Бывает так: думаешь, что ты обречен на унылое существование и ничто не может изменить ход событий.
И тут — бах! — что-то происходит, совершенное неожиданное — что-то, о чем ты и мечтать не смела.
Например, ты в детсаду. И неуклонно близится ненавистный тихий час, он неизбежнее смерти — потому что в детском саду ты еще веришь в то, что, пока ты состаришься, изобретут таблетку от смерти. Но вот таблетку от тихого часа изобрести точно не сумеют. Он неминуемо приближается и дышит тебе в лицо тоскливым запахом постельного белья.
И тут воспитательница говорит тебе:
— О, Галаганова! Пошли-ка ты со мной! Там, на Победе, грейпфруты дают. Будешь мне вместо дочки. Ну и угощу тебя, конечно.
Одела меня в пальтишко, взяла за руку и повела.
А я и не знала, что это такое — «грейфрукты». Да и мне было все равно, главное — тихий час клацнул зубами возле моего носа и убрался несолоно хлебавши!
И вот мы добрались до магазина. Там была не просто толчея — дичайшая давка, и очень скоро я оказалась зажата между нескольких задниц, а перед самым моим носом болталась жалкого вида пустая авоська. И тут-то я поняла, как влипла. Целый час валяться в кровати, оказывается, было не таким уж плохим занятием в сравнении с часовым стоянием в очереди, которая постоянно волновалась, как море в игре… В какой-то момент воспитательница разжала руку и людской поток отнес меня куда-то в сторону, я потерялась, но даже не заметила этого, вокруг были те же самые пальто, плащи, куртки, сумки… Вдруг резким движением меня снова хватают за руку, тащат куда-то, и вот уже мы у самого прилавка, но я слишком маленькая, чтобы увидеть, что там, вверху, я слышу лишь голос воспитательницы:
— На меня и на девочку!
А потом меня снова хватают за руку и ведут куда-то в сторону.
Уже на улице — слишком измученная, чтоб чувствовать счастье, я вижу перед собой тетку, несущую в авоське — вот это да! — огромные, просто гигантские апельсины!
— Ух ты!!!
— Не показывай пальцем. Мама за тобой придет, я ей твою долю и отдам.
Потом, вечером, я видела, как воспитательница передала маме три больших оранжевых шара. Я смотрела на них и не верила: как апельсины могут быть такими огромными?
— Это не апельсины, а грейпфруты, — сказала мама.
— А что значит: «грейфрукты»?
— Ну такие большие апельсины. И немножко другие по вкусу.
Немножко другие? Немножко?!! Да они же горькие! Как апельсины — только большие и горькие! Большие. И горькие. Какой в этом смысл, а?
Промучившись немного со зловредными фруктами, я отправилась спать.
Мама ворчала:
— Глупый ребенок! Это же витамины!
«Витамины — это такие маленькие желтые шарики в бутылочке из коричневого стекла, — подумала я, засыпая. — Их можно есть, они не горькие, не то что эти грейфрукты. И кого они греют? Только что оранжевые, а так это название больше апельсинам подходит. Апельсины — греют, хотя называются совсем непонятно. Почему одни вещи называются понятно, а другие — нет?»
В сущности, это был не такой уж плохой день. Я спала, мне что-то снилось, время вращало землю, на кухне мама, отец и бабушка ели грейпфруты.
Потом я выросла, были школа и институт, и много всякого разного, и я теперь мечтаю о тихом часе, не боюсь очередей и уже не надеюсь, что кто-то изобретет таблетку от горечи жизни.