Дворянство. Том V

Глава 18

Всё прошло как по маслу. Аня, как и договаривались, приехала в учебное заведение раньше обычного, дождалась меня, приняла мою форму и преспокойненько вышла, а я следом за ней, натянув на голову капюшон.

Чуть приоткрыл дверь, провожая её взглядом, и сразу же увидел двух магов, которые последовали за ней.

Они не заметили подмены и уж тем более, не поняли, что она произошла. А значит, в моём распоряжении целый день. Мы только не сошлись в одном, когда нам меняться, но даже это уже успели обсудить, поставив примерный срок на завтрашний день.

В идеале, конечно же, сделать это вечером, чтобы Аня, не дай бог, не наткнулась на разговор с судьёй, но тем не менее, от него можно отказаться, ссылаясь на что угодно. А там позвонит мне, и я примчусь в офис, если судье будет невтерпёж пообщаться со мной.

Дождался, когда прозвенит звонок и покинул здание вуза, направляясь к тонированной машине, где меня дожидался Максим.

— Как вам удалось выбраться? — искренне удивился он. — Неужели охрана судьи просто пропустило мимо глаз, что вы покинули вуз?

— Аня стала мной, — ответил я, оглядываясь по сторонам. — Но только на сегодня.

— Занимательно, — искренне обрадовался Максим. — Куда желаете поехать?

— На временную квартиру, — тут же ответил я. — И чем быстрее, тем лучше.

— Слушаюсь!

В назначенное место мы добрались с ветерком. Мой водитель не особо стеснялся проезжать на красный свет, игнорировать других участников движения и в целом, вёл себя как лихач. Но мне так и нужно было. Казалось, что каждая минута была драгоценной и чем быстрее я начну перекачку артефактов, тем лучше. Кто знает, когда Владимир Петрович решит ударить по офису. А в том, что он это сделает, я не сомневался.

Старик нетерпелив. Старик зол. И старик, скорее всего, уже давно обо всём догадался.

Дай бог, конечно, что в данный момент он не следит за мной, но, думаю, я и его обвёл вокруг пальца. Тем более что всю дорогу я пялился по сторонам, и такого мутанта я бы точно не пропустил.

В пустой квартире с одним-единственным матрасом на полу, прямо в центре комнаты лежали три ящика с артефактами. А также закрытый ящик-кейс с концентратом дикого.

Его я распотрошил. Сгрёб все склянки и спрятал себе в куртку, чтобы передать Ане и в идеале, проконтролировать, как она будет их поглощать, чтобы направить энергию в нужные места, в её сердце. Всё же идея — сделать из неё сильнейшую, у меня не пропадала. Просто река бурных событий не давала мне времени на это.

А вот затем наступила очередь артефактов.

Я выгреб всё, оставляя после себя лишь пустые ящики. Соорудил из артефактов самую настоящую блестящую горку, достал артефакт-полумесяц и принялся соображать, что делать дальше. Сумкин появился в нужный момент со своим голосом в моей голове и немного помог.

Мне нужно просто держать одной рукой полумесяц, а другой сжимать второй артефакт, направляя его энергию через себя в первородный инструмент. Собственно говоря, что я и начал делать.

Первый артефакт без каких-либо проблем открылся мне. Позволил струиться мане по моим венам и уходить в новый сосуд. Как второй и третий, но именно на четвёртом начали происходить странности. Меня посетило чувство, словно меня что-то обжигает. И это чувство было волнующим. Непривычным и весьма болезненным.

Но ещё с десяток артефактов я перетерпел, когда на следующем полумесяц в моей ладони раскалился. И очень больно обжёг мою ладонь.

Но с моей регенерацией это не могло меня испугать, меня испугало другое.

Странное чувство лёгкости, которое тут же посетило меня. И что было действительно нереальным во всех пониманиях, это когда я встал со своего места и оглянулся. Посмотрел на своё тело, которое машинально, сугубо автоматически продолжает делать это.

— Кхм, — закашлялся кто-то за спиной и следом положил мне руку на плечо. — Ярослав, ты бы это, особо не дёргался.

Я повернулся, чтобы посмотреть на оскал Сумкина.

— Какого чёрта⁈

— Откуда я знаю. Но спасибо, так действительно интереснее, — искренне улыбнулся он. — Вроде я не так давно в твоей голове, но чувство лёгкости, которое ты мне подарил — весьма приятное. Как будто я сто лет в сундуке сидел.

Он резко и быстро вонзил руку в мою грудь, но нащупал пустоту. Я не почувствовал ничего, лишь вопросительно уставился на его жест.

— Забавно, — пробормотал он, и по его лицу было видно, что он искренне расстроился. — Значит, мне действительно нет пути обратно.

— И не будет, — зазвучал новый голос, и прямо на глазах у Сумкина, откуда-то из стены вышла женщина в сияющем красном костюме, скрывающем всё, кроме рук и лица.

Её чёрные волосы самостоятельно двигались, словно где-то под ней стоял огромный вентилятор, который и поднимал их. Но как-то слишком медленно. И самое странное, что в ней было, это её глаза. Чёрные, как смоль, с алой подсветкой зрачка. Глаза, какие были у меня.

— Это я вытащила тебя, — она обратилась ко мне. — Чтобы не убить тебя во время этого процесса, — женщина рукой указала на моё физическое тело. — Боль, которую испытывает твоё тело, может оставить отпечаток на твоём разуме и убить тебя. Понимаешь, о чём я?

— Догадываясь, — спокойно ответил я. — И сколько это будет длиться?

— Пока ты не станешь близок к завершению процесса. Если я тебя не верну до момента, как ты коснёшься последнего артефакта, всё так и останется, как сейчас.

— А этот здесь почему? — я кивнул в сторону девианта. — Тоже чтобы обезопасить его?

— Мы его ещё не до конца поглотили, — недовольно ответила симбионт. — Он так, пыль в твоих глазах. Только пожелай и он пропадёт.

— Как он пропадёт, если он часть моего разума?

Вместо ответа симбионт просто щёлкнула пальцами и девиант, с застывшим изумлением на лице, растворился прямо на глазах. Словно обратился в названную пыль.

— Процесс займёт от силы минут двадцать-тридцать. В зависимости от того, насколько быстро будут регенерировать твои руки и сосуды.

— А они тут при чём?

Она не стала ничего отвечать. Просто жестом указала на мои ладони. Я же, когда нагнулся и присмотрелся, то увидел, как они горят. В прямом смысле этого слова.

Словно артефакты, как только касались моей кожи, раскалились до убийственной температуры. Нет, тело, конечно, выдерживало этот жар, но мне оставалось только гадать, что я мог испытывать в эти монеты.

А вот полумесяц, наоборот, казалось, замораживал кожу. Моя правая рука казалась белее мела, и от нее явно шёл лёгкий дымок как от кубика льда.

— С чего такой жест доброй воли? — не мог не спросить я. — Чувствуешь приближение к возвышению? Решила немного облегчить участь?

Ответом была тишина. Симбионт внимательно смотрела за артефактами, которые время от времени чередовались в моих руках. Точнее, не чередовались, а шли друг за другом. И я провёл в этой тишине уже больше десяти минут, когда она всё же заявила мне:

— Странная мана на самом деле. Я не могла себе и представить даже, что когда-нибудь увижу нечто подобное.

— А что с ней не так, помимо того, что артефакты можно использовать для навыков, которые не относятся к определённому типу мага, который держит их?

— Эта манна, как обратная сторона первородной части магии. Знаешь, словно она создана как противовес свету, будучи тьмой. Обратная сторона монеты, не иначе.

— И зачем она могла понадобиться кому-либо?

— А ты сам не понимаешь? — улыбнулась она. — Я думала, ты заметил след на головах магов, когда скидывал их на землю. Они были под сильным воздействием телепата. Не такого сильного, которого убил и сожрал ты, но тем не менее вполне способным.

— Владимир Петрович?

— Скорее всего, — отозвалась она. — Я думаю, он хотел накачать этой маной свою пси-волшебницу, рабыню. Чтобы потом поглотить её, но что-то испортило его планы.

— Я, например.

— Это да. По крайней мере, ты остановил нечто глобальное, — кивнула симбионт. — Я не представляю, что можно сделать с магом, который сможет переваривать эту ману. Не представляю масштабы его силы и то, что он сможет сделать с такой силой. Возможно, он и не собирался поглощать ту старуху, а наоборот, хотел её возвысить, чтобы она заняла место бога магии?

— Больше похоже на правду, — кивнул я. — Только я не думаю, что он собирался выращивать сильнейшего рядом с собой. Его больше волновала только его сила, всегда только это.

— И твоя тоже, — она повернулась ко мне и уставилась прямо в глаза. — Он дал тебе силу жнеца, пытаясь проверить, способен ли ты к усилению. Он дал тебе возможность поиграться со своими нервами и поглотить концентрат дикого. Ты, сам того не понимая, всё время играл с ним в его игру. Сейчас, конечно же, ты испортил его идеальный план только тем, что сам стремился стать сильнее и играл в образе безвольной куклы.

— Тут, скорее всего, да, — согласился я. — Но и ты не могла знать всё наверняка.

— Я могла предполагать. И оказалась права почти во всём, кроме второй части самой себя. Я не предвидела, что она пойдёт во вред тебе, пытаясь забрать меня обратно и стать единым целым, но под своим началом, а не под моим. Вследствие чего твой, так называемый Кактус мёртв. А мой ограничитель полностью переварился в мою силу. Изменил меня, хотя, казалось бы, я давно имела устойчивую форму.

Я не стал никак комментировать этот момент с покойным Михаилом Аляевым. Но симбионту хотелось выговориться. Она в какой-то ностальгической нотке рассказала мне, как они впервые почувствовали силу после неудачного опыта над наёмником. Как он впервые разнёс противника, который в разы был сильнее его, используя лишь уловки и, как мне показалось, она немного скучала по этому времени.

И она поняла, что я это понял. Попыталась тут же оправдаться с нелепой, как по мне, фразой:

— С ним я бы не стала богом. А вот с тобой…

— Не ты, а мы, — запротестовал я. — Если всё пройдёт так, как ты сказала, мы станем единым целым. Во всех смыслах. И мы станем богом, а не только ты.

— Я не могу сказать наверняка, что произойдёт в том случае, если мы возвысимся, — начала она. — Когда мы начали делиться от одной, основной массы… так скажем, от бога, мы получали лишь крупицу силы. Но мы понимали, что в зависимости от нужного направления, правильных решений, мы можем сами стать этим целым, этим богом. Стать чем-то воистину сильным.

— Стоп, — перебил её я. — То есть, когда вас… ну, симбионтов, отделяли от себя боги, они давали вам разум?

— Бог — это огромный муравейник, — начала терпеливо объясняться симбионт. — Каждый муравей — это отдельный симбионт. Вместе, в одном муравейнике, мы единый разум. Вне его — мы индивидуальны. Какой-то муравей красный, воинственный и сильный. Какой-то маленький и слабый, как самый обычный строитель. Кому-то везет, а кому-то нет.

— Ничего не понимаю, — отозвался я. — То есть бог состоит из…

— Миллиарда таких, как я, — улыбнулась она. — А может, и больше. Никто не знает наверняка. Но каждый симбионт помнит время отщепления от муравейника. Точнее, каждый первоначальный симбионт. Когда от этого симбионта начинает отделяться крупица, становится самостоятельной, та крупица не знает и не помнит ничего. Но симбионт, который отщепляет от себя эту часть, становится условным основателем. Прародителем нового поколения.

— Ну, ты коротко мне объявила, как появляются другие маги и мутанты, — улыбнулся я. — А ты, ты создавала других?

— Никогда, — отмахнулась она. — Миша Аляев был одним из первых носителей. Как и тысяча других. Но он был в спячке.

— Это как?

— Это отдельный вид носителей, которых, так скажем, заморозили. Погрузили в сон боги, чтобы те проснулись в нужный им момент. Так и появились первые зачистки. Я проснулась спустя два века, как появилась на свет, и уже в теле потенциального носителя начала развиваться. Он не мог помнить, кто он такой, потому что был безродным и безвольным. А я не могла полностью развиваться после выхода из сна. Именно поэтому я подтолкнула его к опыту, — огорошила меня новым признанием симбионт. — Именно я позволила поставить на себя ограничитель, но начала развивать своё тело. Именно я начала разделяться во время смерти своего носителя.

— То есть ты хочешь сказать, что сама подстроила смерть Аляева и получение нового тела без этого ограничителя силы?

— Именно. Михаил думал, что действует индивидуально. Что он делает то, что хочет. Но на самом деле, всё это время я подкидывала ему идеи, мысли, двигала его совершить безумный поступок. И в итоге я сейчас здесь, а он забыт навсегда.

— Допустим, — согласился я. — И все первоначальные наёмники такие же?

— Все, — кивнула она. — До единого. Взять того же Эдварда Тойвовича, — она села, по-турецки скрестив ноги, напротив моего физического тела. — Он тоже был первоначальным наёмником, в твоем понимании. Солдатом бога, которого погрузили, как и меня, в долгий сон перед тем, как тот мог понадобиться. По итогу, со своим ограничителем он смог стать сильным, среди своих новых детей, которых он подбирал и обучал. И мог бы прыгнуть выше своей головы, если бы смог избавиться от такой мелочи, как барьер внутри. Если бы осмелился умереть, как это сделала я.

— И таких, как он, тысячи? Ну, как ты…

— Каждый лидер рода, который стал боевым, как минимум являются детьми сна. Нет, разумеется, множество родов являются вторичными ответвлениями и так далее, но большинство гильдий, большинство малых родов с большим боевым потенциалом, имеют лидера, который был в долгом сне. И который всё равно является первородным после бога, симбионтом.

— Занимательно, — согласился я. — Но для чего…

— Пора, — перебила она меня, не давая договорить. — Последний артефакт сейчас будет в твоей руке. Выдержи его силу, пожалуйста. Нам осталось совсем чуть-чуть.

На этой «доброй» ноте, она коснулась моего лба, и из ниоткуда появилось давление. Словно меня что-то пыталось втянуть и этим «что-то» было моё тело.

Я открыл глаза после серии коротких пятен перед лицом, уже будучи в своём теле и почувствовал адский жар и холод одновременно. Помотал головой в разные стороны, чтобы прийти в себя и получил огромную порцию боли.

Слева, оттого что мою плоть выжигает последний артефакт с чёрной маной. А справа, оттого что мою ладонь полумесяц попросту переморозил. Я даже не чувствовал правую руку как свою, словно её никогда и не было.

Последний артефакт перевёл свою силу, через мои вены и сосуды. В следующий миг произошло нечто. Я отпустил чёрный артефакт, чтобы вцепиться в свою правую руку. Она словно разморозилась и начала гореть, но это было не так.

Полумесяц действительно раскалился до состояния… даже не знаю, до какого. И начал переплавлять плоть под собой, погружаясь в ладонь. Я закричал от боли, которую было невозможно терпеть и…

Когда полумесяц коснулся кости моей руки, боль ушла. Ушёл жар, ушло горение, а ладонь начала затягиваться прямо на глазах, закрывая под собой скрытый артефакт, который отныне, находился в моей руке.

Навсегда.

— Ну, покойтесь, — улыбнулся Владимир Петрович, вырывая первого мага из машины, на которую он только что спрыгнул.

Следом выдёрнул через лобовое стекло второго мага в красном костюме, и, отправляя его голову в полёт, отшвырнул тело в сторону, начиная разрывать металл крыши под собой.

На удивление, Ярослава не оказалось внутри и стоило тому поднять голову, как он увидел ещё одну машину.

— А, так ты на двух сегодня, — оскалился он, делая грациозный прыжок в двадцать метров до следующей машины.

Капот промялся в тот же миг, как его ноги коснулись металла. Двигательный отсек провалился, а машина аж чуть приподнялась от такого давления.

Два мага огня в красных костюмах, один из которых был водителем, успели огрызнуться перед тем, как Владимир Петрович сорвал крышу и этой же крышей отрубил им головы.

Немного опалили его лицо и грудь, но иммунитет, который он имел давно против магии огня, не дал ему получить уж какие-либо серьёзные повреждения.

— Не сегодня, слабачки, — пробормотал себе под нос, наконец, увидев свою цель. — Ну что, Ярослав, пойдём домой?

Волконский был как-то странно бледен. Молчалив, да и в целом, не пытался сопротивляться.

Владимир Петровича насильно влил тому в глотку пузырек с красной жидкостью, подхватил за талию и погрузил себе на плечо. Следом осмотрелся, понимая, что охраны больше нет, как и других людей, и уже как-то более спокойно и медленно отправился в сторону обочины.

— Я думал, охраны будет больше, — начал он разговаривать с девиантом. — Думал, ты начнёшь огрызаться.

Но Ярослав молчал.

Меня распирало от силы, которую я чувствовал в себе. И эта сила была не просто магической, казалось, эта была чистейшая энергия, которую я мог преобразовать в любую форму. Будь то магический навык или же физическое изменение.

Симбионт внутри меня ликовала оттого, что чувствовала, и отныне даже не сомневалась, что вскоре за нами придёт тот самый курьер, который позовёт нас к богу. Только будет ли поединок? Или же я просто займу своё законное, новое место рядом с ними? Как и было задумано раньше?

Я просто медленно шёл по улице в сторону офиса, понимая, что мне нужно поменяться местами с Аней. И даже не особо волновался, что для остальных будет странным моё появление в центральных дверях, когда я и так должен был находиться там.

Я чувствовал своё превосходство над каждой букашкой вокруг меня. Над каждым человеком, который был в данный момент для меня просто помехой. Пустоголовой болванкой, которую можно сломать одним щелчком. Неужели такое испытывают боги?

Но стоило мне приблизиться, как говорится, на расстояние пушечного выстрела, как я обратил внимание на толпу возле центрального входа в офис судьи. Там было носителей двадцать. А может, даже и больше. Их сердца соединились во что-то единое, из-за того, что они стояли чуть ли не вплотную.

И стоило мне появиться в пределах их видимости, как я почувствовал угрозу.

Судья вышла мне навстречу, когда я замер в десяти метрах от этой толпы. На её лице была ярость. Гнев. И желание сделать что-то нехорошее.

— Где они? — грозно спросила она, расставляя руки в разные стороны. — Где мои маги?

— Откуда мне знать? — сухо спросил я, готовясь убить каждого, кто прыгнет на меня.

— За вами ехала третья машина. Есть свидетели, что Жожоба напал на вас. Почему ты здесь? Где присланные маги?

— Не понимаю, о чём вы говорите, — протянул я, думая о самом худшем.

Чёрт, он забрал Аню, думая, что там сижу я? Но… она же без сил, она же не может пользоваться навыками, находясь в моей форме! Что он собирается с ней делать⁈

— Лучше ты мне скажи, — грубо заговорил я, — в какую сторону он ушёл? Где те свидетели, которые ехали за машинами?

Судя по её изумленному лицу, она не понимала, что происходит. И вместо того, чтобы ответить мне, она сделала серьёзную ошибку — напала на меня. С её рук скользнула энергия, направленная мне в голову. Но я, играючи, даже не задумываясь об этом, отмахнулся от навыка силой жнеца, выпуская ей в противовес чёрную, как смоль, нить. В следующую секунду я сократил дистанцию до судьи, схватил её за воротник и с силой швырнул в кучу магов у главного здания.

Даже не задумывался о том, что на нас могли смотреть люди. Плевать!

В мою сторону тут же посыпались навыки. Боевые, к слову, но чертовски слабые для меня. Я даже не отмахивался от них, не пытался вытянуть энергию с того или иного магического шара, будь то огонь, воздух или что-то ещё. Я просто принимал их своим телом, не чувствуя ни боли, ни жжения.

Я поглощал их артефактом, скрытым в моей руке, и даже не пытался ответить всем этим слабакам. Они не стоят моего времени. Никто не стоит, кроме неё.

— Куда они ушли? — мой громогласный голос заставил их остановиться лишь на миг.

После навыки посыпались с новой скоростью и силой, но все они были бесполезны против меня. Первый маг, который стоял ближе ко мне, чем все остальные, умер, так и не поняв, что же произошло на самом деле. Я не коснулся его, не ударил, не напал. Я просто прошёл мимо, высасывая его симбионта силой мысли, уничтожая его сердце и разум, убивая.

Потому упал второй. Потом третий, и только на четвёртой смерти они остановились. Начали пятиться, начали бояться. А затем они побежали. Как и судья, где-то в центре этой толпы. Они надеялись спрятаться в офисе, успеть скрыться от меня за дверьми, но я не позволил им сделать этого.

Пространство перед ними закрылось прозрачным барьером. Я использовал пси-навык, который хранился раньше в артефактах, наполненных чёрной маной. И сейчас выпустил лишь крупицу этой скрытой силы, не давая носителям сбежать от меня.

Они рванули в другую сторону, но и её я закрыл этой стеной. И эти догонялки закончились, лишь когда я спрятал их в прозрачную коробку, сотканную из силы пси-магов.

— А теперь, — также громогласно заговорил я, глядя на эти лица, с застывшим страхом в глазах. — Я спрашиваю первый и последний раз. Куда ушёл Жожоба с моей копией? И лучше отвечать быстро, пока я не рассердился!