Дьявол в руинах

Глава 7

МЕНЯ ОКРУЖАЕТ ШУМ ПРИБОЯ НА БЕРЕГУ

Брианна

Свадебный организатор, которого нанял мой отец, держит образцы материалов и склоняет голову, ожидая моего одобрения.

— Мне нравится, — говорю я, улыбаясь сквозь муки этой процедуры.

Сабина — племянница моей матери и моя двоюродная сестра — откладывает образец в сторону и выбирает другой. Этот — из белоснежного льна.

— Для салфеток? — Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в мягкую плоть, пока сдерживаю улыбку. Острая боль более терпима, чем просмотр сотен образцов платьев, столового текстиля и цветочных композиций.

— Подойдет идеально. — Я расплываюсь в улыбке.

Она издаёт резкий вздох в знак неодобрения, но кладёт образец на стопку.

Я проверяю время на телефоне, не зная, как долго еще смогу терпеть эту шараду. Весь поздний завтрак, посвященный подготовке к свадьбе, я находилась в оцепенении. Невозможно сосредоточиться на цветочных композициях и образцах тортов, когда мои мысли настолько поглощены прошлой ночью.

Бывали моменты, когда границы размывались, и я не была уверена в том, что было на самом деле: то ли я просто играю роль и притворяюсь опьяневшей, чтобы ослабить защиту Ника, то ли я действительно выпила слишком много вина.

Я дотронулась до виска, когда меня охватило головокружительное чувство. Нехотя я тянусь к стакану с водой и делаю глоток, пытаясь прогнать мысли, которые так и норовят перепутать детали. Прикосновение Ника, когда он схватил меня за челюсть, яростная потребность, скрывающаяся за его потемневшими глазами, заряженный ток сексуального напряжения между нами.

Ничто из этого не выглядело ни организованным, ни платоническим.

Несмотря на мои убеждения, во мне живет чувство вины. Пока я думала о том, как его убить, он читал поэтические строфы и смотрел на меня так…

Я ненадолго закрыла глаза, чтобы собраться с мыслями.

Несмотря на это, я знаю, что это наивно. Он наверняка будет читать мне те же прекрасные строки, пока будет выкачивать жизнь из моего тела.

Мне нужно сосредоточиться и укрепить свою защиту, а это значит не дать Нику доступа к той части меня, которая все еще желает его.

Мысленно игнорируя вчерашние слова, сказанные им Луке, я стираю вчерашние горячие взгляды холодных, безжалостных глаз, к которым я уже привыкла.

Ревнивая ярость Ника казалась неподдельной, но только потому, что он был принципиальным человеком. Притязания на владение женщиной больше говорят о его самолюбии, чем о его чувствах к настоящей женщине.

А у Ника гораздо больше опыта… во всем. Я не собираюсь соблазнять его, как какого-нибудь завзятого пьяницу из студенческого братства. У него гораздо выше устойчивость к алкоголю и женщинам вообще. Он слишком строг и решителен, чтобы напиваться до беспамятства. Я никогда не видела, чтобы он терял контроль над собой. Никогда. Так что если мне не удастся заставить его ослабить бдительность с помощью алкоголя, то мне нужно, чтобы он потерял голову от вожделения.

Из коридора доносится грохот: в бальном зале начинается уборка после вчерашнего маскарада. Весь особняк кишит людьми, а Ника я так и не увидела.

Усевшись в шезлонг в одной из просторных гостиных, я провожу пальцами по лбу, снова ощущая его запах чистого океана и металлический след стреляного пороха. Он проникает в мои чувства, когда Сабина прочищает горло, чтобы привлечь мое внимание.

— Мисс Кассатто, мне нужно ваше мнение по одному вопросу.

Я моргаю и опускаю руку на колени, когда она протягивает мне образец кружева и синели. Мне предстоит надеть свадебное платье моей матери — платье, в котором она выходила замуж за моего отца, — с некоторыми изменениями и поправками на размер.

— Все в порядке, — отвечаю я, пытаясь сдержать улыбку. — Мне нравится, и ты можешь называть меня Бриа, Сабина.

Ее тонкогубый рот морщится в раздраженной гримасе, но она бросает образец в стопку принятых и идет дальше.

Скорее всего, я отрицаю свое будущее, но я отказываюсь признавать, что эта свадьба состоится, пока я не потерплю полное фиаско. Даже когда я колебалась прошлой ночью, я чувствовала, как близка к этому. Был момент, когда Ник уступил мне, когда я могла бы залезть под матрас и достать нож. Я думала об этом, даже прокрутила в голове сцену, прежде чем его губы коснулись моего лба.

Данте и Вито видели, как Ник нес меня без сознания в мою комнату. Никто не усомнится в дочери босса, если она заявит, что на нее напал обезумевший Доминик Эрасто и ей пришлось защищаться.

Однако отсутствие личного пространства — не причина того, что я упала духом. Если не покориться, то Ника придется застать врасплох. Возможно, я успела бы прижать клинок к его горлу, прежде чем он бы забрал оружие и применил его против меня.

Маленький голосок, что-то вроде моей совести, возразил, что это плохое оправдание. Была ли я осторожна или поддалась желанию почувствовать губы Ника на своих? Поверила, что хоть на секунду он полностью отдастся мне, что он хочет меня в этот момент.

Я вся пылаю от жара, представляя себе сценарий, в котором Ник находится глубоко во мне, а я навожу на него свое оружие, и темное желание разгорается в моем животе. В трусиках скапливается влажный жар, и я скрещиваю ноги и меняю позу, компенсируя боль и пытаясь переключить внимание на атласный поясок, который протягивает Сабина.

— Мне нравится, — говорю я ей.

С недовольным вздохом она начинает укладывать образцы.

— У нас всего две недели, Бриа.

— Да, и я только два дня назад узнала о своей помолвке. Все уже спланировано, Сабина. — Я поднимаю бровь. — Им действительно не нужен наш вклад.

Ее заостренные черты лица сжимаются от моего пренебрежительного тона. Она знает свое место, и ее мнение малозначимо для мужчин клана Кассатто. Тем не менее у нее должна быть причина просыпаться каждый день и стараться, и я должна быть более внимательней к ней.

Однако я выросла рядом с Сабиной и такими женщинами, как она, и она без колебаний отдала бы меня в клан, если бы это означало заслужить одобрение семьи.

Клан — это жизнь. Ты рождаешься в своей роли, и выхода из нее нет.

Я поднимаюсь с шезлонга и разглаживаю руками черную юбку-карандаш.

— Я верю, что любой выбор, который ты сделаешь, будет идеальным, — говорю я, фактически прекращая мучительное планирование свадьбы.

Когда я направляюсь в атриум, Вито следует за мной, всегда оставаясь моей тенью. Он ничего не сказал о том, как вчера вечером сводный брат отнес меня в мою комнату. Он поступил мудро. Его накажут строже, чем меня, если отец узнает, что он позволил мне улизнуть из своей комнаты.

Бильярдная находится справа, и я знаю, что именно там Ник любит заниматься своими делами, когда находится в своем доме. Я слышу эхо его глубокого баритона на фоне мрамора коридора.

Не успев до конца обдумать внезапную идею, я поворачиваю в сторону бильярдной и направляюсь внутрь.

Мужские голоса стихают, пока я иду к кабинкам для переодевания, выстроенным вдоль гранитных и каменных скал. Резкое цоканье моих каблуков — единственный звук, кроме успокаивающего плеска воды из спа-салона в бассейн карибской лазури.

Я чувствую на себе их пристальные взгляды, но не обращаю внимания на двух мужчин, сидящих за стеклянным столиком. Когда я хватаюсь за дверь кабинки, голос Ника на мгновение останавливает меня.

— Брианна. — В его тоне звучит язвительный выговор. — Что ты здесь делаешь?

Это не вопрос, ему не нужен ответ. Он хочет, чтобы я признала предупреждение в его голосе и последовала его косвенному приказу уйти.

Вдохнув покрепче, я смотрю на него и улыбаюсь. Эта улыбка не вынужденная. На меня смотрят его угольные глаза. Его взгляд буравит меня смертоносным током, как будто он может содрать с меня одежду одним только этим зловещим взглядом.

— Я собираюсь искупаться, — говорю я, указывая на бассейн. — Это то место, где это обычно происходит.

Двое мужчин в темных костюмах справа от него хихикают над моим нахальством, и Ник посылает каждому из них смертоносный взгляд, чтобы заставить их замолчать.

Его острый взгляд опускается, и я задаюсь вопросом, думает ли он о нашем вчерашнем почти поцелуе. Жалеет ли он о том, что чуть не поддался на мои пьяные мольбы в темноте.

— Я сейчас занимаюсь бизнесом, — Его строгий тон не оставляет места для споров, он приказывает мне покинуть комнату.

Я пожимаю плечами, играя свою роль.

— Не похоже, чтобы я вообще понимала, о чем вы говорите. Я всего лишь девушка. — Я вскидываю бровь, давая ему понять, что я все помню.

Он методично закатывает манжеты рубашки, чтобы показать рукав татуировки, вырисовывающийся на его рельефном предплечье. Скульптурный край его челюсти напрягается, а над напряженной линией челюсти подрагивает мускул, словно предупреждая.

Сбежав, я исчезаю в кабинке и слышу, как их разговор возобновляется. Мои руки дрожат. Я сжимаю их в кулаки и дышу сдавленными легкими.

Нуждаясь в подтверждении, я достаю телефон и пишу Элане.

Я: Скажи мне, что я могу это сделать.

Я опускаю подробности, надеясь, что она поверит в то, что мне просто нужно утешение прямо сейчас.

Элана: Ты рождена для этого.

Черт, это действительно хороший ответ. Вдохнув глубоко воздух с ароматом хлорки и океанского течения, я отправляю ответ: Это то, что мне нужно было услышать <3

Я поспешно удаляю сообщения и переодеваюсь в один из купальников, которые храню здесь. Я выбираю тот, который купила в прошлом году, думая о Нике, но так и не осмелилась надеть. Затем я успокаиваю свои нервы, напоминая себе, что бояться нечего.

Если я не справлюсь, всегда есть возможность исчезнуть. Моя тетя Марго заставила исчезнуть пять женщин из калабрийских кланов Кассатто, и она может сделать то же самое для меня.

Я не настолько наивна, чтобы не понимать, что жизнь, в которой я исчезну, будет нелегкой. Жизнь в страхе быть обнаруженным под чужим именем означает постоянные меры предосторожности. Я всегда буду начеку и никогда не успокоюсь.

Поэтому сначала я должна попытаться победить своего врага на его территории.

Я прикасаюсь к ключице, слегка провожу кончиками пальцев по гладкому шраму, затем собираю волосы в пучок и закрепляю его заколкой. Подняв подбородок, я выхожу из кабинки.

Среди мужчин в костюмах сразу же наступает тишина, в которой чувствуется напряженная осведомленность. Купальник, который я выбрала, не для маленькой девочки.

Белая двойка состоит из двух лоскутков ткани. Верх едва прикрывает мою грудь, оставляя открытыми изогнутые выпуклости под грудью. Низ спускается в низкую полоску, которая скрывает меньше моей попки, чем показывает.

Я точно знаю, что делаю, когда пробираюсь перед столом мужчин к краю бассейна.

Мафиози, независимо от того, есть у вас с ними романтические отношения или нет, владеют своими женщинами. Им не обязательно хотеть нас, чтобы не хотеть, чтобы мы достались другим мужчинам. Это токсичная травля.

Ник — во всех смыслах и целях — семья. Он силовик клана Кассатто. Поэтому он стоит надо мной, отвечает за меня, и неважно, что он планирует лишить меня жизни, чтобы вознестись на вершину, — его гордость не позволит, чтобы любой другой мужчина жаждал меня как свою собственность.

Чтобы изменить его точку зрения на меня, я должна заставить его увидеть меня в новом, заманчивом свете. Как нечто большее, чем просто девушка, которую нужно защищать, пусть даже ради собственной эгоистичной выгоды. Я должна растревожить клетку его доминирующего альфа-зверя; я должна угрожать ему. Дикий зверь — это тот, кто отказывается от контроля.

Если вы собираетесь соблазнить мужчину, речь идет не только о физическом искушении, плотском желании. Нет, для такого мужчины, как Ник, который может получить это в любое время и в любом месте, необходимо соблазнить разум, подчинить волю, жестко контролируя ее, что необходимо для полного покорения.

С уверенностью, которую я едва ощущаю, я захожу в неглубокую часть бассейна. Подогретая вода приятно бьется о мою кожу. Я останавливаюсь, когда вода доходит до середины бедра, и зачерпываю воду из бассейна в чаши ладоней. Струйка воды попадает на живот и каскадом стекает по бедрам, как будто я привыкаю к температуре, прежде чем зайти дальше.

Я провожу руками по верхней части бедер и наклоняюсь, чтобы зачерпнуть еще одну горсть, чувствуя на себе тяжелый взгляд.

— Уходите. — Я поднимаю глаза на гортанный приказ Ника. Мужчины за столом ошеломленно смотрят на него.

— Вон. Сейчас же, — приказывает Ник.

На этот раз они не колеблются. Стулья скребут по мрамору, и один из парней кивает мне в знак ухода. Я выдаю милую улыбку, но замираю, когда темный взгляд Ника переключает мое внимание на него.

— Это было грубо, — говорю я, а затем продолжаю поливать хлорированной водой свои плечи и грудь.

Его молчание сгущает воздух между нами, а его взгляд пристально сверлит меня. Затем:

— Что ты делаешь, Бриа.

Отвечаю:

— Я же сказала, купаюсь.

Он наклоняется вперед и упирается локтями в колени, прикрывая рот сжатыми в кулак руками. Эти затененные глаза буравят меня до тех пор, пока я не вынуждена погрузиться под воду, чтобы спастись от жара его взгляда.

Вынырнув, я вытираю воду с лица и замечаю, что Ник идет к краю бассейна. Я подплываю к нему и подтягиваюсь, упираясь руками в каменный бортик. Я смотрю на него, смахивая воду с ресниц.

— Тебе стоит окунуться, — говорю я ему, слизывая с губ капельки воды. — Смой алкоголь из своих пор.

Он бросает короткий взгляд на Вито, после чего опускается на корточки. Опустив свое лицо в нескольких дюймах от моего, он говорит:

— Ты хочешь увидеть кровь, Бриа. Ты этого хочешь? — По моему телу пробегает холодок, и кожа покрывается мурашками под теплой водой.

— Я не…

— Ты хочешь, чтобы я выпотрошил этих двух парней прямо здесь? Запачкать кровью всю плитку? А может, хочешь посмотреть, как я вырежу глаза из черепа твоего телохранителя за то, что он смотрел на твою задницу, пока ты расхаживала прямо перед ним? — Он подцепляет пальцем мой подбородок и решительно поднимает мое лицо вверх. — Потому что именно это я и сделаю, если ты не вытащишь свою задницу из этого бассейна и не прикроешь ее одеждой.

В памяти всплывает воспоминание о том, как он перерезал горло мужчине, стоящему надо мной, и кровь стекала вниз, заливая мою разорванную ночную рубашку. Его угроза должна напугать меня настолько, чтобы прекратить эту игру, но у меня возникает внезапное, вызывающее желание проверить его, засунув его палец в рот и укусив его, чтобы посмотреть на его реакцию.

Вместо этого я намеренно облизываю губы и приподнимаюсь чуть выше. Теплое ласкающее дыхание касается моей влажной кожи, посылая возбуждающий ток прямо в живот.

— Не понимаю, как я могу заставить тебя что-то сделать, Ник, — говорю я, глядя на него сквозь ресницы и выгибая спину. Его взгляд скользит вниз, и мои соски твердеют под его пристальным взглядом. — Как невинная девочка может заставить взрослого мужчину сделать то, чего он не хочет?

— Хм… — Он хмыкает, медленно кивая головой. — Так вот как ты собираешься играть следующие пару недель. Будешь вести себя как соплячка, и все мужчины в твоей жизни будут жестоко убиты.

Ток ярости закипает в моей крови. То, что я несу ответственность за мужчин и их выбор, — это просто ужасно для девушки, родившейся в этом подземном мире, где доминируют и правят мужчины.

— Ты убиваешь людей каждый день, — говорю я, вызывающе поднимая подбородок и отталкиваясь от бортика. Ложась на воду, я плыву в обратном направлении. — Весь ваш мир — это мужская война. Я существую в нем лишь для того, чтобы меня трахали. Так что, если я могу хоть что-то сказать о том, когда и с кем… — Я бросаю целенаправленный взгляд на своего телохранителя. — Тогда я скажу это.

Чтобы подчеркнуть свою мысль, я протягиваю руку и развязываю шнурок бикини на шее.

Я слышу, как Ник шумно вдыхает воздух, а его ноздри предупреждающе раздуваются.

— Бриа… — Но я уже потянула за шнурок. Топ спускается, и я смело протягиваю руку между лопатками и дергаю за вторую нитку. Грудь погружается под воду, я ухмыляюсь ему и протягиваю белый бикини-топ, а затем бросаю его в глубокий конец бассейна.

Его красивые черты лица приобретают смертоносное выражение, а угольные глаза темнеют до кромешной тьмы, от которой по воде, омывающей мою кожу, пробегает ледяная рябь. Внезапно я жалею о своих словах и боюсь близости Вито к Нику, и почти прошу его уйти…

— Убирайся к чертовой матери. — Ник направляет команду на моего телохранителя, но его темные глаза не отрываются от моего лица.

Вито колеблется у входа в бильярдную, не решаясь оставить меня наедине со сводным братом, который в данный момент выглядит более чем не в себе.

— Если ты сейчас же не уберешься к чертовой матери… — Ник обращает всю силу своей злобы на Вито: — Я вырву твои чертовы глаза из черепа.

Бросив на меня последний вопросительный взгляд, Вито дожидается моего отрывистого кивка в знак согласия, после чего говорит:

— Если вам что-нибудь понадобится, мисс Кассатто, я буду снаружи с Данте. — Последнюю фразу он произносит, бросив прищуренный взгляд на Ника, что является своеобразным предупреждением. Затем он выходит из комнаты.

Ник не показывает, что боится двух мужчин, стоящих снаружи. Он медленно поднимается на ноги, затем достает из-за пояса брюк нож в ножнах.

Тревога ледяными струйками бежит по моему позвоночнику. Я мечусь по глубокому краю бассейна, отталкиваясь все дальше, отчаянно пытаясь добраться до мелководья, где смогу устоять на ногах.

Не отрывая от меня своего лазерного взгляда, Ник кладет нож и его чехол на стол. Затем он делает три резких шага вперед, распахивая при этом воротник своей белой рубашки, и, не доходя до уступа, эффектно снимает ее с рук.

Мое сердце быстро бьется в груди, когда Ник ныряет в бассейн.

— Вот дерьмо. — Я кручусь и тянусь вверх, отталкиваясь ногами, пока плыву. Каждый гребок кажется мне свинцовым, руки дрожат, ноги отяжелели от воды.

Он даже не потрудился снять обувь, и все же он, как ракета, рассекает воду, настигая меня. Когда он выныривает на поверхность, паника охватывает мои конечности. Я вскрикиваю и ухожу под воду, заглатывая полный рот хлорки.

Его сильная рука обхватывает мою талию, и вытаскивает на поверхность. Прижав меня спиной к своей груди, он наступает на ноги и удерживает меня над водой. Он буксирует меня к тому месту, где можно коснуться дна.

Он не отпускает меня. Его предплечье обхватывает мою грудную клетку, и ощущение того, что моя грудь упирается в его руку, лишает меня всех рациональных мыслей.

— Не двигайся, — требует он, его тон — глубокий гул в моей спине.

Я вдыхаю дрожащий воздух, чтобы наполнить горящие легкие, и бормочу:

— Я не могу… я не могу коснуться дна.

— Прекрати извиваться, Бриа… черт возьми. — Рычание вырывается на свободу, и я чувствую, как напрягаются его мышцы.

Он издает яростный стон и обхватывает меня второй рукой. Его промокшая рубашка обтягивает мою грудь. Он стягивает спину, фактически закрывая меня, а рубашкой обматывает вокруг, как топ. Она связана так крепко, что я не знаю, из-за давления рубашки или из-за страха, но внезапно дышать становится слишком трудно, и я теряю способность бороться и расслабляюсь в его объятиях.

Его тяжелый выдох овевает макушку моей головы, его сердце диким зверем бьется о мою спину. Я должна быть в ужасе, и я в ужасе, но больше меня пугает то, что я почувствую, когда он наконец отпустит меня.

— Ты закончила показывать свою задницу? — спрашивает он. Я сглатываю, преодолевая боль в горле.

— Напоминаю, это мое тело. — Он усмехается, и от его мягкого голоса у меня замирает живот.

— Еще раз посмеешь раздеться при любом мужчине, — говорит он, и угроза сопровождается сжатием его руки вокруг моей талии, — и я оставлю отпечатки рук на обеих твоих щеках.

Волнение охватывает мою кровь. Я чувствую его предупреждение до самой глубины души, и мои внутренние стенки пульсируют глубокой болью в ответ.

Он отталкивается от дна бассейна и переводит нас вброд к бортику, где я могу ухватиться за поручень. Я кашляю, упираясь локтем в каменный выступ, и бросаю на него взгляд.

— Ты угрожаешь мне, как будто мне есть что терять.

Встав, Ник вытирает лицо руками. Поверхность воды огибает его подтянутый живот, татуировки потемнели от воды. Мой взгляд непроизвольно пробегает по рисунку, покрывающему его грудь и руки. Влажный блеск его худощавого тела вызывает во мне что-то нечистое.

Я вдруг почувствовала себя не в своей тарелке — и не только в бассейне. Физически у меня нет ни единого шанса против этого человека.

По крайней мере, не в честной борьбе.

Пробираясь сквозь воду и возвышаясь надо мной, он упирается руками по обе стороны бортика, чтобы заключить меня в клетку. Его темные глаза скользят по моим чертам, и я готова поклясться, что в их глубине загорается искра голода.

— Ты ошибаешься, Ангиолетта, — говорит он, придвигаясь еще на дюйм ближе. — Продолжай играть с огнем, и ты узнаешь, как много еще можешь потерять.

Его взгляд опускается ниже, останавливаясь на шраме, рассекающем мою грудь, и я отчаянно пытаюсь понять, какая мысль напрягает его черты, придавая им почти страдальческое выражение.

Я чувствую не только вызов, но и прямую угрозу в его словах.

Мое дыхание учащается, а грудь ноет от прикосновения к его рубашке.

— А если я захочу огня? — Темное пламя лижет центр его глаз, угрожающе обещая дать мне именно то, о чем я прошу.

Когда его горячий взгляд устремляется вверх, чтобы столкнуться с моим, его язык скользит по нижней губе, прежде чем его рот искривляется в кривой улыбке. Все мое тело дрожит от его красоты, дыхание перехватывает и замирает в глубоко в груди.

— Даже дьявол сгорает в собственном пламени, — говорит он, по его лицу пробегает нечитаемое выражение, — возможно, он даже чувствует боль острее.

Прежде чем я успеваю сформулировать связный ответ, Ник опускается и прижимается ртом к моему уху.

— Постирай мою рубашку, прежде чем вернуть ее, — говорит он, и от его хриплого голоса у меня сводит живот. — Она моя любимая.

Оттолкнувшись от бортика, он отходит на несколько шагов назад, держа меня в плену, пока наконец не поворачивается, чтобы выйти на мелководье.

Мне открывается полный, поразительный вид на спину Ника… и длинные шрамы, пересекающие художественную татуировку на его коже.

Шрамы глубокие и серьезные, болезненные, пересекающиеся друг с другом, как будто его били кнутом. Внезапно я понимаю, как именно он получил эти отметины. Я знаю, потому что мой отец любит наказывать своих врагов «старыми способами».

С дрожью вырывается вздох, и мне приходится окунуться в теплую воду, чтобы охладить перегревшуюся кожу.

О Боже, я слишком далеко зашла. Меня занесло так далеко в глубину, а вода все сильнее накрывает с головой.

Потребовалась сила двух женщин в моей жизни, чтобы, по сути, перепрограммировать меня, помочь мне увидеть, что Доминик не был моим ангелом-хранителем — что он никогда не висел надо мной как защитник, а был зверем, ждущим в башне своего часа.

Несмотря на знание этой истины, вихрь противоречивых эмоций закручивается вокруг меня, как водоворот в глубине, где он меня оставил…, и я не хочу просто покончить с Ником, устранить его как угрозу для моей жизни — я хочу, чтобы он знал причину этого.

Я хочу, чтобы он почувствовал хоть что-то из того, что пережила я, веря, что я ему небезразлична, тоскуя по человеку, которого, как я верила, однажды смогу заставить полюбить меня так, как, как мне казалось, я любила его, а потом вырвать его кровоточащее сердце из груди, прежде чем проткнуть его.

Если разжигание огня — это то, что вызывает его дьявола, то я собираюсь заставить этот огонь реветь. Я должна увидеть дьявола в его глазах, прежде чем нанести удар.