Его

ГЛАВА 8

Одной рукой Эйб держал цепь, а другой − сжимал ее предплечье. Он вел их в спальню, она, скорее всего, принадлежала ему. Девушка так решила не только потому, что это была единственная комната в хижине, которую она не видела, но и потому, что помещение было настолько мрачным, как и он сам. Он толкнул ее через комнату с такой силой, что девушка, споткнувшись, упала животом на кровать. Но Бетани не собиралась добровольно мириться с таким уязвимым положением. Она быстро повернулась, и теперь сидела на кровати, сжимая тонкое одеяло под собой. Эйб расхаживал по комнате, но постоянно глядел лишь на нее. Она заметила, что он бросил взгляд на ее грудь. Девушка посмотрела вниз и увидела, насколько твердыми они были и диву давалась, как еще они не прорвали ткань. Бетани быстро прикрыла грудь предплечьем, пытаясь укрыть от его взора свое возбуждение.

− Убери нахрен свою руку, − прорычал он. − Тебе от меня не спрятаться.

− Ты говорил, что не станешь принуждать меня.

Она произнесла эти слова шепотом, но не из-за страха, скорее, от нарастающего внутри столь неопределенного желания.

− И не буду, но я сказал тебе, что ты принадлежишь мне, а это значит, что я буду смотреть на тебя так долго, и так часто, как захочу. − Наступила минута молчания. − Ну же, убирай свою гребаную руку.

Словно она была марионеткой, а он кукловодом, поэтому она опустила руку по его команде. Грудь вздымалась и опускалась, когда она втягивала в легкие воздух, но его словно было недостаточно. Каждая эрогенная зона ее тела покалывала, когда он наблюдал за ней, и когда он сделал шаг в ее сторону, жар в ее теле лишь усилился.

− Снимай рубашку. − Он остановился в нескольких футах от нее, разжимая и сжимая руки в кулаки.

Конечно, внутри нее пищал слабый голосок, который уговаривал сражаться и не сдаваться, но второй голос, посильнее, тот, который желал, чтобы это чудовище изнасиловало ее, приказывал первому голосу заткнуться. Бетани взялась за край рубашки и стянула ее через голову. Воздух был прохладным, и она покрылась гусиной кожей. И конечно, Бетани была напугана, но то, как он смотрел на нее, как будто она была единственной женщиной на планете, вызывало у нее какое-то одурманивающее чувство. Она была под кайфом, пьяна, одурманена и, хотя все эти вещи были по сути одним и тем же, она чувствовала, что все они были единым живым дышащим существом внутри нее.

Его взгляд был осязаемым, будто он протягивал невидимые руки и гладил ее кожу на расстоянии. Похоже, с ней было что-то не так, потому что она отчаянно желала этого… хотела его.

− Штаны тоже снимай. − Голос словно был вовсе не его, и она могла бы поклясться, что Эйб еле держал себя в руках.

Словно он контролировал ее невидимыми нитями, девушка встала и спустила брюки вместе с трусиками. Внезапно ей стало очень холодно, но затем ее охватил жар. Капли пота, похожие на росу, покрыли ее тело, и стало еще хуже, когда Эйб сделал последний шаг в ее сторону.

− Видела бы ты себя сейчас.

И она слышала в его голосе желание, и ее снова охватил жар. Это было неправильным во многих отношениях, но, в конце концов, Бетани осознала, что только другим людям это покажется неправильным. А ей было очень хорошо, так легко и комфортно с ним, и пусть все это было достаточно запутанным, но могла ли она отрицать то, что она на самом деле чувствовала? Эйб подошел ближе, наклонился, чтобы схватить цепь, и направился к стене, чтобы снова зафиксировать ее. В этот момент волна возбуждения покинула девушку, когда она увидела, как он защелкивает замок, чтобы она оставалась в том месте, где ему было нужно. Слегка подул сквозняк, и она ощутила темный и пряный запах Эйба. Это был аромат, который она чувствовала всегда, когда он приближался, и от этого запаха ее трусики всегда становились мокрыми. И в этот раз все произошло так же, и хотя Бетани уже и так была возбуждена, именно от этого она стала еще влажнее.

И это ощущение было непреодолимым.

Вернувшись к ней, он провел вверх руками по ее бедрам. Ощущение покалывания, появившееся между ее ног, стало невыносимым. Он проводил ладонями медленными, требовательными движениями, и ее легкие словно теряли толчками весь воздух. Стремление к борьбе и подчинению одновременно держало ее на самом пике. Эйб легко надавил на ее живот и провел подушечкой указательного пальца по ее пупку, заставляя соски сжаться. Эйб был дотошным и осторожным, когда касался ее, но не спускал глаз с лица.

− Ложись на спину и вытяни руки над головой, − сказал Эйб и отошел от нее.

Она не колебалась, хотя должна была. И прежде чем вернуться к ней, Эйб подошел к комоду и взял что-то похожее на веревку.

− Подожди, − выдохнула Бетани всего лишь одно слово, и ее не удивило, что Эйб даже не отреагировал на ее просьбу.

Он лишь снова погладил ее обнаженный живот.

− У тебя такая нежная кожа персикового цвета.

Эйб поднял взгляд и, глядя ей прямо в глаза, положил ладони на ее грудь. Бетани охватила дрожь, даже ее грудь задрожала от этой внезапной ласки. И прежде чем она успела его остановить, он склонился над ней. Дыхание Эйба было теплым, он облизывал ее сосок. Вершинка груди болезненно затвердела, но девушка ощутила удовольствие. Она непроизвольно выгнула спину, и из-за этого движения ноющий сосок скользнул по его губам, что увеличило удовольствие. Эйб глухо застонал, и в тот момент она была готова поклясться, что почувствовала вибрацию по всему телу, прежде чем пик удовольствия опустился на ее клитор. Ненависть к себе, отвращение и в то же время обжигающее удовольствие заполнили ее до такой степени, что она схватилась за изголовье кровати и вонзила ногти в дерево. И в этот момент, быстрее, чем она могла заметить, Эйб привязал ее запястья к изголовью галстуком.

− Я знал, что ты будешь именно такой, такой отзывчивой к моим прикосновениям, жаждущей моих поцелуев. − Он опустился чуть ниже и бормотал это, прижавшись к ее груди прежде, чем полностью вобрать ее сосок в рот. Снова и снова он водил языком по его вершинке, а потом осторожно потянул и провел зубами.

Бетани уже не была девственницей, но она никогда раньше не ощущала ничего более плотского и сильного.

− Остановись. Это неправильно. − Она не могла оттолкнуть его, но и не применяла силу и даже слегка постанывала.

− Ты хочешь этого, как и я. − Эйб все сильнее и яростнее посасывал ее соски, и волны удовольствия и боли разрядами сотрясли тело Бетани.

Она была на грани оргазма, но ведь не хотела этого?

− Нет, пожалуйста.

А Эйб лишь стал интенсивнее ласкать ее языком, усиливая темп.

− О боже.

Эйб провел рукой между ее ног. Она была мокрой, что смущало ее в данной ситуации.

− Ты мокрая, Бетани, стала чертовски влажной для меня. − Он провел губами вверх от груди и остановился на изгибе шеи. Эйб тяжело дышал ей в горло и все сильнее вдавливал пальцы в киску. − Мне кажется, или кое-кто тут собрался кончить, да, детка?

Она тихо и сдавленно застонала, когда Эйб еще сильнее надавил основанием ладони на ее клитор и начал проглаживать его медленными круговыми движениями.

− Кончи ради меня, Бетани, покажи, как ты распадаешься на осколки из-за меня.

− Ох, − когда от удовольствия у нее перехватило дыхание, Бетани широко раскрыла глаза. − Остановись! − Девушка выгнула спину и попыталась отодвинуться… по крайней мере, так это действие она объяснила самой себе, но по правде говоря, было так хорошо, что она хотела испытывать этот миг вечно. Она хотела его, отчаянно жаждала ощутить, как он вколачивался бы в нее до тех пор, пока она не смогла бы двигаться, ходить и даже дышать. От этих порочных мыслей, ее должно было выворачивать наизнанку, но отнюдь, ее желание лишь возросло.

Он, не переставая, тер ладонью ее клитор, мучая ее, доставляя удовольствие, смешанное с болью. Бетани чувствовала, словно падает вниз во всеми известную кроличью нору. Когда волна удовольствия стала притупляться, она готова была умереть от желания, испытывая нежность и незащищенность одновременно, словно сама ее душа была выставлена напоказ.

− Поговори со мной Бетани. Расскажи, что чувствуешь от моих ласк.

Девушка уже открыла рот, чтобы сказать Эйбу, чтобы он оставил ее в покое, ведь очевидно, она была не в себе и психически не стабильна, если ей нравилось все то, что он только что вытворял с ней. Когда она так и не ответила, он навалился на нее всем своим огромным телом, а его лицо было в дюйме от ее собственного.

− Черт, да прекрати сопротивляться и отрицать нас, Бетани. − Эйб зарычал, и внутри нее все замерло. − Ты же хочешь этого, ты чертовски мокрая для меня, зачем ты борешься со мной изо всех сил. − Эйб прижал свою эрекцию к ее животу, и она ахнула. − Ты чувствуешь, как сильно меня возбуждаешь, как я хочу тебя? − Эйб был настолько силен, что она чувствовала себя маленьким животным, зажатым огромным хищником. Схватив ее под колено, он поднял ее ногу и отвел в сторону и, воспользовавшись тем, что она уступает, прижался торсом между ног.

Бетани тихо и вынужденно всхлипнула, когда почувствовала его твердый член прямо напротив киски. Он был таким большим, настолько массивным, что она почувствовала себя ничтожной. Бетани хотелось избежать всего этого − хотелось жить в каком-то своем фантастическом мире, где не было места ненависти к себе и не было возможности спрятаться за пачками денег. И хотя это похищение и вынужденный плен был не совсем тем, что она себе представляла, Бетани солгала бы, если бы не призналась хотя бы самой себе, что ей нравится, когда у нее отбирают власть. Это был тот тип свободы, который она никогда не постигла бы в своей жизни, и это она знала точно.

Несколько мгновений он просто прижимался к ней, и хотя всего лишь слой ткани защищал Бетани от прикосновения его обсаженной плоти, ей происходящее все еще казалось эротичным и неправильным, но было очень хорошо. От ощущений его рта на шее, от того как он прикусывал и облизывал ее чрезмерно чувствительную кожу, Бетани показалось, что она могла бы действовать по другому сценарию. Она увидела себя добровольно отдающейся этому мужчине, без ограничения рук и ног, и эти бурные эмоции буквально поглотили ее.

− Ты слишком много думаешь о том, что чувствуешь. Просто наслаждайся этим, позволь себе понять, что хочешь именно этого.

Его щетина оцарапала шею, и Бетани тихо застонала.

− Может на каком-то уровне сознания я должен понимать, что поступаю с тобой неправильно, но слишком хочу тебя и полон решимости сделать тебя своей, поэтому эти слабые эмоции меня вряд ли остановят, − резко обронил Эйб, и ей показалось, что больше всего его подталкивают ярость, страсть и желание, чтобы это, наконец, произошло. Он отпрянул, и от резкого холода Бетани поняла, насколько разгорячил ее Эйб.

Она, полностью обнаженная, чувствовала себя некой девственницей, приносившей себя в жертву, а Эйб был богом, готовым сожрать ее. Несколькими быстрыми движениями он снял рубашку и расстегнул брюки. Сжав бедра вместе, в попытке остановить потребность, что пульсировала в ее лоне, она отрицательно покачала головой, сама не понимая, почему так поступила. Он заметил это, мрачное выражение омрачило его черты, от чего Бетани еще больше вжалась в изголовье кровати. Он был зол, но какое он имел на это право, злиться за то, что она этого не хотела?

Это ложь, Бетани. Чертова ложь.

− Возможно, когда мой член будет по самое основание в твоей киске, ты признаешь, что принадлежишь мне.

Это был не вопрос, а утверждение, от которого ее киска становилась все влажнее, текла соками. Эйб действовал быстро, расстегнул штаны, и резким движением стянул их вниз. Когда он предстал перед ней обнаженным, между его бедер красовался огромный, эрегированный член, который словно пожирал ее, она знала, что этого не предотвратить. Он ее хотел и был полон решимости дать ей понять, что это неизбежно, что она принадлежит ему.

− Ты, мать твою, наконец скажешь мне то, что я желаю услышать, Бетани. − Он схватил основание своего члена и стал гладить его. − Твоя киска вся сочится влагой, а тело пылает. − Он изогнул темную бровь. − И дальше будешь лгать и отрицать, что хочешь, чтобы мой член погрузился в твою тугую плоть?

Он мог сформулировать это как вопрос, но Бетани решила, что будет лучше для нее же самой, если она оставит его реплику без ответа.

Продолжить сопротивляться, сказать ему, чтобы он отвалил от нее к чертям собачьим, что она больше не хочет повторения всего этого, так и витало в ее голове. Но Бетани не могла вымолвить ни слова, не могла заставить себя сказать их. Она облизнула губы, глубоко вздохнула и произнесла:

− Я…

Он непрерывно смотрел на девушку, его лицо не выражало никаких эмоций. Неужто ее безразличие лишь подливало масло в огонь и злило его еще больше?

− Как ты можешь ожидать, что я соглашусь с этим, захочу тебя после того, как ты забрал меня из дома и держишь здесь вот так? − В подтверждение слов, она дернула за цепи. − Я боюсь тебя, боюсь того, что ты собираешься со мной делать, мне противно, что мое тело жаждет твоих прикосновений. − Она не планировала произносить последних слов, но было уже слишком поздно, чтобы вернуть время вспять. Он сделал шаг ближе и снова положил руку ей на киску. Он был смелым ублюдком, уверенным в себе и своих действиях. Она ненавидела его за подобное, и это возбуждало еще больше.

− Я не прошу мириться с этим, и поверь, если я говорю, что проявлял к тебе больше терпения чем когда-либо, к кому бы то ни было в жизни, − это правда.

Она тяжело задышала, когда мужчина стал водить пальцами вдоль половых губ ее киски.

− Все, чего я прошу, это принять мои условия и забыть обо всем остальном, − он взглянул прямо ей в глаза. − Ты лжешь сама себе каждый чертов день, играя в эти детские игры, а теперь, когда ты свободна, решила поиграть в эти игры со мной? − Тон его голоса становился все грубее, более изменчивым. − Я говорил, что не стану принуждать тебя, но, черт побери, я хочу вонзить в тебя свой член. − Он опустил палец ниже, погружая его ей в лоно.

Широко открыв рот, она тихонько вскрикнула. Было приятно и больно одновременно. Его палец был толстым и длинным, и он двигал им с неистовой силой. Но Бетани была готова кончить, ощущала приближение оргазма, чувство зарождалось в основании позвоночника, за что ненавидела себя еще больше. Ведь она готова взорваться прямо перед ним.

− Скажи, что ты принадлежишь мне. − Он коснулся губами мочки ее уха и прошептал: − Скажи, что я владею тобой, владею твоим чертовым телом. − Эйб глубоко вошел в нее пальцем, коснувшись сладкой точки глубоко внутри девушки. По ее телу разлилось восхитительное чувство. Непроизвольно ее киска сжалась вокруг его пальца, и он тяжело задышал у ее уха. − Просто дай мне то, чего я желаю, и ты ощутишь всю чертову прелесть оргазма. На этот раз он ввел в ее вагину еще один палец, и с губ Бетани сорвался прерывистый вздох. − Ты получишь освобождение.

И словно его слова были спусковым крючком, она взорвалась вокруг него. Глаза закрыты, она одновременно рыдала и мурлыкала от удовольствия. Жар внутри ее тела разрывал на части, наполнял до такой степени, что она думала, будто сгорит заживо. Ее киска сочилась влагой, и она знала, что ей следовало бы смутиться, но она не чувствовала ничего подобного. Этот оргазм сильно отличался от предыдущего. Он был интенсивным, она ощущала, как под ее ягодицей промокла простынь. Кровать слегка покачнулась, он вжимался бедрами в матрас, терся о него, он так же потерял голову, как и она.

− Раздвинь-ка для меня пошире ноги, − он никогда не был мягок в своей манере высказываться, но когда сказал это, его голос не был груб. Она должна была бы быть за это благодарна, но, по какой-то причине ее не успокаивал этот факт. Это было сродни затишью перед бурей.

Она вонзила ногти в ладони и делала это до тех пор, пока ее не пронзила резкая боль, но сделала так, как он просил. Возможно, она была больна, но и он тогда тоже. Бетани могла бы сопротивляться, закричать и кинуться на него, но она слишком устала, а разум подсказывал ей сдаться, пока Эйб все еще давал ей этот шанс. Он слегка отстранился и медленно поднял взгляд, остановившись на ее лице. А через несколько секунд он уже смотрел вниз между ее распахнутыми бедрами.

− Расставь ноги как можно шире, Бетани. − Эйб сказал это с таким нажимом, что ей оставалось лишь сделать так, как он требовал.

Сердце грохотало в груди. Не привыкшие к такому растяжению мышцы протестовали, но этот дискомфорт рождал удовольствие. Она не отрывала от Эйба взгляд, ища хоть какую-то зацепку, чтобы разгадать то, о чем он думает в этот момент, но ничего не находила. Он настолько крепко держал свое самообладание в узде, что Бетани почувствовала себя в десятки раз взволнованней.

Она чувствовала, как его большой и указательный палец поглаживают ее плоть сверху вниз, а потом он развел губки киски в стороны. Ее запястья горели от впившегося в них галстука, но она продолжала бороться, проклиная себя за то, что наслаждается моментом. И их взгляды скрестились.

− Твоя киска такая розовая внутри, похожа на розу. − Было немного странно слышать от него что-то… ласковое?

Прохладный воздух циркулировал по комнате, хотя и было лето, а может быть это она была настолько горячей, что воздух вокруг казался обжигающе холодным. Эйб продолжал растягивать ее киску двумя пальцами, наблюдая за ней, казалось, вечность.

Эйб переместился вниз, теперь его лицо оказалось прямо между ее ног, а его теплое дыхание дразнило ее киску. Темная маска закрывала его лицо, и Эйб положил руки на ее бедра с внутренней стороны, удерживая неподвижно ее ноги. Даже если бы ей захотелось сдвинуть их, его широкие плечи не позволили бы сделать это. А потом он прижался губами к ее киске. Провел языком по клитору, и начал вылизывать ее изнутри. Его горячее дыхание восхитительно касалось ее нежных складочек, подталкивая к забвению. Как можно было уже дважды кончить, но и еще отчаянно ждать третьего раза?

− О боже, Эйб, − она ненавидела себя за то, как отчаянно звучит ее голос, и за то что слова, которые требует сказать Эйб, ее просьба трахнуть ее, уже готовы были сорваться с языка. Звуки посасывания плоти уже подвели ее к грани оргазма, но также внезапно как он начал, также быстро он и остановился.

− Я знал, что ты будешь сладкая на вкус, − пробормотал Эйб, глядя на ее опухшую плоть, и Бетани пронзило острое желание. Когда Эйб отстранился, она почувствовала себя разочарованной и обделенной, но понимала, что он не собирается прекращать.