Егерь

Глава 21 Гости из Пустоши

Они пришли на следующий день.

Ни я, ни пилоты не успели толком проникнуться шокирующим известием о том, что Мария ждет ребенка, как на нас свалилась новая беда. Ранним утром, когда еще даже солнце не поднялось, нас разбудил дежуривший в это время Саша Репей.

— Товарищ майор, — настойчиво будил он Марию, — там, на тракте… В общем, вам лучше самой увидеть.

Девушка быстро поднялась, стараясь не потревожить мой сон. Но куда уж там? Сна у меня уже ни в одном глазу и не было. Я вскочил вслед за Марией и босой прошмыгнул в кабину пилотов. На голлографе пилот указал на несколько точек, приближающихся к крепости с южной стороны. Я насчитал их пять штук. Они медленно ползли по тракту в сторону южных ворот крепости. Затем на парящей карте одна за другой появились еще пять точек. Затем еще пять, и еще. Наконец я сбился со счета, поскольку точек на карте оказалось слишком много и они начали сливаться между собой.

— Это еще кто? — не поняла Мария. — Почему тревогу не трубят?

Словно уловив возмущение Марии, с улицы раздался тяжелый металлический звон. Наблюдатели на южной башне, откуда на крепость надвигалась угроза, наконец обнаружили чужаков и начали колотить в металлический рельс, подвешенный там же. Послышался топот тяжелых сапог по крепостным стенам. То тут, то там перекрикивались между собой заспанные сотрапезники, поднятые по тревоге.

— Думаете, началось? — настороженно спросил Репей.

— Пока не знаю, — вглядываясь в точки на голлографе, ответила Мария. — Буди Болотова и сажай его за пульт. Ты пойдешь со мной. Скафандр надень.

— А я? — уверенный, что Мария оставит меня на челноке, я постарался вложить в свои интонации как можно больше жалостливых ноток.

Девушка прищурилась, глядя на мою умоляющую мордашку, и приняла решение, которого я, если честно, не ожидал:

— Тоже одевайся, — скомандовала она и побежала натягивать на себя скафандр.

Уже через пять минут мы быстрым шагом продирались по главной улице кнесова куреня к южным воротам. Мы именно что продирались сквозь возбужденную толпу поднятых спозаранок сотрапезников. Вокруг царила такая неразбериха, что Мария сочла за благо взять меня за руку, а Саша Репей взял девушку под локоть. Так, плотной тройкой, мы лавировали между бегающими взад и вперед горожанами. В основном панику разводили бабы.

— Ты чаво слышала, Гордеевна? — проорала у меня над ухом какая-то дородная сотрапезница. С другой стороны улицы ей отвечала соседка, выливая в сточную канаву ночное ведро:

— Говорят, наши едуть!

— Хто говорит-то?

— Так Бориславка сегодня на вратах стоял. Он-то Сашк а малого и послал сюды. Малой говорит, мол, едуть купцы на телегах.

— Так, значит, мены начались все-таки? — влез в разговор соседок худющий старик, по всей видимости, хозяин местной таверны.

— Да Лаог его знает! — откликнулась первая сотрапезница, впопыхах выкладывая все, чем могла торговать, на прилавок, наспех сколоченный из досок и поленьев.

Ее примеру последовали и соседи. На улицу начали вываливать все добро, которое планировали продать еще месяц назад. В такой сутолоке было невозможно спокойно идти по улице, и Мария, резко сменив траекторию движения, направилась по узенькому проулку к одной из башен крепости-звезды.

— Эй, там! — окликнула она сурового бородатого стражника с тяжелым ружьем на плече. Мужчина пристально вглядывался с крепостной стены в сторону центральной улицы, хотя должен был вести наблюдение за Пустошью. Ему явно было интересно, чем именно вызван такой всплеск активности горожан в столь раннее утро. Бородатый мужик нехотя перевел взгляд на нас:

— Тебе чаво?

— Проход свободен? — не останавливаясь, спросила Мария.

— Какой проход?

— По стене крепостной пройти можно? — как для глупого, перефразировала свой вопрос девушка, с трудом скрывая раздражение — сотрапезник тормозил наше продвижение.

— А чаво там за шорох?

— Да иди ты… — с досадой буркнула под нос Мария, дергая на себя тяжелую дубовую дверь у основания сторожевой башни.

Поднявшись на крепостную стену, мы первым делом увидели того самого туго соображающего сотрапезника. Мужик хотел показать силу и покачать права, но девушка, несмотря на свое деликатное положение, лишь без лишних слов лихо вывернула огромному мужику руку в суставе. Дозорный взвыл и по мановению руки Марии направился туда, куда она его вела. Перегнув массивную тушу стражника через зубчатую стену, она свободной рукой взяла мужика за волосы и задрала его голову назад так, чтобы тот видел Пустошь.

— Твоя задача, паскуда, вести наблюдение за Пустошью, а не сплетни бабские собирать.

— Ты чаво, стерва… — прохрипел сотрапезник, чуть не переваливаясь за забор. Падение с высоты крепостной стены в глубокий ров сулило ему если не смерть, то, как минимум, серьезные увечья. Мария нажала на вывернутую кисть и слегка приподняла ее над спиной нерадивого стражника. Тот взвыл от боли и накренился еще сильнее. Теперь страж стоял лишь на одной ноге, готовый в любой момент рухнуть головой в ров.

— Понял, — прохрипел он, — понял тебя. Пусти!

Мария резко одернула уже посиневшую руку сотрапезника и рывком за волосы вернула того на прежнее место. Грузный мужик с грохотом упал на деревянный настил, держась за поврежденную кисть.

— Еще раз замечу халатность в несении дозора, прикажу Гриже высечь тебя, — сквозь зубы прорычала она. — Мы к войне готовимся, а не к параду. Те люди на тракте могут быть лишь отвлекающим маневром, а реальное нападение может произойти в любой точке огромной крепости. И ты, сволочь, можешь прозевать это нападение, пялясь не в Пустошь, а на баб крепостных.

С этими словами Мария кивнула нам с Сашей и быстрым шагом направилась вдоль крепостной стены. Мы поспешили за ней. Мимо нас прошагал еще один дозорный. Удаляясь, мы расслышали его ехидное замечание в адрес сослуживца:

— Эка она тебя уделала. И поделом. Права она.

— Да иди ты… — обиженно проскрежетал провинившийся, потирая поврежденную руку. — Сам знаю.

Мы шли очень быстро, Мария то и дело переходила на легкую трусцу. Я не поспевал за егерями, а потому бежал всю дорогу, изрядно запыхавшись к финишу.

На южной стороне крепостной стены собралось множество стражников, среди которых был и Грижа. Мария стрелой проскользнула промеж настороженных и взволнованных сотрапезников и сходу обратилась к кнесову опричнику:

— Пересчитали? Сколько их? Кто они?

Грижа нехотя передал Марии ее же визор, выделенный ею для дозорных южных врат ещё месяц назад, и коротко доложил:

— До пяти десятков их. Идут в основном пешком, налегке. Несколько обозов с бабами и детьми. Наши это, из соседнего куреня народ.

— Вооружены?

— Пустые идут, говорю же.

— Как, вообще нет стволов?

— Ни единого не видел.

Мария прильнула к визору и внимательно посмотрела в направлении уходящего вдаль тракта. Убедившись в верности доклада, девушка сурово посмотрела на Грижу:

— Кто распорядился ворота отворить?

— Я.

— Запереть немедленно!

— Так наши же… — возмутился было Грижа, но столкнулся с холодным взглядом Марии:

— Запереть.

Сталь в голосе Марии заставила некогда бравого вояку вполне ощутимо вздрогнуть — он почему-то явно ее боялся. Немного попятившись, Грижа кивнул кому-то из толпы. Косматый сотрапезник, видимо, начальник стражи южных ворот, тут же отдал громогласный приказ: «Запереть ворота!»

Мария одобрительно кивнула, убедившись в том, что южные врата закрыты и надежно подперты изнутри массивными бревнами. Затем она вновь обратилась к Гриже:

— Рассредоточить стражников по крепостной стене. Фланги и тылы должны быть прикрыты равномерно. На южных воротах оставить лишь дежурный караул. Зажечь факелы, расчехлить котлы, начать кипятить смолу, быть готовыми к обороне!

Грижа поднял руку, и собравшиеся у южных ворот зеваки бросились выполнять приказ. Уже через минуту на крепостной стене стало заметно свободнее. Мария попросила Грижу провести нас на самую высокую точку ближайшей башни.

— Хромает у тебя в армии дисциплинка, — укорила Грижу девушка. Она вновь прильнула к окуляру визора, когда мы оказались на самой высокой смотровой площадке левой башни.

— Так ведь мы первый раз так воюем, — попытался оправдаться сотрапезник. — Все напуганы.

— И ты напуган?

— Только дурак не будет бояться, когда такое творится, — признался Грижа. — Сроду такого не бывало, чтобы на мены никто не явился. Даже когда с Соррибором воевали, люди с нейтральных куреньев к нам торговать приходили. А тут… — опричник смачно сплюнул и как-то по-детски шмыгнул носом. — Кто знает, что у них там в Пустоши творится? Ни один и наших разведчиков не вернулся.

Пока Грижа говорил, я внимательно следил за действиями Марии. Мне показалось, девушка вздрогнула. Она быстро изменила настройки визора и тут же прильнула к нему вновь. Просканировав местность в направлении тракта и ближайшие к нему рощи, отдала визор Гриже:

— На, взгляни, кого ты мог к нам впустить.

Грижа посмотрел на толпу людей, размеренно топавшую в нашем направлении версты за две, и медленно опустил визор.

— Началось, — только и выдохнул он.

— Поднимай гарнизон. Веди меня в ставку к кнесу и вызывай гонцов.

Мария развернулась и первой спустилась обратно на крепостную стену. Грижа, Репей и я последовали за ней.

— Посыльные-то зачем? — еле поспевая за Марией, прохрипел опричник.

— Боровский не дурак, чтобы вот так в лоб атаковать мощную крепость, — не оборачиваясь, крикнула Мария. — Сперва он прибегнет к хитростям. Видишь же, придумал живой щит перед авангардом пустить.

Словно в подтверждение ее слов, у Марии ожила рация. Докладывал Болотов:

— Товарищ майор, у нас тут люди прямо по курсу в двух километрах. На голлографе до трех сотен человек. Прием.

— Знаю, Коля. У нас то же самое. Как только подойдут на расстояние в километр, положи перед ними предупредительный, плазменными.

— Там женщины, дети. Без оружия.

— Знаю, Коля. Выполняй. В крепости тоже женщины и дети.

Я был поражен выдержкой и решительностью Марии. И, по всей видимости, не я один. На лице Грижи читались растерянность и удивление. Саша Репей тоже смотрел на девушку изумленными глазами. Та ощутила на себе эти взгляды и, остановившись, резко обернулась к мужчинам:

— Значит, так, — сказала она, показывая пальцем на тракт. — Давайте-ка расставим приоритеты. Перед нами хитрый и коварный неприятель. Он выдвинул перед собой живой щит из женщин, детей и стариков. Их там всего пятьдесят человек. А в крепости — пять тысяч. Из них воинов — только тысяча. Остальные — кореллы, необученные винтовку держать, да те же старики, женщины и дети. Пятьдесят человек против пяти тысяч! Это война, и жертв на ней не миновать. Мы еще год назад предлагали вам решение — объединить кнежити, дать вольную кореллам, строить новые поселения. Мы могли дать вам связь, науку, медицину. Но вы от всего этого отказались в угоду амбициям кнеса Владеймира. Теперь имеем то, что имеем. И воюем с тем, что есть. Если тебе, Грижа, или твоему кнесу кажется, что кто-то из вас сможет построить оборону искуснее меня, то флаг вам в руки. Но помяни мое слово, к концу недели Боровский от крепости оставит лишь пепелище. Не будь нас, вы бы уже были мертвы!

Мария зло сверкнула глазами, и Грижа не нашелся, что ей ответить.

— А по поводу гонцов — они нам нужны будут, чтобы координировать действия да приказы рассылать к северным и южным воротам. Да и про фланги забывать не стоит. Веди уже к своей шайтан-машине.

— Куда?

— К пушке своей веди. Кнес, поди, там круглые сутки сидит?

Догадка Марии оказалась верной. По словам Грижи, Владеймир после объявления войны Боровскому действительно проводил возле своего электродугового орудия большую часть времени, лишь изредка спускаясь в подземный бункер. Правитель Чарской кнежити стал замкнутым, недоверчивым и раздражительным. Своего скипетра он из рук не выпускал уже больше месяца. Даже в уборную с ним ходил, опасаясь покушения на свою жизнь. А в последние две недели кнес и вовсе поселился внутри своей защищенной силовыми полями пушки, боясь заговоров и возможного восстания в крепости.

— Эдак ваш правитель раньше времени от сердца помрет, а не от пули заговорщиков, — ответила на все это Мария. Грижа лишь плечами пожал.

— А ты-то почему в немилость попал? — решила прощупать еще одно свое предположение Мария и, видимо, угадала. Сотрапезник угрюмо потупился и признался:

— За то, что Германа прошляпил. Кнес приказал глаз с него не спускать, нужен он ему был сильно.

— Зачем это Герман нужен кнесу? — удивилась Мария. — Он же советы его вообще не воспринимал. Слушать — слушал, но действовал все равно по-своему.

— На случай осады берег егеря, советником хотел сделать. Да я того упустил. Совершенно не заметил, как они с тем вторым в Пустошь ушли.

— Не заметил или не захотел замечать? — хитро прищурившись, спросила девушка.

Грижа явно смутился и перевел разговор:

— Чего уж ворошить? Гляжу на тебя и понимаю, что у кнеса все-таки будет военный советник.