Дьявол не любит ждать

ГЛАВА 4 Сыграем?

Сразу было ясно, что гостиницу для Бонда выбирала мисс Манипенни: правый берег Сены, чистенько, опрятно и немного банально. Войдя в номер, Бонд быстро обследовал спальню, ванную и небольшую гостиную на предмет наличия «жучков». Вообще-то Служба меняла арендуемые гостиницы так часто, что предположить появление секретного агента именно в этом номере было практически невозможно, но утренняя история с мотоциклистами наводила на мысль, что за Бондом следят — и делают это явно не в мирных целях. Сам Бонд скорее склонялся к тому, чтобы списать появление двух «БМВ» на счет какой-нибудь из его прежних, не завершенных должным образом операций. Этот Джулиус Горнер, по всей видимости, действительно опасен, но, в конце концов, он же не ясновидящий. А сколько на свете людей, желающих Бонду смерти, одному богу известно. Ведь даже после самой успешной операции остается немало тех, кто затаил на агента смертельную злобу.

Предварительный осмотр показал, что в номере все чисто. Бонд закрыл ставни, выдернул из своей шевелюры волосок и прикрепил одним концом к двери в ванную, а другим к косяку. Открыв потайное отделение чемодана, он извлек оттуда патроны, перезарядил вальтер и положил в наплечную кобуру, поправив ее перед зеркалом так, чтобы пиджак никоим образом не топорщился. Потом он закрыл чемодан и присыпал кодовый замок замка едва заметным серым тальком. Затем он вышел из отеля на улицу Сент-Рош, чтобы вступить в неравную битву с французским телефоном-автоматом.

Набирая номер и поигрывая зажатой в пальцах французской монетой с характерно сточенным ребром, он внезапно не столько понял, сколько почувствовал, что практически ничего не ел с тех пор, как покинул Рим. Он уже предвкушал хороший ужин в компании Рене Матиса, но, увы, разница во времени между Лондоном и Парижем сработала не в его пользу: во французской столице было уже почти девять, и, как и следовало ожидать, связаться с Матисом в такой час ему не удалось. «Где-нибудь ужинает со своей чертовой любовницей», — подумал Бонд, диктуя сообщение какой-то неприветливой телефонистке, дежурившей во Втором управлении.

За последние месяцы Бонду достаточно часто приходилось ужинать в ресторанах одному; к тому же начался дождь. Он решил вернуться в отель, заказать себе какой-нибудь омлет прямо в номер и пораньше лечь спать.

Портье протянул ему ключ на тяжелом латунном брелоке с традиционной ярко-красной шелковой кисточкой. Бонд пересек облицованный мрамором холл, нажал кнопку вызова лифта, а затем вдруг передумал, направился к лестнице и стремительно взлетел через три пролета. Занятый своими мыслями, он отпер дверь номера триста двадцать пять одной из бесчисленных гостиниц на правом берегу Сены. Войдя в комнату, он повернул выключатель и не глядя бросил увесистый брелок с ключом на кровать. Угодив в мягкую мишень, тот разок игриво звякнул и затих. Бонд подошел к прикроватному столику, снял телефонную трубку и набрал ноль — традиционный номер дежурного по обслуживанию в номерах. Лишь после этого он оглянулся — и даже вздрогнул от неожиданности: представшая его глазам картина заставила не только удивиться, но и встревожиться.

В неудобном кресле с позолоченными подлокотниками, стоявшем прямо перед трюмо в довольно посредственно сымитированном стиле Людовика XV, сидела, положив одну длинную ногу на другую и скрестив руки на груди, молодая женщина, чье самообладание, безусловно, заслуживало восхищения. У нее были длинные темные волосы, на макушке собранные в хвост и перевязанные ярко-алой лентой, а дальше свободно ниспадавшие на плечи жакета ее делового костюма. Под жакетом была белая блузка, а на ногах — черные чулки и туфли на низком каблуке. Подкрашенные ярко-красной помадой губы были приоткрыты в виноватой улыбке.

— Прошу прощения, что напугала вас, мистер Бонд, — сказала она. — Мне просто очень нужно было с вами увидеться. И я не хотела, чтобы вы снова дали мне от ворот поворот.

— Лариса, — произнес Бонд, сжимая в руке пистолет.

— Я действительно приношу вам свои искренние извинения. Обычно я так себя не веду, просто мне, было крайне необходимо с вами встретиться.

— Ваши волосы. Они явно стали длиннее.

— Да. В Риме я была в парике. А это мои настоящие.

— Ну а ваш муж…

— Я не замужем, мистер Бонд. А уж если я и решусь когда-нибудь на такой шаг, то едва ли свяжу свою жизнь с человеком, который работает в страховой компании. А теперь мне нужно признаться еще кое в чем, за что мне очень стыдно: на самом деле меня зовут не Лариса.

— Весьма прискорбно. У меня были кое-какие планы как раз относительно Ларисы.

— Может быть, на этот раз вы не покинете меня столь стремительно и хотя бы позволите вручить вам мою визитную карточку.

Бонд кивнул и внимательно проследил за тем, как его собеседница, предусмотрительно не делая резких движений, встала и протянула ему карточку. Подавшись ей навстречу, он вдруг резко шагнул к окну и проверил, нет ли кого-нибудь за занавесками. Затем, держа в руке визитку, он быстро пересек комнату и ударом ноги распахнул дверь в ванную, направив туда ствол пистолета. Там никого не было.

Девушка ничего не говорила, всем своим видом выражая сожаление по поводу того, что из-за ее безрассудного поведения ему приходится беспокоиться.

Наконец Бонд взглянул на визитку. «Мисс Скарлетт Папава.[15] Менеджер по инвестициям. Банк „Даймонд энд Стандард“. Улица Фобур Сен-Оноре, 14-бис».

— Позвольте, я вам все объясню.

— Да уж, сделайте одолжение. — К этому моменту Бонд уже пришел в себя и, оценив ситуацию, не мог не признать, что нервы у его собеседницы действительно железные. Это вызвало в нем острое любопытство. — Впрочем, минуточку, — сказал он. — Прежде чем вы начнете мне «все объяснять», я бы хотел заказать что-нибудь выпить. Чем я могу угостить вас?

— Нет, спасибо, ничего не нужно. Если только… просто стакан воды.

Бонд заказал два двойных бурбона и бутылку минеральной воды «Виттель». Если девушка не передумает, он сам выпьет вторую порцию.

— Ну хорошо, — сказал он, кладя трубку на рычаг телефона. — У вас есть три минуты.

Мисс Скарлетт Папава, она же миссис Лариса Росси, тяжело вздохнула и, закурив «Честерфилд», снова села в неудобное жесткое кресло. «Ладно, хотя бы с маркой сигарет никакого обмана», — подумал Бонд.

— Еще до того, как мы встретились, я знала, кто вы такой, — проговорила Скарлетт.

— Лучше скажите, как давно вы занимаетесь финансами? — спросил Бонд.

— Шесть лет. Можете проверить в нашем банке. Его головной офис находится на Чипсайде.[16]

Бонд кивнул. Инстинктивно он чувствовал, что большая часть истории, рассказанной ему «Ларисой» — о русском отце и о полученном образовании, — была правдой. Но то, как нагло она наплела про какого-то мужа, обеспокоило его: слишком уж лихо и, пожалуй, даже профессионально проделала она этот трюк. Бонд ощущал некоторую напряженность, которую обычно испытывал, оказавшись в обществе «коллеги по цеху» — тайного агента.

— У вас скептический вид, — сказала Скарлетт. — Что ж, сомневаетесь — можете проверить.

— Так что вы делали в Риме?

— Мистер Бонд, своими вопросами вы сами урезаете отведенные мне три минуты.

— Ладно, продолжайте.

— В Рим я приехала, чтобы разыскать вас. Мне нужна ваша помощь. Я хочу спасти сестру. Она против собственной воли оказалась под влиянием одного очень неприятного человека и вынуждена работать на него. Фактически он ее похитил и держит у себя как пленницу.

— Я не частный детектив, — отрезал Бонд, — и не специализируюсь на спасении дамочек, по собственной глупости попавших в неприятную историю. На вашем месте я бы обратился в агентство Пинкертона или к их французским коллегам — в какую-нибудь контору под названием «Шерше ля фам».

Скарлетт кротко улыбнулась.

— По правде говоря, я именно так и сделала, — призналась она.

В этот момент в дверь постучали. Это был официант с заказанным бурбоном. Налив две порции, он направился к выходу.

— Оставьте всю бутылку, — сказал Бонд, кладя на поднос свернутую купюру.

— Спасибо, месье.

— Так — это как? — переспросил Бонд, закрывая дверь за официантом.

— Позвонила к Пинкертону, — ответила Скарлетт. — Меня соединили с человеком, который представился как Феликс Лейтер.

Бонд устало кивнул. «Мог бы сразу догадаться», — подумал он.

— Мистер Лейтер сказал, что сам не возьмется за это дело, потому что старается не покидать пределов Америки без крайней необходимости, но знает человека, который сможет решить эту задачу. Он назвал ваше имя. Еще он сказал, что вы не то в долгосрочном отпуске, не то вообще собираетесь уйти в отставку — что-то в этом роде. Он пояснил, что и сам до конца не в курсе, почему вы сейчас временно отошли от дел, но, по его мнению, вас такая ситуация едва ли устраивает и вы жаждете действий. Он так и сказал: «Это дело как раз в духе Джеймса. Опишите ему все происшедшее в деталях, и можете считать, что он ваш». — Скарлетт пожала плечами. — Не знаю, что он хотел этим сказать. Во всяком случае, он не знал точно, где вы находитесь, но, по его сведениям, вы собирались ехать в Рим. Он назвал мне отель, который сам вам рекомендовал. Мне оставалось лишь постоянно звонить туда и справляться насчет вашего приезда.

— Что ж, весьма изобретательно.

— Спасибо. Между прочим, в какой-то момент я уже готова была бросить эту затею. Я потратила целое состояние, каждый день названивая в гостиницу.

— Надеюсь, не с рабочего телефона.

— Разумеется, нет. Я звонила из своей квартиры на улице Сен-Пер. Должна заметить, мистер Бонд, что вся эта история никак не связана с моей работой. Дело это сугубо частное.

— Само собой, — поспешил согласиться Бонд.

Обычно агенты внешней разведки действовали при посольствах под видом дипломатических сотрудников — каких-нибудь поверенных в делах или служащих консульского отдела. Бонд и настоящих-то дипломатов не любил — этих людей с мягкими, безвольными рукопожатиями, которые ехали за границу с единственной целью — врать иностранному правительству, а уж разведчиков под посольским прикрытием и вовсе терпеть не мог. Привыкнув к дипломатической неприкосновенности, они настолько расслаблялись и теряли форму, что в любой серьезной заварушке сломались бы через полминуты. Впрочем, прикрытием для агента-нелегала могла быть должность не только в дипломатическом представительстве. Коммерческие структуры тоже подходили для этой цели. Люди, управляющие финансами, также могли иметь доступ к оперативной информации и тоже постоянно путешествовали. Раньше Бонду не доводилось встречаться с британским агентом-женщиной, но кто знает, может быть, руководство внешней разведки решило идти в ногу со временем.

— Я понимаю, что вы мне не верите, — сказала Скарлетт. — Что ж, вы имеете на это полное право. Но я постараюсь заслужить ваше доверие. Я докажу, что не вру, обещаю вам.

Бонд ничего не ответил. Он выпил свой бурбон и налил еще.

— Дело в том, — с некоторой нерешительностью в голосе сказала Скарлетт, — что я, кажется, могу помочь вам найти Джулиуса Горнера. Мне, например, известно, где он будет в субботу утром. В клубе «Спортинг» в Булонском лесу. Это частный теннисный клуб.

— По-моему, ваши три минуты уже истекли, — проговорил Бонд.

Скарлетт снова закинула ногу на ногу точь-в-точь как тогда, в римском баре. Бонд чувствовал, что девушка вызывает в нем отнюдь не только деловой интерес. На этот раз она выглядела моложе, чем раньше. Тоже около тридцати, но скорее меньше, чем больше. Если Ларисе Росси он дал бы примерно тридцать два, то Скарлетт Папаве было лет двадцать восемь.

Она внимательно смотрела на Бонда, словно просчитывая следующий шаг.

— Ну ладно, — сказала она, — не буду дальше притворяться. Я знаю, что вы приехали сюда, чтобы заняться делом Горнера.

— И откуда же вы это узнали?

— Сестра сказала. Иногда ей удается позвонить мне. Она просила предупредить вас об опасности и посоветовала держаться от него подальше.

Бонд закурил.

— А ваша сестра могла узнать все это…

Скарлетт кивнула:

— Прямо из первых рук.

Бонд сделал глубокий вдох. Что ж, по крайней мере теперь понятно, откуда взялись мотоциклисты. Тот факт, что Горнер оказался в курсе интереса к своей особе, Бонда не удивил — если этот человек действительно был противником такого масштаба, как описал ему М. У таких людей служба разведки работает на хорошем уровне. Неприятно, конечно, но ничего трагического в этом Бонд не видел.

— И ваша сестра знала, что я собираюсь в Париж.

— Да. Она звонила сегодня утром.

— Она и гостиницу вам назвала?

— Нет. Я дожидалась вас в аэропорту, а потом поехала за вами на такси. Извините. Ну а насчет того, чтобы попасть в номер… Сами понимаете, персонал парижских отелей привык к одиноким женщинам. Главное — быть прилично одетой и вести себя уверенно. Я спросила, в каком номере вы остановились, а потом дала коридорному немного денег, чтобы он открыл мне дверь. Я сказала, что потеряла ключ. Все оказалось легко — просто до смешного.

— Значит, Манипенни заказала мне номер в hôtel de passe. Ладно, я еще с ней поговорю.

Скарлетт покраснела:

— Мне очень жаль, что все это получилось так — не слишком прилично. Но мне действительно очень нужно было снова вас увидеть, и я не могла себе позволить рисковать: вдруг вы не стали бы меня слушать. Я знала, что, если позвоню, вы не захотите со мной встречаться. Нет, конечно, сначала я собиралась перехватить вас еще утром в Риме, чтобы поговорить начистоту. Но я была немножко сбита с толку вашей… холодностью. В общем, когда я позвонила в отель, мне сказали, что вы уехали чуть ли не затемно.

— Ну, зато свой второй шанс вы использовали по полной программе. Это занятно. Я как раз получил официальное задание — разыскать человека, на которого вы можете меня вывести в своих личных целях.

Скарлетт улыбнулась:

— Вы верите в судьбу?

Бонд не ответил. Он снял свои черные мокасины и прилег на кровать. Пистолет он положил на столик рядом с телефоном. Некоторое время он молча обдумывал ситуацию. Забавно. Скучающая домохозяйка, деловая сотрудница банка, ночная бабочка… Скарлетт, бесспорно, сумела его заинтриговать. Чего стоили только ее манеры, то, как она сидела в неудобном гостиничном кресле, как приоткрывала в чуть виноватой улыбке ярко, но не вульгарно накрашенные губы. Замечательно. А этот мистер Росси, директор страховой компании… Достаточно только посмотреть на нее, и все становится ясно: какой там муж, какая страховая компания. Нет, надо признать, что там, в Риме, она сыграла свою роль просто блестяще. Глядя на нее сейчас, трудно было даже предположить, что она может так натурально вжиться в образ семейной женщины, утомленной однообразием богатого существования. Вполне вероятно, что говорить в ресторане о своей похищенной сестре она считала небезопасным и потому хотела пригласить его к себе в номер. Или у нее был другой, более личный мотив?

А впрочем, не все ли равно? В такие моменты он привык полагаться на свой инстинкт и опыт. Несмотря на некоторые неувязки в истории, рассказанной Скарлетт, — ему хотелось ей верить. Опасная, возможно, очень опасная женщина, но притягательная.

— Ну хорошо, Скарлетт, — сказал он, — вот как мы с вами поступим. Сегодня у нас четверг. Завтра я должен встретиться с одним старым приятелем. Мы хотели бы кое-что обсудить вдвоем, с глазу на глаз, — это я говорю на тот случай, если вы уже прикидываете, как бы случайно столкнуться с нами где-нибудь на улице. В зависимости от того, что он скажет, я решу, ехать ли мне с вами в субботу утром в тот теннисный клуб. Завтра в шесть вечера я позвоню вам по этому номеру. — Он помахал в воздухе ее визитной карточкой. — Тогда вы сможете меня представить…

— Нет, я не смогу вас представить. Горнер не должен меня видеть. Иначе Поппи[17] может оказаться в опасности. Я просто покажу его вам издали.

— Идет. Но в любом случае вы останетесь в клубе. Я хочу, чтобы вы были там до тех пор, пока я не уйду.

— В качестве вашей страховки?

— Страхование — это вроде бы ваш семейный бизнес, разве нет? — Бонд саркастически взглянул на нее. — Ну что, договорились?

— Да. Договорились. — Скарлетт протянула ему руку.

Бонд пожал ее.

— Лариса поцеловала меня в щеку, — напомнил он.

— Autres temps, — сказала Скарлетт со смешком, — autres moeurs.[18]

Он смотрел, как она удаляется по коридору в сторону лифта. Юбка соблазнительно облегала ее бедра.

На этот раз, ожидая лифта, она не обернулась и не помахала рукой, но, когда двери уже закрывались, крикнула, явно не рассчитывая на ответ:

— А как у вас обстоят дела с теннисом? Надеюсь, отлично!

Рене Матис сразу назначил встречу на первую половину дня.

— Сам понимаешь, Джеймс, — сказал он, — в пятницу вечером в конторе страшно напряженное время. Нужно успеть закончить все дела, не доделанные за неделю, и все просто на ушах стоят. Я лучше приглашу тебя на ланч. Приезжай к «Андре» на улицу Шерш-Миди. Вообще-то я в этом квартале почти не бываю. Но это и к лучшему.

По своей многолетней привычке Бонд появился в ресторане минут на пять раньше назначенного времени и занял место в глубине зала, подальше от окна, но при этом так, чтобы ему был виден весь зал. Он искренне обрадовался при виде входящего Матиса, немного запыхавшегося и жалующегося на бесконечные пробки.

— Давай не будем здесь рассиживаться, Джеймс. Времени в обрез. Не стоит заказывать ничего особенного, лучше взять что-нибудь из их дежурного меню. Публика здесь — в основном издательские работники и преподаватели. Никого нежелательного ты тут не увидишь, уверяю.

Матис говорил по-английски очень бегло и легко, с едва заметным акцентом. Прежде чем Бонд успел что-либо сказать, он заказал два бокала «Рикара».

— Что ты знаешь о Джулиусе Горнере? — спросил Бонд.

— Не слишком много, — ответил Матис. — А ты?

Бонд рассказал то, что ему было известно; Матис внимательно слушал, понимающе кивая. Бонд знал его манеру прикидываться куда менее сведущим, чем он был на самом деле. Но, несмотря на эту привычку, на Матиса вполне можно было положиться.

— Я так понимаю, что кое-кто хочет подобраться поближе к этому типу, — сказал Матис, когда Бонд закончил свой короткий рассказ. — Это птица высокого полета, и я думаю, что он старается нигде попусту не наследить. Тебе придется подойти очень близко, чтобы хоть что-то выведать.

— Есть у меня одна зацепка, — заметил Бонд, — но довольно скользкая.

— Мой дорогой Джеймс, — засмеялся Матис, — да при нашей работе у нас все зацепки либо слабые, либо хлипкие, либо скользкие.

Официант поставил на стол мясное ассорти с корнишонами и корзинку с хлебом.

— Сегодня тебе придется изменить своим правилам и выпить немного вина, — сказал Матис. — Есть это блюдо без вина просто невозможно.

Он заказал бутылку «Шато Батайе» 1958 года, налил себе на полдюйма, потом наполнил бокал Бонда.

— Это пятый урожай, — пояснил он. — Собирают буквально в нескольких метрах к западу от Латура, но букет отличается. Попробуй.

Бонд аккуратно поднес бокал к губам. Аромат был богатый и насыщенный, но дать определение его оттенкам было трудно.

— Графитовый карандаш? — спросил Матис. — Табак? Черника? Едва уловимая нотка ростбифа?

Жестом попросив его помолчать, Бонд осторожно попробовал вино на язык.

— Неплохо, — заключил он.

— Неплохо! Да «Батайе» — это просто чудо. Один из великих секретов Бордо.

К тому времени, когда официант унес тарелки с остатками lapinà l’ancienne[19] и поставил на стол большое блюдо с сыром, приятели уже приканчивали вторую бутылку и Бонд вполне готов был согласиться с Матисом относительно качества вина.

— Послушай, тебе ничего не говорит такое имя — Скарлетт Папава? — спросил Бонд.

— Боже мой, звучит прямо как-то по-русски, — сказал Матис.

— Я думаю, что ее отец русский или был русским, — я не знаю, живы ли ее родители, — ответил Бонд. — Сделай одолжение, посмотри у ваших ребят, не проходит ли она как агент нашей внешней разведки? Если, конечно, она не числится по какой-нибудь другой, более неприятной категории.

— СМЕРШ? КГБ?

— Сомневаюсь, — сказал Бонд, — но, учитывая русское происхождение, с ней нужно быть вдвойне осторожным.

— Тебе это срочно?

— Вообще-то сегодня к половине шестого. Вот, возьми. — Бонд положил на стол визитку Скарлетт. Телефонные номера, указанные на карточке, он уже запомнил.

— Господи, Джеймс, ты не меняешься. Ну, посмотрим, что можно выяснить. Позвони моей секретарше. Я оставлю ей сообщение. Простой код. Зеленый, желтый и красный — три степени опасности. Ну что, еще вина?

После ланча Бонд заглянул в спортивный магазин на бульваре Сен-Жермен и купил себе костюм для игры в теннис и ракетку «Данлоп максплай» с не слишком туго натянутыми синтетическими струнами. Затем он взял такси и поехал в гостиницу. На этот раз он решил, что никому не позволит застать себя врасплох, и зашел в номер с предельной осторожностью, вынув пистолет из кобуры и спрятав под полой пиджака. Он проверил тальк на замке чемодана и убедился, что волосок на двери ванной, который он прикрепил после того, как горничная закончила уборку, остался на месте. Похоже, всё в порядке. Потом он прочел статью в журнале «Ньюсуик», посвященную резкому росту незаконного оборота наркотиков; Лоэлия Понсонби приложила ее к не слишком пухлой папке секретных материалов по делу Горнера. В половине шестого Бонд вышел из гостиницы и нашел телефон-автомат на улице Дону. Его звонок застал Лоэлию в офисе за чашкой чая; Бонд попросил ее позвонить в гараж и сказать, чтобы его машину забрали со стоянки аэропорта и заменили в ней разбитые стекла.

— Надеюсь, это не из-за того, что вы опять лихачили на дороге, Джеймс?

— Нет, не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Извините, что оторвал вас от чая, Лил.

— Я же просила не называть меня так, потому что…

Но ей не удалось продолжить препирательства: Бонд уже повесил трубку и набрал номер Второго управления.

— Кабинет месье Матиса, пожалуйста.

— Одну минуту, месье.

В трубке что-то зашуршало и защелкало, а затем в ухо Бонду закаркал тот же хриплый голос, который он уже слышал накануне:

— Слушаю.

«Вот ведь старая карга, — подумал Бонд. — Ей бы сейчас точно не помешало…»

— Чего вы хотите? — рявкнули в трубку.

— У вас есть сообщение для месье Бонда? Джеймса Бонда?

— Подождите. Да. Всего одно слово.

— Ну и?..

— Что, месье?

— Слово какое?

— Слово «зеленый».

— Спасибо, мадам, — сказал Бонд и, повесив трубку, добавил уже по-английски: — И передайте мое глубокое сочувствие вашему бедняге мужу.

Название улицы, на которой он оказался, было ему почему-то знакомо. Улица Дону. Ага, точно. Бар «Гарри». «Закажите коктейль „Санк Ру Доу-Ну“» — гласило рекламное объявление в газете «Геральд трибьюн». Бонд взглянул на часы. До звонка Скарлетт как раз есть время, чтобы выпить бурбон и «Виттель» в приятной клубной атмосфере бара. Сидя в глубоком кожаном кресле и докуривая последнюю сигарету (уже вторая пачка за день), Бонд не мог не признаться самому себе, что жизнь, похоже, налаживается. Опасное задание, девушка, несколько бокалов вина в обществе Матиса — и, наконец, этот янтарный напиток, обостряющий чувства и просветляющий разум…

Он положил купюру поверх несуразно большого счета и, выйдя из бара, вновь вернулся к телефону-автомату. С офисом Скарлетт его соединили мгновенно.

— Скарлетт? Это Джеймс Бонд. Ну, как насчет завтра — вы не передумали?

— Нет. А вы?

— Во сколько нам нужно там появиться?

— Примерно в десять. Что, если я заеду за вами в гостиницу в девять? Тогда мы приедем с небольшим запасом и у вас будет несколько минут, чтобы размяться.

— Хорошо. — Ответ прозвучал не слишком уверенно.

Скарлетт тотчас же уловила нерешительность в голосе собеседника:

— Что-нибудь еще?

Он почти уже собрался пригласить ее поужинать.

— Нет, — все-таки ответил он. — Вроде бы все. И не забывайте: я беру вас на испытательный срок.

— Я понимаю. До завтра.

В трубке послышались короткие гудки.

Бонд спал как ребенок в тихом коконе гостиничного номера. Ужин в виде внушительного омлета, доставленного прямо в номер, три двойных бурбона и горячая ванна позволили даже обойтись без снотворного.

Утром он встал пораньше и сделал хорошую зарядку, заставив себя присесть раз шестьдесят и проделав ряд упражнений на растяжку ног и спины, которым Вейланд научил его на Барбадосе. Пока он остывал, горничная принесла завтрак, который он и съел, сидя за столом у окна, завернувшись в банное полотенце. Кофе был отличный, но к любителям круассанов Бонд никогда себя не относил. К счастью, на подносе обнаружилась и вазочка с чем-то отдаленно напоминающим джем.

После душа Бонд надел хлопчатобумажную голубую рубашку с короткими рукавами, черные брюки и блейзер. По правде говоря, он не был уверен, какой дресс-код существует в теннисном клубе «Спортинг», но опыт подсказывал, что подобные заведения во Франции стремятся быть еще более британскими, чем в самой Британии, особенно в отношении приема в члены клуба и чрезмерно ярких клубных галстуков. Положив теннисные принадлежности в небольшую спортивную сумку, он спустился в гостиничный вестибюль.

Без одной минуты девять перед входной дверью лихо, под визг тормозных колодок, остановился маленький белый кабриолет «санбим-альпин». Матерчатая крыша была убрана; на водительском сиденье во всей своей красе восседала Скарлетт Папава, в темных очках и обескураживающе коротком красном льняном платье.

— Запрыгивайте, Джеймс. Если хотите, можете отодвинуть сиденье подальше назад.

Он еще не успел толком отрегулировать под себя пассажирское кресло, как она уже включила первую передачу и машинка, взвизгнув шинами, сорвалась с места и понеслась в сторону площади Согласия.

Бонд улыбнулся:

— Мы спешим?

— Лучше поторопиться, — подтвердила Скарлетт. — Если удастся записать вас на игру с доктором Горнером, вы должны быть в самой лучшей форме. Небольшая разминка не помешает. Играет он классно.

Скарлетт свернула на Елисейские Поля и энергично нажала на педаль газа.

— С этими ребятами лучше играть по их правилам, — сказала она. — Я имею в виду французских водителей. Здесь на дороге надо вести себя нагло. Нет никакого смысла прикидываться увядшей фиалкой.

— А почему вы выбрали «альпин», а не «тайгер», например? — спросил Бонд.

— Это отец мне купил. Она подержанная. «Тайгер» ведь гораздо больше, правда?

— Да, и у него восьмицилиндровый V-образный двигатель, — подтвердил Бонд, — но коробка передач такой малышки, как «санбим», не переварит настолько огромный крутящий момент. Но куда вам еще больше мощности? За вами, похоже, и так не угнаться.

На площади Этуаль, там, где сливались в один круговорот сразу полтора десятка транспортных потоков, Скарлетт тоже не стушевалась, и буквально через несколько кошмарных секунд, провожаемые множеством возмущенных гудков, они уже мчались вперед по авеню Нейи. Ветер трепал темные волосы Скарлетт, на лице которой сияла улыбка победительницы.

К клубу «Спортинг» через Булонский лес вела неприметная, присыпанная песком дорога. Бонд и Скарлетт оставили машину на клубной стоянке и под аккомпанемент непрерывно стрекотавших кузнечиков, через лужайки, поросшие аккуратно подстриженной зеленой травой, направились к новому административному корпусу чрезвычайно современной архитектуры.

— Подождите здесь, — сказала Скарлетт. — Я сейчас.

Она направилась к дверям офиса, а Бонд окинул оценивающим взглядом ее стройные ноги, открытые до середины бедра; у нее была походка сильной, спортивной девушки, уверенной в себе.

Он просмотрел доску объявлений: внутренние турниры, сетки расписаний, списки победителей и выбывших из дальнейшей борьбы, соревнования юниоров и игроков старшего возраста. В списках членов клуба мелькали фамилии некоторых хорошо известных в Париже людей. В самом начале сетки турнира мастеров он обнаружил нужное имя: «Дж. Горнер». Судя по уровню клуба и количеству его членов, верхние строчки в турнирных таблицах должны были занимать молодые люди до тридцати лет, играющие почти на профессиональном уровне, а это означало, что Горнер действительно очень сильный игрок. Если оценивать его по меркам гольфа — игры, в которой Бонд был сведущ несравненно больше, — Горнер спокойно мог бы дать противнику фору в семь, а то и в восемь ударов. Что и говорить, противник незаурядный.

— Джеймс! — Услышав свое имя, он обернулся. Скарлетт как раз направлялась к нему. — Секретарь клуба сказал, что доктор Горнер должен подъехать через несколько минут и в спарринг-партнеры к нему пока что никто не записывался. Вам повезло.

— Как вы это устроили?

Скарлетт мгновенно приняла пристыженный вид:

— Я знаю от Поппи, что Горнер любит играть на деньги. И я взяла на себя смелость сказать секретарю, что вы очень неплохой игрок и можете составить доктору Горнеру хорошую компанию. Я также дала ему понять, что вы человек азартный и не прочь сыграть на деньги; притом вы играете не настолько хорошо, чтобы выиграть, но вы настоящий джентльмен, который всегда оплачивает свои долги.

— Я прямо вижу, как у парня слюнки потекли от такой перспективы, — заметил Бонд.

— Ну, я думаю, что большинство постоянных членов клуба не горит желанием играть с Горнером.

— Интересно почему, — съязвил Бонд. — И кстати, сколько с вашей легкой руки я поставил?

— Всего сто фунтов, — с самым невинным видом ответила Скарлетт. — Ну, теперь мне пора на некоторое время скрыться из поля зрения.

— Все остается так, как мы договаривались, — сказал Бонд. — Но ни в коем случае не уходите.

— Да меня отсюда не выманишь. Я собираюсь поглядеть на вашу игру. Разумеется, с безопасного расстояния. Смотрите-ка. Это не его машина подъехала?

Через большие стеклянные двери холла Бонд увидел черный «Мерседес 300D», за рулем которого сидел человек в военном кепи. Машина припарковалась прямо у входа, водитель бросил ключи швейцару и, почти бегом обогнув автомобиль, открыл дверцу пассажиру.

Из «мерседеса» вышел тот самый человек, которого Бонд уже видел в марсельском порту и на фотографии в кабинете М. На нем была белая фланелевая рубашка с длинными рукавами, серые слаксы и неизменная белая перчатка на излишне крупной левой руке. Пока человек шел к дверям офиса, Бонд отвернулся и сделал вид, что изучает доску объявлений. Скарлетт уже успела благоразумно испариться.

Бонд принялся рассматривать ряд телевизионных экранов на стене, — судя по всему, их количество соответствовало числу наружных кортов на территории клуба. На экранах можно было наблюдать, как идет игра на той или иной площадке; кроме того, внизу каждого экрана небольшое табло показывало текущий счет; эти сведения обновлялись игроками всякий раз, когда они менялись сторонами площадки. Такая технология, насколько было известно Бонду, редко применялась за пределами профессиональных телестудий и, должно быть, стоила клубу, вернее, его членам бешеных денег.

В дополнение к этому клуб располагал просторным комплексом крытых кортов, находившимся на нижнем уровне — прямо под наружными. Здесь за ходом игры можно было наблюдать с внутренней галереи, которая опоясывала изнутри каждый корт.

Не прошло и минуты, как Бонд услышал приближающиеся шаги. Это был человек в кепи.

— Извините, — сказал он по-английски, — вы мистер Бонд? Меня зовут Шагрен.[20]

Бонд обернулся и посмотрел ему в лицо. У Шагрена была желтоватая кожа, по-восточному узкий разрез глаз, а лицо какое-то плоское, почти неподвижное. «Есть в нем что-то полумертвое или, во всяком случае, не совсем живое», — подумал Бонд. Ему приходилось видеть такую безжизненную плоть, но только у парализованных. Здесь же неподвижность лица странно контрастировала с резкими и активными жестами.

— Я думай, вы играй с доктор Горнер. — Акцент у Шагрена был то ли китайский, то ли тайский.

— Если ему хочется играть, я не откажусь, — небрежно сказал Бонд.

— О да. Он хочет играй. Я вас представь.

Шагрен повел Бонда по широкой винтовой лестнице на просторную смотровую площадку с барами и рестораном.

Горнер стоял у панорамного окна и внимательно следил за игрой на ближайших кортах.

Он обернулся и посмотрел Бонду в глаза. Затем протянул правую руку — без перчатки.

— Вы даже не представляете, как я рад нашему знакомству, мистер Бонд. Ну что ж, сыграем?