Его звали Вася

Глава 9 В тихом омуте…

«Ну и где она запропастилась?» — думал Василий, потихоньку тренируясь с очередным «селективным режимом». Получалось уже неплохо — так что завтра Туйлиндэ уж обещала, что начнут отработку «боевого» режима. Вот только где она? Обещала прийти домой часа через два-три, а ее все нет и нет. Уже пятый час пошел! Ужинать пора давно… А чекистки все нет и нет.

— Фигня какая-то, где она? — за ужином спросил Василий, но в ответ все лишь пожали плечами.

А вот самому парню такая ситуация не нравилась совершенно… Уж не случилось ли чего? Так что, немного подумав, они решили, что если та не появится до утра, то надо перебираться куда-нибудь в другое место. Вопрос лишь в одном — куда? Города никто из них не знал, а выбираться из него — риск привлечь внимание. Ибо для этого придется покупать билет либо на автобус, либо на поезд. А там документы потребуют! То есть не сложно будет отследить, куда они делись… Но и на месте сидеть — тоже не вариант, а потому придется рискнуть. Ибо если и до утра Туйлиндэ не явится, значит точно что-то случилось.

Спать ложились настороже, чтобы если что — сразу вскочить. Даже все вещи первой необходимости собрали заранее, но ночь все же прошла спокойно… А утром, быстро перекусив, они впервые за две недели выбрались из дома, постаравшись максимально осторожно и незаметно проскочить через двор, где в глаза бросилось что-то «неправильное», хотя он так и не смог понять, в чем же дело. В какой-то момент даже показалось, что он почувствовал чей-то взгляд, но ощущение прошло столь быстро, что Василий не был в этом уверен. Выбравшись на улицу, они двинулись в сторону центра, где было побольше народу. Затеряться проще всего именно в толпе.

Город был и впрямь красив… Широкие проспекты, явно гораздо шире, чем это было необходимо. Трамвайные линии, по которым томи и дело проносились зелено-золотые четырехосные вагончики с какими-то узорами, едущие по улицам троллейбусы — электротранспорт тут был явно в почете. Сливавшиеся в единый архитектурный ансамбль дома — хоть большинство из них и были построены по типовому проекту, но их очень удачно комбинировали друг с другом. Широкие аллеи с, к удивлению Василия, фруктовыми садами! Яблони, груши, вишни, сливы, абрикосы, даже персики. И все это за Уралом! Кустарники — тоже преимущественно плодовые. Смородина, крыжовник, жимолость, малина, черноплодка и что-то еще, чего Василий так с ходу не смог бы назвать. Этакий фруктово-ягодный сад размером в весь город… Тут и там действующие фонтаны, около некоторых из которых весело плескались детишки-квентята, которым Василий на вид дал бы лет пять… Хотя на деле, скорее всего, лет восемь. Попадались различные памятники — от обычных стел в память о бойцах Революции или героях Великой Отечественной до статуй в полный рост. Непременные Ленин и Сталин и еще некоторые знакомые Василию люди вроде Калинина до каких-то квентийских деятелей… Впрочем, наравне с политиками тут встречались и памятники каким-то героям войны и ученым. Впрочем, вскоре Василий понял, что все они тут разделены на несколько групп… Капица, Курчатов, Вавилов, пара каких-то квентов, а вот еще один памятник… Вот тут Василий был по-настоящему в шоке. Мичурин! Только с несколько удлиненными, чем-то средним между человеческими и квентийскими, ушами! И весьма любопытная надпись: «Великому биологу, кси-оператору, сыну Двух Народов. Сделавшему наш мир лучше». Правда, Василий был уверен, что и тут при переводе на русский утеряна половина смысла сказанного… Любят же эти квенти красивые фразы, смысл которых фиг передашь на другом языке! Точнее, при этом чуть ли не каждое слово оберется парой-тройкой предложений…

— А за нами следят, — осторожно оглянувшись, тихо заметил Василий.

Вообще такое подозрение у него возникло давно, но сейчас он окончательно в этом убедился… Вон ту рожу, делающую вид, что любуется фонтаном, он уже несколько раз замечал.

— Кто? — насторожился Лайрасул.

— Не оглядывайтесь… Полквартала сзади, делает вид, что на фонтан смотрит. Уже несколько раз на глаза попадался.

Делая вид, что ничего не замечают, они прошли еще пару кварталов, оказавшись на центральной улице города — Проспекте Революции. С теми самыми метало-стеклянными зданиями с обилием декоративных элементов в древнеквентийском стиле. В основном, это были учреждения… Вот, например, «Дом Мудрости» — главный квентийский университет. А еще школы, кино, театры, музеи, дворец спорта, центральные магазины… А вон — Верховный Совет республики. Впрочем, встречались тут и жилые дома — здесь давали квартиры награжденным высшими государственными и республиканскими наградами, Сталинской премией, известным квентийским ученым и инженерам.

Но самое главное — Василий так и не мог найти такого места, где можно было бы избавиться от хвоста! Никаких тебе проулков-переулков, небольших двориков, через который можно было бы быстро проскочить и выйти на другую улицу, никаких укромных местечек. Никаких гаражей или еще каких-нибудь хозпостроек с узкими тропинками между ними. Ну и как затеряться среди города, который словно специально сделан так, чтобы затеряться в нем было невозможно? Все идеально четко, по плану! Деться некуда!

Откровенно говоря, профессиональный разведчик, окажись он на месте Василия, наверняка бы смог как-нибудь затеряться… Но он им не был, его этого не учили, а потому оставалось руководствоваться лишь логикой. Дворы? Да, было бы логично — проскочить через проходной двор и ищи ветра в поле… Или спрятаться в подъезде. Вот только в громадном дворе его успеют заметить. Какие-нибудь учреждения? Но кто знает, кто за ними следит? Да, это может быть и та же самая госбезопасность, стремящаяся выяснить, уда же они решили сбежать с конспиративной квартиры. Но… А вдруг контра? Да, тогда это могло бы помочь — забежать куда-нибудь и позвонить в ту же госбезопасность. Но где гарантия того, что их быстрее не схватят или убьют? Но самое худшее — если это окажутся очередные «оборотни в погонах», вроде той парочки ментов… Вот только и уйти негде! Заскочить в трамвай или троллейбус разве что? Но где гарантия, что рядом нет кого-то с автомобилем?

И все же подходящий случай выпал достаточно быстро… Всего лишь стройплощадка — пусть и огороженная, но тут можно было попытаться оторваться от слежки. А еще… Пожалуй, стоит разделиться. Чтобы хоть кто-то да смог оторваться.

— Сейчас пробегаем через стройплощадку, — произнес Василий. — Потом вы проскакиваете на соседнюю улицу и налево, до ближайшего двора. Сворачиваете туда и как можно быстрее выбираетесь из этого района. А лучше из города… И постарайтесь найти полковника Сулмелдира. Или кого-нибудь из Москвы…

— А ты? — удивился Лайрасул.

— А я отвлеку их на себя…

— Нет! — отрицательно мотнул головой квент. — Беги ты, а отвлечь их я возьму на себя.

— Не получится, — не согласился Василий. — Уверен, им нужен я. Так что бегите! Чем бы все не кончилось — об этом должны узнать в МГБ! А я постараюсь увести их подальше и оторвусь, я знаю, что делать…

— Откуда… — хотел было что-то спросить Лайрасул, но сам же и нашел ответ. — А, понял… Она объясняла.

— Да, — кивнул в ответ Василий.

На самом деле он понятия не имел, как правильнее всего поступить… И лишь хотел обезопасить тех, кто совершенно не виноват в факте его попадания и всем, что последовало за этим. Пусть он и не мог считать этих квентов родителями, но они отнеслись к нему хорошо, по-доброму — и потому успели стать его близкими. Нехотя кивнув в знак согласия, Лайрасул все же принял его план к действию — как ни крути, но он тоже никогда не сталкивался с необходимостью отрываться от слежки. А Василию вроде как про это разъяснила аж сама сотрудница госбезопасности, профессионал практически! И вскоре они нырнули на огороженную территорию стройплощадки.

На них не обратили особого внимания. Все кругом были заняты своими делами — что-то возили, таскали, тут и там сверкали искры электросварки. И на фоне этого на появление троих незваных гостей сначала и не обратили особого внимания, ну а потом… Потом Лайрасул и Лариэль, скрывшись за недостроенным зданием, рванули к другому выхода со двора, а Василий остался, спрятавшись за какой-то неизвестного назначения конструкции. И вскоре во дворе и впрямь появился «шпик» — да не один! Сразу двое, хотя второго он прежде и не видел. Разделившись, они начали обходить недостроенное здание с двух разных сторон — и тут-то Василий и выскочил и изобразил неумелую попытку посмотреть, что вокруг творится, «нечаянно» привлекая внимание врагов — после чего мигом юркнул в здание, чуть не столкнувшись с кем-то из строителей, и помчался наверх по лестнице, выглянув в окошко третьем этаже. И увиденная картина его совершенно не обрадовала.

При влечь внимание удалось. Только как теперь уйти? Вопреки ожиданию Василия, никто даже и не попытался рвануть внутрь здания, а, расположившись так, чтобы видеть все происходящее вокруг, стали наблюдать за происходящим — попутно выгоняя строителей с территории, что не понравилось Василию больше всего. Ибо уже говорило о том, что это не какие-нибудь бандиты-подпольщики, а те, кто имеет власть приказывать. Неужели чем-то он сдал себя? И, самое паршивое, — незаметно ведь не выскочить из здания! И это враги тоже прекрасно понимали — хотя, похоже, они рассчитывали увидеть тут всех сразу. Теперь же оставалось рассчитывать лишь на родителей его тела… Отвлекая внимание шпиков, он дал им время выскочить со двора… И хоть их почти наверняка кто-то видел и непременно укажет на это, но время потеряно. Выскочив на соседнюю улицу и свернув куда-нибудь еще, они почти гарантированно собьют врага со следа — ведь даже непонятно, в какую они побежали сторону. Свидетели? Если они и есть, то найти их — дело отнюдь не одного мгновения, а пока еще допросишь… Все, время потеряно! Если только сами по-глупому не подставятся, но прожившие больше двух сотен лет вряд ли окажутся наивными дурачками.

«Твою ж налево!» — пройдя в другое крыло недостроенного здания и выглянув в пустующий оконный проем, выругался Василий. Как раз в этот момент во двор завернула сначала черная «Победа», а затем — две полуторки, из которых тотчас начали выпрыгивать эльфы с людьми — то ли военные, то ли госбезопасность… Этого, увы, на первый взгляд было не понять. Часть из них тотчас оцепили здание по периметру, а вторая половина, после короткого разговора с кем-то, кто приехал на «Победе», двинулась в сторону здания.

«Отыгрался хрен на скрипке!» — мысленно огрызнувшись, подумал Василий. Боевой режим он еще не изучал, хотя даже он вряд ли помог бы в сложившейся ситуации. Однако сдаваться без боя парень не собирался — ведь тем самым он дает еще хоть немного времени родителям его тела. Секунды, минуты. Но и этого может оказаться достаточно.

— Эй! Выходить по одному! Сдавайтесь! — рявкнул незнакомый голос внизу, но так и не дождался ответа.

— Эй! — крикнул кто-то еще. — Все равно ж не убежите!

— Я контре поганой не сдаюсь! — рявкнул на этот раз в ответ Василий, пытаясь имитировать переговоры.

— Сдавайтесь, сволочи! Это госбезопасность! — крикнули снизу. — Все равно не уйдете!

Увы, но затянуть переговоры так и не удалось — поскольку никто не собирался особо в них вступать. И после того, как Василий опять послал всех, прибавив несколько непечатных фраз, двинулись наверх. Оставалось лишь малость потянуть время, бегая по этажам недостроенной высотки. Однако много ли с этого толку? Что ж — минут десять он выиграл. Вот уже последний этаж — и теперь предстоит решать, принимать ли безнадежный бой или сдаваться. Боевой режим он не знал, потому активировал один из уже известных селективных, заняв оборону в коридоре около лестницы. И сразу показалось, что время словно замерло, течет практически бесконечно, хотя это, конечно, было неверно. Просто изменилось восприятие… Немного подумав, Василий дополнительно заблокировал болевые ощущения. Это он уже умел, а в том, что это потребуется, не было никакого сомнения.

Первый из тех, кто пришел по его душу, полетел вниз по лестнице, явно не ожидая ни сопротивления, ни того, что Василий будет действовать так стремительно. Секундой спустя за ним последовал и второй, но на этом все успехи и закончились. В отличие от Василия, пришедшие по его душу прекрасно знали возможности боевого режима, а потому, отпрянув в сторону, доверили разбираться с ним командовавшему отрядом офицеру — и вот тот-то и показал класс… Не успел парень сделать ни единого движения, а тот уже завалил его на пол и принялся цеплять наручники, что сразу выкинуло его из «ускренного» режима, хотя ощущения боли так и не вернулись — и это только радовало. Потому, что его сразу же начали бить обозленные тем, что он раскидал пару их товарищи, солдаты.

— Отставить! — рявкнул внезапно над ухом голос офицера. — Не видите что ли, он все равно ничего не чувствует?

— Эта сука Ваську…

— Отставить! — вновь рявкнул голос. — Впредь умнее будете… Думали, что сопляка пришли брать, успокоились?! Лучше остальных ищите, придурки!

Василия потащили вниз, на улицу, а остальные то ли бандиты-контрреволюционеры, то ли и впрямь чекисты, принялись обыскивать все здание. Однако все усилия были тщетны.

— Где родители?! — приподняв за шкирку Василия, рявкнул командовавший уродами лейтенант.

— Где надо! — ухмыльнулся в ответ Василий, радуясь, что их не поймали. Иначе наверняка бы сообщили и этим тварям…

— Да я тебя, контру, к стенке прямо тут поставлю! — взбесился чекист. — Где они?!

Однако в ответ Василий не сказал ничего. Какое-то время еще продолжались поиски, но потом его зашвырнули в кузов «полуторки», и они поехали — только не в центр города, где наверняка находилось управление госбезопасности, а куда-то ближе к окраинам, где вытащили из машины и, тщательно связав и воткнув кляп, запихали в какой-то деревянный ящик, где он провел совсем уж неопределенное количество времени. Пока его не вытащили оттуда, впихнув в очередную допросную, где он с удивлением увидел целого полковника госбезопасности.

— Ну что, тварь? Признаваться будем? — были первые его слова.

— А в чем меня обвиняют? — нагло ухмыльнулся в ответ Василий.

— Читай и подписывай, если жить хочешь! — не повелся на провокацию тот.

Наручники с него сняли, а вот браслеты-блокираторы магии оставались… Так что, подвинув документы поближе, Василий принялся читать якобы свои показания. По сути, это была телега на полковника Дуборощинского Сулмелдира. Про то, как тот завербовал его после несанкционированного включения системы оповещения и, дабы оклеветать честных товарищей, организовал целый ряд убийств, имитируя деятельность контрреволюционной банды. Кто был в списке убитых? Некий Крючков Андрей Павлович, в котором Василий узнавал приходившего к нему «в гости» мага, двое братцев-эльфов, «племянников» их участкового, некая Прилесская Светлана из их колхоза, а также… квентки Миримэ и Туйлиндэ, фамилии которых как-то даже не отложились в голове. Причем, убийство мага и Туйлиндэ приписывали ему лично — хоть и по якобы прямому приказу полковника Сулмелдира.

— Пошел н*, урод! — разорвав лист с «показаниями», бросил Василий.

Признаться в том, что он убил тех, на кого бы у него никогда не поднялась рука? Кто успел стать ему близкими? Нет, про мага — даже если тот и сдох, то не жалко. Но Туйлиндэ, Миримэ… Эти твари ради своих целей не пощадили даже девушку с, по сути, девчонкой-подростком! И чтобы он стал помогать им?

— Это ты зря, — с чувством превосходства ухмыльнулся сидевший за столом урод-эльф. — Отсидел бы четвертной, вышел на волю… А так ведь я и под вышку подвести могу!

— Я не помогаю врагам Революции!

— Ну-ну, посмотрим, — ухмыльнулся полковник. — Сержант!

Сразу за этим Василий буквально улетел в другой конец допросной, где его начали было бить, но почти сразу прекратили, убедившись в полной бессмысленности этого. Парень понятия не имел, как же работает эта система блокировки боли, меняет ли она работу мозга или как-то препятствует прохождению нервных импульсов, но действовало оно исправно. Хотя при этом и возникало чувство какой-то нереальности происходящего, когда он вообще практически не чувствовал ни рук, ни ног — хотя и знал, что может управлять ими, но как-то в автоматическом режиме, не ощущая этого.

— Бесполезно, — поморщился полковник. — Это сученыш блокировку включил. Тащи противогаз! Поиграем в слоника!

Следующее неопределенное время прошло в каком-то полузабытье, когда порой Василию казалось, что он уже сдох и находится где-то в загробном мире. В поолубреду ему виделись то картины его прошлой жизни, то вдруг всплывали какие-то воспоминания этого квента — и порой олн даже не мог толком понять, где есть что. Но потом вдруг приходил в себя — и ему тыкали под нос копию уже знакомых документов, требуя подписать. Но… Помогать убийцам нормальных людей? Один раз Василий уже помирал, второй было уже и не так страшно…

— Упертый, сука! — наконец, бросив все свои «дела», рявкнул сержант.

— И не таких кололи, — бросил в ответ полковник. — Жаль, менталиста не вызовешь. Ну ничего — пусть полюбуется, как его подружку пытать будем.

Василия буквально отволокли в какую-то пыльную, пустую камеру, где и бросили прямо на пол — и лишь тут он смог наконец-то перевести дух… Попутно радуясь тому, что повезло оказаться магом. Из обычных людей выдержать пытки и ничего не сказать могут единицы из миллионов… И недаром многих таких знают чуть ли не поименно и награждают орденами посмертно. Вот только какова вероятность того, что он оказался бы одним из таких? Так что сейчас наверняка бы уже подписал все, что от него требуется, ну а потом… Скорее всего, повесился бы в камере — дабы на суде не смог отказаться от данных показаний. Повернувшись на бок и привалившись к стене, Василий принялся думать над тем, что нужно этим уродам… Вариантов было лишь два. Либо эти твари работают на контру. Либо какие-то внутриведомственные разборки. Подставить, подсидеть друг друга, воспользовавшись удобным моментом — и плевать на то, есть там контра или нету ее.

Вот только что теперь делать? Про какую еще подружку они говорили? И ведь не сбежать отсюда, никак! И впрямь покончить с собой? Но чем?! От Туйлиндэ он слышал, что маги могут покончить с собой, мгновенно сбросив всю накопленную энергию, превратившись буквально в облачко раскаленной плазмы. В войну так поступало большинство попавших в плен квенти — стараясь забрать с собой кого-нибудь из администрации лагеря. Но мало того, что он не знает, как это сделать, так еще на нем и браслеты-подавители! Это в войну их еще не было, а теперь уже есть! Между прочим, разработка тех самых фашистов — правда, сделанная уже под конец войны. Но что ему делать сейчас?

Каково быть полуквенткой в Квентийской ССР? На этот счет Светлана могла сказать однозначно — обидно… Нет, ни у кого из окружающих и в мыслях не будет насмехаться на этот счет или в чем-то упрекать. В этом плане квенти были куда лучше, чем часто откровенно презирающие «полукровок» люди или гномы. Особенно последние — у которых до революции за брак с представителем другой расы изгоняли, а официально существование полугномов вообще не признавалось. Люди… Для них в былые времена квенти выглядели какими-то подозрительными чужаками — нерусью и нехристью… Впрочем, сейчас все же с этим дело стало куда лучше. Браки между квенти и гномами в какой-то мере стали даже модными — все же знают, к какому виду принадлежит вторая жена самого товарища Сталина! Так что немало женщин-квенти, особенно из вдов, нынче выходит замуж за гномов… Люди стали относиться к квенти куда дружелюбнее, по-товарищески. Тут уж — веяния Советской власти и коммунистической идеологии. Но это где-то там, далеко — из-за чего и Светлана порой думала уехать куда-нибудь в РСФСР или даже в ту же Гномскую Советскую Социалистическую Республику. Или хотя бы в «человеческие» города республики. А то когда на тебя смотрят с такой жалостью в глазах, словно ты вот-вот помрешь… Обидно!

Почему она все же родилась такой? Старший брат ее был чистокровным квентом, как и еще одна сестра — но той больше сотни лет! Однако когда началась Революция, ее отец вместе с первой женой ушел на фронт, биться с белогвардейцами. Брату-то тогда двадцать два года было — уже взрослый, но воевать еще мал, у сестры ребенок. А вот их мать и ее отца дома ничто не держало… С войны он вернулся один, убило его жену-квентку в бою, однако долго быть в одиночестве отцу не захотелось. Приглянулась ему одна местная девушка-красавица — и вскоре они поженились, зарегистрировав свой брак по советским законам, став одним из первых таких примеров во всей Республике. Не в том плане, что ее отец повторно женился, а что этот брак официально зарегистрировал — ведь раньше это было попросту невозможно. Тогда про таких говорили просто — «живут вместе». Даже в специально придуманной на такой случай клятве не говорилось ни про любовь, ни про семью. Клялись «в печали и радости, горе и счастье, успехах и неудачах быть верным другом и помощником, матерью (ну или отцом) детей». Ну и, конечно, в том, что воспитают детей, которые не опозорят память предков. Коротенькая такая клятва, почти втрое меньше Семейной. Которая при отсутствии детей могла быть расторгнута буквально в любой момент, как только пожелается, а при наличии — по достижению ими двадцатилетнего возраста. Но нынче юридически оно было равнозначно, советский закон уравнял одних с другими.

В таком вот браке квента с человечкой и родилась Светлана… Мама рассказывала, что они еще долго спорили, дать ли дочери квентийское имя или человеческое, но в итоге пришли ко второму варианту. Росла девочка явно быстрее квентки, почти как человечка. В семь пошла в школу, которую закончила уже почти взрослой девушкой, став первой красавицей деревни, что было отнюдь не удивительно. На полголовы выше самых высоких квенток села, стройная, хоть и не из тех, кто за шваброй спрятаться может, фигурка. Чуть покороче и оттого выглядящие как будто даже поаккуратнее, чем у чистокровных квенти, ушки. Длинные густые волосы цвета зрелой пшеницы. Не особо большая, но очень аккуратной, так и манящей взгляд, формы грудь. И черные, небывалого для чистокровного квенти, цвета глаза… Да, полуквентки зачастую рождались на удивление красивыми — на что многие говорили, что так, дескать, Мать-Природа просит у них прощения за меньшие отпущенные годы. И хоть говорили это искренне, без всякой задней мысли, но от таких слов Свете опять становилось обидно. Тем более, что красота красотой, но много ли с нее толку?

Квенти восхищаются, говорят, какая она красивая, дружить тоже не против, но… И не более того. Чтобы влюбиться, семью создать… Крайне маловероятный вариант! Ибо никто не знает, сколько она проживет, а чистокровные квенти, ввиду своих традиций жениться лишь один раз и планировать свою жизнь на десятилетия вперед, придают этому особое значение. И немногие исключения, вроде ее отца, лишь подтверждают правило. Более того, чистокровные квенти обычно очень поздно создают семьи — лет в 45–60… Когда уже выросли, выучились, нашли себе место в жизни. Ну и кто им даже двадцатилетняя полуквентка? Девчонка с нулевым жизненным опытом! А даже в 30 лет ей уже поздно может оказаться семью создавать, ничего уж толком не успеешь. Если вдруг продолжительность жизни окажется человеческой. Ну разве что одного-единственного ребенка родишь — впрочем, в «смешанных» семьях квенти и короткоживущих рас вроде людей или орков больше не бывало почти никогда.

Люди? С ними и сложнее, и проще… Да, люди, особенно из «ассимилированных» народов, не испытывали каких-то предрассудков против полуквенти, не считали их подозрительными чужаками. Они и сами во многом придерживались их же культуры и норм морали! И опять же выплывал вопрос внешности — это мужикам-полуквентам, или уродившимся «обычными» полуквенткам, хорошо. Но таким как она, «слишком красивым»… Впрочем, это относится и к человеческим красавицам. Когда-то такие нередко становились «статусными игрушками» господ — похвалиться, какая у них красивая жена, на людях. А потом поколотить ее за то, что вон там на ком-то слишком долго взгляд задержала или заговорила не с тем. И постоянно подозревать, что она ему с кем-то изменяет, но при этом самому иметь на стороне несколько любовниц только из знати… Не говоря уж о крестьянках, которых вообще по первому приказу притащат к барину. Сейчас господ нет. Но многие люди по-прежнему были бы не прочь заполучить красавицу-полуквентку в качестве способа потешить свое мужское самолюбие да похвалиться перед друзьями, а что там у нее в душе, какова она как личность… Ну это что-то несущественное! Впрочем, уже одно то, что среди советских актрис чуть ли не каждая третья — полуквентка, тоже показательно. Правда, тут еще сказывается и то, что большинство из них ко многим вопросам относятся куда проще, по-человечески, а потому в фильмах зачастую играют даже чистокровных. В чем разница? Например, в том, что квентки в абсолютном большинстве резко отрицательно относятся к изменению внешности… Покраситься, одеть парик, еще как-то загримироваться? Нельзя! Искажение истинного природного облика! Так что чистокровные снимались «как есть». Ну прическу могут другую сделать, одеться как надо, но не более того. Или, например, поцеловаться с тем, кто не люб — это вообще за гранью! Как и назвать другом, любимым или мужем того, кто таковым не является. Ибо гнусная ложь! Недаром в квентийских театрах мужа с женой или возлюбленных всегда играют те, кто таковыми и в самом деле являются. Впрочем, квенти в целом не одобряли «несерьезные профессии», так что все их театры и даже киностудия «Верные» были всего лишь самодеятельностью, в свободное от работы время… «Искусство — призвание, а не профессия», так говорили квенти. Но вопрос даже не в этом… А в том, что для красавицы-полуквентки сложно найти пару хоть среди квенти, хоть среди людей. Вот среди других полуквенти… Собственно говоря, это самый распространенный вариант. Но что делать, если понравился чистокровный?

Этого она не знала — тем более, что тот не обращал на нее особого внимания… С их участковым и его племянниками Света жила по соседству — и этим все и сказано… Ну соседка — она и есть соседка. Впрочем, поначалу тот и сам был пацаном, но потом пошел в Дом Мудрости, учился сейчас в самом Квентийске… Пять лет уж отучился, половину курса. А Света после восьмого класса пошла в «Малый Дом Мудрости», или по-новому — сельхозтехникум, в Зареченске, там семь лет учиться… И у них там были почти исключительно чистокровные — ибо люди учились в другом месте, по укороченной программе, всего четыре года. Но они и живут меньше, у них времени столько нет. А полуквенти… Ну они шли куда захотят, вот только она на курсе оказалась одна. Летние каникулы же у них совпадали, оба возвращались в деревню, но сосед так и не обращал на нее никакого внимания. Впрочем, откуда сельской девчонке было знать, как тот лазает в «общагу» к человечкам из пединститута Квентийска? Ведь в Квентийске был не только «Дом Мудрости» для квенти, было и немало «человеческих» учебных заведений! Как-никак столица республики! Так что в селе Галадон старался не светиться с похождениями, тут за такое и побить могут, ну а создавать семью с получеловечкой он и тем более не собирался.

Каково же было удивление, когда ей передали записку, где тот просил встретиться и поговорить? Писал, что она ему нравится — вот только он не решался того сказать, боясь, что дядя будет против, но теперь-то он почти что взрослый! Так она и согласилась встретиться с ним у реки… Даже не подумав, что с ней может случиться что-то плохое. Рядышком же все — туда даже подростки бегают купаться, не боясь, что из леса выйдет какая-нибудь иномирная тварь!

— А поехали с нами? — когда они, гуляя и мило беседуя, забрели в лесок, вдруг спросил Галадон.

— Куда? — не поняла света.

— В Америку.

— Куда? — полезли глаза на лоб у девушки. — Зачем в Америку?

— Меня ложно обвинили в покушении на этого вашего урода… Василия, — изобразил гримасу на лице эльф. — И в контрреволюционном заговоре. И теперь если найдут — расстреляют.

— Но ты же ничего плохого не делал!

— Конечно, — пожал плечами квент. — Но ты этого никому не докажешь!

— Но как же госбезопасность?

— Они вешают всех собак на нас с дядей! — буквально рявкнул Галадон.

— Но можно же что-то доказать! — растерянно произнесла полуквентка.

— Нельзя! Только бежать! Ну так что, ты с нами? Приедем в Штаты — будешь там моей женой…

Перспектива стать женой того, кто ей нравился, была такой манящей, что Света чуть было сразу не сказала «Да!» Вот только… Взять и вот так сбежать? Бросить все, что тебе дорого, всех близких и родных без малейшего шанса увидеть их хоть еще раз? Это было слишком страшно! Тем более, если при побеге их объявят предателями…

— Нет, — после долгого раздумья ответила девушка. — Здесь моя родина, здесь мой дом, здесь мои родные. Как я отсюда уйду? Пошли лучше домой… Докажем, что тебя оклеветали! Потребуем, в конце концов, чтобы менталисты все показания проверили!

— Вот как ты заговорила, — хорошее настроение Галадона сразу испарилось. — Ну не хочешь по-хорошему… Будет по-плохому!

И вот оно… «Какая же он сволочь! — думала Света, растирая только что развязанные руки. — Дура ты! Какая ж ты дура! Думала, мечтала, верила… Контра — он и есть контра!» В тот раз все случилось так быстро, что она даже не смогла ничего понять. Вот Галадон только сказал свои слова, а вот он уже вяжет ей руки за спиной и говорит, что попытается бежать — убьет. И странно, но этим словам она поверила сразу и безоговорочно!

Потом полдня пути до какой-то лесной поляны, где их ждал Эарендил, двоюродный брат Галадона, тоже живший у дяди-участкового, но пока еще учившийся в школе. И у него тоже своя добыча! Миримэ… Знала Света эту девчонку-чистокровку. Пусть и не очень хорошо, но вполне достаточно. Даже знала, что та дружит с Эарендилом чуть ли не с начальной школы. И вот теперь она была точно также связана, да еще и с кляпом во рту.

— Видал, какую я птичку привел? — нагло ухмыляясь, похвалился Галадон. — Это тебе не шлюшки-человечки из педа! Даже жаль, что ты маловат еще для таких развлечений. Ну да у тебя вон своя будет… А ну пошла, сучка! — последнее относилось уже к вставшей как вкопанная при открывшемся ей зрелище Светлане.

А потом несколько дней пути, когда они топали через таежные заросли, останавливаясь лишь на ночевку да чтобы немного перекусить… Когда им давали по кусочку «походной лепешки» и немного воды, а затем гнали дальше по лесу, куда-то на восток. Примерно в том направлении, где находился Квентийск — хотя в сам город заходить никто, конечно, и не собирался. Сколько они прошли за эти дни — Света тоже не знала. За то те взгляды, что бросал на нее ублюдок участкового… Хотелось провалиться сквозь землю, умереть! Лишь бы не видеть их! И каждый день, каждая ночь проходили в страхе. К счастью, уроды слишком спешили… Старались уйти как можно дальше от деревни и потенциальной погони, путали следы, обходили стороной отмеченные на карте населенные пункты. Несколько раз натыкались на каких-то зверей, но Галадон без труда уничтожил их «ледяными копьями». А потом они наконец-то вышли на эту проклятую полянку недалеко от реки. Где двое предателей и решили стать на дневку, отдохнуть с долгой и достаточно трудной дороги.

— Ну что, сучка, — хорошенько наевшись, довольно ухмыльнулся Галадон. — Пришло время и отрабатывать наши харчи!

— К-как? — побледнела Света.

— В горизонтальном положении, естественно! — нагло ухмыльнулся урод. — Или ты можешь чем-то еще отработать?

— Не дождешься! — огрызнулась полуквентка.

— Не тронь ее, урод! — послышался рядом голос Миримэ, но ее тотчас заткнул оплеухой младший братец.

Да, Света уже успела услышать и узнать многое, включая то, что эта парочка — родные братья, а участковый — их родной отец. Как и то, что те из «Великого рода» князя Залесского. Который на деле жив-здоров! И, судя по тому, что те говорили про это прямо при ней, ничего не стесняясь, их уже не отпустят… Больно уж много они всего узнали! Того, чего при посторонних говорят лишь в одном случае — если те уже никогда не смогут про это никому рассказать. А, значит, их жизнь уже фактически кончена — в обещания контры она не верила совершенно. Нет, Миримэ еще и впрямь могут попытаться вывезти в Америку и сделать женой младшего братца. Как-никак чистокровка… Хотя жить с тем, кто не мил, — чем это лучше смерти? Но вот ее саму, скорее всего, убьют. И встретить эту смерть надо постараться стоя, а не ползая на коленях перед ублюдком!

— А то что? — нагло ухмыльнулся Галадон, а затем мигом потерял весь интерес к Миримэ. — Давай раздевайся, сучка!

— Не дождешься, ублюдок дворянский! — бросила в ответ Света.

— Вот как? — ухмыльнулся он. — Ну это мы еще посмотрим…

Откровенно говоря, он мог заставить ее сделать все, что угодно, с помощью ментального воздействия. Мог попросту силой сорвать одежду и изнасиловать. Но ему хотелось большего… Раздавить ее морально, чтобы полуквентка сама сделала все, что он прикажет, и визжала от радости прислуживать хозяину. Чтобы сама ползала на коленях и целовала господский ботинок, как когда-то делали крепостные его деда. И считала высшей милостью то, что он обратил на нее внимание как на женщину…

— На колени, сука! — рявкнул Галандил.

Естественно, та не выполнила приказ, чего и следовало ожидать. Влепив ей увесистую пощечину, Галандин схватил девушку за косу и швырнул на землю.

— Целуй! — выставив вперед обутую в ботинок ногу, приказал эльф. — Живо!

Вместо поцелуя он получил лишь плевок на тот самый ботинок, что лишь еще больше раззадорило урода. Гордая? Ну это пройдет! Дед и не таких еще обламывал!

— Знаешь, что бывает с не желающими подчиняться холопами? — ухмыльнулся Галандил. — Не знаешь? Секут их, безжалостно! Пока не будут молить о пощаде! Жаль, плетки с собой нет, но на первый раз и розги сойдут…

Рывком за волосы поставив Свету на ноги, квент в одно движение сорвал с нее платье и велел младшему брату привязывать ее к дереву, а сам пошел ломать ветки… Сейчас он мысленно чувствовал себя настоящим барином из Великого рода, приказывающим выпороть непокорную холопку. Прямо как когда-то его дед! Как бы он не ненавидел старого пердуна, но тот был настоящим барином, помещиком! Не то, что папаша… Вот уж кто не рыба, не мясо. И взяли его прямо тепленьким, в постельке. Старшего мага, дворянина, как презренного неодаренного простолюдина!

— Ну что, сучка, — приготовив все к экзекуции, ухмыльнулся эльф. — Не знакома с такими штучками? Очень жаль! Теперь будешь…

Пороть детей — у квенти это было немыслимо! Дать подзатыльник — еще куда ни шло, такое бывало достаточно часто. И то потом родителям зачастую было стыдно за такое недостойное Верных поведение. Но вот так, хладнокровно и жестоко… Это было просто за пределом понимания! Отчего та же Миримэ сейчас глядела на двух братцев с округлившимися от ужаса глазами, словно увидела перед собой самих Проклятых или даже выдуманных людьми демонов во плоти! «Чудовища! Настоящие чудовища!» — крутилась единственная мысль в голове Миримэ.

Возомнившие себя великими господами два ублюдка не учли лишь одного… Как у стен бывают уши, так они могут быть и у леса. И даже если кажется, что он пустынен, то впечатление может оказаться обманчивым. В конце концов, это же квентийский лес?

— Руки вверх, твари! — неожиданно для всех послышался голос с другого конца поляны. Тонкий, звонкий, совсем еще девчоночий…