Двойная игра

28

Мак Болан посмотрел на Элбрайта:

— Так кто же это такой?

— Да черт его знает, — ответил Дон. Он говорил сквозь зубы. Явно испытывая боль, он продолжал: — Мы попытаемся выяснить это, но я не думаю, что это так просто.

— Ты в порядке?

Элбрайт кивнул, но сделал такую мину, будто он проглотил пол-лимона.

— Да, со мной все нормально. Но ты-то сможешь смириться с тем, что твои расчеты оказались неверными?

— Другой, может, и смог бы. Но я — нет.

— Как мы поступим?

— Я думаю, нам следует заняться вторым русским шпионом и Кущенко. Они заслуживают внимания. Если Кущенко здесь нет, то он наверняка там. Мы, возможно, неправильно выбрали адрес. Надо было сразу ехать туда. А Кущенко не станет играть со мной в кошки-мышки.

— Ты уверен?

— Я вообще ни в чем не уверен. Особенно после того, как позволил Кущенко облапошить меня. Из-за него я подстрелил другого человека. Короче, если других идей нет, нам следует заняться товарищем Балановым.

Элбрайт кивнул.

— Я уже вызвал вертолет. Тут лететь минут двадцать. Правда, мы доберемся до места уже затемно.

— Разве у нас есть выбор?

— Нет.

Болан вытащил наполовину отстрелянный магазин из "Большого Грома" и заменил его на полный, а использованный спрятал в карман куртки.

— Когда прибудет вертолет?

— С минуты на минуту.

Едва Элбрайт договорил эту фразу, как из темнеющей высоты послышался гул. Минуту спустя пилот включил посадочные огни. Большой вертолет завис в воздухе над серединой базы. Элбрайт сделал знак своим спутникам из охраны, сидящим в "джипе". Водитель подъехал поближе к молодому агенту.

— Поехали.

Не говоря ни слова, Болан залез в машину. Когда он сел в нее, он оглянулся назад на лежащего в камнях покойника. В сумерках тело террориста казалось просто какой-то тенью. Элбрайт посмотрел на Болана и сообразил, что у Мака в голове сейчас запечатлевается каждая деталь, связанная с убитым напарником Кущенко. Теперь он понял, что Болан не кривил душой, когда говорил, что никогда не сможет привыкнуть к смерти.

Элбрайт заковылял к "джипу". Один из охранников помог ему забраться в машину на заднее сиденье, и тяжелое дыхание Элбрайта дало Болану понять, что тот испытывает адскую боль.

Дон с трудом уселся на место, вытянув раненую ногу перед собой. Потом он хлопнул водителя по плечу.

— Подбрось к вертолету, — попросил он.

Водитель нажал на газ, и автомобиль с ревом рванулся к базе. Элбрайт дотянулся до плеча Болана, чтоб ухватиться за него и удержать равновесие. Поворот был слишком крутым, и молодого агента здорово бросило в сторону. Это еще раз потревожило его рану, и он опять стиснул зубы...

Въехав на территорию базы, водитель включил третью передачу, и пассажиров отбросило назад. Машина неслась по неровному грунту прямо к вертолету. "Джип" стал замедлять ход и затормозил почти под лопастями вертолета.

Болан подался вперед и повернулся к Элбрайту:

— Пилот знает, куда лететь?

— Да.

— О'кей, я пошел...

— Постой, я с тобой.

— Нет, нет, ни в коем случае.

— Почему?

— Потому что ты ранен и будешь только мешать. Ты же идти-то не можешь, я не говорю уж о том, что бежать...

— Утром я буду лучше себя чувствовать. А сегодня ты все равно ничего не успеешь сделать.

— К завтрашнему дню ты не встанешь на ноги. А насчет меня не беспокойся.

— Но...

— Послушай, Дон. Я не позволю тебе идти со мной. Пойми это сам. Помимо прочего, здесь должен остаться свой человек, который смог бы координировать наши действия. Тебе нужно будет сообщить на ту базу, чтобы Баланов не совал свой нос, куда не следует. Потом обязательно позвони Броньоле и расскажи ему, что у нас произошло. Но только Броньоле! Никому больше. Ни помощнику, ни секретарше. Ты должен поговорить с ним лично или вообще ни с кем не говорить. Это же относится и к твоим коллегам из Лэнгли. Ясно?

Элбрайт кивнул. Он понимал, что Болан абсолютно прав. Это совсем не значило, что он расхотел с ним лететь, нет. Просто доводы Болана были совершенно разумны и справедливы.

Болан забрался в вертолет, сжимая в ладони "Уэзерби". Он похлопал пилота по плечу и помахал рукой Элбрайту. Вертолет оторвался от земли, мощнейшим потоком воздуха приминая траву. Машина быстро набрала высоту и скрылась в темноте. Элбрайт стоял, уставившись на огни, мерцающие в воздухе. Спустя мгновение он не смог различить и их. Он встряхнулся, будто очнулся от глубокого сна, потом подошел к водителю, и мотор "джипа" вновь взревел с тем же грохотом, что и вертолет. "Джип" рванулся с места к командному пункту.

Когда Элбрайт подошел к двери пункта, он обернулся и посмотрел назад через плечо, будто рассчитывал увидеть Болана и уговорить его лететь вместе.

Болан смотрел, как внизу исчезает из виду огражденная территория базы. Ее уносящиеся вдаль огни, казалось, имели отношение к жизни привидений. Когда вертолет перелетел через хребет, Болан решил заняться своим оружием. Он представил, что идет по канату и единственной его опорой является вот этот ствол.

Мак жалел, что пришлось оставить Элбрайта. Этот парень был бы ему очень полезен, если бы не его рана. Болан не мог повесить себе на шею такой груз. А в этой ситуации Элбрайт действительно явился бы для него лишь обузой.

Болан не обманывал Элбрайта, когда объяснял ему, что полезней будет остаться на территории базы, чтобы поддерживать связь, чем таскаться с ним по темным горам. Вторая площадка оказалась недалеко. Всего сорок миль, если лететь по прямой. Хотя какое это имело значение. Ради такого дела Болан готов был полететь на другую планету. Кущенко бродит где-то рядом, на этот раз выискивая возможность шлепнуть Баланова. А Палач не должен был этого допустить.

Кущенко и его хозяева водили Болана за нос слишком долго, ему казалось, что он должен уже выглядеть как Буратино. Эта мысль так его захватила, что он даже стал себя разглядывать в боковом иллюминаторе вертолета.

Самое главное сейчас для Болана — рассчитать время. Ведь что-то пошло вразрез с его расчетами относительно Кущенко. Со стороны русского террориста было бы самым разумным произвести синхронно выстрелы по обоим русским шпионам. Тогда ни одна из баз не смогла бы предупредить другую о возможности нападения, а эти клоуны из Лэнгли просто схватились бы за голову. Они, возможно, подозревают какую-то диверсию, но самое умное, что им придет в голову, — это что Кущенко будет убирать русских шпионов по одиночке.

Возможно, распорядок дня двух русских шпионов — Корниенко и Баланова — не позволял совершить оба покушения одновременно. Может быть, КГБ и внедренный агент разыгрывали вариант, который Болан просчитал в самом начале: будто действует лишь один убийца. И если его прикончат на первом месте преступления, то второй русский шпион будет спокойно отсиживаться на американской базе ЦРУ.

Болан порядком устал, его силы были на исходе. На протяжении последней недели обстоятельства складывались так, что он не мог себе позволить как следует отдохнуть. За это время он ел и спал урывками, насколько позволяла ситуация. На каждом шагу ему приходилось контролировать себя, чтобы не допустить какой-нибудь оплошности или рассеянности. Это состояние не было для него новым, но на этот раз оказалось каким-то особенно тяжелым. Он никогда не чувствовал себя столь неуверенным и в том, что он сделал, и в том, что он только намеревался сделать. Оставшись наедине с призрачным отражением, Болан смотрел на себя со стороны и оценивал каждый свой шаг. Так, подвергая анализу все свои действия, он в конце концов выяснил для себя, что было сделано правильно, а что — нет.

Последний психологический удар, обрушившийся на него, как гром с ясного неба, совсем не оставил ему времени на подобный анализ. Он это хорошо понимал, и это придавало ему сил.

Его деятельность накладывала отпечаток и на его мышление. Часто находясь в экстремальных ситуациях, он присвоил себе право на власть над людьми. Они представлялись ему голодными волками, рыскающими среди гор. Многих из них тут уже не было, они разгуливали где-то там наверху, в небесах. Но он ни в коем случае не причислял себя к волкам. В отличие от них, он был способен мыслить.

Может быть, это атавизм? — думал он.

Тогда это ужасно.

Сознание того, что уходит драгоценное время, что он не может предпринять сейчас никаких действий, жгло его, как пламя. Он взглянул вниз и увидел, что везде уже темно. Вертолет проплывал над горами, словно никуда не торопясь. Не было ни волков, ни гор.

В последнее время Болана чаще всего посещали мысли о том, как долго может продлиться все это? Сколько проживет он сам? Был ли он на самом деле агрессивным неандертальцем, каким его считали многие?

Может и был...

Пилот повернулся к нему и похлопал его по колену. Болан посмотрел туда, куда указывал его напарник. Там, внизу, находилась вторая база — одна из многочисленных баз Агентств ЦРУ.

Ее тускло освещали огни. Туда уже должен был позвонить Элбрайт. Болан перебрался к соседнему с пилотом креслу и уселся в него.

— Что-нибудь слышно по радио?

— Нет, сэр, — пилот покачал головой.

— Они ждут нашего прибытия?

— Нет, сэр. Мне был дан приказ высадить вас на поляне сразу за территорией базы. Дальше, сэр, вам следует идти пешком.

Пешком, подумал Болан, была-не-была! Это не так уж страшно.

Он кивнул и выбрался из кресла. Пилот посмотрел по сторонам, потом без всякого выражения взглянул на Болана.

Вертолет находился в непосредственной близости от базы. Посадочные огни зажглись, но света почти не давали, Болану удалось разобрать, что прямо под ним находятся кучи угля. Те же разборные ангары, та же колючая проволока...

На секунду ему показалось, что пилот чего-то не рассчитал или нарочно решил с ним пошутить и прилетел обратно, двадцать минут покружив в горах.

Если это действительно так, то что это за игрушки? Неужели это правда, что они на той же базе?

"Паранойя! — сообразил наконец Болан. — Я, наверное, очень устал, мне в голову приходят такие сногсшибательные мысли."

Вертолет снижался, пространство внизу просматривалось все более отчетливо. Но когда вертолет совсем близко подлетел к месту назначения, пилот вновь набрал высоту, так как машине необходимо было сделать маневр и сесть вертикально.

Дома и ангары теперь остались позади, и вот внезапно земля резко приблизилась к ним и вертолет сел.

Болан посмотрел на море травы высотой в фут. Идти, видимо, будет непросто, это не асфальт, подумал он.

Пилот наклонился к Болану и крикнул, чтобы его голос был слышан на фоне грохота лопастей.

— Приехали, сэр.

Болан кивнул.

— А куда вы сейчас летите?

— Мне приказано вернуться, сэр, и доложить мистеру Элбрайту. Лично. Не используя радио. Видимо, это секрет...

— Да, хорошо, что вы это понимаете... — проговорил Болан, выпрыгивая из вертолета. Он повернулся, забрал из салона свой "Уэзерби" и, задумавшись на мгновение, спросил пилота: — Любезный, у вас не найдется для меня бинокля, а то мой грохнули...

— Да, сэр, есть, кажется. Обождите минуту, я сейчас его достану.

Пилот наклонился и полез в небольшой шкафчик слева от него. Открыв дверцу, он пошарил в нем и вытащил кожаный чехол.

— Вот, сэр, нашел.

Болан поймал бинокль левой рукой, а правой придержал.

— Спасибо, — сказал он, помахав пилоту. — Я буду с ним осторожен.

— Это неважно, сэр. Он казенный. Удачи вам!

Болан стоял, провожая взглядом взмывшую вверх стальную стрекозу. На высоте примерно в тысячу футов вертолет, накренившись, снова описал полукруг и скрылся из виду.

Звук мотора напоминал Болану годы, которых он не забудет никогда. Это было в десятках тысяч миль отсюда и много лет назад. Тогда трава вокруг него пахла рисом и напалмом. Много раз — сколько, и не сосчитать, — он стоял, слыша стальной грохот, исчезающий в темноте.

По коже пробежали мурашки, мышцы затылка вздрогнули. Война продолжалась...

Где-то здесь в темноте сидел террорист. И ждал его.