Дьявол весной

Глава 1

Лондон, 1876

Двумя днями ранее…

Леди Пандоре Рэвенел было скучно.

Жутко скучно.

Скучно скучать.

А Лондонский сезон едва начался. Ей придётся вытерпеть четыре месяца балов, званых вечеров, концертов, ужинов, перед тем как парламентский сезон завершится и знатные семьи смогут вернуться в свои поместья. По меньшей мере, будет шестьдесят обедов, пятьдесят балов и, бог знает, сколько званых вечеров.

Ей не выжить.

Ссутулившись, Пандора сидела на стуле и разглядывала переполненный бальный зал. Здесь были джентльмены в чёрно-белых строгих костюмах, офицеры в форме и парадных сапогах, дамы, закутанные в шелка и тюль. Что они все тут делали? Что они могли сказать друг другу такого, что не было сказано во время предыдущего бала?

«Самый худший вид одиночества», — угрюмо размышляла Пандора, — «это быть единственным человеком в толпе, не получающим удовольствия».

Где-то в кружащейся толпе вальсирующих пар её сестра-близнец грациозно танцевала в объятиях полного надежд ухажёра. До сих пор Кассандра находила сезон почти таким же скучным и разочаровывающим, как и Пандора, однако, она была гораздо более склонна играть по его правилам.

— Может, тебе лучше пройтись по залу и поговорить с людьми, — спросила Кассандра ранее этим вечером, — вместо того, чтобы сидеть в углу?

— Нет уж, по крайней мере, пока я сижу здесь, то могу думать об интересных вещах. Не представляю, как ты можешь выносить компанию скучных людей часами.

— Они не все скучные, — запротестовала Кассандра.

Пандора скептично на неё посмотрела.

— Из всех, с кем ты познакомилась, ты встретила джентльмена, которого бы хотела увидеть вновь?

— Ещё нет, — призналась Кассандра. — Но я не сдамся, пока не познакомлюсь со всеми.

— Как только повстречался с одним, — мрачно откликнулась Пандора, — то повстречался со всеми.

Кассандра пожала плечами.

— Разговоры заставляют время бежать быстрее. Тебе следует самой попробовать.

К сожалению, Пандора ужасно вела светские беседы. Она находила невозможным изображать интерес, когда какой-то напыщенный невежа начинал хвастаться собой и своими достижениями, как его любят друзья, и как сильно другие им восхищаются. Она не могла вытерпеть пожилого пэра, который хотел, чтобы молодая невеста выступала в качестве компаньонки и медсестры, или вдовца, очевидно, подыскивающего себе потенциальную племенную кобылку. Мысль о том, что кто-то из них прикоснётся к ней, даже в перчатках, вызывала мурашки по коже. Размышления о разговорах с ними напомнили Пандоре о том, как скучно ей было.

Уставившись на отполированный паркет, она попыталась придумать, как можно больше слов из букв, составляющих слово «скучно». Кучно… очно… сукно… нос…

— Пандора, — послышался резкий голос её компаньонки. — Почему ты опять сидишь в углу? Дай посмотреть на твою бальную карточку.

Подняв глаза на Элеонору, леди Бервик, Пандора неохотно протянула ей маленькую веерообразную карточку.

Графиня, высокая женщина с величественным внешним видом и спиной прямой, как палка, отодвинула перламутровую обложку и изучила тонкие листы цвета слоновой кости стальным взглядом.

Все пустые.

Губы леди Бервик сжались, будто в них продёрнули шнурок.

— К настоящему моменту она должна быть уже заполнена.

— Я подвернула лодыжку, — сказала Пандора, не встречаясь с ней взглядом. Единственной возможностью спокойно оставаться сидеть в уголке и не совершить грубейшую ошибку, нарушив правила этикета, было притвориться, что у неё незначительная травма. Согласно им, как только дама отказывалась танцевать из-за усталости или травмы, она больше не могла принимать приглашений до конца вечера.

Голос пожилой женщины стал холодным, в нём слышалось неодобрение.

— Вот, значит, чем ты платишь лорду Трени за его щедрость? Почему ты позволила ему приобрести для тебя все эти дорогие новые платья и украшения, если заранее собиралась испортить себе сезон?

На самом деле, Пандора чувствовала себя неуютно. Кузен Девон, лорд Трени, унаследовавший графство в прошлом году после того, как умер её брат, был очень добр по отношению к ней и к Кассандре. Он заплатил не только за их наряды для выхода в свет, но и обеспечил приданым, которое гарантировало внимание любого достойного жениха. Её родители, почившие несколько лет назад, были бы намного менее щедры.

— Я не планировала портить сезон, — пробубнила она. — Я просто не осознавала, как мне будет тяжело.

Особенно танцевать.

С некоторыми танцами, такими как торжественный проход парами при открытии бала или кадриль, она справлялась. Даже могла осилить галоп, если партнёр не кружил её слишком быстро. Но вот во время вальса Пандору подстерегала опасность на каждом повороте… в прямом смысле. Она теряла равновесие всякий раз при крутом обороте. То же самое случалось в темноте, когда она не могла положиться на зрение, чтобы сориентироваться. Леди Бервик не подозревала о её проблеме, и будучи гордой и стыдясь этого, Пандора никогда ей не расскажет. Только Кассандра знала всё о её секрете и помогала скрывать его годами.

— Ты сама всё усложняешь, — строго сказала леди Бервик.

— Я не понимаю, почему должна проходить через все эти трудности, чтобы заполучить мужа, которому я никогда не буду нравиться.

— Не имеет значение будешь ли ты нравиться мужу. Брак не имеет отношения к чувствам. Это объединение интересов.

Пандора не согласилась, но придержала язычок. Примерно год назад её старшая сестра Хелен вышла замуж за мистера Риса Уинтерборна, обыкновенного валлийца, и они были безмерно счастливы. Так же, как и кузен Девон и его жена Кэтлин. Браки по любви являлись редкостью, но не были такими уж невероятными.

Тем не менее, Пандора не могла представить для себя такого будущего. В отличие от романтичной Кассандры, она никогда не мечтала выйти замуж и иметь детей. Пандора не хотела никому принадлежать, и в особенности, чтобы кто-то принадлежал ей. Несмотря на попытки заставить себя хотеть то, чего ей следует хотеть, она знала, что никогда не будет счастлива в условностях обыденной жизни.

Леди Бервик вздохнула и присела рядом с ней, её спина располагалась строго параллельно спинке стула.

— Май только начался. Помнишь, что я тебе говорила на этот счёт?

— Это самый важный месяц сезона, в течение которого проходят самые значимые события.

— Правильно, — леди Бервик протянула ей обратно бальную карточку. — После сегодняшнего вечера, я надеюсь ты приложишь усилия. Ради лорда Трени и ради себя самой. Осмелюсь сказать, после всех моих предпринятых усилий, и ради меня тоже.

— Вы правы, — тихо проговорила Пандора. — И мне жаль, правда жаль, что причинила вам столько неприятностей. Но я начинаю понимать, что всё это не для меня. Я не хочу ни за кого выходить замуж и решила жить независимо и содержать себя сама. Если повезёт, я стану успешной, и никому не придётся обо мне больше беспокоиться.

— Ты имеешь в виду эту чушь по продаже настольной игры? — спросила графиня тоном пропитанным презрением.

— Это не чушь, а действительность. Я недавно получила патент. Спросите мистера Уинтерборна.

В прошлом году Пандора, всегда любившая игрушки и салонные развлечения, разработала настольную игру. При поддержке мистера Уинтерборна она подала заявку на патент и намеревалась издать и распродать игру. Мистер Уинтерборн владел крупнейшим универмагом в мире и уже согласился разместить заказ на пятьсот экземпляров. Игра гарантировано возымеет успех, хотя бы по той причине, что в этой области не существовало особой конкуренции: в то время как индустрия настольных игр процветала в Америке, благодаря усилиям компании Милтона Брэдли, в Великобритании она всё ещё находилась в зачаточном состоянии. Пандора разработала ещё две игры и была практически готова подать патенты и на них. Когда-нибудь она заработает достаточно денег, чтобы идти по жизни своим путём.

— Как бы мне не нравился мистер Уинтерборн, — строго сказала леди Бервик, — я виню его в том, что он поощряет в тебе эту глупость.

— Он считает, что у меня есть задатки успешной деловой женщины.

Графиня вздрогнула, будто её ужалила оса.

— Пандора, ты родилась дочерью графа. Стать женой торговца или промышленника, уже вопиющий факт, но превратиться самой в одного из них немыслимо. Тебя нигде не будут принимать. Ты станешь изгоем.

— Почему кого-то из этих людей, — Пандора окинула толпу в бальном зале быстрым, настороженным взглядом, — должен заботить мой выбор?

— Потому что ты — одна из них. И этот факт, абсолютно точно, радует их не больше, чем тебя, — графиня покачала головой. — Я не могу притвориться и сказать, что понимаю тебя, моя девочка. Твой мозг всегда напоминал мне о фейерверках… как называются те, что крутятся с безумной скоростью?

— Огненные колёса.

— Да. Они вращаются и сверкают, всё светится и шумит. Ты судишь, не утруждая себя выяснением обстоятельств. Хорошо быть умной, но чрезмерная смышлёность обычно приводит к тому же результату, что и невежество. Ты считаешь, что можешь сознательно игнорировать общественное мнение? И ждёшь, что люди будут восхищаться тобой, потому что ты отличаешься от них?

— Конечно, нет, — Пандора теребила в руках чистую бальную карточку, раскрывая и закрывая её. — Но они могут, по крайней мере, попытаться отнестись ко мне благосклонно.

— Глупая, своенравная девочка, зачем им это? Инакомыслие ничто иное, как скрытый эгоизм, — хотя было очевидно, что графиня с удовольствием прочитала бы полномасштабную лекцию, она замолчала и поднялась на ноги. — Мы продолжим эту дискуссию позже, — отвернувшись, леди Бервик направилась к стае зорких, нелюбезных вдов у стены.

В левом ухе Пандоры начало шуметь, словно заскрежетал медный провод, так иногда случалось, когда она попадала в беду. К её ужасу, к глазам подступили слёзы разочарования. О Боже, это стало бы окончательным унижением: эксцентричная, неуклюжая Пандора-желтофиоль плачет в углу бального зала. Нет, этого не произойдёт. Она встала с такой поспешностью, что стул чуть не опрокинулся назад.

— Пандора, — послышался настойчивый голос неподалёку. — Мне нужна твоя помощь.

Недоумевая, она повернулась, как раз в тот момент, когда к ней подошла Долли, леди Колвик.

Долли, жизнерадостная, темноволосая девушка, была младшей из двух дочерей леди Бервик. Семьи стали хорошо знакомы друг другу после того, как графиня взяла на себя обязательство преподавать этикет и хорошие манеры Пандоре и Кассандре. Долли была симпатичной и легко нравилась людям, она по-доброму относилась к Пандоре в то время, как другие молодые женщины были или равнодушны или над ней насмехались. В прошлом году, во время первого сезона Долли, она стала любимицей лондонского общества, на каждом светском мероприятии вокруг неё собирались толпы холостяков. Недавно она вышла замуж за Артура, лорда Колвика, который, хотя и был на двадцать лет её старше, имел свои положительные стороны в виде значительного состояния и титула маркиза в будущем.

— Что случилось? — с беспокойством спросила Пандора.

— Сначала пообещай, что ничего не расскажешь маме.

Пандора иронично улыбнулась.

— Ты же знаешь, что если это будет зависеть от меня, я никогда ей ничего не расскажу. Так что произошло?

— Я потеряла серёжку.

— О, тьфу ты, — сочувственно проговорила Пандора. — Такое со всеми может случиться. Я постоянно теряю вещи.

— Нет, ты не понимаешь. Лорд Колвик достал из сейфа сапфировые серьги своей матери специально, чтобы я могла надеть их сегодня вечером. — Долли повернула голову, демонстрируя внушительный сапфир с алмазной подвеской, который красовался на её ушке. — Проблема не только в том, что я потеряла другую, — несчастно продолжала она. — Но и в том, где я её потеряла. Я ускользнула из дома на несколько минут с одним из моих бывших женихов, мистером Хэйхёрстом. Если лорд Колвик узнает, он разозлится.

Глаза Пандоры расширились.

— Зачем ты это сделала?

— Ну, мистер Хэйхёрст всегда был моим любимым ухажёром. Бедный мальчик до сих пор убит горем, что я вышла замуж за лорда Колвика, и упорно меня преследует. Поэтому мне пришлось его утихомирить, согласившись на свидание. Мы пошли в беседку за задней террасой. Должно быть, я потеряла серёжку, когда мы присели на скамейку. — В её глазах блестели слёзы. — Я не могу вернуться на её поиски. Я уже и так слишком долго отсутствовала. И если мой муж заметит, что серёжки нет… Я даже думать не хочу о том, что может случиться.

В ответ последовала тишина.

Пандора взглянула на окна в бальном зале, в их отражениях переливались огни. Снаружи было темно.

По её спине пробежал беспокойный холодок. Она не любила выходить в ночь, особенно одна. Но Долли казалась отчаявшейся, и в свете её прошлой доброты, Пандора никак не могла отказать.

— Ты хочешь, чтобы я её принесла? — неохотно предложила она.

— Ты это сделаешь? Ты могла бы сбегать к беседке, забрать серёжку и вернуться в мгновение ока. Её легко отыскать. Просто иди по дорожке, покрытой гравием через лужайку. Пожалуйста, пожалуйста, дорогая Пандора, я буду обязана тебе жизнью.

— Нет необходимости умолять, — ответила Пандора, эта ситуация одновременно тревожила её и удивляла. — Я сделаю всё возможное, чтобы найти серёжку. Но Долли, теперь, когда ты замужем, я не думаю, что тебе стоит встречаться с мистером Хэйхёрстом. Он не стоит риска.

Долли с сожалением поглядела на неё.

— Я люблю лорда Колвика, но не так как мистера Хэйхёрста.

— Зачем ты тогда вышла за него?

— Мистер Хэйхёрст всего лишь третий сын и никогда не получит титул.

— Но если ты его любишь…

— Не глупи, Пандора. Любовь для девушек из средних классов. — Взгляд Долли тревожно метнулся по залу. — Никто не смотрит, — сказала она. — Если быстро, то ты можешь выскользнуть прямо сейчас.

О, она будет быстра, словно Мартовский заяц, и не задержится в ночи не на долю секунды дольше, чем понадобится. Если бы только Пандора могла взять с собой Кассандру, её всегда охотного сообщника, за компанию. Но ей лучше продолжать танцевать, это отвлечёт леди Бервик.

Она непринуждённо прошла вдоль бального зала, мимо людей, чьи беседы об опере, Гайд-парке и последних «новинках» лились ручьём. Когда она проскользнула за спиной леди Бервик, то наполовину ждала, что её компаньонка повернётся и кинется на неё, как хищная птица, завидевшая свою добычу. К счастью, леди Бервик продолжала наблюдать за танцующими парами, которые проносились по залу в стремительном вихре красочных юбок и ног в брюках.

Насколько могла судить Пандора, её уход из бального зала остался незамеченным. Она поспешила вниз по главной лестнице, через большой зал с балконами и попала в ярко-освещенную галерею, которая протянулась через всю длину дома. Стены покрывали ряды портретов, поколения величавых аристократов, окидывали, наполовину идущую, наполовину бегущую по мозаичному полу Пандору, сердитыми взглядами.

Отыскав открывавшуюся на заднюю террасу дверь, она остановилась у порога, уставившись на улицу, словно стоящий у перил пассажир на корабле в открытом море. Ночь была глубокой, прохладной и тёмной. Она безумно не хотела покидать безопасный дом. Но её успокоила вереница масляных садовых факелов, состоящих из медных чаш и установленных на высоких железных столбиках, они освещали тропинку через широкую лужайку.

Сосредоточившись на своей миссии, Пандора понеслась через заднюю террасу к лужайке. Многочисленные насаждения шотландских пихт приятно освежали воздух. Это помогало замаскировать запах Темзы, который наводнял окраину усадьбы.

Со стороны реки, где рабочие укрепляли леса, подготавливая фейерверк для представления, раздавались грубые мужские голоса и удары молотком. В конце вечера гости соберутся на задней террасе и на балконах верхних этажей, чтобы понаблюдать за пиротехникой.

Дорожка из гравия петляла вокруг гигантской статуи древнего речного божества Лондона, Отца Темзы[1]. Массивная фигура длиннобородого, с крепким телосложением, небожителя откинулась на огромный каменный постамент, в одной руке небрежно держа трезубец. Он был полностью обнажён, за исключением накидки, которая, по мнению Пандоры, придавала ему необычайно глупый вид.

— А-ля натюрель в публичном месте? — легкомысленно спросила она, проходя мимо него. — Этого можно было бы ожидать от классической греческой статуи, но у вас, сэр, нет оправдания.

Пандора продолжала идти к беседке, частично скрытой за тисовой изгородью и густым шиповником. На кирпичном фундаменте возвышался открытый павильон, облицованный по периметру шпунтованными досками, которые, по высоте, доходили до середины колонн. Он был украшен цветными стеклянными панелями и освещён лишь крошечной марокканской лампой, свисающей с потолка.

Она нерешительно поднялась по двум деревянным ступеням и вошла внутрь. В качестве мебели здесь присутствовала резная скамейка, которая, со стороны, казалось, была прикручена к соседним колоннам.

Ища пропавшую серёжку, Пандора старалась не подметать подолом юбки грязный пол. Она была одета в своё лучшее бальное платье из переливающегося шёлка, которое казалось серебристым с одного ракурса и лавандовым с другого. Пошив спереди был прост: гладкий, плотно облегающий лиф и низкий вырез. Сзади паутина замысловатых складочек переходила в шёлковый каскад, который трепетал и мерцал всякий раз, когда она двигалась. Посмотрев под лёгкими подушками, Пандора вскарабкалась на сиденье. Скосив взгляд, она устремила его в промежуток между скамейкой и изогнутой стеной. Заметив яркий блеск в щели между стеной и полом, она удовлетворенно ухмыльнулась.

Оставался единственный вопрос, как достать серёжку. Если опуститься на колени, то она вернётся в бальный зал чумазой, как трубочист.

Спинку скамейки украшал узор из цветов и завитков, находящихся на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы протиснуться между ними. Стащив перчатки, Пандора запихнула их в потайной карман платья. Задрав юбки, она встала на колени на скамейке и по локоть засунула руку в один из ажурных зазоров. Кончики её пальцев до пола не дотягивались.

Наклоняясь ниже, она пропихнула голову внутрь и почувствовала лёгкое потягивание за волосы, а после послышался лёгкий удар об пол, упавшей шпильки.

— Проклятье, — пробормотала она. Поворачивая корпус тела, она изогнулась так, чтобы протиснуть плечи в отверстие, и начала искать серёжку на ощупь, пока пальцы не сомкнулись вокруг неё.

Однако, попытавшись вылезти, Пандора столкнулась с неожиданными трудностями. Казалось, деревянные резные узоры на спинке скамейки сомкнулись вокруг неё, как челюсти акулы. Приложив больше усилий, она почувствовала, что платье за что-то зацепилось и услышала, как треснули несколько стежков. Пандора замерла. Нельзя возвращаться в бальный зал в порванном платье.

Она поднатужилась, изо всех сил пытаясь дотянуться до платья на спине, но снова остановилась, услышав, как начинает рваться тонкий шёлк. Возможно, если она немного протиснется вперёд и попытается вылезти наружу под другим углом… но манёвр позволил ей только сильнее застрять, зазубренные края деревянной резьбы впились в кожу. После минуты ёрзания и метаний Пандора замерла и только её грудь беспокойно и часто вздымалась.

— Я не застряла, — проворчала она. — Быть не может. — Она несколько раз беспомощно скрючилась. — О Боже, я застряла, застряла. Чёрт. Чёрт.

Если её найдут в таком положении, то пожизненно будут над ней насмехаться. Она, возможно, найдёт способ с этим жить. Но этот случай отразится на её семье, и их он тоже выставит в смешном свете, испортит сезон Кассандре, а это неприемлемо.

Отчаявшись, Пандора расстроено попыталась вспомнить наихудшее слово из всех, что знала.

— Дерьмо.

В следующий момент она похолодела от ужаса, услышав, как мужчина прочищает горло.

Слуга? Садовник? Пожалуйста, дорогой Боже, пожалуйста, пусть это не будет кто-то из гостей.

До неё донёсся звук шагов, пока он заходил в беседку.

— Кажется, у вас возникли небольшие трудности со скамейкой, — заметил незнакомец. — Как правило, я не рекомендую принимать позу головой вниз, так как это несколько усложняет процесс сидения. — В голосе звучал прохладный потаённый отголосок, который приятно щекотал её нервы. По оголённой коже побежали мурашки.

— Наверное, это выглядит забавно, — насторожено сказала Пандора, пытаясь разглядеть мужчину сквозь резную деревянную спинку. Он был одет в соответствующий случаю вечерний костюм. Очевидно, это гость.

— Нисколько. Почему меня должен забавлять вид женщины, которая разместилась на скамейке, приняв позу вверх тормашками?

— Я не принимала такую позу. Моя одежда зацепилось за скамейку. И я была бы очень признательна, если бы вы помогли мне от неё освободиться.

— От одежды или от скамейки? — заинтересовано спросил незнакомец.

— От скамейки, — раздражённо ответила Пандора. — Я запуталась в этих … — она замялась, стараясь вспомнить, как называются замысловатые деревянные завитки и резные изгибы на спинке скамейки, — вихращельях, — закончила она.

— Завитках аканта, — одновременно с ней сказал мужчина. Через мгновение он уточнил:

— Как вы их назвали?

— Не обращайте внимания, — сказала Пандора с досадой. — У меня есть скверная привычка придумывать слова, но я хотя бы не должна произносить их на публике.

— Почему?

— Меня могут посчитать чудаковатой.

Его тихий смех пробудил бабочек внизу её живота.

— Поверьте, дорогая, привычка придумывать слова сейчас является наименьшей из ваших проблем.

Пандора моргнула, услышав легкомысленное, ласковое обращение и напряглась, когда он уселся рядом с ней. Мужчина находился достаточно близко, чтобы она смогла уловить его аромат: пряная амбра или что-то кедровое, завёрнутое в свежую прохладу земли. Он благоухал словно дорогостоящий лес.

— Вы собираетесь мне помогать? — спросила она.

— Возможно. Если расскажите, чем вы вообще занимались на этой скамейке.

— Вам так необходимо знать?

— Совершенно точно, — заверил он её.

Пандора нахмурилась.

— Я пыталась кое-что достать.

Он вытянул длинную руку вдоль спинки скамьи.

— Боюсь, вам придётся уточнить.

«Не слишком уж он галантен,» — с досадой подумала она.

— За серёжкой.

— Как вы её потеряли?

— Она не моя. Она принадлежит подруге и мне нужно по-быстрому её вернуть.

— Подруге, — недоверчиво повторил он. — Как её зовут?

— Не могу вам сказать.

— Жаль. Ну, удачи.

Он сделал вид, что уходит.

— Подождите. — Пандора пошевелилась и услышала, как порвалось ещё несколько стежков. Она замерла, издав раздражённый звук. — Серёжка принадлежит леди Колвик.

— А. Полагаю, она была здесь с Хэйхёрстом?

— Откуда вы знаете?

— Все об этом знают, включая лорда Колвика. Я не думаю, что он будет возражать против интрижек Долли в дальнейшем, но не до того, как она родит ему законного ребёнка.

Прежде, ни один джентльмен не разговаривал с Пандорой так откровенно, и это шокировало. А ещё, это была первая действительно интересная беседа за всё время, проведённое на балах.

— Она не заводила интрижку, — сказала Пандора. — У неё всего лишь было рандеву.

— Вы знаете, что означает рандеву?

— Конечно, знаю, — с достоинством ответила она. — Я брала уроки французского. Это означает встретиться с кем-то.

— В определённом контексте, — сухо ответил он, — это подразумевает гораздо большее.

Пандора раздосадовано заёрзала.

— Мне плевать, чем Долли и мистер Хэйхёрст занимались на этой скамейке, я просто хочу выпутаться. Теперь вы мне поможете?

— Полагаю, что должен. Новизна разговора с незнакомой филейной частью начинает изживать себя.

Пандора напряглась, почувствовав, что он склонился над ней, её сердце ушло в пятки.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Я не собираюсь к вам приставать. Молодые девушки не в моём вкусе.

— Мне двадцать один, — возмутилась она.

— Правда?

— Да, почему вы так скептичны?

— Никогда бы не подумал, что застану женщину вашего возраста в таком затруднительном положении.

— Я практически всегда попадаю в затруднительные положения.

Пандора дёрнулась, почувствовав лёгкое прикосновение к спине.

— Спокойно. Ваше платье зацепилось в трёх разных местах за завиток. — Он ловко одёргивал шёлковые складки и оборки. — Как вам удалось протиснуться в такое маленькое отверстие?

— Пролезть внутрь не составило труда. Но я не думала, что эти чёртовы вихра…, в смысле завитки, с обратной стороны все в зазубринах.

— Ваше платье свободно. Можете попытаться вылезти.

Пандора начала медленно двигаться назад и взвизгнула, когда в неё впилось дерево.

— Всё ещё не могу. О, чёрт…

— Не паникуйте. Поверните плечи в… нет, не сюда, в другую сторону. Подождите, — проговорил незнакомец, забавляясь против собственной воли. — Это словно пытаться открыть японскую шкатулку-головоломку.

— Что это?

— Деревянная шкатулка с взаимосвязанными между собой деталями. Её можно открыть, только зная последовательность ходов. — Тёплая ладонь легла на её голое плечо, слегка его разворачивая.

Его прикосновение отозвалось в ней странным импульсом. Она резко вздохнула, в её разгорячённые лёгкие проник вихрь прохладного воздуха.

— Расслабьтесь, — проговорил он, — через мгновение я вас освобожу.

Она ответила голосом выше, чем обычно:

— Я не могу расслабиться, когда на мне лежит ваша рука.

— Если вы посодействуете, дело пойдёт быстрее.

— Я пытаюсь, но положение очень неловкое.

— Это ваша заслуга, не моя, — напомнил он.

— Да, но… Ой. — Она расцарапала предплечье, задев завиток. Ситуация становилась невыносимой. Тревожное состояние подстегнуло её начать беспокойно извиваться в тисках резного дерева. — Это просто смеходовищно.

— Осторожно. Дайте я помогу пролезть вашей голове.

Они оба замерли, когда снаружи беседки послышалось сердитое восклицание:

— Что, чёрт возьми, здесь происходит?

Мужчина, склонившийся над Пандорой, тихонько выругался. Она не была уверена, что означает это слово, но звучало оно ещё похлеще, чем «дерьмо.»

Стоявший на улице человек разъяренно продолжил:

— Негодяй! Такого я не ожидал даже от вас. Насильно домогаться беспомощную женщину и злоупотреблять моим гостеприимством во время благотворительного бала!

— Милорд, — грубо выкрикнул спутник Пандоры, — вы неправильно поняли.

— Я уверен, что прекрасно всё понял. Немедленно её отпустите.

— Но я так и не могу выбраться, — горестно проговорила Пандора.

— Стыд и срам! — видимо сварливый старик обращался к кому-то ещё, заметив следующее: — Застуканы посреди самого действа, как мне кажется.

Сбитая с толку Пандора почувствовала, что незнакомец начал высвобождать её из скамейки, быстро прикрыв рукой её лицо с одной стороны, защищая от царапин. Его прикосновение было нежным, но дико тревожащим, по её телу пробежала тёплая дрожь. Освободившись от пут деревянных завитков, Пандора слишком быстро вскочила на ноги. После долгого пребывания вверх тормашками голова закружилась, и она потеряла равновесие. Пандора пошатнулась, и незнакомец машинально поддержал её, прижав к себе. Прежде чем он её отпустил, она на короткое, головокружительное мгновение ощутила прикосновение крепкого торса и обилие тугих мышц. Когда она опустила голову, оглядывая себя, на лоб съехала растрепавшаяся причёска. Юбки выпачкались и помялись. На плечах и предплечьях красовались красные отметины.

— Чёрт возьми, — пробормотал стоящий перед ней мужчина. — Кто вы такая?

— Леди Пандора Рэвенел. Я скажу им… — она умолкла, уставившись на надменного молодого бога, он был высок, с внушительным телосложением, во всей его фигуре сквозила кошачья грация. Крошечная подвесная лампа над их головами отбрасывала золотисто-солнечные блики на его густые, подстриженные по моде волосы, играя в прядях цвета янтаря. Глаза его были холодного голубого оттенка, скулы высокими и точёными, жёсткая линия челюсти, словно высечена из мрамора. Полные, с чувственным изгибом губы придавали нотку эротической дисгармонии его классическим чертам. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы ей стало не хватать воздуха. Как повлияла такая бесчеловечная внешняя красота на его характер? Определённо, не лучшим образом.

Пандора потрясённо засунула руку в карман платья, бросив туда серёжку.

— Я скажу им, что ничего не произошло. Это, как-никак, чистая правда.

— Правда не будет иметь значения, — последовал его краткий ответ.

Он жестом указал ей выйти вместе с ним из беседки, и они тут же столкнулись с лордом Чавортом, хозяином бала и владельцем поместья. Будучи другом Бервиков, он являлся одним из последних людей, кого бы Пандоре хотелось видеть на месте человека, обнаружившего её в компрометирующей ситуации. Его сопровождал темноволосый мужчина, которого она никогда раньше не видела. Чаворт был низеньким и коренастым, с фигурой в форме яблока на шпажках. Когда он говорил, белый нимб из бакенбардов и бородки на его лице напряженно подрагивал.

— Мы с графом прогуливались к берегу реки, чтобы посмотреть на установку фейерверка, когда случайно услышали крики молодой леди о помощи.

— Я не кричала, — запротестовала Пандора.

— Я ходил переговорить с рабочим, — сказал молодой человек рядом с ней. — Когда я возвращался в дом, то случайно заметил, что леди Пандора оказалась в затруднительном положении, зацепившись платьем за скамью. Я просто пытался ей помочь.

Белоснежные, словно пушистые облака, брови Чаворта взлетели вверх до самой линии волос, он повернулся к Пандоре.

— Это правда?

— Да, милорд.

— Скажите на милость, зачем вы вообще сюда пришли?

Пандора замешкалась, не желая выдавать Долли.

— Я выскользнула из дома, чтобы подышать свежим воздухом. Мне было… скучно.

— Скучно? — негодуя, переспросил Чаворт. — При наличии оркестра из двадцати инструментов, в бальном зале, полном достойных щёголей, чтобы с ними танцевать?

— Меня не приглашали, — пробубнила Пандора.

— А могли бы, если бы вы здесь не якшались с отъявленным повесой!

— Чаворт, — тихо вмешался темноволосый мужчина рядом с ним, — позвольте сказать.

Говоривший отличался мужественной привлекательностью, с решительными чертами на загорелом лице, выдававшем в нём заядлого любителя проводить время на открытом воздухе. Хотя он не был молод, чёрные локоны щедро подёрнуло серебро, и время углубило морщинки от смеха вокруг глаз и носогубные складки, его, конечно же, нельзя было назвать старым. Вокруг него витала аура крепкого здоровья, и он обладал выправкой человека с весомым авторитетом.

— Я знаю этого юношу с самого его рождения, — продолжил он говорить низким голосом с небольшой хрипотцой. — Как вы знаете, его отец — мой близкий друг. Я ручаюсь за его репутацию и слово. Ради девушки я предлагаю хранить молчание и решить вопрос не прибегая к огласке.

— Я тоже знаком с его отцом, — огрызнулся лорд Чаворт, — в своё время, он сорвал немало прекрасных цветков. Очевидно, сын идёт по его стопам. Нет, Уэстклифф, я не буду молчать, он должен быть привлечён к ответственности за свои действия.

Уэстклифф? Пандора взглянула на него с настороженным интересом. Она слышала о графе Уэстклиффе, который после герцога Норфолка обладал самым старинным и уважаемым титулом в Англии. Его обширное поместье в Гэмпшире, Стоуни-Кросс-Парк, славилось своей рыбалкой, охотой и стрельбой.

Уэстклифф встретился с ней взглядом, казалось, он не был шокирован и не осуждал её.

— Вашим отцом был лорд Трени? — спросил он.

— Да, милорд.

— Мы были знакомы. Он охотился в моём поместье. — Граф замолк, а потом продолжил. — Я приглашал его с семьёй, но он всегда предпочитал приезжать один.

Едва ли это было сюрпризом. Отец Пандоры считал трёх своих дочерей паразитами. Мать тоже не особо ими интересовалась. В результате, Пандора, Кассандра и Хелен иногда не видели родителей месяцами. Удивительно, но воспоминания всё ещё были способны причинять боль.

— Мой отец хотел, как можно меньше дел иметь со своими дочерьми, — прямо сказала Пандора. — Он считал нас наказанием. — Опустив голову, она пробормотала: — Очевидно, я доказала его правоту.

— Я бы так не сказал, — голос графа потеплел, в нём слышалось доброжелательное сочувствие. — Мои собственные дочери неоднократно уверяли меня, что любая благоразумная, жизнерадостная девушка порой может попадать в переплёт.

— Этот конкретный «переплёт» надо немедленно расплести, — вставил лорд Чаворт. — Я отведу леди Пандору обратно к её компаньонке. — Он повернулся к мужчине, стоящему рядом с ней. — Я предлагаю вам сейчас же отправиться в Рэвенел-Хаус, чтобы встретиться с её семьей и принять соответствующие меры.

— Какие меры? — спросила Пандора.

— Он имеет в виду брак, — напрямик ответил молодой человек с холодным взглядом.

По ней пробежал тревожный холодок.

— Что? Нет. Нет, я ни за что не выйду за вас замуж, — понимая, что он может принять это лично на свой счёт, Пандора добавил более примирительном тоном: — Это не имеет ничего общего с вами, просто я вообще не собираюсь выходить замуж.

Лорд Чаворт самодовольно её прервал.

— Я думаю, что вы перестанете возражать, когда узнаете, что человек, стоящий перед вами — Габриэль, лорд Сент-Винсент, наследник герцогства.

Пандора замотала головой.

— Лучше я буду поломойкой, чем женой пэра.

Прохладный взгляд лорда Сент-Винсента скользнул по её поцарапанным плечам и разорванному платью и медленно вернулся к напряжённому лицу.

— Дело в том, — тихо сказал он, — что вы отсутствовали в бальном зале достаточно долго, чтобы это смогли заметить люди.

Пандора начала осознавать, что попала в настоящие неприятности, те, что не смогут быть решены с помощью простых объяснений или денег, или даже влияния её семьи. Пульс эхом отдавался в ушах, словно стук барабана.

— Нет, если вы позволите мне прямо сейчас вернуться. Никто никогда не замечает моего присутствия.

— Верится с трудом.

То, как он это сказал, не было похоже на комплимент.

— Это правда, — отчаялась Пандора, говоря быстро, ещё быстрее соображая. — Я — желтофиоль. Я согласилась выйти в свет только, чтобы составить компанию моей сестре Кассандре. Она моя двойняшка, милее и красивее меня, а вы тот муж, которого она надеялась заполучить. Если позволите мне её привести, то сможете скомпрометировать, и тогда я выйду сухой из воды. — Увидев его невыразительный взгляд, она объяснила: — Люди, конечно, не посчитают, что вы должны жениться на обеих.

— Боюсь, не в моих правилах губить репутацию больше, чем одной девушки за вечер, — его тон был издевательски вежливым. — Мужчина должен знать меру.

Пандора решила зайти с другого края.

— Вы не хотите жениться на мне, милорд. Я была бы худшей женой на свете. Я забывчивая и упрямая, не могу высидеть больше пяти минут на одном месте. Я всегда делаю то, чего не следует. Я подслушиваю других людей, кричу и бегаю на людях, и я неуклюжий партнёр по танцам. Я ухудшила свою добропорядочность, прочитав множество вредной литературы. — Замолчав, чтобы перевести дыхание, она заметила, что лорд Сент-Винсент не был впечатлён должным образом её списком провинностей. — Кроме того, у меня тощие ноги. Как у аиста.

Услышав неприличное упоминание частей тела, лорд Чаворт громко ахнул, в то время как лорд Уэстклифф внезапно проявил живой интерес к близрастущим кустам шиповника.

Рот лорда Сент-Винсента слегка подрагивал, будто он вопреки себе развеселился.

— Я ценю вашу откровенность, — сказал он через мгновение и замолчал, послав лорду Чаворту ледяной взгляд. — Однако, в свете героической настойчивости лорда Чаворта в попытке добиться справедливости, у меня нет другого выбора, кроме как обсудить ситуацию с вашей семьей.

— Когда? — с волнением спросила Пандора.

— Сегодня, — Лорд Сент-Винсент шагнул вперёд, сокращая между ними расстояние и склонил над ней голову. — Отправляйтесь с Чавортом, — сказал он. — Скажите вашей компаньонке, что я немедленно отправляюсь в Рэвенел-Хаус. И ради бога, постарайся остаться незамеченной. Мне бы не хотелось, чтобы люди думали, что я так неумело к кому-то приставал. — После паузы он в полголоса добавил: — Вы всё ещё должны вернуть серёжку Долли. Попросите прислугу отнести её.

Пандора совершила ошибку, подняв глаза. Ни одна женщина не устояла бы при виде лица Архангела, склонившегося над ней. До сих пор знатные молодые мужчины, с которыми она познакомилась в течение сезона, казалось, стремились к определенному идеалу, своего рода прохладной аристократической уверенности. Но никто из них и рядом не стоял с этим ослепительным незнакомцем, которому, несомненно, потворствовали и восхищались всю его жизнь.

— Я не могу выйти за вас замуж, — сказала она. — Иначе я всё потеряю, — отвернувшись, Пандора взяла Чаворта под руку и вместе с ним пошла обратно к дому в то время, как двое мужчин остались позади, чтобы поговорить наедине.

С раздражающим удовольствием Чаворт посмеивался себе под нос.

— Ей богу, не могу дождаться реакции леди Бервик на мой рассказ.

— Она убьёт меня на месте, — проговорила Пандора, чуть ли не задыхаясь от горя и отчаянья.

— За что? — недоумённо спросил пожилой человек.

— За то, что меня скомпрометировали.

Чаворт издал грубый смешок.

— Милая девушка, удивлюсь, если она не спляшет джигу. Я только что заключил для тебя союз года!