Эдем 8

Глава 5

— И… и… и… — всхлипывая не через слово, а уже через каждый слог пыталась говорить рабыня, стоящая на коленях перед своим хозяином.

— Говори, дрянь! Каждая секундная на счету! — снова закричал Иадал и в порыве эмоций опять ударил тростью свою живую вещь.

Снова перейдя на откровенный рёв и без того до смерти, напуганная женщина начала просто выть. Она даже не сопротивлялась, ведь от этого её давно отучили. Единственное на что хватало воли — свернуться калачиком и спрятать окровавленное лицо в собственных ладонях. И без того полностью раздавленная, крики и удары совсем не помогали ей взять себя в руки, а наоборот ещё сильнее ухудшали ситуацию, пока отбивали свой ритм часы.

— Говори, — прошипел южанин прямо в лицо своей вещи, жестоко поднятой за волосы.

— Бараки сгорели, кураторы мертвы, — полностью белая от ужаса и трясущаяся как осенний лист в бурю, через силу отвечала рабыня, боясь посмотреть в лицо своего господина.

— Вот же сука… — Тут же Иадал отшвырнул шавку, после чего обратился уже к своему командиру стражи: — Нужно отправить туда отряд!

— Мои смертные ещё не вернулись из пятой и седьмой школ, — тут же ответил не менее напуганный гвардеец.

— ТАК ИДИ ТУДА САМ И РЕШАЙ ПРОБЛЕМУ!!! — завопил во всю глотку Афар, собираясь уже вмазать и командиру, но всё же не ударил: бить бывшего военного немного сложнее чем беззащитную и запуганную до смерти женщину, тот и брыкнуться в ответ может.

— Как прикажете, — без споров ответил матёрый воин и ушёл, не планируя ни возвращаться, ни умирать за этого безумца, судьба которого уже предрешена.

Иадала трясло, ему было впервые по-настоящему страшно, глаз дёргался и, кажется, нарушился ритм ударов в груди. Огромный стресс испытывал организм, измотанный долгим ожиданием. Уже неделю всё идёт по одному месту, тем самым позволяя слегка ощутить всю бездонность грядущего страха и ужаса. Ничего изменить нельзя, всё решено, а борьба только вымотает и высушит тебя перед отправкой на встречу с Творцом.

— Дай сюда! — недовольно рыкнул южанин, вернувшись на свой роскошный не по статусу трон.

И так резко он выхватил принесённую на подносе бутылку, что простая смертная рабыня, не являющаяся паресисом, просто упала со ступенек, вывихнув лодыжку. Хозяин же её сходил с ума всё сильнее. И вряд ли эта выпитая залпом огненная вода сможет решить проблему, ведь он идёт и не хочет разговаривать. Все же временные союзники тут же сменили сторону, понимая на кого нужно делать ставку.

— Господин Афар, — вдруг посреди зала появился личный разведчик.

— Узнали его местоположение? — недовольно пробурчал хозяин, размышляя над ответными контрмерами.

— Он не покидает арендованных апартаментов.

— А этот… как его… Рудольф Гирардус, точно! Где он⁈

— Он… он что-то празднует в одном из ресторанов со своими людьми.

— Что-то празднует? — тихим и крайне зловещим шепотом переспросил Иадал, да так вцепился в свой трон, что на чистом мраморе появились трещины.

— Вроде как он отмечает возвращение своего господина…

— ПРАЗДНУЕТ⁈ — с очередным воплем правый глаз полностью налился кровью из-за лопнувших сосудов. — А КТО ТОГДА УНИЧТОЖАЕТ МОИ ШКОЛЫ⁈ ЭТИЙ ВСЕМОГУЩИЙ⁈ ИЛИ МОЖЕТ ТА РЫЖАЯ ШЛЮХА⁈

— Этиамарий господина Бальмуара также не покидал апартаментов.

— Господина Бальмуара? — кажется в этот момент крышу южанина окончательно снесло.

В один момент Иадал вынес вердикт, а затем приговор. Как и полагает безумцу он не собирался выслушивать обвиняемого, ведь считал, что тут и всё так понятно. Двух мнений быть не может, вина абсолютна и заслуживает скорейшей расправы, по возможности жестокой. Вежливо упомянул другого лариоса? Значит изменник и должен сдохнуть. Всё до предельного просто. Поэтому рука южанина поднялась и мощь шести стихий вырвалась лучом.

Только вот незадача, даже накупив себе дорогих перстней сильным Афар не стал. Более того, перстни то его являлись весьма посредственными артефактами, а при использовании разом — бесполезным мусором. Перемешанные потоки хара вылетели, но с ужасно маленькой скоростью, с погрешностью в точности где-то три метра при расстоянии до цели в метров семь, да и вообще разведчик уже исчез. А если бы не исчез, то вряд ли это заклинание смогло нанести какой-то вред, скорее им под силу испачкать одежду. Ведь если смешать воду и землю, подогреть и освежить воздухом… получится всё равно только грязь. С добавлением света — светящаяся грязь, а с добавлением тьмы — тёмная грязь. Так что толку от такого собственного заклинания просто не было. Зато эти понты сожрали почти весь хар своего владельца и ещё почему-то загорелся рукав дорого фрака.

На самом деле Иадал не всегда был таким. В какой-то момент своего пути он действительно смог стать идеалом для многих. Его стремления окаймляли довольно ментальный прекрасный образ, а поступки характеризовались исключительно как благородные. Всеми силами он хотел стать похожим на Лансемалиона Бальмуара и превзойти его. И по началу это мотивировало, заставляло становиться лучше изо дня в день, но чем дальше заходило безумие подражания, тем становилось хуже.

Гордыня брала верх, собственный вкус исчез, искусственно заменялись черты характера, но из-за отсутствия реальных причин для собственной гордости появлялась гнилая надменность, пока изнутри вызывала необратимое гниение жалость к себе любимому. А как только аристократ исчез, то сразу же слабовольный разум начал искать знамения. Собственная исключительность оказалась оценена как абсолютная, после чего и начался этот дешёвый фарс с покупкой трости, фрака и перстней, будто бы они определяют успех.

Тогда южанин и решил взять всё в свои руки, чтобы продолжить дело союзника, ведь кто если не он? Правда никакого высокого мотива под этим намерением не имелось от слова совсем. Не из доброты или признательности к коллеги началась перестройка общего бизнеса. Лишь из-за чрезмерно возросшего самомнения отдавались безумные приказы, чтобы доказать что-то самому себе и Этию.

В результате, совокупность различных факторов, среди которых как неожиданно резкий рост после союза с Лансемалионом Бальмуаром, так и просто отсутствие достаточно крепкого стрежня, и определило дальнейшую судьбу этого смертного, которому возможно не стоило пытаться лезть так высоко. В любом случае, уже ничего не изменишь. Ведь жизнь… она как игра в тертатон, тут важно не сделать как можно лучше, здесь важно не сделать как можно хуже. К сожаленью этого элементарного принципа многие смертные не понимают и в погоне за высотами, теряют равновесие, обрушиваясь на самое дно: моральное или финансовое уже рассудит судьба.

Тем временем на улице продолжали одна за другой зажигаться школы, о чём Иадала уже даже не информировали. Неизвестные действовали чётко и жёстко, не оставляя никаких шансов, но и не устраивая откровенную резню. Проходила зачистка, в центре внимания которой находились кураторы и все приближённые к непутёвому этириданосу смертные. В какой-то момент городская стража покинула свои посты и в районе дворца Афара. Тогда же и стало понятно — это конец.

Личная охрана уже разбрелась по тем самым школам, командир также ушёл и прогнан умелый разведчик, никого кроме бесполезных рабов внутри не осталось. С взрывом вылетели могучие двери и в тронный зал вошёл огромный чёрный воин в таких же тяжёлых, как и его взгляд, гремящих мощью сотни мужей доспехах. Гигантская секира в его руках поглощала свет, а сам он шёл прямо к последней цели, не взирая на преграды на пути.

— Дурак… — тихо произнёс Иадал и глаза его сверкнули: до последнего южанин считал, что выдуманная собственная исключительность позволит выкрутиться из ситуации.

Но вместо атаки из засады позади палача начали падать изуродованные и разрубленные на части тела наёмных убийц. Хотя вернее будет сказать наёмных головорезов, ведь иначе можно оскорбить гильдию профессиональных ассасинов. Тем временем чёрный орк уже подошёл к мраморному трону, после чего лёгким и хлёстким ударом сломал нос южанину, затем рывком снял перстни, чуть было не оторвав пальцы. Для дополнительной профилактики взмыла в воздух секира, после чего сокрушила спинку трона, пройдя лезвием ровно до плеча южанина.

— Подписывай, — прорычал Гнарг Дурзол, кинув тому в лицо свиток.

Так и делаются дела в Эдеме. Либо ты подписываешь договор и передаёшь своему конкуренту огромную часть бизнеса, либо умираешь. Выбор не велик, но как правило прямо уж всё не изымается и даже банковские счета не трогают. Кроме того, идёт речь о сделке. Да, невыгодной сделке, где цена имущества может отличаться от рыночной в десятки раз, а от реальной в сотни, но всё же сделки. И всё со стороны слепого закона выглядит так, будто очередной лариос просто решил всё продать за бесценок по глупости или от нужды в деньгах… Конечно все всё понимают, более того с позволения старших конкретно в Анхабари всё и делается. Поэтому и стража вовремя отворачивается, когда начинаются разборки за территории. Единственный момент, когда хранители порядка могут вмешаться — попытка лариоса ободрать алетиса или даже кателия. Такой рэкет в Эдеме уже неприемлем и карается со всей жестокостью. Этот принцип ведения дел также является основополагающим моментом стабильности городов-государств: пусть лариосы друг другу грызут глотки и развиваются в беспощадном огне конкуренции, но простых граждан своим чрезмерным влиянием они притеснять не должны.

Некоторое время Иадал сомневался в намерениях своего палача. Но взглянув за спину чёрного орка… там стоял самый ужасный из монстров. Слухи о нём дошли даже до Анхабари. Сведённый с ума смертный, превращённый в безвольную куклу, для которой мир свёлся до одного пути полного исключительно страданий. Отведя взгляд, южанин поставил подпись своей кровью и продал свои школы, а также долю в общих школах с уже бывшим союзником.

— Правильный выбор, — грозно ответил Гнарг и забрал свиток. — Ах… и да… послание от Лансемалиона Бальмуара.

Один кивок от этириданоса Орта Миос и его слуга тут же рванул к трону тенью, после чего вырвал глаз южанина. А затем отчаянный вопль утонул в серии взрывов, превративших роскошный дворец в руины, на реставрацию которых денег уже точно не хватит. Сегодня Иадал Афар получил очень важный урок, но сделал ли он выводы? Навряд ли, ведь люди крайне редко меняются, ещё сложнее им признавать свои ошибки. Но может быть другие на его примере поймут ещё одну элементарную истину. Прежде, чем далеко заплывать, нужно спросить самого себя: а смогу ли я выплыть?

— Кажется я слышал взрыв… — нахмурился один из стражей апартаментов господина Бальмуара.

— Опять? Ну и острый же у тебя слух… — удивился напарник, который вот в полном шлеме вообще ничего не слышал даже с открытым забралом. — Сколько же у этого Иадала школ?

— Говорят он успел открыть более дюжины новых, и ещё в столько же вложил кучу денег, изъятых из общего капитала.

— Всё же ты знаешь, не боишься последствий? — ухмыльнулся гвардеец, доставая самокрутку и спички.

— Да иди ты… — отмахнулся его напарник, который пусть и умел слушать, но слышал лишь то, что позволяют ему слышать, а значит и переживать не о чем.

— Шучу. На, покури, а то ночка долгая будет, — вздохнул гвардеец, которому выпал жребий нести дежурство, пока командир с другими бойцами веселится в центре города: ну ничего, в следующий раз они будут на посту стоять.

Тем временем внутри апартаментов, стоит заметить крайне роскошных и просторных, проходила тренировка Огненной Бестии. Когда-то приходилось спать в таверне, теперь же хватало денег на аренду не то, что элитных покоев, тут имелся личный бассейн, кухня с поваром, спортзал, гигантская гостиная, куда можно пригласить человек тридцать минимум и полноценная арена для поединков. Переделав эту обитель под многокомнатную ночлежку, можно навсегда решить вопрос с бездомными в радиусе четырёх сотен метров. И знаете, это было бы вполне логично, но даже прогресс имеет мало чего общего с логикой, зато у него много общего с образованием излишков и созданием неравенства в обществе, где большинство вкалывает как проклятые и обеспечивает меньшинство своим буквально смертельным трудом вне зависимости от того находится в их руках мотыга или они используют дюжину современных големов. Производишь вроде в разы больше, а всё равно система заставляет пахать от рассвета и до заката, попутно оставляя себе лишь необходимый минимум. И так было всегда, и будет по всей видимости до самого конца. Потому что личная выгода для смертных превыше всего.

— Ещё раз! — скомандовал Лансемалион Бальмуар, наблюдая за процессом и порой давая советы.

Как уже говорилось, главная сила паресиса в первую очередь в магической силе. Они могут серьёзно уступать в мастерстве владения оружием даже простым смертным мастерам, которые посвятили фехтованию тридцать лет жизни. Однако они никогда не проиграют, ведь ардия выводит их реакцию, ловкость, силу и скорость на совершенно иной уровень, которого с помощью мастерства просто так не достигнешь.

В свою очередь аристократ отличался от большинства паресисов тем, что посвятил свою жизнь боевым искусствам всех направлений. Он углубленно изучал в том числе и владение самым различным оружием, однако упор делался на копьях и гибридных посохах. Остальное изучалось поверхностно, для общего понимания. Поэтому чего-то принципиально нового своей ученице он рассказать уже не мог, зато мог нанимать мастеров, что и сделал в этот раз. Два ветерана Огненной Гвардии согласились помочь в обучении и теперь помогали достичь этиамарию новых высот. Ланс же, как один из лучших менторов, проводил работу над ошибками и указывал слабые моменты, которые и закреплялись спаррингами. Может владению меча он и пол века не посвятил, как-то более важные дела находились, но слабые и сильные стороны аристократ легко замечал и указывал на них.

Ещё один обмен ударами. Ученик и новый учитель сражаются не тренировочным инвентарём, а своим родным оружием. Сверкает упорством меч и лучится в огне пламенный клинок южанина. С каждым разом у девушки получается всё лучше, но и по силе она уступает ученику Халсу’Алуби, и в мастерстве тоже наблюдается серьёзная пропасть. В результате мощный удар разрезает бок Ады и тут же её противник отступает назад.

Затем с удивлённым взглядом ветеран Огненной Гвардии отступает и садится рядом с Лансом, чтобы перевести дыхание, пока его напарник, уже передохнувший, снова вступает в тренировочный, но от этого ещё более тяжёлый и жестокий бой.

— Вот значит какая она… эльфийская кровь, — неуверенно произнёс южанин.

— Не в этом дело, — спокойно ответил аристократ, подмечая каждую деталь.

Перед тем как началась следующая дуэль, Ада в момент исцелила все свои раны. Вернее, её меч сделал это. Отнюдь не случайность, а закономерный эффект созданного оружия буквально даровал второе дыхание. Подобно резервному источнику энергии, артефакт собирал в себя силу в обычное время, чтобы поделиться ей в решающий час. Благодаря этому выносливость Огненной Бестии возрастала буквально в разы. За счёт этого запасного ресурса и исцелялись раны.

Но что самое главное, так это ставшее абсолютным упорство. С этим мечом она не остановится никогда и ни перед чем. И Лансемалион Бальмуар с радостью наблюдал за успехами своего этиамария, не понимая при этом огромной проблемы. Да и как он может понять это? Ведь и сам аристократ тот ещё упёртый баран, готовый разбиться головой насмерть о горы, лишь бы не сворачивать со своего пути. Ада же в свою очередь тоже не видела проблемы и наоборот гордилась, что стала больше походить на своего наставника, которого вряд ли можно назвать примером для подражания.