Эдем 8

Глава 21

Ада впервые за долгое время снова тренировалась. Вместе с ней на одной арене обливались потом и другие этиамарии, число которых явно переваливало за сотню. Каждый из этих смертных являлся паресисом, да, возможно, не каждый из них обладает особо развитым магическим телом, однако заклинания какие-то знают, пусть и примитивные. Это делает их серьёзной силой и позволяет с крайне высокой вероятностью достигнуть как минимум титула ветерана.

Со всей этой группой тренировался и Оноэль, как оказалось являющийся наставником для многих. К ангелу приходили не только этириданосы со своими рабами, но и многие маги света, в частности паладины Ароса и служители солнца. Но сегодня случилось нечто совсем уж невообразимое. За советом явился сам епископ, без брезгливости ступивший прямо на кровавый песок арены.

Один из влиятельнейших смертных не требовал личной аудиенции, а будто как со старым другом о чём-то беседовал с рабом. Также несколько разрывал привычный шаблон тот факт, что как раз епископ находился в цепях. Буквально кандалы на руках и ногах, которые гремят и лязгают, хотя вроде они порваны. В любом случае это по всей видимости это какой-то артефакт, внешним обликом которого обманываться не стоит.

— Мне нужен спарринг, — вдруг к сидящей в медитативной позе Аде подошёл один из рабов.

— Я занята.

— Если ты с одной рукой это ещё не значит, что ты можешь отдыхать на песке арены. Это значит что тебе нужно тренировать в два раза больше других, дабы их нагнать! — жёстко произнёс этиамарий, явно собирающийся провести спарринг. — Вставай!

И едва он дёрнулся, как сразу же единственная рука девушки сжалась на стареньком, но надёжном материализовавшимся полуторнике. Поцелованная Огнём продолжала сидеть в той же позе с закрытым глазом, однако это не помешало ей сделать резкий выпад. Воин среагировал в последний момент и прикрылся своим щитом, о который стукнулось лезвие. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки плюс длина полуторного меча, он в какой-то момент посчитал, что находится в безопасности. Но в тот же миг растворился меч, а ногу обвил щёлкнувший кнут. Рывок и раб уже лежит на спине.

— Не мешай, — ещё раз повторила Ада, пряча артефактное оружие.

Сбив спесь с одного из тренирующихся, воительница продолжила медитацию. После поражения оставалось множество проблем, на фоне которых отсутствие руки и глаза являются сущей мелочью даже вместе. И если с проблемами внутри души разобраться не получается, потому что нет необходимого знания, то вот с дырой рядом с ардией что-то сделать можно. Постепенно, по чуть-чуть, один виток за другим, восстанавливаются каналы. Вернее, вырастают заново, собираясь в узор из хара. Где-то лет через пятьдесят с такими темпами удастся вернуться в прежнюю форму. Наверное… по крайне мере в это хочется верить. Потом можно будет думать и о восстановлении руки и глаза, если, конечно, будет не слишком поздно. Потому что старые раны исцеляются хуже свежих. Впрочем, без руки и глаза вполне можно жить, а с дырой рядом с ардией — нет. Так что тут выбор тут не велик и всё внимание нужно концентрировать на одной самой важной цели.

Но вдруг глаз Ады раскрылся, чем сильно удивил поднимающегося на ноги этиамария, который осудительно с некоторой обидой смотрел на девушку. В один миг сидящая в позе лотоса воительница отпрыгнула в сторону, ещё в воздухе щёлкнув кнутом на упреждение. Ослепительный свет, затем до ушей доносится звук, после чего следует продолжение.

Без каких-либо предупреждений Оноэль вдруг решил напасть на Поцелованную Огнём, сразу же после окончания беседы с епископом. Меч его двигался… ладно, не быстрее света, но быстрее звука уж точно, что сопровождалось громкими хлопками, вызванными ударными волнами при преодолении звукового барьера.

И пусть девушка выкладывалась на полную, демонстрируя максимум своей скорости и ловкости, однако все на песке арене видели, что ангел не сражается серьёзно. Тем не менее одни взмахи его щита заставляют существенно напрягаться Аду. И дело тут не столько в физических явлениях, сколько в магическом эхе, ведь движения щита буквально меняют потоки хара и тени Кихариса. А если вдруг солнечный металл столкнётся с воительницей… то тут уже легко она не отделается точно.

— В каждом смертном скрыт потенциал. Большинство умирают так и не найдя способа, желания, возможности засиять, — произнёс Оноэль, медленным и грозным шагом надвигаясь к рыжеволосой полуэльфийке. — Ты большинство?

Ноги ангела слегка сгибаются, после чего следует рывок со взмахом могучих крыльев. В такие моменты многие смертные, даже знакомые с физикой, готовы поклясться, что этиамарий двигается также быстро как свет. Это конечно по большей части самовнушение и игра воображения, ведь так действительно кажется со стороны.

Мощный поток воздуха, созданный взмахом, снова заставляет пошатнутся стоящих вблизи тренирующихся рабов, в лучах Палящего Солнца застывает на миг волшебный металл, ставший на миг вторым золотым диском. Разрушительное сияние и жар чувствуются даже за сотни метров, а остриё меча уже опускается всё ниже и ниже.

И если до этого Ада уклонялась и отступала, благодаря чёткому понимаю, что Оноэль никогда не убивает… то сейчас страх взял вверх, столь грозно выглядел ангел. Хотя большинство зрителей всё ещё понимали, чем это закончится и что девушке ничего не угрожает. Только в том-то и дело, что она не большинство. Она испугалась и в какой-то момент поверила, что белокрылый воин света её убьёт.

Ужас заставил ноги подкосится, отчаянье разворовало душу и убило остаточную решимость, лишь пробудившиеся инстинкты оставались сомнительными союзниками. Благодаря желанию жить и всё тому же страху смерти, единственная рука рванула за спину к последнему шансу. Выкованное в жерле вулкана на проклятом острове оружие вылетело из ножен и…

Через секунду собственное творение упало прямо в песок, едва не сломав кисть. В миг, ставший слишком тяжёлым меч просто выпал из руки, сражаться им не представлялось возможным. Может быть двойным хватом ещё что-то путное бы вышло… А так вслед за оружием подломились и колени, собственное оружие настолько сильно увлекло воительницу вниз, что она едва успела выставить руку вперёд, но всё равно согнулся даже локоть и лоб стукнулся в песок.

— Сдаюсь… — дрожащим голосом произнесла Поцелованная Огнём.

Всё тело содрогалось, по нему потоком лился пот. Самый настоящий истинный ужас охватил сердце и душу, разум просто вышел из-под контроля. Образы одним за другим приходили, застывая перед взором. Сердце Пустыни, смерть, семья, смерть, боль, смерть, страх, смерть, разочарование, смерть… все опасения и слабости лезли наружу, забирая себе всё то, от чего их ранее отгородили. Не было ни уверенности в себе, не осталось ни страсти, ни веры в избранность, меркло даже чувство долга, разбитая и униженная Адериин… она могла теперь лишь встать на колени и молить о пощаде, что наносило ещё большие раны.

И сияющий солнцем меч опустился, создав ударную волну, которая сбила с ног некоторых слабейших этиамариев. Но лезвие не коснулось плоти, клинок решил вернуться в ножны, а плеча девушки коснулась рука ангела, помогающего подняться. С сожалением он смотрел в изумрудный глаз, пока сияние вокруг создавало солнечный круг.

— Я не смогу исцелить твои раны, — с сожалением произнёс Оноэль.

Слишком много времени прошло, да и сам ангел не целитель. Он воин света. Всю свою жизнь слуга Ароса посвятил борьбе с порождениями Миоса и лишь в Эдеме понял, что есть и другой путь. Но даже за всё это время, совершенствуя магию исцеления, ангел не смог добиться чего-то особенного, хотя всё ещё благодаря чудовищной силе нивелировался недостаток навыка и знаний.

Ада же в свою очередь получила ещё одну рану. Жалость… она резала душу похлеще страха. Это заметил и Оноэль, который явно не хотел навредить, но порой даже самое искреннее сочувствие и сопереживание трактуется смертными совершенно не так как следует.

— Пойдём прогуляемся, — предложил ангел и повёл за собой воительницу, неспособную даже своим оружием сражаться.

И летящая теперь с ещё большим ускорением в бездну девушка пошла за носителем неизвестной мудрости. Слёзы не текли, на них не хватало сил, всё уходило на неравное противостояние с пониманием собственной ничтожности и слабости. Стыд становился настолько сильным, что взгляд выше пальцев собственных ног теперь не поднимался. Всё становилось настолько плохо, что переезд к Уббе уже не кажется плохой альтернативой, ведь там тебе и место, позорище недостойное внимания.

Вскоре Оноэль остановился на одном из мостов, коими так гордится Анхабари. Красивое место, солнечный диск медленно тонет в Ари, яркие рыбки прыгают над сияющей водой, звонко смеются и поют русалки, а корабли с парусами всех цветов уже начинают поджигать огни. Нужно только поднять глаза и посмотреть, не препятствовать, лишь позволить прекрасному наполнить тебя, но порой даже это становится невыполнимой задачей.

— Ты уже никогда не станешь прежней, — вдруг произнёс глядящий вдаль ангел и слова его подобно грому звучали в разуме Ады.

— Не станешь… не станешь… не станешь… — эхом в голосе звучали смертельные слова.

Они повторялись и повторялись, раз за разом растворяя последние надежды. Спасательная соломинка просто сгорела и становилась пеплом, обрекая Поцелованную Огнём на незавидную участь. Но, наверное, в этом и заключается эта мудрость? Бесконечная жестокость, что должна стать милосердием?

— Но это же не обязательно конец, не так ли? — продолжал говорить ангел. — Понимаю, тебе тяжело, когда-то через подобное прошёл и я. Поэтому я хочу, чтобы ты продолжила посещать наши тренировки. Всё же скоро важное выступление на Великой Арене. Ты пригодишься. Тебе есть место в новой пьесе, в новой роли.

Да, Оноэль абсолютно прав. Это не конец. Даже на самом дне существует жизнь. В трущобах ублюдки роются в останках монстров после бурь. Наркоманы слёзно молят на улицах о монетке, чтобы купить новую дозу. Спившиеся алкаши продолжают жить и тратить все деньги на алкоголь. Мусор вполне может жить.

И такова новая участь Ады. Ей просто нужно смириться, принять это как данное. Всё, руки нет, глаза нет, уничтоживший кольцо Лансемалиона Бальмуара меч лучше сдать в музей, а самой выступать в качестве массовки на аренах, чтобы сводить концы с концами. Это её предел. И чем быстрее придёт осознание этого, тем быстрее станет легче. Нужно знать своё место и не забывать его. Никакой ангел тебе здесь не поможет, он может только испытывать жалость к такой никчёмности. Вон она мудрость. Отрицаемая, неприятная, но необходимая как воздух мудрость.

И Оноэль действительно испытывал в том числе жалость. Также белокрылый воин света обладал этой для кого-то загадочной и столь же важной мудростью. У него присутствовало и понимание, что в такой ситуации есть лишь один правильный выход. За это знание он отдал очень много, из-за чего на протяжении всей его жизни в Эдеме неподъёмная тяжесть давила на плечи и жестоко клонила к земле, отражаясь скрытой за светом бездонной усталостью.

И эту мудрость придётся познать Аде, ведь вторым вариантом становится глупая смерть.