Едрит твою через кочерыжку... Или фемина против мракобесия

Глава 15. Прогрессорствуем дальше

А в скором времени нам всем несказанно повезло: к западу от Киша Пато обнаружил нефтяное месторождение, представляющее собой этакий колодец, из которого нефть буквально таскали вёдрами. Не поленился и заполнил “чёрным золотом” едва ли не все имеющиеся в наличии горшки. Забил весь катамаран под завязку, зато теперь в нефти у нас недостатка нет.

Меж тем, передо мной возникла проблема с недостатком перевязочного материала. И дело даже не в том, что у общинников появилось больше травм, а в том, что конкретно устав от знойного палящего солнца я соорудила себе простенькую защиту в виде панамы, сделанную из широкого бинта[60]. И чтобы панама держала форму пришлось её сильно накрахмалить при помощи клейстера, сваренного из муки.

Дело в том, что в своё время, когда понадобился перевязочный материал, я задала Ылшу задачку: сделать ткацкий станок. Льняные нитки здесь уже давно в ходу: их производят чуть ли не тоннами. А наделать из этих ниток марли[61] – сам бог велел.

Так что под чутким руководством брата-попаданца общинникам вполне удалось состряпать не только ткацкий станок, но и токарный. Что уж там на нём вытачивали – знает Ылш. Я в эти дела не особо лезу. Всё же, я медик, а не механик. Зато ткацкий станок именно я загрузила заказами на производство бинтов. До сих пор они использовались именно по назначению. Но когда сделала первую панамку – первым её ценителем оказалась моя любимая Юи. Увидев столь необычный головной убор, чуть не заверещала от восторга. Пришлось подарить. Себе-то ещё сделаю.

Но на этом производство панамок не заглохло. Увидев новый головной убор, сначала ко мне сбежалась вся местная ребятня, требуя сделать нечто подобное. А затем прибежали и женщины. Именно им в один момент стала очевидна не только практичность новой вещи, но и её так называемая ”модность”. О моде, как таковой, здесь ещё никакого понятия не имели. Но если у соседки появлялось что-то, чего не было у её товарок, некое хитрое женское чувство (зависти?) вызывало у всех дам жгучее желание обзавестись подобным. Стандартное поведение женщины: даже с таких древних времен ничего не изменилось.

Пришлось делать новые панамки. А так как запасы марли и бинтов быстро подошли к концу, срочно загрузили ткацкие станки заказами на производство нового перевязочного материала.

Оказалось, что соседи тоже “распробовали” новое веяние и пожелали приобрести панамки. Так что довольно длительное время ткацкий станок был загружен заказами “по самое небалуй”, а для удержания уровня производства на должном уровне пришлось привлекать ребятню. Зато продажа новомодных головных уборов принесла некоторый доход общине, что весьма радует.

А пока мы тут трепыхались, на острове построили печь по образу и подобию построенной мной, и занялись там выплавкой металла. Да и исследования цемента и бетона не пропали втуне: Ылш сделал несколько бетонных колец ради строительства на острове нефтяного колодца. Но идея с нефтью пока себя там не оправдала. Зато построенный колодец пригодился – в него снизу поступала вода. А это тоже очень важно для общего развития земледелия, да и вообще освоения острова как такового.

Пока брат-попаданец не успел снова смыться на свой любимый остров, я решила прояснить интересующие меня вопросы:

– Ылш! Как думаешь, надолго ли хватит плодородия тех делянок, которые сейчас оборудуют на Дильмуне?

– Думаю, ненадолго. И пока не придумал, где брать органику для его восстановления. Евфрат выносит в залив тысячи тонн ила. Ила, взвешенного в воде. Ума не приложу, как его отделить от всего остального. От песка на берегу, например. От растений, среди которых он оседает на суше. Это ведь тонкий слой, который перемешивается с тем, на что выпадает.

– Ну да, – кивнула я. – Видела, когда мы отмывали песок от него. Получить чистый ил – та ещё задачка. Разве что воду фильтровать и соскабливать с марлечки. Я пробовала для эксперимента – на кубометр мутной водички чайная ложка полезного компонента. Или кофейная. В общем – маловато будет.

– А ты не знаешь, этот ил тяжелее воды или легче? Он тонет или всплывает?

– Не знаю. Не присматривалась. Был бы стеклянный стакан… Стой! Я же и сама могу его сделать! Сода и хорошо отмытый песок уже есть.

Чёрт! Как я могла забыть о столь важной вещи, как стекло? И этот… нехороший человек даже не подсказал. Редиска он, вот и весь сказ! А ведь с появлением стекла очень многое может поменяться. Стекло – это ведь прекрасный материал для хранения химических ингредиентов. Стаканы, колбы, реторты, банки-склянки всякие – это же золотое дно! А зеркало? Покрыть стекло с одной стороны амальгамой – вот тебе и зеркало. Интересно, отчего я упустила это направление? Ах, да… сода. Хоть она и имеется в наличии, но далеко не в промышленных масштабах. Всё же, на озеро Ван за столь нужным продуктом смотаться придётся. Да и наш недавний опыт получения стекла слегка подгадил: получить его мы хоть и получили, но крайне ужасного качества. Так и забросили идею. А я благополучно про всё это забыла.

Однако, до производства стекла ещё далеко. Зато производство соли методом выпаривания из морской воды освоили вполне. Соль здесь в цене: добывать её в промышленных масштабах ещё не научились. Да и вообще многого ещё не знают и не умеют. Научатся. Дай только время.

А пока наша община семимильными шагами обустраивала свой быт на острове и вела активную – чаще, конечно, меновую – торговлю. За счёт чего и процветала, в отличие от остальных.

На острове климат более влажный, нежели на материке, чаще идут дожди. Потому с орошением обрабатываемых земель проблем гораздо меньше, чему дополнительно способствуют два вырытых и одетых в бетон колодца, воду из которых черпают при помощи деревянных журавлей. Но вот с удобрениями пока затык: это же остров, а не дельта реки с толстым слоем ила. Со временем, если не принять специальных мер, плодородность землицы сильно упадёт.

А чтобы этого не допустить, необходимо найти способ вносить удобрения. Так что первым делом я взялась за исследования речного ила. Как и подразумевалось, ил благополучно оседал на дно. Стало быть, проще его найти на дне стоячих водоёмов. А памятуя о том, что в долине Тигра и Евфрата полно мелких озёр, может, стоит попробовать таскать ил из них? Тем более, что озерца эти периодически пересыхают, а в половодье снова наполняются водой.

Ылш предложил пошариться даже в болотах. Там, дескать, почва для получения удобрений ещё лучше. Можно, конечно, и в болото залезть при великой надобности. Только кто меня потом оттуда вытаскивать будет? А ещё в болотах полно всяких пресмыкающихся гадов и разной кусачей мошкары. Так и представила себя, вылезающей из болота с опухшим, заплывшим от укусов насекомых лицом. Ну просто счастье, а не прогулка будет. Без марлевой накидки на лицо и шею наподобие сетки пчеловодов нечего и думать туда соваться – живьём сожрут. И не подавятся, что характерно.

Пока раздумывала над проблемой производства удобрений, неожиданно хорошо пошли дела с масляной краской[62]. Сама не ожидала, что в этой теме получится столь быстрый прорыв.

С красителями был пока небольшой затык – удалось достать только охру[63]. Но, как говорится, в нынешних условиях – и то хлеб.

Вспомнив всё, что когда-либо слышала и читала по данному вопросу и (естественно) изрядно помучившись, удалось получить небольшую партию жёлтой масляной краски.

Это и оказалось той соломинкой, что сломала хребет верблюду: мой “вигвам”, раскрашенный всякими непотребствами, заметили жрецы, так не вовремя решившие прогуляться в наших краях.

Конечно же, творила сей шедевр в порыве вдохновения, совершенно не оглядываясь на “рекомендации” жречества и всякие их табу. Неудивительно, что сие художество привело жрецов в священное негодование, отчего меня тут же попытались изловить и примерно наказать.

Ага. Не тут-то было. Бегаю я очень даже хорошо. И дюже быстро. А протянутые ко мне чужие грабки просто обожаю засовывать во всякие разные непредусмотренные для этого конструкцией отверстия владельцам оных, предварительно испытав на прочность весьма, как оказалось, музыкальные бубенчики. Ну интересно же: зазвенят или нет? Однако, звуковые колебания, всё же, больше напоминали ультразвук. Что, если честно, совершенно никому не понравилось. А уж впечатлений все получили – мама не горюй! От разъярённых служителей культа еле убежала. Эти сволочи хотели отдать меня в жертву богине Инанне, а перед этим, как водится, попользовать. Хрен им, а не комиссарское тело! Перетопчутся!

Потом пришлось очень долго скрываться, поскольку эти гадёныши устроили натуральную облаву с целью изловить бедную меня. Так что кабы не друзья – даже и не знаю, что со мной могли бы сделать гнусные жрецы.

А отчего разгорелся весь сыр-бор? Всего лишь из-за картины, на которой изобразила себя-любимую, раздающую “животворящие пендали” служителям культа – прям по их угодливо откляченным нижним полушариям мозга. Ну, в принципе, что нарисовала – то и реализовала. А кто ж на правду обижается? Вот ведь какие, всё-таки, недалёкие наши жрецы. Да ещё и обидчивые. Насилу ноги унесла.

Хорошо, что вовремя пересеклась с Юи: девчушка успела быстренько состыковаться с сестрой Ылша и его женой. А те нашли местечко, в котором я и схоронилась на время. Затем “нанялась” к среднему сыну старосты матросом на корабль, что вскоре отправился к Дильмуну. Хоть дорога не особо дальняя, но за её время наговорились, как говорится, “до посинения”. Тут-то и узнала об имеющейся у парня зазнобе в далёких краях. Главное – когда успел? Эх, молодёжь… Всё-то они успевают. Одна я, как проклятая – ни кола, ни двора. Даже ухажёров – и то всех разогнала. Злая я! Всех прибью, одна останусь!..

– Привет, старикашка! – приветствовала я Ылша, заглянув к нему в мастерскую – А я привезла краску. Настоящую, масляную. На кунжутной олифе.

– Опаньки! И что же мы будем красить?

– Покрытие палаток, чтобы не промокали от дождя, – улыбнулась я.

– Намереваешься оживить их художественной росписью? – сыронизировал Ылш.

– Одноцветной. Пока я только охру растёрла. Хотела применить это на обтяжке для лодок, но засомневалась и решила, как ты любишь говорить, потренироваться на кошечках. То есть, на полотнищах, служащих крышей здешних палаток. Они ведь натянуты на каркас, то есть условия в чём-то схожи с теми, в которых используются коровьи кожи на лодках.

Смотрю – Ылш задумался. Неужто какую каверзу готовит? Однако, не дав ему заговорить, продолжила:

– Ещё мужчины начерпали густого ила со дна луж на пересыхающем болоте, что за нашим посёлком. Там, где пасут волов и овец. Субстанция густая, грязная и вонючая. Под неё пришлось собирать ящики вроде купели, но поменьше. А то не поднять. Как раз сейчас три таких сгружают с кораблика, на котором меня привезли. Надо придумать, каким образом его в почву вносить.

– Забей! – отмахнулся от меня Ылш. – Нам в подобных делах не сравниться с потомственными земледельцами, которые с рождения работают на земле. Ты сюда надолго?

– Думаю, навсегда. У меня со жрецами полный разрыв. Решили меня, понимаешь, осчастливить всем кагалом. Обычай у них такой: женщина в храме обязана, видишь ли, в качестве жертвы Инанне отдаться жрецу по его первому требованию. А я не согласилась. Насилу вырвалась. Пришлось расчистить себе путь: одному коленкой заехала по бубенчикам, второму хорошенько звезданула нунчаками, а остальные прочухаться не успели, как меня и след простыл. Домой пробиралась огородами. Подружки спрятали. Кстати, твоя жёнушка с сестрицей, да Юи в придачу. Остальным я и не показывалась. Кто знает, как они отнесутся к непокорной? А так – средний сын старосты, когда пошёл сюда на втором деревянном судне, взял меня матросом в один конец. А обратно хочет тебя с собой пригласить.

– И где он прячется? – усмехнулся Ылш.

– К маме побежал. С середины лета не виделись. А он себе девочку присмотрел на Хабуре. Хочет посоветоваться насчёт женитьбы. В тех краях за невесту принято платить.

– Мальчишке же всего четырнадцать, – удивился мой собеседник.

– А что поделать? Обычаи такое непотребство даже поощряют, – я пожала плечами. – Половую жизнь начинают очень рано. Девушки – как падёт первая кровь. Ну, а юноши – как только, так сразу. Ылш, представляешь, – верховный жрец каждый год женится на девственнице, которых для него специально растят в храме и сохраняют в неприкосновенности. Учат молиться, врачевать, да и вообще всякому-разному.

– То есть создают некую общность просвещённых дам, – кивнул он, иронизируя.

– Ишь, как заговорил. Дам, не дам… Твои высокомудрые измышления, господин хороший, далеко не каждому «смерду» ведомы. Ты человек или калькулятор? – возмутилась я такой оценке. – Ты что, со своей Тэрой ночами занимаешься аналитическими упражнениями?

– Жарко у нас в Шумере. Только зимой и порадуешься тёплому телу, готовому согреть. В остальное время лежим рядом и рассказываем друг другу разные интересности. Я ей про тангенсы, а она – про цвет человеческой печени. Это ты просила её помогать тебе при вскрытиях?

– Самый наглядный способ изучения анатомии, – пожала плечами я. – Заодно – возможность разобраться в истинных причинах смерти. Сам понимаешь – прижизненная диагностика не всегда позволяет верно выявить недуг. А местные на удивление спокойно относятся к виду человеческих внутренностей. Привыкли к жертвоприношениям или разделке туш. У меня ведь, как и пристало практикующему медику, уже есть своё персональное кладбище. Не всем удаётся помочь. И родственники умерших обычно не возражают против того, чтобы я воочию убедилась в причинах их ухода от нас в мир иной. Некоторые даже присутствуют и вопросы задают. У нас там вроде культурного центра – люди тянутся к интересному от однообразия повседневности. Имею в виду соседей. Свои и так не скучают. Так что тут у тебя с повозками?

– Три небольшие арбы собрали с колёсами диаметром по полтора локтя. И на этом железо у меня закончилось. Деревянную часть делали здешние мужчины, и помогали мне с ободьями и втулками. Они ведь сплошь и плотники, и столяры. Ты не знаешь, как устроен хомут? А то я с гужевой упряжью никогда дела не имел, – полюбопытствовал Ылш. – Все эти постромки и прочие верёвки для меня предметы абстрактные. Но ведь неспроста же их придумывали!

– Хомут – нечто вроде деревянного кольца, обшитого кожей. За него лошадь и тащит телегу. В нашем случае – осёл. То есть не шеей тянет, а плечами и грудью, – напрягла я память. – И ещё оглобли скреплены дугой, чтобы не расходились в стороны. Вот они и должны скрепляться с хомутом. А вес оглобель принимает на себя маленькое седло, оно так и называется – седёлко.

– Спасибо, – кивнул мне брат-попаданец. – А то в одну голову только сплошные сомнения лезут. Не с кем мне здесь словечком перекинуться. Глянь! Повозку к первому колодцу тянут. Пошли, посмотрим, как они будут удобрения вносить.

И мы потопали к общинникам, занимавшимся ирригационными работами. Я-то думала, что они будут ил разбрасывать по пашне, а эти умельцы поставили ящик с илом на центральную оросительную канаву и ну заливать ящик водой из колодца. Вода, перебаламучиваясь с илом, стала растекаться по пашне, пока не покрыла её вместе со всходами. Таким образом ил практически равномерно распределился на посевных угодьях.

– А я думала, что они этот ил разбросают по поверхности! – воскликнула я удивлённо.

– Ага. Расхаживая прямо по посевам, – ухмыльнулся Ылш. – У этих людей опыт многих поколений предков-земледельцев и наглядный пример из природы перед глазами каждый год. Если Евфрат-батюшка вносит плодородный ил методом затопления посевных площадей, так почему они должны поступать иначе?!

Глянули в колодец и убедились в том, что его вычерпали до самого дна. Теперь нужны примерно сутки, пока вода снова его не заполнит.

Да, за довольно короткое время община на острове обустроилась весьма серьёзно. Люди у нас работящие и от работы никогда не отлынивают. Может, и хотели бы, да нельзя: сегодня поленишься – завтра с голоду помрёшь. Вот и пашут, как ломовые лошади с рассвета до заката. Вроде и производительность труда выросла, а свободного времени так и не прибавилось: добавились новые заботы. Вот сегодня, например, для общинников в большом котле варят креветок. Да и вчера – по словам Ылша – был рыбный день: с утра до вечера лопали одни дары моря. Зерно, что поставляет наша община соседям, стало очень популярно. Так что торговля идёт постоянно и её обороты растут: мы поставляем ячмень и пшеницу, а соседи везут на обмен морепродукты.

Ну а так как сегодня прибыл корабль из Урука, его не могли не заметить. Значит, в ближайшее время стоит ожидать делегации от соседей – те придут торговать. И это прекрасно: торговые связи надо крепить и упрочнять на основе взаимной выгоды. Ведь это гораздо лучше, нежели воевать.