Элирм VI

Глава 9

Вереница приглушенных щелчков, и многотонный адамантиевый монолит начал медленно открываться.

Засвистели потоки воздуха, мигнули и загорелись в глубине хранилища подвесные лампы, заблестели сотнями граней драгоценные камни. По глазам резанул яркий свет, отчего каждый из нас подслеповато прищурился, словно угодил под прожектор.

После покрытого слоем гари и залитого кровью темного коридора хранилище Святого Трибуна показалось нам восхождением на Эльбрус, совершенным в один из безоблачных летних дней. Чистота, свежесть, килотонны выжигающих роговицу люменов и плавающие перед глазами радужные круги. Вместе с белесыми не то пылинками, не то «мошками». Не помню, как они называются.

Шагнув в сторону, я промокнул уголки глаз рукавом. Затем чертыхнулся и спешно полез за водой — додумался, блин, протереть глаза окровавленной тканью. Все равно что в половую тряпку высморкался. Ну или посуду помыл в унитазе.

Аж интерфейс NS-Eye что-то пискнул о незначительной бактериальной инфекции. Вместе с сообщением о взятии четырехсотпятидесятого уровня и двумя достижениями: «Кровавая баня» и «Стальные нервы».

Дополнительный урон по врагам и десятипроцентная защита от ментального воздействия. Неплохой улов. Особенно последнее. Самое то для противостояния моей же «Суггестии».

— Уа? — показавшись из рюкзака, Хангвил протянул мне упаковку влажных салфеток.

— О, спасибо, малыш.

— Ур-р-р…

Приоткрыв пухлую пачку, я аккуратно подцепил ногтем белоснежный прямоугольник. Затем еще раз, и еще. Скользкий, зараза…

— И все-таки, отец Малькольм, вы и ваши коллеги болваны, — усмехнулся Мозес. — Когда Эо колдовал иллюзию, то при открытии сейфовая дверь мигнула зеленым. А тут золотым. Могли бы и заметить. Разница-то колоссальная.

— Кстати да, — кивнул Герман. — Мы бы тоже могли догадаться. Раз эти парни так фанатеют от золота, то и сигнал должен был быть соответствующим.

— Не факт, — возразил я, после чего психанул и разорвал упаковку салфеток к чертовой матери. — Этот монолит изготовили в Ундгрофе. Пару дней назад я обратился к их мастерам через Ублюдка Джека и выкупил спецификации. Изначально дверь светилась зеленым. Так что это уже сами отцы заморочились и внесли модификацию.

— Да и пофиг, — Мозес вышел вперед. — Сработало, и ладно. А теперь за мной, братва. Заценим эту гадкую пародию на пещеру Аладдина.

— Почему это сразу гадкую? — не понял танк.

— Потому что от неё за километр веет жадностью и поломанными судьбами. И лично у меня эти груды сокровищ вызывают исключительно противоречивые чувства, так как я уверен, что буквально за каждым из этих предметов стоит кровь, боль и обман. А значит, грабить их — все равно что пытаться натянуть на глобус сову сомнительной морали. Ну или хорошенько посидеть на толчке, а затем получить угрюмый «поцелуй Посейдона». Вроде бы хорошо и полезно, но все равно неприятно. Осадочек, знаете ли.

— Думаю, в плане эпичных метафор ты только что переплюнул самого Гласа. Ибо более дурацкого сравнения я не слышал, — улыбнулся я.

— То ли еще будет.

— Деньги — есть деньги. Не хорошие и не плохие. Вопрос только в том, как ими распоряжаются. Ну и получают, естественно.

— Знаю. Отстань. Кто-то же должен был сумничать? Раз шаман у нас теперь вместо панды.

Усмехнувшись, монах перешагнул через толстенный дверной проем и направился к ближайшему скоплению артефактов, как неожиданно был схвачен Гундахаром за шкирку и отброшен назад. Резко и грубо.

— Эй! Какого хрена?! — возмутился толстяк.

— Стой на месте и ничего не трогай. Это еще не всё.

— Да ладно?! Снова враги?!

Генерал не ответил.

Хуже того, в отличие от остальных он выглядел весьма обеспокоенным. Замер как статуя и настороженно смотрел куда-то вдаль, словно хищник. Затем отстегнул плащ и медленно достал из ножен катану с напылением из божественной стали. Оружие, которым он еще ни разу не пользовался. Берег для особого случая.

В то же мгновение мы наконец-таки увидели источник опасности: прогуливающуюся вдоль стеллажей зловещую фигуру монстра с «плавающими» под его кожей десятками лиц.

Обнаженное, слепое и лысое, это существо было похоже на живое воплощение ночного кошмара. Эдакого двухметрового мутанта и худощавую химеру с пузырящейся рубцовой тканью вместо носа и глаз. Да еще и с коленями, вывернутыми в обратную сторону как у саранчи, что в совокупности делало его облик одновременно омерзительным и пугающим. Аж мурашки побежали по коже.

Почуяв нас, существо тотчас же отрастило зазубренные костяные клинки прямо из рук и окутало себя багровой аурой. При этом я успел заметить, как десятки лиц хищно оскалились и проткнули зубами бледную кожу, выпуская наружу ручейки гнойного яда. Казалось, будто бы они не только жаждали крови, но и пытались сожрать самого носителя. То рычали и хрипели, то протяжно завывали, словно кричали от непереносимой муки. Страдали от бессильной злобы и сдавливающей их тесной плоти.

— Матерь божья… Это что еще за тварь?! — простонал Мозес.

— Неприкаянный. Или Безликий, — ответил Гундахар. — Еще один рудимент со времен прошлой эпохи. Коллекционер проклятых душ.

— Он опасен?!

— Как тебе сказать, — мрачно усмехнулся игв. — Когда-то давно Безликие были выведены для борьбы с архангелами. Это злобные, сильные, ядовитые и чрезвычайно быстрые гады с колоссальным сопротивлением к магии и бешеной регенерацией, — генерал продолжал смотреть на монстра, не отрываясь. — Соберешь трех таких, и от Серафа разве что мокрое место останется. Хотя в своем нынешнем состоянии он бы и с одним не управился. Слишком медленный, слишком пьяный. Как бывалый солдат, что после войны разжирел и обабился. Но признаю: я удивлен. Думал, все Неприкаянные давно сдохли.

— Тогда какого черта он делает тут?! В хранилище Святого Трибуна?!

— Так пораскинь мозгами, кретин. Судя по всему, его пленили, ассимилировали и сослали сюда. Сделали из него сторожевого пса, чтобы никто не мог забрать себе ничего лишнего. Мудрое решение. Я бы тоже так поступил. Ни один человек, за исключением бога, не сможет победить Неприкаянного в одиночку. А значит, хранитель из него лучше некуда.

— Так, — я повернулся к отцу Малькольму. — Надо, чтобы вы его отозвали.

— Боюсь, это невозможно, господин Эо, — на удивление вкрадчиво ответил святоша. — Безликого можно отогнать при помощи Странганора. Артефакта, которого у меня при себе нет. Я специально не стал его брать, когда подумал, что вы умудрились прорваться в хранилище.

— Мило с вашей стороны, — я покосился на монстра. — Что ж, в таком случае готовимся к бою.

— Нет, не готовитесь, — покачал головой Гундахар. — Зря только Монсальваты потратите. Я буду сражаться с ним один на один.

— Но ты ведь сам только что сказал, что ни один человек не в состоянии победить Безликого в одиночку! — возразил Герман. — А значит, вместе у нас шансов больше!

— Я не человек, болван. Я — игв. Тот, кто в былые времена рвал Неприкаянных как щенят. В виде проверки на мужество и мастерство. Поэтому посторонись и наблюдай за боем. Уверен, тебе будет, чему поучиться. Остальных это тоже касается.

— Но толпой-то мы точно с ним сдюжим! — не унимался танк.

— Велор, я ценю твое рвение. Как и желание мне помочь. Однако рисковать все равно не позволю.

— Да даже если и умру пару раз, что с того?

— Убивая противника, Безликий может высосать его душу. Будешь обнулен и превратишься в одно из тех лиц на его коже. Надеюсь, теперь-то ты понял, в чем суть? Ты слишком молод.

— И все равно это как-то непра…

— Да чтоб тебя! Это не предмет для дискуссии, а приказ!

Разозлившись, генерал изо всех сил пнул Германа в грудь, отбросив его далеко назад в коридор. Затем протянул руку в сторону и схватил первый попавшийся артефакт — в ту же секунду монстр резко сорвался с места и бросился в бой.

Для него это был своего рода сигнал. Вор тронул сокровище, а значит, должен уплатить кровавую дань. Отдать Безликому все свои силы и стать новым лицом в его проклятой коллекции.

Я видел Гундахара в бою много раз.

Как правило, он всегда доминировал над противником и справлялся с ним легко и играючи. Даже с нами. Что, если честно, нас порядком бесило.

Обладая поистине феноменальной реакцией, превосходными рефлексами и каким-то заоблачным мастерством фехтования, он будто бы заранее предугадывал каждый шаг. И либо убивал врага сразу, либо искусственно затягивал бой, давая тому шанс показать себя. Помереть хотя бы с толикой чести, как это делали во времена его юности.

Ну или же я выдумываю лишнего, и рыцарь смерти, наоборот, хотел банально поглумиться. Поднять себе и без того высокую самооценку за счет созерцания убожества противника. Смотрел, как тот неуклюже огрызается и криво контратакует, после чего брезгливо фыркал и сметал того с доски словно пешку. Утилизировал бездарный мусор парой ударов.

Так было всегда. Но не сейчас.

В эту самую минуту генерал выкладывался по полной. Был серьезен и собран. Работал на пределе возможностей. Все равно что кандидат на получение крапового берета перед финальным испытанием.

Сражаясь с Безликим, от его грации и легкости не осталось и следа. Отбиваясь от длинных серий молниеносных атак, он бросался из стороны в сторону, уворачивался и падал. Вскакивал на ноги, укрывался за препятствиями и бросал в оппонента сокровищами. Задействовал не только весь свой богатый боевой опыт и навыки, но и элементы окружения. Старался победить врага любой ценой.

Да. Гундахар не обманул. Этот монстр был не по силам никому из нас. Не знаю, была ли это врожденная особенность его «расы» или же специальный допинг, но Неприкаянный двигался быстро. Невероятно быстро. Практически как Галилео с Зилотом, отчего их поединок стал до ужаса похож на то эпичное сражение у границ Искариота. Два размытых силуэта и переливчатый звон острых клинков.

Те же веера искр. Те же ударные волны, от которых воздух стонал и вибрировал словно силовой кабель под сверхнагрузкой. То же ощущение опасности и тревоги. Тревоги за друга. Ведь генерал не бог. И как ни печально это признавать, но и очки параметров отчасти решали. Ему банально не хватало «Ловкости» сдержать весь тот бешеный натиск и напор. А потому сколь быстрым бы он ни был, но на большинство атак игв попросту не успевал отвечать. Терпел десятки глубоких порезов, болезненно морщился и отступал назад. А под конец и вовсе зажмурился.

По правде говоря, в тот самый миг я уже не видел вариантов счастливой развязки, как неожиданно Гундахар устроил Безликому гадкий сюрприз. Стоя под градом ударов и обливаясь собственной кровью, он окунулся в подобие транса, а затем высоко поднял меч и нанес один-единственный удар сверху-вниз.

Казалось, он бил в пустоту, однако на деле всё оказалось не так. Генерал попал. Причем попал на удивление точно. Будто бы заранее предугадал нужное время и место.

Поразительно, но практически неуловимый для глаз Неприкаянный стоял четко перед ним. Опущенные к полу клинки, осунувшиеся плененные лица, ровная и бездыханная грудь. Тоненькая черная полоска, медленно проступающая от затылка до задницы, и с чавкающим звуком тело Безликого распадается на две равные части. Готов.

— Охренеть… — выдохнул Герман. — Вот это удар…

— И не говори… — кивнул Локо. — Прямо как в фильмах про самураев…

Они, как, впрочем, и остальные, замерли в восхищении.

— Еще одно доказательство того, что даже самый быстрый головастик не в состоянии тягаться с акулой, — криво ухмыльнулся Гундахар, после чего харкнул собственной кровью и аккуратно вправил торчащие из груди ребра. — Хотя, конечно, староват я уже для такого дерьма… Четыре кило мяса из меня вырвал, подонок…

Игв рухнул на пол.

— Илай?!

— Да-да, не слепой. Сейчас отлечу, — некромант бросился к генералу, параллельно колдуя в него «Койл».

Как бы то ни было, но Неприкаянный покоцал того знатно. Да настолько, что Сереге пришлось применить «лечение» с дюжину раз, прежде чем рыцарь смерти окончательно оклемался и пришел в сознание.

— Достаточно. Дальше я сам.

— Ты как? — обеспокоенно спросил Герман.

— А сам-то как думаешь? Болван.

— Это было круто. Очень круто.

— Знаю.

— И я уже даже не злюсь за тот смачный пинок у двери.

— Велор, я хочу сказать тебе одну важную вещь, — игв приподнялся на локтях и, болезненно поморщившись, сел на пол. — Я гораздо старше, опытнее и мудрее тебя. Это не хвастовство или попытка унизить, а факт. Поэтому если я говорю, что не позволю тебе рисковать, то значит так оно и будет. Ты не был готов к встрече с Безликим.

— Но ведь и ты мог погибнуть.

— Мог. Но для меня жизнь утратила смысл уже очень давно. В то время как ты еще толком не жил. Вот и не расстраивай меня раньше времени, — генерал выдержал минутную паузу. — Поверь, ты еще успеешь подохнуть.

— Говоришь прямо как друг, — улыбнулся танк.

— Мне и бродячего щенка бывает жалко. Однако это не означает, что мы друзья.

— Ясно.

Расстроившись, Герман поднялся с колен и уже хотел было пойти осмотреться, как вдруг из его сумки выскочил пьяный Эстир. В памперсе, длинном плаще и со сковородкой Барона Субботы в руках.

Яростный взгляд, всклокоченные на голове волосы и крайне неестественный для его миролюбивого облика боевой настрой.

— ГДЕ БОНО?! ГДЕ ЭТА ТВАРЬ?! — проорал он.

— Глас, ты чего? — удивился я. — Что случилось?!

— Этот гад меня подставил! Своровал колоду карт у Смеющегося Господина, а затем выдал их за свои! Хотел, чтобы я их продал на аукционе. А я сдуру и согласился! Сагрил на себя полчища Хаоса! — шаман принялся сновать взад-вперед, заглядывая в каждый пустой уголок. — Ну, Боно! Ну, негодяй! Сейчас-то ты точно у меня за все поплатишься! Чем тебя породил, тем и убью!

— Братишка, я, конечно, все понимаю, но никакого Боно тут нет. Это всего-навсего глюки, — сказал Мозес. — Расплата за встречу с бабулей. Помнишь?

— Серьезно?! — остановился тот.

— Серьезно — кивнул я. После чего подошел к Эстиру вплотную и ласково похлопал того по плечу. — Дружище, ступай-ка ты лучше спать. Все хорошо, поверь. А если кто-нибудь из врагов и появится, то мы обязательно с ним разберемся. Обещаю.

— Спасибо… — шаман вяло улыбнулся и повернул голову в мою сторону, как неожиданно его лицо исказила гримаса отчаяния. — Боже… Только не это… Влад! ВЛАД! Где Хангвил?!

— Хангвил?!

— Боно сказал, что если не получит деньги за карты, то украдет кошачьего медведя! Заберет его в свой мирок и превратит в злобную кровожадную тварь!

— Уа?!

Я протянул руку назад и почесал показавшуюся из рюкзака рыжую макушку.

— Глас, всё хорошо. Хангвил здесь. И я очень сомневаюсь, что у какого-то там амронала хватит силенок его украсть. Все-таки это не домашний питомец, а величайший из стихиалиев. Единственный в своем роде.

— А он точно настоящий? Не подделка? — Эстир посмотрел на меня взглядом Коломбо.

— Подделка у Боно, братишка, — улыбнулся Мозес. — А вот у нас — неповторимый оригинал.

Шаман на минуту задумался, переваривая информацию.

— Что ж, вы меня успокоили.

— Вот и отлично, — танк опустил переноску на пол. — В таком случае прошу обратно на борт.

— Не, спать я уже не хочу, — помотал головой Глас. — Пьянствовать тоже.

— Ну и чем же ты будешь заниматься?

— Понятия не имею. Пошатаюсь пока тут, а затем что-нибудь да придумаю. Быть может, заварю крепкого чаю и покопаюсь в бирюльках… — Эстир посмотрел на искрящуюся в свете ламп груду сокровищ. — Хотя странно, конечно. Не знаю почему, но в данную минуту они меня абсолютно не возбуждают. Будто бы разом утратили всякую ценность… Всего-лишь железки да камушки…

— Снимать сможешь? — прогудел Гундахар.

— В смысле? Видео?

— Да.

— Пф-ф-ф, естественно.

— А делать это молча? Не шататься, не блевать и не комментировать?

— Ваше благородие, спешу вас заверить, что не настал еще тот роковой день, когда его высочество не смог бы отснять репортаж. И ни глюки, ни битвы, ни ядерный зомби-апокалипсис не в состоянии этому помешать. Даю вам честное благородное слово.

— Хорошо. Тогда ты идешь вместе со мной и этим уродом, — генерал перевел глаза на скучающего отца Малькольма. — Пришло время ответить за ту грязную ложь в коридоре. Как и отпереть все оставшиеся двери. Что до остальных, то вы знаете ваши задачи. За работу.

— Да, парни. За дело. Раздобудем Вергилию пару миллиардов. Пока отцы не нагрянули, — улыбнулся я.

— Уа!

«Засосав» очередную палету контейнеров, я смахнул со лба пот и ненадолго остановился перевести дух. Согнул правую руку в локте и резко дернул кисть на себя, наблюдая за тем, как из экстрактора БМИИ начали вылетать пустые инвольтационные батареи. С золотистым капсюлем и дымящимся шлейфом, словно отстреленные гильзы дробовика. Причем не простые, а легендарные. На сто тысяч единиц маны каждая. Мы их собирали всем кланом. Инвестировали в ограбление.

В целом, вся наша операция продвигалась вполне гладко. Жаль, правда, что «Карман Пустоты» и «Длань Хаса» были лишь у меня одного. Оказались не только сказочной плюшкой, но и своего рода платой за исключительность, благодаря которой последние минут тридцать я носился по хранилищу как угорелый. Перебегал от стеллажа к стеллажу, снова и снова косплея промышленный пылесос.

Остальные тоже были заняты делом. Илай и Мозес бегали за мной по пятам и без конца сверялись со списком, не давая мне тратить время на «мусор». Герман и Локо подбирали легкие вещи и таскали их в общую кучу, дабы я смел их в «Хранилище» одним махом. И даже малыш Хангвил не остался стоять в стороне.

С присущей ему тягой к сокровищам, он болтался под потолком и словно сокол выискивал наиболее ценные вещи. Портовался к ним напрямую, заодно помечая категорию предметов цветом портала, после чего перемещался обратно на балки. Экономил нам уйму времени, параллельно поторапливая нас звонким: «Уа!»

Что до генерала с Эстиром, то у них ситуация складывалась крайне печальная. Печальная для отца Малькольма. Ибо Гундахар мстил ему очень и очень жестоко.

Он не бил его и не пытал, а поступил гораздо хитрее. Устроил тому полноценную исповедь и снимал всё это действо на камеру. Задавал десятки вопросов, на которые отец отвечал. Хотел он того или нет.

Уверен, какая-то частичка его разума понимала, что происходит, однако миллион единиц маны, влитых в «Суггестию», попросту не давали ему ни единого шанса. Святоша говорил. И говорил охотно. Каялся во всем, что успел натворить за свою долгую и внушительную карьеру главы клана.

Там было всё: доносы, предательства, коррупция и подкуп чиновников, убийства и тайные сговоры, размещение заказов на обнуление в «начальных зонах» и сбор камней душ, торговля рабами и отлов «двадцать первых»; кабальные контракты Нотариуса, чей механизм распространился далеко за пределы нашей цивилизации; договоренности с Беларом о постройке нескольких «ферм», патронаж клана «Райз» и их проекта по искусственному «Возвращению к истоку»…

Не сказать, что меня это удивило или как-то шокировало, но отец Малькольм был тем еще куском говна. И самое интересное было то, что несмотря на «уродство души» он был фанатично предан Святому Трибуну и Пантеону. Берег их отношения как зеницу ока и дорожил своей репутацией больше, чем жизнью. Которую Гундахар рушил прямо здесь и сейчас. Прочитал его как открытую книгу и ударил в наиболее уязвимую точку.

Игв не только превратил его в стукача и предателя. Он сделал из него ябеду и гадкого сплетника, с упоением пересказывающего самые грязные слухи. Кто с кем переспал? Какими словами оскорблял друзей и союзников? Что рассказывал про богов? Как о них отзывался или, быть может, что думал, глядя им в спины? Какие секреты шептал ему на ухо один на один? Отпускал ли похотливые взгляды в сторону чужих жен? Наведывался ли к ним в гости, пока мужья отсутствовали? Противился ли платить богам дань? Что говорил об их наследниках и потомках?

Да. В своей ипостаси дознавателя генерал оказался поистине жесток и безжалостен. Он не только лишил врага чести, но и фактически его уничтожил. После того, что святоша сегодня наговорил, Пантеон и кланы первой десятки сами его обнулят. В этом я был уверен. Как и в том, что им будет абсолютно плевать на «Суггестию». Стоит «Исповеди» выйти в эфир, и фигура отца Малькольма перестанет существовать. Перейдет в категорию смертников.

Я проходил мимо, когда они закончили. И практически с ними поравнялся, когда Гундахар обернулся ко мне и обратился с неожиданной просьбой:

— Вайоми, я хочу, чтобы ты отменил действие заклинания. Пускай этот ублюдок посмотрит на ситуацию трезво.

Я выполнил его указание. Активировал меню NS-Eye и одним простым росчерком ввел команду отмены.

В ту же секунду лицо Малькольма резко осунулось и помрачнело. А затем… он банально заплакал. От раздирающей его изнутри горечи и обиды.

«Вот так. Миллион единиц маны — и сильный волевой человек превращается в жалкую скулящую псину».

— Гундахар… Умоляю, прости… — жалобно простонал фанатик. — Прошу не делай этого… Не загружай это видео…

Игв перевел взгляд на Эстира и, дождавшись утвердительного кивка, весело улыбнулся.

— Уже загрузил.

— О боги… Зачем?! Зачем ты это сделал?!

Глава Святого Трибуна пребывал в тихом ужасе. Своими вопросами генерал чудовищно его подставил, и прямо сейчас отец осознал это со всей ясностью.

— Зачем?! — злобно прошипел Гундахар. — О, я объясню тебе, зачем, — рыцарь смерти придвинулся ближе и заглянул святоше прямо в глаза. — Я просидел во тьме и холоде три с лишним тысячи лет. Умирал от голода и жажды. Сломал каждую кость в своем теле об этот гребаный камень Тула… Я бесчисленное множество раз хотел умереть, и только память об Эанне не давала мне этого сделать, — игв выдержал длинную паузу. — Она являлась ко мне в редких видениях. Просила не сдаваться, не умирать. Продержаться еще год, второй, третий. Столетие за столетием. Обещала, что рано или поздно мы снова встретимся… К несчастью для тебя, твой поганый язык коснулся именно этого. Единственного и самого сокровенного, что только осталось в моей проклятой жизни. А потому ты заплатишь. Пускай и ненадолго, но ты почувствуешь на себе всё то отчаяние и безысходность, что грубо терзали мою душу тысячи лет. Ну а затем тебя прикончат твои же друзья… Око за око, тупорылый ублюдок…

Резко поднявшись, Гундахар взял у меня револьвер и выпустил Малькольму в голову весь барабан.

Фонтан крови и мозгов, и тело фанатика падает на пол.

Минус двести пятьдесят уровней одним махом.

— Еще? — я протянул игву новые ампулы.

— Нет. Достаточно.

Генерал передал мне назад револьвер.

— Как думаешь, что будет дальше?

— Если ему хватит духу, то он решит вопрос сам. А если нет — ему же хуже.

— Так я и думал, — кивнул я.

— Кстати, а вы знали, что по статистике восемьдесят пять процентов выбравших эвтаназию — белые мужчины? — как ни в чем не бывало спросил Глас.

— Что такое эвтаназия?

— Возможность самостоятельно лишить себя жизни. Быстро и безболезненно.

— Хм… — генерал на мгновение задумался. – Пару месяцев назад я бы тоже от нее не отказался.

— Брось. Это всё твоя затяжная депрессия, — улыбнулся Эстир, параллельно отмахиваясь от надоедливой галлюцинации в виде летающей задницы. — Новые эмоции, свежие фрукты и дофамины. Поверь, я знаю, о чем говорю. Сидел на антидепрессантах шесть лет.

— Ты видео загрузил?

— А то. Даже добавил кусочек, снятый Эо. С алчными петухами и шестерками правящих элит.

— Хорошо.

— И у меня вопрос…

— Какой?

— Мне показалось, или ты в гневе забыл про один ритуал?

— Нет. Не забыл. «Энквиэ Тхон» — это жестокое и, главное, публичное унижение противника. То, что позволит ему испытать на себе величайший стыд и позор.

— А-а-а, так значит, криолитовый кол вовсе не обязателен?

— У каждого из народов есть свои обычаи и традиции. Кто-то следует им, а кто-то нет. Лично мне показалось, что криолитовый кол был излишним. Иначе моя месть переросла бы в садизм. Все-таки есть разница, усатое чучело, между справедливым возмездием и издевательством.

«А ведь и правда», — подумал я.

Гундахар подошел к телу святоши и легким прикосновением обратил его в прах. После чего выудил из кучи пепла блестящий предмет и протянул его мне. Это был ключ. От витрин и толстенных бронированных боксов, где хранились самые ценные артефакты.

— Надеюсь, теперь-то вы поняли, почему я настаивал, что нам нужен именно он?

Я не ответил, потому как вопрос был вполне риторическим. По сути, любой из офицеров Святого Трибуна мог отпереть для нас дверцу в хранилище. Но только у главы клана был доступ к поистине шикарным игрушкам.

— Поняли-поняли, — ответил Эстир.

— Тогда какого хрена вы до сих пор стоите и прохлаждаетесь?! — прогудел генерал. — За работу, ленивые черти. Хранилище само себя не ограбит!

Грандиозная эпопея продолжалась.

Перебегая от стеллажа к стеллажу, через какое-то время я окончательно утратил счет тем мешкам и контейнерам, что переместил в «карман пустоты». Как и запутался в длинном списке вещей, отчего теперь тупо следовал за Илаем и Мозесом, периодически поглядывая на потолок. В сторону самого зоркого и ответственного члена нашей команды.

— Хангвил, ты нашел сварочные электроды?! — проорал я.

— Уа!

Зверек телепортировался на одну из коробок, подсветив ее желтой вспышкой.

— А адамантиевые стержни?

— У-а.

Кошачий медведь медленно развернулся и ткнул крошечной лапкой в сторону соседнего бокса.

— Отлично! Молодец, малыш. Так держать!

— Ур-р-р…

— Влад! — из-за угла выскочил Герман и сбросил передо мной два мешка. — Тут золотые и серебряные свитки Градостроителя, «Выключатель разума» и ящик гранат с опилками из божественной стали.

— Хорошо. Что по ресурсам?

— Весь алюминий, железо и свинец мы забрали. Кислоту, масло и клей тоже. Да и детали для механизмов выскребли подчистую.

— А удобрения и текстиль?

— Парни ищут. Кстати, тебя зовет Глас. Он наконец-таки вскрыл отделение с золотом. Не в виртуальных тубусах, а в слитках. Просит забрать.

— И сколько его там?

— Понятия не имею. Говорит, что навскидку миллионов семьсот.

— Так…

Я резко сменил направление и бросился к стоящему поодаль Эстиру.

В ту же секунду со стороны монолита прогремела очередная серия взрывов.

Пару минут назад святые отцы наконец-таки прокопали себе тоннель в коридор и прямо сейчас долбили по двери световым «Буром». Специальным заклинанием, раскаляющими металл почище «Термита».

Как оказалось, температура плавления у адамантии была на полторы тысячи градусов выше, чем у вольфрама, а значит, справиться с ней могло разве что солнце. Ну или магия. Которая, к сожалению, исправно работала.

Сомнений не оставалось: еще сотня таких тепловых ударов, и к нам пожалуют новые гости. Что, если честно, меня порядком нервировало. Как и тот факт, что Август молчал.

Я написал ему минут десять назад, однако ответа не получил. Решил подождать еще столько же, и если инженер не напишет, то придется кардинальным образом менять наши планы. Остаться в Затолисе и идти штурмовать здание «Райза».

Впрочем, это была не единственная неприятная новость. Стоило мне добраться до Гласа и начать «паковать» золото клана, как интерфейс NS-Eye вдруг мигнул входящим сообщением. От текста которого я чуть было не подавился.

Влад, поговорим? — Ада

Мгновение, и мой пульс подскочил раза в два. Затем я перечитал сообщение снова и, убедившись, что мне не почудилось, сурово нахмурился.

«Не-не-не, иди-ка ты на хрен».

Пользователь «Ада» — Заблокировать — Подтвердить

— То же мне… — фыркнул я. — Призраки прошлого…

— Быть может, она хотела сказать нечто важное? Или на худой конец извиниться, — загадочно улыбнулся Глас.

— Ага. Очень своевременно.

— Как правило, дружище, именно так оно и бывает, — шаман продолжал вскрывать витрину за витриной. Ключом отца Малькольма. — Стоит добиться успеха, и бывшие почему-то всегда о тебе вспоминают. Будто бы чуют, что шансов всё меньше.

Я промолчал, параллельно отметив, что он прав. Действительно до боли знакомая ситуация.

— Ладно, черт с ней, — я продолжил перемещать слитки в «Хранилище». — Что у тебя?

— Мифический адамантиевый меч Фаэрвис, шкура Алого Барса, череп Навигатора и глаз Одиссея. А еще шахматы моего коллеги и это, — Эстир указал на поблескивающую хромом броню с элегантными, но при этом чертовски устрашающими металлическими крыльями. — Вингер «Ала Ангелус». Модифицированный бионический доспех класса «Икар». Сломанный. Восстановлению не подлежит.

— Древняя штука. Очень древняя, — прогудел из-за угла Гундахар. — Реликвия, дошедшая до нас со времен, когда у Эль-Лира было четыре луны, а не три.

— И давно это было?

— Шесть или семь обновлений назад.

— Ясно. Возьмем?

— Если только на стену повесить. Теперь это разве что экспонат, не более. Пользы от него никакой.

— Жаль. Лично я бы не отказался на таком полетать.

Бум!

Адамантиевый монолит вновь задрожал под натиском «Буров».

— Так. Мне это надоело.

Развернувшись на каблуках, шаман резко сорвался с места и побежал в сторону двери.

— Глас, ты что удумал?! — испуганно проорал я.

— А вы разве не слышите, что кто-то стучит?! Я уже раз десять сказал, что надо открыть! Вдруг это важно?

— О, это важно! Еще как важно, психопат ты несчастный!

Увидев, как Эстир остановился и начал вращать поворотный механизм, я врубил «Ветряной порыв» и бросился вслед за ним.

Дверь уже открывалась, когда я материализовал бомбарду и выстрелил картечью в проём. Затем ударил по монолиту «Телекинезом», закрутил штурвал до упора и, поднатужившись, оторвал его к чертовой матери. Благо тот был сделан из стали, а не из адамантии.

— Пипец… просто пипец… — выдохнул я.

— Ну и зачем ты это сделал? — обиженно пробурчал Глас. — Выстрелил им прямо в морду. Разве так поступают приличные люди?

— Всё. Уходи отсюда, — я поискал глазами танка. — Гер, забери его!

— А что случилось? — проорал тот.

— Да так. Небольшая диверсия. Которая чуть было не стоила всем нам жизни.

— Н-да… — прогудел наблюдающий со стороны Гундахар. — И все-таки, усатое чучело, ты редкостный имбецил. Это ж надо…

— И не говори. У меня аж чуть сердце не остановилось. Да еще и ладони обжег до кости, — произнес я, как интерфейс NS-Eye снова мигнул входящим сообщением:

Влад, нам нужна ваша помощь. Срочно! — Август Тарн

«Проклятье… Этого я и боялся… Прямо как чувствовал».

Я глубоко вздохнул и перевел взгляд на друзей.

— Всё, парни. Сворачиваемся. Пора убираться отсюда.

— А что случилось? — повторил Герман. — Время же еще есть.

— У Августа возникли проблемы. Так что придется остаться в Затолисе и наведаться к Райзу. Чем скорее, тем лучше.

— Ё-маё… Так значит, все-таки «план Б»? Тот, где придется разворошить целый город?

— Пару зданий, как минимум, — ответил я, «подбирая» остатки сокровищ. — Ладно, мужики, вы знаете, что делать. Мозес, ставь арку портала и подключай её к генератору. Если успеем — попробуем перенестись поближе к ублюдкам. А если нет — придется крушить. Илай, бери стихиалиум и постарайся превратить Неприкаянного в миньона. Сделаем из него машину смерти. Герман, на тебе комплекты защиты и готовность в любую минуту принять боевую форму Велора. Хангвил, ты отвечаешь за разведку и предупреждение об опасности.

— Уа!

— Это, конечно, не моё дело, — прогнусавил Эстир. — Но вы, случаем, ничего не забыли?

— Помолчи, ради бога! Нам сейчас не до твоих галлюцинаций и бреда! — отмахнулся я.

— А вдруг это все-таки важно?

— Уверен, что нет.

— Ну, тебе же хуже.

Я вновь глубоко вздохнул и недовольно поморщился.

— Ладно. Хорошо. Ну и о чем ты хотел нам напомнить? О летающих задницах? Или об очередном преступлении Боно?

— Всего лишь о главной цели нашего сегодняшнего мероприятия, — шаман ткнул ладонью в сторону гигантского бронированного куба, чем-то напоминающего хранилище книг в Ватикане. — Оригиналы договоров Нотариуса. На «двадцать первых» и прочие расы.

— Черт подери… — я раздосадовано хлопнул себя по лбу.

Как ни постыдно было это признавать, но увлекшись ограблением, мы начисто забыли про документы. Хотя, казалось бы, именно за ними мы сюда и пришли. В первую очередь.

— Так, ясно. Локо, бери весь «Термит», что у тебя есть, и отправляйся туда! Надо спалить там все к чертовой матери! Да так, чтобы и пепла не осталось!

— Понял, сделаю.

— Я помогу.

Герман побежал вслед за ним.

Я в свою очередь перевел взгляд на шамана. Грустного и печального.

— Глас, спасибо.

— Пожалуйста, хамло.

— Прости, что на тебя наорал. Но с монолитом ты все равно дал дрозда. До сих пор сердце колотится.

— Да откуда мне было знать, что там враги? Я же не всеведущ!

— Действительно. И правда, «откуда»?