Дюк де Ришелье

ЭПИЛОГ

Неожиданная смерть герцога де Ришельё как громом поразила его ближайших друзей. Генерал де Рошешуар был «сломлен» и «уничтожен», выходя из дома дяди. «Господин маркиз, я заперся у себя и полностью предался своему горю, когда Ваша записка привела меня в чувство, поскольку я обрел друга, разделяющего со мной положение, в котором я оказался, — писал Габриэль де Кастельно Оливье де Вераку. — Но сколь ужасен был для меня этот удар! Едва мне сообщили о его состоянии, я поднялся по лестнице, мне говорят: он умер. Я, казалось, потерял голову. В тот момент я клял на чем свет стоит ленивых слуг, которые меня не известили. Я вышел, точно помешанный. Ко мне подошел господин Брессон, начальник подразделения нашего министерства… Не припомню ни единого слова из того, что я ему сказал. Вернувшись к себе, я велел запереть двери. Я не могу, как и Вы, поверить в это несчастье! Вечное несчастье; никто так и не понял, чтó мы сейчас потеряли. Мы с Вами вечно будем отдавать ему должное, но другие!»

Отпевание состоялось 20 мая в церкви Мадлен в присутствии тысячи человек, однако ни двор, ни принцы не удосужились явиться. Король и его брат даже словно бы испытали облегчение. Только герцог Ангулемский признался: «Я очень жалею о нем. Он не любил нас, но он любил Францию. Его жизнь была находкой, его смерть — утрата». Что же касается ближайшего окружения Месье, то они даже утверждали, что кончина Ришельё — «второе благодеяние Провидения после рождения герцога Бордоского»!

Тело покойного несколько дней было выставлено в церкви Успения Богородицы на улице Сент-Оноре. Всё это время там почти неотлучно находилась убитая горем шведская королева. (Она вернется в Швецию только 13 июня 1823 года, за шесть дней до свадьбы единственного сына, и муж простит ей неверность.) Затем бренные останки погребли в беломраморном саркофаге в часовне Сорбонны. Из-за сердца Армана чуть не передрались его сестры и безутешная вдова, которая в конечном итоге заполучила его и благоговейно хранила в замке Куртей до самой своей смерти в 1830 году.

Этьен Дени Паскье написал некролог, однако новые министры запретили печатать его в «Универсальном вестнике». Кардинал де Боссе сочинил прекрасную речь, которая была зачитана 8 июня в палате пэров, но опубликовали ее с купюрами. Однако горе людей, далеких от политики, было неподдельным. Восьмидесятилетний историк и филолог Бон Жозеф Дасье, избранный во Французскую академию на освободившееся после смерти Дюка место, упомянул о нем в своей вступительной речи 22 ноября 1822 года; то же сделал Абель Франсуа Вильмен, произносивший ответное слово. В том же году было основано Азиатское общество, объединившее ученых-востоковедов, и в его издании («Азиатском журнале») были напечатаны «Записки о трудах г-на герцога де Ришельё по управлению Южной Россией», составленные И. А. Стемпковским, жившим тогда в Одессе и занимавшимся своей любимой археологией. Паскье наверстал упущенное, воздав хвалу герцогу в своих мемуарах, где сравнивал Дюка с деревом, прочно стоящим на середине склона и предотвращающим оползень: «С ним Франция лишилась одного из самых благородных своих сыновей; большой ум, возвышенный и надежный характер; никогда и никто еще не проявил столь высокого бескорыстия и деликатности чувств. Отечество потеряло в нем преданного слугу, который во времена тяжелейших кризисов мог послужить ему своим неоспоримым авторитетом, основанным на уважении всех порядочных людей внутри страны и вне ее».

Известие о смерти Армана долетело до Одессы практически одновременно с приездом нового градоначальника генерал-майора графа А. Д. Гурьева, героя Отечественной войны и Заграничных походов (он пробудет на этом посту с 3 июня 1822 года по 15 мая 1825-го). Состоялось траурное заседание городского комитета, на котором с прочувствованной речью выступил граф А. Ф. Ланжерон[82]: «Новая Россия, в особенности же город Одесса, толико возвеличенный монаршими щедротами, распространенный, украшенный и обогащенный, конечно с умилением произносит имя своего благотворителя, имя Дюка-де-Ришелье, лучшими годами жизни своей пожертвовавшего для благоденствия страны сей, и воспоминание о нем в крае, им облагодетельствованном, конечно, не ограничится пределом его существования. Сердца признательные и начальство внимательное к той твердой основе, на коей поставил он Одессу своим отеческим управлением, дадут неоспоримо священный обет соорудить Дюку-де-Ришелье памятник, достойный сего редкого друга человечества».

В июне же маркиза де Монкальм уведомила о кончине своего брата императора Александра. «Именно Вашему Величеству он обязан единственными счастливыми годами своей жизни, именно во втором отечестве его сердце искало воспоминания о счастье, именно к Вам, сир, устремлялась его прекрасная и чистая душа, когда он желал обрести отношения симпатии и нежности, не умалявшие глубокого уважения и восхищения, внушаемые Вашим Императорским Величеством», — писала Армандина. Александр I уже знал о случившемся и выразил соболезнования французскому послу в Петербурге графу де ла Феронне: «Я оплакиваю герцога Ришельё как единственного друга, говорившего мне истину. Он был образцом чести и правдивости. Заслуги его увековечивают благодарность всех честных русских людей. Я сожалею о короле, который ни в ком другом не найдет столь бескорыстной преданности; я сожалею о Франции, где его не умели оценить, несмотря на то, что он оказал и призван был оказать своему отечеству в будущем столь великие услуги».

Только 9 июня 1822 года согласно высочайшему повелению Дюк был исключен из списков русской армии как умерший:

«Список генерал-лейтенантов по старшинству

1818–1835 гг.

По кавалерии и по армии.

Емануель Осипович Дюк-де-Ришелье.

По кавалерии.

Министр иностранных] дел во Франции.

В настоящих чинах.

799 июня 20.

[Примечание.]

Умер. Высочайшее повеление 9-го июня 1822»[83].

Ответ Армандине Александр отправил 1 июля из Царского Села: «Когда я получил Ваше письмо, сударыня, я уже знал о несчастье, которое оно возвещало, и мои сожаления соединились со скорбью Франции и Европы по выдающемуся человеку, утрату коего Вы оплакиваете. Я был его другом, давно знал его прекрасную душу и с удовольствием перенесу на его племянников часть моих чувств к нему, доказательства коих всегда ему предоставлял. Они наверняка их оправдают, и я желаю, чтобы они достойно приняли наследство из истинной славы, завещанное им герцогом де Ришельё».

В июле маркиза де Монкальм отправилась в Лондон и попросила Томаса Лоуренса сделать копию с портрета своего брата, написанного в 1818 году в Ахене (оригинальный портрет ныне находится в Виндзорском замке). За работой живописца наблюдал Шатобриан и счел портрет «очень похожим». Мастер, однако, внес кое-какие изменения: взгляд Армана уже не печален, а мудро-спокоен, с почти юного лица стерто выражение скрытой боли, зато из-под отворота шубы выглядывает голубая орденская лента. Получив картину, Армандина тотчас заказала несколько уменьшенных ее копий для близких родственников. Самую оригинальную копию изготовил Виктор Юбер, изобразив герцога де Ришельё в мундире генерал-лейтенанта русской армии с лентой ордена Святого Андрея Первозванного, при всех орденах, положившим левую руку на эфес шпаги; Рошешуар принес этот портрет в дар Одессе в ноябре 1823 года. А копия кисти самого Лоуренса была выставлена на Парижском салоне 1824 года.

Тот год стал началом конца для династии Бурбонов. Людовик XVIII скончался 16 сентября и был похоронен в Сен-Дени — последним из французских монархов. Его брат взошел на трон под именем Карла X, но был свергнут в июле 1830 года. Сменивший его герцог Орлеанский — «король всех французов» Луи Филипп — тоже лишился трона в результате переворота: в 1848 году монархия вновь сменилась республикой и к власти пришел президент Луи Наполеон Бонапарт, который четыре года спустя провозгласил себя императором Наполеоном III.

Генерал де Рошешуар, будучи зятем одного из самых богатых людей Франции, провел жизнь в достатке, выкупил замок Рошешуар, а после смерти своего дяди Антуана Шапеля в феврале 1826 года — замок Жюмилак. В 1855 году император французов назначил генерала, успевшего поучаствовать в Алжирской кампании 1830 года, мэром Жюмилака. Там он и скончался тремя годами позже в возрасте семидесяти лет, оставив после себя четверых детей, «Воспоминания о Революции и Империи» и записки о своей жизни в Одессе.

Симплиция де Жюмилак упокоилась в 1840 году, через восемь лет после Армандины. Детям маркизы остались только титулы. Оде де Жюмилак (1804–1879), ставший после смерти дяди Армана герцогом де Ришельё и пэром Франции, окончил военное училище Сен-Сир, поступил в чине лейтенанта в гусарский полк и принял участие в военной кампании в Северной Африке, а выйдя в отставку, поступил на дипломатическую службу. Затем он уехал с археологом Леоном де Лабором в турецкую Смирну. По отзывам современников, это был настоящий денди, но человек небольшого ума. Он так и не женился и не оставил потомства, так что герцогский титул перешел к детям его младшего брата Армана де Жюмилака (1808–1862), человека вполне заурядного, в молодости служившего по военной части.

В 1832 году наследники Дюка продали лежавший в руинах фамильный замок Ришельё, а новый владелец за три года разобрал его на стройматериалы; уцелевшие картины и скульптуры разошлись по собраниям музеев Тура и Орлеана, а также частным коллекциям. К счастью, в 1877 году богатейший парижский банкир Мишель Гейне (1819–1904), уроженец Бордо, родственник великого поэта Генриха Гейне и тесть 7-го герцога де Ришельё Мари Оде Ришара Армана Шапеля де Жюмилака (1847–1880), выкупил замок Ришельё, поселился там вместе с дочерью и зятем и занялся его реставрацией. Резиденцией им служил «Малый замок» в неоклассическом стиле, выстроенный в 1852 году предыдущим владельцем поместья господином Лорансом. Гейне привел в порядок парк и восстановил главное здание конюшен во втором дворе, оранжерею и винный склад. Его похоронили в семейном склепе Ришельё. В 1930 году последний герцог Ришельё — Мари Оде Жан Арман Шапель де Жюмилак (1875–1952) — подарил поместье Парижскому университету.

Если замок в Пуату был дорог Дюку только как память о предках, то «замок Ришельё» в Гурзуфе манил его к себе всю жизнь, но, увы, почти не видел своего хозяина. После смерти Ришельё им владели И. А. Стемпковский (1822–1824), М. С. Воронцов (1824–1835), И. И. Фундуклей (1835–1881) и П. И. Губонин с сыном (1881–1917); все они способствовали его украшению и поддержанию в хорошем состоянии. С 1989 года в особняке находится музей А. С. Пушкина, проведшего в нем в 1820 году три недели…

Герцог де Ришельё не оставил мемуаров — только дневники. Его родные желали издать его жизнеописание и с этой целью обратились к ближайшим друзьям, прося их как можно скорее изложить на бумаге свои воспоминания, чтобы те не исчезли бесследно и потомки получили бы представление о том, каким был Дюк в реальной жизни. 1(13) января 1825 года граф Ланжерон написал в Одессе свои записки о первых годах жизни герцога и его военной службе вплоть до назначения одесским градоначальником. Они были дополнены воспоминаниями вдовы, описавшей, в частности, недолгое пребывание Армана в Париже во времена Консульства. Два года спустя Шарль Сикар, «коммерции советник и кавалер нескольких орденов», прислал свои записки об одиннадцати годах жизни герцога де Ришельё в Одессе, которые были переданы родственникам через Поццо ди Борго. Одесский период отражен также в записках Рошешуара и Сен-При. Воспоминания оставил и граф Ленэ, описавший два периода, когда герцог возглавлял французское правительство. Отрывки из этих документов, а также часть переписки герцога и выдержки из его дневника были опубликованы в 1886 году в сборнике Императорского Русского исторического общества.

Еще раньше, в 1849-м, в Одессе увидела свет «Биография герцога де Ришельё», написанная И. Г. Михневичем. В 1897 году, в период «сердечного согласия» (Антанты), в Париже вышла объемистая биография «Герцог де Ришельё в России и во Франции», написанная Леоном де Круза-Крете, а в журнале «Русская старина» была напечатана статья П. М. Майкова «Герцог Ришельё в России».

В 1932 году последний представитель рода Ришельё решил расстаться с семейными архивами и передал их библиотеке Сорбонны. Набралось 40 коробок: личная и служебная переписка Дюка, его записи, рапорты и докладные. Эти документы позволили изучить деятельность Ришельё во время Реставрации. Как выразился один из французских историков, «в галерее государственных деятелей он занимает особое место: он был министром, который никогда не лгал».

Во время Второй мировой войны, через несколько месяцев после гитлеровской оккупации Франции, в Лионе, который находился тогда в «свободной зоне», вышла книга Ж. Фук-Дюпарка с красноречивым названием «Третий Ришельё, освободитель территории», посвященная внешней политике герцога в 1815–1822 годах. А потом во Франции о нем словно забыли — вплоть до появления серьезного труда Эммануэля де Варескьеля в 1990 году. В России же Дюка хорошо помнили, но, разумеется, благодаря его бесценному вкладу в развитие Одессы, о последнем же этапе его жизни упоминали в нескольких словах.

В свое время Мишель Кармона, автор биографии кардинала Ришельё (1983), порадовался, что ныне больше никто не носит этого имени: оно раздавило бы своим весом человека незначительного. «Последнего из Ришельё», каким считают Армана Эммануэля во Франции, отнюдь нельзя назвать человеком незначительным, и славное имя он с честью пронес через свою бурную и нелегкую жизнь, заслужив почетное место в истории.