Дюна: Дом Атрейдесов

Увидев грязные, всклокоченные черные волосы Лето, покрытый пылью костюм и струйки пота на лице, Ромбур не мог удержаться от смеха. Он не хотел оскорбить Лето своим ответом, но, кажется, принц не смог поверить в абсурдную историю, рассказанную другом.

– Черти Вермиллиона! Тебе не кажется, что ты немного преувеличиваешь, ну, признайся, что это так, Лето?

Ромбур пересек комнату и подошел к широкому окну. На полках и в углублениях стен кабинета принца находились образцы его богатой коллекции минералов – предмета гордости и восторга наследника Верниусов. От своих минералов, кристаллов и гемм Ромбур получал гораздо больше радости, чем от преимуществ своего положения графского наследника. Принц мог бы приобрести за деньги самые изысканные образцы, но предпочитал самостоятельно разыскивать камни в пещерах и скальных коридорах.

Но при всей своей страсти к познанию и поиску Ромбур, впрочем, как и вся семья Верниусов, оставался в полном неведении относительно брожения среди рабочих. Теперь Лето понял, почему старый герцог всегда настаивал на том, чтобы его сын понимал своих подданных и знал настроения народа.

– Мы правим только благодаря терпению наших подданных, мой мальчик, – говорил сыну Пауль, – хотя, к нашему счастью, большинство населения этого просто не понимает. Но если ты хороший правитель, то твой народ никогда не вздумает оспорить твое право на власть.

Было похоже, что известие, принесенное растрепанным другом, повергло Ромбура в растерянность. Молодой человек внимательно смотрел на массу рабочих, деловито копошащихся далеко внизу. Все было спокойно и безмятежно, как всегда. Ничто не предвещало беды.

– Лето, Лето…

Принц выставил вперед короткий толстый палец, указывая на очевидно довольную жизнью массу, которая работала внизу с прилежанием пчел.

– Субоиды не способны самостоятельно решить даже, что им съесть на обед, – продолжал Ромбур. – Еще меньше способны они к стачке или бунту. Для этого надо быть более инициативными.

Тяжело дыша, Лето отрицательно покачал головой. Пряди волос прилипли к его потному лбу. Он испытывал еще большее потрясение от того, что сейчас сидел в удобном анатомическом кресле в комфортабельных покоях наследного принца Верниуса. Спасая свою жизнь, юный Атрейдес руководствовался только инстинктом самосохранения. Теперь же, пытаясь успокоиться, Лето чувствовал, как бешено колотится его сердце. Схватив с подноса Ромбура стакан кислого цидритного сока, Лето жадно отпил большой глоток.

– Я говорю только о том, что видел своими глазами, Ромбур, к тому же я не склонен воображать опасность. Я слишком часто сталкивался с реальными опасностями, чтобы не уметь отличить их от воображаемых.

Лето, подавшись вперед, вперил горящий взор в лицо друга.

– Я еще раз говорю тебе, что происходит что-то неладное. Субоиды говорили о свержении Верниусов, уничтожении всего, что вы создали на Иксе, и о взятии власти в свои руки. Они готовы к насилию.

Ромбур все еще колебался, словно ждал, что друг сейчас произнесет окончательный вывод, но Лето молчал.

– Ну, хорошо, я расскажу об этом отцу. Ты изложишь ему свою версию событий, и, я надеюсь, он разберется в ситуации.

Лето понуро опустил плечи. Что, если граф Верниус обратит внимание на проблему, только когда станет слишком поздно?

Ромбур отряхнул пурпурную тунику от воображаемой пыли, улыбнулся и задумчиво почесал голову. Для него было большим испытанием снова касаться неприятного предмета, он был искренне расстроен.

– Но если ты был внизу, Лето, то, без сомнения, видел, что мы заботимся о субоидах. Им дают пищу и кров. У них есть семьи, работа. Конечно, мы забираем львиную долю прибыли, но таков порядок вещей. Так уж устроено наше общество. Но мы не угнетаем наших рабочих и хорошо с ними обращаемся. На что они могут жаловаться?

– Может быть, они сами смотрят на это по-иному, – сказал Лето. – Физическое угнетение – не единственная форма притеснения.

Ромбур, просияв, протянул Лето руку.

– Пойдем, друг мой. Эта тема может придать новый ракурс нашим занятиям по политическому устройству. Можно использовать то, что ты рассказал, для построения некой гипотетической модели.

Лето последовал за Ромбуром. Слова друга не отвлекли его, а, скорее, еще больше расстроили. Он боялся, что иксианцы никогда не сумеют посмотреть на проблему иначе, чем на предмет политической дискуссии.

Граф Доминик Верниус правил своей промышленной империей с самого верхнего этажа Гран-Пале. Граф, рослый, могучего телосложения мужчина, расхаживал по прозрачному полу своего Сферического Кабинета, который, подобно хрустальному шару, свисал с потолка исполинской пещеры.

Пол и стены кабинета были сделаны из листов иксианского стекла, соединенных между собой без швов и искривлений. Было такое впечатление, что граф парит в воздухе над своими владениями. Временами Доминик чувствовал себя божеством, надзирающим за своей вселенной. Мозолистой ладонью он провел по свежевыбритой голове, ощутив легкое покалывание от бодрящего лосьона, которым пользовалась Шандо, массируя голову мужа.

Дочь Кайлея сидела в подвесном кресле и внимательно следила за отцом. Обычно Доминик благосклонно относился к ее интересу к делам Икса, но сегодня он был слишком сильно поглощен свалившимися на него неприятностями и не хотел тратить время на бесплодные дискуссии. Он стряхнул воображаемые пылинки со свежевыстиранной безрукавки и вернулся к серебристому столу, покрытому блестящей амальгамой.

Кайлея продолжала молча смотреть на отца, воздерживаясь от советов, хотя она прекрасно понимала суть проблемы, с которой неожиданно столкнулся Дом Верниусов.

Доминик не надеялся, что старый Руди спокойно смирится с потерей налоговых поступлений из-за усовершенствования лайнеров, построенных на Иксе. Нет, император, несомненно, найдет способ, как превратить простое техническое решение в повод для личной конфронтации, но Доминик не имел ни малейшего представления, каким окажется возмездие и в какой форме оно последует. Эльруд славился своей предсказуемостью.

– Его всегда надо опережать на один шаг, – сказала Кайлея. – В этом ты всегда был силен.

Дочь вспомнила, как хитро отец умыкнул наложницу Шандо прямо из-под носа старого императора. Да, Эльруд никогда не забудет и не простит. Слова дочери выдавали ее возмущение. Она бы с гораздо большим удовольствием росла в благодатном Кайтэйне, чем в этом подземном царстве.

– Я не могу опередить его даже на полсантиметра, потому не знаю, в каком направлении последует удар, – ответил Доминик. Казалось, что он парит в воздухе, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз. Спирали Гран-Пале нависали над его головой, а под ногами, казалось, был только воздух.

Кайлея разгладила кружева на платье, поправила прическу и, склонившись вперед, принялась изучать отчеты о перевозках и ценовые манифесты, надеясь найти лучшее решение для распределения по вселенной иксианских технологий. Доминик не думал, что дочь справится с этой проблемой лучше, чем опытные эксперты, но пусть девочка получит удовольствие. Во всяком случае, ее идея о распространении по миру иксианских машин, обучающих боевым искусствам, через черный рынок была поистине гениальной.

Доминик помолчал. На его лице появилась задумчивая грустная улыбка, длинные усы опустились, погрузившись в глубокие складки в углах рта. Его дочь была поразительно хороша, это будет настоящим украшением какого-нибудь могущественного владетельного Дома. Но она к тому же чертовски умна. Кайлея вообще была странной помесью: она была очарована придворными играми, стилем и великолепием Кайтэйна, но одновременно она же весьма серьезно вникала в дела Дома Верниусов. Даже в таком нежном возрасте она понимала, что сила женщины, ее ключевая роль состоит в умении воздействовать на закулисные пружины политики, если, конечно, она не станет Сестрой Бене Гессерит.

Доминик не думал, что его дочь поняла мотивы Шандо, которая оставила императорский двор и последовала за Верниусом на Икс. По какой причине любовница самого могущественного человека на свете добровольно оставила пышный императорский двор и отправилась с обветренным героем войн в его подземное царство? Временами Доминик и сам поражался этому, но его любовь к Шандо не знала границ, а она сама часто говорила, что ни минуты не жалеет о своем решении.

Кайлея представляла собой разительный контраст с матерью во всем, кроме красоты. Молодая женщина вряд ли могла чувствовать себя комфортно, постоянно одеваясь в самые изысканные и красивые наряды, но Кайлея всегда одевалась роскошно, словно боясь упустить свой единственный шанс. Казалось, таким способом она выражает свое негодование по поводу упущенных возможностей и при первом же удобном случае с гораздо большим удовольствием отправилась бы на Кайтэйн под крылышко влиятельного опекуна в императорском дворце. Старый Верниус замечал, что дочь охотно забавляется в компании двойняшек посла Пилру. Выйдя замуж за одного из братьев, Кайлея могла бы поехать на Кайтэйн в качестве жены посла при императорском дворе. Но К’тэр и Д’мурр были предназначены для службы в Космической Гильдии; скоро им предстоял экзамен, и, в случае успешной сдачи, они через неделю навсегда покинут Икс. Кроме того, Доминик надеялся, что сможет найти для своей единственной дочери более подходящую партию.

Может быть, это будет Лето Атрейдес.

На стене желтым светом мигнула телекамера, прервав течение мыслей старого Верниуса. Поступило важное сообщение, оформившее странные тревожащие слухи, распространявшиеся в обществе, как яд в сосуде с водой.

– Что? – рассеянно спросил он у Кайлеи. Дочь встала и, не говоря ни слова, подошла к отцу и, встав рядом, принялась читать бегущую строку сообщения. Изумрудные глаза девушки сузились.

Едва уловимый запах духов и блеск гребней в бронзовых волосах девушки заставили Доминика улыбнуться отеческой улыбкой. Маленькая леди, молодая деловая женщина.

– Ты уверена, что хочешь забить себе голову еще и этим, дитя мое? – спросил он, от души желая уберечь ее от суровой действительности. Отношения с рабочими были гораздо труднее, чем поиск самых передовых технических решений. Кайлея в ответ только с раздражением посмотрела на отца. Как можно задавать такие несуразные вопросы?

Сейчас Доминик читал подробности того, что услышал сегодня утром, хотя он до сих пор не мог полностью поверить в то, что якобы видел и слышал Лето Атрейдес. Возмущение рождалось в глубине производственных помещений, в цехах заводов, там, где субоиды начали выражать недовольство своей участью. Положение было беспрецедентным.

Кайлея глубоко вздохнула, стараясь привести в порядок нахлынувшие мысли.

– Если субоиды так недовольны, то почему они не выбрали представителя и не вступили с нами в переговоры, предъявив свои требования?

– Они просто ворчат, дитя мое. Субоиды утверждают, что их заставляют собирать машины, которые являются нарушением запретов, установленных Джихадом Слуг, и они не желают заниматься святотатственным делом.

Сообщение закончилось, экран из амальгамы потемнел и погас. Кайлея уперла руки в бока. Юбки громко зашуршали, когда девушка принялась расхаживать по кабинету.

– Откуда они набрались таких смехотворных идей? Как субоиды вообще смогли осмыслить всю сложность тех операций, которые совершают механически? Их выводили и обучали на иксианских предприятиях. Кто вложил в их головы эти разрушительные идеи?

Доминик покачал сверкающей лысиной. Дочь задала очень хороший вопрос.

– Ты права, субоиды не могли дойти до такого своим умом.

Кайлея продолжала возмущаться:

– Неужели они не понимают, как много мы им даем? Как многим мы их обеспечиваем и как дорого все это стоит? Я просматривала выплаты и премии. Субоиды просто не понимают, насколько хорошо они живут по сравнению с рабочими на других планетах. – Кайлея покачала головой, уголки рта опустились в скорбной гримасе. Она посмотрела на промышленную панораму, расстилавшуюся под ее ногами. – Может быть, их стоит свозить на Арракис или на Гьеди Первую. Тогда они перестанут жаловаться на Икс.

Однако Доминик не желал упускать главную тему разговора.

– Субоиды выведены как раса с пониженным уровнем интеллекта. Они пригодны только для механического выполнения четко поставленной узкой задачи, предусмотрено, что они выполняют работу, не жалуясь на условия. Это часть их ментальности. – Он принялся вместе с дочерью рассматривать рабочих, занятых строительством нового лайнера Гильдии. – Может быть, наши биоконструкторы что-то просмотрели, упустили что-то важное? Имеют ли субоиды свою точку зрения на события? Понимание определения мыслящей машины требует довольно обширных знаний и достаточного уровня интеллекта, но здесь могут быть белые пятна…

Кайлея отрицательно покачала головой и похлопала рукой по кристаллическому блокноту.

– Наши ментаты и советники-юристы очень щепетильны и придирчивы во всем, что касается ограничений Джихада, а методы контроля качества продукции у нас очень эффективны. Мы стоим на твердой почве, и они могут доказать любое наше утверждение.

Доминик задумчиво пожевал нижнюю губу.

– У субоидов не может быть конкретных обвинений в наш адрес, поскольку нет никаких нарушений предписаний Джихада. Во всяком случае, мы никогда намеренно не преступали границ. Никогда.

Кайлея внимательно посмотрела на отца, потом снова перевела взгляд на рабочих внизу.

– Может быть, тебе стоит послать капитана Жаза с командой. Пусть они перероют все камни внизу, просмотрят всю документацию и покажут субоидам всю беспочвенность их жалоб.

Доминик обдумал эту мысль.

– Конечно, я не хочу быть слишком жестким по отношению к рабочим. Я не желаю никаких репрессий и бунтов. С субоидами должны обращаться, как всегда, хорошо.

Он встретил взгляд дочери, это был взгляд взрослого человека.

– Да, – проговорила Кайлея, и в ее голосе прозвучали стальные нотки. – Так они работают намного лучше.