Двум смертям не бывать

Глава восемнадцатая

Наверняка все дело было в военных привычках Альберта, потому что когда он бросил бомбу, всю страну тряхнуло. Меня трясло, как бедолаг, переживших «Катрину», и наверняка на Аляске какой-нибудь бедняга эскимос полетел с нарт от того же подземного толчка. Тридцать секунд назад оказалось, что мой папочка не только подрабатывает в Управлении консультантом, но еще и сохранил приличные связи в Вашингтоне, от которых моя жизнь может стать намного легче и куда как длиннее. Сейчас я готова была поверить во что угодно. Если Коул с Бергманом ворвутся и объявят, что вокруг дома кружат птеродактили, я побегу к окну рассмотреть их получше.

Кстати, они и готовы были ворваться, хотя я просила не мешать. Их озабоченность я чувствовала через двери.

Я вздохнула, уже с тоской вспомнив старые добрые времена, когда Чувствительность относилась только к вампирам, и даже вампирские эмоции до меня все-таки не доходили. Еще я подумала, что удобно было бы уметь открывать двери просто взмахом руки. К сожалению, мои новые способности так далеко не заходили. Может, надо будет купить хорошо выдрессированную собаку.

Еще раз вздохнув, я встала и открыла дверь. Они не расхаживали по коридору, как я ожидала — они расхаживали по комнате Кассандры.

— Все в порядке, — сказала я, войдя в комнату.

Нельзя сказать, что они бросились ко мне. Кассандра, например, осталась сидеть в высоком кресле-качалке, а Бергман продолжал ходить взад-вперед за ее синим диваном. Коул подошел, взял меня под локоть, отвел к креслу того же цвета, что и диван, и бережно усадил.

— Я начинаю себя чувствовать старухой, — возмутилась я.

Он только осклабился в улыбке, устроившись на гранитной столешнице кофейного столика, визуально соединявшего площадку с креслами и пространство перед камином красного кирпича, на котором стояли десятки белых свечей.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, пристально меня рассматривая — быть может, проверяя, не выросли ли у меня какие-то дополнительные органы за время нашей краткой разлуки. — Выглядишь ты лучше, чем я ожидал.

— И чувствую себя лучше, чем должна бы.

— Значит, как-то все устаканилось?

— Пока да.

— Тогда подвезешь меня к моей машине? Мне же этот чертов бассейн все-таки надо вычистить, пока никто ничего не заподозрил.

— О'кей, только ничего не разнюхивай. И когда закончишь, позвони мне. Хочу посмотреть на эти картинки. — Я глянула на часы. — Джереми к тому времени уже должен подняться. Я его прихвачу с собой. — Посмотрев на Бергмана, я подняла брови: — Поедешь за нами?

Он кивнул:

— А потом у меня к тебе есть разговор. — Многозначительно посмотрев на Коула, он добавил: — Наедине.

«А как еще? — хотелось мне рявкнуть. — Ты же слышал, что Коул едет в другое место!»

Иногда от бергмановской паранойи мне хочется что-нибудь сломать. Например, его шею. Но пока что я с этим сумасшед… пардон, нервным гением веду себя по-ангельски. Пока что.

— Разумеется, — ответила я. — Мне очень важно услышать то, что ты скажешь. — Я встала, повернулась к Кассандре: — Спасибо, что спасли моего брата. Это… ну, в общем, спасибо.

Она грациозно наклонила голову.

— Мы еще увидимся.

— Правда?

— Да. — Она не стала развивать тему, и я поэтому тоже. Нет смысла гоняться за новыми проблемами. — А до тех пор я должна просить вас быть очень осторожной.

— Меня? Да ну что вы, Кассандра! Наверное, я забыла вам сказать, что обо мне беспокоиться нет смысла. Меня на работе называют Осмотрительная Сью.

Недоверчивое хмыканье прозвучало так не по-дамски, что шокировало бы целый взвод гувернанток. И Кассандра начала мне нравиться еще больше.

Мы вчетвером спустились вниз, и Кассандра — наверное, видела, какими жадными глазами я смотрела на свежую выпечку, — каждому из нас подарила на дорожку бесплатную коробку черничных маффинов.

— Девушка, которая умеет печь! — вздохнул Коул по дороге к своему грузовичку. На этот раз за рулем была я, а он разразился горячим монологом, посвященным — нет, без шуток! — яблочным пирогам его матушки. От них он перешел к детству, к рассказам о краже овсяного печенья, и когда мы доехали до его машины, я уже умяла две штуки из подарка Кассандры. И еще я решила, что если встречу когда-нибудь матушку Коула, сразу же попрошу ее меня удочерить.

Высадила я его на углу. Тут же подъехал Бергман, высунулся в окно и крикнул:

— Давай за мной!

Я так и сделала. У него был темно-зеленый фургон без окон сзади и с тонированными стеклами спереди. На каждом борту нарисовано было солнышко — с волнистыми желтыми лучами, в черных очках, как у «Братьев Блюз», и улыбкой на тридцать два зуба. И вокруг каждого солнышка большими золотыми буквами надпись: «Деликатесы от Флаэрти».

Бергман заехал в старый пустынный парк. Не играли на площадке дети, пусты были скамейки и клумбы. Он остановился возле прудика с работающим фонтаном, и я села к нему в фургон.

— Бергман, спасибо, что приехал. Ты меня очень выручил.

— Да ну, ерунда, — ответил он, хотя мы оба знали, как это было непросто. — Ты извини за всю эту секретность, но ты сама просила привозить все прибамбасы, а мне не хочется, чтобы ваши новые игрушки увидел кто-нибудь еще.

Остатки моего раздражения растаяли, сменившись неудержимой улыбкой. Уж что-что, а новые игрушки я люблю.

Бергман полез за сиденье и вытащил серебристый кейс с черными цифровыми замками. Как раз такой, в котором и должно храниться сверхсекретное оружие. Может, даже не одна штука. Усмехаясь моему нетерпению, Бергман отпер замки и поставил кейс мне на колени.

— Открывай.

Я подняла крышку. Внутри, в гнездах черного пенопласта, лежали три футляра, тоже блестящие серебром. Я чуть не запрыгала на сиденье, но сдержалась, ограничившись короткими аплодисментами.

— Ты же еще даже не знаешь, что там!

— А ты сам посмотри, — показала я жестом Ванны Уайт в «Колесе Фортуны». — Штучка, которая появляется в таком блеске, не может не быть потрясающей. Ты смотрел сериал «Я, шпион»?

— Открывай давай, — потребовал он, и длинное бледное лицо скривилось от нетерпения. — Не тяни время.

— Раз ты настаиваешь.

В первом футляре обнаружилось ожерелье из раковин, бусинок и предмета в форме стрелы, чертовски похожего на зуб акулы. Я вытащила его из футляра, рассмотрела получше.

— О'кей, — сказала я наконец, — сдаюсь. Чем этот предмет отличается от прочего мусора сувенирных лавчонок?

— Сейчас покажу. — Карие глаза за очками горели неподдельной страстью техноманьяка. Вынув ключ из замка зажигания, он переложил его в левую руку, в правую взял ожерелье, акулий зуб вставил в скважину и чуть-чуть пошатал. Потом резко повернул — машина завелась.

К восторгу Бергмана, я только и смогла сказать:

— Вау! Вот это класс.

Он выключил двигатель и отдал мне ожерелье. Акулий зуб имел теперь форму ключа, но прямо у меня в ладони принял прежний вид.

— В чем же тут дело? — спросила я, но заранее знала, что Бергман не ответит, даже если ему пятки прижечь.

— В кофеине, — ответил он серьезно, и мы оба улыбнулись. Когда я надела на себя ожерелье, он добавил: — А, да. Нить, на которую все это надето, сверхпрочная. Испытывалась на шестистах фунтах.

Я с недоверчивым удивлением потрогала бусы и эластичную нить.

— Класс! Теперь могу спереть у какого-нибудь жирного кота «феррари» и на нем поехать марлина ловить — с помощью одного и того же украшения.

— Мало есть женщин, которые могут так сказать.

— И благословенна я среди них. Итак, что у нас еще есть?

Я открыла второй футляр. Пара слуховых аппаратов, вроде того, которым я пользовалась недавно, и два круглых предмета, похожих на мятные таблетки.

— Подслушивающие устройства?

— Слушающие. И передающие. Эта вот круглая штучка прикрепляется к нёбу, а приемник — в ухо. Второй комплект для Вайля. С этими приборами сможете переговариваться, не заморачиваясь рациями или наголовной скобой. Единственный минус — звук несколько искажен.

— Вот как?

— Ну, как будто кто-то усилил низкие. Я работаю над устранением.

— А каков плюс?

Он показал на два предмета, которых я сперва не заметила, потому что они почти сливались с внутренней обшивкой футляра. Похожи они были на фальшивые татуировки, которые разносчики продавали детям в те годы, когда про гепатит еще слыхом не слыхали. Одна изображала колючую проволоку, другая — длинного змеевидного дракона.

— Вот это вот приклеиваешь на кожу — их от татуировки не отличить. Это передатчики, — пояснил Бергман. — Будете друг друга слышать на расстоянии до двух миль.

— Ты не шутишь? Целых две мили?

Бергман кивнул, довольный, как петух, только что отыскавший новый курятник.

Я открыла последний футляр. Там лежали простые золотые часы с одноразовым ремешком. Я их повертела так и сяк, ничего не нашла подозрительного — и надела часы.

— Дерни ремешок, — предложил Бергман.

Я дернула и тут же ощутила в руке покалывание. Циферблат посинел, хотя время показывать не перестал. Потом снова побелел, и покалывание прекратилось.

— А это что за штука?

— Возможные применения я все еще исследую. Пока что могу тебе сказать: часы поглощают энергию, создаваемую движениями тела, и выдают ее наружу в виде электронного щита. Полностью заряженные часы позволяют пройти через металлодетектор с базукой, и сигнал смолчит. Еще они маскируют звуки, когда ты движешься.

— То есть, когда я дергаю этот ремешок, перехожу в режим радарной невидимости?

— Ага. Он держится, пока циферблат синий. Как видишь, сейчас это было недолго, потому что часы мало успели поглотить твоей энергии. К тому же емкость у них ограничена.

— И сколько они держат максимум?

— Минут пять.

— Неплохо в тех случаях, когда нужны тридцать секунд.

— Значит, тебе нравится?

Вот эту черту Бергмана я никогда не пойму. Он может заставить свинцовую дверь сделать сальто с переворотом, но ему нужно одобрительное похлопывание по плечу.

— Смеешься? Да это лучшие приборы, которые я вообще от тебя получала. Ты сейчас сам себя превзошел! — Избавившись от тревоги, Бергман сел прямее. — У тебя есть где остановиться?

— Есть.

Уточнять он не стал, что меня нисколько не удивило.

— Отлично. Только перед тем как ты туда поедешь, у меня еще две просьбы.

— К твоим услугам.

Я ему рассказала про испорченную кровь и что Вайлю нужен новый запас.

— Так ты сможешь исследовать эту кровь? Понять, что там Вайль в ней учуял?

— Не вопрос. — Бергман ткнул большим пальцем через плечо, показывая мне штук сорок набитых в кузове мешков и ящиков. — Я практически весь свой кабинет перевез, не зная заранее, что тебе понадобится.

Следующая просьба не скатилась с языка так легко, как первая — пришлось выталкивать ее силой.

— Добровольного донора для Вайля найти сможешь?

Брови Бергмана взлетели к волосам.

— Из запасов Управления брать не хочешь?

— Пока не хочу.

Он задумчиво кивнул.

— Наверное, к завтрашнему вечеру смогу организовать. Но раньше — никак.

— Сегодня и не нужно, — ответила я.

Повязку я сбросила, когда переодевалась для маскировки, но Бергман все равно не смог не посмотреть мне на шею. Если он и разглядел следы проколов в сумерках и под самой моей гривой, то комментировать не стал.

— Кровь в отеле, — сказала я. — Поедешь за мной?

— Без проблем.

Я выпрыгнула из фургона, села в свой «мерседес». Чтобы успокоить паранойю Бергмана насчет слежки и — признаюсь — несколько лишних минут просидеть за гладким кожаным рулем машины, я поехала в «Бриллиантовые номера» кружным путем. Бергман вполне одобрял эти меблирашки до тех пор, пока наш эксклюзивный лифт не открылся на эксклюзивной площадке — и тут выяснилось, что все совсем не так эксклюзивно, как в рекламе.

— Ах ты зараза! — прошептала я, оттаскивая Бергмана в угол.

Обстановка напомнила мне Рождество в доме бабушки и дедушки Парксов. Запах дешевого лосьона после бритья, разгром в гостиной, голоса из спальни — два голоса. Шипят друг на друга, как рассвирепевшие гуси.

Я жестом показала Бергману, чтобы сидел тихо, вынула из кобуры «Скорбь». Он кивком показал мне на ремешок часов и поднял два пальца — дескать, двадцать секунд накопилось невидимости. Я дернула ремешок и вошла в открытую дверь, направляясь к спальне Вайля.

— В шкафу посмотри! — сказал женский голос. Произношение — как у обитательницы переполненного трейлер-парка, из тех, что привлекают в равной степени копов и торнадо.

— Вампиры в шкафах не спят! — возразил ей мужской голос с тем же густым акцентом. — И вообще смотрел уже.

Больше не было слышно ни звука ни из какого угла апартаментов, и я сделала вывод, что резервов у этой пары нет.

Боком, вдоль стены, я подобралась к двери в спальню.

— Вот не надо было нам за эту работу браться, Руди, — заныла женщина. — Убивать нежить — это не способ на жизнь заработать.

— Это ж ты на нее повелась, Эми Джо, не я. Я бы отлично жил, вскрывая неверных мужей и богатых старых дядюшек.

— Я еще понимаю свою родню не мочить, но чужую чего жалеть? Ты под кроватью смотрел?

— Да смотрел я под кроватью!

В голосе Руди звучала усталая безнадежность — как у любого мужа в любой стране, которого пилит жена.

— Похоже, не твой сегодня день, Руди, — сказала я, входя в дверь и тщательно прицеливаясь. Цель я выбрала ближайшую ко мне, зная, что когда первый шок пройдет, они отреагируют — и лучше бы мне быть готовой к выстрелу. К сожалению, моя цель оказалась очень сильно беременной, и потому их первый шок был уравновешен моим, и оправились мы все трое примерно в одно и то же время.

— Не стреляй! — крикнул Руди и прыгнул, загораживая Эми Джо своим телом, заработав целую гору очков в моих глазах.

— Ведите себя прилично, и мне не придется, — ответила я самым профессиональным голосом, какой только смогла изобразить: Эми Джо очень сильно напомнила мне об Эви, а еще они с Руди были оба одеты в черное, расшитое ярко-желтыми крестами. — Ребята, у вас такой вид, будто вы в «Улице Сезам» представляете букву «Т».

Они переглянулись, как будто сами уже это обсуждали.

— Ты кто такая? — спросил Руди довольно высокомерным тоном, как мне показалось. В конце концов, он не только был одет буквой из алфавита, но и выглядел, как юный мистер Магу из одноименного фильма.

— Я из ЦРУ, — ответила я голосом жестким и скрипучим, как новая бумажка в пятьдесят долларов. — А вы, ребята, сейчас играете с длинным списком правонарушений, за которые вас засадят за решетку до той поры, пока этому вашему младенцу протезы колена понадобятся.

— Мы только выполняем свою работу, — возразила Эми Джо, одной рукой отводя розовато-белую прядь с лица, а другой закрывая оттопыренное брюхо.

— На кого работаете?

Руди прищурился так, что за бутылочными линзами очков стали видны только черные поблескивающие точки.

— А кто спрашивает?

Я вздохнула:

— Цэ — Эр — У.

По буквам, медленно. А то наше название так легко перепутать…

Эми Джо отвела локоть в сторону и двинула им Руди в жировую складку на боку.

— Пистолету нее, а не у тебя. Не спрашивай, а отвечай!

Пришла очередь Руди вздыхать.

— Мы не знаем. Нас наняли по Интернету. Почтой перевели половину денег, а вторую половину обещали, когда вампира проткнем.

Я опустила «Скорбь» так, что дуло уставилось прямо в пах Руди.

— Вам до Интернета, ребята, как свинье до неба. В жизни вы его не видели. На этот раз лучше отвечай правду, Руди, а то я выйду из себя, и останется ваш наследник единственным ребенком в семье.

Руди испустил вопль голосом Гомера Симпсона и закрыл от меня цель скрещенными ладонями.

— Ладно, ладно! Они двое пришли в бар, где мы зависали.

— Как они выглядели?

— У нее большие сиськи и очень светлые волосы до самой задницы, — ответила Эми Джо, выглядывая из-за Руди проверить, что я расслышала правильно.

— А у него длинные и рыжеватые, — договорил Руди. — Кажется, они оба вампиры.

Айдин и Лилиана. Надо ли этому удивляться? Да, пожалуй. Никто не нанимает двух местных остолопов для устранения двух лучших в мире ликвидаторов. Кроме тех случаев, когда тебе за твои деньги нужно что-то совсем другое. Может быть, они будут потрачены не зря, если указанных ликвидаторов удастся отвлечь от их первоначального задания. Тогда это имеет смысл, особенно если инцидент воспринимать в отрыве от остальных попыток убийства, которые кажутся полностью неподдельными.

— Вамп, на которого вы охотитесь, уже стал дымом, — сообщила я им.

— Чего? — пронзительно пискнули оба, подобно паре раздраженных соек.

— Того. Забыл намазаться кремом для загара и вышел на солнце прямо сегодня утром.

— Ах ты зараза!

И Эми Джо с размаху врезала бедняге Руди по плечу — просто за то, что под руку подвернулся.

— Послушайте, — сказала я, пока Руди не достался новый джебб, от которого он бы тоже не уклонился. — Вы им скажите, что вы вампира замочили. Его же нету, так какая разница, если вы это возьмете на себя? И мотайте из города. Подальше. Так вы и денежки получите, и ЦРУ поможете.

Эми Джо как-то засомневалась, но Руди осклабился и потер руки, будто они уже были смазаны.

— Это мы можем!

— И, это… — Я показала рукой на их костюмы. — Я бы на вашем месте завязывала насчет жечь вампиров. Старые слишком хитры, чтобы дать себя заколоть во сне, а остальные нанимают сторожей покруче вас. Чего бы вам не заняться чем попроще — винный магазинчик, скажем, открыть?

— Вау! — ахнула Эми Джо. — Как ты догадалась?

Потому что ты — это я и Эви минус колледж: минус бабуля Мэй.

Но слова у меня с языка так и не слетели. Я просто смотрела на нее, и когда у нее сощурились глаза, я поняла: это она меня определила.

— Ты — метелка, что ли?

Я пожала плечами:

— Мне незнаком этот термин.

— Ну, типа делаешь из вампов пыль и выметаешь пепел. И людей тоже, бывает.

Она кивнула с понимающим видом, как старый китайский монах.

Я согласилась с метафорой, хотя она понятия не имела, как именно вампир говорит последнее прости.

— Так и есть, — сказала я. И позволила ей посмотреть себе в глаза, как смотрела в свое время каждая из моих жертв. Она была стреляный воробей, и я по внешнему виду дала ей больше двадцати двух, но под моим взглядом она шагнула назад. — Когда-нибудь, может быть, ты дойдешь до моего класса, если раньше какой-нибудь вамп тебе горло не вырвет. Конечно, Младенцу это может не понравиться. — Я показала на ее живот. — Есть мамаши, есть метелки, Эми Джо. Совместить не получится.

Я остановилась, пнув себя мысленно за переход к нотациям. Либо у нее хватит ума допереть самой, либо нет, и тогда нечего слова тратить.

— Ключ от номера брось на кровать, — велела я Руди, слишком усталая, чтобы быть вежливой. Он выудил из заднего кармана ключ-карту и положил на смятый плед Вайля.

— Спустимся по лестнице. — Я показала им на выход. — Ты тоже с нами, — сказала я Бергману, встретившись с ним глазами. Он чуть ли не отпрыгнул с дороги, когда мы вышли в коридор: нервная газель, чующая хищников со всех направлений. Надо отдать ему должное, однако: выйдя на парковку, он не бросился сразу к своей машине. Встав чуть позади меня, он смотрел, как Руди и Эми Джо залезают в свой старый «шевви» года этак семьдесят пятого, и уезжают прочь. Эми Джо уже говорила что-то в сотовый телефон. Надеюсь, докладывала о кончине Вайля.

— Пошли, Бергман, дадим тебе образец крови, чтобы ты мог уже отсюда умотать.

— Так с Вайлем все в порядке? — удивился он, входя вместе со мной в лифт.

— Естественно. Ты же сам меня учил: когда выбираешь ночлег, никакая паранойя не бывает лишней. Он спокойно спит в подвале.

— И что ты собираешься сейчас делать? В смысле, теперь, когда противник знает, где ты живешь?

Я покачала головой, выходя из лифта и входя снова в номер. Потеребило меня белое отребье, значит — извините за игру слов. А мне теперь за ними убирать.

Я стала собирать мусор, бросая его в кучу.

— Найти в Майами место, которое не будет засвечено у них на радаре.

Бергман тяжело морщился, помогая мне убирать. Наконец он расправил плечи и произнес:

— Я знаю такое место.

— Правда?

Он кивнул:

— То, где я сейчас живу.

Проглоченная от неожиданности слюна попала не в то горло. Сквозь приступ кашля я смогла спросить:

— Ты… ты нас приглашаешь жить там, где ты?

Бергман кивнул с недовольным видом:

— Насколько я понимаю, это будет патриотический поступок?

— Правильно понимаешь, спасибо тебе!

Вот у Вайля челюсть отвиснет, когда он узнает! Уединение для Бергмана священнее священной Торы, и он жертвует им ради двух самых печально известных агентов Управления. Надо будет выбрать момент, когда ему сказать. Уж точно после того, как он слезет с ящика туалетной бумаги, которая служит ему сейчас постелью.

После нашей размолвки накануне я боялась, что он возмутится моим бесцеремонным вторжением в его комнату и требованием сменить спальное место, чтобы я могла днем его оставить одного и не волноваться. Но он только пожал плечами, взял подушку и пошел со мной в самый темный угол, который мне удалось найти. Я его покрыла брезентом и замаскировала неровность, выставив вдоль верхнего края ящика ряд банок с краской.

— Извини, — сказала я, поворачиваясь уходить и зная, что он лежит в таком слое плесени, что можно ее добывать в промышленных масштабах.

— Нормально, — отозвался он. — Ничего такого, чего не исправит горячий душ.

Правильный мужик. Одно жаль — что он уже несколько веков по большей части мертв.