти все свободное пространство, лежал Ваня. Он был по-прежнему в клетчатой рубашке и мятых брюках, и лежал, свернувшись тугим клубком, подобрав под себя руки. Рядом лежала многоножка, размером в два кулака.

— Нового сытя растить начал, — пояснила Даня.

Голос ее сорвался, и девушка поспешно вытерла глаза. Тем временем Богданов принялся методично фотографировать место преступления.

— Может, он сам умер? — тихо предположил Игорь. — Из-за того, что сыть пропал, например.

— Тогда бы он умер еще вчера, — прерывисто ответила Даня, — И потом, если Ваня умер из-за этого, то все равно убийство, кто-то ведь лишил его сытя. Найду и сверну шею, — с неожиданной злостью добавила она.

Тут вернулся Богданов. Презрев лестницу, он подтянулся на руках и рывком выдернул себя из подпола.

— Гражданка, — голос сорвался, Богданов прокашлялся и повторно обратился к бабе Мане. — Гражданка Миронова, расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы обнаружили тело. И мальчика уведите.

Сев за стол, он раскрыл папку, взял ручку, и, еще раз прокашлявшись, в ожидании труповозки начал опрос свидетелей. Баба Маня, продолжая всхлипывать, поведала печальную историю. Она, приняв «постояльца», тут же определила его в подпол, как и просили. Ваня был неприхотлив, от еды отказался, только молока попил, взял кусок шоколада и все. С Олежеком, правда, в игру такую затейливую поиграл, кто из круга стеклянный шарик выбьет. По дому не шастал, они с Олежеком в подполе сидели. К вечеру постанывать начал, но, когда баба Маня приоткрыла люк, завизжал жалобно и попросил свет убрать.

— Сыть растил, — пробормотал Богданов.

— Чего? — насторожилась баба Маня.

— Да так. Вы продолжайте.

На этом было все. Вечером Ваню не трогали, а с утра Олежек за картошкой спустился и увидел тело. Мальчик испугался, позвал бабу Маню, а уж та бросилась звонить Богданову.

— Как узнали, что он мертв?

— Что ж я, мертвецов не видела? — отозвалась баба Маня. — Холодный весь, сердечко не бьется, пульса нет, да и не дышит совсем. Тут не ошибешься.

— Олеж, — обратился к мальчику Богданов, — ты бы того, поменялся. Вредно для детской психики мертвецов смотреть.

Олежек отрицательно помотал головой.

— Не, дядь Саш. По старости еще инфаркт какой словлю и все. На кого я бабку оставлю? Лучше уж так, потом пацанам расскажу.

— Ну да, — рассеянно вздохнул Богданов, — пацанам. Баб Мань… то есть, госпожа Миронова, посторонние в вашем доме были?

— Какие там посторонние, — махнула рукой старушка, — кого я сюда пущу? Ну как Олежек поменяется. Сказала, старый мой в город уехал, а тут он явится.

— Понятно.

Подъехала машина «Скорой помощи», патологоанатом констатировал смерть, и тело Вани кое-как вытащили из подпола.

— Когда умер-то? — глядя в сторону, спросил Богданов.

— В двадцать три часа, семь минут, сорок три секунды, — отозвался врач.

— Ты, блин, нашел время шутить! — взвился Богданов.

— Вот ты нервный какой. Навскидку, так около полуночи он умер, учитывая температуру в этом подполе. Точнее — после вскрытия.

Белая машина с красной полосой увезла тела, и можно было приступать к более тщательному осмотру. На этот раз в подпол спустилась Даня. Она, выполняя свои обязанности, тщательно сняла отпечатки с банок, на которых не было пыли, с косяков, и взяла пробы грязи со ступенек.

— Саш, — тихо окликнула Даня, закончив осмотр. — Иди, глянь.

За лестницей, прямо напротив места смерти Вани, виднелся все тот же знак. С трудом протиснувшись, Богданов встал за Даниным плечом и еще раз осмотрел стену.

— Видел уже. Пробы взяла?

— Конечно.

Подумав, Богданов поскреб ногтем рисунок.

— Что тут? — осведомился Игорь, свесившись вниз.

— У нас не только убийство, но и покушение на убийство, — задумчиво проговорил Богданов. — Ваня прибыл только позавчера, а кровь на рисунке старая.

Он еще раз осмотрел подпол и шагнул к рассыпанной картошке. Сунув руку под мешковину, пошарил там, и, довольно хмыкнув, достал пару захватанных экземпляров Плейбоя и початую пачку сигарет с зажигалкой.

— Кому-то здорово влетит, — со знанием дела сказала Даня.

— Не самое страшное, — отозвался Богданов. — Сама подумай, Ваня прибыл только в четверг, а кто, судя по журналам, проводит здесь время? Ну, ваши версии. Баба Маня?

— Так это что, Олежека хотели убить? — в ужасе отпрянула Даня.

— Возможно. Ваня мог погибнуть случайно.

— Ничего себе случайно, когда он прямо напротив знака умер, — возмущенно встрял Игорь.

— Помолчи, — досадливо велел Богданов, потирая лоб. — Мы толком не знаем, как этот знак действует. Вполне возможно, что Олежека он бы не убил.

— Не убил? А что тогда? — осведомился Игорь.

— Об этом мы Васнецова спросим, — многозначительно пообещал Богданов.

— Саша, — быстро сказала Даня, заступая ему путь наверх. — Только без рук, пожалуйста. Константин Владимирович тебя со свету сживет.

— Я без рук, — спокойно пообещал Богданов и, сдвинув Даню в сторону, выбрался наверх. — Олежек, а ну, поди сюда!

— Дань, — прошептал Игорь, — может Олежека куда-нибудь отправить? Тут, все-таки, опасно.

— Одного уже отправили, — мрачно напомнила Даня. — Пусть знак сотрет, и журналы свои в другом месте смотрит.

— В каком? — не понял Игорь.

— В библиотеке!

К тому времени, как они выбрались из подпола, Богданов уже успел договориться с бабой Маней о приватной беседе с Олежеком, и тихо шептался с ним на кухне. Игорь сел дописывать протокол, а Даня, как могла, утешала старушку. Спустя час, закончив с делами, они ехали в отдел.

— Ты обещал без рукоприкладства, — напомнила по пути Даня.

— Да что ты из меня монстра делаешь? — возмутился Богданов, и с досадой врезал по рулю. — Я что, бью подозреваемых?

— Нет, но тут особый случай, а ты пару раз срывался, — настаивала Даня.

— Тогда тоже был особый случай, — напомнил Богданов.

— Вот и я о том же, — многозначительно согласилась Даня. — Так что тебе Олежек сказал?

— Что… Журналы его, виновен. Знак не замечал, в подпол наведывался регулярно, причем в обеих ипостасях. Никакого недомогания, разве что, после подпола, был несколько вялым.

— Это как раз понятно, — встрял Игорь и покраснел. — В том смысле, что там же знак. Я в этом смысле.

— Мы так и поняли, — серьезно заверила Даня. — Саш, а чужие в дом приходили?

— Почтальон газеты приносил, но он на этом участке уже пятнадцать лет работает. Еще сосед на чай забегал и все.

Информация была весьма скудной, и все обреченно замолчали.

— Дань, — окликнул Богданов, — расскажи что-нибудь, а то совсем тоскливо.

— Про что рассказать? — не открывая глаз, осведомилась Даня.

— Да вот хоть про белку, — Богданов указал за окно, хотя Даня видеть этого не могла.

— Про белку, — протянула девушка и приоткрыла один глаз. — Э, брат, это старая история. Ты что, ее действительно не знаешь?

Богданов отрицательно помотал головой.

— А ты? — подозрительно обернулась к Игорю Даня.

— Нет, — клятвенно заверил тот.

Фразу, сказанную Даней, он уже от Богданова слышал, и пытался понять, в чем дело. Кажется, таким образом девушка начинала истории, а Богданов просто передразнивал.

— Ну, слушай, — вздохнула Даня, вновь прикрыв глаза. — В одном дупле, высоко-высоко на дереве жила-была Белка. Детеныши ее давно выросли и разбежались, и жилось ей, прямо скажем, одиноко. И вот повадился к ней под дерево приходить Бобер. Собеседник он был приятный, и каждый раз то грибов принесет, то орехов, то шишку кедровую с поваленного дерева. Постепенно Белке стало обидно как-то, что Бобер к ней в гости зайти не может — слишком высоко дупло было, и однажды Бобер пообещал решить проблему, если Белка и впрямь зовет его в гости. Обрадовалась Белка и заверила, что действительно этого хочет. Пришел тогда Бобер на следующее утро да и повалил дерево вместе с Белкиным домом на землю.

Даня замолчала, видимо решив, что сказка окончена, и Игорь не совсем понял, что она хотела сказать. Богданов был опытнее.

— И в чем дело? — спросил он после паузы, хорошенько обдумав сказку.

— А в том, — усаживаясь поудобнее заявила Даня, — что даже если тебя вкусно кормят и обещают всякие блага… Не фиг звать в дом кого попало!

— Поучительно, — кивнул Богданов, чуть вздрогнув от ее крика. — Думаешь, знаки рисует человек, которого приглашали в дом?

— Возможно, — пожала плечами Даня. — И не обязательно накануне, могли довольно давно.

— В смысле, как нечисть?

В зеркале заднего вида Игорь заметил, что Богданов кинул на Даню очень заинтересованный взгляд.

— Точно.

— Игорек, а ты как считаешь?

— Считаю что? — недоуменно спросил Игорь.

— Понятно. Ты в курсе, что нечисть может проникнуть в дом, только если ее пригласили? — спросил Богданов.

— Нет, — признался Игорь. — То есть да. Это что, правда?

Объединенный вздох коллег заставил Игоря кое-что вспомнить.

— Как вампиры? — радостно воскликнул он. — Значит, нечисть пригласили когда-то давно, и она воспользовалась старым приглашением! Подождите, — осознал он, — а мы можем вычислить, какая именно нечисть?

— Молодой еще, — примирительно напомнила Даня, после паузы.

— Я и не спорю, — согласился Богданов.

— Понимаешь, — Даня развернулась в кресле и оказалась лицом к Игорю. — Нечисть, это понятие растяжимое. В нашем случае этим термином обозначают и сущность, и настоящую нечисть и человека, связанного с колдовством. Так что кого искать, мы так и не знаем, но зайти он мог только по приглашению. Уф, — она слегка запыхалась после столь пространного объяснения, и, на всякий случай, уточнила, — Ты все понял?

— Понял, — чувствуя себя крайне глупо, согласился Игорь, и, для повышения квалификации, взял с сиденья конспект и углубился в чтение.

В связи с субботним днем народу в отделе было мало. Скучающий дежурный тепло поприветствовал всех троих, и беспрекословно выдал ключи от кабинета.

Допросная оказалась небольшим помещением с зарешеченными окнами, привинченным к полу столом и двумя стульями. В общем, все, как на практике после третьего курса.

— Даня, — окликнул Богданов, — секи. Ты, боец, веди протокол, а я буду допрашивать.

Он размял пальцы, и крикнул за дверь.

— Конвой, заводи!

Сдержанный конвойный ввел в комнату долгожданного господина Васнецова и усадил его на стул.

— Наручники не снимай, — велел Богданов. — Все, свободен.

Козырнув, расторопный молодой человек удалился, и на Васнецова теперь пристально смотрели три сотрудника полиции.

— Ну что, господин Васнецов, давайте знакомиться. Я капитан Богданов Александр Сергеевич, — начал Богданов.

Он наклонился вперед, сцепил на столешнице пальцы и тяжело вздохнул.

— Плохо ваше дело. Давайте так, вы пишите чистосердечное признание, и вам на суде это зачтется.

— Я достаточно много смотрел телевизор, Александр Сергеевич, — высокомерно, хотя и с дрожью в голосе отозвался Васнецов, — так что не надо тратить на меня ваше обаяние.

— Хорошо, — легко согласился Богданов и откинулся на спинку стула. — Пойдем длинным путем. Пишите, товарищ лейтенант. Все как положено: допрос такого-то ведет такой-то, в присутствие таких-то, время, дата и т. д.

Формальности заняли время, за которое Васнецов успел окончательно придти в себя. Он приосанился, обнаружив в качестве следователя достаточно безобидного человека.

— Теперь к делу, — решил Богданов, листая тощую папку. — Вы, Петр Васильевич, не вполне понимаете, куда попали. Здесь отдел аналитики и профилактики нестандартных правонарушений. Красивое название, правда? А занимаемся мы расследованием преступлений, связанных с нестандартными явлениями. И вы, с вашими исследованиями, вполне подходите под наш профиль. Короче, я бы вам не советовал надеется на то, что в ваши занятия никто не поверит, — прихлопнув по столу ладонью, заявил он.

— Простите, товарищ старший лейтенант…

— Капитан, — ровно поправил Богданов.

— Виноват. Так вот, как я понял, Леночка подала заявление о моей пропаже. Я, конечно, поступил неосмотрительно, что не предупредил ее, но это не повод для ареста.

— Задержания.

— Пусть так, но мне, знаете ли, пора домой.

— Запросто, — дружелюбно отозвался Богданов, и даже руками развел, показывая, как легко он отпускает задержанного. — Только пара вопросов. Что вы делали во времянке?

— Там остались кое-какие личные вещи, — положив ногу на ногу и тоже откинувшись на спинку стула, пояснил Васнецов. — Пара свечей, записная книжка и баночка со смесью абсолютно безвредных ингредиентов. Когда я полез в тайник, на меня набросились ваши сотрудники, и привезли сюда. Мне пришлось провести несколько часов в камере, и, заметьте, я вполне могу пожаловаться на такое обращение.

— Ваше право, — согласился Богданов. — Теперь следующий вопрос. Зачем вы покушались на жизни Олега Миронова, Ивана Пчелкина, Аркадия Розенталь… дальше перечислять?

— Впервые слышу эти имена, — ответил Васнецов. — Вы что-то путаете, товарищ капитан.

Богданов мельком глянул на Даню, стоявшую чуть позади Васнецова, и она чуть заметно мотнула головой, показывая, что клиент врет безбожно.

— Впервые, значит. Что ж, тогда вам будет интересно узнать, что, благодаря вашему нестандартному хобби, погиб господин Пчелкин. Ваня. Тот парень из канализации. Для вас это новость?

— Как погиб? — отпрянул Васнецов. На его лице удивление быстро сменилось растерянностью и легким ужасом. — Когда?

— Сегодня ночью, — любезно пояснил Богданов. — Знак, рассчитанный на смерть Олега Миронова, убил более хрупкую жертву.

— Извините, — поморщился Васнецов. Он сел ровнее, и теперь отчаянно тер лицо. Заметив стакан воды, предложенный Даней, он выпил его залпом и со стуком поставил на стол. — Извините. Поверьте, я не понимаю, о чем вы говорите, но я…

— Что я?! — заорал Богданов с такой силой, что Игорь подпрыгнул на месте и едва не выронил ручку. — Что «я», спрашиваю?! Зачем, зачем ты их убил?

Он вскочил, и уперся ладонями в стол, практически нависнув над отпрянувшим Васнецовым. Тот пытался отодвинуться, но болты, которыми прикрутили к полу стул, выдержали. От крика и бешенства лицо Богданова покраснело, и вид стал несколько устрашающим.

— Как ты проник в их дома?! Отвечай! Как рисовал этот чертов знак?!

Мигом оказавшись рядом с Васнецовым, Богданов сгреб его за грудки, заставив встать, и продолжал орать прямо в лицо.

— Что тебе сделал Ваня? За что ты убиваешь сущностей, сволочь?!

Пытаясь прикрыться скованными руками, Васнецов неразборчиво мычал, не в силах перекричать Богданова.

— Я не убивал! — наконец удалось ему вставить слово.

Даня кивнула, и Богданов, толкнув задержанного на стул, сел на свое место.

— Рассказывайте, — велел он, как ни в чем не бывало.

Вспомнив о своих обязанностях, Игорь уставился в протокол, пытаясь сообразить, как записать эту сцену. Получилось не вполне правдиво, зато без эмоций.

— Неужели он действительно умер? — скорее самому себе, чем окружающим, задал вопрос Васнецов.

— Еще как.

— Но от чего? — изумился задержанный.

— А вот это вы нам и расскажете, со всеми подробностями, — угрожающе пообещал Богданов, опять привстав.

— Подождите! — воскликнул Васнецов, прикрывшись. — Я не отказываюсь от сотрудничества! Просто скажите, как было совершено убийство? Это было серебро? Святая вода? Случайный грабитель?

— Убийство совершено при помощи вот этого знака.

Богданов выложил на стол фотографию, и Васнецов облегченно выдохнул.

— Как же вы меня напугали, — покачал он головой. — Видите ли, товарищ капитан, я действительно рисовал этот символ, но, поверьте, он абсолютно безвреден.

Вместо ответа Богданов положил рядом снимок мертвого Вани.

— Но… но он не дома, — несказанно удивился Васнецов. — Почему? Как ему удалось перебраться в другое укрытие?

— На патрульной машине, — пояснил Богданов. — Он умер прямо напротив этого рисунка в подполе семьи Мироновых.

— Позвольте мне все объяснить, — торопливо попросил Васнецов. — Я действительно изобрел этот знак, но он безвреден! Видите ли, когда то, что вы называете сущностью, пользуется своими… ммм… врожденными способностями, высвобождается некоторое количество энергии. Ну, вы понимаете.

Похоже, вид Богданова об особом понимании не говорил, и Васнецов с надеждой посмотрел на Игоря. Тот сосредоточился на протоколе, и осталась только Даня.

— Вы не отвлекайтесь, — посоветовала она. — Мы только что опознали тело Ивана Пчелкина, к которому относились довольно тепло, и слегка нервничаем. Вам лучше проявить понимание.

— Конечно-конечно, — поспешно согласился Васнецов. — Я приведу пример. Представьте, имеется радиопередатчик, он включен, от него идет радиоволна, и попадает в приемник. Понимаете? — он изобразил в воздухе синусоиду.

— Дальше, — велел Богданов.

— Примерно так же и с колдовством.

От произнесенного слова все поморщились, и Игорь еще раз подумал о великой силе эвфемизмов.

— Когда сущность пользуется своими способностями, — Васнецов увлекся, сложил ладони и постукивал пальцами по губам, отчего слова звучали нечетко, — некоторое количество можно уловить и перенаправить. Мой символ создан как раз для этого. Все, что витает в воздухе, он как бы притягивает к себе, — Васнецов схватился двумя руками за невидимую нить и резко дернул на себя, после чего, прищурившись, посмотрел на Богданова. — Я невиновен, так что вам лучше меня отпустить.

— Еще одна такая шутка с колдовством — убью, на фиг, при попытке к бегству. Как особо опасного преступника, — спокойно заявил Богданов, и, поддев большим пальцем цепочку на шее, вытянул ее из-под воротника рубашки, демонстрируя задержанному.

— Простите, — глядя в сторону, повинился Васнецов. — Просто я вас побаиваюсь.

— Это правильно, — одобрил Богданов.

— Если не секрет, что это там такое?

— Вы с таким не сталкивались, — заверил Богданов. — Продолжайте.

— Так вот, знак улавливает и аккумулирует в себе магическую энергию, а когда накапливается критическая масса, перенаправляет ее мне, как передатчик приемнику.

— Зачем?

— Как вам сказать, — замялся Васнецов. — Я занимаюсь колдовством…

— Нестандартными физическими воздействиями, — обреченно поправил Богданов.

— Вот ими, начиная с пятнадцати лет. Вы наверняка знаете, как тяжело мне это далось. Но я достиг потрясающих результатов!

Васнецов, сев на любимого конька приосанился, и гордо обозрел слушателей. Слушатели внимали, и он продолжил.

— Правда, есть моменты, которые людям, я имею ввиду не человекообразных существ, а именно людей, просто недоступны.

Для более полной картины, он стукнул кулаками по столу и доверительно наклонился к Богданову.

— Это как научить глухого нормально говорить. В теории он все понимает, даже издает вполне нормальные звуки, но не дай бог он начнет слышать сам эти звуки с точки зрения слышащего человека! Я же изобрел метод, говоря условно, нормальной речи для глухого. Нет, ну вы хотя бы на секунду способны себе представить весь масштаб открытия?

Васнецов вскочил на ноги, глаза его горели, и он, похоже, совершенно забыл, что находится в наручниках и на допросе. Деликатно кашлянув, Даня положила ему ладонь на плечо и надавила, усаживая на место.

— Ах да, извините, — опомнился Васнецов. — Так вот, символ позволил мне усовершенствовать некоторые заклинания. Я смог делать вещи, о которых даже не мечтал, — горячо проговорил он, словно признавался в страшной тайне ближайшим друзьям.

— К убийству поближе, — велел Богданов, спокойно выслушав это признание. — Не знаю, что там с могуществом, или как там оно называется, но Иван Пчелкин умер. И ответственность за это на вас, — он обличающее ткнул пальцем в Васнецова.

— Я же объясняю, — едва не застонал тот, — смерти не должно быть. Для меня это как убить курицу, несущую золотые яйца. Символ передает мне энергию, я начинаю расти как профессионал, а нет источника, нет и могущ… умения. Поверьте, — он, звякнув наручниками, прижал ладонь к сердцу и признался, — мне жаль эту сущность, на редкость безобидное существо.

— Приятно иметь дело с грамотным человеком, — сообщил Богданов, вертя в пальцах ручку. — Значит, вы утверждаете, что ваш символ абсолютно безвреден. Тогда поясните ухудшение самочувствия и смерть.

— Да не знаю я, — простонал Васнецов, ткнувшись лицом в ладони.

— Возможно, в ваш знак внесли изменения? — встряла Даня.

— Девушка, да вы сами подумайте, как может посторонний человек перенастроить символ на подобную пакость! — досадливо воскликнул Васнецов, от избытка чувств, стукнув себя по колену. — Для этого знак необходимо знать как собственную ладонь!

Игорь украдкой взглянул на свою ладонь, и решил, что такое переплетение линий так сразу и не запомнишь, надо специально учить.

— Так, а зачем вы рисовали кровью? — продолжил допрос Богданов и Игорь, бросив исследования руки, вернулся к записям.

Васнецов уставился, на следователя таким взглядом, что Богданов едва не смутился.

— Молодой человек, — строгим учительским тоном начал Васнецов, возмущенно сверкая глазами, но тут же опомнился и заговорил чуть тише. — То есть, Александр Сергеевич, неужели вы не знаете о действии крови при наложении закли… э-ээ, хотел сказать при нестандартном физическом воздействии.

— Мне нужна ваша версия.

— Ах да, конечно. Так вот, начнем с того, что язычок пламени указывает в сторону, где располагается моя, скажем так, рабочая площадка.

— На заброшенной стройке? — быстро уточнил Игорь, и удостоился от Дани свирепого взгляда. Похоже, он опять сболтнул лишнее.

— Вы уже знаете, — вздохнул Васнецов. — Да, именно там. Очень удобное местечко, а в случае обнаружения все мои рисунки приняли бы за банальное, хоть и очень качественное граффити местных шалопаев. Теперь о крови. Она задает хозяина. То есть, свободная энергия устремляется в заданном направлении, а кровь задает параметры человека, которому она адресована.

— Ясно, — встряла Даня. — Получается, вы приемник, настроенный на определенную волну, а ваш символ это передатчик, ну а стройка это место подзарядки.

— Совершенно верно, — обрадовался Васнецов столь понимающему слушателю.

— Зачем же вы тогда еще и кровь сущностей использовали?

Игорю показалось, что он что-то пропустил.

— На всякий случай, — признался Васнецов. — Просто на всякий случай. Поначалу, у меня была теория, что так я смогу перенаправить больше энергии. И знаете, я оказался прав.

— Могло получиться так, что из-за применения крови сущностей они и погибли? — быстро спросил Богданов.

— Не думаю, — неуверенно проговорил Васнецов. — Такое малое количество органики… нет. Тем более что пририсована ограничительная руна. Скорее бы у меня начались проблемы, моей составляющей в знаке значительно больше. У той, многосуставчвтой сущности…

— Ивана Пчелкина, — сквозь зубы поправил Богданов, и от его тона у Васнецова мигом пересохло во рту

— Конечно, у Ивана, — поправился он, едва выпил воды, предложенной Даней, — я смог взять образец, когда он поцарапался о камень, это всего полкапли. И потом, вы сказали, что умер он в подполе Мироновых, а там точно его крови не было.

Даня опять едва заметно кинула, и Богданов задумался.

— Должен сказать, что около недели назад произошел какой-то сбой, энергия почти перестала поступать. Я хотел разобраться с проблемой, но не успел. Вы ведь были в моей квартире? Видели это ужасное красное пятно?

— Видели, — согласился Богданов. — И с этого места давайте поподробнее.

Помимо затравленных взглядов, еще трех стаканов воды и редких всхлипов, рассказ Васнецова сводился к следующему:

К нему зашел человек, сказал, что по объявлению, мол, дело срочное, не терпит отлагательств. Васнецов очень удивился, так как домашний адрес в объявлении он давал всего один раз, да и то год назад, но в дом впустил.

— Да вы что, с ума сошли? — не выдержала Даня. — Как можно добровольно пригласить сущность в дом?

— Но я же не знал, что он сущность, обычный человек, ничего странного в нем не было.

— Значит на колдовство, заставившее вас его впустить, вы даже не подумали? — вкрадчиво поинтересовался Богданов.

— Да какое колдовство, — Васнецов попытался всплеснуть руками, но ему помешали наручники. — От колдовства у меня под порогом есть оберег.

— От гипноза тоже? — добил его Богданов.

— Какого еще… Подождите. Вы сказали гипноза?

Он растерянно таращился на Богданова, затем перевел взгляд на Даню, и та сочувственно развела руками.

— Боже мой, — пролепетал Васнецов. — Я об этом даже не подумал.

— Бывает, — кивнул Богданов, — продолжайте.

В общем, Васнецов проводил гостя в комнату, и тот, внимательно осмотревшись, встал посреди ковра, закрутился волчком, вращение усилилось до такой степени, что гость напоминал расплывчатый столб, затем вытянулся до потолка, сменил цвет на красный и исчез, предварительно загадив пол и потолок.

Богданов, быстрым движением перегнувшись через стол, схватил Васнецова за грудки и дернул на себя.

— Ты что мне Ваньку валяешь?! Там крови осталось литра на три!

— Да-да, — торопливо закивал Васнецов. — Именно этого я и испугался!

Даня кивнула и Богданов отпустил подозреваемого.

— Вы поймите, мало того, что столь странное существо имеет приглашение в мой дом, так еще вся моя квартира залита кровью, и меня могут обвинить в убийстве, благо с телами в нашем городе проблем нет, — начал оправдываться Васнецов. — Не зря же эта сущность ко мне заявилась, вполне могла просто подставить. И вот, я схватил деньги, бывшие в наличии, теплую куртку и бросился вон, — Васнецов клятвенно прижал ладони к груди и наручники опять звякнули. — Сперва хотел поехать в свой офис, но понял, что там меня быстро найдут. Тогда я, на попутке, добрался до дачного поселка, где у моих родителей небольшой домик. Там на окраине есть дом, хозяева которого уехали на полтора года в Бельгию, вот в нем я и скрывался, обдумывая, что делать дальше. Затем решил пробраться во времянку, и еще раз просмотреть старые записи. Освежить, так сказать первичные наработки и сделать оберег, который защитит от сущностей. Остальное вы знаете. Во времянке спал какой-то пьяница, я подождал, пока он уйдет, прокрался ночью и меня арестовали, — он продемонстрировал скованные запястья.

— Задержали, — автоматически поправил Богданов, думая о своем.

Он взял папку, вынул оттуда пачку фотографий и выложил перед задержанным.

— Узнаете кого-нибудь из них?

— Вот этих, — Васнецов указал на снимки Вани, Ильи Егоровича и Олежека.

Богданов даже не глянул на Даню, хотя она энергично мотала головой, он и сам понял, что ему врут безбожно.

— Только поладить успели, — с деланным сожалением вздохнул он. — Что ж, останетесь у нас по подозрению в убийстве, мошенничестве и сокрытие преступления. Думаю, лет на десять потянет.

— Я вспомнил! — радостно воскликнул Васнецов. — Еще я рисовал символ в домах вот этих людей.

Он быстро отложил в сторону еще семь фотографий.

— Сколько всего домов? — быстро спросил Богданов.

— Одиннадцать, — признался Васнецов. — Но одной сущности здесь нет. Я его случайно выследил — он, на моих глазах, в парке просто вошел в дерево, я сделал рисунок у корней, так что не уверен, что символ действует. Все-таки порог не дом, сами понимаете, это просто пограничная зона.

— Ясно, — Богданов опять задумался.

Васнецов помалкивал, стараясь обойтись без лишнего внимания, а Игорь с Даней пытались сделать собственные выводы.

— Каким образом вы опознавали сущностей? — подала голос Даня.

— Что? — похоже, Васнецов успел подзабыть о ее существовании. — Но это элементарно, я знал где искать и как искать. Любой ребенок, обладающий начатками знаний, с этим справится. Достаточно серебряной иглы, подвешенной на нитке, и она сразу укажет на необычное явление. После наговора, конечно.

— А как вы проникали в дома потерпевших? — осведомился Богданов.

Васнецов испуганно отпрянул, не смея оторвать глаз от грозного следователя, который своим вопросом явно готовил статью еще лет на пять.

— По-разному, Александр Сергеевич. Ваня при мне играл стеклянными шариками. Это было ночью, в парке, после охоты на золото. Я подобрал укатившийся шарик, поставил на него метку, ну вы знаете, как это делается, и проследил до лежки. Внутрь меня пригласил сыть, его я подманил на молочную шоколадку. Про бомжа на свалке узнал случайно, подслушал разговоры на вокзале, и в дом меня пригласил один из его гостей, я представился сотрудником собеса. Еще отличный повод был, когда проходила перепись населения. Я был приглашен практически во все дома, и воспользовался приглашением, когда пришло время.

— Смотрю, вы заранее подготовились, — хмыкнул Богданов.

— Конечно, но я ни на секунду не мог подумать, что знак можно так обратить, — задумчиво проговорил Васнецов, почесывая бровь, и явно увлеченный новой задачкой. — Думаю, Александр Сергеевич, что достаточно стереть нижнюю и верхнюю руны, нарисовать их перевернутыми и процесс забора энергии станет неконтролируемым. Источник перестанет открываться при появлении критической массы, он начнет тянуть ее из сущности, но о таком догадаться практически невозможно, надо обладать не только огромными знаниями, но аналитическим складом ума.

— И вы об этом только сейчас говорите?

— Я только что сообразил. Принцип обратных рун никто не отменял, его можно найти в Интернете, но, для столь открытого канала, да еще настроенного на себя лично, требуется нечто неординарное, к примеру, собственная производная от руны, сделанная именно для данного колдуна, иначе энергия просто уйдет в пространство! Вы понимаете о чем я?

— Догадываюсь. И как все это нейтрализовать?

— Боже мой, да просто стереть тряпкой.

— Понятно. Что ж, теперь давайте подробненько опишите вашего визитера.

— Что там описывать, — поморщился Васнецов. — Обычный мужчина, лицо скрыто бородой и солнечными очками, на голове шляпа, что само по себе примечательно, но отвлекает внимание, одет в джинсы, куртка застегнута до самого горла, на улице встречу не узнаю.

— В каких местах жилищ вы наносили знак?

— Не могу сказать, Александр Сергеевич, — повинился Васнецов. — При колдовстве я нахожусь в состоянии транса, и делаю все подсознательно, так безопаснее, меньше вероятности сделать ошибку.

Даня с сожалением кивнула.

— Ладно, — решил Богданов, и встал, — пока вы можете быть свободны. Прошу вас из города не уезжать, и, для страховки, колдовством не заниматься. Сидите дома и не высовывайтесь вплоть до особого распоряжения. Для подстраховки сделаем вам рисуночек месяца на два. Даня, займись.

— Что вы собираетесь делать? — Васнецов отпрянул от девушки, но та успокаивающе похлопала его по плечу.

— Спокойно, это совсем не больно.

Она выскочила из кабинета, и Васнецов робко попытался возразить.

— Да уймись уже, — раздраженно посоветовал Богданов. — Она тебе тушью рисунок нанесет, чтоб колдовать не мог. Пару месяцев продержится, а потом гуляй себе на здоровье. Ну, если доказательств вины не нароем.

— Я буду жаловаться, — неуверенно заявил Васнецов. — Вы лишаете меня заработка.

— Слушай, мужик, — наклонился к нему Богданов, — ты уже реально достал. Игорек, это не для протокола.

— Понял.

— Так вот, принимать меня за тупого мента, знающего о колдовстве только из сказок о спящей красавице не стоит, — предупреждающе сообщил Богданов. — Твой дар это врожденное, и могу спорить на зарплату, именно из-за него ты и занялся колдовством, желая большего. Что до жалоб — валяй, — тут он начал диктовать, пристукивая пальцем по столу, для большей доходчивости. — Так и пиши, что капитан Богданов повелел нанести знак, сводящий использование колдовства практически к нулю. Вместе поржем, когда я тебя в дурке навещу. А я навещу, — заверил он. — И лучшую палату для тебя стребую. Рядом с Наполеоном.

Вернулась Даня. Из принесенной коробочки она извлекла тонкую кисть, пузырек с краской и села на место Богданова.

— Рукав закатайте, — деловито попросила девушка.

Рисунок был нанесен несколькими штрихами, и Даня заботливо на него подула.

— Посидите две минуты, — велела она, — и оформим пока подписку о невыезде.

Формальности с освобождением Васнецова заняли еще несколько минут, затем весь отдел отправился по домам.

— Вот черт, — ругнулся Богданов, пока шли к машине, — так надеялся, что Васнецов убийца. Ладно. В понедельник проедемся по точкам, поищем знак, а пока отдыхайте.

— Саш, давай его подвезем, — сердобольно предложила Даня, кивнув на Игоря.

— Давай я за него вдобавок по адресам в понедельник побегаю, — беззлобно проворчал Богданов.

— Ладно тебе. Дернул парня в субботу, отдохнуть не дал, а у него нервы, он, между прочим, с колдовством раньше не сталкивался.

— Садись, боец, — вздохнул Богданов.

— Да я так доберусь, тут недалеко.

— Садись, сказал, — рыкнул Богданов, и подтолкнул Игоря к машине. — Заснешь еще в автобусе, ищи тебя потом.

— Сам найдусь, — огрызнулся Игорь.

— Не скажи, — радостно встряла Даня. — Тебе что, в летнем лагере не рассказывали про автобус-убийцу?

— Данька, уймись, — велел Богданов. — Ты, Игорек, учти, ей только повод дай, весь день будет врать. А врет она бездарно.

— Зато я вранье хорошо распознаю, — напомнила Даня.

— Только в делах, связанных с сущностями, колдунами и прочей нечистью, — отрезал Богданов и Даня, похватав ртом воздух в поисках убийственных аргументов, смирилась.

— Саш, — осторожно спросил Игорь с заднего сиденья, — получается, ты на Даню косился как на детектор лжи?

— Ну да, — согласился Богданов, резко выруливая на проспект, и Игорь торопливо схватился за ручку. — Она у меня вместо полиграфа.

— Я не мешаю? — осведомилась Даня, пристегивая ремень безопасности.

— Сиди пока, — решил Богданов, — не на ходу же тебя высаживать.

— Получается, Васнецов не виноват? — вернулся к расследованию Игорь.

— Виноват он, правда, не в убийстве.

— Но мы его отпустили.

— Он нам на воле нужнее. Когда все закончим, привлечем за незаконное проникновение на чужую собственность, или еще за что. В общем, свою условку он получит, если, конечно, не отличится при расследовании. — Богданов шмыгнул носом и предположил. — Вдруг он нам убийцу на поводке приведет, за это можно и срок скостить. Верно, Дань?

— Точно. Нам налево.

— С чего это? — удивился Богданов.

— С того, что сегодня первая суббота месяца, — доходчиво пояснила Даня.

Кинув взгляд налево, Игорь обнаружил солидное здание Ашана, все понял, и проникся к Богданову сочувствием.

— Дань, ну не сегодня же, — взмолился тот.

— А что, завтра еще одна суббота? Или нам в понедельник еще одну зарплату дадут? — строго осведомилась Даня и, в силу врожденной жалостливости, дала Богданову шанс отвертеться. — Впрочем, можно и домой поехать. У нас из еды есть кофе, морковка, древний майонез и пачка вермишели. Устроит?

Молча крутанув руль, Богданов вклинялся на место отъехавшего автомобиля и остановился.

— Довольна? — зло спросил он.

— Еще как.

— И зачем было тащить с собой Игорька?

— Да я просто забыла. Ладно вам, я минут за десять управлюсь, — повинилась Даня, проверяя наличие кошелька в сумке. Затем она подняла взор и пихнула Богданова локтем. — Саш, давай поспорим, что ты не возьмешь номер телефона вон у тех девчонок.

Проследив, куда указывает Даня, Игорь увидел двух девушек в коротких школьных юбочках, оживленно болтавших возле лестницы.

— Спорим, — подумав, согласился Богданов.

— Ты для них староват, — честно предупредила Даня.

— Возьму номер, и ты месяц моешь посуду, — предложил Богданов ставку.

— Идет, — быстро согласилась Даня. — А если пролетаешь, то ты месяц убираешься. Игорек, проследи, чтоб не жулил, я страшно не люблю убираться. Давай, разбивай.

Разбив рукопожатие, Игорь молча смотрел вслед Дане.

— Странно, — пробормотал он.

— Что странно? — рассеянно поинтересовался Богданов, разглядывая себя в зеркало заднего вида, и озабоченно потирая небритый подбородок.

— Ну, — замялся Игорь, — ты споришь с женщиной на женщин.

— Ты про Даньку? — Богданов, развернувшись к Игорю, оперся локтем о спинку сиденья и пояснил. — Женщина, это не просто первичные половые признаки. Понимаешь? В женщинах, — тут голос его стал мечтательным, — должна быть загадка, изюминка. У них всегда макияж там, прическа, каблучки. Вот это женщины.

— Но Данька ведь симпатичная, — не сдавался Игорь.

— Ничего, — согласился Богданов, — но с ней как с пацаном ходишь, честное слово. С ней по пиву классно навернуть, а еще она за меня в бильярдной классно болеет — всегда выигрываю.

— Но ведь другие на нее смотрят, — не сдавался Игорь.

— Пусть смотрят, — решил Богданов, развернувшись обратно, — мне не жалко.

— Так вы с ней не того? — осторожно спросил Игорь, и замер, ожидая возмездия.

— В смысле? А, ты про то, что Данька у меня живет? Так это просто симбиоз. Прикинь, квартплата в два раза меньше, по дому суеты тоже. Еда, опять же, домашняя, а готовит Данька весьма неплохо.

— А личная жизнь?

— Так я уже лет пять девушек домой не вожу. Была пара прецедентов, с тех пор ученый. Так, боец, теперь сиди тихо, учись, и фиксируй мою честность.

С такими словами он провел расческой по волосам, вылез из машины и прямиком отправился к девушкам, а Игорь приготовился наблюдать. Он был полностью согласен с Даней, что Богданов для них староват.

— Барышни! — издалека окликнул Богданов. — Здравствуйте? Вы меня не узнали?

Девушки смущенно замотали головами, и Богданов продолжил:

— Ну как же, я вам снился прошлой ночью! Помните, я за вами с топором бегал?

От неожиданности Игорь едва не поперхнулся, а когда пришел в себя, девушки уже весело смеялись какой-то шутке. Вскоре Богданов распрощался со школьницами и вернулся к машине.

— Вот так, — демонстрируя листок, заявил он, усаживаясь. — Разве кто откажет обаятельному дяденьке с потрясающим чувством юмора.

После чего откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, явно собираясь подремать.

— Саш, а почему мы с Даней не пошли? — спросил Игорь.

— Зачем? — не понял тот. — Список продуктов у нее есть, вчера составили, тележку возьмет, и без нас у нее проблем на кассе не будет.

— Почему?

— Там товарищ один, — поерзав в кресле, стараясь устроиться поудобнее, сообщил Богданов. — Обязан ей кое-чем. Стоит Даньке подкатить к третьей кассе, он сразу навстречу выскочит, все просканирует, или как там это называется, и терминал для карточки под нос сунет. Всего пять минут, не больше.

— Значит, она использует служебное положение? — напрягся Игорь.

— Нет, — решил Богданов, почесывая ухо, — хорошее к себе отношение.

— А ты?

— Меня эта сущность не любит, — признался Богданов. — Со мной придется в очереди торчать, а сегодня суббота, народу тьма.

— Сущность? — уцепился за слово Игорь. — Давай ее…

— Его.

— Его опросим, вдруг что знает.

— Не. Его Васнецов не опознал, значит не наш клиент, пускай живет спокойно. Нам бы сейчас со знаком этим разобраться.

Заразительно зевнув, Богданов вырубился, к удивлению и зависти Игоря. Ценя отдых начальства, он сидел тихо, наблюдая, как давешние девушки, поглядывая на их машину, хихикают в кулачок. Одна из девушек помахала ему ладошкой и показала пальцем, что место у лестницы свободно.

— Поздно, — сочувственно подал голос Богданов. — Идем, грузчик.

— Почему грузчик? — не понял Игорь.

— Вон, Данька идет, — указал Богданов.

Действительно, толкая перед собой тележку, к машине целенаправленно двигалась Даня. Закинуть три огромных пакета в багажник было минутным делом, но девушки к тому времени уже ушли, и Игорь разочарованно вздохнул.

— Где номерок? — осведомилась Даня, усаживаясь на свое место.

— Вот, — Богданов помахал в воздухе листком.

— Дай сюда.

— Ты что, мне не доверяешь? — возмутился Богданов.

— Нет, конечно, — высокомерно фыркнула Даня.

Вытащив из кармана мобильник, она вышла в Интернет и быстро проверила номер, данный Богданову. Остальные, замерев, наблюдали за ее потугами.

— Ха! Это телефон ветеринарной клиники! — победно возвестила Даня. — Все, ты проспорил.

— С какого бодуна? — лениво осведомился Богданов, выруливая со стоянки.

— Так тебя надули, это липовый номер.

— И что? Мы спорили, что я возьму номер телефона. Я взял? Взял. А чей именно нужен надо было раньше уточнять. Все, ты проспорила. И не вздумай покупать одноразовую посуду — уши оборву.

— Но ведь… — начала Даня, обернулась за поддержкой к Игорю, но тот лишь сочувственно скривился — условия пари были обозначены достаточно четко, тем не менее он счел своим долгом вступиться.

— В самом деле, ты бы помягче, Даня, все-таки, девушка.

— Когда в платье увижу, тогда поверю, — решил Богданов.

— Я надевала платье, — возмутилась Даня.

— Возможно, — не стал спорить Богданов, — только я тогда, похоже, за хлебом вышел. Прохлопал момент.

— Если я надену платье, то наш юноша, — Даня указала за спину, — в меня влюбится. Нам такого в отделе не надо.

— Он и так влюбился, — вскользь заметил Богданов.

— Кто, я? — возмущенно воскликнул Игорь и покраснел.

— Не я же. Да не переживай, через пару дней пройдет, и потом, Даньке нравятся ребята постарше и курящие. Верно, Дань?

— Точно.

— Игорек, тебя здесь высадить, или у следующего дома?

— Здесь, — буркнул Игорь. — Спасибо.

— Тогда до понедельника, — бодро отсалютовал Богданов.