Элирм VI

Глава 1

Книги скачать бесплатно без регистрации одним кликом https://fb2rubooks.ru Если заблокируют используйте ВПН

Жара.

Тяжелое дыхание раскаленной пустыни. Сухое, жадное, всепроникающее. Высасывающее свежесть и влагу из всего, до чего было в состоянии дотянуться. Невидимые щупальца чудовищного катаклизма, что подобно лапам изголодавшегося хищника тянулись с востока на запад и пытались вобрать в себя всё вплоть до последней капли. Выпить континент, а затем и саму жизнь, оставляя взамен только камень и пыль.

Маскирующееся под спасительными миражами адское пекло, заставляющее тело инстинктивно искать прохладу и угнетающее разум, превращая мысли в кисель из образов. Череду бессвязных заторможенных галлюцинаций, лишь титаническим усилием воли вновь обретающих логическую структуру и последовательность.

Подобная тепловая пытка подавляла. Мучила, делала людей вялыми и раздраженными. Заставляла экономить не только энергию и силы, но и эмоции. Скупая мимика, суровые взгляды, минимум слов. А еще грубость и гнев, что делали человека черствым и жестоким. Тем, кто готов убивать за незначительные промахи и наказывать, лишая доступа к живительной влаге.

В последние недели Доусон испытывал гнев постоянно и частенько вымещал его на подчиненных. Но не сегодня.

Сегодня был радостный день. Наверное, самый радостный за последние месяцы. И Файр хотел этой радостью поделиться. С той, что уже давно была для него центром мира. Источником вдохновения, веры и любви. Женщиной, чья красота с годами не приедалась, а наоборот, делала ученого пародией на влюбленного подростка. Эмоционального, ненасытного, с трепетом ловящего каждое слово и взгляд, но в то же время искренне боящегося, что рано или поздно его счастье кончится. Будет меркнуть и тускнеть, пока не исчезнет совсем, навсегда трансформировавшись в пустоту и одиночество.

Ничто не вечно. Профессор это понимал. Как и то, что запущенный почти сорок лет назад бумеранг обязательно к нему вернется.

Они всегда возвращаются. К предателям, что влекомые похотью, эгоизмом и неосторожностью больно ранят тех, кто их любит. Коверкают чужую жизнь, а затем выбрасывают её на обочину, словно мусор.

Так было с его отцом, что бросил мать. Так будет с ним. Главное, чтобы оно произошло не сегодня, не завтра и не в ближайшую сотню лет.

— Ада?

Ученый поднялся по мраморным ступеням, пересек помещение богато украшенного номера и вышел на широкую террасу, переоборудованную им в кабинет.

Десятки рабочих столов с покосившимися «башнями» из древних свитков и книг, нагромождение мягкой мебели и косая брезентовая крыша с зачарованием на магию холода.

Днем и ночью эта крыша генерировала овевающий террасу прохладный ветерок, что был необходим профессору как воздух. Только так он мог собрать мысли в кучу и привести расстроенные когнитивные способности в должный вид. Ибо как показывала практика, жизнь без кондиционера — та еще пытка. И в особенности тогда, когда на улице стоит жара в пятьдесят с лишним градусов. Притом, что солнце уже полчаса как скрылось за горизонтом.

— Ада, ты тут?

— Да, Эдвард. Я здесь.

Профессор ласково улыбнулся и двинулся на звук, лавируя промеж многочисленных ящиков с оборудованием, стоек и стеллажей.

Ада сидела к нему спиной. В высоком кресле овальной формы, «оплетающим» её с двух сторон, словно кокон.

— Ты была права! — поспешил поделиться радостью Файр. — Около часа назад наши люди откопали Финдхорн, и мы стали еще на одну ступень ближе к отключению Системы. Три артефакта у нас — и ни одного у наших противников!

— Это превосходная новость. Я рада, — улыбнулась та.

Ученый хотел было ответить ей тем же, но вместо этого, обогнув высокое кресло, замер в недоумении.

Девушка изменилась. Причем радикально.

Новая прическа, синяя кожа и бесформенные мешковатые одеяния, полностью скрывающие её идеальную фигуру под толстыми слоями ткани.

Лишь босые ноги с элегантными золотыми браслетами на щиколотках выдавали в её образе прежнюю Аду. Ноги, что даже после многодневных переходов оставались кристально чистыми и благоухали цветочным ароматом, поблескивая в свете факелов глянцевым лаком. Нежные, теплые, чертовски привлекательные.

— Ты изменила внешность? — поинтересовался Файр.

— Тебе не нравится?

— Да нет. Просто смотрится немного… необычно.

— Я могу вернуть всё как было, если хочешь.

Профессор промолчал. Лишь еще сильнее помрачнел, бросив взгляд на украшающий кисть девушки золотой браслет в виде переплетающихся между собою крыльев.

Откуда у неё эта безделушка? Как именно Ада получила Мелестил? Почему впервые за столько лет она так спонтанно решила сменить прическу и внешность? Почему вот уже на протяжении полутора месяцев она только и делает, что избегает близости с ним? Отворачивается и засыпает, никоим образом не реагируя на его прикосновения. А то и вовсе коротает ночи на террасе, часами вглядываясь в ночное небо.

Некоторые из этих вопросов Доусон хотел задать сотню раз, но так и не задал. Боялся услышать правду.

В отличие от друзей Эо и шпионов Аполло, Файр не видел всей картины сражения Вергилия с Небесным Доминионом. Не видел, как Эо и Ада обнимались. Как стояли вблизи мегалита. Как девушка своими словами и поступками возвела между ней и потомком стихиалия холодную неприступную стену.

Он не видел ничего. Но в то же время, сердце не обманешь. Эдвард чувствовал: что-то не так. Подозревал и мучился догадками, рисуя в голове порочащие воображение сцены, одна хуже другой.

— Ты не ответил, — произнесла Ада.

— Ну… — ученый рассеянно осмотрелся по сторонам и, сделав шаг в сторону, опустился в соседнее кресло. — Это твоё тело и тебе решать. Ты мне нравишься любой. Независимо от цвета кожи и длины волос.

— Правда?

— А разве я давал поводы для сомнений? — Доусон наклонился вперед и аккуратно поставил ногу девушки себе на колено. — Что у тебя?

Профессор указал на золотистый конверт.

— Приглашение. От Аполло Кэрту.

— На Диедарниса?

— Да. И для тебя тоже.

— Как интересно, — Файр задумался, ласково касаясь пальчиков девушки. — В нашу последнюю встречу дворф обмолвился, что убьет меня, если снова увидит.

— То же самое сказала и я… — тихо ответила Ада.

— Ты о чем?

— Аполло часто меняет решения.

Вопреки ожиданиям, девушка проигнорировала вопрос, что стало еще одним болезненным уколом для Эдварда. Как и то, что она отчего-то забрала свою ногу, а затем и вовсе поджала её под себя.

Она что-то скрывала, недоговаривала, держала в тайне.

— И ты пойдешь?

— Чертоги Диедарниса могут хранить в себе не только координаты следующего чуда света, но и сведения о местонахождении одного из артефактов тринадцати, — ответила Ада. — Это возможность, которую нельзя упускать.

Профессор задумался.

— Значит, туда отправлюсь и я.

— Думаешь, стоит? Встретиться лицом к лицу с Генри Ллойдом…

— Меня интересует не столько Август, сколько тот парень. Эо О’Вайоми. Я бы хотел познакомиться с ним поближе.

— Зачем?

Очередной болезненный укол. Всего на одно краткое мгновение, но девушка напряглась, что для внимательного взгляда ученого не осталось незамеченным.

— А в чем дело? Ты против?

— Судьба Эо О’Вайоми меня не интересует, если ты об этом. Лишь впустую потратишь время.

И снова ложь. Обжигающий токсичный яд, заставляющий сердце биться быстрее и с горечью искать ответ на вопрос: «Почему?».

— И тем не менее, я приму приглашение, — Файр откинулся на спинку кресла и перевёл взгляд на часы. — Уже поздно. Может, пойдем в кровать?

— Ты иди. Я подойду позже.

Профессор медленно встал.

— Как и всегда…

— Что ты имеешь в виду? — удивилась девушка.

— А то ты не знаешь.

— Нет. Поясни.

— Ада, ты избегаешь близости со мной вот уже полтора месяца. С того самого дня, как вопреки моей просьбе отправилась в Затолис. Не знаю, что с тобой происходит, но то, что я вижу — ненормально.

— Эд, ты ведь сам хотел, чтобы я была человеком. Так и позволь мне побыть настоящей женщиной, а не покладистой секс-куклой. Со своими мыслями и тараканами в голове. Мне просто нужно время, чтобы в себе разобраться.

— Я могу помочь. Мы можем вместе всё обсудить и найти решение. Для этого вовсе не обязательно от меня закрываться. Нормальный человеческий диалог. Понимаешь?

— Не надо. Я справлюсь. Вот увидишь.

Девушка встала и направилась к выходу.

— Ты куда?

— Хочу прогуляться. До ночного рынка и обратно. На пару часов. Раз завтра мы сворачиваем лагерь и возвращаемся обратно в империю, то я бы хотела кое-что прикупить.

— Ада, постой, — Файр шагнул вслед за ней. — Я хочу, чтобы ты ответила на один простой вопрос.

— Какой?

— Между нами все хорошо?

Как Доусон ни пытался, но в этот момент он почувствовал себя жалким. Наивным и неуверенным в себе подростком, что стыдливо пресмыкается и буквально выторговывает из любимой женщины столь необходимое ему признание.

— Почему ты спрашиваешь? Ведь это ты меня создал. И именно ты меня запрограммировал, чтобы я тебя любила несмотря ни на что.

Сердце ученого вновь сжало раскаленными тисками, ибо из всех мыслимых и немыслимых ответов именно этот, пожалуй, был наихудшим. Тем, что вот уже на протяжении пяти десятилетий терзал его догадками: «А что если?», «Что бы случилось, если бы этого кода не было?», «Стала бы она для него центром мира?», «Отправилась бы на Элирм вслед за ним, навсегда распрощавшись с могуществом бога?».

— Я говорил не об этом.

— Всё хорошо, Эд. Между нами всё хорошо. Я просто хочу прогуляться.

На последней фразе Ада нежно улыбнулась и вышла за дверь.

— Шлюха…

Эдвард Доусон стоял у края парапета и тяжело дышал, заливая пол и стены лужами крови.

Раздробленные в мясо кулаки с белеющими в лунном свете костяшками пальцев, пара открытых переломов, опаленные лохмотья брезентовой крыши и вдребезги раскуроченное оборудование, превращенное вспышкой ярости в груду дымящегося хлама.

Досталось и овальному креслу. Как и самим каменным стенам, что были оплавлены и потекли, напоминая застывшую лаву.

Про книги и свитки и говорить не стоит. Те были обращены в кучки пепла еще в самом начале.

— Холодная бессердечная шлюха… — повторил профессор.

Он думал, что остался один. Наедине со своей болью и гневом. Оттого и дал волю раздирающим изнутри чувствам, пока не услышал хруст битого стекла и звуки приближающихся шагов.

— Признаю, Эдвард, ты меня удивил, — мягко произнес Окрус. — Сто одиннадцать лет, но ты так и не утратил человеческих качеств. Скорее наоборот. Эмоции и гормоны бурлят в тебе как в молодом мужчине.

— Сейчас не самое подходящее время для разговоров.

— Именно поэтому я и здесь.

— Зачем?

— Долг дружбы. Если одному из нас плохо, то второй просто обязан прийти другому на помощь. Разве не так?

— И что ты предлагаешь?

— Поговорить. По душам.

— Мне нужны не разговоры.

— А что?

— Я хочу взять паузу. На пару лет.

— Ты же знаешь, что это невозможно. Процесс уже запущен, и, к сожалению, обратного пути нет.

Окрус прошел прямо сквозь парапет, а затем уселся на него сверху, вглядываясь в мерцающие огни городской цитадели.

— Я не смогу нормально работать, зная, что моя жизнь от меня ускользает, — профессор выдержал минутную паузу. — Жена ушла от меня. Лучший друг меня презирает. Любимая женщина с каждым днем все отдаляется, превращаясь в бессердечную пародию на снежную королеву. И даже ты… постоянно что-то скрываешь и утаиваешь, будто бы ведешь двойную игру.

— Элли приняла единственно верное решение. Генри сделал свой выбор в пользу того, что считает правильным. А Ада просто-напросто немного запуталась. Что до меня, то я всегда был и остаюсь на твоей стороне.

— Запуталась… — повторил Доусон. — Её замешательство сводит меня с ума.

— Не так страшно потерять человека, как из-за человека потерять себя, ­— Окрус задумчиво поднял глаза к звездному небу. — Не стоит искать счастье в других. Ведь оно не в них, а в свободе быть собой и на своем месте.

— Ада моя. Была, есть и будет.

— Не хочу тебя расстраивать, но Ада перестала быть твоей в тот самый день, как обрела самосознание.

— Нет, — Файр покачал головой. — Так быть не должно.

Стихиалий улыбнулся.

— Знаешь, когда-то я тоже был молодым. И даже помню свою первую любовь. Тогда я совершил все мыслимые и немыслимые ошибки. Писал по сотне сообщений, то обзывая её, то уговаривая вернуться. Стоял с букетом роз у дверей подъезда. Говорил, что обязательно изменюсь и всё исправлю.

— Писал по сотне сообщений? — удивился профессор. — Твой мир был технически развит?

— Он не сильно отличался от вашего. Но это не важно. Это было давно. Тысячи лет назад. Важно то, что именно тогда я усвоил для себя ценный урок. Поэтому послушай мудрого совета. Дай ей свободу и время на то, чтобы в себе разобраться. И тогда она снова к тебе потянется. А будешь давить, принуждать, ставить ультиматумы и выяснять отношения — Ада отдалится от тебя еще сильнее.

— Это всё из-за него. Из-за того парня. Я чувствую. Между ними что-то было. Её словно тянет к нему.

— Эо — стихиалий. Её полная противоположность. А противоположности, как ты знаешь, притягиваются. Вопрос лишь в том, надолго ли?

— Он её касался. И даже хуже. Я уверен в этом. И если это так, то я убью его.

— Нет, не убьёшь. Он мой брат. Единственный родной человек на всем Эль-Лире. А быть может, и во всей Вселенной. Поэтому прости, мой дорогой Эдвард, но подобного исхода я допустить не могу.

— Он словно яд. Вторгается и отравляет мою жизнь. Рушит её ко всем чертям.

Окрус соскользнул с парапета и принялся прохаживаться вокруг террасы, ступая по воздуху.

— Но и ты не без греха.

— О чем ты говоришь?

— О твоей жене.

Ученый помрачнел. Намеренно или нет, но стихиалий сковырнул его самую болезненную рану, что по-прежнему отзывалась в груди Файра муками совести.

— Я тебя не осуждаю. Лишь констатирую факт.

— Я уговаривал Элли забыть обиды и отправиться вместе с нами. Она могла начать новую жизнь. Помолодеть. Найти кого-то… более достойного. Но вместо этого она предпочла встретить конец там, на Земле, — ученый вновь прошелся кулаками по стене, вдребезги ломая едва зажившие кости. ­­— Я умер для неё в тот самый день, когда она узнала… Старый извращенец, совративший собственную «дочь». Мужчина, что променял сорок лет брака на сверхинтеллектуальную куклу.

— Что поделать? На любовь закона нет.

— Я — плохой человек, Окрус. Плохой. И получаю ровно то, что заслуживаю.

— Ты не плохой человек, мой дорогой Эдвард. Ты — великий ученый. И ты знаешь, что эмоции и чувства чаще мешают, чем служат во благо.

— Ты ведь можешь забрать их. Хотя бы на время.

— Могу, но не буду.

— Почему?

— Потому что ты гиперболизируешь и возводишь мелкие проблемы в абсолют. Просишь антибиотики там, где сгодится обычный подорожник. Поверь, Ада по-прежнему тебя любит. И будет с тобой до конца.

— Откуда такая уверенность?

Окрус улыбнулся, а затем материализовал позади себя вибрирующую арку портала.

­— Я просто знаю.

Вергилий. Эанна…

— Уа!

— Малыш. Прекращай. Ты его так до инфаркта доведешь.

— Уа! Уа!

— Да что же это такое…

Я отвлекся от виртуальной проекции и осуждающе посмотрел на зверька.

— Хангвил, я, конечно, понимаю, что копаться в яме и пытаться вытащить раругга из норы — чертовски интересное занятие, но ты бы не мог телепортироваться обратно? Ты мне мешаешь поставить цистерну. Да и дергать за хвост старого ящера — далеко не лучшая идея. Того и глядишь извернется и начисто откусит пушистую голову.

— Уа?!

— А ты думаешь, ему хватит мозгов понять, кто именно трепет ему нервы?

Кошачий медведь на мгновение задумался, после чего отпустил наконец кончик хвоста и с тихим хлопком переместился мне на плечо.

— Премного благодарен.

Извлечь — Подтвердить

Бум!

Многотонная стальная капсула встала на место, издав напоследок чавкающий звук.

Отлично. Теперь осталось присыпать её землей и на какое-то время забыть.

— Так, что у нас далее…

Пользуясь случаем, я вновь развернул перед глазами чертеж Августа.

Город-ловушка, город-головоломка, город-аттракцион. А еще чудовищный геморрой для инженера. Как и для меня. Интеллект — четыреста пятнадцать единиц, но общей картины я так и не видел. Лишь с трудом разбирал пометки, где и как установить тот или иной механизм, тщательно замаскированный под объект социального назначения. Эдакий средневековый антураж, за которым прячется убийственный коктейль из высокотехнологичных примочек.

Пока что мы закладывали только основы, куда в будущем будут добавлены нажимные пластины, веревки, растяжки и фальшивые секции. Как и прочие спусковые триггеры, включая звуковые вибрации, колебания температуры и отблески света. Главное — чтобы сами жители Эанны ненароком не поубивались. И не лезли копаться там, где не следует.

Ведь даже установленная на месте отсутствующего фонтана цистерна при необходимости подаст в резервуар тонны кислоты, превращая городскую достопримечательность в садовый распылитель. Такой, что накроет площадь целиком и сработает не хуже, чем яд Пятнистой Гидры, доставившей нам на болотах кучу проблем. Собственно, именно её многочисленные железы и были основным ингредиентом плавающей внутри отравы.

И это что касается механических ловушек. Про магические пока речи не шло. Их будет больше, гораздо больше. Заклинания, печати, охранные руны, зачарования и зелья. Как и полюбившиеся нам гибриды техномагии по типу Мерунеса Аполло.

«Беллерофонт», «Инверсия» и «Синички»… Это было круто.

— Хм…

Я продолжал изучать чертеж Августа.

Замок, донжон, посад, кольцо крепостных стен с подъемными мостами и фланкирующими башнями. Рыночная площадь рядом с префектурой. Склады, павильоны, инженерные сети, очистные сооружения и прочие незначительные детали, включая озеленение и ландшафтный дизайн.

Судя по всему, у «учителя» действительно был уникальный мозг, раз он за неполные сутки умудрился спроектировать добрую треть города. Или же это был приступ вдохновения, спровоцированный вчерашним приглашением?

Десять тысяч человек пополнили ряды Вергилия за минувшую ночь и всё продолжали пребывать, отчего мегалиты вблизи океана работали без перебоя, напоминая своими вспышками Площадь Порталов в Затолисе.

Признаться честно, это порядком воодушевляло. Вот только, многие из новоприбывших меня побаивались. Не знаю. Быть может, всему виною те жуткие кадры «Болотного ужаса», из-за которых я по-прежнему предстоял перед обществом в образе безумного маньяка. А может всё дело в параметре «Влияние», что благодаря последним достижениям и должности префекта обрел какие-то заоблачные величины. Триста пять единиц, как олицетворение авторитета, силы и власти. Способность одним своим появлением воздействовать на окружающих. Оказывать давление. Принуждать к послушанию.

Ну и, разумеется, выдавать задания, чем я не преминул воспользоваться, отправив на работы пару сотен человек. Благо терминал префекта позволял выдавать квесты массово.

Лично для меня проку с этого не было никакого, в то время как для низкоуровневых гостей это был весьма ценный подарок. Возможность получить кучу опыта, взамен на несколько часов генеральной уборки. Да еще и с кучей бонусов, ибо Иона (лидер бардов) с раннего утра сидела в рубке Бен-Невира и наигрывала всевозможные мелодии, «обволакивающие» территорию Вергилия мощными баффами.

— Блин. Такое ощущение, что я что-то забыл. Вот только не помню, что именно…

— Уа!

Хангвил переместился на моё левое плечо и ткнул крохотной лапкой в участок на чертеже.

— Точно. Те каменные глыбы — на правую сторону. Спасибо, малыш.

— Ур-р-р.

Я отошел от края ямы и двинулся дальше по улице.

В пятидесяти метрах от меня тяжело пыхтел и обливался потом Герман, выкорчевывая «крюк-кошкой» здоровенный морёный пень. Так же крутился Илай, что колдовал «Темпоральный всплеск» на не подлежащие восстановлению здания, отчего те трескались и рушились, обращаясь в груды кирпичей.

Еще дальше я видел Мозеса, задумчиво провожающего взглядом цепочку куртизанок Марак-Дола, и Локо, собирающего очередную боевую группу для спуска в катакомбы.

Как оказалось, Эанна по-прежнему кишела монстрами. Теперь в основном подземными. Абаасы, мелекеи, гули, кобольды. Но были и другие. Те самые неупокоенные наги, что сиротливо стояли вблизи Агерона и изредка поглядывали на запертые двери.

Подходить ближе чем на сотню метров и пускать их внутрь я запретил. Опасался всевозможных диверсий. Поэтому пускай стоят пока тут, раз никого не трогают. И думают над вчерашним поведением. Посмотрим, надолго ли их хватит. В крайнем случае прогоним прочь или же отправим на закуску Старине Бугурту. Уверен, «Царь-Ворчун» не побрезгует полакомиться дохлой органикой.

Так или иначе, в грандиозной стройке были задействованы все. За исключением одного. Харизматичного пьяницы в смешной шапке-ушанке и по совместительству кланового пресс-секретаря, отчего-то решившего принять горячую ванну прямо на открытом воздухе. В двух шагах от новенькой таверны. Точнее — от её летней веранды, сплошь уставленной столами и стульями.

Поголовно все шагающие мимо люди задерживали на нем вопросительные взгляды и дивились фееричной наглости. Однако, как и всегда, шаману было плевать. Более того, он держал перед собой большое раскладное зеркало и о чем-то оживленно разговаривал. Никак снимал очередной видеоблог.

Я подошел ближе и прислушался.

— …знаете, я тут заметил, что после выхода моего последнего репортажа, многие критично настроенные особи упрекнули меня в чрезмерном хамстве. Якобы заместитель главы Небесного Доминиона гораздо старше и принадлежит к благородному эльфийскому роду, в связи с чем я должен заткнуться и молчать в тряпочку. А вот хрен! Формально мне шестьсот двадцать восемь, поэтому с подобными претензиями идите в баню. Имею право. Более того, я по-прежнему придерживаюсь мысли, что Эрдамон Белар украсил бы мир своим отсутствием. А коли это невозможно, то перестал бы маскировать сущность деспота тирадами о народном благе и занялся бы смягчением нравов. А то, знаете ли, злобных маразматиков нам и на Земле хватало. Да и что это вообще за безобразие? Пришел, увидел, забыл победить? Притворился тигром, что рычит себе в желудок? А те «фермы»? — Глас аккуратно покрутил кончики усов. — На пенсию, старый фашист. Пора на пенсию. Я серьезно. Ухаживать за садом, беречь эрекцию и внимательно следить за кишечником. Как и не удаляться от унитаза дальше, чем на сотню метров, ибо та эпичная сцена с катапультированием из окна «Септиенны» по-прежнему веселит моего внутреннего ребенка. А на этом у меня всё, — Эстир на мгновение задумался. — Хотя нет. Есть еще одна вещь. На этот раз познавательная. Я тут недавно выяснил, что, оказывается, ни в одном языке мира нету слова, которое бы обозначало обратную сторону коленки. Представляете? Разумеется, я не стану утверждать, что озвученная мною информация когда-либо вам пригодится, однако теперь вы тоже её знаете. И при случае сможете блеснуть эрудицией. До скорого.

Шаман отключил запись видео и, подтянув к груди холмик пены, улыбчиво посмотрел в мою сторону.

— Господин Эо, вы бы не могли подойти? Нужна ваша помощь.

— Пять минут. Перетащу блоки на холм и вернусь.

— Что ж, хорошо. Я буду здесь.

Покончив с очередной задачей из тысячи, я спустился с холма и вновь подошел к Эстиру.

Теперь он использовал зеркало иначе. Посылал себе на лицо солнечные зайчики и блаженно жмурился, довольный словно кот.

— Глас, чем занят?

Шаман глубоко вздохнул и медленно приоткрыл глаза.

— Размышляю на тему парадокса «корабля Тесея», парадокса всемогущества и тайн суперсимметрии, господин Эо. Плюс испытываю пассивный трепет поэтического созерцания, коим мы облекаемся в буколические часы послеобеденной сиесты.

Я улыбнулся.

— Ясно. Дурью маешься.

— Да. Есть такая привычка.

— Ты сказал, что тебе нужна моя помощь? В чем дело?

— Ах да, — Эстир снова разлепил веки и указал на приставленный сбоку чан. — Ты бы не мог подлить мне горячей воды? Я не дотягиваюсь.

— И ты отвлек меня от работы из-за этого?

— А разве кирпичи и грязь важнее, чем забота о старом друге? — усмехнулся тот. — К тому же это мило. Префект города, подливающий кипяточек клановому пресс-секретарю.

— Глас.

— Ладно-ладно. Дело не только в этом. Я хотел обсудить с тобой ряд щепетильных вопросов. Если не сказать — проблем.

— Это каких?

— За ночь у нас произошли четыре крупные драки и девять убийств. Новички решили на радостях померяться силушкой с ветеранами Вергилия, а те, как оказалось, парни суровые. И подогревающая воинственность юношеская возбудимость их никоим образом не колышет.

­— Понятно, — я подтянул к себе «Телекинезом» стул. — Предлагаю отправить Локо на консультацию к Сатиру. А затем к Мистеру О. Пусть возглавит городскую стражу и заодно определит границы подконтрольных территорий.

— Согласен. Вид его пылающей башки усмирит любого в радиусе километра. Главное, чтобы он согласился.

— Я с ним поговорю.

­— Также нам по-прежнему необходимо решить вопрос с крилах и получить доступ к ценным месторождениям. Запасы металлов на исходе.

— Да нам много чего нужно, — ответил я. — Жилые дома, транспортная инфраструктура, производственные сооружения, коммуникации, оборона и так далее. Вот только я почему-то уверен, что ты хотел поговорить не об этом.

­— Ты прав, ­— Эстир приподнялся на локтях и нахлобучил себе на голову «облако» пены. — Вчера вечером Аполло прислал список приглашенных на Диедарниса. Видел?

— Видел.

— И что думаешь?

— Теряюсь в догадках, зачем ему весь этот цирк?

— Быть может, чтобы лучше знать врага в лицо?

­— Похоже на то.

Шаман выдержал минутную паузу.

— Ада ведь тоже там будет.

— И что с того? — переспросил я.

— Надеюсь, ты не воспылаешь?

­— Нельзя возвращаться к предателям, Глас. Нельзя.

­— Порою жизнь сложнее, чем кажется. Да и умение прощать — свойство сильных.

— Это не тот случай.

— Посмотрим, вспомнишь ли ты об этом, когда вновь почуешь запах её несравненных духов, — улыбнулся Эстир. — Как бы то ни было, я поддержу любое твоё решение.

— Серьезно? Любое?

­— Да. Думаю, это нормально. Желать другу счастья.

— Я желаю тебе того же.

— А вот это вряд ли, — усмехнулся шаман. — Говорят, что жизнь прекрасна, если не вспоминать прошлое и не думать о будущем. Я, увы, так сделать не могу. Ибо сама шаманская природа бесконтрольно мечется туда-сюда, заставляя меня из раза в раз вступать в диалог с самим собой. А это, в свою очередь, порождает сильный страх, что терзает не только меня, но и всех вокруг. Будто бы за мной бесконечно гонится экзистенциальный хищник с диетой из следствия и причин… Но, с другой стороны, я рад, что у меня есть настоящие друзья. Ведь как говорится: «клинические идиоты должны держаться вместе». По одному мы пропадем.

— И что за страх тебя терзает?

— Самый древний и самый мощный. Страх неизвестности. Что за тем поворотом? За той дверью? В том лесу? Что будет с нами через полгода? Когда это все закончится?

— Если бы я знал.

— Так притворись.

— Притвориться?

— Видишь ли, господин Эо, вымыслы — это фундамент и опора любого общества. А потому уверенность лидеров, пускай и мнимая, может сыграть похлеще эффекта плацебо.

— Не думаю, что тешить людей иллюзиями — хорошая идея.

— Лично я не вижу разницы, — Эстир окунулся в ванну с головой и снова вынырнул. — Ведь так или иначе, все мы — рабы фатума.

— Если судьба существует, то жизнь каждого из нас и всей цивилизации является всего-навсего отвратительной насмешкой. Я не верю в судьбу. Как и в прочую чепуху по типу нумерологии, астральных путешествий и знаков зодиака.

— С последним не могу не согласиться, мой дорогой визави. Хотя бы потому, что главное противоречие лежит буквально на поверхности.

— Это какое?

— Тело каждого из нас состоит из атомов, — улыбнулся шаман. — Элементов, что были рождены задолго до формирования созвездий. Да и сомневаюсь, что огромному пылающему шару возрастом в миллиарды лет есть дело до того, чтобы диктовать тебе, в какие дни стоит воздерживаться от импульсивных покупок.

Я откинулся на спинку стула. По правде говоря, я был рад оторваться от работы и немного побездельничать на пару с Гласом.

— Уверен, из тебя бы получился неплохой философ, — резюмировал я.

­— Не, не думаю. В мире и так полным-полно безмозглых мудрецов. Да и боюсь, что моя философия излишне депрессивна. Лучше обратиться к Герману.

— К Герману?

— Угу. Как показывает практика, наш большой накачанный друг содержит в себе целую кладезь житейской мудрости. Чистой, незамутненной, простой. Но кто сказал, что всё должно быть сложно? Во, гляди. Герман?!

— Ау?

— Вопрос: что для тебя истинная любовь?

Танк на мгновение задумался, ковыряя пень.

­— Когда не боишься пернуть в постели.

Эстир прыснул со смеху.

— Вот видишь, господин Эо. Некоторые брезгливые особы бы сказали, что данная фраза — демонстрация острой интеллектуальной недостаточности, но как по мне, то Герман гораздо мудрее нас обоих.

­— С этим не поспоришь, — улыбнулся я. — Вот только, что-то ты сегодня подозрительно сентиментален. Колись, что натворил?

— Да ничего не натворил. Просто вчерашняя сцена с Гундахаром и Тэей растрогала меня до глубины души. Бедная девочка следовала за ним вплоть до зиккурата. Хотя на языке игвов правильно говорить «закару».

— Кстати, где он?

— Где генерал я не знаю. Но зато я вижу своего грязевого пупсика! Выруливает из-за того здания!

Эстир снова приподнялся на локтях и помахал шагающему вдалеке амроналу. Уже третьему по счету.

— Бо-о-н-о-о…

— Надо же, — светился от радости шаман. — Я послал его в башню забрать из моей комнаты специальный воск для усов. И он принёс мне именно то, что я и просил! Хотя там стоят десятки разноцветных баночек. Черт! Обожаю его! Мою смышленую неуклюжую какашечку!

— Глас, ты отвратителен.

— Говорит мне тот, кто устраивает «бум-бум» с собственными иллюзиями.

— Это было всего раз.

— И тем не менее.

— Бо-о-н-о-о…

— Влад, ты только посмотри на него, — продолжал умиляться Эстир. — Шлепает в нашу сторону как косолапый мишка.

— Да-да. Круто.

— Господь всемогущий! Нет! Нет! Только не это! – вдруг послышался пьяный вопль. — Умри, дьявольское отродье!

Вспышка света из ближайшей канавы, и тело трясинового амронала расщепило на атомы.

Лишь баночка с воском оказалась нетронутой. Упала на землю, прокатилась с полсотни метров по направлению к нам и тихо стукнулась о ножку ванны.

— Тьфу ты. Пернатый идиот, ­— выругался Глас. — Уже не может отличить Боно-три от рядового демона. Но ничего, ничего. Я сделаю нового. Это уже дело принципа.

— Ладно, — опомнился я. — Думаю, пора возвращаться к работе. Кстати, не хочешь помочь?

— Я бы с радостью, но последние полгода у меня был тяжелый день. К тому же я жду доставку.

­— Доставку?

— Да. От Августа. Мои новенькие бронированные трусики. Ну или «подгузник Джотто».

— Для «грифового метаморфа»?

— Угу.

— Странно. Я думал, это была шутка.

— Как и я, — усмехнулся Эстир. — Пока не озвучил инженеру вчерашнюю идею и не покрасовался перед ним в образе черепахи. Для снятия мерок. Как оказалось, Август воспринял нашу шутку вполне серьезно и решил не откладывать дела в долгий ящик.

— Ясно. А почему Джотто?

— Во-первых, потому что Рафаэль, Микеланджело, Леонардо и Донателло уже занято. А во-вторых, Джотто был первым из великих художников эпохи Возрождения и почитался как отец европейской живописи на протяжении семи веков. Было бы кощунством не назвать мои трусики в его честь.

— Удивительно. И как в тебе уживаются эстетика и сказочное свинство?

— Здорово, правда? Кстати, видишь того эльфа у крайнего столика? — шаман осторожно повел подбородком вправо. ­— Секунд через тридцать он попытается тебя убить. Кинжалом из божественной стали.

— И что бы я без тебя делал?

— Страдал скудным словарным запасом, отсутствием стиля и, скорее всего, помер.

— Что верно, то верно.

Я откинулся на спинку стула и приготовился.

Вот ассасин встает и начинает двигаться в нашу сторону. Вот походя откидывает полу плаща и опускает ладонь на рукоять кинжала. Вот улыбается прохожему, стараясь максимально слиться с толпой.

Идет не со спины, что может вызвать подозрения, а сбоку. Будто бы проходит мимо.

Любопытная попытка. Вот только… она будет подавлена в зародыше.

Глухой удар «Телекинезом», обхватывающий невидимыми жгутами и грубо вдавливающий эльфа в стул напротив. «Иллюзия неподвижности», «Полог тишины» и «Удушение», приводящее к мгновенной асфиксии.

Пара секунд, несколько тысяч единиц маны, и дыхание убийцы сдавленно захрипело, застывая в горле. Но его никто не слышал. Для окружающих ассасин умирал абсолютно беззвучно. С широко раскрытыми глазами.

Глядя на него, я разочарованно фыркнул.

Слабый мозг. Тот, для которого грань между иллюзией и реальностью вмиг перестала существовать.

Будь он умнее, то, наверное, бы смог пошевелиться. Как и попытаться заново атаковать. Но что поделать? Мои параметры и уровень уже давно переросли в категорию «опасных». Пора бы врагам усвоить это и не подсылать ко мне кого попало. Хотя, грех жаловаться.

— Очень скоро ты умрешь, а затем воскреснешь на ближайшей точке возрождения, — обратился я к шпиону. — Вопрос лишь в том, что с тобой будет после? Моргнешь один раз — обо всем расскажешь и сдашь всех своих подельников. Моргнешь два раза — познаешь «криолитовое посвящение» Гундахара и будешь обнулен. Выбирай.

Эльф продолжал хрипеть и обливаться хлынувшей из носа кровью, но в то же время держал глаза распахнутыми.

Он не хотел становиться доносчиком и крысой. Что, в целом, вызывало уважение.

— Дружище, — ласково улыбнулся шаман. — Уверяю, предательство и трусость в миллион раз лучше, чем обнуление через «Матумбу». Поверь, я знаю, о чем говорю. И если наших с господином Эо аргументов тебе мало, то вот, полюбуйся на того мрачного дядьку.

Извернувшись в ванне, Эстир ткнул ладонью в сторону шагающего вдалеке генерала.

Этого хватило более чем.

Косой взгляд на приближающегося рыцаря смерти, и ассасин моргнул. Один раз.

— Вот и молодец, — сказал я, продолжая колдовать «Удушение». — А кинжал я, пожалуй, заберу. Пригодится.

— Как по мне, то это уже ни в какие ворота, — пожаловался Глас. — Кинжал Питоху — крайне редкая и дорогая вещица, однако почему-то встречается чуть ли не у каждого встречного. Непорядок. Того и глядишь, заполним ими маленький склад.

— Что тут скажешь? Бог его знает, сколько Питоху померли в попытке уничтожить ту или иную цель.

— Ну да. Тоже верно.

— Так, кажется, Гундахар не в духе, — отметил я. — Идет прямо к нам. Злой как черт.

— Проклятье. Этого еще не хватало… Влад, будь добр, подай мочалку. И мыло.