Две недели (СИ)

Среда

Утром Игорь явился на работу первым. Ровно в девять заявилась Даня, вяло поприветствовала и села за стол.

— А где Богдан?

— В пробке застрял, — привычно ответила Даня.

— Так вы же вместе ехали, — не понял Игорь.

— Вот еще, — фыркнула Даня, — сказала уже, я с ним по свиданиям не бегаю. Большой уже, без меня справится. Кстати, если Кучеров про Богдана спросит, тоже самое отвечай.

— Про свидания?

— Про пробки.

Тут распахнулась дверь, и ввалился бодрый и довольный Богданов.

— Здорово. Значит так, я от техников, и по телефонам у нас полный ноль. У Горохова ни одного подозрительного звонка, у Лебедевой тоже все по работе. И что мы имеем? — вопросил он, наскоро пожав руку Игорю, и тут же ответил. — Имеем мы Аркашу, проболтавшегося Горохову о сыворотке, Горохова, стащившего эту сыворотку и нанесшего знак в комнате Аркадия и…

— Но он не мог знать, сущность Аркадий или нет, — перебила Даня. — Мы сами случайно выяснили.

— Мог предполагать определенную наследственность. Еще раз перебьешь, получишь по шее.

— Почему тогда не у Ярослава Викторовича нарисовал? — задал вопрос Игорь, чем и спас уже открывшую было рот Даню от расправы.

— Потому что негде. Да и Анна Степановна могла заметить, если в себя придет. Опять же пытаться надуть великого диагноста это глупо, он сразу просечет неполадки в организме, даже в своем собственном, — пояснил Богданов и продолжил. — Что теперь нам надо узнать? Ну давайте, шевелите мозгами, найдите общее между последними убийствами.

— Да как мы их найдем-то? — удивился Игорь, и Даня, демонстративно постучав себя по лбу, указала на две папки с материалами дела. — Я в том смысле, что вчера у нас времени не было. Да я за час общее отыщу.

— Вот, Данька, учись, — назидательно сказал Богданов. — Молодец, Игорек. Ну а сейчас Васнецовым побеседуем. Я ему на десять пропуск выписал.

За последние дни, наполненные событиями, угрозу каждый день дергать Васнецова в отдел Игорь успел забыть, а вот Богданов, похоже, помнил.

— Он опять заяву накатает, — предупредил Игорь.

— С чего бы? — думая о своем, спросил Богданов. — Он мне нужен на час, не дольше. Если не опоздает, конечно.

— А если опоздает?

— Начну допрос другого свидетеля, да вон хоть Семена Семеновича, а Васнецов пусть в коридоре парится. Сколько время?

Вопрос был риторический. Глянув на часы, Богданов сообразил, что уже без двадцати десять, и едва остается время на кофе.

Ровно в десять, минута в минуту, перед кабинетом появился Васнецов. Он постучался, получил разрешение войти, и едва переступил порог, вежливо поздоровался.

Богданов был сама любезность. В нем было трудно заподозрить человека, который всего несколько дней назад орал на Васнецова, вынудив последнего рассказать все, что знает или хотя бы подозревает.

Лучась компетентностью, Богданов, без привлечения посторонних сил, лично записал в протокол все положенные данные о фамилии, имени, отчестве, дате рождения и месте жительства, поинтересовался, не мешает ли жизни поставленный знак против колдовства, и получил ответ, что нет, не мешает, так как основной заработок идет от гаданий. Даня даже не кивала, подтверждая правдивость ответов, нужды в этом не было, столь охотно Васнецов шел на сотрудничество.

— Вы позволите осмотреть вашу левую руку? — неожиданно спросил Богданов.

— У вас ведь есть постановление? — скорее утвердительно, чем вопросительно, задал вопрос Васнецов.

— Нет, — жизнерадостно отозвался Богданов, временно прекратив писать. — Зато у меня есть несколько убийств, по которым требуется подозреваемый.

— Это угроза?

Дружелюбное выражение стремительно покидало лицо Васнецова.

— Да вы что, Петр Васильевич? — отпрянул Богданов. — Мне нужно просто осмотреть вашу руку, и это, вполне возможно, исключит вас из числа подозреваемых. Да, и, заодно, Егора.

Игорь восхищенно выдохнул. Ход ему очень понравился — ради племянника, которому столь успешно передавал мастерство, Васнецов точно был готов не только руку показать. Даже не спросив, какое отношение ко всему этому имеет Егор, Васнецов молча снял пиджак и закатал рукав до самого плеча.

Достав из ящика лупу, Богданов принялся внимательно рассматривать сгиб локтя.

— Кровь давно сдавали? — мельком спросил он.

— Послушайте, Александр Сергеевич, давайте прекратим этот цирк, — раздраженно попросил Васнецов, опуская рукав. — Вы хотели узнать, как я получил собственную венозную кровь?

— Да, любопытно, знаете ли, — по-прежнему любезно отозвался Богданов.

— Кровь мне брала знакомая медсестра, — нехотя признался Васнецов.

— И зовут ее Лебедева Валентина Юрьевна.

— Если вы сами все знаете, зачем было меня вызывать? — Васнецов устало потер переносицу. — Мне пришлось отменить две встречи ради визита к вам.

— Польщен, — быстро признался Богданов. — Давно вы знакомы с Лебедевой?

— Два года. Мы познакомились, когда она пришла ко мне на сеанс. Валентина очень интересная женщина, мы иногда пили вместе кофе. Потом, когда мои исследования перешли в практику, она оказывала мне эту услугу за небольшую плату.

— На дому?

— В поликлинике. Домой я, знаете ли, стараюсь никого не приглашать.

— Но ведь ее поликлиника к другому району относится, — заметил Богданов.

— Да какая разница? Я отсиживал в очереди, она брала кровь, получала плату и передавала мне пробирку. Спросите у Валентины сами.

— Значит, вы приходили в двести десятую поликлинику без направления?

— Зачем оно мне?

— Тоже верно. Посмотрите внимательно, вам знаком вот этот человек?

Богданов положил давешний портрет перед Васнецовым. Тот, предварительно протерев очки, внимательно посмотрел и отрицательно покачал головой.

— Извините, но нет.

— Хорошо, — не стал настаивать Богданов, тем более что Даня кивнула с сожалением, показывая, что клиент не врет. — Что вам известно о личной жизни Лебедевой?

— Да не было у нее личной жизни. Сохла по какому-то молодому человеку, и, с моей точки зрения, получала от этого извращенное удовольствие. Последнее время, правда, чуть успокоилась, но лучше ей от этого не стало.

— Вы уверены? — уточнил «какой-то молодой человек».

— Я сам толком объяснить не могу, — поморщился Васнецов. — Обычно женщина, избавляясь от безответной любви, начинает чувствовать себя увереннее, а Валентина наоборот, будто смысл жизни потеряла.

— Бывает, — рассеянно кивнул Богданов.

— Думаю, вам лучше с ней самой поговорить, — посоветовал Васнецов. — Валентина вполне разумная женщина, и охотно все вам расскажет, особенно ради расследования убийств.

— Не получится. Она повесилась, — с сожалением заметил Богданов, дал Дане знак привести в чувство сползшего на пол Васнецова и посетовал. — Впечатлительный какой.

Тем временем Игорь уже выписывал на отдельный листок свои мысли, чтобы не забыть.

Едва удалось привести в чувство Васнецова, и подсунуть ему на подпись протокол, Богданов быстро подписал пропуск и спровадил свидетеля упиваться психологической травмой.

— Я нашел, — гордо заявил Игорь, едва за посетителем закрылась дверь. — Это поликлиника. У Горохова она районная, Лебедева там работала, Васнецов туда ходил. Богдан, давай я быстренько смотаюсь, узнаю, вдруг и наш чувак с портрета там мелькал.

От избытка энергии Игорь вскочил, и едва не пританцовывал на месте.

— Видала, сколько энтузиазма? — довольно осведомился Богданов у Дани. — Вот тебе бы столько.

Обогнув стол, он присел на край столешницы и задумался, скрестив руки на груди.

— Значит так, господа сыщики, наивный Аркаша проболтался о сыворотке, где и почему потом у него спросим, Горохов подкатывает к Ирочке и она для него сперла пару пузырьков. Воспользовавшись сывороткой, он обследуется в поликлинике, где, по случайному совпадению работает Лебедева, знакомая с Васнецовым.

«Господа сыщики» согласно кивали, но Богданов, не обратил на это внимания, продолжал размышлять вслух.

— Думаю, именно там наш злоумышленник засек Васнецова.

— В смысле? — не понял Игорь.

— Если колдун способен засечь сущность, то и сущность вполне может засечь колдуна, — быстро пояснила Даня, опасаясь сбить Богданова с умных мыслей.

— Так вот. Выяснив, что кровь Васнецова в лабораторию не поступала, логично предположить, что понадобилась она для личных целей.

— Но откуда он знал, что не поступила? — не сдавался Игорь.

— Думаю, что через Лебедеву, в ее состоянии, «жилетка для рыданий» могла узнать любую информацию.

— И кто же он? — спросил Игорь.

Богданов так все гладко излагал, что он был практически уверен, что сейчас услышит имя.

— Да хрен его знает. Вот поймаем, тогда спросим. По фактам, так он получил полное описание знака, и обладает достаточными знаниями, чтобы его переделать. Взять его он мог только в одном месте — в приемной нашего колдуна, причем давно, так как сделав знак, Васнецов уничтожил все записи, кроме позабытых студенческих тетрадей и записной книжки.

— Как же он вошел?

— Мог под видом клиента, — предположил Богданов. — Вряд ли всех своих гостей Васнецов проверял на принадлежность к сущностям.

— И Васнецов ничего не заметил? — саркастически уточнил Игорь.

— Ну, Семен Семенович ясно дал понять, что у него отшибло память, и восстановить ее можно было только водкой. Скорее всего, точно так же отшибло память и Васнецову. Слабости его и, соответственно, способы восстановления памяти мне неизвестны, и, в любом случае поить его я не стану, даже за казенный счет. Он мне не нравится! Короче, в поликлинику поеду я, молодой напортачить может, а ты, Игорек, бери портрет этого Вольфа Массинга, и пробегись по соседям Лебедевой. Глядишь опознают. Дань, ну а ты на связи. Игорек, если что узнаешь, звони сперва Даньке, а уж она скажет, беспокоить меня или нет.

— Зачем такие сложности?

— Потому что я буду беседовать с барышнями и не хочу, что бы меня отвлекали. Данек, пока тут торчишь, давай-ка, настрочи мне справку для суда и оформи материалы по ювелирки.

— Но я… — Даня от неожиданности даже привстала.

— Но я собиралась увязаться за Игорьком, — передразнил ее Богданов. — Здесь сиди, повкалывай для приличия. Игорек, валим, подброшу тебя до перекрестка, в виде поощрения за хорошую работу.

— Я пешком, — быстро отказался Игорь, ему и без машины на этот день нервотрепки хватило.

— Поехали, сказал.

Богданов вернулся через три часа. Судя по его довольной физиономии, информацию он добыл. Судя по непроницаемому лицу Дани, она тоже, и, по молчаливому уговору решили дождаться молодого сотрудника, чтоб десять раз не пересказывать. Ворвавшемуся буквально через несколько минут Игорю дожидаться было некого, потому он прямо с порога заорал.

— Эта сволочь засветилась!

— Как не стыдно, товарищ лейтенант, оскорблять подозреваемого? — строго осведомился Богданов, и его тон моментально остудил Игоря.

Он все еще до конца не разобрался, когда начальник шутит, а когда выговаривает всерьез, потому чинно сел на стул для посетителей и заговорил тоном ниже.

— Разрешите доложить, товарищ капитан, подозреваемый по делу об убийствах действительно посещал гражданку Лебедеву, — тут его терпение иссякло под напором информации и он опять горячо заговорил. — Богдан, ты прикинь, его никто не помнит! Я всех опросил, никто не видел! Потом дедка одного нашел, бывшего кэгэбэшника, так вот он, от нечего делать, частенько у окна торчит, и опознал нашего подозреваемого. Говорит, приходил к Лебедевой пару раз точно. Я ему, мол, вы не ошиблись, другие-то не видели, а он мне лекцию о былых подвигах прочитал, потом похвалил, что никому на слово не верю. Потом сказал, что парочку эту, ну, Лебедеву с подозреваемым, один из соседей, Степан, видел. Тот как раз выходил из подъезда, когда они войти хотели, и дверь им придержал. Я к Степану Алексеевичу, а тот в отказ, мол, Валю часто видел, а этого хрена ни разу. Я к деду. Тот рассердился, и сказал, что они еще на улице с девчонкой из сто семнадцатой квартиры столкнулись, когда она собаку выгуливала. Я к той девчонке, она тоже в отказ!

— Телефончик-то взял? — перебил его Богданов.

— Нет, — гордо отозвался Игорь. — Мы с ней вечером в «Теремке» встречаемся, тогда и телефон возьму.

— Силен, — одобрил Богданов. — Красивая?

— Модель, — кратко охарактеризовал Игорь и добавил. — На юриста учится.

— Ау, — помахала ему Даня. — Если твоя дама сердца не подозреваемая, то вернись к теме, не зли начальство.

— Ну да, — опомнился Игорь, и договорил. — Тут до меня дошло. Эта сволочь деда не видела, и отшибить ему память не могла. Значит все, кто с ним сталкивался, его забывают. Если он того хочет, естественно, — подумав, поправился Игорь. — В общем, я объявил благодарность от лица следственных органов и сюда. Ну, как вам новости?

Он смотрел так гордо, что у Богданова просто не осталось выхода — пришлось хвалить. Получив положенную долю оваций, Игорь вспомнил о коллегах.

— А у вас есть что-нибудь? — нетерпеливо спросил он.

— Что… Адресочек нашего подозреваемого нашел. А так ничего особенного, — протянул Богданов в ответ на горевший в глазах вопрос.

Он с равнодушным видом катал по столу карандаш, пока подчиненные переваривали информацию.

— Как? — выдавил, наконец, Игорь.

— Что? — поднял голову Богданов. — Ты про адрес? Да все просто. Поговорил с безутешными барышнями в поликлинике, нашел парочку самых болтливых, они и рассказали, что к Лебедевой несколько раз приходил какой-то тип, даже цветы ей на день рождения принес, ну и еще пачку левых сплетен в довесок получил.

— А как адрес узнал? — подался вперед Игорь.

— Запросто, мой юный друг, запросто, — снисходительно пояснил Богданов. — Дань, ты-то хоть догадалась?

Даня несколько секунд напряженно чесала лоб и осторожно уточнила:

— Что, букет был особенный?

— Точно.

— Какой?

— Такой, — неопределенно покрутил кистью Богданов, — в форме сердца, ну ты знаешь, девчонки такое любят.

— Разве такие не на заказ делают? — осторожно спросила Даня и тут же виновато развела руками. — Я просто не знаю.

— Вот и я не знал, — вздохнул Богданов. — Пришлось позвонить одной знакомой и выяснить, на заказ такие букеты делают или так, ширпотреб.

— И как? — уже не только Игорь, но и Даня ерзала от нетерпения, пока Богданов над ними издевался, включал чайник, насыпал сахар, кофе, и помалкивал.

— Что как? — подал он, наконец, голос. — Заказной, естественно, иначе б я адресок не надыбыл. А так спросил, в каком магазине в районе поликлиники можно заказать букет, оббегал все, какие нашел и дело в шляпе, гражданина опознали. Он, оказывается, номер мобильного для связи оставил, я и пробил по своим каналам, что за крендель. Заскочил в паспортный стол, снял копию документов и вот, прошу любить и жаловать, Зубков Борис Андреевич собственной персоной, сорока лет, проживающий по улице Плотникова дом семь, квартира сорок три.

С такими словами он расстегнул «молнию» папки и выложил на стол копии из паспортного стола. С отксеренной фотографии на них смотрел человек, как две капли воды похожий на портрет, нарисованный Семеном Семеновичем, только помоложе.

— Да, и еще, — равнодушно сказал Богданов, — в букетик тот записка была вложена. Одна из медсестер посмотрела что там, пока Лебедева отвернулась.

— Да не томи ты уже! — взмолилась Даня, от нетерпения едва не подпрыгивая.

— Надо тебе пустырника купить, — заметил Богданов, и сжалился. — В записочке было написано, цитирую «С вечной любовью, и надеждой на взаимность. Богданов А. С.»

Поздние мухи в кабинете уже начали привыкать к периодически возникающему гробовому молчанию и жужжали, как ни в чем не бывало секунд пять, не меньше, прежде чем Игорь осведомился:

— Так это что, от твоего имени?

— Гений, — констатировала Даня, откинувшись на спинку стула. — Нет, ну он реально гений. Лебедева втрескалась в Богдана, приходит букет с запиской, а он спрашивает, от чьего имени.

— От моего, — кивнул Богданов. — Теперь вспоминайте, когда был День рождения Лебедевой?

— Десятого сентября, — уверенно ответил Игорь.

— Молодец. Теперь вспоминаем, что за сущность Лебедева.

— Ну, она прекрасная медсестра и от ее рук очень быстро растут зеленые насаждения, даже если не сезон. В разумных пределах, конечно.

— А побочный эффект?

— Она должна была любить определенного человека? — выпалил Игорь.

— Не определенного, — назидательно поднял палец Богданов. — Любого. Но безответно. Ее сущность должна подпитываться страданиями. Для равновесия. Что у нас хуже неразделенной любви?

— Задержка зарплаты? — предположила Даня.

— Тебя никто не спрашивал, — ответил Богданов. — Короче. Зубков внушил Лебедевой, что любовь взаимна, в последний день забежал к ней домой, тяпнул пивка, и добил фактом, что я решил предложить ей руку и сердце. Это предположение, не более. После чего откланялся, а Лебедева покончила с собой от разделенной любви.

— Очень интересный способ доведения до самоубийства, — кивнула Даня.

— А записка? — вспомнил Игорь.

— Какая?

— Ну, предсмертная.

— Ах эта. Она, судя по высыханию чернил, была написана дня за два до смерти. Доказано, что Лебедева побывала на стройке, уж не знаю зачем, потом у Зубкова спросим, но, скорее всего, в качестве медицинского персонала, не доверяет наш подозреваемый этому знаку. И, скорее всего, он ей наплел, что она сильно меня подставила. Во-от… В порыве раскаянья Лебедева пишет повинное письмо, вот вам и предсмертная записка.

— Так давайте его арестуем, — неуверенно предложил Игорь, и тут же осекся.

В самом деле, за что арестовывать честного гражданина? За букет? Скажет, что просто хотел порадовать, а все остальное имело смысл только для этого отдела, и аналогичных отделов в других городах. Получалось, что улик на Зубкова нет.

— Надо у него слюну или кровь добыть, — задумчиво подала голос Даня. — Сверим с образцами на знаках и с теми, из помойки Лебедевой. Блин! Я запуталась! — досадливо призналась девушка. — Получается этот тип подсылал Семена Семеновича к Бомжу, Егорычу и прочим, а Горохов его сам пустил, раз они знакомы и, наверняка, сообщники.

— Точно, — согласился Богданов.

— А как он к Ване пробрался?

— Он и не пробирался, — пояснил Богданов. — Он свою кровь в Васнецовскую пробирку добавил, перед тем, как тот поперся знак рисовать. Вот наш колдунишка все за него и сделал. Ваня оказался слишком чувствительным, Горохов догадался о покушении, после вопросов о самочувствии, хотел стереть знак, но не успел, слишком хитро тот был спрятан. Зубков зашел очень вовремя, увидел умирающего Вову, и, для сокрытия следов, специально для нашего отдела, тяпнул его по башке топориком.

— Не слишком сложно? — спросил Игорь.

— Нормально, — заверил Богданов. — Значит так, Игорек, отправляйся к Зубкову и достань мне его кровь, слюну, волос, короче, что угодно пригодное для анализа. Мы должны установить его принадлежность к знакам.

— Как я добуду? — возмутился Игорь.

— Так ты его ножичком пырни, да и набери крови в баночку, — посоветовала Даня, за что удостоилась гневного взгляда.

— Вот ситуевина, — не слушая их, Богданов досадливо стукнул кулаком в ладонь. — Знаем, кто все подстроил, а посадить не можем. Игорек, ты еще здесь?

Вернулся Игорь через полтора часа. Он очень тихо открыл дверь и прокрался, держась за ребра, на свое место. Губа его была разбита, нос распух, а на щеке виднелись царапины.

— Ты где был, боец? — помолчав, спросил Богданов, и жестом остановил Даню, бросившуюся к Игорю с аптечкой.

— На задании, — несколько шепеляво отозвался Игорь.

— Ты какими-то разбойничьими тропами пробирался, — заметил Богданов. — Подробности давай.

— Я придумал, как добыть образцы, — Игорь осторожно потрогал губу, ойкнул и отдернул руку. — Решил подкараулить Зубкова возле работы. Потом толкнул бы, вроде как случайно, и наорал на него, вроде хулиганских действий, он бы драться полез, я бы ударил.

— Ой-ей, — жалостливо протянула Даня. — Вообще-то, грамотнее было подождать, пока он окурок выкинет, или жвачку, или просто плюнет. Еще можно…

— Даньк, напомни, где я так нагрешил, что Игорька прислали в наш отдел? — задумчиво перебил Богданов.

— Может, ты убил старушку и мне не сказал? — предположила Даня.

— Вроде нет.

— А щенят в детстве не топил?

— В ворону из рогатки стрелял, — признался Богданов. — Но за такое, — он ткнул пальцем в Игоря, — я должен бы вручную уничтожить всех воронов Тауэра, а у меня даже загранпаспорта нет.

— Тогда не знаю, — решила Даня. — Игорек, ты вообще, соображаешь, что собирался нарушить закон, дискредитировать высокое звание офицера полиции, подставить прямое начальство под выговор, и заработать понижение в звании?

— Да я ничего сделать не успел, — возмутился Игорь. — Помню, шел по улице, потом очнулся на тротуаре возле остановки, побитый весь, и поехал на работу.

— А Зубков?

— Не до него стало, — опустив голову, признался Игорь. — Болит все. Ребят! — осененный идеей, он вскинулся, ойкнул и схватился за бок. — Так ведь это он меня отделал. И память стер, чтоб в полицию не нажаловался.

— Наконец-то дошло, — порадовался Богданов. — Спрашивать тебя, нанес ли ты ответный удар бессмысленно, все равно не вспомнишь, но, судя по разбитым костяшкам, успел. Идем, будем осмотр проводить. Даня, упакуй юношу.

Подойдя к заданию со всей ответственностью, Даня надела Игорю на руки пакеты, примотала их скотчем, и прикинула, что еще можно сделать.

— Ему в зубы дали, — подсказал Богданов, догрызая, в ожидании, яблоко.

Даня задумчиво посмотрела на пакет и перевела взгляд на голову Игоря.

— Эй, ты чего? — насторожился Игорь.

— Да я пошутила, — засмеялась Даня. — Сейчас поищем.

В столе нашлась ватная палочка в пластмассовом футляре, и Даня строгим голосом велела Игорю:

— Откройте рот, молодой человек. Не волнуйтесь, больно не будет.

Поводив палочкой по зубам и разбитой губе, Даня упаковала ее обратно в футляр и сунула в карман Игоря с наставлением не потерять.

— Клиент готов, уносите.

И Игорь отправился к экспертам. Дорога была недолгой, но, так как схватиться на поворотах за ручку упакованными руками Игорь не мог, и продолжал держать их навесу, по его мнению, это стоило ему пары лет жизни.

У экспертов его внимательно осмотрели в качестве улики, почистили ногти, проверили костяшки пальцев и, на всякий случай, сделали прививку от столбняка и покормили таблетками.

— Повезло нам, — заявил на обратном пути Богданов.

— Кому как, — мрачно возразил Игорь, кривясь от горького вкуса мази, которой ему всю губу измазали.

— Да точно говорю. Видел Юленьку?

Юленька особого впечатления на Игоря не произвела, в конце концов, ей было лет тридцать, а это другая возрастная категория.

— Дай угадаю. Юленька, подкупленная конфетами и шампанским, приобретенными по пути, выдаст результат уже к вечеру.

— К завтрашнему дню, — довольно поправил Богданов. — Неофициально, конечно, и не совсем полный анализ, но вероятность восемьдесят процентов лучше, чем ничего. Да, и Даньке про шампанское не говори.

— Что так? Ревновать будет? — ехидно спросил Игорь.

— Не тупи. Просто мне никто на подкуп эксперта денег не даст, и тратил свои. Данька точно взбесится.

— Почему?

— А, — досадливо отмахнулся Богданов, — начнет зудеть, что лучше б за стиральную машинку кредит заплатил, раз деньги лишние.

Таким образом рабочий день, полный неожиданных открытий закончился, и можно было отправляться по домам с чувством выполненного долга. Даня с Игорем решив прогуляться, пошли пешком до перекрестка, а Богданов, помахав на прощанье, прикрыл газетой бутылку вина, лежавшую на заднем сиденье и отбыл по своим делам.

— Видел, как шифруется? — довольно спросила Даня.

— Видел, — согласился Игорь. — Только не пойму зачем.

— Думает, я начну зудеть о растрате бюджета, — пояснила Даня. — И это правильно, нечего расслабляться. Да ладно, его там хоть покормят нормально, и мне сегодня не готовить.