Экспедиція въ Западную Европу Сатириконцевъ: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова

ВЪ РЕСТОРАНЪ

Онъ вошелъ съ ней подъ руку — довольная супружеская чета.

Снялъ шляпу и передалъ ей. Снялъ пальто и передалъ также ей. И палку. Все передалъ ей, вѣрной подругѣ жизни.

Сѣлъ и спросилъ пива, предоставивъ ей полную свободу.

Онъ ей вѣритъ.

Швейцарская идиллія.

Онъ пришелъ одинъ. Похлопалъ кельнершу и спросилъ пива. Похлопалъ еще разъ кельнершу и еще разъ спросилъ пива. Похлопалъ кельнершу, спросилъ пива. Похлопалъ, спросилъ… похлопалъ, спросилъ…

Свободная, какъ вѣтеръ, кельнерша! Одна для всѣхъ. Терпѣливо ждетъ кельнершу женихъ Фридрихъ.

На другой день я получилъ странную телеграмму:

Въ первый моментъ я заподозрилъ убійство, — затѣмъ ловкую симуляцію. Но когда пришелъ въ себя, довольно свободно расшифровалъ:

— Ждемъ Венеція Крысаковъ, Мифасовъ, Южакинъ.

Повидимому, компанія сильно потратилась и экономила на телеграммахъ, пользуясь правомъ писать до пятнадцати буквъ въ словѣ.

Я выѣхалъ.

Промелькнула сказочная умирающая Венеція… Черные лебеди прошлаго — гондолы.

Дворецъ дожей — прихотливый сладкій и лживый, какъ кусокъ сухого, отравленнаго торта.

Римъ, съ пеньками капитолійскихъ колоннъ. Бани Каракаллы, Колизей — осыпающіеся, ограбленные, обгрызанные, какъ куски кукурузы, жадными мстительными зубами папъ.

И Неаполь — лживый, порочный и нищій, въ одномъ переулкѣ котораго больше грязи и — красоты, чѣмъ во всей Швейцаріи.

Что было бы съ тобой, маленькая свободная страна, если бы ты была еще дорогая и грязная?

Я не успѣлъ еще отвѣтить себѣ на этотъ вопросъ, какъ очутился въ мягкихъ объятіяхъ Южакина. А когда опомнился — перо было въ его рукахъ.