Его запретная пара (СИ)

Глава 17

Настя

Классный, юморной, веселый и, главное, мой ровесник! Я смотрела на парня как завороженная. Игорь широко улыбался мне в ответ, и никто не оттащил его за шиворот на разговор, не угрожал одним только мрачным взглядом убийцы из-за угла.

Я чувствовала себя так странно! Неужели эти эмоции ощущают все молодые девушки? Вот этот трепет, легкое покалывание в руках, жар на щеках от флирта парня?

Сердце-то как стучит. Боги!

Игорь подкатил ко мне на улице очень уверенно, спросив что-то незначительное, а через пять минут мы уже болтали как старые друзья.

Как же я сейчас захлебывалась эмоциями и свободой. Так вот какова она — молодость!

У меня было ощущение, что я упустила лучшие годы жизни, пока жила под присмотром Тени. Словно хозяйка с огромным бойцовым псом, к которой ни за что не подойдешь, я всегда ощущала вокруг себя круг отчуждения. Даже если Тени не было видно рядом со мной, парни будто чувствовали угрозу и старательно обходили меня стороной. А уж если находился смельчак, то тут же рядом появлялся Тень. Наемнику даже ничего не надо было говорить, чтобы вокруг меня снова стало пусто.

— Ты такая красивая. Никогда не хотела стать моделью? Тебя бы тут же взяли, я уверен. Хотя по взгляду вижу, что в этой профессии тебе не раскрыть весь свой потенциал. У тебя такой взгляд, Настя! Он мне будет сниться.

Игорь говорил такие приятные вещи, а я не знала, как реагировать на комплименты, и жутко стеснялась. Про себя же ругала свою судьбу. Другие девушки в моем возрасте уже давно приобрели иммунитет к флирту и могли спокойно общаться, даже если их бомбардировали медовыми ловушками, а я мямлила что-то в ответ, как дурочка. Когда мы сели в кафе, мне даже кусок в рот не лез — я только пила литрами лимонад и слушала с осоловелой улыбкой сумасшедшие рассказы из жизни Игоря.

Тень был немногословным. Иногда я даже забывала, что он вообще есть. Этого же парня просто невозможно было не замечать. Казалось, что если он остановится и замолчит, то взлетит на небо и рассыплется яркими звездами.

Когда к столику подошел курьер с цветами, я растерянно заозиралась по сторонам. Он точно что-то перепутал!

— Это тебе, Насть! — Игорь хохотал над моим выражением лица.

— От кого?

Мне в жизни цветы просто так не дарили. Разве что на день рождения.

— От меня! От кого же еще? Правда, ни одни цветы не могут соперничать с твоей красотой.

Я взяла букет в руки и прижала к себе, оказалась будто в невесомости.

Так вот каково это — чувствовать себя молодой девушкой?

Игорь даже попытался меня поцеловать, но я дернулась от страха, и поцелуй достался не моим губам, а щеке.

Честно говоря, я испугалась. Не Игоря, а того, что его разочарую. Я никогда не целовалась и боялась, что это будет сразу понятно. Если так, то я хочу еще немного растянуть этот прекрасный момент, когда Игорь смотрит на меня как на лучшую девушку на земле.

— Для вас доставка. — Еще один курьер появился перед столом и протянул мне небольшую прямоугольную коробку.

Я окончательно засмущалась. Что там еще? Игорь настолько потерял от меня голову, что хочет завалить подарками при первой встрече? Я ему так понравилась?

Это серьги? Колье?

Может, он влюбился в меня до безумия и сразу заказал помолвочное кольцо?

Ну нет, нет-нет, конечно!

Нет. Ну… А вдруг?

Я бросила быстрый взгляд на парня и поняла, что он сам немного растерян.

— Вот здесь для вас сообщение. — Курьер указал на ту сторону упаковки, которая была отвернута от меня.

Я нервно выдохнула и перевернула посылку обращением к себе.

«Эта штука откроет тебе глаза на наши отношения. Если примешь три раза за день вместе с едой или питьем и после этого скажешь, что не хочешь меня видеть, то я больше не появлюсь в твоей жизни. Обещаю. Тень»

Невесомость резко схлопнулась, я словно оказалась в вакууме, прижатой к стенке. Посылка выпала из моих рук.

Тень. Снова он. Снова!

— Насть, у тебя кровь! — Игорь потянулся к моему подбородку.

Оказалось, что я слишком сильно закусила нижнюю губу, и несколько капель алой струйкой стекали вниз.

Тень.

Я люблю его как брата, но он будто перекрывает мне кислород. Мне дышать тяжело!

Токсик.

Не могу больше. Это надо прекратить.

Чего в нем не занимать — так это умения держать слово.

Вот пусть и держит!

Я подняла коробку с пола.

Аэропорт

— Пап, ты же уже имел дело с младенцами. Мне очень скоро пригодится твоя помощь! — Жанна так крепко держала руку отца, что его пальцы посинели, но девушка этого не замечала.

Раны на ее лице уже затянулись, коричневая корочка на глазах отваливалась, оголяя новую кожу на посветлевшем лице. Степан и раньше поражался регенерации оборотней, но сейчас она казалась настоящим волшебством. Будто на свет рождалась совсем другая Жанна, которую он никогда не видел. Словно скорлупка злости отлетала, открывая девочку, которая до сих пор страстно желала родительской любви.

Глаза Жанны становились в два раза больше, когда она смотрела на отца. Казалось, в эти мгновения она даже не моргала. Будто боялась, что если она сомкнет веки хоть на миг, то он исчезнет.

— Ты выберешь нам дом, пап? Не переживай о деньгах, у меня есть кругленькая сумма на счету, так что смотри то, что по душе. Я не привередлива. Ты же это знаешь, правда, да? — Жанна с мольбой заглянула отцу в глаза, и тот заторможенно кивнул.

Изменения девушки вводили Степана в ступор. Вся ситуация заставляла его мозг и сердце заклинить — он не знал, как поступить. Только в одно он верил: даже если Диана покалечила Жанну, то точно не со зла. У его девочки было золотое сердце.

Но может ли он сейчас попытаться выяснить правду, рискуя свободой и жизнью Жанны и еще не рожденного малыша?

Все эти годы Степан изо всех сил старался не делать различий между девочками, деля свободное время между ними в равной степени. Но если признаться самому себе, то он всегда контролировал себя с Жанной, а с Дианой — никогда, просто наслаждался улыбкой дочери и ее смехом. Любое незапланированное мероприятие обязательно повторял со второй близняшкой, но под четким контролем разума. Надо сделать так и так, и то потому, что делал то же и с Ди. Одни и те же подарки, одни и те же места для путешествий. Степан старался изо всех сил, считал себя человеком широкой души. Он не отвернулся от Жанны, несмотря на все ее фокусы и выходки. Про себя Степан сваливал вину на биологического отца девочки, когда та отчебучивала что-то из ряда вон выходящее.

Степан всегда отдавал себе отчет в том, что ребенок ни в чем не виноват. Но как быть с чувствами? Как быть с тем, что желание защитить от бед родного ребенка перекрывало все остальные чувства?

Посадка на рейс начнется через двадцать минут. И чем меньше времени оставалось до вылета, тем страшнее становилось Степану.

— Папа, ты ведь знаешь, что я никогда не искала другого отца? — вдруг спросила девушка, и мужчина вздрогнул.

Взгляды встретились.

— Я иногда думал об этом.

— И ты боялся меня потерять?

Степан сглотнул. На самом деле у него иногда закрадывались мысли, что если бы настоящий отец Жанны объявился, то все стало бы намного проще. Тогда он узнал бы, почему его любимая так поступила с ним. Это было изнасилование? Во время оборота? Да какая только чушь не лезла Степану в голову за эти долгие годы!

И лишь потом он думал о Жанне.

Он всегда вспоминал о ней во вторую очередь. Но разве кто-то может его винить в этом? Или может?

Степан испытывал к Жанне слишком сложные чувства. Но боялся ли он ее потерять?

Никогда.

Может, дело в том, что она никогда не болела, казалась поразительно здоровой? Может, потому, что никогда не висела на волосок от смерти? Может, потому, что всегда была слишком агрессивной по отношению к Диане и слишком прилипчивой к нему?

Прилипчивой. Имеет ли Степан право так говорить, когда он, кажется, даже для повзрослевшей Жанны весь мир?

Темные глаза девушки наполнились слезами, и Степан сообразил, что не сказал ни слова.

— Боялся.

Соврал. Вкус лжи горчил на языке.

Жанна сжала кисть Степана двумя руками, вдруг притянула ее к себе и поцеловала тыльную сторону, глядя в глаза, как преданный пес.

Степана бросило в пот. Он часто-часто заморгал, отводя взгляд.

— Я выберу нам жилье, не переживай. Наверное, у тебя в этом мало опыта. Твой муж занимался подбором вашего с ним семейного гнездышка? — спросил Степан, а сам замер в ожидании реакции.

Вопрос с подковыркой.

Его очень смущало, что Андрея не было рядом с Жанной в этот критический момент. Насколько Степан понял парня, тот души не чаял в жене. Неужели ее страх за жизнь так силен, а любовь к Андрею так слаба? Может, ситуация действительно так страшна, что парню пришлось остаться на родине, чтобы отвести глаза?

Уголки губ Жанны поползли вниз, взгляд наполнился обидой.

— Моя семья — это ты, тетя и мой будущий малыш.

— А Ди? А твой муж?

— Они лишние.

Прозвучало жестко и бескомпромиссно.

— Жанна, как я всегда тебе говорил? Я, твоя тетя и твоя сестра — это люди, которые будут рядом с тобой всегда, несмотря ни на что.

Девушка посмотрела на время и довольно улыбнулась своим мыслям. По позвоночнику Степана проскользнула ледяная змея. Когда Жанна так улыбалась, не происходило ничего хорошего. Дьявольская усмешка, а в глазах пустота. Он никогда не видел ничего страшнее.

— Папа, не ври. Рядом со мной не было никого. Ты оставил меня. Тетя каждый день оставляла меня одну, уходя гулять ночи напролет. А Диана… она только отобрала у меня все. Поэтому я лишу ее всего. — Через глаза Жанны на Степана смотрела сама бездна. — Папа, пошли, посадка началась!

«Тревога! Тревога! Тревога!» — крутилось в голове Степана.

Жанна вскочила на ноги со стула в зале ожидания и потянула за собой.

— Стой! — Мужчина дернул ее за руку, чтобы она притормозила. — Что ты имеешь в виду?

— Пошли, папа, иначе меня схватят! Посадка подходит к концу.

— Мне кажется, в самолете уже будет поздно говорить. — Степан встал на месте так, будто ноги превратились в камень. — Что ты задумала?

— Ничего. Клянусь!

— Ты никогда не выполняла обещания.

— Как и ты, папа. Как и ты. Пойдем.

Степан теперь был уверен, что Жанна хочет что-то провернуть. Но что? Если он улетит, кто защитит Ди? Ведь стрелы второй близняшки направлены на нее.

— Жанна…

— Папа, ты не можешь бросить меня, — замотала головой Жанна, видя, что Степан колеблется.

— Я боюсь, что ты совершишь что-то непоправимое.

— У тебя нет обратного пути, папа! Только со мной на самолет.

— Иначе что?

— Если мы не сядем вдвоем на самолет, то аэропорт взорвется. А вместе с ним и все братья Ди, которые бегут сейчас сюда. Так что решай, что ты сделаешь: спасешь ребят и улетишь со мной или мы все вместе отправимся в мир иной?

Степан пораженно замер.

Диана

— За Артура не отвечу. Лучше открой вот это. — Таня протянула мне конверт. — Это тебе от сестры.

«От сестры» звучало так непривычно.

Я до сих пор привыкала к мысли, что она у меня есть. Что теперь Жанна моя семья. Как и Таня. С ума сойти, число моих близких увеличилось на два человека (или сверха?)! Это вам не шутки.

Жанна сейчас с отцом. Интересно, как они там? Стало ли ей на душе хотя бы немного легче? Вылечит ли время с отцом ее раны? Избавит ли их побег ее от неприятностей?

Я провела по краю конверта персикового цвета. Он так походил по оттенку на обои этой девчачьей комнаты, словно отсылка к нашему совместному детству. Душа дрогнула.

— Не мучайся угрызениями совести. Я помогу тебе справиться со зверем, и больше ты никому не навредишь. Поэтому я так спешила увести тебя ото всех. Уверена, на Жанне уже все зажило и скоро она простит тебя.

— Что?

Мне послышалось?

— Что зажило? — переспросила я.

— Ты не помнишь? Совсем не осознаешь себя в звере? — Таня склонила голову набок.

— Помню каждую секунду, даже когда зверь брал верх. Я точно ничего не делала Жанне.

— А как же удар по лицу? У нее росчерки когтей по диагонали.

— Это не я!

Поклеп! Наглая ложь.

Таня отвела взгляд в сторону и вниз, нервно покусывая губы.

Тем временем я раскрыла конверт. Нос защипало, и я чихнула. Смахнула пыль со строк письма и прочитала:

«Первое — Таня хорошая. Не вали на нее ничего и не срывайся. Поняла? Она такая же тетя тебе, как и мне. Надеюсь, она как можно быстрее свалит от тебя и уедет осуществлять свою мечту.

Второе — не надейся справиться со зверем. Таня не знает, но я кое-что добавила в стимулятор. Наверное, ты уже заметила, что ты бракованный сверх? Забудь про жизнь среди обычных людей и свою работу. Ты можешь в любой момент наброситься на своих ненаглядных братьев, тетек и дядек и навредить им. Жизнь среди оборотней тоже не будет сладкой — сверхи будут обходить тебя стороной, как прокаженную. Ах да, кстати… Продолжение нашего рода будет только через меня. Ты — бесплодна. Ни одному мужику не нужна будет такая, как ты, вот увидишь.

Третье — папа мой. Так или иначе, но мы будем вместе. Может быть, нам даже составят компанию твои братья. Как знать? Все зависит от отца, но он будет со мной либо живым, либо прахом.

Четвертое. Знаешь, что Артур любит больше всего? Нет, не тебя. Власть. Он встречался с тобой только потому, что я когда-то наплела, что у моей мамы невероятные альфа-гены. Я думала, что так стану в его глазах привлекательней и он станет со мной встречаться. Кто знал, что он узнает о тебе и выберет не меня?

А теперь хочешь узнать, какой выбор сделает Яр, если на одной чаше весов будешь ты, а на другой — должность главы клана?

Должно быть, тебе сейчас больно, да? Но точно не больнее, чем все эти годы было мне!

А теперь беги, потому что в конверте был порошок, который сделает тебя немного безумной.

Беги.

Ты же не хочешь никому навредить?

Беги.

И оставайся навсегда в звериной шкуре».

Яр

— Ди!

Крик из дома стал моим ракетным топливом. Я выбил дверь плечом и помчался вперед. Вверх по лестнице. Налево. Теперь направо. В приоткрытую дверь.

Даже не задумывался, куда бежать. Я знал куда. И когда увидел тигрицу, опрокинувшую на пол девушку, сразу понял, что Ди нужна помощь. Мощные лапы дрожали, зубы скрежетали от силы, с которой она сдерживала зверя, а та самая подруга, что увела ее со встречи глав кланов, не двигалась под ней, замерла, словно загипнотизированная ужасом.

Ди пыталась справиться со зверем и проигрывала. Это было видно по тому, как все ниже склонялась морда к горлу девушки. Еще чуть-чуть — и Ди полностью утратит контроль над животной половиной.

Я малодушно почувствовал облегчение, потому что Ди была жива. Из головы все не выходил тот дохлый кролик. Я мог справиться со всем, кроме ее смерти.

— Т-т-только не закрывай глаза. — Ее подруга собрала все силы, чтобы дать этот совет.

— Ди, — позвал я, и морда тигрицы едва дернулась.

Отлично, она меня слышит.

— Ди, ты можешь взять ее под контроль. Неважно, каких размеров зверь. Твой разум может все. Не только животная сторона может взять верх над человеческой, может быть и наоборот.

Морда снова дернулась.

— Ты… — начал я, и тут девушка под тигрицей шевельнулась.

В следующий же миг тигрица Ди открыла пасть, и у подруги не осталось выбора, кроме как тоже превратиться в полосатого хищника, только значительно меньше размером.

Ди без предупреждения бросилась в драку, и на миг я оцепенел.

— Кошачья драка, елы-палы!

Не знаю, каким ветром сюда занесло медоедку, но она появилась очень кстати.

— Ты вовремя. Помоги мне их разнять.

— Закатывай рукава, елы-палы! — Аленка именно так и сделала.

Я иронично хмыкнул, показывая взглядом, что на мне ни лоскута.

— А мне нельзя на чужих мужиков смотреть, елы-палы!

— Только на чужих? А на свободных можно? — Голос Макса раздался до того, как он вошел.

Тигрицы между тем набрасывались друг на друга, и Ди явно имела перевес. Один удар лапы — и рваная рана на боку у миниатюрной подруги готова. Кровать и комод в труху. Хвост Ди хлестанул меня по ногам, и я поймал его.

Тигрица возмущенно взревела и повернулась, ощерила пасть на меня. Даже бешеная красивая!

— Еще бы за усы потянул, елы-палы! — восхитилась Аленка и обернулась в медоедку, чтобы броситься на морду Ди и зажать ей пасть.

Макс расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава, как советовала милая женушка. Однако смотрел он только на Аленку, словно страховал.

Ха! Страховал медоедку! Круче предлога, чтобы качественно отлынивать, мир еще не видел.

Ди, которой Аленка закрыла обзор и пасть, окончательно рассвирепела.

— Милая, не бесись! — крикнул я, стараясь переорать рычание, и еще сильнее оттягивал ее за хвост от мелкой тигрицы. — Ты можешь взять зверя под контроль. Вспомни о счастливых моментах. Воскреси самое ценное в своей памяти. Представь тех, кого ты любишь. Не откажусь, если первым буду я!

В этот момент я отпустил хвост и схватился за задние лапы, изо всех сил сжимая их руками. Оскаленная пасть тут же впилась мне в плечо — не помогли ни медоедонамордник, ни разговоры.

Я зашипел от боли, и она дернулась. Решил сыграть на этом:

— Ди, больно же! Я тебе не твоя любимая курочка-гриль. Помнишь ее?

Для животного еда — одна из важнейших потребностей. Это то, что построит мостик от зверя к человеку.

Тигрица на секунду замерла, зажим челюстей на моем плече чуть ослаб, и я воспользовался этим, чтобы высвободиться из хватки.

Посмотрел на Макса и показал глазами, чтобы он вывел отсюда подружку-тигрицу. Неожиданно в открытом дверном проеме показался запыхавшийся и краснощекий Артур.

— Проходной двор! — проворчал я.

— Яр! — Артур едва говорил, не мог отдышаться. — Давай я! Ты нужен клану. Если сейчас в клане не появится глава и всех не угомонит, будет настоящий переворот. У нас там убийство. Все требуют главу, чтобы разобраться.

Я думал всего секунду, и то она ушла скорее на то, чтобы осознать, что случилось, и придумать, как действовать. Я сорвал с шеи кулон главы кошачьих и кинул в Артура:

— Лови. Сделай, как надо.

Я знал, что сделал сейчас.

— Ты отдаешь мне место лидера? — спросил Артур. Его взгляд перебегал с кулона на Ди.

— Не похоже? — рыкнул я, потому что Ди пыталась крутиться в моих руках, чтобы получить свободу.

Не в этой жизни, детка. Я разве что форточку свободы открою, но тебя не отпущу. Только не в бездну сумасшествия. Я тут же полностью сосредоточился на тигрице.

— Ди, так что насчет курочки с Северного вокзала? Помнишь ее вкус?

Тигрица повела ушами.

Есть контакт.

Боковым зрением заметил, как Артур ушел.

Я не жалел ни секунды. Не колебался.

— А меня помнишь? Как я постучал в стекло и сидел на подоконнике?

Тигрица зарычала, и я тут же поспешил добавить веса словам:

— А братьев помнишь? Это они мне подсказали о курочке. А отца? Вспомни те времена, когда ты была маленькая и проводила время со своей семьей.

Мелкую тигрицу Макс и Аленка вытащили из комнаты: лис тащил, а медоедка подгоняла сзади меткими ударами лап по пятой точке.

Отлично, теперь здесь только мы.

— Милая…

Тигрица вдруг резко повернулась и вонзила зубы мне в бедро.

Я не отпустил. Не пискнул. Лишь крепче стиснул ее, скрепляя руки в замок:

— Ди, черт, не могу найти для тебя правильных слов сейчас. Похоже, у меня не выходит тебе помочь.

Я отчаянно уткнулся носом в полосатую шкуру, втянул ее запах, закрыл глаза и прошептал:

— Просто знай: если ты одичаешь, я буду с тобой всегда. Лапа к лапе, хвост к хвосту. И не мечтай завести роман с тигром — я не подпущу к тебе ни одного самца.

С закрытыми глазами я дышал Ди, и каждый вздох успокаивал меня, гася внутреннее смятение и вселяя уверенность. Не знаю, сколько времени прошло, но в один момент мягкая шерсть сменилась на теплую кожу, пахнущую топленым молоком.

Я открыл глаза и несколько раз моргнул, боясь, что у меня начались проблемы со зрением. Я держал в своих руках обнаженную Ди.

Ди в человеческом обличье.

Словно человек, который прошел по опасной горной тропе под проливным дождем и не сорвался, а потом вышел на ровное плато и стал целовать землю, я осыпал поцелуями кожу Ди. Каждый сантиметр, словно полоумный.

Я не мог остановиться. Во мне разгорался пожар.

Она здесь, со мной, она взяла верх над зверем. Как же я счастлив!

Ее пальцы были холодными, как стекло в лютый мороз, а мои руки — горячими, словно песок в полдень в пустыне.

— Я согрею тебя. — Я дыхнул любовью на ее руки.

И вспыхнувший внутри меня пожар, который раньше пожирал легкие, стал контролируемым, словно пламя в камине.

Вопреки холоду рук на лбу Ди выступила испарина. Капли соленого пота стекали по ее лицу, и я поймал одну из них губами. Коснулся виска Ди и сгреб девушку к себе, усадив на бедро. В ответ она так резво прижалась боком, будто безумно нуждалась в опоре и тепле. И того и другого я мог дать ей с лихвой. Стоило Ди оказаться на мне — я запылал. А она словно не чувствовала моего обжигающего огня — попыталась обнять в ответ, но руки ее плохо слушались.

Ощущение ее щеки, прижатой к груди, было таким новым, что я подавился вздохом.

— Я… я… я… — Голос Ди дрожал. — Кажется, я прогнала зверя навсегда. Я это чувствую.

Страх в ее голосе заставил зверя встать в охотничью стойку. Но в этом деле не было видимого врага — Ди просто не хотела расставаться со своей тигрицей. Но мой зверь не понимал, он рвался наказать обидчика, чтобы Ди снова была счастлива.

Я с силой затолкал его обратно, морально дав по носу и обдав внутренним огнем. Спустя мгновение до меня дошло, что я сделал. Я смог не только контролировать жар, но и использовать в свою пользу!

С Ди моя главная проблема превратилась в мощное оружие.

Моя радость так срезонировала с горечью настроения девушки, что я тут же почувствовал себя виноватым. Сосредоточился на ее проблеме.

Я слышал, что животную половину можно заставить замолчать навсегда, но не видел ни одного сверха, кто пошел бы на это. А вот одичавших — полно. Все потому, что оборотень быстрее откажется от человеческих слабостей, чем от такой привычной звериной силы.

Я посмотрел на девушку, которая прижималась щекой к моей груди. Она согнула спину, словно стремилась стать меньше размером, исчезнуть. Ресницы дрожали, губы были бледными и едва шевелились:

— Я… Я снова как раньше. Как в прошлом. Я опять ни туда… ни сюда. Только обрадовалась, что я, наконец-то, буду своя…

Девушка всхлипнула.

Словно ножом по сердцу!

— Ди. — Я сгреб ее в объятия еще сильнее и прошептал на ухо: — Ты своя для своего отца, для братьев, для меня. А со зверем ты или нет, сверх ты или человек — это все неважно. Не животная половина дает тебе ощущение причастности — оно лишь в твоей голове.

— Но я больше не часть клана кошачьих? — Ди подняла на меня взгляд.

— С чего ты взяла?

Меня тронули ее переживания, ее желание быть частью чего-то большого. Жажда понимания. Потребность быть частью моего мира. По крайней мере, я так очень хотел думать.

— Что, если я потеряла зверя навсегда?

— И что? Пара альфы волков вообще лисица, а главы медведей — человек. У лидера лис так и вовсе медоедка в женушках. Думаешь, кто-то посмеет сказать, что елы-палы не своя? Важно лишь то, как ты чувствуешь себя вот здесь, — сказал я и указал пальцем на место чуть ниже ключиц Ди.

— Но меня тошнит от обычных мужчин…

— Прекрасно. Лучше не бывает!

Я не мог сдержать довольной улыбки.

— Особенно когда они проявляют ко мне интерес.

Ну все, нет в мире ничего шире моей «лыбы». Но я не мог не спросить:

— Вот это счастье мне перепало. А от сверхов не тошнит?

— Нет. В том-то и дело.

Уголки моих губ чуть опустились от новостей.

— Жаль, а то счастливее меня было бы не найти.

— Почему?

— Потому что моя истинная не смотрела бы ни на кого, кроме меня. Ни у кого не было бы и теоретического шанса.

— Ты смеешься надо мной сейчас?

— Я абсолютно серьезен. В моих руках голая девушка, от которой у меня сносит крышу, а я все еще разговариваю.

Ди подняла взгляд. В этот момент она выглядела такой ранимой, что я боялся сделать что-то не так, но жар уже подступал к самому краю. С каждой секундой, что мы смотрели друг другу в глаза, я желал ее все больше.

Здесь и сейчас.

Хочу.

С каждым вздохом я становился все одержимей желанием. В глазах плыло. Мои руки поползли по ребрам вверх к груди девушки, и я выдохнул, не в силах остановить их:

— Если не хочешь быть залюбленной здесь и сейчас, вставай.

Ди вдруг смело посмотрела на мои губы и тихо спросила:

— А если хочу?

Я поперхнулся, будто мне в кадык дали. Никак не ожидал такого ответа. Думал, она еще будет долго от меня бегать.

Считал, что назовет меня похотливым животным. Может быть, даже треснет или заплачет навзрыд. И совсем потерял связь с землей, когда Ди вдруг обхватила мой затылок рукой и притянула к себе. Поцеловала так страстно, будто опытная дама. Смело, жадно, с языком.

Я уловил привкус душевной боли на кончике языка, хотя она старалась это скрыть. Этот вкус отчаянного поцелуя мне не забыть никогда.

Захотелось вытеснить из ее головы все мысли о чем бы то ни было, заставить забыться. Но только я вошел во вкус, а разум почти вышел в дверь, как Ди мягко отстранилась, развернулась и прислонилась ко мне спиной.

А я не мог отдышаться, как марафонец, который полностью выложился на треке в начале дистанции, неправильно израсходовав силы.

И что? Все?

Ди этого хватит?

Я закусил губу, стараясь не двигаться. Внизу болело так, будто я на ледянке врезался в дерево, а ствол попал аккурат между ног.

Почему она отвернулась?

Не хочет больше целоваться? Или не хочет, чтобы мы зашли дальше?

Или снова в прекрасную голову пришла дурацкая мысль и Ди себя грызет?

Тогда я просто обязан действовать!

Я осторожно положил руки на плечи Ди и вздохнул с облегчением, когда она даже не вздрогнула.

— Ты так напряжена, — сказал, чувствуя под пальцами твердые мышцы — комки нервов.

Ди промолчала, но и не двинулась с места. Не скинула мои руки, и я принял это как хороший знак.

Огонь внутри подталкивал совсем к другому пути — дороге сжигающей страсти. Опрокинуть на спину, накрыть собой, показать, как может быть хорошо вместе. Но страх потерять Ди навсегда заставил быть более осторожным и хитрым.

Хоть и говорят, что истинные не могут быть не вместе, если хоть раз встретили друг друга, но пример Тени и Насти рушил все стереотипы и заставлял думать, прежде чем действовать на инстинктах.

Я стал с легким нажимом разминать плечи Ди, чуть отстранив ее от себя, а сам любовался изгибами стройной спины, утопленной линией позвоночника. Даже очертания лопаток казались мне идеальными и такими желанными.

С каждым движением моих рук Ди постепенно расслаблялась. Стала медленно наклонять голову то в одну сторону, то в другую, наслаждаясь массажем, а когда она немного запрокинула голову назад, я едва удержался, чтобы не поцеловать ее в шею. Побоялся не устоять и действительно поставить свою метку поверх шрама, белеющего на коже.

Размяв ее плечи, я опустился пальцами ниже и стал массировать верхние мышцы спины — еще не интимная зона, но уже такая чувствительная. Надавил подушечками пальцев на область ниже ключиц и с помощью круговых движений вырвал первый едва слышный стон Ди.

Да, я на верном пути! Вот только как бы не сорваться. Надеюсь, она не будет дальше слишком часто стонать, а то у меня сорвет крышу раньше времени.

Так, главное — не торопиться. Не спугнуть. Медленно надавливать. Вот так, да.

Ди еще раз застонала и откинулась назад мне на грудь. Вид девушки, который мне открылся, чуть не подорвал все самообладание.

Помни про провал Тени. Помни. Нельзя торопиться, надо сдержаться. Я на верном пути. Для Ди это первый раз, нужно сделать все, чтобы она была готова.

Я опустился пальцами чуть ниже и указательным растер кожу между двумя полушариями. Отлично! Я не получил по ушам. Продолжаем.

Два больших пальца утонули в ложбинке между шикарными грудями, а остальные восемь пальцев все еще не залезали на сами холмы — разминали рядом. Я стал чередовать эти движения с прохождением ладонями с внешней стороны груди вниз к ребрам и обратно. В момент, когда я сделал это первый раз и ее груди столкнулись друг с другом от моего движения, в паху стало больно до искр из глаз.

Это было мучение для меня, и кайф для Ди. Она стала дышать часто и глубоко, рот приоткрылся, а попа стала елозить на месте. Груди двигались под моими руками, это был прекрасный и мучительный вид. Мой взгляд то и дело нырял ниже живота. Зверь метался внутри, напирал на кожу, но я не давал ему выхода.

Наконец я обхватил ее грудь двумя руками, зажал вершинки между пальцами и слегка натянул. Ди застонала и выгнулась дугой так эффектно, что даже мои пальцы задрожали.

От моей выдержки остались крохи, но я хотел, чтобы Ди сама набросилась на меня, как недавно с поцелуем. Я мучил и себя, и ее, когда играл с вишенками, срывал все более громкие стоны.

И я дождался!

В один момент Ди зарычала, развернулась и села на меня. Выгнулась в моих руках дугой от наслаждения, потом сжалась от мимолетной боли, но быстро забыла о ней, сорвавшись со мной в пучину страсти.

Мы оба будто сошли с ума. Будто забыли обо всем. Только она и я. Только пара истинных на белом свете. И лишь когда мы свалились без сил, пришло осознание, что мы еще не можем быть полностью счастливы.

Нам нужно было решить вопрос с Жанной. Ди показала письмо, от которого у меня волосы встали дыбом.

Я не позволю этой твари жить на одной земле с моей истинной.