Двойной кошмар

Глава 28

После полутьмы каменного мешка туннель был беспросветно чёрен. Рэм закрыл глаза и побежал следом за Ястребом, ориентируясь на звук шагов. Плечи ударялись об узкие сводчатые стены, из-под ног с писком метнулась крыса, но он думал только о том, чтобы не отстать. Мысль о том, что придётся застрять здесь, в этом склепе, среди поклонников человеческих жертв, где на полу лежит труп женщины, убитой им, Рэмом, вызвала приступ тошноты. Не имеет значения, что в груди у служанки торчал меч Ястреба. Он, Рэм, виновен не меньше.

Он зажмурился, безуспешно пытаясь изгнать из памяти застывшие, выкаченные в предсмертном изумлении глаза толстухи. Её бессильно откинутую на каменном полу руку с короткими пухлыми пальцами, из которых выпал нож. Кровавый венчик вокруг рукоятки меча, пропитавший серую ткань платья. Сколько ни закрывай глаза, от этого не отвернёшься. Смотрите – вот он, Рэм – убийца женщин.

Подземный коридор закончился, и Ястреб вынырнул из сводчатого прохода в душную полутьму жертвенного зала. Возле алтарной плиты исходили последним дымом масляные лампы, одна ещё слабо мигала крохотным огоньком.

Советник быстрым шагом обогнул алтарь и двинулся к выходу. Казалось, он не замечал стучащего позади него подошвами сандалий и сопящего в спину Рэма.

Они пересекли зал, нырнули в черноту ведущей к выходу каменной кишки, и Ястреб прибавил шагу. Этот коридор, обвивающий центр здания изломанной спиралью, очевидно, был ему хорошо знаком, и Рэм едва поспевал за советником.

Когда он потерял счёт крутым поворотам, и следил только за стуком подошв советника, в коридоре стало светлее, и впереди засветился арочный свод выхода.

Они прошли под аркой и выбрались на ступени крыльца. Рэм жадно глотнул воздух, упоительно свежий после затхлой духоты подземелья. Открыл глаза и сразу зажмурился. Солнце уже почти коснулось верхушек деревьев, но даже неяркий свет заката заставил заслезиться глаза, привыкшие к кромешной темноте.

У крыльца дожидались своего господина полдюжины слуг. Один, рослый парень в стёганой безрукавке, подвёл к ступеням рыжего коня. Двое других, в таких же лёгких доспехах, вытянулись по сторонам, сжимая в руках короткие копья. Остальные, которые сидели кружком на травке, бросили игру в кости и подбежали к крыльцу.

– Во дворец! – коротко скомандовал Ястреб. Одним прыжком взлетел на коня и ударил рыжие бока пятками.

Не дожидаясь свиты, советник помчался через рыночную площадь. Двое дюжих парней в безрукавках побежали сбоку, и Рэм в очередной раз подивился, глядя, как быстро мелькают их жилистые ноги. Вряд ли хоть один из десятка его знакомых там, в родном мире, мог бы в таком темпе пробежать хотя бы сто метров. Охранники даже не запыхались, почти без труда поспевая за хвостом коня Ястреба.

Полдень давно миновал, но на площади толпились люди. У дощатого помоста галдели, пытаясь перекричать друг друга, десяток бородатых мужчин в вышитых цветной каймой простынках.

Хромоногий раб с метёлкой гонял пыль по каменным плитам площадки, сметая скорлупу орехов и засохшие листья. Стая тощих собак выбралась из-под помоста, завидев Ястреба с его свитой. Псы с лаем кинулись за лошадью, пытаясь ухватить рыжего за ноги. Охранники советника, не замедляя шага, отогнали самых наглых, колотя по тощим спинам и бокам древками копий. Собаки с визгом разбежались.

Стуча копытами по камню дороги, рыжий конь пронёсся вверх по склону к горделиво возвышавшемуся на самой макушке холма царскому дворцу. Во дворе, окружённом глухой стеной в два человеческих роста, Ястреб соскочил с коня, бросил поводья рабу, и бросился к крыльцу. На мраморных ступенях, возле высокой, выложенной мрамором арки входа стояла стража.

Огромного роста стражник в сияющем металлом нагруднике и выпуклом шлеме отступил в сторону, дав дорогу советнику. Рэм двинулся следом, но перед ним тут же опустилось древко копья.

– Со мной, – сказал Ястреб, кивнув на Рэма, и стражник, загородивший было путь, отстранился.

Едва они вступили под арку, навстречу советнику метнулся тощий человечек в расшитой одежде. Суетливо шаркая расшитыми золотой нитью туфлями, он подбежал к Ястребу и согнулся в низком поклоне, словно желая проткнуть носом пол.

– Господин Ястреб, вас послали нам боги, – человечек выпрямился и торопливо зашептал, брызгая слюной и оглядываясь по сторонам. – Наш повелитель в страшном гневе. Он велел отвести к палачу старшего евнуха и двух рабов!

Человечек сглотнул, облизнул сизые губы. Подбородок его мелко дрожал, на морщинистом лбу блестели бисеринки пота.

– Мы никогда не видели, чтобы повелитель так гневался. Умоляю, господин советник, сделайте что-нибудь!

– Веди к нему, – коротко ответил Ястреб.

Человечек развернулся на месте, едва не потеряв свои тапочки, и торопливо зашаркал по мраморным плитам. Они прошли по мозаичному коридору, миновали бассейн, где в тёмном зеркале воды отражались белые статуи обнажённых наяд, и вышли на галерею.

Галерея окружала по периметру внутренний дворик с фонтаном, образуя правильный квадрат. Густая тень от заходящего солнца делила двор на две половины. Та, что была освещена, казалась багряно-красной в закатном свете.

Посередине дворика, в круглом бассейне светлого мрамора тихо журчал тонкими струйками фонтан. На краю бассейна, вытянув ноги в золотых сандалиях и подставив лицо последним лучам заката, сидел царь. Белый, с пурпурной каймой по краю, плащ его распластался по гладкому камню, небрежно свисая до земли.

Напротив фонтана, под колоннами галереи, торчали в ряд заострённые сверху колья. На двух кольях с края были насажены, очевидно, недавно отрубленные человеческие головы. По оструганному дереву стекали густые багровые струйки. Двое рабов в кожаных передниках засыпали песком неровную тёмную лужу, отливающую красным в лучах заходящего солнца.

Ястреб спустился с галереи во двор и приблизился к фонтану. Остановился, не дойдя пяти шагов до своего господина, и склонил голову.

– Мой господин.

– Я ждал тебя, – не оборачиваясь, сказал царь.

– Я услышал сигнал тревоги, господин.

Царь хрипло рассмеялся, покачиваясь на камне, и Рэм увидел, что тот совершенно пьян. Пухлый раб в расшитой набедренной повязке, склонившись до земли, наполнил кубок и поставил возле царственной руки.

– Меня хотят убить. Ты слышишь, Ястреб – меня, избранника богов, хотят убить какие-то жалкие людишки! Отпрыски пещерных козлов и болотных ящериц. Вонючие козопасы.

Царь опять засмеялся. Смех перешёл в кашель, человек в ослепительно-белом плаще согнулся, сипло дыша и взявшись за грудь.

Советник оглядел насаженные на колья свежеотрубленные головы:

– Это всего лишь рабы, мой господин.

– Ты потерял чутьё, Ястреб. – Царь поднял руку, щёлкнул пальцами. – Смотри.

Двое стражников подтащили к фонтану и бросили на землю связанного по рукам и ногам человека. Человек извивался и хрипел, мотая головой. На лицо его, покрытое кровавой коркой пополам с пылью, свисали слипшиеся от пота волосы.

– Этот червяк, всего лишь раб, как ты говоришь, задумал погубить меня, – царь опять щёлкнул пальцами, и стражник, взявши за волосы, приподнял связанному человеку голову, показав лицо. Рэм всмотрелся. Человек показался ему смутно знакомым.

– Он пришёл сюда, во дворец, и попытался проникнуть внутрь. Это заговор, Ястреб. Его пропустили во двор. К счастью, моя стража ещё верна мне. Те, кто впустил этого червяка, уже получили своё. Теперь их тела будут терзать вороны, а их души никогда не обретут покоя.

– Этот человек признался? – спросил советник, вглядываясь в лицо связанного раба.

– Сейчас признается, – хмыкнул царь. Он взял кубок, жадно глотая, осушил его до дна, и отбросил в сторону. – Эй, вы, тащите железо! Мы вытянем из него правду, пусть даже вместе с его жалкой душонкой.

Рабы в кожаных передниках бросили засыпать песком лужу и торопливо убежали. Вскоре они вернулись и принесли с собой свёрток из выделанной кожи. Следом, увесисто ступая, подошёл человек, при виде которого Рэм содрогнулся, словно увидел призрака. Ему показалось, что отец Козочки, которого они с Рэмом убили, выбрался из озера и явился сюда.

Только тот почему-то снял с себя мохнатую шкуру, в которую был тогда одет, и нацепил на голое тело обшарпанный кожаный передник с подозрительными пятнами на животе. Кроме передника, на зверовидном человеке были только грубые сандалии, да широкие кожаные браслеты, закрывавшие запястья.

Ястреб при виде вновь прибывшего поморщился. Рэм отступил назад, опустил голову, стараясь быть незаметней. Но все смотрели только на связанного человека.

– А вот и мой главный палач, – игриво пропел царь, и ткнул пальцем в скорчившуюся на земле фигуру пленника: – Я хочу знать, что собирался сотворить этот червь. Приступай!

Рабы в передниках развернули кожаный свёрток. Рэм посмотрел туда. На кожаном лоскуте лежали какие-то железки, набор клещей разного размера, но весьма зловещего вида, и ещё что-то, чему он не смог найти название.

Один из рабов убежал, и вновь вернулся с маленькой переносной жаровней. Торопливо раздул огонь, и в металлической чаше затрепетал, разгораясь всё ярче, огонь.

Звероподобный палач нагнулся над кожаным лоскутом, уверенными движениями перебрал, позвякивая, железки, повертел в руке клещи. Взял одни, подбросил в ладони, отложил в сторону. Вернулся к железкам и выпрямился, сжимая в пальцах нечто, похожее на долото. Посмотрел своего господина.

– Приступай! – велел ему царь.

Пухлый раб снова наполнил кубок вином. Царь принялся пить, глядя, как палач склонился над жаровней, дожидаясь, пока инструмент обретёт нужный нагрев.

Ястреб стоял, сложив руки на груди, словно всё происходящее нисколько его не удивляло. Рэм оглянулся. Тихо журчал фонтан. Потрескивала маленькая жаровня. На крыше галереи сидела сорока и чистила перья. Тень от заходящего солнца медленно переползала через двор. Стражники стояли с каменными лицами, раб наливал вино из кувшина. Мирная сценка дворцовой жизни. Если не считать, что сейчас кому-то припекут шкуру раскалённым железом.

Вот палач поднял железку и повертел перед глазами. Кончик «долота» изменил цвет, запахло нагретым металлом. Палач задумчиво кивнул и шагнул к пленнику. Рабы в передниках крепко взялись за руки и ноги несчастного, и прижали к земле.

Рэм торопливо отвернулся, успев заметить, что царь вытянул шею, жадно глядя на связанного человека. Кубок в его руке наклонился, и на землю потекла багровая винная струйка.

Связанный человек издал душераздирающий вопль. Сорока, чистившая перья, испуганно вскрикнула, раскрыла крылья и улетела. Запахло горелым. Человек опять закричал, дёргаясь в руках держащих его рабов, а Рэм обернулся. Он вдруг узнал его. Покрытый грязью, со всклокоченной бородой, с кровавой коркой на лице, у ног палача лежал овечий пастух, дядька Толстопуп.