Ельцын в Аду

Зона пятая. Чистилище

Любопытство экс-президентской души сменилось страшным удивлением и отвращением, когда Ельцин и Ницше попали в столь желанное для философа место. Это был клочок глинистой почвы с одинокой осиной, торчащей посередине и напоминающей древнеримский крест для преступника. Весь в ямах, участок выглядел неприглядно: как испещренная оспинами рожа прокаженного со стрелой во лбу. Осина непрерывно и как-то очень болезненно дрожала — и листочками, что в общем-то обычно для этого вида дерева, и всем стволом, что выглядело весьма странным. На вершине древа висела табличка с надписью «И Богу свечка, и черту кочерга». Под осиной бился в конвульсиях явный самоубийца: с разорванной веревкой на шее и с внутренностями, выпавшими от удара об землю.

Что это? - чуть ли не пролепетал вообще-то весьма бойкий на язык ЕБН.

Акелдама, - неожиданно ответил конвульсирующий кандидат в мертвецы.

Да неужто?! - восхитился ни с того ни с сего Фридрих. - То самое легендарное поле горшечника?

А что значит — Акелдама? - не удержался от вопроса Ельцин.

В этом страшном магическом названии сокрыта игра слов на древних языках! - пустился в пространное объяснение эрудит Ницше. - Арамейские и схожие с ними по звучанию древнееврейские термины «дама» - «кровь», «доме» - «цена, стоимость», «акал» - «пища», «хакал» - «поле», сливаясь в причудливые комбинации, породили фразы — близнецы: «хакал дама» - всем известное «поле крови» и «акал доме» - «стоимость пищи, компенсация». Оба этих словосочетания превратились в одно название — Акелдама. Видимый его смысл - «поле крови», глубинный - «возмещение за искупительную жертву»... За принесенного людьми в жертву Богу-Отцу Бога-Сына...

Некоторые историки полагают, будто Иуда Искариот купил себе это поле около старого погоста близ Иерусалима. На самом деле кладбище образовалось здесь после того, как сей участок земли обрел всемирную известность: жрецы просто не могли использовать его для других целей. Он находился на юго- востоке долины Гионской, на юге от холма Сион, за городскими стенами, первоначально назывался землею горшечника, так как тут копали особую глину, годную для горшечного производства. Гончары античности, как и кузнецы, считались колдунами, а их земельные участки — зачарованными. Служила местом погребения Акелдама очень долго. Еще в VII столетии здесь хоронили армянских христиан, живших в Иерусалиме. В Средние века верили, будто земля, взятая с этого поля, владела особенным свойством разлагать тела покойников за несколько дней, поэтому отсюда вывозились целые корабли почвы для кладбищ города Пизы в Италии. До конца XIX века в Акелдаме стояло каменное полуразрушенное здание с дугообразною кровлею, глубоко вросшее в землю, но без всякого выхода. Якобы это и была та самая усыпальница «для погребения странников», задуманная служителями Храма. Если верить преданию, именно на этом кусочке земли под Иерусалимом (ныне он внутри города) самый страшный предатель в истории планеты нашел свой злосчастный конец и здесь же был первым похоронен...

Как много, оказывается, ты обо мне знаешь, враг церкви Христовой! - умирающий вдруг встал, вправил свои внутренности в живот, рана на котором мгновенно затянулась — как и странгуляционная полоса на шее. Полутруп преобразился в рыжеволосого бородатого взлохмаченного старика с огромными глазами. На его исполненную небесного света фигуру в белоснежном хитоне было невозможно смотреть. Впрочем, на сияющем фоне выделялись два черных пятна: губы и середина лба.

Ты — Иуда Искариот?! - ужаснулся экс-президент своей догадке.

Ты сказал, тезка, - ответил архипредатель древней фразой — формулой, подтверждавшей правоту собеседника.

А почему от тебя исходит райское сияние?

Потому что я — один из Двенадцати апостолов Христа и пребываю подле Него в Чертогах Небесных...

Но ведь ты предал Спасителя!

Верно. И потому я частенько спускаюсь в преисподнюю, дабы получить воздаяние за свой великий грех, очиститься муками…

Во какая загогулина! Ничего не понимаю! - затряс призрачной седой гривой Борис Николаевич. Душенька Фридриха тем временем аж приплясывала от нетерпеливого любопытства.

Ладно, я вам постараюсь объяснить свою тайну, - снизошел до них двенадцатый апостол. - Помните предупреждение — обещание Иисуса нам, Своим ученикам? «... Потерявший душу свою ради Меня сбережет ее». Ради кого я потерял душу? Ради Христа — а значит, сберег ее!

Обо мне в том числе сказал Учитель: «И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется». Первая часть пророчества исполнилась: все христиане ненавидят меня - предателя. Но сбылась и вторая часть: Бог-Сын дал команду Цутэлю - херувиму с огненным мечом, охранявшему вход в рай (пока его не сменил Петр), впустить туда душу Иуды, прозванного Искариотом!

Не может быть! - ахнул Ельцин.

Может! Ведь Христос дважды обещал мне, что в числе Двенадцати я буду сидеть на троне и судить колена Израиля в Царстве Небесном! Причем во второй раз это случилось на Тайной Вечере, после моего сговора с первосвященниками — и Он ведь знал о том, что я предал Его! Значит, понимал истинные мои мотивы — и не осудил!

А почему тогда Вы покончили с собой? И почему сведения о Вашей гибели так противоречивы? - Ницше перевел инициативу в беседе на себя.

Какие-такие противоречия? - вознегодовал ЕБН. - Да спроси любого: как умер Искариот? Ответ один: повесился.

Общепринятое мнение базируется на сообщении апостола-евангелиста Матфея, - пояснил Иуда. - Брат Матфей, процитируй свое евангелие!

Раздался голос свыше:

- «КОГДА ЖЕ НАСТАЛО УТРО, ВСЕ ПЕРВОСВЯЩЕННИКИ И СТАРЕЙШИНЫ НАРОДА ИМЕЛИ СОВЕЩАНИЕ ОБ ИИСУСЕ, ЧТОБЫ ПРЕДАТЬ ЕГО СМЕРТИ:

И СВЯЗАВШИ ЕГО, ОТВЕЛИ И ПРЕДАЛИ ЕГО ПОНТИЮ ПИЛАТУ, ПРАВИТЕЛЮ.

ТОГДА ИУДА, ПРЕДАВШИЙ ЕГО, УВИДЕВ, ЧТО ОН ОСУЖДЕН, И РАСКАЯВШИСЬ, ВОЗВРАТИЛ ТРИДЦАТЬ СРЕБРЕННИКОВ ПЕРВОСВЯЩЕННИКАМ И СТАРЕЙШИНАМ.

ГОВОРЯ: СОГРЕШИЛ Я, ПРЕДАЛ КРОВЬ НЕВИННУЮ. ОНИ ЖЕ СКАЗАЛИ ЕМУ: ЧТО НАМ ДО ТОГО? СМОТРИ САМ.

И БРОСИВ СРЕБРЕННИКИ В ХРАМЕ, ОН ВЫШЕЛ, ПОШЕЛ И УДАВИЛСЯ.

ПЕРВОСВЯЩЕННИКИ, ВЗЯВШИ СРЕБРЕННИКИ, СКАЗАЛИ: НЕ ПОЗВОЛИТЕЛЬНО ПОЛОЖИТЬ ИХ В СОКРОВИЩНИЦУ ЦЕРКОВНУЮ, ПОТОМУ ЧТО ЭТО ЦЕНА КРОВИ.

СДЕЛАВШИ ЖЕ СОВЕЩАНИЕ, КУПИЛИ НА НИХ ЗЕМЛЮ ГОРШЕЧНИКА, ДЛЯ ПОГРЕБЕНИЯ СТРАННИКОВ:

ПОСЕМУ И НАЗЫВАЕТСЯ ЗЕМЛЯ ТА «ЗЕМЛЕЮ КРОВИ» ДО СЕГО ДНЯ».

То есть Вы повесились 7 апреля 30 года сразу после осуждения, но еше до распятия Христа. Землю купили жрецы Храма уже после Вашей смерти. Так получается, если верить евангелисту Матфею, - в задумчивости произнес Ницше.

Совсем иное рассказал Кифа-Петр вскоре после Вознесения, - продолжил объяснение Иуда. - Брат Лука, пожалуйста, повтори свое повествование об этом событии!

«И В ТЕ ДНИ ПЕТР, СТАВ ПОСРЕДИ УЧЕНИКОВ, СКАЗАЛ, -

БЫЛО ЖЕ СОБРАНИЕ ЧЕЛОВЕК ОКОЛО СТА ДВАДЦАТИ: МУЖИ

БРАТИЯ! НАДЛЕЖАЛО ИСПОЛНИТЬСЯ ТОМУ, ЧТО В ПИСАНИИ ПРЕДРЕК ДУХ СВЯТЫЙ УСТАМИ ДАВИДА ОБ ИУДЕ, БЫВШЕМ ВОЖДЕ ТЕХ, КОТОРЫЕ ВЗЯЛИ ИИСУСА;

ОН БЫЛ СОПРИЧИСЛЕН К НАМ И ПОЛУЧИЛ ЖРЕБИЙ СЛУЖЕНИЯ СЕГО;

НО ПРИОБРЕЛ ЗЕМЛЮ НЕПРАВЕДНОЮ МЗДОЮ, И, КОГДА НИЗРИНУЛСЯ, РАССЕЛОСЬ ЧРЕВО ЕГО, И ВЫПАЛИ ВСЕ ВНУТРЕННОСТИ ЕГО;

И ЭТО СДЕЛАЛОСЬ ИЗВЕСТНО ВСЕМ ЖИТЕЛЯМ ИЕРУСАЛИМА, ТАК ЧТО ЗЕМЛЯ ТА НА ОТЕЧЕСТВЕННОМ ИХ НАРЕЧИИ НАЗВАНА АКЕЛДАМА, ТО ЕСТЬ «ЗЕМЛЯ КРОВИ».

Ницше опять приступил к любимому занятию — истолкованию и разъяснению чужих мыслей:

- То есть Лука в «Деяниях» утверждает, что Искариот возглавлял целую группу тех, кто обрек Спасителя на смерть; что апостол-предатель лично купил землю за «кровавые» деньги и умер от выпадения внутренностей. Срок не назван, однако не вызывает сомнений вывод, что конец Иуде пришел уже после Распятия. Христа казнили в пятницу и похоронили до субботы. За одну пятницу Иуда не успел бы увидеть мучения Учителя и раскаяться, отдать в Храме сребренники жрецам (те к тому же были на Голгофе), приобрести поле и совершить самоубийство, а в субботу сделки с недвижимостью не совершались, так как не допускалась вообще никакая работа. Есть несоответствия. На какие средства он купил «землю крови», если вернул шекели первосвященникам? Тридцать сребренников слишком мало для такой покупки, где он взял остальные деньги? А если поле горшечника приобрели священники, то почему на имя Иуды?

Очень ясно изложено, и вопросы поставлены точно, - одобрил философа-атеиста ученик Христа. - Поясню то, что было понятно моим современникам и неясно их далеким потомкам. Все дело в «корбане» (в русскоязычной Библии - «корван»). Эта шкатулка с милостыней, которую я носил с собой как апостол-казначей, была не просто деревянным кошельком, а сакральным символом, которому придавал огромное значение Сам Господь. «Корбан» - дары Богу, которые были священны. Деньги, полученные за выдачу Кроткого Агнца, тоже были священными, их нельзя было оставлять в руках частного лица, они предназначались для храмовой казны. Ужас и парадокс ситуации заключались в том, что жрецы официально не могли их принять в корбан, так как тридцать шекелей были запятнаны кровью вовсе не ягненка, а человека, который, по их мнению, с равным успехом мог быть правоверным иудеем, колдуном, еретиком, пророком или Мешиахом! Но иереи не имели права допустить и тени сомнения, если дело касалось ритуальной чистоты приношений Яхве. Вот почему мы вместе купили поле горшечника на мое имя и назвали его Акелдамой!

Все-таки вернемся к сроку Вашей смерти, - бестактно прервал рассказчика автор «Заратустры». - Помнится, есть и третья версия, приведенная в раннехристианских преданиях. Согласно ей, Вы жили еще долго, заболели слоновой проказой, и Ваше чудовищно распухшее тело лопнуло, когда его переехала повозка.

Наиболее распространена все-таки версия о самоповешении, причем иконописцы и авторы книжных миниатюр изображают Вас висящим на дубе или на финиковой пальме, а также на перекладине ворот.

Так кому верить: апостолу Петру в изложении евангелиста Луки или апостолу-евангелисту Матфею? Если бы речь шла о простых мемуарах, не стоило бы копья ломать: мало ли в каких книгах воспоминаний концы с концами не сходятся! Но церковь категорически настаивает на боговдохновленности канонической Библии, а как же Господь может противоречить Сам Себе?

Искариот снизошел до пояснения:

Сведения Петра, изложенные в «Деяниях», более точные, потому что более ранние. Он рассказал братиям о моем конце сразу после моего самоубийства. Матфей написал свое евангелие куда позднее. Но и он не допустил ошибок. Просто не упомянул, что при падении с дерева веревка порвалась, и мои внутренности выпали.

Но ведь, если верить Луке, Петр сообщил о Вашей смерти и решил подобрать Вам замену в день Вознесения! - воскликнул атеист — знаток Библии. - Да.

Значит ли это, что все сорок дней пребывания воскресшего Иисуса на земле Вы были живы?

Не просто жив, а еще и встречал Господа в Его явлениях! Иоанн Златоуст утверждал, будто Христос при личной встрече простил меня!..

В распоряжении святого Иоанна, конечно, имелось больше первоисточников, чем у нас, - проявил свое критическое настроение Ницше, - но одного его свидетельства маловато...

А есть еще и свидетельство Павла! Брат Савл, что ты там писал в «Послании к коринфянам»?

«... ЯВИЛСЯ КИФЕ, ПОТОМ — ДВЕНАДЦАТИ».

Вот доказательство того, что Христос явился также мне, причем когда я был вместе с собратьями! Ведь Матфий был сопричислен к апостолам после моего самоубийства и Вознесения, значит, речь могла идти только об одиннадцати учениках. Павел же говорит о целой Дюжине! Послание его боговдохновленно, значит, ошибка немыслима! И Лука также подтверждает мои слова! Брат, поведай про явление Учителя в доме Тайной Вечери на горе Сион, когда туда пришли Клеопа и Симеон, видевшие Иисуса в Еммаусе!

ТАМ «.... НАШЛИ ВМЕСТЕ ОДИННАДЦАТЬ АПОСТОЛОВ И БЫВШИХ С НИМИ,

КОТОРЫЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО ГОСПОДЬ ИСТИННО ВОСКРЕС И ЯВИЛСЯ СИМОНУ.

И ОНИ РАССКАЗЫВАЛИ О ПРОИСШЕДШЕМ НА ПУТИ, И КАК ОН БЫЛ УЗНАН ИМИ В ПРЕЛОМЛЕНИИ ХЛЕБА».

КОГДА ОНИ ГОВОРИЛИ О СЕМ, САМ ИИСУС СТАЛ ПОСРЕДИ ИХ И СКАЗАЛ ИМ: МИР ВАМ».

Лука утверждает, что апостолов было одиннадцать, а ведь Фома в тот вечер отсутствовал. Он даже не поверил нам и заявил, что хочет вложить персты свои в разверстые раны Распятого. Но на следующей встрече и он вместе с остальными собратьями, включая меня, увидел Учителя и осуществил свое намерение.

Это было предпоследнее (последнее — Вознесение) явление Спасителя в Иудее, остальные произошли в Галилее. Там я тоже был, и о том написал Петр в своем апокрифическом «Евангелии». Кифа, прочитай!

«... БЫЛ ПОСЛЕДНИЙ.ДЕНЬ ОПРЕСНОКОВ, И МНОГИЕ ВОЗВРАЩАЛИСЬ В ДОМА СВОИ, ПОТОМУ ЧТО НАСТУПИЛ КОНЕЦ ПРАЗДНИКА (ПАСХИ). МЫ ЖЕ, ДВЕНАДЦАТЬ, СКОРБЕЛИ И ПЛАКАЛИ; И КАЖДЫЙ ИЗ НАС ВОЗВРАТИЛСЯ В ДОМ СВОЙ».

Петр-Камень тоже говорит о Дюжине, а не об Одиннадцати, подтверждая, что я по-прежнему оставался членом апостольского братства!

Так что Лука, Павел, Петр в своем апокрифическом евангелии, Иоанн Златоуст свидетельствуют, что я встречался с Христом и общался с Одиннадцатью после Воскресения!

А почему Вы выбрали именно повешение как способ ухода из жизни? - иногда Ницше в своем любопытстве бывал близок к хамству. Однако Иуда не обиделся:

Да, конечно, я мог бы пасть на меч, перерезать себе горло ножом, броситься со скалы, утопиться, кинуться с оружием на римский конвой... Я же предпочел сук и веревку...

Быть повешенным на дереве — наистрашнейший позор для потомка Иакова. Так утверждает Тора, наш главный Закон. Но именно этот способ смерти Яхве избрал для Сына Своего единственного. Значит, годилось повешение и для меня! Кстати, такой же логикой руководствовались Петр и Андрей, когда позволили себя распять. Оба могли ведь покончить с собой заранее, дабы не попасть в руки врагов, а Кифа даже имел возможность уйти из Рима. Но они, как позднее образно выразился Павел, «сораспялись» Христу. И все же не забудьте: вторым после Спасителя христианином, который избрал для себя запрещенную Торой смерть, был я — повесился на дереве за шею. А подсказало мне этот способ самоубийства само Святое Писание: предавший своего повелителя Давида ради сына его Авессалома царский советник Ахитофел Гиленянин, когда разрушились замыслы его, «...сделал завещание дому своему, и удавился, и умер...».

Но ведь христианские священники учат, что лишение жизни себя самого - зло и грех! – ЕБН решил показать себя истинным православным.

«То, что делается ради любви, происходит вне сферы добра и зла», - вдруг возразил лже-Виргилий своему эрзац-Данте. - Так что слово «зло» здесь неуместно...

Как и понятие «грех»! - продолжил его мысль Искариот. - Иоанн Златоуст писал, что Спаситель простил меня, но я все же попал в ад, потому что совершил величайший грех - убил себя. Святой отец судил меня с христианских позиций своих дней. Для иудеев, как и германцев, римлян, греков, в I веке суицид был не грехом, а актом личного мужества. Самоубийство первого израильского царя Саула и его верного оруженосца, не перенесшего гибели повелителя, ни современники, ни более поздние иудеи никогда не осуждали. Девятьсот шестьдесят зелотов, покончивших с собой в крепости Масада в 74 году, чтобы не попасть в рабство к римлянам, до сих пор считаются национальными героями Израиля.

Я ничего не понимаю! - в который раз возопил Борис Николаевич, редко признававший такое. - Господь тебя простил?

Простил...

За предательство?

Да...

Почему?

Он знал причины... Я предавал Его не сердцем, а умом... Видишь на моем челе черную адскую отметину? Она обозначает логическую ошибку, допущенную мною, из-за которой я и отдал Учителя первосвященникам... А губы мои черны от поцелуя в Гефсиманском саду...

Роль следователя перехватил у экс-президента его гид:

Поведайте мне коротко и ясно: в чем Ваша ошибка?

Она характерна для подавляющего большинства христиан, иудеев и мусульман и называется: обрядоверие. Из-за нее мы все, верящие в единого Бога, вот уже две тысячи лет убиваем и терзаем друг друга в угоду Дьяволу!

А конкретнее?

Ты ведь не соблюдал обряды?

Нет, конечно! Какой разумный человек может считать, будто попадание в ад или рай зависит от того, крестится человек двумя перстами или тремя, делает обрезание или нет, верит ли, что Дух Святой исходит и от Бога-Отца, и от Бога-Сына или только от Творца... Это придумали церковные власти, чтобы разделить паству между собой и стричь своих овечек, а точнее баранов, исключительно самим...

А ты почитал обряды, чадо? - Иуда перевел свой взор с немца на русского.

А как же! Свечки в церкви ставил, молитвы читал, на причастие и исповедь ходил...

А зачем? Разве тебе недостаточно просто верить в Бога?

-Ну, церковь учит: если обряды исполнять правильно, Господь быстрее и лучше услышит наши просьбы к Нему!

Вот-вот! Мы иудеи, тоже так считаем — и, начиная с времен Соломона, на протяжении тысячи лет молили Всевышнего, дабы Он послал на землю Мессию. Мы соблюдали все обряды, исполняли все указания, учитывали все пророчества Святого Писания. А когда Совершенный удовлетворил наше желание, мы, вместе с римлянами, отдали ипостась Божью в человеческом теле Иисуса в жертву Его Отцу!

Почему?! - воскликнули хором оба слушателя.

Потому что мы не знали иного способа отблагодарить Творца и избавиться от грехов! Потому что у нас был такой обряд: закалывать ягненка или козленка и кропить его кровью алтарь, дабы искупить грех. То же самое мы проделали с Агнцем Божиим! Его заклание — это тоже грандиознейший за всю историю Вселенной обряд, в котором должны были присутствовать Жертва — Иисус; принимающие жертву — служители Храма; убивающие жертву (обычно это делали сами жрецы ритуальным ножом, но на сей раз в качестве оружия они избрали римлян)... И главное - жертвователь, которым Самим Учителем был назначен я... Второй по рангу Его ученик после Петра — казначей апостольской общины. Он Сам мне на это неоднократно намекал, говоря: «В одном из вас диавол», «Чисты, но не все»... И прямо указал, давая мне хлеб на Тайной Вечере: «Что делаешь, делай скорее»... И в Гефсимании: «...Целованием ли предаешь Сына Человеческого?»

А зачем Вы целовали Иисуса? - прервал скорбные излияния двенадцатого апостола Ницше.

Дурацкий вопрос! - вознегодовал Ельцин. - Чтобы римляне и иудеи, пришедшие в Гефсиманский сад, опознали Его!

Очень странно! - фыркнул философ. - Перепутать Мессию с кем-либо из Его окружения было невозможно, как нельзя спутать гору с растущими на ней травинками. Кроме того, при Вшествии в Иерусалим, во время проповедей в Храме Иисуса видело почти все население города. Уж конечно, среди сотен слуг первосвященников и легионеров нашлись бы несколько, кто опознал бы Назаретянина без помощи Иуды!

Ты прав, чадо! Поцелуй после приветствия — обязательный ритуал встречи и прощания ученика и учителя религиозной школы. Недаром троекратный поцелуй является отныне весьма распространенным христианским приветствием. Кроме того, прикосновением губами прощаются с мертвым — а я тогда мысленно похоронил Христа...

Так в чем ошибка-то? — гнул свое философ.

Вместо того, чтобы приносить Агнца в жертву, надо было просто попросить Его взять нас с собою в Царствие Небесное! Как это сделал распятый рядом с Ним на Голгофе мятежник по имени Дисмас! И стал первою человеческою душою, попавшею в рай!

Мне надо было всего-навсего отказаться выполнить волю Учителя! Пусть это бремя взял бы на себя кто-нибудь иной — Петр, Иоанн... А лучше всего было бы всем взмолиться: не надо больше жертв, Господи! Ты ведь нас Сам неоднократно укорял: «Милости прошу, а не жертвы!» Но мы не услышали! Не поняли! И рай мне теперь не в радость... Нет, что я говорю! В радость, конечно... Но совесть заставляет регулярно спускаться сюда, именно в этот круг ада, чтоб хоть как-то выразить свое раскаяние, искупить ошибку и позор... Мне трудно это выразить словами... Боюсь, Вы меня не понимаете...

Я Вас прекрасно понимаю! И даже написал стихотворение, которое описывает Ваше состояние! - раздался издалека голос поэта Ходасевича — Вот, послушайте!

«Я не знаю худшего мучения –

Как не знать мученья никогда.

Только в злейших муках — обновление,

Лишь за мглой губительной — звезда.

Если бы всегда — одни приятности,

Если б каждый день нам нес цветы, -

Мы б не знали вовсе о превратности,

Мы б не знали сладости мечты.

Мы не поняли бы радости хотения,

Если бы всегда нам отвечали: «Да».

Я не знаю худшего мучения –

Как не знать мученья никогда».

Какое странное это место, - пробормотал в задумчивости Ельцин. - Сюда нет доступа даже творческим душам...

Тут пребывают те души, которые или заслужили райское блаженство, но временно по тем или иным причинам от него отказались, или почти его заслужили, - пояснил возникший на Акелдаме Дьявол - Иногда, как Иуда, они спускаются сюда на пару часов, дабы вкусить моих даров — мучительств и истязаний. Иногда обитают здесь подолгу, впадая в муки только тогда, когда самим заблагорассудится. Этот сектор, который я называю мигрантским, довольно мал...

Его католики называют чистилищем? - бесцеремонно прервал лукавого Ельцин.

Так точно, господин экс-президент! - Сатана издевательски поднес когти к маршальской фуражке, выросшей у него на рогах. - И, кстати, это самый любимый мною уголок преисподней. Задай, Ницше, свой любимый вопрос: почему? Потому что здесь мучаются те, кто мне неподвластен!

Как этот сектор возник? - продолжал утолять свое любопытство автор «Заратустры».

Философский подход! - загоготал Люцифер. - Возникновение чистилища — результат глупости и лицемерия некоторых так называемых святых. Поясню подробнее.

Главное мучение грешников состоит в том, что они навеки лишены лицезрения Божия и знают о блаженстве святых. В последнем пункте, впрочем, мнения отцов церкви расходятся. Некоторые из них утверждают, что святые-то видят муки грешников, но последние не видят счастья первых. Святой Григорий Великий находит, что страдание грешников приятно для праведных, а его коллега Бернард Клервосский даже основывает это положение на четырех причинах: первое — святые радуются, что столь ужасные муки не выпали на их долю; второе — они успокоены, что, раз все виновные наказаны, им, святым, уже нечего бояться никаких козней, ни дьявольских, ни человеческих; третье — в силу контраста их блаженство кажется еще более совершенным; четвертое — то, что нравится Богу, должно нравиться и праведным.

Отвлекусь. Веков этак шесть назад продавцы индульгенций — это, если тебе, Ельцин, неизвестно, нечто вроде партбилета или удостоверения сотрудника КГБ в СССР, то есть документ, заранее отпускающий неблаговидные поступки и грехи...

Да знаю я!

Так вот, эти изворотливые церковники-негоцианты додумались продавать претендентам на попадание в рай вместе с индульгенциями билеты на видовые места, откуда из Царства Небесного можно любоваться мучениями грешников. Ныне и продавцы допусков на эти шоу, и покупатели пребывают в местах не столь от нас отдаленных — здесь, в преисподней! И отнюдь не в чистилище! Знаешь, почему? Потому что ад — отрава для обитателей рая! Разве можно полностью отдаться блаженству, зная, что твои близкие, да вообще люди горят в огне?! Разве может настоящий христианин радоваться чужому мучению? Тем более, что в инферно палачи и жертвы сливаются, а причинно-следственные связи их вины или невиновности установить очень- очень трудно!..

Впрочем, вам, «несладкая парочка», пребывание в мигрантском секторе не светит! Так что губы не раскатывайте! Прощевайте пока!

Врет Отец лжи на сей счет или все-таки говорит правду? - такая мысль пришла одновременно в голову обоим странникам по преисподней.

Боюсь, что Сатана прав, тезки! - печально вздохнул Искариот. - Тут его собеседники наконец-то обратили внимание на то, как именно он к ним обращается.

Да какой я тебе тезка! - зарычал ЕБН. И осекся: вид Акелдамы сменили две картинки из недавнего прошлого экс-президента. В 1991 году множество московских фасадов и заборов украсили граффити: «Ельцин — да!» Два года спустя те же самые художники добавили к этому призыву всего две буквы — и получилось «Ельцин-иуда!»

Насчет Бориса не спорю, - согласился философ. - Но я-то никого не предавал!

Никого — кроме своих идеалов! - бросил ему в лицо обвинение двенадцатый апостол.

... В детстве будущий «первый имморалист» был серьезным уравновешенным мальчиком. Его восхищали военные парады, церковная служба с органом и хоровым пением, и церемонии, которыми сопровождались большие праздники.

Фридрих не забывал рано умершего отца; следуя его примеру, он, как и все мужские представители их рода, собирался стать пастором, одним из избранников Божьих, говорящих от Его имени. Мальчик не знал более высокого и соответствующего его желаниям призвания. Несмотря на молодые годы, совесть его была чрезвычайно требовательной и боязливой. Страдая от малейшего выговора, Фридрих не раз хотел заняться самоисправлением. Товарищи прозвали его «маленьким пастором» и с почтительным вниманием слушали, когда он читал вслух какую-нибудь главу из Библии.

Ницше – младший знал, что пользуется среди друзей престижем. «Когда умеешь владеть собой, - поучал он важно сестру, - то начинаешь владеть всем миром».

Прощание учеников со школой сопровождалось церемонией. В последний раз все ученики собирались на общую молитву; выпускники вручали своим наставникам письменную благодарность. Ницше написал ее с пафосом и в торжественном стиле. Вначале он обратился к Богу: «Моя первая благодарность принадлежит Ему, всем меня одарившему! Что, кроме горячей благодарности всего моего сердца, полного любовью, принесу я Ему? Этою чудною минутой моей жизни я также обязан Его благости. Да будет милость Его всегда со мною!»

В молодости будущий враг церкви уважал веру в Спасителя: «Христианские тенденции... нужны всем страдающим, слабым, они необходимы для здоровой жизни человеческих обществ, чтобы страдания и неизбежная слабость были приняты покорно, без возмущения и даже, если возможно, с любовью... Что бы мне ни приходилось говорить о христианстве, я не могу забыть, что я обязан ему лучшими опытами моей духовной жизни; и я надеюсь, что в глубине своего сердца никогда не буду неблагодарным по отношению к нему»...

Твое последующее творчество и идеи — разве не предательство Всевышнего и христианской веры? - с грустью молвил Иуда. - А ведь в жизни ты фактически уподобился монаху-аскету...

Я воспринимаю аскезу не так, как ваши церковные святоши! Вот к чему, «в известном смысле, относится весь аскетизм: несколько идей необходимо сделать неизгладимыми, постоянными, незабвенными, «неподвижными», в целях гипнотизации всей нервной и интеллектуальной системы посредством этих «неподвижных идей», - и аскетические приемы и образ жизни служат к тому, чтобы освободить эти идеи из общей связи с другими, чтобы сделать их «неизгладимыми».

Что означают аскетические идеалы? У художников ничего или слишком многое; у философов и ученых нечто вроде предчувствия и инстинктивного стремления к наиболее благоприятным предпосылкам высокой духовности; у женщин, в лучшем случае, лишний шанс соблазнительности, немного томности на прекрасном мясе, ангельский вид красивого, жирного животного; у физиологически несчастных и расстроенных (у большинства смертных) попытка казаться в своих глазах слишком хорошими для этого мира, святую форму распутства, их главное средство в борьбе с медленным страданием и скукой; у духовенства их настоящую веру, лучшее орудие власти, ... у святых, наконец, ...их последняя жажда славы, их покой в ничто (Боге), их форма помешательства!»

Искариот глядел на философствующую душу с неприкрытой жалостью:

Бред больной совести...

Ницше ринулся в бой:

«Больная совесть — болезнь, это не подлежит сомнению, но болезнь в том виде, в каком болезнью является беременность». Как и зачем первобытный человек создал в себе эту вредную штуку? «Гордое сознание чрезвычайной привилегии ответственности, сознание этой редкой свободы, этой власти над собой и судьбою, проникло его до глубины и стало инстинктом, преобладающим инстинктом. Как назовет он этот инстинкт, предполагая, что ему нужно для себя слово для этого? В этом нет сомнения: этот суверенный человек называет его своей совестью...

Как создать человеку-зверю память? Каким образом в этот, частию тупой, частию слабый мимолетный разум, в эту воплощенную забывчивость, внедрить нечто таким образом, чтобы оно сохранилось?.. Эта старая первобытная проблема... была разрешена не особенно нежными ответами и средствами; может быть, во всей первобытной истории человечества не было ничего более ужасного и более жуткого, чем его мнемотехника.

«Вжигать, чтобы сохранилось в памяти: только то, что не перестает болеть, сохраняется в памяти» - такова основа древнейшей (к сожалению, и продолжительнейшей) психологии на земле...

Никогда не обходилось без крови, мучений, жертв, когда человек считал нужным создать память. Ужаснейшие жертвы и залоги (куда относятся жертвы первенцев), отвратительнейшие изуродования (например, кастрация), самые жестокие ритуальные формы всех культов (а все религии, в глубочайшей основе своей — системы жестокостей) — все это коренится в том инстинкте, который в боли находит лучшее вспомогательное средство мнемоники.

Чем менее человечество было «в памяти», тем ужаснее бывало всегда зрелище его обычаев. Жестокость карательных законов в особенности является мерилом того, сколько необходимо было усилий, чтобы победить забывчивость и сохранить в постоянной памяти у этих рабов минуты эффекта и страсти несколько примитивных требований социального сожительства».

Вполне моя философия! - загоготал издалека Дьявол. - Совесть — порождение инстинкта выживания, созданное сознательной жестокостью! И это касается всех религий и этических учений! И правда: как жестоко Творец наказал Адама и Еву за непослушание, уничтожил почти все живое на земле Великим потопом! А сколько зверств творил народ его избранный — и сколько зверств творилось против евреев! Продолжай в том же духе, сын мой!

-Я — не Ваш отпрыск, Ваше адское величество! - отбрил его Ницше, не терпевший панибратства, - и в Ваших понуканиях не нуждаюсь! Итак, вернусь к теме образования совести. Это произошло на заре человечества. «Все инстинкты, не находившие внешнего применения, - обратились вовнутрь. Это то, что я называю уходом человека вовнутрь: вместе с тем в человеке растет то, что впоследствии стали называть «душою»...

Те ужасные укрепления, какими государственная организация защищалась от старых инстинктов свободы — к таким укреплениям, прежде всего, относятся наказания, — повели к тому, что все эти инстинкты дикого, свободного, бродячего человека обратились обратно против самого человека. Вражда, жестокость, страсть к преследованию, к нападению, к перемене, разрушению, - все это, обратившись на обладателя таких инстинктов, явилось источником «нечистой совести». Человек, за отсутствием внешних врагов и препятствий втиснутый в узкие рамки обычая, нетерпеливо рвал, преследовал, грыз, терзал самого себя. Этот в кровь разбивающийся о решетки своей клетки зверь, которого хотят «укротить»... этот безумец, этот тоскующий, приходящий в отчаяние невольник стал изобретателем «нечистой совести». А с больной совестью началась величайшая и ужаснейшая болезнь, от которой поныне не исцелилось человечество, страдание человека от человека, от себя, явившееся следствием насильственного разрыва с животным прошлым...

Соединение необузданного до той поры и бесформенного населения в твердую форму, как началось насильственным актом, так и было доведено до конца путем непрерывных насилий. Соответственно этому, древнейшее «государство» выступало и действовало в виде ужасной тирании, в виде сокрушающего, беспощадного механизма, пока такой сырой материал, какой представляет народ, эти полуживотные, не был, наконец, не только вымешан и связан, но и сформован».

То есть мать совести — жестокость, а отец - насилие? Не слишком ли парадоксально? - возразил Иуда.

«... Деликатность, а еще более лицемерие, не позволяет ручным домашним животным (хочу сказать современным людям, нам) представить себе во всей силе, каким празднеством, какой радостью древнейшего человека была жестокость, до какой степени эта жестокость входила, как составная часть, почти в каждое их развлечение. ... Наслаждение жестокостью в сущности еще не исчезло...»

Жестокость одних приносит страдания другим! - заметил апостол.

Ницше обрадовался, что может придать теме новый поворот:

«В страдании возмущает, собственно говоря, не само страдание, а его бессмысленность. Но ни для христианина, вдвинувшего в него своим истолкованием целую тайную спасительную махинацию, ни для наивного человека древнейших времен, умевшего объяснять себе все страдания с точки зрения зрителя или лица, причиняющего страдания, - не существовало вообще такого бессмысленного страдания. Чтобы скрытое, необнаруженное, не имеющее свидетелей страдание могло быть устранено из мира и честно отрицаемо в те времена, почти неизбежно было изобрести богов и промежуточные существа всякой высоты и глубины, одним словом, Нечто витающее в тайне, видящее во мраке и неохотно упускающее интересное зрелище страдания...

«Всякое зло оправдано, если при виде его бог наслаждается»: так выражалась первобытная логика чувства — и действительно, первобытная ли только? Боги, представляемые в виде друзей жестоких зрелищ — как далеко это первобытное представление проникает еще в нашу все более гуманизирующуюся европейскую культуру!... Еще греки не умели доставить лучшей услады в дополнение к счастью богов, как радость жестокости. Какими глазами, думаете вы, боги смотрели у Гомера на судьбы человеческие? Какой окончательный смысл имели Троянские войны и подобные трагические ужасы? В этом не может быть никакого сомнения: их считали как бы праздничными играми для богов и в той мере, в какой поэт более других людей обладает божественным даром, они были праздничными зрелищами и для поэта.

... Я указывал уже на все возрастающую одухотворенность и «обожествление» жестокости, которая проходит на протяжении всей истории высшей культуры (и, строго говоря, даже составляет ее). Во всяком случае недавно еще нельзя было бы себе представить государевой свадьбы и народных торжеств высшего стиля без казней, пыток или сожжений еретиков на кострах, а также нельзя было бы себе представить знатного дома без существ, на которых можно было без размышлений срывать свою злобу и позволять себе жестокие шутки. (Вспомните, например, Дон-Кихота при дворе герцогини: мы в настоящее время читаем всего Дон-Кихота с горечью на языке, нам это почти мучительно. И в этом отношении мы показались бы очень странными и непонятными его автору и его современникам — они читали это со спокойнейшей совестью и как самую веселую из книг, и хохотали чуть ли не до смерти).

Видеть страдания доставляет наслаждение, причинять их — еще большее. Это жестокое правило, но старое, могучее, человеческое, слишком человеческое основное правило, под которым, впрочем, может быть, подписались бы уже и обезьяны: потому что говорят, что в измышлении жестоких забав они уже в значительной степени предвещают появление человека, как бы дают репетицию. Без жестокости не может быть торжества: это видно из древнейшей, наиболее продолжительной истории человечества — и в самом наказании так много торжественного!»

Пусть так — и что тут хорошего? - вопросил апостол. - Жить, что ли, стало лучше с ее появлением?

«... Я утверждаю, что в те времена, когда человечество еще не стыдилось своей жестокости, жизнь на земле была веселее, чем теперь, когда существуют пессимисты. Небо над человеком становилось все мрачнее, в связи с тем, как человек все более стыдился человека.

... Животное - «человек» научился наконец стыдиться всех своих инстинктов. Стремясь в «ангелы» (чтобы не выразиться грубее), человек приобрел себе испорченный желудок и обожженный язык, благодаря чему ему не только опротивела радость и невинность животного. Но и сама жизнь утратила вкус: так что он сам перед собой затыкает нос и хуля составляет с папой Иннокентием список сквернот своих. («Нечистое зачатие, отвратительное питание во чреве матери, мерзость вещества, из которого развивается человек, отвратительная вонь, выделения мокроты, мочи и кала»). Теперь, когда страданию приходится всегда маршировать первому среди аргументов против существования, в качестве серьезнейшего вопросительного знака, было бы полезно вспомнить о тех временах, когда судили наоборот, потому что не желали отказаться от причинения страдания и в этом видели главное очарование, главную приманку жизни».

Как хорошо, что твоя философия вовсе не оставляет места для идеалов! - порадовался хозяин преисподней. Ницше, естественно, не мог оставить такую реплику без соответствующей реакции:

«Не желает ли кто-нибудь ...подсмотреть, как на земле фабрикуются идеалы?

... Здесь осторожное, хитрое тихое бормотанье и шептанье во всех углах и закоулках. Мне кажется, что врут; каждый звук липнет от сладкой нежности. Слабость нужно переврать в заслугу... А бессилие, которое не воздает, — в доброту; боязливую подлость в «смирение»; подчинение тем, кого ненавидят, в «послушание» (именно тому, про кого они говорят, что он повелевает, подчинение — они зовут его богом). Безобидность слабого, даже трусость, которой у него так много, его стояние у двери, неизбежная для него необходимость ждать, - получает здесь хорошее название: «терпение» - и зовется также добродетелью. Невозможность отмстить называется нежеланием мстить, может быть, даже прощением («не ведают бо, что творят, - одни мы знаем, что они делают!»). Толкуют также о «любви к врагам своим» - и потеют при этом.

Удивляться надо ловкости фальшивомонетчиков, с которою здесь подделывается чекан добродетели, и даже звон, золотой звон добродетели. Теперь они уже сняли добродетель в монопольную аренду, эти слабые и неисцелимо-болезненные. В этом нет никакого сомнения: «мы одни только добрые, хорошие, справедливые», - так говорят они...

Есть между ними, и очень много, жаждущих мести, которые переоделись судьями и у которых слово «справедливость» постоянно на устах, точно ядовитая слюна. Они всегда готовы заплевать все, что не имеет недовольного вида, все, что бодро идет своим путем. Нет недостатка между ними и... тщеславных, изолгавшихся уродцев, которые изо всех сил стараются казаться «прекрасными душами» и, например, выносят на рынок, как «чистоту сердца», свою изгаженную, исковерканную чувственность, закутанную в стихи и другие пеленки, - это вид моральных онанистов и «самоудовлетворяющихся». Больные хотят проявить превосходство в какой бы то ни было форме, у них инстинкт окольных тропинок, ведущих к тирании над здоровыми, - и где только ни встретишь именно у наислабейших этого стремления воли к мощи...»

Ты выражаешь взгляды неверующих, причем не всех, а очень малого числа, - сделал вывод Иуда. - Это люди, лишенные счастья.

«Мы, познающие, недоверчивы как раз по отношению ко всякого рода верующим; наше недоверие понемногу приучило нас делать выводы, обратные тем, которые делались прежде: именно, во всех тех случаях, где на передний план чересчур выступает сила веры, мы привыкли заключать об известной слабости доказательств и даже о невероятности предмета веры.

Мы тоже не отрицаем, что вера «делает блаженным»; но именно поэтому мы и отрицаем, чтобы вера что-нибудь доказывала, - сильная вера, делающая блаженным, внушает подозрение к тому, во что человек верит, она обосновывает не «истинность», а известную вероятность — иллюзии.

Так что несчастными являются именно верующие; их синоним — слабые, больные! «... Когда же собственно пришли бы они к своему последнему, тончайшему, высочайшему триумфу мести? Несомненно тогда, если бы им удалось вдвинуть в совесть счастливым свое собственное бедствие, все бедствия и страдания вообще, так что счастливые начали бы вдруг стыдиться своего счастья и, может быть, стали бы говорить друг другу: «стыдно быть счастливыми! На свете слишком много бедствий!..»

Пусть больные не делают здоровых больными... - таков должен бы быть верховный принцип на земле».

Господь учил помогать больным и слабым — а ты призываешь бороться с ними! - возмутился апостол. - Христианская любовь позволяет нам не опасаться ни сильных, ни бессильных; всех нас уравнивает вера в Спасителя! Это наше достоинство признают даже наши противники! Ты выступаешь против Евангелия!

«Вы угадали, я не люблю Нового Завета. Меня почти беспокоит, что я стою в такой степени одиноко со своим вкусом по отношению к этой наиболее ценимой, наиболее преувеличенно ценившейся книжке (вкус двух тысячелетий против меня): но что делать? «Здесь я стою, я не могу иначе», — у меня есть мужество держаться своего дурного вкуса. Ветхий Завет — да! Это совсем другое: полное уважение Ветхому Завету! В нем я встречаю великих людей, героический ландшафт и нечто наиболее редкостное на земле, несравненную наивность сильного сердца: более того, я нахожу в нем народ.

В Новом Завете, напротив, только и есть, что маленькое хозяйничанье маленькой секты, рококо души, вычурность, угловатость, причудливость, воздух тайных собраний, с налетом свойственной эпохе (и римской провинции) и не столько иудейской, сколько эллинистической буколической слащавости. Смирение и тут же совсем рядом кичливость: почти ошеломляющая болтливость чувства; страстность при отсутствии страсти; мучительная игра жестов; тут очевидно полнейшее отсутствие хорошего воспитания. Ну как-таки можно подымать столько шуму по поводу своих маленьких недостатков, как это делают эти благочестивые человечки! Ведь об этом петух не закричит, не говоря уж о Боге. И в конце концов все эти маленькие провинциалы хотят еще получить «венец жизни вечной»: к чему? Ради чего?

... У них честолюбие, заставляющее смеяться: свои самые личные дела, свои глупости, печали и заботы они пережевывают так, как будто бы об этом обязана была заботиться и беспокоиться сама сущность вещей: они неустанно запутывают самого Бога в свое самомалейшее горе. А это постоянное панибратство самого дурного вкуса с Богом! Эта еврейская, не только еврейская назойливость, сующаяся к Богу со своим и рылом и копытом!.. На востоке Азии живут маленькие презираемые «языческие» народы, у которых эти первые христиане могли бы научиться кой-чему существенному, именно некоторой тактичности в благоговении. По свидетельству христианских миссионеров, эти народы вообще не позволяют себе произносить Имя Божие. По-моему, это довольно деликатно...»

Вообще-то запрет сей существует не у мифических «языческих народов», а именно у моих соотечественников, создавших христианство! - наконец-то уличил знаменитого атеиста в невежестве Иуда. - Я мог бы возражать тебе без конца, но не хочу тратить время на греховные разговоры... Я испытываю душевную боль, когда предвижу твою участь...

Вот Вы и употребили этот туманный термин! «... «Душевная боль» для меня вообще не является фактическим состоянием, а только истолкованием (причинным истолкованием) еще не поддающихся точной формулировке фактических состояний... Если кто-нибудь не может справиться с «душевною болью», то это, грубо говоря, зависит не от его «души», а, вероятно, от его брюха...

Он борется только с самим страданием, с дурным самочувствием страждущего, а не с причиною его, не с самой болезнью, - в этом принципиальнейшее наше возражение против жреческого врачевания. Но стоит только стать в перспективу, которую знает и которую занимает единственно лишь священник, то не легко справиться с изумлением перед тем, что он в этой перспективе видел, искал и нашел. Смягчение страдания, «утешение» всякого рода — в этом его гений; как изобретательно понял он свою задачу утешителя; как без колебаний смело выбрал он средства для нее! Христианство в особенности можно было бы назвать великою сокровищницею умнейших утешительных средств...»

Признавая за религией лишь лекарскую функцию, ты отказываешься от, может быть, главного в вере — идеала и святыни...

«... Спрашивали ли вы себя сами в достаточной степени, какой дорогой ценой оплачивается на земле создание всякого идеала? Сколько истин подвергается ради этого поруганию и отрицается, сколько освящается лжи, сколько теряется совести, сколько «бога» приносится каждый раз в жертву?

Чтобы было возможно воздвигнуть святыню, должна быть уничтожена святыня: это закон — пусть укажут мне случай, когда он был нарушен!..

Везде же, где идет суровая, могучая работа духа, работа всерьез, без фальши, там он обходится без этого идеала — популярное название этого воздержания есть «атеизм»...

Что, собственно говоря, ...победило христианского Бога? ...Сама христианская нравственность, все строже и строже принимавшееся понятие правдивости, исповедническая тонкость христианской совести, переведенная и сублимированная в научную совесть, в интеллектуальную опрятность во что бы то ни стало».

С твоей стороны глупо хоронить Всевышнего и церковь — ведь, попав в ад, ты убедился, что христианское учение верно, - не без ехидства заметил Иуда.

Я подразумеваю не Провидение, в которое верю, а образ того Бога, которого создали для себя христиане. Он просто обязан исчезнуть! «Все великие вещи погибают сами собою, благодаря какому-нибудь акту самоуничтожения: такова воля закона жизни, закона необходимого «самопреодоления» в сущности жизни... Такая же предстоит теперь погибель христианству, как нравственности, - мы стоим на пороге этого события».

Ты лично стоишь на пороге вечного осуждения на Страшном суде и пребывания в геенне огненной с бесконечным скрежетом зубовным! Все добрые души скорбят о тебе! По своим душевным качествам, талантам, благодаря твоей аскетической, почти праведной жизни на земле ты мог бы освободиться от гнета атеизма и цинизма... Присовокупиться к сонму благочестивых...

«На этом месте я не могу подавить вздоха... Что мне до такой степени невыносимо? С чем я не могу совладать, что меня душит, отчего я изнемогаю? Скверный воздух! Скверный воздух! Ко мне приближается нечто неудавшееся; мне приходится обонять внутренности неудавшейся души!..»

Ты называешь неудавшимся то, чего не понимаешь... Ты изуверился не столько в Боге, сколько в людях...

«... Предположив, что по ту сторону добра и зла существуют небесные небожительницы, -дайте мне взглянуть, только взглянуть на что-нибудь совершенное, до конца удавшееся, счастливое, мощное, торжествующее, чего еще можно было бы опасаться! Покажите мне человека, который оправдывал бы название человека, дополнительный искупающий счастливый образец человека, чтобы, благодаря ему, можно было бы сохранить веру в человека!.. Потому что дело обстоит так: в измельчании и уравнении европейского человека таится наша величайшая опасность... Мы не видим теперь ничего, что стремилось бы стать больше, можно предполагать, что падение будет все ниже и ниже... Вместе со страхом перед человеком мы утратили и любовь, уважение к нему, надежду на него, даже желание его. Вид человека утомляет — что же иное современный нигилизм, если не это?.. Нам надоел человек... Люди становятся все меньше и меньше».

Ты не прав! Взгляни, сколько в мире было и есть (и я верю, что будет!) добрых людей — даже вне христианской церкви!

В том-то и беда! Увеличение числа таких, как Вы говорите, «добрых людей» - величайшее зло для человечества!

Обоснуй свой тезис!

«Условие существования добрых есть ложь: выражаясь иначе, нежелание видеть, во что бы то ни стало, какова в сущности действительность...»

В чем же, по-твоему, мы ошибаемся?

«Смотреть на бедствия всякого рода как на нечто, что должно быть уничтожено, есть вообще истинное несчастие по своим последствиям, роковая глупость, - почти столь же глупая, как глупа была бы воля, пожелавшая уничтожить дурную погоду — из-за сострадания, например, к бедным людям... В великой экономии целого ужасы реальности (в страстях, желаниях, в воле к власти) в неизмеримой степени более необходимы, чем эта форма маленького счастья, так называемая «доброта»...

Кроме того... «Добрые люди никогда не говорят правды. Обманчивые берега и ложную безопасность указали вам добрые; во лжи добрых были вы - рождены и окутаны ею. Добрые все извратили и исказили до самого основания. К счастью, мир не построен на таких инстинктах, чтобы только добродушное, стадное животное находило в нем свое узкое счастье: требовать, чтобы всякий «добрый человек», всякое стадное животное было голубоглазо, доброжелательно, ... альтруистично, значило бы отнять у существования его великий характер, значило бы кастрировать человечество ...И это пытались сделать! Именно это называлось моралью...»

Словом, добрые - «самый вредный род людей, ибо они отстаивают свое существование за счет истины, так же как и за счет будущего».

Ты, оказывается, не просто ненавистник, а истинный враг добрых!

Я, как и мой «Заратустра, первый психолог добрых, есть — следовательно — друг злых. Когда упадочный род людей восходит на ступень наивысшего рода, то это может произойти только за счет противоположного им рода, рода сильных и уверенных в жизни людей. Когда стадное животное сияет в блеске самой чистой добродетели, тогда исключительный человек должен быть оценкою низведен на ступень злого. Когда лживость во что бы то ни стало овладевает... словом «истина», тогда все действительно правдивое должно носить самые дурные имена... Мой тип человека есть сравнительно сверхчеловеческий тип, сверхчеловечен он именно в отношении добрых, добрые и праведные назвали бы его... дьяволом...»

Ты льешь бальзам на мою израненную душу! - захохотал Сатана.

Не перебивайте, пожалуйста! - не принял комплимента Ницше. - Сбиваете с мысли! Итак, продолжу. «Те самые люди, которые так строго удерживаются в границах обычаями, почтением, привычками, благодарностью, еще более ревностью..., которые с другой стороны проявляют себя по отношению друг к другу столь снисходительными, сдержанными, нежными, гордыми и дружелюбными, - по отношению к внешнему миру там, где начинается чужое, чужие, немногим лучше необузданных диких зверей. Здесь они свободны от всякого социального воздействия, они на диком просторе вознаграждают себя за напряжение, созданное долгим умиротворением, которое обусловлено мирным сожительством. Они возвращаются к невинной совести хищного зверя, как торжествующие чудовища, которые идут с ужасной смены убийств, поджога, насилия, погрома с гордостью и душевным равновесием, как будто совершена только школьная шалость, уверенные, что поэты будут надолго теперь иметь тему для творчества и прославления. В основе всех этих благородных рас можно уловить хищного зверя, великолепную, жадно ищущую добычи и победы белокурую бестию. Эта скрытая основа время от времени нуждается в освобождении, зверь выходит наружу, стремится опять на дикий простор: эта потребность одинаково присуща римскому, арабскому, германскому, японскому дворянству, гомеровским героям, скандинавским викингам.

Всюду, где проходили благородные расы, они оставили следы понятия «варвара». Это относится, кстати, и к русским, Борис.

Утверждая это, ты противоречишь Божественной воле! - пробормотал его потрясенный спутник.

«Очень часто подчинение Божественной воле и приниженность являются только плащом, накинутым на низкое малодушие, охватывающее нас в момент бравурного столкновения с судьбой». Вся мораль, весь героизм моей философии — ницшеанства - заключается в этих немногих словах.

Но так ты никогда не попадешь в Царствие Небесное! - Ельцину стало жалко своего проводника по инферно.

«Мой рай покоится «под сенью моего меча». В сущности я применил правило Стендаля: он советует вступить с обществом в поединок». Даже со здешним — адским и небесным обществом!

Да смилуется над тобой Пантократор в Судный день! - грустно произнес Иуда. - Прощайте, я возвращаюсь наверх. Меня здесь сейчас сменит Петр, но тебя, Фридрих, он видеть не хочет, а с тобой, Борис, он уже говорил...

А что делают здесь другие апостолы? - удивился Ельцин.

Добровольно страдают за свои грехи!

Так они же святые!

Это-не синоним безгрешных! Все бросили Его в Гефсиманском саду! Кифа трижды от него отрекся... Никто, кроме Иоанна, не пришел на Голгофу... Да что перечислять... Только Магдалина сюда не спускается: перед Иисусом лишь она ни в чем не повинна... Я буду молиться за вас, тезки!

С этими словами самый известный за историю человечества предатель

исчез.

А нам куда? — озадаченно спросил лже-Данте своего эрзац-Виргилия.

Не знаю... Думаю, если тебя заказал еще кто-то, мы сами к нему придем. Давай пока просто побродим тут... Здесь, насколько я понял, собраны святые грешники... или грешные святые, называй как хочешь...

Покинув Акелдаму, они вдруг очутились в настоящем земном раю и увидели ангельски прекрасную пару — обнаженных юношу и девушку, которые смотрели на дерево со странными плодами. На ветке перед ними висел Сатана, принявший облик змея.

Позвольте представить вам прародителей человечества, навлекших на своих потомков первородный грех! - радостно объявил Дьявол. - Ну-ка, любовнички, пока не одели еще фиговые листочки, покажите потомкам первородный секс! Как я люблю это зрелище! Это же первая порнуха в истории людишек!

Не порти нам часа нашего раскаяния, Люцифер! - оборвал лукавого Адам. - Спаситель вывел нас из ада, но мы снова и снова приходим в твои владения, чтобы ценой мук и раскаяния очиститься от греха.

И правда, отстань от них! - заявили вдруг два седобородых старца (живых, а не душ!), тоже неведомо как очутившихся в мигрантском секторе.

Енох и Илья - пророк живее всех живых! Да здравствуют патриархи! - спародировал советские лозунги на парадах повелитель преисподней.

Как Ленин, что ли? - не понял ЕБН.

Нет, бери выше! Эти двое живыми взяты в рай! И шастают в моем мире везде, как у себя дома, поучают! - выразил недовольство падший херувим.

Библейских персонажей сменили похожие на них старики, которые представились как Арий, Василид, Валентин.

Так вы же - величайшие ересиархи! - Ельцин был шокирован.

Мы тоже любили Христа и страдали за Него, а потому — в раю... Однако часть времени проводим здесь, наказывая себя за свои заблуждения, - объяснил Арий.

Но это же противоречит букве христианского учения! - возразил новообращенный прихожанин Русской православной церкви. Как и всякий прозелит, он старался быть святее и римского папы, и патриарха РПЦ — жаль, что только в конце жизни.

НО НИКАК НЕ ДУХУ ЕГО! - возразил сверху апостол павел. - «БУКВА УБИВАЕТ, А ДУХ БОГОТВОРИТ!» НЕЛЬЗЯ ЛИШАТЬ БРАТЬЕВ ВО ХРИСТЕ РАЙСКОГО БЛАЖЕНСТВА ТОЛЬКО ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ОНИ СЧИТАЛИ СЫНА НЕ ЕДИНОСУЩНЫМ, А ПОДОБОСУЩНЫМ ОТЦУ!

Их же извергли из лона церкви! - в спорах Ельцин по старой дурной привычке старался не уступать никому и никогда.

«Так случается иногда, что те, кто изгнал, на самом деле внутри церкви, а те, кто внутри, на деле — снаружи», - пояснил еще один появившийся старец — без бороды, с несколько женскими чертами лица.

А ты кто? — грубо оборвал незнакомца ЕБН.

Недостойный слуга Божий Ориген.

Тебя, что ли, отлучили от церкви? - догадался Борис Николаевич.

«ОРИГЕН И В РИМЕ, И В АЛЕКСАНДРИИ ОСУЖДЕН БЫЛ НЕ ЗА НОВОСТЬ ДОГМАТОВ, А ПРОСТО БЕЗО ВСЯКОЙ ПРИЧИНЫ ИЗ ОДНОЙ ЗАВИСТИ К СЛАВЕ ЕГО ИМЕНИ!» - заступился за собрата отец церкви Блаженный Иероним. - ОН УМЕР В МИРЕ С ЦЕРКОВЬЮ И НЕ ОСУЖДАЛСЯ КАК ЕРЕТИК ПРИ ЖИЗНИ. ЕГО ОТЛУЧИЛИ СПУСТЯ ТРИ СТОЛЕТИЯ ЗА НЕКИЕ ВЫДУМАННЫЕ БОГОСЛОВСКИЕ ОШИБКИ, ПРИЧИСЛИЛИ К ЕРЕСИАРХАМ... ЭТО БЫЛО, КАК СЕЙЧАС ПРИНЯТО ГОВОРИТЬ, ПОЛИТИЧЕСКОЕ РЕШЕНИЕ ВИЗАНТИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА ЮСТИНИАНА.

На самом деле я претерпел два церковных прещения, то есть наказания: лишение сана на соборе в Александрии в 231 году и отлучение от церкви в 543 году — через триста лет после моей смерти! Правда, ни сам я, ни покровительствовавшие мне епископы не признавали решение александрийского собора (а фактически — только епископа Димитрия), и я продолжал нести пресвитерское служение.

А за что тебя лишили сана? — заинтересовался экс-президент России.

Поводов было два: во первых, евнух; во-вторых, принадлежал к александрийской общине, а рукоположился в палестинских: назаретской и иерусалимской.

Причем тут евнух?

Согласно древнейшему сборнику канонического права - «Апостольским правилам», «Сам себя оскопивший да не будет принят в клир. Самоубийца бо есть и враг Божия создания».

Тут к разговору подключился еще один небожитель — святитель Василий Великий:

«В скопчестве нет никакого подвига, потому что евнухов целомудренными сделало железо».

«Мой поступок — дело ошибочной юношеской ревности», - вздохнул Ориген.

Словом, незаслуженно тебя обидели, - посочувствовал Борис Николаевич, вдруг осознавший некоторую схожесть судеб с великим христианским проповедником и писателем. - Меня вон из Политбюро выгнали и президентский срок не дали закончить...

«... Это и мне довелось испытать в церкви. Многие, потому что любят меня более, чем заслуживаю, и на словах, и на деле превозносят слова мои и учение мое, чего, однако, не одобряет моя совесть. А другие поносят мои трактаты и обвиняют меня в таких мыслях, о которых и не знаю. Но и те, которые слишком любят, и те, которые ненавидят, не на пути правды; одни ошибаются по любви, другие — по ненависти!»

А мои хулители исходили либо из зависти, либо из холодного расчета, - пожаловался ЕБН. - Из ненависти, впрочем, тоже, - вынужденно признал он.

- Тебе больше повезло: никто превратно тебя не понимал. Ты, чадо, получил то, что заслужил. А со мной все было наоборот. «Если кто верит мне, который говорит перед лицом Самого Бога, тот пусть верит и в том, что говорю я о вымыслах и вставках, внесенных в письмо мое; а кто не верит, но хочет говорить о мне худо, тот будет лжесвидетелем перед Богом». А в чем-то наши первосвященники при Юстиниане походили на это ваше Политбюро — да и на твой кабинет министров. «Даже в церкви Христовой находятся люди, которые организуют пиры и любят восседать на первых местах, которые интригуют, чтобы стать диаконами, затем домогаются священнических кафедр. И, неудовлетворенные этим, интригуют, чтобы народ выкрикнул их в епископы». Сыны Адама, даже христиане, мало меняются...

Так ты в пекле сидишь все же? - попробовал нащупать еще одну общую нить между собою и отлученным пресвитером опальный коммунист и неудавшийся демократ.

Я вообще-то пребываю в райских кущах! Всевышний видит правду вопреки церковным властям! Я схожу в ад, чтобы утешать тех, кто отлучил меня, мертвого уже 300 лет, от церкви. И все время молю Господа простить их!

Проповедника сменил средневековый трубадур, распевавший весьма свободомысленную песенку:

«Пускай мои стихи меня спасут И от кромешного избавят ада!

Я Господу скажу:

«Ужели надо,

Перетерпев при жизни столько бед,

В мучениях держать за все ответ?»

Наш император мнит,

Что всюду он царит,

Король свой трон хранит,

А граф владычит с ним

И с рыцарством своим,

Поп правит без парада,

Но поп неодолим...»

Вы не Пейре Карденаль? - вежливо обратился к поэту Ницше, почувствовавший родственную душу.

Он самый!

Я читал Ваши стихи, но почти ничего о Вас не знаю!

Ничего о себе особо интересного поведать не могу. Детство и юность мои (а родился я около 1225 года от рождества Христова) опалили жестокие альбигойские войны, приведшие к опустошению нескольких французских провинций. Я, как мог, боролся с сеньорами и попами, угнетавшими «жаков» - простой народ, чтил Бога и грешил не сильно. За то и удостоился чистилища! Впрочем, и тут справедливости столь же мало, как и на земле! Иначе я не пребывал бы здесь вместе с такими вот кровожадными монстрами! - Пейре пальцем показал на нескольких католических монахов - в рясах и с нимбами вокруг голов. - Только посмотрите на этих так называемых «святых»! Торквемада, осудивший на пожизненное заключение 80 тысяч и сжегший на костре 8 тысяч ни в чем не повинных людей, которых он объявил еретиками, чтобы испанский король забрал их состояния себе в казну. Доминик - первостолп инквизиции. Игнатий Лойола - создатель ордена иезуитов. Аббат Бернард Клервосский - вдохновитель и руководитель крестового похода против катаров, разрушитель моей родной провинции Лангедок. Звери в человеческом облике, но-канонизированы! Молю Всевышнего, чтобы в Судный день Он все же бросил их в геенну огненную! Спасения они не заслужили!

Мы любим Господа не меньше тебя и все делали во славу Его и Церкви! - хором возразили грешные святые.

Дьявол не преминул поиздеваться над своими подопечными:

- Вот-вот! Мефистофеля (это мой литературный псевдоним, если кто не знает) Гете обозвал частью «силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». А вы, значит, творили жуткое зло во имя добра?! Правильно вас к святым причислили! Как и Жанку д’Арк, которую, оказывается, Сам Господь устами святой Катерины и архангела Михаила призвал убить как можно больше англичан и бургундцев, дабы на французский трон мог сесть политический импотент Карл Седьмой! А где же заповеди «Не убий» и «Подставь другую щеку»?! Они особенно хорошо применимы к вашим единоверцам, которых христиане посчитали еретиками!

Ты неправ, враг рода человеческого! - появилась душа величайшего проповедника Августина из Тагаста, прозванного Блаженным. - Еретики повинны казни! «Неужели спокойствие смерти хуже, чем распутство заблуждения?» Уничтожение еретика - акт милосердия, который призван спасти остальных от вечных мук, уготованных всем впадшим в ересь! Точно так же я одобрял декреты о смертной казни для любых последователей многобожия...

Которое лишь несколько поколений назад было официальной религией Римской империи и последователей которого обращал Павел! - оборвал его Дьявол. - Тебя, кровожадный святоша, Христос учил сжигать на кострах тех, кто с тобой не согласен?!

Я настаивал на том, чтобы духовенство было отчуждено от осуществления казней, это — задача гражданских властей...

Вы еще худший лицемер, нежели Понтий Пилат! - вспылил Ницше. - Сколько раз Вы умывали руки?

Августин собрался ответить, но его перебила еще одна возникшая душа:

Ты искажаешь истину, Блаженный Августин! Уже на исходе четвертого столетия священнослужители сами предавали еретиков смерти!

Пример?! - возмутился первый инквизитор веры.

Я сам - испанский теолог Присциллиан! Руководствуясь изречением святого апостола Павла «Разве вы не знаете, что вы и есть Храм Божий?», я требовал чистотой и безгрешием достигать рая. На сем постулате я построил учение сурового аскетизма и настаивал на запрещении браков для духовенства... Меня объявили еретиком!

И ПРАВИЛЬНО! - донесся с небес голос апостола Петра. - ГОСПОДЬ НИКОГДА НАМ ЭТОГО НЕ ЗАПОВЕДЫВАЛ. И Я, И АПОСТОЛ ФИЛИПП, И МНОГИЕ ДРУГИЕ ПЕРВОУЧЕНИКИ ИИСУСА БЫЛИ ЖЕНАТЫ!

Но меня сожгли живьем в 380 году!

Истинное исполнение заповедей Моисея и Христа! - загоготал Сатана.

Ты знал, на что шел, нарушая законы Церкви, полагавшие обет безбрачия необязательным, - сурово сдвинул призрачные брови Августин.

Но всего через пять лет после того, как я превратился в пепел, декрет папы Сириция ввел строгий целибат для священников всех рангов выше подъячих и расторгнул все браки духовных лиц, заключенные к тому времени...

Что явилось одной из главных причин раскола между греческой и латинской церквями, - заявил эрудит Ницше. - Впрочем, и в греко-русском православии черное духовенство, включая высших иерархов, практикует целибат, о котором основатель их религии ничего не говорил!

Так кто же я - еретик или пророк? - не унимался Присциллиан.

Утешься: ты - первый мученик, которого сожгла испанская инквизиция! - торжествовал лукавый. - А твои палачи попали ко мне в гости. Они нарушили одно из фундаментальных правил ранней Церкви, запрещавшее христианину в любом качестве - судьи, конвоира, экзекутора - способствовать смерти своего единоверца. Отчасти благодаря неуклонному следованию этому наставлению христиане привлекали к себе сторонников и вызывали недовольство римских властей. Так что еретик и вероотступник - это ты, Августин!

Господь нас рассудит! - только и смогла прошептать душа знаменитого проповедника. - Порой творишь зло во имя добра...

Что-то я не вижу здесь ни одной царственной особы, - заметил Ельцин, чтобы отвлечься от тяготившей его мысли о том, что фраза о творении зла во имя добра относится и к нему лично.

«Когда я слышу, как добр был такой-то король, я говорю: какое неудачное было правление», - выдал афоризм Наполеон из своего сектора. - Поэтому великих правителей в чистилище очень мало. А в раю — так вообще считанные единицы!

Во какие дела, панимаш, творили «забугорные» святые! - для Бориса Николаевича новые знания стали шокирующим откровением.

А твои канонизированные соотечественники ничуть не лучше! - «обрадовал» его Повелитель мух. - Взгляни на «могучую кучку» равноапостольных: римский император Константин Великий, чешский король Вацлав, венгерский король Стефан, русский великий князь Владимир (имеет, кстати, два погонялова — Красное, панимаш, - передразнил он Ельцина, - Солнышко, а еще — Святой). Редкостные были при жизни дьяволоугодники: все поголовно сыно — и братоубийцы, насильники, прелюбодеи, губители десятков тысяч безвинных людей... Казалось бы — моя добыча без всякого сомнения! Но они оказались хитрованами: сделали христианство официальной религией своих государств — и благодарная церковь уравняла их с апостолами! Теперь вот дожидайся Светопреставления, чтобы лапы на них наложить, - а пока ни-ни...

Так они ж вроде раскаялись... - бывший рьяный демократ неожиданно вступился за души монархов.

Это определит только Страшный суд! - рявкнул раздосадованный Отец лжи.

А ты, что, после Конца света все еще будешь иметь силу? – удивился ЕБН.

А як же! На земле наступит Царствие Небесное (это, кстати, мы еще посмотрим), а грешники будут зубами скрипеть в геенне огненной — под моим, естественно, присмотром!

Все равно наши святые лучше западных! - упорствовал бывший кандидат в Политбюро ЦК КПСС.

Это смотря кто! — то ли согласился, то ли возразил ему Сатана. - Поговори вон с кое-какими кумирами русского народа...

К новоприбывшим подошли три души в богатырских доспехах и в красных корзнах — особых плащах, которые дозволялось носить только князьям. У двоих на головах были нимбы, у третьего — шапка Мономаха. Каждый по очереди представился— кратко, без титулов:

Святой Александр Невский.

Святой Дмитрий Донской.

Владимир Мономах.

Почему Вы здесь, великий князь? - Ницше опередил своего спутника, собиравшегося задать тот же вопрос победителю битв на Неве и Чудском озере. - Из-за того, что подчинились Батыю? Из-за того, что с помощью татар разгромили народное восстание против захватчиков, которое возглавил Ваш брат Андрей? Из-за того, что подавили мятеж новгородцев против ханской переписи и баскаков?

Нет, это было необходимо свершить, дабы Русь не сгинула окончательно. Я плакал, когда делал это, но поступить иначе не мог. Я не поднимаюсь в рай и остаюсь в пекле из-за моей бессмысленной жестокости. Когда мой сын Василий сбежал от моего гнева из Новгорода, я приказал выколоть глаза его дружинникам, которые не остановили своего князя. Не могу забыть и после смерти, как они протягивали ко мне руки, молили меня: «Княже! Смилуйся! Не вынай нам очи — лучше убей!» Совесть грызет...

Ну, а Вы-то, великий князь Дмитрий, думаю, страдаете за то, что жгли города Тверского и Рязанского княжеств, убивали и в холопов обращали соотечественников десятками тысяч? - обратился философ ко второму властителю в нимбе.

Нет, то была война, мои соперники поступали так же с московскими градами и весями... Не из-за того мучаюсь... Я и мой духовный наставник, митрополит, святой Алексий крест целовали в том, что никаких обид не будем чинить князю Тверскому Михайлу если он согласится приехать в Москву на переговоры о мире. Мы клятву нарушили и посадили недруга в узилище, едва не убили! Владыка грех мне отпустил, а совесть — нет! И сам Алексий здесь со мной из- за клятвопреступления пребывает...

А вот Вас-то я никак не ожидал здесь встретить! - чуть ли не упрекнул третьего князя немецкий всезнайка. - Я считаю Вас героем №1 в российской истории. Вы — величайший русский полководец, совершивший 83 похода и не знавший поражений! Вы дважды спасли Русь от нашествий половцев, которые представляли почти такую же опасность, как татаро-монголы! Вы, пусть и ненадолго, сумели объединить страну и, получив корону византийского императора Мономаха, унаследовали его прозвище и фактически стали первым русским царем. Вы никогда не дрались за власть со своими родственниками, которые грызлись между собой, будто стая псов, и покорно ожидали своей очереди на престол великого князя Киевского. Вы внедряли образование, были высокообразованным и мудрым человеком, отличным писателем. Вы — образцовый семьянин, не имели никаких пороков! Почему Вы в чистилище?!

Я тоже громил русские дружины и брал с боем города. Не из корысти, а для защиты своей вотчины или по приказам старших по роду и Великого князя Киевского. Однако не только это гнетет меня... Однажды я нарушил слово...

Знаю! - перебил его Ницше. - Вы дали его на переговорах двум половецким ханам, которые сами всегда преступали свои клятвы и пытались захватить Ваш город, напав врасплох огромной силой... Вы их обманули и убили, а затем разгромили их полчище...

Как говорят мои потомки — великие князья Александр и Дмитрий, это было необходимо для победы и спасения Родины... Я умом это признаю... Но сердцем понимаю: клятвопреступнику не место в раю... Пока не место...

За всю историю человечества на самой вершине власти побывали всего семь человек, которых можно назвать порядочными. По крайней мере, больше я не нашел, - промолвил Фридрих, провожая взглядом уходящую душу Мономаха. - Гордись, Борис! Этот твой соотечественник — один из них. Видно, из-за своей порядочности он не так популярен в России, как негодяи и кровожадные тираны Иван Грозный, Петр Первый и Сталин, хотя по своим достижениям им ничуть не уступает, а как полководец превосходит на голову... Книжек о нем почти нет, даже фильма не сняли...

А кто остальные шестеро? - заинтересовался экс-президент, надеясь услышать собственное имя.

Афинянин Перикл, V век до Рождества Христова; Шан Вей, главный министр царства Цинь, IV век до нашей эры; англосаксонский король Альфред Великий, IX век новой эры; Вильям Маршал, величайший рыцарь Средневековья, канцлер Англии, XII век; албанский князь Георгий Кастриот по прозвищу Скандербег, XV век; и последний император Австро-Венгрии Карл. Он жил в 1887-1952 годах и — единственный из названных мною властителей — причислен к лику блаженных. Какая несправедливость! Альфред и Скандербег — величайшие защитники христианства от язычников-викингов и мусульман-турок. Албанец еще и лично спас папу римского. А вот благодарности церковников не заслужили! Как и Мономах, кстати!

Нашел у кого благодарности искать! - издевательски прокомментировал Сатана.

Никого из них не знал... - удрученно пробормотал ЕБН.

Ничего удивительного. Властители о своих порядочных коллегах предпочитают не знать... Сравнения с собой не выносят!

А почему ты назвал Мономаха лучшим русским полководцем? Я всегда считал им Суворова, - экс-президент России, как всегда, когда касался неприятной темы, ушел от нее.

С охотой уступаю эту честь великому князю! - к странникам по инферно подскочила маленькая сухонькая душа. - Он дал вдвое больше сражений, нежели я, - и все выиграл! Правда, в одной из битв с половцами наша рать претерпела полнейшую конфузию — но Мономах там не командовал, а просто участвовал, более того, бой дали вопреки его совету. А главное, его воинская доблесть дважды спасала Отечество от полной гибели. Все мои кампании и войны не были столь судьбоносными, они не решали судьбы государств. Виват Мономаху! - генералиссимус склонил седую голову.

О Суворове бывший президент кое-что читал — и теперь был рад показать всезнайке Фридриху, что и он тоже не лыком шит.

Слышь, Александр Васильевич! - панибратски обратился он к гениальному полководцу. - Ты-то как тут очутился? Неужто за расправы с пугачевцами, восставшими крымцами, чеченцами, поляками?

Не за это... Я приказ государыни исполнял, да и мятежники окаянствовали похуже моих чудо-богатырей...

Насколько я знаю, - вмешался Ницше, - при штурме Измаила Ваши солдаты и казаки вместе с сорокатысячным турецким гарнизоном перерезали также все мирное население. При взятии Праги — предместья Варшавы — русские уничтожили всех — и тех, кто держал оружие, и гражданских лиц... У матерей отнимали младенцев и бросали в огонь...

Так было... Я плакал, видя это, но ничего поделать не мог. Жители Праги в начале мятежа зверски погубили весь русский гарнизон, жгли солдатиков живьем, резали на куски... Вот мои чудо-богатыри и не сдержались... Измаильского же Осман-пашу я предупредил ультиматумом: «Добровольная сдача — воля, штурм - смерть», так что он сам беду накликал... Я вынужден был отдавать взятые с боем города своим войскам на три дня на разграбление, как и все прочие полководцы... Иначе армия не слушает командующих...

Я тебя несколько другим представлял, - пробормотал Ельцин.

«... Черты лица моего — они видны; но внутреннее человечество мое сокрыто. Итак, скажу вам, что я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего; во всю жизнь мою никого не сделал несчастным; ни одного приговора на смертную казнь не подписывал; ни одно насекомое не погибло от руки моей. Был мал, был велик; при приливе и отливе счастья уповал на Бога и был непоколебим...»

Так за что ж Вы в чистилище, все-таки? - Ницше не мог терпеть, когда кто-то другой вел опрос знаменитости слишком долго. - В личной жизни Вы были безупречны, как слуга Ваших императриц и императора — выше всяких похвал. Зверства Ваших войск были по тем временам, в сравнении с армиями других государств, редки — да и остановить Вы их не могли. Ваше место на небесах...

Из всех великих военачальников Нового времени туда попал лишь господин адмирал Ушаков Федор Федорович, причисленный к лику святых... По заслугам! И флотоводец был знатнейший, и муж благороднейший... А я зверств, о коих Вы, сударь, глаголите, даже остановить не пытался... В чем каюсь... О солдатах заботился, а к крепостным своим относился как к скотам безмысленным... Прибыв в ссылку в селение свое Кончаковское, обнаружил, что там много холостых, вдовых и безмужних мужиков и баб. Велел всем крестьянам обоих полов построиться по росту в две колонны, мужскую и женскую - и шагом марш в церковь под венец! Не спросил даже, кто кому люб или ненавистен... Проклятия этих несчастных до сих пор меня мучают! А ведь я хотел как лучше! Разве мог такое учинить истинный христианин...

А ведь я тоже искренне считал, что делаю все лучшим образом, никого при этом не спрашивая, - с горечью признала душа экс-президента. – И порядочным себя считал...

Не переживай особо! - «утешил» его Ницше.- Порядочных среди представителей власти, особенно высшей, набирается всего какие-то доли процента... Как, кстати, и творцов прекрасного — деятелей искусств... Потому и так мало их в чистилище... А в раю совсем никого из них нет — разве что Киплинг...

Я тоже частенько спускаюсь сюда! - вдруг опровергла философа душа гениального британского поэта и писателя. - Чтобы очиститься угрызениями совести — в Царствии Небесном они, как сами понимаете, недоступны...

А какова причина, герр Киплинг?

Я с детства был слаб здоровьем, особенно — глазами, в юности даже на время совсем ослеп. Однако постоянно участвовал во всех войнах, которые вела Британская империя, — правда, только как журналист и писатель. Мой единственный сын Джон унаследовал мои физические недостатки - плохое здоровье и зрение. Во время Первой мировой войны его освободили от военной службы. Я почел несправедливым, что миллионы английских юношей были призваны в армию и флот, а мой сын — нет. Он тоже так считал, ибо я воспитал его истинным патриотом. Как говорят в России, я «по блату» устроил его в действующие войска, и он отправился на фронт. И — пропал без вести! Мой бедный мальчик! Я сам обрек его на гибель!

Великий литератор заплакал...

Даже и грех твой - следствие твоей порядочности, Киплинг! Тьфу на тебя! - прошипел, словно обозленная кошка, подслушивающий Дьявол.

Я бы такой поступок грехом не назвал, - высказал свое мнение ошарашенный Ельцин. - У нас на чеченскую войну только двое-трое генералов и политиков своих сыновей отправили, причем те были кадровыми офицерами. А остальные детишек не то что от фронта — вообще от службы в армии отмазали...

А я вообще не признаю понятия «грех», - гнул свое автор «Заратустры».

Мне нравятся и Ваш литературный стиль, и многие Ваши идеи, мистер Ницше, - обратил на него внимание Киплинг. - Я тоже всегда воспевал сильных. Но, в отличие от Вас, не призывал уничтожать слабых и больных...

«Больные — величайшая опасность для здоровых; не от сильных идет беда на сильных, а от слабейших. Известно ли это? - начал читать очередную лекцию «первый имморалист». - От рождения неудачники, побежденные, надломленные, это они, это наислабейшие больше всего подтачивают жизнь среди людей, это они опаснее всего отравляют наше доверие к жизни, к человеку, к самим себе, это они заставляют нас сомневаться во всем этом».

Теперь воздам должное самообману по имени «грех». «Греховность» в человеке не является фактическим состоянием, а только истолкованием фактического состояния, а именно некоторого физиологического расстройства, причем последнее рассматривается в религиозно-нравственной перспективе, не представляющей уже для нас ничего обязательного; - тем, что кто-нибудь чувствует себя «виновным», «грешным», еще совсем не доказано, что его чувство действительно основательно; все равно, как нельзя утверждать, что кто-нибудь здоров, только потому, что он чувствует себя здоровым. Стоит только вспомнить знаменитые процессы о ведьмах; тогда и самые проницательные и гуманные судьи не сомневались, что здесь имеется вина: «ведьмы» сами не сомневались в этом — и однако же, вины не было...»

Что за чушь ты несешь! - возмутился даже повелитель инферно. - С XII по XVII века в Европе было уничтожено более 9 миллионов ведьм и колдунов – это историки подсчитали по материалам судебных процессов и летописям. Свидетельствую: мало кто из казненных действительно считал, что служит мне...

Они же сознавались! - перебил лукавого Ницше.

Под пытками и ты бы признал что угодно!

Ладно, не цепляйтесь к словам, Вы уводите разговор в сторону! - философ стал дерзить Люциферу пуще прежнего. - Продолжаю прерванный полет моей мысли...

Это не полет, а падение мысли! - прервал разглагольствования «первого имморалиста» появившийся Артур Конан-Дойл. - «Наш долг по отношению к слабым превышает любой другой долг и стоит превыше других обязательств!»

- Слова, слова, слова... - сразу отреагировал Ницше, процитировав Шекспира.

Вся жизнь моего друга сэра Конан-Дойля — воплощение этого девиза! -

пылко возразил Киплинг. - Врач по образованию, он долгое время лечил больных, многих — бесплатно, хотя в те времена все медики занимались частной практикой. Подобно своему литературному персонажу Шерлоку Холмсу он нередко расследовал сложнейшие преступления, дабы защитить невиновных. Всегда помогал просящим. Он безумно влюбился в одну очень достойную женщину, которая отвечала ему взаимностью. Но его жена серьезно болела — и он не позволил себе прикоснуться к любимой даже пальцем, ничем не выдавал своих чувств. Четырнадцать лет ухаживал за страдающей супругой, тратил огромные деньги на врачей и лекарства — и поддерживал ее жизнь несмотря ни на что! Лишь овдовев, он женился на любимой, которая тоже ждала его!

Невероятная история, - брякнул Ельцин, который понятие «супружеская верность» не очень-то жаловал.

Слушайте, слушайте! - Сатана сымитировал призыв спикера в британском парламенте. - К сожалению, вынужден признать, что Киплинг и Конан-Дойл — единственные великие литераторы, которые ускользнули из моих лап! И вдобавок — самые высокооплачиваемые писатели в истории Земли! Киплинг получал, к примеру, по шиллингу за слово!

Порядочность окупается, - потупил глаза автор «Маугли».

Не стоит меня так восхвалять, дорогой Редьярд, - мягко упрекнул друга предмет его комплиментов.

Вы их заслужили, Артур!

А чего ж ты тогда не в раю? - бестактно брякнул экс-президент России

впрочем, без злого умысла. Создателя образа величайшего сыщика всех времен и народов он уважал.

- Я основал новое вероучение, которое несколько отступает от канонов христианской церкви...

- И кто там у тебя заместо Бога? - поразился ЕБН.

- В центре моего вероучения стоит Новый Завет с Христом и Его учениками.

- Так ты еще одну ересь изобрел?!

- «Куда ни пойдешь, - пожал плечами Конан Дойл, - повсюду встречаются два типа критиков. Один — материалист, отстаивающий свои права на вечное небытие. Другой — джентльмен, так глубоко преклоняющийся перед Библией, что никогда в нее не заглядывает». Вы, по-моему, ближе ко второму типу!

В моей философии нет места тому, что мы зовем смертью. Когда человек умирает, в общепринятом смысле слова, не материальное тело его сохраняется и не материальное тело лежит в могиле в ожидании воскрешения и Страшного Суда. Переживает смерть эфирное тело: то есть душа, одетая в телесную оболочку лучшего периода своей земной жизни. Именно оно — иногда сразу, иногда после краткого сна — переходит в иной мир... В том ином, потустороннем мире можно через душевное совершенствование вознестись, переходя от сферы к сфере или от цикла к циклу, к той высшей сфере, где обитает Христос.

Мое учение «...вытесняет представление о жуткой преисподней и фантастическом рае концепцией постепенного возвышения по лестнице бытия без чудовищных падений или взлетов, превращающих нас в один миг из человека либо в ангела, либо в дьявола».

- Сплошная религиозная экклектика, - тут же приклеил ярлык на услышанное Ницше. - А как Вы относитесь к другим культам?

- Мое вероучение, будучи христианским по принадлежности, ни в коей мере не означает борьбы с иными верованиями. «Чудовищное убеждение, будто Бог благоволит к одной группе человечества в ущерб другой, не имеет под собой никаких оснований. ...Вера и верования ничто в сравнении с нравственными качествами и поведением, и ...это последнее определяет место души в потустороннем мире.

Всякая вера — христианская или нехристианская — имеет своих праведников и своих грешников. И если человек добр и праведен, при переходе в загробный мир ему нечего опасаться, что он не был членом Церкви, признанной на земле».

Человек и человеческая душа суть одно целое как на том, так и на этом свете. «Вся жизнь на земле есть тренировочное поле для жизни душевной. Это лоно, из которого выходит настоящий человек, когда он умирает для всего земного. Второе рождение, которое проповедовал и явил Христос, может случиться в любой момент, даже еще в течение земной жизни...»

- Насколько я помню, Вы назвали свое учение спиритизмом. За отступление от канонов и новый термин хвалю. Однако почему Вы не сбросили с себя тягостного ярма христианства? - продолжал атаковать собеседника философ-богоборец.

«Спиритизм утверждает выживание личности, но не может взрастить вечного человека. Чтобы возрасти до вечности, следует жить согласно с духовными законами, так же как цветок в своем росте подчиняется законам природы. Эти духовные законы дает христианская Библия. А Церкви следует объяснять их как данность и наставлять людей для жизни благородной и вечной. Спиритический сеанс доказывает существование жизни после смерти, и жизнь эту может даровать один лишь Бог, когда человек сам вылепит в себе сосуд, способный принять и сохранить ее».

Моя религиозная философия расходится с христианством «... лишь в том, что касается... общения с мертвыми...»

Вот за это кое-какие святоши и объявили тебя моим пособником! - замурлыкал Люцифер.

«Во все времена в религиозных разногласиях каждая сторона стремилась доказать, что ее противники связаны с дьяволом. Высшим примером тому может служить обвинение, выдвинутое фарисеями Самому Христу, который ответил им, что видно будет по плодам. Мне не понятен ход рассуждений тех, кто связывает с дьяволом желание доказать существование жизни после смерти. Если деятельность дьявола такова, то он определенно переменился к лучшему».

Во-во! Становлюсь добрее и гуманнее с каждым веком! - хозяин инферно откровенно забавлялся.

А кроме Вас, пребывают ли в чистилище основатели иных вероучений? Пророк Мухаммед, к примеру, где?

В мусульманском секторе рая, - буркнул Сатана.

А Моисей, Иисус Навин, Самуил, Давид? Неужто на небесах? Если так, то где тогда окажется бен Ладен? Ведь все они — массовые убийцы на религиозной почве...

Давай соблюдать политкорректность, - оборвал своего гида искушенный политик Ельцин. - Ведь все эти пророки и царь — не только иудейские, но и христианские и даже мусульманские святые. Всевышний Сам разберется, куда кого поместить.

Ладно, вон я вижу группу великих мусульманских шейхов — суфистов и философов, а заодно и великих поэтов. Послушаем их, - прекратил свои вопросы немец, всегда стремившийся узнать нечто новое.

Меня зовут Фаридаддин Аггар, я жил в XIII веке по вашему летоисчислению. Расскажу вам вкратце свою притчу. Один поэт молил Аллаха, чтобы в Судный день Творец вверг его в ад и сделал его тело столь огромным, дабы в преисподней не осталось больше места ни для одного человека...

Ельцин был потрясен и восхищен:

Вот это гуманист! Что сделать, чтобы стать таким?

«Возведи крепость из добрых дел, и не будет на свете ее прочнее», - предложил великий проповедник Бахааддин Велед.

Хороший совет, а конкретнее...

«Зашей глаза, пусть сердце станет глазом!» - посоветовал сын Веледа, еще более гениальный философ и поэт Джалаладдин Руми.

Легко сказать — сделать трудно, - пришел к печальному выводу ЕБН.

Так ничего и не делай! - послышалось от восточного вида души, сидевшей в позе лотоса.

Ты кто? - по своей привычке ляпнул Борис Николаевич.

Последователь Будды...

И чего ты делаешь в христианском чистилище?

А ничего... В рай мне нельзя — в Христа не верил. В ад не за что — безгрешен! Медитировать нет смысла — я уже получил то, чего добивался, то есть небытия, выпал из цепи перерождений. Сейчас вот решаю вселенскую проблему: как научить навозного червя жить столь достойно, чтобы он сумел снова стать человеком?

И не простом сыном Адама, а ницшеанской «белокурой бестией»! - не преминул поиздеваться лукавый.

Борис Николаевич вдруг почувствовал, что устал от этой круговерти чуждых ему душ.

- Что-то никого из соотечественников никак не встречу, - пожаловался он вслух.

Черт №1 мгновенно принял облик анекдотического одесского еврея:

- Земляков хочешь? Их есть у меня! «Серебряный» призер поэтического конкурса сатанофилов Зинаида Николаевна Гиппиус к вашим услугам!

Когда путешественники по инферно увидели душу гениальской поэтессы впервые, та пребывала в том виде, какой имела в молодости: очень хороша собой, несколько угловата, но грациозна. Одета оригинально: то в мужском костюме, то в вечернем платье с белыми крыльями, голова обвязана лентой с брошкой на лбу.

Сейчас же она была старухой, внешность и шик которой сгубило не столько время, сколько революция, эмиграция и потеря любимого мужа: очень худа, почти бестелесна. Огромные, когда-то рыжие волосы странно закручены и притянуты сеткой. Щеки накрашены в ярко-розовый цвет промокательной бумаги. Косые, зеленоватые, плохо видящие глаза. Одета тоже очень странно. Видимо, с годами оригинальничанье перешло в выпендреж. На шею она натянула розовую ленточку, за ухо перекинула шнурок, на котором болтался у самой щеки монокль. Зимой Зинаида Николаевна носила какие-то душегрейки, пелеринки, несколько штук сразу, одна на другой. Когда ей предлагали папироску, из этой груды мохнатых обверток быстро, как язычок муравьеда, вытягивалась сухонькая ручка, цепко хватала ее и снова втягивалась.

- Я же встречал Вас в зоне творческих душ, фрау Гиппиус, - удивился Ницше.

- Я там постоянно и обитаю. Сюда попала по приглашению моего мужа Дмитрия Мережковского, который находится здесь. Мы с ним не расставались ни на день более полувека. Но смерть нас разлучила — и посмертие тоже! Я так скучаю по нему!

- Вы же были порядочным человеком, как и Ваш супруг. Почему Вы не с ним? Из-за того, что поддались в свое время идее «брака втроем» - жили в одной квартире вместе с вашим общим другом Философовым? Причиняли страдания супругу? Когда Маяковский осуществлял этот «менаж а труа» с парочкой Бриков, Лиля, перед тем как заняться любовью (с законным мужем!), запирала поэта в ванной. Там он плакал, скребся в дверь, молил, чтобы его выпустили... Вы проделывали нечто подобное?

Что за гадости слышу от такого целомудренного джентльмена, герр Ницше! Философов был чудесный человек, но, как теперь выражаются, «голубой», и я его совсем не интересовала. Он скорее симпатизировал Диме, но тот тоже нормальный и любил меня. Не плотский, а духовный союз существовал между нами тремя!

Тогда почему Вас пускают в чистилище лишь на краткое время?

Из-за моего поганого характера. Когда-то мне дали прозвище Белая Дьяволица. Мне это очень нравилось: хотелось быть непременно злой, поставить кого-нибудь в неловкое положение, унизить, поссорить.

Зачем?

«Так. Я любила посмотреть, что из этого получится». В одном из моих стихотворений я написала, что люблю игру. «Если в раю нет игры, то я не хочу рая». Вот эти некрасивые выходки и были моей «игрой», которая лишила меня не только райского блаженства, но даже близости с мужем... Душа была виновата — и теперь страдает!

«В своей бессовестной и жалкой низости

Она, как пыль, сера, как прах земной.

И умираю я от этой близости,

От неразрывности ее со мной.

Она шершавая, она колючая,

Она холодная, она змея.

Меня изранила противно-жгучая

Ее коленчатая чешуя.

О, если б острое почуял жало я!

Неповоротлива, тупа, тиха.

Такая тяжкая, такая вялая,

И нет к ней доступа — она глуха.

Своими кольцами она, упорная,

Ко мне ласкается, меня душа.

И эта мертвая, и эта черная,

И эта страшная — моя душа!»

Вы так стремитесь к супругу, хотя Христос утверждал, будто в мире ином нет мужей и жен...

Так ведь мы обвенчаны с Димой — значит, наша близость получила благословение Божие!

И все-таки непонятно, почему Вы так страдаете...

А мне, напротив, понятно! - к разговору присоединился давний друг семьи Мережковских Георгий Адамович. - «... Между нею самой и тем, что она говорила и писала, между нею самой и ее нарочитым литературным обликом было резкое внутреннее несоответствие. Она хотела казаться тем, чем в действительности не была. Она прежде всего хотела именно казаться. Помимо редкой душевной прихотливости тут сыграли роль веяния времени, стиль и склад эпохи, когда чуть ли не все принимали позы, а она этим веяниям не только поддавалась, но в большой мере сама их создавала.

... Она хотела казаться человеком с логически неумолимым, неизменно трезвым, сверхкартезианским умом. Повторяю, она была в самом деле очень умна. Но ум у нее был путаный, извилистый, очень женский, гораздо более замечательный в смутных догадках, чем в отчетливых, отвлеченных построениях, в тех рассудочных теоремах, по образцу которых написаны многие ее статьи. Она хотела казаться проницательнее всех на свете, и постоянной формой ее речи был вопрос: «А что, если?..» А что, если дважды два не четыре, а сорок семь, а что, если Волга впадет не в Каспийское море, а в Индийский океан? Это была игра, но с этой игрой она свыклась и на ней построила свою репутацию человека, который видит и догадывается о том, что для обыкновенных смертных недоступно.

Она знала, что ее считают злой, нетерпимой, придирчивой, мстительной, и слухи эти она усердно поддерживала, они ей нравились. Как нравилось ей раздражать людей, наживать себе врагов. Но это тоже была игра. По глубокому моему убеждению, злым, черствым человеком она не была, а в особенности не было в ней никакой злопямятности. (Еще меньше было этого в нем, в Мережковском. Прекрасная его черта: ему можно было сказать что угодно, он сердился, махал руками, возмущался, а через полчаса все забывал и говорил с обидчиком, как с приятелем). Однажды Милюков заявил Зинаиде Николаевне, что не может больше печатать в «Последних новостях» ее статьи:

«Я слишком стар и слишком занят, чтоб уследить за всеми шпильками, которыми Вы каждую свою статью украшаете!»

Она была искренне удивлена: «Ну, подумайте, у меня шпильки! У меня!» Она не придавала своим язвительным выпадам значения, она забывала о них, как о чем-то третьестепенном и в худшем случае только забавном.

Другое воспоминание. В самом начале революции Троцкий выпустил брошюру о борьбе с религиозными предрассудками. «Пора, товарищи, понять, что никакого Бога нет, ангелов нет, чертей и ведьм нет»,. - и вдруг, совершенно неожиданно, в скобках: «Нет, впрочем, одна ведьма есть —.Зинаида Гиппиус». Мне эта брошюра попалась на глаза уже... в Париже, и я принес ее Зинаиде Николаевне. Она, со своим вечным лорнетом в руках, прочла, нахмурилась, пробрюзжала: «Это еще что такое? Что это он выдумал?» - а потом весело рассмеялась и признала, что, по крайней мере, это остроумно.

К беседе подключилась еще одна хорошая знакомая поэтессы — писательница Тэффи:

С Зинаидой Николаевной мы... «как-то заговорили об эпохе Белой Дьяволицы.

«Мы с моей маленькой сестрой были потрясены Вашим стихотворением»:

«Но люблю я себя, как Бога.

Любовь мою душу спасет».

Я ошиблась — не спасла! - призналась Гиппиус с горечью.

«Какие-то немцы, - продолжила Тэффи, - большей частью выходцы из России, писали ей почтительные письма. Как-то она прочла мне:

«Представляю себе, как Вы склоняете над фолиантами свой седой череп». Этот «седой череп» долго нас веселил.

Последние месяцы своей жизни Зинаида Николаевна много работала, и все по ночам. Она писала о Мережковском. Своим чудесным бисерным почерком исписывала она целые тетради, готовила большую книгу. К этой работе она относилась как к долгу перед памятью «Великого Человека», бывшего спутником ее жизни. Человека этого она ценила необычайно высоко, что было даже странно в писательнице такого острого, холодного ума и такого иронического отношения к людям. Должно быть, она действительно очень любила его. Конечно, эта ночная работа утомляла ее. Когда она чувствовала себя плохо, она никого к себе не допускала, ничего не хотела. Я очень жалела ее, но часто приходить не могла. Она почти совсем оглохла, и надо было очень кричать, что для меня было очень трудно.

Одно время она почувствовала себя лучше и даже сделала попытку снова собирать у себя кружок поэтов. Но это оказалось слишком утомительным, да и глухота мешала общению с гостями.

... В. Мамченко подарил Зинаиде Николаевне кошку. Кошка была безобразная, с длинным голым хвостом, дикая и злая. Культурным увещеваниям не поддавалась. Мы называли ее просто «Кошшшка», с тремя «ш». Она всегда сидела на коленях у З.Н. и при виде гостей быстро шмыгала вон из комнаты. З.Н. привыкла к ней и, умирая, уже не открывая глаз, в полусознании, все искала рукой, тут ли ее Кошшшка..

Последние дни она лежала молча, лицом к стене и никого не хотела видеть. Дикая кошка лежала рядом с ней... Настроение у нее было очень тяжелое.

Вспоминалось ее чудесное стихотворение, написанное давно-давно. Она говорила о своей душе:

«... И если боль ее земная мучит,

Она должна молчать.

Ее заря вечерняя научит,

Как надо умирать».

Ну что ты, дорогая, не надо так переживать! - утешил жену появившийся Мережковский — и она помолодела, превратившись в писаную красавицу, какой осталась в памяти людской. - Не огорчайся, я ведь тоже не в раю, хотя любил Христа и написал про него книгу «Иисус Неизвестный». Я верю: Творец нас помилует и обоих допустит к Себе, пусть мы и представляли Его не совсем таким, каков Он есть!

Ах, Дима, до Конца света ждать еще так долго! И в те минуты, когда на земле обо мне никто не говорит, а мои творения никто не читает, я вспоминаю все самое худшее в моей жизни — и страдаю, страдаю!

Как-то зашел у нас с Тэффи разговор об одной общей знакомой, очень религиозной и чрезвычайно боящейся Страшного суда.

«А Вы? - спросила меня она — Вы боитесь Страшного суда?» Я выразила и лицом и жестами исключительное возмущение:

«Я? Вот еще! Скажите пожалуйста! Очень нужно!» А теперь признаюсь: боюсь! Еще как боюсь!

«О, эти наши дни последние,

Обрывки неподвижных дней!

И только небо в полночь меднее

Да зори голые длинней...

Хочу сказать... Но нету голоса.

На мне почти и тела нет.

Тугим узлом связались волосы

Часов и дней, недель и лет.

Какою силой обездвижена

Река земного бытия?

Чьим преступленьем так унижена

Душа свободная моя?

Как выносить невыносимое?

Чем искупить кровавый грех,

Чтоб сократились эти дни мои,

Чтоб Он простил меня — и всех?»

Я тоже страдаю, милая, и не только о нас... Помнишь наш разговор о Родине? Я тогда спросил тебя:

«Зина, что тебе дороже: Россия без свободы или свобода без России?

«Свобода без России, и потому я здесь, а не там», - ответила ты.

«Я тоже здесь, а не там, потому что Россия без свободы для меня невозможна. Но... на что мне, собственно, нужна свобода, если нет России? Что мне без России делать с этой свободой?»

Ты после того разговора написала замечательные стихи... Прочти...

«РОДИНЕ

Не знаю, плакать иль молиться,

Дождаться дня, уйти ли в ночь,

Какою верой укрепиться,

Каким неверием помочь?

И пусть вины своей не знаем,

Она в тебе, она во мне;

И мы горим и не сгораем

В неочищающем огне».

«ТАМ И ЗДЕСЬ

Там — я люблю иль ненавижу, -

Но понимаю всех равно:

И лгущих, И обманутых,

И петлю вьющих,

И петлей стянутых...

А здесь — я никого не вижу,

Мне все равны. И все равно».

А я думал, герр Мережковский, что Вы больше всего переживаете из-за того, что какое-то время одобряли нападение Гитлера на СССР? - Ницше не боялся резать правду-матку.

За любимого писателя вступилась его коллега Тэффи:

«Снисходительность Мережковского к немцам можно было бы объяснить только одним - «Хоть с чертом, да против большевиков». Прозрение в Гитлере Наполеона затуманило Мережковского еще до расправы с евреями. Юдофобом Мережковский не был. Я помню, как-то сидел у него один старый приятель и очень снисходительно отзывался о гитлеровских зверствах. Мережковский возмутился:

«Вы дружите с Ф. Вы, значит, были бы довольны, если бы его как еврея арестовали и сослали в лагерь?»

«Если это признают необходимым, то я протестовать не стану». Мережковский молча встал и вышел из комнаты. Когда его пошли звать к чаю, он ответил:

«Пока этот мерзавец сидит в столовой, я туда не пойду».

После смерти Мережковского этот самый гитлерофил просил разрешения у Гиппиус прийти к ней выразить свое сочувствие. Она ответила:

«Это совершенно лишнее».

Для меня тогда все было лишним и ненужным, - сказала Зинаида Николаевна, с нежностью глядя на мужа. - Мое тогдашнее, да и теперешнее настроение отражено в стихе:

«Пустынный шар в пустой пустыне,

Как Дьявола раздумие...

Висел всегда, висит поныне...

Безумие! Безумие!

Единый миг застыл — и длится,

Как вечное раскаянье...

Нельзя ни плакать, ни молиться...

Отчаянье! Отчаянье!

Пугает кто-то мукой ада.

Потом сулит спасение...

Ни лжи, ни истины не надо...

Забвение! Забвение!

Сомкни плотней пустые очи

И тлей скорей, мертвец.

Нет утр, нет дней, есть только ночи...

Конец».

Больше оптимизма! - подбодрил поэтессу Ницше. - Вас мало вспоминали и совсем не цитировали в СССР по понятным причинам. Вашим соперницам на поэтическом поприще Цветаевой и Ахматовой, первая из которых вернулась в Россию, а вторая ее не покидала, казалось бы, повезло больше: их печатали. Тем не менее кончили они куда более трагично, чем Вы, так что радуйтесь хотя бы этому!

Чужому несчастью? Горю двух гениальных женщин?

Своему счастью! Вы полвека жили с любимым человеком, не теряли детей, не покончили с собой, умерли своей смертью! А в посткоммунистической России и Гиппиус, и Мережковского узнала широкая публика...

Но эти проклятые компьютеры...

Дело не только в них... Россияне, всегда бывшие самой читающей нацией, разлюбили книги и прессу... Это ведь касается и моего творчества...

Надеюсь, Господь устроит Светопреставление именно тогда, когда люди (не только мои земляки) окончательно перестанут читать, - прервал ницшенские разглагольствования Мережковский. - Зиночка, наше время истекло. Тебе пора...

Прощай...

Не говори так! Скажем друг другу: до свидания!

Гениальная — и очень трогательная пара, - позавидовал Фридрих, что было ему совсем не свойственно. - Если бы меня так полюбила там, на земле, такая женщина, вряд ли я стал бы «первым имморалистом». Впрочем, Борис, нам пора двигаться еще к одному обитателю чистилища, который тебя заказал, как и Иуда...

Во какая загогулина... что, есть еще кто-то?

Обязательно! Иначе мы были бы давно уже в твоей новой зоне!

Ну тогда, как Гагарин сказал, поехали!

... И они очутились перед зданием, которое Ельцин сразу узнал...

В самом начале 1918 года известный екатеринбургский предприниматель, капитан Горного корпуса инженер Николай Ипатьев, наживший капитал на торговле черными металлами, приобрел добротный особняк в центре города на углу Вознесенской площади и одноименного переулка. Белый оштукатуренный дом в псевдо-русском стиле с тесовой зеленой крышей находился на спуске с косогора, поэтому первый этаж, в котором новый хозяин разместил конторские помещения, получился полуподвальным. На площадь выходил лишь второй этаж, отведенный для жилых комнат.

27 апреля того же года к только что обставившему дом владельцу пожаловал комиссар жилотдела городской администрации Жилинский и потребовал «из совершенно секретных государственных соображений» освободить здание, оставив, однако, всю обстановку и закрыв и опечатав ценные вещи в одной из комнат. Перепуганный Ипатьев сразу переселился на свою пригородную дачу, откуда смылся в Прагу.

...ЕБН задрожал: понял, с кем предстоит встретиться... И худшие его опасения сбылись: он увидел перед собой душу, которую ну никак не хотел видеть. И хотя узнал этого человека сразу по фотографиям, из-за природного лицемерия «запустил дурку» и задал свой любимый идиотский вопрос:

Ты кто?

Во время национальной переписи в графе «занятие» я написал: «Хозяин земли русской», - с тонким юмором ответил Николай II.

Во, панимаш, а я-то не додумался! — выпалил ЕБН.

Встреча властительных ничтожеств, - едко прокомментировал эту сцену Ницше.

А что ты тут делаешь? - продолжил свое глупое интервью экс-гарант Конституции РФ.

Непозволительное амикошонство с Вашей стороны! - оборвал его царь.

Чего?

Панибратское поведение с людьми выше тебя по рангу, - расшифровал французско-русский термин лже-Виргилий. - Извините, что перебил Вас, Ваше императорское величество!

Я от такого обращения давно отвык, ныне откликаюсь на «гражданин Романов», - горько вздохнул монарх. - Однако даже большевики мне не «тыкали»...

А я со всеми на «ты», даже со святыми и с Дьяволом, - выпятила призрачную грудь экс-президентская душа.

С Дьяволом на «ты»... Нашел, чем хвастаться! - поморщился Николай. - Ладно уж, попал в стаю — лай не лай, а хвостом виляй. Хоть мы и не пили на брудершафт, я тоже перейду с тобой на «ты» - не из любви и уважения, а чтобы быть вежливым — на твоих условиях...

Ваше Величество, а ведь Борис задал весьма уместный вопрос... - «первый имморалист» тоже не церемонился с теми монархами, которых не уважал, хотя внешне соблюдал этикет. - Ведь Вы же причислены к лику святых мучеников...

Что я делаю в чистилище вместо пребывания в раю? Страдаю за все грехи и глупости, которые совершил при жизни! Мне гореть бы в аду за то, что я разрушил великую Россию! Как и тебе, Борис, - ты сделал то же самое с преемником моей империи — СССР! А еще молюсь за тех церковных иерархов, которые из политических соображений поставили меня в неудобное положение: я — великомученик, а врач Евгений Боткин, камердинер Алоизий Трупп, повар Иван Харитонов, горничная Анна Демидова, уже не слуги, нет, а верные друзья и спутники нашей семьи, которые могли бы оставить нас, но предпочли умереть вместе с нами, такой чести не удостоились...

Они получили награду на небесах — сразу попали в Царствие Божье! - сообщил Ельцин.

Я, Аликс и дети тоже очутились там после канонизации, дочки и сын — вполне заслуженно, мы с женой — нет... И на земле пусть посмертно, пусть через семьдесят лет, однако мы прославились... А те, кто лучше, благороднее, святее нас, - нет! Мне стыдно перед ними! А еще мне стыдно перед Карлом I и Людовиком XVI - их ведь тоже казнили... Тем не менее святыми признали только членов моей семьи... А ведь мы трое как монархи проявили себя полными бездарностями... Как все несправедливо...

«... Несправедливость не зависит от строя, это свойство рода человеческого. И монархисты, и революционеры, когда они во власти, одинаково гадки», - «утешил» последнего русского императора драматург Бамарше, подав голос из Зоны творческих душ.

Тут Ельцин вспомнил о суде сорокового дня и сообразил, что совершенно к нему не готов, а времени остается мало...

- Хватит мерихлюндии тут разводить, панимаш! Зачем ты меня сюда вызвал?

Чтобы взглянуть в глаза душе моего последнего наследника!

Какого еще наследника? - опешил видавший виды политический интриган: ну не ожидал он такого титула.

Царя-самозванца Бориса Второго! Кажется, Маркс утверждал, что история начинается с трагедии, а заканчивается фарсом! Верная мысль! Извольте увидеть гримасу истории: самозванец Дмитрий Первый, царь Борис Первый Годунов и самозванец — царь Борис Второй Ельцин! И со мной, впрочем, у тебя сходство есть. Как правители мы потерпели полное фиаско — и оба отреклись от престола!

А ведь ты прав — в кои-то веки! - развил эту мысль русского царя царь преисподней. - У тебя, Николаша, был позорный Портсмутский мир с Японией; у Бориски — не менее позорный Хасавюрт: когда победившая уже российская армия, запершая боевиков в Грозном, неожиданно была уведена из Чечни. Через пару лет, окрепнув и вооружившись на деньги от выкупов заложников, бандиты устроили новую войну.

Всей твоей кадровой политикой заведовала твоя жена, бывшая Гессен- Дармштадская принцесса Алиса: отстраняла и назначала министров, царедворцев, даже премьер-министров. Последним русским премьером стал по ее прихоти 70-летний князь Голицын, заведовавший прежде благотворительными учреждениями Ее Величества. На вопросы друзей, зачем согласился на этот хлопотный пост, что ты ответил, князюшка?

«Чтобы было одним приятственным воспоминанием больше!».

У тебя же, царь Борис, имелась великовозрастная дочь Татьяна, без соизволения которой ни одно серьезное решение в Кремле не принималось. Без «Татьяниной точки», поставленной в условленном месте, не подписывались никакие документы! И даже аналог Распутина у тебя тоже завелся: Березовский. Правда, до Гришки Борька не дотягивал, но ему помогали Абрамович и Юмашев.

И к своим свитам оба вы относились одинаково скверно. «Он смотрел на своих министров как на обыкновенных приказчиков», - писал о тебе, Николай, один очевидец событий. Назначая министром Коковцева, ты спросил его прямо: «Надеюсь, Вы не будете заслонять меня так, как это делал Столыпин?» Премьер-министр Витте, что ты говорил о своем государе?

«Ничтожный, а потому бесчувственный император. Громкие фразы, честность и благородство существуют только напоказ, так сказать, для царских выходов, а внутри души мелкое коварство, ребяческая хитрость, пугливая лживость».

А ты, министр Дурново?

«Убожество мысли и болезненнось души».

Когда в 1905 году ты, Никола, велел министру внутренних дел Святополк-Мирскому вступить в переговоры с лидерами земского движения, то одновременно приказал подготовить проект рескрипта о его отставке: за «уступчивость» в переговорах с оппозицией. Ну не мразь ли ты после этого?! Впрочем, Борис Второй тоже постоянно тасовал своих министров, словно колоду карт! И выбрасывал на помойку верных слуг!

Ельцина затрясло от стыда. В первые годы своего владычества ему очень льстили сравнения его с монархами: Царь Борис. Он пытался демонстрировать черты, присущие государям-реформаторам, крутым норовом своим и самодержавными замашками стараясь походить то на Ивана Грозного, то на Петра Великого. А фактически смахивал исключительно на беспомощных и слабых императоров.

Масла в огонь подлил неожиданный новый участник дискуссии — Пушкин:

О, государь Борис Второй! О, мой герой! Ты во время своего последнего президентского срока осуществил мечту моего персонажа — царя Салтана, жившего под девизом «Царствуй, лежа на боку»! Не сей ли славный властитель — твой настоящий предок?

Ельцина заколдобило еще сильнее. Когда его с легкой руки Павла Бородина, кремлевского завхоза, в глаза стали величать «царем», ЕБН прилюдно начал рассуждать на тему: не на самом ли деле он — царских кровей? То ли наследник августейшей династии, то ли мессия, посланный сверху. Чем это подтверждалось: у него тело было абсолютно лысое. Если он не брился пару дней, щетина почти не росла — пробивались какие-то смешные кустики. Под мышками торчали две волосинки. Борис Николаевич вполне серьезно утверждал, что это особый знак свыше. Потому что, если б у него и голова тоже была лысой — это одно дело. Но шевелюра-то у него росла нормально... И так же серьезно он понукал своими холуями: «Иди и делай, что тебе царь велел!»

Дьявол ликовал... Ох и любил он поиздеваться над грешниками!

- Знаешь, в России всегда действовал принцип «Ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан»! Подкину-ка я людишкам оригинальную мыслишку: накропать диссертацию на тему «Может ли обыкновенный подзаборный бомж править великой страной?» Пример двух российских царей — Николая и Бориса Вторых — доказывает: может!

Неоспоримым достоинством (или недостатком: как смотреть) Ельцина было умение не давать спуску своим хулителям и платить им той же монетой, независимо от того, правду они говорили или нет. Поэтому он повел ответную атаку на своих собеседников:

Слушай, Николай Кровавый, раз тебя святым объявили, может, и не зря я про себя болтанул, что я — святой президент? Может, и меня еще причислят к лику, панимаш? И тогда в сражении на поле Армагеддон я тебя, Люциферишка, змей ты подколодный, порешу, как святой Георгий поразил дракона! Помнишь стишок?

Святой Жорий во бою

На гнедом сидит коню,

Держит в руцех копие,

Тычет змия в жопие!

Дьявол хмыкнул:

Ну, ты хотя бы не размазня, как этот немецкий хлюпик, выдающий себя за Романова.

Николай II редко приходил в бешенство — но на сей раз пришел:

Ты что несешь, мерзавец! Я — законный наследник династии Романовых и во мне течет чистейшая русская кровь... - и тут же осекся...

Ага! Дошло! - забулькал утробным смехом Сатана. - Не русский ты и не Романов! Хотя гордиться принадлежностью к этому боярско - царскому роду смешно! Послушай, что люди думают о ее представителях!

Это я, чукча Никифор, говорю. Однако будь проклят род Романовых за то, что Аляску они американцам продали, а Чукотку — нет!

А я, представитель колхозного крестьянства, бросаю обвинение бездельникам Романовым: за 300 лет правления не могли запасти продуктов на каких-нибудь 70!

Романовы всегда были чужими русскому народу! - вдруг подал голос Ленин. - Большевиков обвиняют в получении денег на революцию от немцев. Но Екатерина II свергла мужа на 100 тысяч рублей (огромные по тем временам деньги!), которые ей дал англичанин — купец Фельтон. Этот дворцовый переворот, кстати, современники называли «революцией».

А вообще-то Вы, товарищ Дьявол, архиправы: Николай II — никакой не Романов, а русский крови в нем еще меньше, чем во мне!

Последним истинным представителем этой династии был Петр I. Убив своего сына Алексея, родившегося от законной русской царицы, он фактически пресек свой род. Женившись на литовской прачке Марте Скавронской и сделав ее императрицей Екатериной I, он положил начало традиции для русских царей брать в жены иноземок. Брак Николая и Александры — 33-й по счету союз так называемых Романовых (их следует величать династией Голштейн — Готторнов) с немками! Русской крови в их артериях течет малая доля процента!

- Этим в том числе объясняется плохое отношение населения России к своим владыкам, - прервал пролетарского вождя «первый имморалист». - «Глубокое ледяное недоверие, возбуждаемое немцем и теперь, как только он захватывает власть, - и в настоящее время является отражением того неугасимого ужаса, с каким Европа в течение столетий смотрела на неистовства белокурой германской бестии (хотя межлу древними германцами и теперешними немцами едва ли имеется и родство понятий, не говоря уж о кровном родстве)».

Вы правы, герр Ницше, но прошу меня не перебивать! Династия Романовых существует только на бумаге — в фамилии! Последним ее представителем по мужской линии был сын Алексея и внук Петра — тоже Петр, умерший в младенчестве. Остальные мужчины были Романовыми только по женской линии. В их числе был последний законный император Иван Антонович, которого свергла Елизавета I, а потом убила Екатерина II.

Петр III тоже принадлежал к Романовым по женской линии — но царствовал уже незаконно, так как получил престол от узурпаторши власти — Елизаветы. И на нем эта династия прервалась совсем! Отцом Павла I был не он, а граф Салтыков!

Катька, это правда? - спросил хозяин инферно самую великую российскую императрицу.

Не скажу!

Ты чего выкобениваешься, ведь никогда своих любовников миру показывать не стеснялась!

А я и не стесняюсь! Просто не знаю! Мужу давала по необходимости, милому графушке - по любви. Что правда, то правда - Лизка специально его мне подсунула: беспокоилась, что наследника престола никак не рожу. Петрушка-то вроде бесплодным первое время считался - только в те времена мужскую бесплодность не признавали, лишь женскую... Хотя потом от полюбовницы своей дочку прижил…

Николай II всеми этими разоблачениями был не просто потрясен - раздавлен.

Не Романов, не русский... - бормотал он. - Кто же я?

Ничтожество, как и Ельцин! Оба вы - разрушители России! - дал им окончательную характеристику Ленин и замолк.

Слушай, - решил одобрить своего новоявленного «двойника» Борис Николаевич, - вспомнил я еще кое-что, что нас объединяет!

Что? - машинально спросил Николай Александрович, уже не обращая внимания на панибратство.

В выпивке мы с тобой оба знали толк!

Оба самодержца чуть не пустили слюни - чуть, потому что души этого делать не могли. Хотя им очень хотелось...

...Получая с детства военное образование, в молодости наследник престола обязан был послужить в гвардии. Жизнь там шла далекая от христианской морали: главными развлечениями являлись бретерство, амурные похождения, игра в карты, пьянство.

В довершение всего в 80-х годах XIX века среди офицеров гвардии широко распространился гомосексуализм. Александр III, считавший свою венценосную особу эталоном нравственности, с омерзением относился к носителям сего порока, но изгонять их со службы не мог, ибо их насчитывалось слишком много. И ограничивался отставками офицеров, чьи похождения получали особо громкую скандальную огласку.

Особенно славился «голубизной» Преображенский полк, где командиром был Великий князь Сергей Александрович, устроивший там настоящий содом — причем в прямом смысле слова. Император вынужден был отставить от службы сразу двадцать офицеров-преображенцев, не предавая их суду только из-за того, что это бросило бы тень на его родного брата.

Племянник Сергея Александровича - Великий князь Александр Михайлович вспомнил к месту:

«Некоторые генералы, которые как-то посетили офицерское собрание Преображенского полка, остолбенели от изумления, услыхав любимый цыганский романс Великого князя в исполнении молодых офицеров. Сам августейший командир полка иллюстрировал этот любезный романс, откинув назад тело и обводя всех блаженным взглядом!»

В Лейб-гусарском полку почти не имелось гомосексуалистов, зато царило патологическое пьянство. И здесь тон тоже задавал командир - один из самых горьких пьяниц страны Великий князь Николай Николаевич. Его подчиненные, собираясь в офицерском собрании, гуляли неделями, допиваясь до зеленых чертиков и белой горячки.

Николай II пустился в приятные воспоминания:

Водку пили не рюмками, а «аршинами» - нужно было опустошить не менее аршина рюмок, поставленных в ряд!

А что такое аршин? - заинтересовался Ельцин.

71 сантиметр! Другой забавой была «лестница», когда следовало подняться на второй этаж, выпивая по одной рюмке на каждой ступеньке. А еще пили «локтями»: ставили рюмки на длину локтя и враз опорожняли.

Частенько гусары играли «в волков»: раздевшись донага, становились на четвереньки и начинали выть. Тогда старик-буфетчик выносил лохань, наполнял ее шампанским или водкой, и вся «стая», стоя на карачках, с визгом отталкивая друг друга и кусаясь, лакала спиртное. Чемпионом в этом виде офицерского «спорта» был наш командир, Великий князь Николай Николаевич. Бывало, дядюшка голышом залезал на крышу собственного дома и, как и его офицеры, тоже выл на луну, а то и пел серенады своей возлюбленной купчихе, невенчанной супруге, жившей с ним в Царском Селе, где квартировал Лейб- гусарский. полк.

Во гуляли баре! - завистливо вздохнула экс-президентская душа. - Ах, черт...

Что? - мгновенно подскочил к нему искуситель.

Что ж ты мне не подсказал в свое время, как можно по-царски квасить?! У меня-то воображалки не хватило... И похвастаться теперь нечем... Во какая загогулина... Впрочем... Слышь, Николай, а «двустволку» не пробовал?

А как это? - оживился царь. Его некоронованный преемник с довольным видом объяснил.

Как всегда бывало на Руси, двойка пьяниц очень быстро и совершенно волшебным образом увеличилась до тройки: Барков попытался воплотить в реальность свою давнюю мечту «сообразить на троих» с самодержавными особами — хотя бы в мыслях.

О, сколь затейливо Вы, Ваше императорское величество, предавались увеселениям Бахуса! Какая августейшая изобретательность! А я-то, скудоумный, просто и незатейливо бухáл, используя термину и подражая примеру сударя Ельцина...

Бýхал, что ли, то бишь кашлял? - царь впал в недоумение.

Нет, именно бухáл, как Борис! - поставил правильное ударение в полюбившемся словце поэт-матерщинник.

Чего ты делал? - наморщила брови от недоумения монаршья душа.

То же, что и ты, и Барков... Наливал да глотал! - признался экс-гарант.

Но, в отличие от тебя, я вовремя остановился и алкоголиком не стал! - царь попытался поставить окончательную точку над i. - Хотя, если честно признаться, водочку любил до конца жизни и потреблял ее постоянно: утречком по рюмочке, обязательно сто граммов в обед, так сказать, официальная доза аппетита для... Иногда добавлял — тайком от Аликc. Для этого носил за отворотом сапога специальную плоскую фляжку — в саду или где-нибудь в ином потайном месте потреблял ее содержимое вместе с самыми верными мне придворными. Тем не менее искуситель не довел меня до такого состояния, чтобы я управлял Россией, как говорится, на пьяную голову...

Подтверждаю! - помотал рогами черт №1. - Ты управлял не пьяной, но все равно дурной головой! А ты, Борис — и пьяной, и дурной!

Вы неправы, Ваше адское величество, - заступился за обиженных Сатаною душ философ. - Оба они — совсем не дураки, хотя государственным умом не блистали, его им заменяла любовь к дворцовым интригам и перетасовкам своей камарильи... Борису, тем не менее, не хватало того, что, бесспорно, являлось преимуществом императора России — блестящего образования...

До девяти лет цесаревича воспитывали, как обычно, няни и бонны — у маленького Ники, по желанию его родителей, это были преимущественно англичанки. Затем появились учителя-наставники, обучавшие мальчика чтению, письму, арифметике, началам истории и географии. Особое место занимал законоучитель — протоиерей И.Л. Янышев, прививший наследнику престола глубокую и искреннюю религиозность.

В 1877 году Николаю исполнилось девять, и он перешел из женских рук в мужские. Его главным воспитателем стал генерал Данилович, директор военной гимназии, составивший, а затем и осуществивший программу обучения своего питомца, рассчитанную на 12 лет: 8 лет — гимназический курс и 4 года — университетский. Потом пришлось увеличить срок обучения еще на один год.

«Данилович, - вспомнил видный дипломат А.П. Извольский, - не имел других качеств, кроме ультрареакционных взглядов».

Действительным наставником и воспитателем Николая являлся учитель английского языка Хетс — очень одаренный и очень обаятельный человек, преподававший еще и в Царскосельском лицее. «Карл Осипович», как обычно называли его, выполнял роль еще и няньки, ибо он глубоко был предан царской семье, приютившей его, и искренне любил своего воспитанника. Он был чистейшим идеалистом, прекрасно рисовал и занимался многими видами спорта. Особенно Хетс увлекался конным спортом и сумел передать любовь к нему Николаю.

Цесаревич прошел усложненный курс гимназии, где, помимо всех обычных предметов, изучал не два живых языка, как в гимназии, а четыре: английский, немецкий, французский и датский. Последний был родным языком его матери, и он хотел, чтобы, когда рано или поздно окажется у своих родственников в Копенгагене, мог бы с ними общаться и по-датски. Языки давались Николаю легко, и он с удовольствием занимался ими. Особенно же любил он английский и владел им, благодаря Хетсу, настолько безукоризненно, что лингвисты полагали: Николай думает по-английски, а потом переводит свои мысли на русский.

В семнадцать лет цесаревич закончил среднее образование и перешел к изучению серии дисциплин, предусмотренных программами Академии Генерального штаба и двух факультетов университета — юридического и экономического. Высшее образование заняло еще пять лет. Преподавателями стали ведущие политики и ученые страны, включая министра финансов.

Вторую половину всего обучения занимали военные науки. Курс стратегии и военной истории читал начальник Академии Генерального штаба, фортификацию вел инженер-генерал. В числе преподавателей военных наук входили выдающиеся генералы. Для изучения пехотной службы цесаревич провел два лагерных сбора в Преображенском полку, первый год исполняя обязанности взводного, второй - ротного командира. Следующие два летних лагерных сбора служил уже в Лейб-гвардии гусарском полку, приобщаясь к кавалерии, — опять сначала младшим офицером, а потом командиром эскадрона. Его дяди — командиры этих полков развращали его по мере сил. Педерастом он в гвардии не стал, а вот поклонником Бахуса — да.

Девятнадцати лет получил Николай чин штабс-капитана, двадцати трех — капитана и наконец 6 августа 1892 года стал полковником и в этом звании оставался до конца своих дней, даже после того, как стал императором.

Войдя в возраст, наследник престола обрел тягу к прекрасному полу. Началось все с конфуза. Как-то на прогулке он с первого взгляда влюбился в красивую девушку-еврейку. Его отец, ярый антисемит, немедленно выслал ее из столицы вместе с родней. Николай попытался протестовать, но под напором августейших родичей легко предал свою первую любовь... Потом он встретил свою будущую жену и искренне полюбил ее. Что не помешало ему сделаться любовником знаменитой впоследствии балерины Матильды Кшесинской, которую подсунул ему сам батюшка-царь, опасаясь, видимо, что его отпрыск, подобно библейскому Давиду, увидит еще одну Вирсавию...

Роман с Кшесинской оказался серьезным - настолько, что перед свадьбой цесаревича с принцессой Алисой танцовщица написала счастливой сопернице письмо. Заранее предупрежденная женихом, который, как истинный джентльмен, покаялся невесте в своих прегрешениях, Аликс его простила. Надо отдать должное им обоим, венценосная пара (они обвенчались и короновались вскоре после смерти Александра III) являла собой пример идеального брака — ни измен, ни каких-либо серьезных конфликтов.

После того как «обломалась» ее мечта стать матушкой-царицей, предприимчивая балерина досталась по наследству, точнее, отдалась по наследству другим половозрелым членам царской семьи. Матильда в прямом смысле слова пошла по рукам и постелям. Начала со старшего, затем, видимо, в результате собственного взросления перескочила на младшее поколение дома Романовых.

Великий князь Сергей Михайлович сделал карьеру артиллериста, стал генерал-инспектором этого рода войск и на протяжении сорока лет был одним из самых близких друзей Николая II. Когда цесаревич оставил Кшесинскую, первым ее унаследовал именно он - по прямой и недвусмысленной просьбе самого Николая. Великий князь безгранично любил ее и столь же беспредельно был верен ей, не зная, кроме «божественной Матильды», ни одной другой женщины. Сердце артистки безраздельно принадлежало этому ухажеру аж целых шесть лет. Немалую роль тут играл тот факт, что ее любовник в 1894 году был избран первым президентом Российского театрального общества, что сделало Кшесинскую некоронованной королевой отечественной сцены. Директор Императорских театров князь С.М. Волконский полностью зависел от капризов и прихотей всесильной фаворитки, и когда однажды дело дошло до конфликта между ними, то вельможе не осталось ничего другого, как подать в отставку.

Результат этой амурной истории весьма печален. Как выразился один современник, «Россия имела очень хороший балет, но, к сожалению, не имела артиллерии».

Сергей Михайлович был смиренным рабом Матильды Феликсовны, послушно выполняя все ее причуды. Он купил для нее на берегу Финского залива в 20 верстах от Петербурга великолепную дачу, а в 1904 году (в разгар войны с Японией!) начал строительство знаменитого особняка, получившего имя его хозяйки. Сей шедевр архитектуры в стиле «модерн» представлял собою настоящий дворец с анфиладой парадных залов и большим зимним садом, только на отопление которого уходило до двух тысяч рублей в зиму.

Ситуация с его постройкой оказалась не лишена известной пикантности, ибо возникла после того, как Матильда родила сына, но не от Сергея Михайловича, а от... его двоюродного племянника Великого князя Андрея Владимировича, который был на семь лет младше балерины.

Актриса продолжала жить с Сергеем Михайловичем, сохраняя в тайне роман с его молодым племянником. Однако, забеременев, она должна была признаться в своей связи старшему любовнику.

- «У меня был тяжелый разговор с Великим князем Сергеем Михайловичем, - призналась появившаяся Кшесинская. - Он отлично знал, что не он отец моего ребенка, но он настолько меня любил и так был привязан ко мне, что простил меня и решился, несмотря на все, остаться при мне и ограждать меня, как добрый друг. Он боялся за мое будущее, за то, что может меня ожидать... Ятак обожала Андрея, что не отдавала себе отчета, как я виновата была перед Сергеем Михайловичем».

Любовь Сергея Михайловича ко мне воистину не знала предела. Он не только простил мне этот роман, но и искренне полюбил моего сына, посвящая ему все свои досуги.

«Переходящая подстилка поздних Романовых», - огорошил ее дьявол, - что ж ты умалчиваешь, что была еще и любовницей Великого князя Владимира Александровича - отца твоего младшего хахаля Андрея, от которого родила ребенка?! Собственно, в честь деда мальчика и назвали Владимиром.

Послышались возмущенные вопли августейших участников этой неприглядной истории. Николай II досадливо поморщился. Кшесинская изменила женской привычке оставлять последнее слово за собой и исчезла.

Как хорошо, Ники, что ты избавился от этой ветреной особы! - сказала присоединившаяся к честной компании императрица. - Твои отношения с ней доставили мне немало горя!

Но это было до нашей женитьбы!

Однако уже после того, как ты поклялся мне в вечной любви! А не приведи Господь, она бы родила от тебя!

Слаб человек... - опустил повинную голову самодержец.

На мое счастье! - довольно осклабился Сатана.

Давай не будем тешить беса своими грустными мыслями, - продолжил царь. - Вспомним о хорошем. Например, о нашей свадьбе и восшествии на престол... - и вдруг осекся.

Да уж, коронация у вас вышла на загляденье! Почаще бы так! - торжествующе загоготал хозяин инферно.

Не дай Бог! - прошептала еще одна императрица – Мария Федоровна, мать Николая. - Впрочем, 17 мая, первый день коронации, прошел хорошо. «Час с четвертью шли поздравления дам. Началось с великих княгинь, потом фрейлины, городские дамы... Ноги немного побаливали...

Поехали в Большой театр на торжественный спектакль. Давали по обыкновению первый и последнй акт «Жизнь за царя» и новый красивый балет «Жемчужина»... И тут началось! К изумлению публики, на сцену вышла... Кшесинская!

В тот вечер я окончательно убедилась, как мягок Ники. Ведь он поразил жену в самое сердце!

Следующее утро, 18 мая, стало одним из страшных дней царствования моего сына.

... По ритуалу после коронации на Руси всегда проходит народное гулянье с раздачей бесплатной еды, сладостей, пряников...

Оказывается, наш народ обожал халяву и при тебе, Николай Александрович, и при мне! - сделал логичный вывод ЕБН.

И при мне, Рюрике! - отозвался из адских глубин основатель первой русской правящей династии.

... Место для гулянья выбрали за чертой города, на Ходынском поле. Там поставили палатки, цветастые, со сладостями. И кружки должны были давать — коронационные, с гербами. И все - бесплатно. Но между палатками и собравшейся в ночь с 17-го (!) толпой находились рвы - их забыли засыпать, благодаря разгильдяйству московских властей. Пришли на даровое угощение не менее полумиллиона. Спрессовались - как обычно в российских очередях. Все ждали, когда начнется раздача подарков. Вместо них начали раздаваться крики - задыхались люди в толпе. Кто-то решил - лакомства дают! И поднаперли. Сдвинулась груда тел, и попадали халявщики в ямы, а по головам, по раздавленным грудным клеткам побежали ноги числом чуть не в миллион...

На рассвете вывозили на телегах трупы раздавленных.

Когда днем министр Сергей Юльевич Витте садился в карету - ехать на продолжение празднеств, ему уже сообщили о двух тысячах погибших на Ходынском поле. Но когда блестящие экипажи прибыли к месту происшествия, следы катастрофы уже были тщательно убраны. Сверкало солнце, в павильоне - вся знать Европы, и гигантский оркестр исполнял кантату в честь коронации. На поле толпилась разодетая публика, присутствовал и государь. Около него вертелся генерал-губернатор Москвы Великий князь Сергей Александрович, устроитель торжеств.

Николай, смущенный и подавленный, процитировал свой дневник:

-«18 мая 1896 года. До сих пор все шло как по маслу, а сегодня случился великий грех: толпа, ночевавшая на Ходынском поле в ожидании начала раздачи обеда и кружек, наперла на постройки, и тут произошла страшная давка, причем ужасно прибавить — потоптано около 1300 человек. Я об этом узнал в десять с половиной... Отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 с половиной завтракали, а затем отправились на Ходынку, на присутствование на этом «печальном народном празднике»...

Смотрели на павильоны, на толпу, окружавшую эстраду, музыка все время играла гимн и «Славься».

Переехали к Петровскому замку, где у ворот принял несколько депутаций... Пришлось сказать речь. Обедали у мама. Поехали на бал к Монтебелло, французскому послу...»

Императрица-мать Мария Федоровна решила дать пояснение:

Я, чувствуя настроение общества, посчитала нужным, как всегда делали на Руси святой, прежде всего найти виноватого. Виноват великий князь Сергей Александрович, родной брат моего мужа? Пусть.

Я предложила немедленно создать следственную комиссию и наказать виновных. Николай согласился. И еще я потребовала отмены всех увеселений и вечернего бала у французского посла Монтебелло.

И тогда впервые против меня выступила невестка! Она не позволила ни отдать на растерзание мужа своей любимой сестры, ни отменить увеселения.

- Я считала, - объяснила свой поступок царица, - что прав Сергей Александрович: все должно происходить, будто ничего не случилось. Коронация бывает раз в жизни, бал должен состояться... У меня хватало дурных воспоминаний еще со свадьбы, игравшейся сразу после похорон Никиного отца... Я надеялась, что бал и музыка, и эти торжества прогонят воспоминания...

Николай и с ней согласился! - возмутилась вдовствующая царица. - К ужасу друзей нового императора Ники и Аликс танцевали на балу французского посла. А рядом выплясывал Сергей Александрович: его уже прозвали «князь Ходынский»!

В следующие дни я попытался искупить вину! - слабо запротестовал Николай. - «19 мая в 2 часа поехали с Аликс в Старо-екатерининскую больницу, где обошли все бараки и палатки, где лежали несчастные, пострадавшие вчера... 20 мая... в 3 часа поехал с Аликс в Мариинскую больницу, где осмотрели вторую по многочисленности группу раненых...» Я щедро жертвовал на пострадавших.

Но страна отметила только одно: «Поехали на бал к Монтебелло». Я оказалась права! - возразила Мария Федоровна.

Непоследовательно ты себя вел, Николашка! - продолжал изгаляться над святым великомучеником дьявол. - А причина такой двуличности непонятна. Одни о тебе говорили: «рыхлая жалость», другие - «паралич воли», третьи - «коварен». А что на самом деле? Фрейд, ты любишь ставить диагнозы, исследуй-ка этого субъекта...

С пациентом все предельно ясно... - начал было Зигмунд, однако его прервал истошный вопль самодержца:

Я не больной!

Это Вам только так кажется, Ваше императорское величество, - поставил его на место основатель психоанализа. - Если говорить о психике, то здоровых людей вообще нет, есть плохо обследованные. Царственных особ это касается в большей степени, чем рядовых обывателей! Большинство, причем подавляющее, правителей всяких рангов и званий - хорошо если просто психопаты и сумасшедшие! Куда хуже, если они маньяки, и полбеды - если просто сексуальные!

Но вернемся к объекту исследования. Все его вышеназванные качества наличествуют. Я бы добавил еще одну, пожалуй, самую главную характеристику: он упрям, как осел. Вкупе со слабостью натуры это создает трагедию: он не умеет сказать четкое «нет» в лицо просителю. Вместо отказа пациент предпочитал молчать. И, как правило, проситель принимал безмолвие за согласие. Николай же лишь выжидал того, кто разделил бы его точку зрения, и тогда тотчас принимал решение. В результате первый проситель клял коварство государя.

Подтвердим фактами. Именно так случилось с Кшесинской. Когда вдовствующая императрица и министр вычеркнули имя балерины из коронационных торжеств, государь промолчал — не мог обидеть мать. Но ждал. И когда его дядя Владимир пришел просить за бывшую царскую метрессу, а ныне — любовницу его самого и его брата Сергея, племянник тотчас же согласился.

Такая же история с Ходынкой. Он сам, понимая состояние жены, решил продолжить праздник, но не посмел возразить своей матери. А потом как бы уступил требованиям Сергея Александровича.

Дальше — то же самое. Государь назначил следственную комиссию и во главе ее поставил графа Палена, протеже вдовствующей императрицы. Тут же последовал контрудар: Владимир и Павел, дяди царя, сообщили, что немедленно покидают двор, если Сергей Александрович пострадает в результате следствия. Безопасный ультиматум: они знали — им не придется подавать в отставку. За спиной их стояла царица.

В это время Николай пытался всех примирить: доклад Палена исчез в недрах архивов. Взамен обер-полицмейстер Москвы, человек Великого князя Сергея Александровича, был уволен. Зато сразу после Ходынки, к ужасу матери, царь отправился в имение «князя Ходынского».

Он не хотел огорчать матушку. Не хотел, чтобы были убитые, не хотел, чтобы супруга горевала... И все сделал, чтобы именно так и произошло...

Ну, своего-то дядю, виновного в трагедии, он «отмазал», - сообразил Ельцин.

«Князь Ходынский» не ушел от возмездия! - выпятил шерстистую грудь падший херувим. - В дни революции 1905 года у Большого театра встал с бомбой эсер Каляев в ожидании экипажа Великого князя. Но мой ставленник оказался хлюпиком: увидел в карете вместе с Сергеем Александровичем посторонних женщин и детей — и не посмел бросить бомбу. Идиллический террорист XIX века, не дорос он еще до чеченцев и «Аль-Каиды»! Но в другой раз, когда виновник Ходынки поехал один, Каляев не промахнулся...

Вы страдаете патологическим недержанием речи! - на сей раз великий психолог продиагностировал самого владыку ада. - Поручили мне сделать медицинский доклад, а сами прерываете. Я могу и помолчать...

Ладно, я сам пока помолчу, - пошел на попятную лукавый.

Вторая определяющая черта царского характера — зависимость от жены. Ей не требовалось даже лично присутствовать, чтобы управлять своим любезным Ники — а через него всей страной. Отдам ей должное: делала Александра Федоровна это не столько из жажды власти, сколько из любви к супругу. Вот пример.

22 февраля 1917 года Его императорское величество в последний раз уезжал из Царского, будучи еще носителем сего титула. И в последний раз в поезде он нашел традиционное письмо супруги. Зачитайте, государыня!

«Мой драгоценный! С тоской и глубокой тревогой я отпустила тебя одного без нашего милого Бэби. Какое ужасное время мы теперь переживаем! Еще тяжелее переносить его в разлуке — нельзя приласкать тебя, когда ты выглядишь таким усталым, измученным; Бог послал тебе воистину страшный тяжелый крест...

Только, дорогой, будь тверд, вот что надо русским. Ты никогда не упускал случая показать любовь и доброту. Дай им теперь почувствовать кулак. Они сами просят об этом — сколь многие мне недавно говорили: «нам нужен кнут!» Это странно, но такова славянская натура... Они должны научиться бояться тебя. Любви одной мало. Ребенок, обожающий отца, все же должен бояться разгневать его... Крепко обнимаю и прижимаю твою усталую голову. Ах одиночество грядущих ночей... Чувствуй мои руки, обвивающие тебя, мои губы, нежно прижатые к твоим. Вечно вместе, всегда неразлучны».

Русским нужны только кулак и кнут. Так что царица права, - сделал многозначительную мину на козлиной морде бес №1. - Царизм есть сама Россия. Россию основали цари. И самые жестокие, самые безжалостные были лучшими. Ты, Борис, этого не понял!

Я не хотел крови. И не желал повторить судьбы Ивана Грозного, Петра Великого и Сталина. Их люто ненавидели миллионы при их жизни...

А тебя не только ненавидели - вдобавок еще и презирали! - фыркнул Дьявол.

Ну, мы сейчас исследуем не Бориса Второго, а Николая Второго! - повернул поток речи в нужное ему русло Фрейд. - Кто еще хочет дополнить психологический портрет моего августейшего пациента? Премьер-министр Великобритании, господин Уинстон Черчилль? Прошу!

«Он не был ни великим полководцем, ни великим монархом. Он был только верным, простым человеком средних способностей, доброжелательного характера, опиравшимся в своей жизни на веру и Бога».

Как Вы правы, мистер Черчилль! — прослезился Николай. - Бог олицетворяет для меня Высшую Правду, знание которой только и делает жизнь истинной, в чем я уверился еще в юности... Вера наполняла жизнь мою глубоким содержанием, помогала переживать многочисленные невзгоды, а все житейское часто приобретало для меня характер малозначительных эпизодов, не задевавших глубоко душу. Вера освобождала от внешнего гнета, от рабства земных обстоятельств.

Высказался еще один свидетель - протопресвитер армии Г.И. Щавельский:

«Государь принадлежал к числу тех счастливых натур, которые веруют, не мудрствуя и не увлекаясь, без экзальтации, как и без сомнения. Религия давала ему то, что он более всего искал — успокоение. И он дорожил этим и пользовался религией, как чудодейственным бальзамом, который подкрепляет душу в трудные минуты и всегда будит в ней светлые надежды».

Еще одним качеством — продолжил психоаналитик, - в какой-то мере врожденным, а в значительной степени благоприобретенным и развитым под влиянием окружающих и его собственными усилиями, была пресловутая «обольстительность», столь свойственная Романовым, особенно мужчинам.

«Император Николай II, - засвидетельствовал русский историк-эмигрант С.С. Ольденбург, - обладал совершенно исключительным личным обаянием... В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской. Его большие серые лучистые глаза дополняли речь, глядели прямо в душу».

«Эти природные данные еще более подчеркивались тщательным воспитанием. Я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели... император Николай II", - дополнил граф Витте. - Я утверждал это даже в ту пору, когда, по существу, являлся личным врагом государя.

А еще он был фаталистом и пессимистом, - Фред снабжал августейший портрет все новыми мазками.

Вынужден с Вами согласиться, - не стал спорить царь. - Беда в том, что я появился на свет в день святого праведника великомученика Иова, предание о котором сильно напоминает жизнь мою...

Иову довелось безропотно пройти все испытания — он потерял все, что нажил, и был свидетелем гибели всех своих детей. То же самое было написано на роду и мне, тоже родившемуся 6 мая. И когда в день моего рождения я читал в Библии «Книгу Иова», то не раз бросались в глаза мне такие строки из IV главы ее: «Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? Нет мне мира, нет покоя, нет отрады, постигло несчастье».

В какой-то мере это обстоятельство сделало меня фаталистом, убежденным, что моя судьба предопределена самим временем моего появления на свет.

Мне государь говорил нечто подобное, - вспомнил премьер-министр Столыпин. - Я возразил:

«Славу Богу, царствование Вашего величества завершится со славой, так как Иов, претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божьим и благополучием». Однако император меня опроверг!

«Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня более чем предчувствие. У меня в этом глубокая уверенность. Я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле... Сколько раз я применял к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня. Чего я боялся, то и пришло ко мне». – И ведь я оказался прав, Петр Аркадьевич! - грустно улыбнулась царская душа.

- К сожалению, государь, - поклонился его самый талантливый и верный слуга, которому при жизни господин завидовал.

В подтверждение моей теории психоанализа могу привести тот факт, что многими худшими чертами своего характера Николай II обязан своему отцу! - заявил Фрейд.

Ничего плохого в батюшке моем не было! - запротестовал монарх. - Большевистские историки рисуют его тупым, необразованным мужланом, начисто лишенным как интеллекта, так и чувства юмора. Это - клевета! Был он и образован прекрасно, и умен, и остроумен. Так, например, однажды командующий Киевским военным округом М.И. Драгомиров забыл поздравить его с днем рождения и вспомнил об этом лишь на третий день. Недолго думая, генерал послал телеграмму: «Третий день пьем здоровье вашего Величества», на что сразу получил ответ: «Пора бы и кончить». А когда Великий князь Николай Николаевич подал ему прошение о разрешении женитьбы на петербургской купчихе, батюшка учинил такую резолюцию: «Со многими дворами я в родстве, но с Гостиным двором в родстве не был и не буду».

Он был совершенно безукоризнен в вопросах семейной морали, жил в честном единобрачии с Марией Федоровной, моей матушкой, не заводя себе ни второй морганатической жены, ни гарема любовниц. Разумеется, он не был ангелом, но сидел ли ангел когда-нибудь на русском престоле?

Уволь: папочка твой меня, беса, тешил немало! - облизнулся Сатана. - Более всего меня в нем устраивал воинствующий национализм, вскоре переросший в шовинизм, что в условиях многонациональной Российской империи было совершенно недопустимо. Насильственная русификация, запрет обучения многих «инородцев» на их родных языках, откровенный антисемитизм Александра III, - как тут не порадоваться!

Вы архиправы, товарищ Дьявол! — влез с комментарием Ленин. - 3 мая 1882 года были изданы «Временные правила об евреях», запрещавшие им приобретать недвижимость в черте оседлости — территории, где только и разрешалось им проживать. Пять лет спустя появилась процентная норма приема еврейских детей в средние и высшие учебные заведения, городские уездные училища. В черте оседлости она составляла 10 % от общего числа учащихся, вне черты — 5 %, в столицах — 3 %. В 1889 году ограничили доступ евреев в адвокатуру; в 1890 — запрещены выборы их в земства и городское самоуправление. В 1891-1892 годах из Москвы было выселено 20 тысяч евреев — отставных солдат и ремесленников вместе с их домочадцами, а во многих городах страны прошли кровавые еврейские погромы, когда на глазах у бездействовавший полиции пьяные бандиты убивали детей, женщин и стариков, порою истребляя целые семьи.

Тупая антисемитская политика была не только гнусной, она оказалась роковой, потому что приблизила революцию. Только короткий период — при Александре II — русские евреи чувствовали себя людьми. Отец Николая и он сам вернули государственный антисемитизм. Сынов Авраама загнали за черту оседлости. Толкали на эмиграцию. Десятки тысяч самых предприимчивых граждан уехали из России. «Некормящие груди родной матери» - так они воспринимали Отечество. Этот огромный невостребованный запас ума, энергии и одержимости взяла себе на службу наша революционная партия...

К сожалению, хотя мы и политические враги, вынужден признать Вашу правоту, господин Ульянов, - прервал Ленина граф Витте. - Я лично неоднократно докладывал Александру III об опасности положения евреев для будущего страны... И чуть за это не поплатился!

- Правда ли, что Вы стоите за евреев? - спросил меня государь. Я ответил вопросом на вопрос:

- «Можно ли потопить всех русских евреев в Черном море? Если можно, то я принимаю такое решение еврейского вопроса. Если же нельзя — решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить. То есть предоставить им равноправие и равные законы...» И какой страшный результат дал антисемитизм! «Из феноменально трусливых людей, которыми были почти все евреи лет тридцать тому назад, явились люди, жертвующие своей жизнью для революции, сделавшиеся бомбистами, убийцами и разбойниками... ни одна нация не дала России такого процента революционеров».

Тенденция сия усугубилась при следующем монархе. Николай II с детства воспитывался в духе «государственного антисемитизма». «Эти мерзкие евреи», «враги Христовы» - вот какова была лексика дворца!

Тем не менее, когда мне полиция дала книгу «Протоколы сионских мудрецов», состряпанную в охранке, для одобрения к повсеместному распространению, я написал на полях: «Нечистыми методами пользоваться не желаю». И опус сей объявил фальшивкой!

- И при этом добавил, что авторы лже-протоколов «загрязняют светлую идею антисемитизма»! - уел его Ленин.

Все же юдофобство не помешало тебе желать трахнуть еврейку! - обличил царя в непоследовательности Дьявол. - Ельцин, вон, на еврейке женился, а ты не посмел! А какой ты был легковерный! Погромы, организованные полицией, представлялись тебе как святой взрыв народного негодования против революционеров. Сборище извозчиков, темного отребья - «Союз русского народа» - объявили народной стихией: движением простых людей в защиту своего царя. И ты, полудурок, верил!

Позвольте, я все-таки продолжу! - гнул свое Фрейд. - Вернемся опять к недостаткам отца, унаследованных сыном. Другой такой негативной чертой был сословный обскурантизм.

Я считал, - заявил Александр III, недовольный тем, что его особу обсуждают заочно, - что «образование не может быть общим достоянием и должно оставаться привилегией дворянства и зажиточных сословий, а простому народу, так называемым «кухаркиным детям» - подобает уметь читать, писать и считать». В этом вопросе я полностью резделял взгляды моего наставника Победоносцева, утверждавшего, что истинное просвещение не зависит от количества школ, а зависит от тех, кто в этих школах учит. Если в школах засели длинноволосые нигилисты и курящие папиросы дамочки, то не просвещение, а лишь растление могут дать они детям. Истинное просвещение начинается с морали, а в этом случае гораздо лучшим учителем будет не «ушедший в народ» революцинер, а скромный, нравственный и верный царю священник или даже дьячок.

Тут я с батюшкой полностью согласен! - склонил голову последний самодержец.

Вполне самостоятельной чертой, роднящий нашего пациента не с его родным отцом, а с господином Ельциным, является крайняя непоследовательность в поступках и частая смена своего окружения, - Фрейд не дал сбить себя с избранного пути. - Свидетели, выскажитесь!

Министр внутренних дел князь Святополк-Мирский:

«Царю нельзя верить, ибо то, что он сегодня одобряет, завтра от этого отказывается».

«Он увольнял лиц, долго при нем служивших, с необычайной легкостью, - подтвердил начальник канцелярии министерства двора генерал Мосолов. - Достаточно было, чтобы начали клеветать, даже не приводя никаких фактических данных, чтобы он согласился на увольнение такого лица. Царь никогда не стремился сам установить, кто прав, кто виноват, где истина, а где навет... Менее всего склонен был царь защищать кого-нибудь из своих приближенных или устанавливать, вследствие каких мотивов клевета была доведена до его, царя, сведения».

Полбеды, что он менял своих придворных, словно капризная баба — перчатки. Присущие ему доверие к клеветникам и доносчикам, а также легковерие привели его к катастрофе — Кровавому воскресенью! - возвысил голос психоаналитик.

... В 1905 году в Петербурге появился священник Гапон и призвал рабочих пойти к государю с петицией, рассказать о бедствиях простых людей, о притеснениях фабрикантов. Шествие назначили на 9 января. Идея этой манифестации была воплощением заветной мечты Николая - «народ и царь». Теперь она должна была осуществиться: простой народ сам шел за защитой к самодержцу.

За три дня до намеченного шествия праздновали Крещение... На Дворцовой набережной была воздвигнута «Иордань» - место для освящения воды. Под нарядной сенью - синей с золотыми звездами, увенчанной крестом, монарх стоял рядом с митрополитом. После освящения по традиции с другой стороны Невы торжественно произвели салют холостым зарядом из пушки Петропавловской крепости, находившейся как раз напротив «Иордани». Последовал выстрел... к ужасу собравшихся, боевым снарядом! Чудом не угодил он в царя. Пострадал полицейский по фамилии... Романов!

Полиция, обычно раздувавшая подобные дела, объявила происшествие досадной случайностью. Но желаемый кем-то эффект был достигнут: Николаю напомнили страшный конец деда, а фамилия полицейского прозвучала предзнаменованием.

Департамент полиции был отлично осведомлен о верноподданических настроениях шествия, потому что его зачинщик - Гапон - состоял на службе охранки. Тем не менее стражи закона обманули царя: донесли, что якобы во время манифестации произойдут кровавые беспорядки, подготовленные революционерами. Возможен захват дворца. Великий князь Владимир, командующий петербургским гарнизоном, напомнил племяннику о событиях начала Французской революции. Николай уехал в Царское Село.

В ночь шествия в казармах раздали патроны. Маршрут, намеченный Гапоном, оказался чрезвычайно удобен для обстрела. Были подготовлены лазареты. В это время поп держал последнюю речь к рабочим - полицейский агент призывал идти к государю-батюшке.

Утром тысячи людей направились к Дворцовой площади с хоругвями, царскими портретами, со множеством детей. Впереди Гапон. На подступах к площади их встретили войска и приказали расходиться. Но люди не желали — вожак в рясе обещал: царь их ждет. И они вступили на площадь... Раздались выстрелы. Убито более тысячи, ранено - две тысячи... Детские трупы на снегу... Днем по городу разъезжали сани - в них мертвецы, связанные веревками, как на Ходынке...

Ночью после расстрела Гапон обратился к рабочим:

- «Родные, кровью спаянные братья! Невинная кровь пролилась! Пули царских солдат... прострелили царские портреты и убили нашу веру в царя. Так отомстим же, братья, проклятому народом царю и всему его змеиному отродью, министрам и всем грабителям несчастной земли русской. Смерть им!»

«Проклятому народом царю» - как славно выразился провокатор царской охранки! - зашелся хохотом Сатана.

Императору доложили, что он избавился от смертельной опасности, что войска должны были стрелять, защищая дворец, в результате оказались жертвы - двести человек. Так были созданы полицейская версия события и официальные цифры для придворных летописцев.

Я тогда, - вспомнил Николай, - записал в дневнике: «9 января 1905 года. Тяжелый день! ...Господи, как больно и тяжело!» Потом в Царское Село привезли два десятка рабочих. Они сказали мне верноподданные слова. Я произнес ответную речь, обещал исполнить их пожелания, очень сокрушался о двухстах жертвах на Дворцовой площади, - оправдывался последний самодержец.

Ты так и не понял, что произошло! - презрительно бросил Ленин. - В то утро был создан твой новый образ - «Николай Кровавый». Отныне так тебя стали именовать революционеры.

При мне такого не происходило! - гордо вскинула голову экс- президентская душа.

К тебе шествия с твоими портретами ходили только до 1993 года, до расстрела Белого дома! - оборвал его Сатана.

Зато отречение мое... - Ельцин чуть было не ляпнул «от трона», да вовремя остановился, - оказалось совсем не таким, как у Николая!

Это точно! - не преминул вставить шпильку Дьявол. - Твое отречение спасло существовавший в стране строй, Николашкино — разрушило!

Оба самодержца зашатались - насколько издевка была справедливой.

Меня предали самые близкие мне люди — военачальники и родня, - только и прошептал себе в оправдание император. - Это был фактически заговор, и начался он с самого подлого и примитивного обмана. Командующий фронтом генерал Рузский, заявившись в мой вагон, сообщил, что мятежники захватили в свои руки дворец в Царском Селе и мою семью. Что не соответствовало действительности! Я был потрясен, и как раз в этот момент принесли телеграмму от главнокомандующего Западным фронтом генерала Эверта, гласившую, что, по его мнению, продолжать боевые действия можно только при условии, если я отрекусь от престола в пользу сына.

«Мне надо подумать», - сказал я и отпустил Рузского.

Когда я снова вызвал его к себе, тот явился с двумя помощниками, генералами Даниловым и Саввичем, которые сообща принялись убеждать меня в необходимости отречения. Рузский принес новые известия. В Петрограде поспешил явиться в Думу с предложением своих услуг мой собственный конвой; вверил себя в распоряжение парламента мой двоюродный брат Великий князь Кирилл Владимирович; на сторону Временного правительства перешел главнокомандующий Московского военного округа генерал Мрозовский. Тут же подоспели письма от главнокомандующих фронтами и флотами: все они единодушно поддержали требование об отречении. А многолетний сотрудник мой, начальник Генштаба генерал Алексеев одобрил все их решения...

«Я решился, - сказал я наконец. - Я отказываюсь от престола».

Я перекрестился. Перекрестились и генералы. «Благодарю Вас за

доблестную и верную службу», - сказал я Рузскому и поцеловал его. После этого написал две телеграммы об отречении: одну - председателю Думы Родзянко, другую — Алексееву. Было 3 часа дня 2 марта 1917 года...

Заговор против Вас, гражданин Романов, конечно, существовал, - раздался голос Ленина (лично он в чистилище явиться не мог). - Мы, революционеры, к сожалению, в нем не участвовали, но я внимательно изучил все события и теперь могу раскрыть их подоплеку.

Во всем случившемся виноваты только Вы сами!

К началу Первой мировой войны в российской правящей верхушке установились весьма сложные и запутанные отношения. Хотя официально и министры, и совет министров, и даже премьер имели соответствующие полномочия, Вы решали важнейшие вопросы, не обсуждая их с правительством и даже с министром, в ведении которого находилась данная проблема. Так, в июле 1905 года, катаясь на яхте с германским императором Вильгельмом II, Вы подписали Биоркский договор, фактически разрушавший союз с Францией и менявший соотношение сил в Европе. Только через пятнадцать дней об этом узнал министр иностранных дел, а премьер еще позже. Этот невыгодный для России договор еле удалось денонсировать! Вы, кстати, вели себя точно так же, ренегат Ельцин! То Курильские острова по пьянке японцам пытались отдать, то западным соседям все чего-то обещали!

Не менее вопиющий случай произошёл в 1911 году, когда военный министр Сухомлинов убедил царя упразднить русские западные крепости. Премьеру стало известно об этом, когда крепости были разоружены на 90 процентов, так что их потом пришлось экстренно восстанавливать.

Но это, так сказать, субъективные обстоятельства. Были и объективные. Самой серьезной проблемой в русском царствующем доме являлось наследование. Царица родила подряд четырех дочерей, а, по законам империи, престол передавался исключительно по мужской линии, поэтому наследником был объявлен родной Ваш брат, гражданин Романов, - Михаил. Вы недолюбливали его и отстранили от государственных дел. В 1900 году, когда Вы заболели и врачи не исключали летальный исход, группа вельмож с благословения властолюбивой императрицы составила заговор: в случае Вашей смерти короновать пятилетнюю царевну Татьяну, назначив регентшей царицу. Династии повезло: Вы выздоровели, а в июне 1904 года родился наследник. Это счастливое событие оказалось омраченным тяжелым наследственным заболеванием Алексея - гемофилией. В 1915-1916 годах у Вас появились сильнейшие сердечные боли, причинившие окружению немало беспокойств. Случись с государем смертельный приступ — и кто бы оказался на престоле! Неуравновешенная царица с больным сыном? Ведь Михаил Александрович к этому времени практически выбыл из игры: он и сам не стремился к власти, да и брак с дважды разведенной дочерью адвоката свел его шансы на престол к нулю.

В сущности, весь романовский клан, включая императрицу-мать, выступил против Распутина, и к 1916 году отношения Александры Федоровны с Вашей семьей накалились до предела. Подтвердите, Родзянко!

- Да, мать великого князя Кирилла Владимировича, беседуя со мной, обронила:

«Надо ее уничтожить!»

«Кого?» - спросил я.

«Императрицу!»

Еще пример, - продолжил Ильич. - В середине декабря 1916 года тифлисский городской голова вел переговоры о военном перевороте против Вас с Великим князем Николаем Николаевичем, командовавшим кавказской армией. Тот, правда, с рядом оговорок, согласился.

Еще один заговор начался с убийства Распутина. Вы, получив телеграмму Александры об исчезновении «святого черта», бросили ставку в Могилеве и экстренно приехали в Царское Село. Вам удалось подавить заговор «великокняжеской» группировки. Из Петрограда началась массовая высылка... Великих князей: Дмитрий Павлович отправился на Персидский фронт, Николай Михайлович — в свое имение Грушевку в Херсонской губернии, Кирилл Владимирович — в Мурманск, Борис Владимирович — на Кавказ...

Вам следовало посадить их в тюрьму и судить по закону за убийство и государственную измену, а Вы щадили своих родичей и назначали на важные посты в действующую армию! И результат не замедлил себя явить! Поражения наших войск как в 1904-1905 годах, так и в 1914-1917 годах в основном вызваны некомпетентностью высшего руководства страной – Ваших родичей!

В ставке и в центральных военных учреждениях имелось множество талантливых организаторов, но у них были связаны руки. На фронте не хватало снарядов, войска шли на пулеметы врага без артподготовки, а в тылу ржавели десятки миллионов снарядов... Как мне рассказывал товарищ Сталин, позже Красная Армия не смогла их утилизировать даже к 1950 году! В крупных городах возникали голодные очереди, а на железнодорожных станциях и складах гнили мясо и масло. Железнодорожный транспорт был якобы перегружен, а, по подсчетам генерала Маниковского, железные дороги были загружены от 30 до 95 процентов. Многочисленные устные и письменные обращения военных к Вам ничего не давали. Наконец, вмешательство императрицы и Распутина в дела армии лично оскорбляло многих генералов.

И тогда военщина выступила против Вас! Генералитет ухитрился все гвардейские полки (традиционную опору царской власти) отправить на фронт. А подавляющее большинство войск Петроградского гарнизона составляли запасные батальоны, которыми в основном командовали так называемые офицеры военного времени — бывшие студенты, инженеры, преподаватели. Вполне естественно, что первые не жаждали попасть на передовую, а вторые — не симпатизировали самодержавию.

В конце 1916 — начале 1917 годов Вы неоднократно выражали желание, чтобы полки гвардии поочередно приходили в Царское Село на «отдых». Но все эти пожелания бойкотировались подчиненными, спускались ими на тормозах, причем наиболее активную роль в противодействии этим планам играл генерал Гурко. Отсутствие надежных войск поблизости и сыграло роковую роль в Вашей судьбе! А еще близорукость и глупость — Ваша и царицы, не распознавших, что у них под носом зреет революция!

При чем тут Аликс? - возмутился ее любящий муж.

Ленин засмеялся своим звонким колокольчатым смехом:

В январе-феврале 1917 года начальник охранного отделения в Петрограде подавал бесконечные доклады министру внутренних дел Протопопову. Цитирую!

9 января: «Тревожное настроение революционного подполья и общая распропагандированность пролетариата».

28 января: «События чрезвычайной важности, чреватые исключительными последствиями для русской государственности, не за горами».

5 февраля: «Озлобление растет... Стихийные выступления народных масс явятся первым и последним этапом на пути к началу бессмысленных и беспощадных эксцессов самой ужасной из всех анархической революции».

Все эти доклады Протопопов с легкой душой клал под сукно. Почему, господин министр?

Ведь Ее величество категорически объявила: «Революции в России нет и быть не может. Бог не допустит...»

Царица заплакала:

Да, я виновата! Но меня можно простить: я болела! Вот пусть врач скажет!

Из рая спустился, как всегда, на выручку своей постоянной пациентки, Евгений Сергеевич Боткин, сын великого русского медика Сергея Боткина, лейб-медика Александра II и Александра III. Сыновья светила тоже стали врачами: знаменитый Сергей и куда более скромный, но необычайно добрый, душевный Евгений. 15 января 1914 года он перенес трагедию: его сын был убит, так как не хотел сдаться в плен немцам.

В то время императрица проводила часы в постели, пытаясь победить боль в сердце. У нее немели руки, она задыхалась. Приглашенные именитейшие европейские светила не нашли у нее сердечной болезни, определили расстройство нервов — и потребовали изменить режим.

Аликс не терпела, когда кто-то не соглашался с нею — это касалось и диагнозов ее болезни... Вот почему к ней был приглашен мягкий и в то же время очень талантливый Евгений Сергеевич. С одной стороны, это как бы продолжало традицию лейб-медиков Боткиных, с другой — покладистый врач тотчас прописал пациентке простейшее лекарство: лежать без движения.

Я сделал это не потому, что не понял ее истинного состояния, просто считал, что такой «рецепт» лечит нервы. Знакомый диагноз успокоил царицу, перечить ей — означало усилить губительное для нее возбуждение, - объяснил персональный эскулап императрицы.

- Вовсе не сердце больное заставляло её писать идиотские письма мужу, а инфантильность, полное незнание жизни народа и дурь! - фыркнул дьявол. - Почитай-ка свои опусы, дурында! - приказал он Александре Федоровне.

- «25 февраля... Бесценное, любимое сокровище. Стачки и беспорядки в городе более чем вызывающи... то хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, - просто для того, чтобы создать возбуждение — и рабочие мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы по домам. Но все это пройдет и успокоится, если только Дума будет вести себя хорошо...»

Свое полное согласие с подругой по несчастью тотчас выразила казненная французская королева Мария Антуанетта:

Правильно! Я тоже удивлялась, глядя на восставших из-за голода парижан: «У народа нет хлеба? Пусть кушают пирожные!»

Николай горестно вздохнул:

Как раз в тот день, 25-го вечером, мне доложили о беспорядках, которые третий день бушевали в городе... 26-го я получил телеграмму от военного министра: солдаты отказывались стрелять в бунтовщиков и переходили на сторону их. Я повелел Хабалову — начальнику Петербургского военного округа — немедля прекратить беспорядки. К несчастью, он оказался полной посредственностью из тех, кого списывают в тыл во время войны...

А какой дурак назначил слабака на эту важнейшую должность? - задал риторический вопрос Сталин.

Я... - со стыдом признался монарх.

А твоя супруга именно в этот день прислала тебе еще одно кретиническое послание! - добил его Сатана. - Читай, кулема!

«26 февраля... Какая радость, я получила твое письмо, я покрыла его поцелуями и буду еще часто целовать... Рассказывают много о беспорядках в городе (я думаю, больше 200 тысяч человек...), но я написала об этом уже вчера, прости, я глупенькая. Необходимо ввести просто карточную систему на хлеб (как это теперь в каждой стране, ведь так устроили уже с сахаром и все спокойны и получают достаточно), у нас же — идиоты... Вся беда от этой зевающей публики, хорошо одетых людей, раненых солдат и т.д., курсисток и прочее, которые подстрекают других... Какие испорченные типы! Конечно, извозчики и вагоновожатые бастуют. Но они говорят, это непохоже на 1905 год, потому что все обожают тебя и только хотят хлеба... Какая теплая погода. Досадно, что дети не могут покататься даже в закрытом автомобиле. Но мне кажется, все будет хорошо. Солнце светит ярко — я ощущаю такое спокойствие на Его дорогой могиле. Он умер, чтобы спасти нас...»

Это мама обо мне, покойнике, написала, - гордо заявил Распутин.

К обсуждению подключился Родзянко:

- 26 февраля я послал государю отчаянную телеграмму: «В столице анархия. Правительство парализовано, транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Части войск стреляют друг в друга. На улицах — беспорядочная стрельба. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство... Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца».

28 февраля, в последний день зимы, в Царском Селе восстал гарнизон: 40 тысяч солдат. Во дворец позвонил я - теперь уже не «надоедливый толстяк Родзянко», как меня оскорбительно обзывали при дворе, а председатель Государственной думы, то есть единственная власть в восставшей столице. Единственный, кто мог тогда защитить царскую семью.

Я говорил с начальником охраны Бенкендорфом, просил передать государыне: она должна как можно скорее покинуть Александровский дворец.

«Но больные дети...» - возразил Бенкендорф.

«Когда дом горит - и больных детей выносят», - ответил я, думая: если бы вы меня раньше послушали!

«Никуда я не поеду! Пусть делают, что хотят», - ответила тогда я, - вспомнила императрица. - В то время вокзал в Царском уже был занят восставшими. Поезда не ходили. И тогда я направила в Петроград двух казаков конвоя. Они возвратились с известием: город окончательно в руках бунтовщиков. Центр запружен народом, и везде - флаги, флаги. Город покрыт кровавым кумачом. Тюрьмы открыты, громят участки, ловят полицейских.

Весь день 28 февраля мы во дворце слышали беспорядочную пальбу. Это восторженно стреляли (пока еще в воздух) мятежные солдаты царскосельского гарнизона. Оркестры играли «Марсельезу». Весь день эта музыка! В полукилометре от дворца — первая жертва: убит казак. Грозное предупреждение. Но этим пока ограничились: сорок тысяч восставших не пошли ко дворцу.

... Ленин продолжил свой анализ Февральской революции:

23 февраля 1917 года в Петрограде в различных частях города начались хорошо организованные демонстрации. Военные власти играли в поддавки. К примеру, вывели морально неустойчивых резервистов на подавление беспорядков. Причем офицеры сами приказывали солдатам переходить на сторону пролетариев. Интересно, что положение рабочих и солдат в других городах России было гораздо хуже, чем в столице. Но если в 1905 году наиболее активные вооруженные выступления против самодержавия состоялись в Москве, Одессе, Новороссийске при сравнительной пассивности Петербурга, то в феврале 1917 года восстание ограничилось лишь столицей. Ситуация на фронте и в тылу 23-25 февраля ничем не отличалась от ситуации 23-25 января то же года, когда народ еще верил в царизм. Поправлюсь: отличалось тем, что генералы Вас, гражданин Романов, еще не продали окончательно! Однако власть над всей страной и армией пока находилась в Ваших руках. Хотя поначалу Вы и не смогли правильно оценить ситуацию, тем не менее уже 27 февраля приказали генералу Иванову возглавить группировку войск для наведения порядка в Петрограде. Исход боя четырех отборных обстрелянных кавалерийских дивизий с перепившимися резервистами Петроградского гарнизона был предрешен.

Но Вы, гражданин Романов, допустили роковой просчет — лично выехали в Царское Село, не усилив свой конвой. И поплатились за беспечность! 1 марта царский поезд оказался в Пскове. Едва ступив на подножку, генерал Рузский заявил столпившимся на платформе придворным: «Господа, придется сдаться на милость победителя».

Царица, узнав, что супруг задержан в Пскове, писала 2 марта, что государь «в западне». Она, вопреки своему обычаю, на сей раз оказалась недалека от истины. В Пскове Вы действительно были блокированы генералом Рузским. Вся входящая и исходящая информация подвергалась его «цензуре». Поезд был загнан в глухой тупик.

Заодно с Рузским действовал и начальник Генштаба генерал Алексеев, который утром 1 марта разослал командующим фронтами и флотами циркулярную телеграмму о желательности отречения царя от престола. Вот итоги этого опроса: Великий князь Николай Николаевич (Кавказский фронт) — за; генерал Брусилов (Юго-Западный фронт) — за; генерал Эверт (Западный фронт) — за; генерал Сахаров (Румынский фронт) — за; генерал Рузский (Северный фронт) — за; адмирал Непенин (командующий Балтийским флотом) — за; адмирал Колчак (командующий Черноморским флотом) - «принял безоговорочно». Сам Алексеев — тоже за.

Против Вас объединились все великие князья, генералитет, Дума и либеральная буржуазия. Песенка дома Романовых (я не имею в виду гимн из оперы Глинки) была спета!

А дальше возник первозданный хаос! Идя на отречение императора, патриотически настроенные генералы хотели получить крепкий тыл, который позволил бы им победоносно закончить войну. Временное же правительство, чтобы ослабить власть генералитета и «заплатить» толпам пьяной солдатни, фактически согласилось с приказом № 1 Петроградского Совета, который воякам столичного гарнизона давал иммунитет от отправки на фронт, устанавливал двоевластие и даже приоритет солдатских комитетов в армии перед воинскими начальниками и т.д. Сей документ положил начало развалу армии и страны!

Задам риторический вопрос: а как же народ, который в январе 1917 года пел: «Боже, царя храни», а в марте кричал: «Да здравствует Временное правительство!»? Уже 12 ноября 1917 года после захвата власти нами народ на выборах в Учредительное собрание отдал большевикам только четверть голосов, а подавляющее большинство получили «демократические» партии: эсеры, кадеты, народные социалисты и прочие. Через год, когда вместо ораторов взял слово «товарищ маузер», народ послал к едрени фене все «демократические» объединения и пошел частью к нам, а частью к Деникину и Колчаку...

Тут император прервал своего главного врага:

Последней каплей, переполнившей чашу, для меня стала депеша от командующего Кавказским фронтом Великого князя Николая Николаевича... Прочитав ее, я сказал:

«Я принял решение. Я отрекусь в пользу Алексея». А потом, после долгой паузы спросил своего врача — долго ли проживет сынишка? И когда тот ответил отрицательно, я передумал: передал права на трон брату Михаилу.

Вечером 2 марта в Псков приехали председатель Военно-промышленного комитета А.И. Гучков и член Временного комитета Государственной думы В.В. Шульгин, уполномоченные принять из моих рук документ об отречении от престола.

Шульгин взял слово:

«Государь сидел, оперевшись слегка о шелковую стену, и смотрел перед собой. Лицо его было совершенно спокойно и непроницаемо. Я не спускал с него глаз... Гучков говорил о том, что происходит в Петрограде. Он не смотрел на государя, а говорил, как бы обращаясь к какому-то внутреннему лицу, в нем же, в Гучкове, сидящему. Как будто бы совести своей говорил.

Когда Гучков кончил, заговорил царь. Совершенно спокойно, как о самом обыкновенном деле, он сказал: «Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До 3 часов дня я готов был пойти на отречение в пользу моего сына, но затем я понял, что расстаться с моим сыном я не способен... Вы это, надеюсь, поймете. Поэтому я решил отречься в пользу брата». Затем он сказал:

«Наконец я смогу поехать в Ливадию».

…Он отрекся, как командование эскадроном сдал».

Я записал тогда в дневнике, - вспомнил Николай: «В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!»

3 марта я приехал в Могилев и здесь узнал, что Михаил не принял корону и отрекся от царского сана.

9 марта я сделал запись в дневнике: «Скоро и благополучно прибыл в Царское Село... Но, Боже, какая разница — на улице и кругом дворца внутри парка часовые, а внутри подъезда какие-то прапорщики! Пошел наверх и там увидел душку Аликс и дорогих детей. Она выглядела бодрой и здоровой, а они все лежали в темной комнате.

Погулял с Валей Долгоруковым, гофмаршалом двора, и поработал с ним в садике, так как дальше выходить нельзя!».

...И с той самой поры и до близкой уже смерти «дальше выходить нельзя» стало для всех нас приговором, ибо с этого самого дня мы сделались арестантами...

Экс-монарх чуть не плакал...

Давай я тебя, Николаша, утешу! - радостно осклабил клыки хозяин инферно. - Ведь все знают: именно я мщу клятвопреступникам по велению Божьему! Кара за нарушение присяги не заставила себя долго ждать! 2 марта 1917 года Рузский с Алексеевым выдавили из тебя отречение, а уже через четыре дня первый телеграфировал второму, что начавшиеся в Пскове, Двинске и других городах в полосе Северного фронта «ежедневные публичные аресты генералов и офицеров, производимые в оскорбительной форме, ставят командный состав в безвыходное положение». Твой отказ от престола, вырванный нарушившими присягу генералами, разложил армию и погубил тысячи офицеров, в том числе пятерых из семи предавших своего государя военачальников...

Командующий Балтийским флотом адмирал Непенин был арестован и застрелен.

Генерал Эверт в марте 1918-го уволился в отставку, рассчитывая дожить свой век на покое. Но через несколько недель его убили взбунтовавшиеся солдаты.

Самой страшной оказалась судьба генерала Рузского, сыгравшего главную роль в искусно отрежиссированной драме твоего отречения. Выйдя в отставку в апреле 1917 года, старик поселился в Кисловодске, где вел тихую жизнь, далекую от политики. Но в сентябре 1918 года, когда по стране прокатилась волна красного террора, власти Северо-Кавказской республики объявили о взятии заложников. Рузского включили в группу заложников из 83 генералов, адмиралов, офицеров, чиновников, купцов.

Рано утром 31 октября 1918 года сторож и смотритель пятигорского кладбища по приказу чекистов вырыли большую могилу в северо-западной части кладбища, Когда заложников повели к могиле, Рузский с грустной иронией заметил, что свободных граждан России ведут на казнь, что всю жизнь он честно служил Отечеству, дослужился до генерала и теперь должен терпеть от своих же русских. Его ударили прикладом и заставили замолчать.

Предоставив матросам из карательного отряда «батальон смерти» расправляться с остальными заложниками, председатель Пятигорской ЧК Атарбеков лично «занялся» Рузским.

«На мой вопрос, признает ли он теперь великую российскую революцию, - поделился своими воспоминаниями из сталинского сектора Атарбеков, - Рузский ответил: «Я вижу пока лишь один великий разбой!» И я ударил Рузского вот этим самым кинжалом по руке, а потом — по шее...» Он отдал концы после пяти нанесенных ему ударов, не издав при этом ни единого стона.

В 1920 году, - продолжил Люцифер, - погибли еще два военачальника- предателя. Командующий Румынским фронтом генерал Сахаров, поверив обещаниям Советской власти об амнистии, остался в Крыму и был расстрелян в числе сорока тысяч белых офицеров, уничтоженных карателями в декабре 1920 года.

А десятью месяцами раньше в Иркутске расстреляли Верховного правителя России, адмирала Колчака...

Этот человек, не устававший подчеркивать свою приверженность монархическим взглядам, высказался не просто за твое отречение, но счел необходимым добавить в своей телеграмме: «принял безоговорочно». 5 марта 1917 года, всего через три дня после того, как ты отказался от престола, Колчак первым присягнул Временному правительству и организовал в Севастополе парад войск по случаю победы революции! Позднее он санкционировал торжественное перезахоронение останков лейтенанта Шмидта, предводителя мятежа на крейсере «Азов», а также домашние аресты членов императорской фамилии и обыски в их крымских имениях.

За предательство я наказываю предательством! Союзники-чехи выдали его и председателя Совета министров Омского правительства В.Пепеляева так называемому Политическому центру, захватившему власть в Иркутске.

Чрезвычайная следственная комиссия представила в ревком список из 18 политических заключенных, предназначенных к расстрелу. Начать решено было с Колчака и Пепеляева...

Их вывели из тюрьмы рано утром 7 февраля 1920 года и привели на берег заснеженной речки Ушаковки. Командовали экзекуцией председатель этой комиссии Чудновский и комендант города Бурсак. Последний велел Колчаку и Пепеляеву подняться на бугор, после чего предложил смертникам завязать глаза. Но адмирал презрительно отказался.

Бурсак не преминул рассказать о самом значительном событии своей жизни:

- «Перед расстрелом Колчак спокойно выкурил папиросу, застегнулся на все пуговицы и встал по стойке «смирно». Последовал короткий приказ: «Взвод! По врагам революции — пли!» После первого залпа сделали еще два по лежачим — для верности. Напротив Знаменского монастыря была большая прорубь. Там монашки брали воду. Вот в эту прорубь и протолкнули вначале Пепеляева, а потом Колчака вперед головой. Закапывать не стали потому, что эсеры могли разболтать и народ повалил бы на могилу. А так концы в воду».

Господи, прости их, как и меня, грешного! - взмолился царь. - Ясам их давно простил!

Это было сделано по моему приказу, переданному секретной телеграммой, - пояснил Ленин. - «Не распространяйте никаких вестей о Колчаке. Не печатайте ровно ничего. А после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснениями, что местные власти до нашего прихода поступили так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Беретесь ли сделать архинадежно?»

Очень предусмотрительно, товарищ Ленин! - осклабился лукавый.

Благодарю за комплимент, товарищ Сатана! - слегка поклонился Ильич.

Однако завершу свой рассказ, - объявил Дьявол. - В течение трех лет насильственная смерть настигла пятерых командующих-отступников. Двое оставшихся — Брусилов и Великий князь Николай Николаевич — хотя и дожили соответственно до 1926 и 1929 годов, но далеко не счастливо.

Возмездие настигло и большую часть остальной генеральской оппозиции. В августе 1917 года генерал Крымов неожиданно для всех покончил с собой. Бежал на юг и скоропостижно скончался в Екатеринодаре один из главных заговорщиков генерал Алексеев. А в 1938-м дошла очередь и до тех, кто переметнулся на сторону красных: были расстреляны генерал А. Свечин и бывший шеф жандармов генерал В. Джунковский, которого не спасли даже услуги, оказанные Советской власти в деле организации ВЧК, паспортной системы и системы виз...

Предателей надо уничтожать до, а не после предательства! - дал всем урок «дядюшка Джо». - Ишак ты и тюфяк, Николай! Тебе сообщили (пусть позднее оказалось, что наврали), будто твою семью захватили мятежники. Надо было сразу бросаться освобождать близких, а не переговоры с приближенными- изменниками вести!

Так меня же изолировали!

Чушь! Оружие у тебя было? Было! Вызвал бы Рузского к себе в вагон, пристрелил. Затем созвал бы охрану, всех казаков и матросов произвел бы в майоры-полковники, дворяне-графья. Поехал бы на поезде в Ставку, по дороге шлепал бы всех саботажников, которые пытались тебя остановить. В Ставку созвал бы генералитет — и всех к стенке! Назначил бы новых командующих из «черной кости» - чтобы были преданны только тебе! Заключил бы перемирие со своим кузеном — кайзером Вильгельмом, чтоб народ и армию успокоить и получить возможность вызвать в столицу верные тебе войска... В Петербурге всех бунтовщиков, включая большинство членов Госдумы, - на «станцию Могилевскую»!

Перемирие — нарушение соглашений с союзниками!

Плевать на союзников, соглашения и договоры, когда в опасности ты сам, твоя семья и вся страна! Ленин вон подписал позорный Брестский мир — и оказался прав!

Но расстрелы... Я и так за свое царствование приказал казнить более двадцати тысяч человек...

Всего двадцать тысяч! - возмутился Джугашвили. - А должен был двести тысяч или два миллиона! Или двадцать миллионов, если надо! Только тогда ты бы умер в своей постели, будучи подлинным властителем! Как я!

Абсолютно согласен с Вами, генералиссимус, - Гитлер не мог отказаться от обсуждения такой волнующей темы, как геноцид. - В свое время я много размышлял об инициированной русскими большевиками революции 1918-1919 годов в Германии. «...Приходишь к выводу, что ее основной движущей силой были отнюдь не идеи, а преимущественно всякий сброд, ранее освобожденный из тюрем и исправительных колоний.

Когда читаешь сообщение о том, как проходили революционные события в Кельне, Гамбурге или каком-нибудь еще городе, то постоянно сталкиваешься с тем фактом, что все так называемое народное движение на деле оборачивалось совершенно заурядными кражами и грабежами. И испытываешь лишь презрение к ничтожествам, сбежавшим от этого отребья.

Если теперь где-нибудь в рейхе вспыхнет мятеж, я в ответ незамедлительно приму следующие меры:

а) в тот же день, когда поступит первое сообщение, прикажу арестовать в своих квартирах и казнить всех лидеров враждебных направлений...;

б) прикажу расстрелять в течение трех дней всех заключенных концлагерей;

в) всеуголовные элементы вне зависимости от того, находятся ли они в тюрьмах или на свободе, я на основе имеющихся списков прикажу также в течение трех дней собрать в одном месте и расстрелять.

Расстрел этого насчитывающего несколько сот тысяч человек отребья делает излишними все остальные меры, поскольку ввиду отсутствия мятежных элементов и тех, кто смог бы выступить заодно с ними, мятеж с самого начала обречен на поражение.

Нравственно эти расстрелы, по моему мнению, будут оправданы тем фактом, что все немцы-идеалисты жертвуют своей жизнью на фронте или отдают все силы во имя победы Германии, работая на военных заводах или еще где-нибудь в тылу».

Вы, господа экс-президент и экс-император, тоже могли бы разделаться с оппозицией куда эффективнее, но побоялись.

Да ты на расстрелах помешан! - плюнул в фюрера несуществующей слюной Борис Николаевич. - Я почти никому не желал смерти!

И зря! Впрочем, поставленной цели Вы все равно достигли — остались у власти. А вот Николай II — нет! Кусайте теперь локти! Поступили бы иначе — сохранили бы и трон, и жизнь!

Вы, товарищ Сталин и герр Гитлер, недооцениваете революционные и антицаристские настроения русских народных масс, - возразил Ильич. - Восстановить монархию в разгар Февральской революции — утопия! Даже казни не помогли бы — армия не хотела воевать и в победе немцев винила царя и его камарилью!

Скорее всего, Вы правы, Владимир Ильич, - согласился Джугашвили. - Но Николай II тогда бы умер героем в бою, а не жалким пленником в подвале!

... В августе 1917 года Временное правительство Керенского перевело семью императора в бывший губернаторский дом в Тобольске. Предлогом стала переписка Николая II со своим кузеном, королем Англии Эдуардом. Экс-царь даже не просил политического убежища, а робко интересовался: как отнесутся правящий двор и общественность империи, если он поселится в их стране? Эдуард ответил весьма уклончиво — мол, не может же Британия стать прибежищем для его родственников.

Конечно, Николай мог бы выехать и в любую другую страну в качестве частного лица. Именно так жил в Аргентине двоюродный брат Франца-Иосифа, австрийского императора. Но Керенский, хотя и обходился с семьей Романовых довольно гуманно, не мог или не захотел их отпустить. А после Октября стало поздно...

При большевиках узники были по приказу из Москвы в апреле и мае 1918 года переведены из Тобольска двумя группами на более жесткий режим в Екатеринбург. Там их поселили в «доме особого назначения», бывшем раньше собственностью купца Ипатьева.

Первое время и охрана, и комендант этой своеобразной тюрьмы относились к заключенным без суровости и даже сочувственно. Советскую власть «мягкосердечие к врагам революции» не устраивало. И 4 июля состоялась смена коменданта. Им стал чекист Яков Юровский. Одновременно была заменена вся охрана внутри дома. Появились светловолосые молчаливые молодые люди - «латыши» из ЧК. Они заняли весь нижний этаж.

- Эй, царский убивец! - позвал Дьявол. - Чего отмалчиваешься! Расскажи- ка о делах своих великих!

Юровский явился и начал давать показания:

- Я вошел в Ипатьевский дом в облике избавителя: сначала врача, потом - борца с бесчестным воровством. Для затравки наврал Николаю о якобы бесконечных хищениях прежней охраны. В саду отыскал закопанные серебряные ложки и торжественно возвратил Семье.

- К чему такой благородный жест? - заинтересовался философ.

- Это был предлог, чтобы переписать имущество тирана. Естественно, я объяснил такую меру тем, что надо узнать размеры хищений. Перепись начали с драгоценностей. «Романовы арестованы, и они, конечно же, не должны носить драгоценности, такова участь всех арестантов, - объяснил я Романовым, - пока не должны». Кроме того, я усыпил их бдительность.

В ночь на 17 июля 1918 года, часов в двенадцать, я разбудил доктора Боткина, который не спал — писал письма. Объяснение дал такое: «Ввиду того, что в городе неспокойно, необходимо перевести семью Романовых из верхнего этажа в нижний»... Я предложил сейчас же всем одеться. Боткин разбудил остальных. Одевались они достаточно долго, вероятно, не меньше сорока минут... Когда они оделись, я сам их вывел по внутренней лестнице в подвальное помещение...

Внизу была выбрана комната с деревянной оштукатуренной перегородкой (чтоб избежать рикошетов), из нее была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Романовы ни о чем не догадывались».

Тут возник и прервал своего бывшего командира еще один участник расстрельной команды - Павел Медведев.

«Государь и наследник одеты были в гимнастерки с фуражками на головах. Государыня и дочери в платьях без верхней одежды. Впереди шел государь с наследником. При мне не было ни слез, ни рыданий и никаких вопросов. Спустились по лестнице, вошли во двор, а оттуда через вторую дверь в помещение нижнего этажа. Привели их в угловую комнату, смежную с опечатанной кладовой».

Не встревай в разговор! - осадил экс-подчиненного главный палач и продолжил. - «Николай нес на руках Алексея, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, Александра Федоровна спросила: «Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?» Комендант велел внести два стула. Николай посадил на один Алексея, на другой села Александра Федоровна. Остальным я велел встать в ряд».

Стулья не были капризом! - объяснила царица. - Я не могла долго стоять, у меня вечно болели ноги. Поэтому и привезли мое кресло-каталку. Не мог стоять и Лешенька, у которого был тогда приступ болезни.

Медведев опять полез поперек батьки (то есть Юровского) в пекло... Нет, в пекле он уже был, так что непонятно куда. Главное: высказаться первым и завладеть всеобщим вниманием.

«Государыня села у той стены, где окно ближе к заднему столбу арки. За нею встали три дочери. Государь... в центре, рядом наследник, за ним встал доктор Боткин. Служанка — высокого роста женщина — встала у левого косяка двери, ведущей в кладовую. С ней встала одна из дочерей. У служанки была в руках подушка. Маленькие подушечки были принесены царскими дочерьми; одну положили на сиденье стула наследника, другую государыне.

Юровский скорым движением рук направлял куда кому нужно становиться. Спокойно тихим голосом: «Пожалуйста, вы станьте сюда, а вы — сюда... вот так, в ряд...» Арестованные встали в два ряда, в первом ряду — царская семья, во втором — их люди»

Почему они так картинно построились? - решил удовлетворить свое любопытство Ницше.

Обер-палач ему помог:

Потому что надо было расставить семью тирана как можно удобнее для расстрела. Комната была узкая — я боялся, что сгрудятся. И тогда я придумал! Сказал, что им надо сойти в подвал, потому что есть опасность обстрела дома. А пока суть да дело — их должны сфотографировать. Потому что в Москве-де беспокоятся и слухи разные ходят — о том, что они сбежали. И вот они спустились вниз и встали, для фотографии, вдоль стены. Когда построились, я позвал команду — 12 исполнителей, из них 6 латышей. Впрочем, двое оказались слабаками — стрелять в девчонок отказались.

В воспоминания ударился еще один возникший в чистилище убийца - Ермаков:

«Тогда я вышел и сказал шоферу: «Действуй». Он знал, что надо делать, машина загудела, появились выхлопки. Все это нужно было для того, чтобы заглушить выстрелы, чтобы не было звука слышно на воле».

Юровский опять перетащил одеяло, то бишь инициативу в рассказе, на себя:

- «Когда вошла команда, я сказал Романовым: «Ввиду того, что ваши родственники продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил вас расстрелять. Николай повернулся спиной к команде — лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся... с вопросом: «Что? Что?» Я... наскоро повторил и приказал команде готовиться... ...Николай больше ничего

не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько бессвязных восклицаний, все это длилось несколько секунд».

Ермаков опроверг своего экс-начальника:

На самом деле царь сказал: «Вы не ведаете, что творите».

Да, - подтвердил Николай, - эти слова Господа написаны на кресте моего убиенного эсером Каляевым дяди - Сергея Александровича. Я повторил их. И через несколько месяцев их повторил другой Великий князь Дмитрий Константинович в Петропавловской крепости, когда повели его на расстрел...

Нам еще тут поповщины не хватало! - сморщил призрачный нос Юровский. Лукавый зааплодировал:

Так держать, мой верный слуга!

Будет исполнено, товарищ Дьявол! - вытянулся в струнку комендант ипатьевского дома. - Нам предстояло убить в общей сложности 11 человек: Николая, его жену, четырех дочерей, сына и четверых слуг: доктора Боткина, лакея Труппа, повара Тихомирова, комнатную девушку Демидову.

А их-то за что?! - не выдержал Ельцин.

А за лакейство! Не фиг пред царизмом пресмыкаться! Но вернемся к расстрелу... Сразу после чтения бумаги я рывком выхватил свой «кольт». «Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтоб избежать большого количества крови и покончить скорее...» Я моментально выстрелил в царя. Царица и дочь Ольга попытались осенить себя крестным знамением, но не успели. «Николай был убит мною наповал... Затем сразу же умерла Александра Федоровна...»

Кстати, в тот день у меня с собою было сразу два пистолета. «Один системы «кольт» ...с обоймой и семью патронами и второй системы «маузер» ...с деревянным чехлом-ложей и обоймой патронов 10 штук... Из «кольта» мною и был наповал убит Николай».

Чекист Медведев возразил:

Николая Кровавого шлепнул я! «У нас было договорено, кто в кого стреляет. Ермаков — в царя. Юровский взял царицу, а — я Марию. Но когда они встали в дверях, я оказался прямо перед царем. Пока Юровский читал бумагу, я стоял и все рассматривал царя. Я никогда его не видел так близко. И сразу, как только Юровский повторил последние слова, я их уже ждал и был готов и тотчас выстрелил. И убил царя. Я сделал свой выстрел быстрее всех... Только у меня был «браунинг». У «маузера», «нагана» и «кольта» надо взводить курок, и на это уходит время. У «браунинга» - не надо...»

Ермаков, которому, по уговору, «принадлежал царь», опроверг всех:

«Я дал выстрел в него в упор, он упал сразу...»

Не ссорьтесь! Все вы его кокнули, все! Скопом! - заржал Сатана. - И торжествующая надпись по-немецки, оставленная на стене кем-то из «латышей» - «В эту ночь Валтасар был убит своими холопами», - является буквальной! И точно вас описывает! Расскажите лучше, как прикончили остальных. Припоминаю (я ведь в подвале присутствовал), что тогда пошла беспорядочная пальба...

Алексей Кабанов: - «Я хорошо помню: когда мы все участвующие в казни подошли к раскрытой двери помещения, то получилось три ряда стреляющих из револьверов, причем второй и третий ряды стреляли через плечи впереди стоящих. Рук, протянутых с револьверами в сторону казнимых, было так много и они были так близки друг к другу, что впереди стоящий получал ожог тыловой стороны кисти руки от выстрелов позади стоящего соседа».

Все присутствующие вдруг оказались в воспоминаниях царя. В крохотной комнате одиннадцать несчастных метались, как зверьки в клетке, а 12 стрелков, разобравших свои жертвы, непрерывно палили через проем двустворчатой двери, обжигая огнем выстрелов стоящих впереди.

Медведев: «У меня был ожог шеи, а Юровскому обожгло палец». Мы оба были в первом ряду!

Юровский: «Алексей и три из его сестер, фрейлина и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило меня, так как целили прямо в сердце. Удивительно было и то, что пули от «наганов» отскакивали от чего-то рикошетом и как град прыгали по комнате...» Царь лежал, сраженный первыми выстрелами, и царица, убитая на стуле, и черноватенький слуга Трупп, который рухнул вслед за своим господином. И Боткин, и повар Харитонов. А девушки все еще жили... И Демидова металась с визгом... Она закрывалась подушкой, и пулю за пулей мы всаживали в эту подушку. В пороховом дыму еле была видна лампочка... Лежащие фигуры в лужицах крови... С пола протягивал руку, защищаясь от пуль, «странно живучий мальчик». И Никулин в ужасе, не понимая, что происходит, палил в него, палил. «Мой помощник израсходовал целую обойму патронов (причину странной живучести наследника нужно, вероятно, отнести к слабому владению оружием или неизбежной нервности, вызванной долгой возней с дочерями)».

И тогда я сам вступил в лютый, едкий дым. «Остальные патроны одной имеющейся заряженной обоймы «кольта», а также заряженного «маузера» ушли на достреливание дочерей Николая и странную живучесть наследника». Двумя выстрелами я закончил эту «живучесть». И мальчик затих.

Захотел подчеркнуть свою роль в бойне еще один палач — Кабанов:

«Две младшие дочери царя, прижавшись к стенке, сидели на корточках, закрыв головы руками, а в их головы в это время двое стреляли... Алексей лежал на полу, в него также стреляли. Фрельна, то бишь фрейлина, служанка Демидова, лежала на полу еще живая. Тогда я вбежал в помещение казни и крикнул — прекратить стрельбу, а живых докончить штыками... Один из товарищей стал вонзать в грудь фрельны штык американской винтовки «винчестер». Штык вроде кинжала, но тупой и грудь не пронзил. Она ухватилась обеими руками за штык и стала кричать... Потом ее добили прикладами ружей»...

Его перебил Павел Медведев:

«Кровь текла потоками. При моем появлении наследник был еще жив — стонал. К нему подошел Юровский и два или три раза выстрелил в него в упор. Наследник затих. Картина вызвала во мне тошноту. Когда я вернулся — подошел к уже лежащему царю. И разрядил револьвер. Многие потом в него револьверы разрядили».

Дым заслонял электрический свет. Стрельбу прекратили. Раскрыли двери комнаты, чтобы дым рассеялся... Начали забирать трупы... Надо было побыстрее их выносить. Поспешно переворачивали тела, проверяя пульс.

Юровский подвел итоги:

«Вся процедура, считая проверку (щупанье пульса и т.д.), взяла минут двадцать». Трупы нужно было нести через все комнаты нижнего этажа к парадному подъезду, где стоял грузовик с шофером Люхановым. Тащили их в простынях, чтобы кровью не закапать комнаты.

Павел Медведев:

Это я придумал! «Трупы вынесли на носилках, сделанных из простынь, натянутых на оглобли, взятые от стоящих во дворе саней». На дне кузова автомобиля постелили брезент, который лежал в кладовой, укрывая их вещи.

Стрекотин со страхом вспомнил:

- «Когда ложили на носилки одну из дочерей, она вскричала и закрыла лицо рукой. Живыми оказались также и другие. Стрелять было уже нельзя, при раскрытых дверях выстрелы могли быть услышаны на улице. По словам товарищей из команды, они были слышны на всех постах». И когда убитая княжна с криком поднялась в простыне и зашевелились на полу ее сестры — ужас охватил всех нас! Ермаков взял у меня винтовку со штыком и доколол всех, кто оказался живыми»...

Юровский пояснил:

«Когда одну из девиц пытались доколоть штыком, то штык не мог пробить корсаж...» В грузовик отнесли трупы. Перед этим обирали: снимали драгоценности и ценные вещи. Их потом передали в «неприкосновенный запас партии» - личный сейф товарища Свердлова. К сожалению, туда попало не все...

Почему? - спросил Ницше.

Вороватыми оказались отдельные чекисты, - пояснил Стрекотин. - «При выносе трупов некоторые из наших товарищей стали снимать находящиеся при трупах разные вещи, как-то: часы, кольца, браслеты, портсигары и другие вещи. Об этом сообщили тов. Юровскому, и он поспешил вернуться вниз. В это время уже выносили последний труп. Тов. Юровский остановил нас и предложил добровольно сдать снятые с трупов разные вещи. Кто сдал полностью, кто часть, а кто и совсем ничего не сдал...»

Юровский подтвердил обвинение:

«Тут начались кражи: пришлось поставить трех надежных товарищей для охраны трупов, пока продолжалась переноска (трупы выносили по одному). Под угрозой расстрела все похищенное было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т.д.)».

Ага, как же! - хмыкнул кто-то из палачей.

Медведев опять вмешался:

- «Когда в ипатьевском домеме снимали драгоценности с мертвых Романовых, моментально исчезли часы. И с убитого Боткина тоже успели снять часы. Тогда Юровский сказал: «Мы сейчас выйдем, а через 3 минуты вернемся. Чтоб часы были». И он вышел из комнаты вместе со мной. И через 3 минуты вернулся. И часы — на месте. Юровский тщательно следил, чтоб ничего не украли. Когда царь упал, его фуражка откатилась в угол. И один из охранников, выносивших трупы, взял фуражку царя... Юровский кивком головы тотчас указал мне. На следующий день я пошел за фуражкой. Оказалась — самая обычная, без инициалов... Я снял с нее кокарду. Кокарда долго была у меня в доме. Сын маленький с нею играл... Потом при переездах она куда-то делась».

А тогда царская семья лежала на грузовом автомобиле, укрытая брезентом... Кто-то нашел крохотную мертвую собачку - ее прижимала к себе одна из великих княжен... Она лежала на полу с этой собачкой. Трупик ее тоже зашвырнули в грузовик...

- У нас у всех были любимые песики, - вспомнила царевна Анастасия. - У Алексея был спаниэль по кличке Шут. А эта была моей. Порода редчайшая: кингс-чарльз, ее можно было носить в муфте. Ее подарил нам в госпитале раненый офицер...

Все присутствующие очутились в воспоминаниях Юровского.

...Открылись ворота «ипатьевского» особняка, и шофер Сергей Люханов вывел на улицу автомобиль. Было три часа ночи. Грузовик миновал пределы города и въехал в густой смешанный лес, который тянулся до деревни Коптяки. Дикие места, никаких строений, кроме железнодорожных будок... Затем дорога раздвоилась: грузовик свернул к железнодорожному переезду. Тут оказалось топкое болотистое место, где машина застряла. Люханов пытался выбраться. Но перегрелся мотор. Теперь были нужны вода для двигателя и шпалы, чтобы застелить болотце и проехать топь. К счастью для палачей, рядом находилась железнодорожная будка номер 184.

Красноармейцы взяли шпалы, сваленные около нее, настелили на болотце. По этому настилу и проехал «царский катафалк», добравшись лесной дорогой в конце концов до урочища «Четыре брата».

В это время у Коптяков на пригорке стояла застава красноармейцев и отправляла всех жителей обратно в деревню. Другая застава, неподалеку от будки номер 184, наоборот, никого не впускала на дорогу.

Юровский пояснил:

«Проехав Верх-Исетский завод в верстах пяти, наткнулись на целый табор — человек 25 верховых, в пролетках и т.д. Это были рабочие (члены исполкома Совета), которых приготовил Ермаков. Первое, что они закричали: «Что ж вы нам их неживыми привезли». Они думали, что казнь Романовых будет поручена им».

«Эх, девок-царевен нам не дали!» - послышался сожалеющий возглас кого-то из членов исполкома. - То-то бы потешились!

Юровский продолжил:

«Меж тем... начали перегружать трупы на пролетки, тогда как нужны были телеги. Это было очень неудобно. Сейчас же начали очищать карманы — пришлось и тут пригрозить расстрелом... Тут и обнаружилось, что на Татьяне, Ольге, Анастасии были надеты какие-то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола. Но не здесь, а на месте погребения».

Однако не всем телам хватило места на пролетках. Вот почему продолжил двигаться к шахте грузовик, на нем осталась часть трупов. «Но выяснилось, что никто не знает, где намеченная для этого шахта. Светало. Я послал верховых разыскивать место, но никто ничего не нашел. Выяснилось, что вообще ничего приготовлено не было, не было лопат и т.д.».

Правда, я не поверил, что местные верх-исетские сподвижники Ермакова заблудились. Они надеялись, что я устану и уеду - а они останутся наедине с трупами и заглянут в «особые корсеты». Но я терпеливо ждал. Пришлось им отыскать шахту. Мы двинулись дальше. Но, так как «...машина застряла между двух деревьев, то ее бросили и двинулись поездом на пролетках, закрыв трупы сукном. Увезли от Екатеринбурга на шестнадцать с половиной верст и остановились в полутора верстах от деревни Коптяки. Это было в шесть-семь утра».

До выбранной шахты оставалось 200 шагов. Пока одни красноармейцы вытаскивали грузовик, другие начали делать носилки — из молодых сосенок и кусков брезента, которым были покрыты трупы. «В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту (добывали когда-то золото) глубиной три аршина с половиной. В шахте было на аршин воды...»

Около нее трупы сложили на ровную глиняную площадку. Я «... распорядился раздеть трупы и разложить костры, чтоб все сжечь. Кругом были расставлены верховые, чтоб отгонять всех проезжающих. Когда начали раздевать одну из девиц, увидели корсет, местами разорванный пулями, и в отверстия видны были бриллианты. У публики явно разгорелись глаза... Я решил сейчас же распустить всю артель, оставив на охране нескольких человек часовых и пять человек команды. Остальные разъехались...»

На каждый день рождения я дарила дочерям одну жемчужину и один бриллиант, чтобы в 16 лет у них составились два ожерелья. Эти камни мы и зашили в корсеты, - объяснила царица.

- «Команда приступила к раздеванию и сжиганию, - продолжил вспоминать Юровский. - На Александре Федоровне оказался целый жемчужный пояс, сделанный из нескольких ожерелий, зашитых в полотно... Бриллианты тут же переписывались, их набралось около полупуда... На шее у каждой из девиц оказался портрет Распутина с текстом его молитвы, зашитой в ладанки».

А чего я помню! – подключился к разговору видный большевик Василий Леватных. - Я ж в похоронной команде участвовал. Проверял расстрелянных — не живы ли? «Когда мы пришли, они были еще теплые. Я сам щупал царицу, и она была теплая... Я тогда сказал: «Теперь и умереть не грешно, щупал у царицы...»

Заткнись, мразь! - не выдержал Борис Николаевич.

Душа императрицы плакала...

Ах ты, мой некрофил! - засюсюкал владыка инферно.

Не все еще товарищи, даже старые большевики, революционную сознательность проявляют! - напустил на себя суровость Юровский. - Кто воровал, кто мертвых баб щупал... А надо было делом заниматься — от жмуриков избавляться! Но благодаря моим стараниям все оказалось в ажуре. «Сложив все ценное в сумки, остальное найденное на трупах сожгли, а сами трупы опустили в шахту. При этом кое-что из ценных вещей (чья-то брошь, вставная челюсть Боткина) было обронено...» Бриллиантов и жемчуга собралось очень много. И за мелочью уже не следили. Устали.

Царские драгоценности были похоронены «на Алапаевском заводе в одном из домиков в подполье. В 19-м году откопано и привезено в Москву».

Я позавтракал на пеньке яйцами, которые предназначались царевичу на завтрак. Пока ел, придумал: надо бросить в шахту несколько гранат... «При попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно, трупы были повреждены и от них оторваны некоторые части — этим объясняется, нахождение на этом месте белыми (которые потом его открыли) оторванного пальца и т.д.»

После чего Ермаков с товарищами поехали в Верх-Исетск, а я позаботился, чтобы драгоценности отправились в Алапаевск. «Кончив операцию и оставив охрану, я часам к 10-12 утра (уже 17 июля) поехал с докладом в Уралисполком, где нашел Сафарова и Белобородова... Рассказал, что найдено, и выразил сожаление, что мне не позволили в свое время произвести у Романовых обыск». А так я все сделал образцово!

- Хреново ты все сделал! - уел его Медведев. - «Утром я пришел на базар — и от местных торговок услышал подробный рассказ, где и как спрятали трупы царской семьи. Пришлось делать второе захоронение трупов». А времени оставалось мало — белые стояли на пороге.

Но я же мгновенно исправил свою оплошность! - возразил Юровский. - «Я узнал от Чуцкаева, председателя горисполкома, что на девятой версте по московскому тракту имеются очень глубокие шахты, подходящие для погребения Романовых... Отправился туда, но до места не сразу доехал из-за поломки машины. Добрался до шахт уже пешком. Нашел действительно три шахты очень глубоких, заполненных водою, где и решил утопить трупы, привязав к ним камни. Так как там были сторожа, являвшиеся неудобными свидетелями, то решено было, что одновременно с грузовиком, который привезет трупы, придет автомобиль с чекистами, которые под предлогом обыска арестуют всю публику. На случай, если не удался бы план с шахтами, решено было трупы сжечь и похоронить в глинистых ямах, наполненных водой, предварительно обезобразив трупы до неузнаваемости серной кислотой.

Вернувшись, наконец, в город уже к восьми часам вечера (17 июля), начали добывать все необходимое — керосин, серную кислоту. Телеги с лошадьми без кучеров были взяты из тюрьмы...

Отправились только в двенадцать с половиной ночью с 17-го на 18-е. Чтобы изолировать шахты на время операции, объявили в деревне Коптяки, что в лесу скрываются чехи, лес будут обыскивать, чтобы никто из деревни не выезжал ни под каким видом. Было приказано, если кто ворвется в район оцепления, расстрелять на месте». В полночь мы вернулись к шахте...

Как сейчас помню! - вздрогнула душа Медведева. - «Светили факелами. Ваганов, матрос, влез в шахту и стоял внизу во тьме — в ледяной воде. Вода была по грудь. Спустили веревки. Он привязывал трупы и подавал наверх».

Да что ж ты меня все время перебиваешь! - заорал Юровский. - «Меж тем рассвело (это был третий день, 18-го). Возникла мысль: часть трупов похоронить тут же у шахты. Стали копать яму, почти выкопали, но тут к Ермакову подъехал его знакомый крестьянин, и выяснилось, что он мог видеть яму. Пришлось бросить дело, решено было везти трупы на глубокие шахты».

И вновь повезли расстрелянных Романовых. Сначала на телегах, потом на грузовике. «Так как телеги оказались непрочными, разваливались, я отправился в город за машинами — грузовик и две легких для чекистов. Смогли отправиться в путь только в девять вечера, пересекли линию железной дороги в полуверсте, перегрузили трупы на грузовик. Ехали с трудом, вымащая опасные места шпалами, и все-таки застревали несколько раз. Около четырех с половиной утра 19-го машина застряла окончательно. Оставалось, не доезжая шахт, хоронить или жечь... Хотели сжечь Алексея и Александру Федоровну, по ошибке вместо последней сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же под костром останки и снова разложили костер, чтоб совершенно закрыть следы копанья. Тем временем вырыли братскую могилу для остальных. Часам к семи утра яма аршина в два с половиной глубины и три с половиной в квадрате была готова. Трупы сложили в яму и облили лица и все тела серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была неглубока). Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали — следов ямы не осталось. Секрет был сохранен вполне — этого места погребения не нашли».

Жутко! - поежился Борис Николаевич, который в общем-то часто бывал жестким, но редко — жестоким. - Бедные вы, бедные! Расстреляли, добили штыками и прикладами, три раза хоронили, жгли, кислотой обливали... Пожалуй, справедливо, что Церковь признала тебя, Николай Александрович, и твою семью святомучениками,

Не мне судить! - сымитировала выдох душа царя. - Но чем я лучше других моих родичей, в том числе четырех Великих князей, тоже зверски убитых непонятно за что?!

Почему непонятно? - раздался голос Ленина. - Ваших кузенов и дядю казнили в ответ на убийство в начале 1919 года немецких революционеров Карла Либкнехта и Розы Люксембург...

Зверская логика, панимаш! - закричал экс-президент. - Их же немцы ликвидировали, при чем тут Романовы!

Не понимаете Вы революционной логики, ренегат Ельцин! Товарищ Дантон, объясните ему! - приказным тоном заявил Ильич.

Я еще во время Великой французской революции предупредил: «Мы будем их убивать, мы будем убивать этих священников. Мы будем убивать этих аристократов... и не потому, что они виновны, а потому, что им нет места в грядущем, в светлом будущем».

Все равно не понимаю! - тряхнул призрачной головой Николай. - Чем Вам, господин Ульянов, мог помешать Великий князь Николай Михайлович — либеральный историк, председатель Русского исторического общества (того самого, где почетным председателем был я сам)? Автор монументальной биографии Александра I, он увлекался таинственными легендами о странной смерти нашего предка и загадочным старцем Федором Кузьмичем, появившимся после смерти Александра в Сибири.

Возможный тайный уход с трона нашего прадеда и превращение царя в «Старца» волновали и меня самого. Но нам трудно было находить общий язык... Николай Михайлович — мистик, масон и вольнодумец. В Петербурге он одиноко жил в своем дворце среди книг и манускриптов. Мы его прозвали «господин Эгалите». Так когда-то окрестили либерального принца Орлеанского, брата Людовика XVI...

Очень похоже! - одобрил Сатана. - Либерал принц Орлеанский был гильотинирован Французской революцией, либерал Николай Романов расстрелян в Петропавловской крепости революцией Октябрьской... За него просил Горький, Ленин обещал рассмотреть его ходатайство, а сам дал приказ Зиновьеву: не выпускать Великого князя и поторопиться!

Не отрицаю! - гордо заявил Ильич.

В Перми был убит Великий князь Михаил Александрович, - продолжил мартиролог последний русский император. - В СССР рассказывали официальную сказку: Михаила... казнили местные рабочие Мотовилихинского завода. Прознали о его желании выехать за границу и - «приняли меры». В действительности же Михаила чекисты, специально приехавшие в Пермь из Москвы, выкрали у местной охраны и тайно застрелили в лесу.

В ночь на 18 июля 1918 года зверски расправились с другими членами нашей семьи. Погибли Елизавета Федоровна, настоятельница Марфо- Мариинской обители милосердия (сестра моей супруги); князя Иоанн Константинович, Константин Константинович, Игорь Константинович, Сергей Михайлович Романовы и Владимир Палей.

Все они содержались в заключении в городе Алапаевске близ Екатеринбурга. Их тайком увезли к заброшенной шахте на 110-й версте по дороге от этого городка на Синячихинские заводы. «Были расстреляны» - сообщалось при Советской власти. Но это ложь! Только один из них умер от пули: Сергей Михайлович сопротивлялся, схватил одного из большевиков, некоего Шишкина, и чуть не сбросил с собой в шахту. Он был убит выстрелом в голову.

Остальные Великие князья умерли от ударов по голове и груди каким- либо твердым тупым орудием или же получили такие повреждения при падении с высоты. Их живьем бросили в шахту и забросали бревнами! Возле нее выставили охрану: из-под земли доносились стоны, пение псалмов и молитв. Великая княгиня перевязала своим платком разбитую голову Иоанна Константиновича. Три дня Елизавета Федоровна еще жила и, как могла, помогала раненым. Потом ствол шахты забросали гранатами. Но и это не удовлетворило палачей! Последние мученики умерли только после того, как председатель Алапаевской ЧК Говырин взял у местного фельдшера большой кусок серы, зажег его и сбросил в шахту. А сверху наглухо завалил колодец.

Единственным членом династии Романовых, избежавшим смерти, стала княгиня Елена Петровна. Как гражданка Сербии, она была переведена в Московскую ЧК и позже выпущена из Советской республики.

И вот я спрашиваю вас, господа большевики: за что вы нас уничтожили? Никто никогда ни в чем не обвинял ни меня, ни Михаила Александровича, ни других членов нашей семьи.

Вы, Романовы, могли сделаться знаменем сопротивления, - пояснил издалека Дзержинский. - По данным нашей разведки, 6 июля в Симбирске, в гостинице «Троице-Сергиевская», заседала комиссия под руководством генерала Каппеля. Она составила достаточно реалистичный план освобождения семьи императора: накопить в Екатеринбурге силы боевиков, нанести внезапный удар и дожидаться быстрого подхода чехословаков... Мы не имели права рисковать!

Троцкий не мог допустить, чтобы столь важная тема обсуждалась без

него:

«Когда я вернулся с фронта, у меня состоялся разговор со Свердловым.

- Да, где царь?

Конечно, расстрелян.

- А семья где?

И семья с ним.

Вся?

Вся. А что?

А кто решал?

Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени, особенно в наших трудных условиях».

Я согласен с товарищами. «По существу, это решение было необходимо. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтобы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет. Впереди — полная победа или полная гибель... Никакого другого решения массы рабочих и солдат не поняли бы и не приняли. Это Ленин хорошо чувствовал».

В общем, «большевики выполнили справедливое требование народа, выдвинутое сразу же после свержения царского самодержавия», - пафосно процитировал советскую прессу хозяин инферно.

Незачем ерничать, товарищ Сатана! - одернул его Ильич.

А ты что, не желал смерти Романовым?

Конечно, желал! И не только из-за чувства личной мести за брата! Еще в молодости я восторгался удачным ответом революционера Нечаева - главного героя «Бесов» Достоевского... На вопрос: «Кого надо уничтожить из царствующего дома?» -он лаконично сказал: «Всю Большую Ектению». Это, кто не знает, молитва за царствующий дом - с перечислением всех его членов. «Да, весь дом Романовых, ведь это же просто до гениальности!» «Титан революции», «один из пламенных революционеров» - называл я Нечаева. Однако не буду врать: я не отдавал персонально приказа о казни царя - просто все свершилось слишком быстро. Но инициативу екатеринбурских товарищей одобрял и одобряю! Я вообще хотел стереть фамилию Романовых из памяти русской! По моему настоянию был издан «Декрет о снятии памятников в честь царей и их слуг». 9 июля 1918 года я поставил этот вопрос на Совнаркоме. А еще я боролся с каменными изваяниями Романовых!

Верно, товарищ Ленин, - подтвердил комендант Кремля Мальков. - Как сейчас помню наш субботник. «А вот это безобразие не убрали... ». Вы указали на памятник, воздвигнутый на месте убийства великого князя Сергея Александровича... Вы ловко сделали петлю и накинули на памятник. Взялись за дело все, и вскоре памятник был опутан веревками со всех сторон. Ленин, Свердлов, Аванесов... и другие члены ВЦИК и Совнаркома... впряглись в веревки, налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжник...»

Уже после Вашей смерти, я рад доложить, традиция продолжилась. При уничтожении Вознесенского собора Кремля вскрыли саркофаги, раздели останки спеленутых московских цариц и свалили на телегу. И повезла их лошадка через кремлевскую Ивановскую площадь. На одной телеге — мать и жена Ивана Грозного, супруги первых Романовых, родительница Петра Великого. Через дыру по доскам спустили их в подвал Судной палаты...

А через семьдесят лет начали сбрасывать с пьедесталов уже твои памятники, Ленин! - не выдержал Ельцин.

Благодаря тебе, предатель наших идеалов! - отбрил его Ильич. - Впрочем, твоя не слишком-то выдающаяся личность здесь не сыграла роковой роли. Просто такова диалектика истории!

Не надо было коммунистам таких зверств творить! - сказал Николай.

Кто бы говорил! «Чувствительные люди, рыдающие над ужасами революции, уроните несколько слезинок и над ужасами, ее породившими», - отозвался французский историк XIX века Жан Мишле.

Царь пристыженно замолчал.

Ты бы, Ельцин, лучше объяснил, раз такой умный и добрый, почему ни при тебе, ни при твоих преемниках не реабилитировали Романовых? - подгадил бывшему президенту России лукавый. – Ведь выжившие представители их семейства обращались с официальными заявлениями во все компетентные органы. Но Генеральная прокуратура Российской Федерации отказалась реабилитировать последнего российского царя Николая Второго и его семью.

Ельцин почувствовал себя неловко и стал оправдываться:

Прокуратура мне объяснила, что ни канонизированный Русской православной церковью в 2000 году император, ни члены его семьи, расстрелянные большевиками, жертвами репрессий не являются...

А может, важнее другое? - перебил его Дьявол. - Если бы реабилитация состоялась, наследники Николая Второго имели бы основания претендовать на возвращение им огромного имущества царской семьи. Бабок пожалели?!

ЕБН гнул свое:

Была проведена прокурорская проверка на предмет заявления одной из представительниц царской династии Марии Романовой. Никаких достоверных свидетельств существования официальных решений судебных или внесудебных органов, наделявшихся судебными полномочиями, не обнаружили. А раз так, то ни о каких репрессиях в отношении царской семьи речи быть не может. Стало быть, и реабилитировать некого.

Умышленное убийство, да, было. Но убивали-то лица, не наделенные судебными и административными полномочиями. К тому же перед расстрелом официальный приговор не зачитывали. Выходит, речь идет всего лишь об обычном уголовном преступлении. Суд Линча, панимаш!

Как мне объяснили наши юристы, Николай II вообще не подпадает под закон о реабилитации жертв политических репрессий, поскольку он действует в отношении репрессированных с 20-х годов прошлого века, а император и его семья расстреляны в 1918 году. Кроме того, не существует решения Уралсовета о расстреле. Более того, сам факт смерти Николая II официально не подтвержден. Свидетельство о смерти, выданное загсом Центрального округа Санкт-Петербурга, юридически ничтожно: «Выдано Романову Николаю Александровичу, родившемуся 6 мая 1868 г. Место рождения - неизвестно. Образование - неизвестно. Место жительства до ареста - неизвестно. Место работы до ареста - неизвестно. Причина смерти - расстрел. Место смерти - подвал жилого дома города Екатеринбурга». Кому выдано это свидетельство о смерти? Бомжу! А какое отношение этот бомж имеет к Николаю II? Никакого!

И самое главное. С точки зрения Церкви, никакая справка из загса, из суда, из прокуратуры, не нужна. Потому что император и его семья канонизированы. Святые в реабилитации не нуждаются.

- А наследство никто современным Романовым не отдаст! - добавил ЕБН в редком для него порыве откровенности. - Наши его сами разворуют - если уже не разворовали!

Что-то вы все слюни пораспускали! - раздраженно заявил Ленин. - Вы, гражданин Романов, несете ответственность за 260 тысяч людей, погибших в японскую, 7 миллионов - в мировую войну, десятки тысяч - при подавлении революционного движения... Какая тут реабилитация! Слезы крокодиловы по таким, как Вы, могут лить только прохиндеи и слабаки!

Николай умер достойно! - заступился за царя Ельцин.

Мой брат закончил свою молодую жизнь еще достойнее! - отбрил его Ленин. - И никого не убил, хотя, правда, пытался! Почему-то никто его ни великомучеником не объявляет, ни пышных похорон не устраивает! А он за народ живот свой положил!

Володя, меня нельзя сравнивать с последним Романовым, - отозвался Александр Ульянов. - Он - только пешка, безвольное орудие своего окружения и дворянского класса. А я, как ты среди коммунистов, был главным теоретиком партии «Народная воля», составившим ее программу.

Внимательно читал я сей опус, - подал голос Александр III, - и даже оставил на полях свои замечания. «Главные силы партии, - писал Ульянов, - должны идти на воспитание и организацию рабочего класса и улучшение народного хозяйства. Но при существующем политическом режиме в России невозможна никакая часть этой деятельности». Я отреагировал так: «Это утешительно». Далее в программе говорится: «Между правительством и интеллигенцией произошел разрыв уже давно, пропасть увеличивается с каждым днем. В борьбе с революционерами правительство пользуется крайними мерами устрашения, поэтому и интеллигенция вынуждена была прибегнуть к форме борьбы, указанной правительством, то есть к террору». «Ловко», - написал я на полях. А общая резолюция, которую я оставил, прочитав весь документ, гласила: «Это записка даже не сумасшедшего, а чистого идиота».

Откуда знать ишаку, что за плод финик, - презрительно бросил Ленин. Царь не отреагировал на издевку и продолжил:

Когда же я прочитал показания Ульянова, данные им на следствии, - совершенно чистосердечные, без какой-либо утайки, - то моя реакция оказалась иной: «Эта откровенность даже трогательна».

О чем речь, Саша? - обратился младший брат к старшему.

Я заявил следователю: «Если в одном из прежних показаний я выразился, что я не был инициатором и организатором этого дела, то только потому, что в этом деле не было одного определенного инициатора и руководителя; но мне одному из первых принадлежит мысль образовать террористическую группу, и я принимал самое деятельное участие в ее организации, в смысле доставания денег, подыскания людей, квартир и прочего.

Что же касается до моего нравственного и интеллектуального участия в этом деле, то оно было полное, то есть все то, которое дозволяли мне мои средства и сила моих знаний и убеждений».

В разговор вступила Мария Александровна Ульянова:

Я узнала о случившемся в Петербурге из письма нашей родственницы Е.И. Песковской и поехала в столицу. Написала императору письмо, начинавшееся так: «Горе и отчаяние матери дают мне смелость прибегнуть к Вашему величеству, как единственной защите и помощи. Милости, государь, прошу! Пощады и милости для детей моих... Если у сына моего случайно отуманился рассудок и чувство, если в его душу закрались преступные замыслы, государь, я исправлю его: я вновь воскрешу в душе его те лучшие чувства и побуждения, которыми он так недавно еще жил!»

В этом месте, - вспомнил Александр III, - я оставил такую ремарку: «А что же до сих пор она смотрела!» Но все же разрешил ей свидание, написав: «Мне кажется желательным дать ей свидание с сыном, чтобы она убедилась, что это за личность — ее милейший сынок, и показать ей показания ее сына, чтобы она видела, каких он убеждений».

Свидание было дано, причем следователь хотел, чтобы Мария Александровна уговорила Александра дать откровенные показания о тех, кто стоял за спиной их организации, ибо полиция была уверена, что студенты являлись лишь орудием в чьих-то более страшных руках.

У меня состоялось несколько свиданий с Сашенькой, - заплакала материнская душа. - Я уговаривала его раскаяться и уверяла, что в этом случае ему сохранят жизнь, но он категорически заявил, что это невозможно и что он должен умереть. Уже на первом свидании он плакал и обнимал мои колени. Но заявил, что грядущая кара — справедлива, сказав мне:

«Я хотел убить человека — значит, и меня могут убить».

Вы тоже достойно встретили смерть! - признал Николай.

И не только он! - с гордостью заявил Ленин. - Вспомните эсера Каляева, который казнил Великого князя Сергея Александровича.

Это так! - отозвалась супруга убитого губернатора Москвы Елизавета Федоровна. - Все дни до погребения моего незабвенного Сереженьки я не переставала молиться. На надгробье мужа я написала: «Отче, отпусти им: не ведают бо, что творят». Слова Евангелия я восприняла душой и накануне похорон велела привезти себя в тюрьму, где содержался Каляев. В камере я спросила:

«Зачем Вы убили моего мужа?»

Душа террориста воспроизвела тот давний диалог:

«Я убил Сергея Александровича, потому что он был орудием тирании. Я мстил за народ...»

«Не слушайтесь Вашей гордости. Покайтесь... а я умолю государя даровать Вам жизнь. Я буду просить его за Вас... Сама я Вас уже простила».

«Нет! Я не раскаиваюсь, я должен умереть за свое дело, и я умру... Моя смерть будет полезнее для моего дела, даже чем смерть Сергея Александровича». Когда меня приговорили к смертной казни, в последнем слове я заявил судьям: «Я счастлив вашим приговором. Надеюсь, вы исполните его так же открыто и всенародно, как я исполнил приговор партии социалистов-революционеров. Учитесь смотреть прямо в глаза надвигающейся революции!»

Каляев тоже бесстрашно встретил смерть, - согласился Николай. - Но он ее заслужил!

А Вы разве нет? - удивился Ильич. - Вспомните эпоху «столыпинских галстуков» - так революционеры называли веревки на своих шеях.

За это ответственность с государем разделяю я! - заявил присоединившийся к компании душ Столыпин. - За то, что вы, господа большевики, творили, вы заслужили куда большую кару! Окунитесь в мои воспоминания!

... Трое офицеров вошли в дом премьер-министра. Охранник заметил какой-то дефект в их военной форме и попытался задержать их. Тогда с криком «Да здравствует революция!» один из них бросил бомбу. Все, кто находился в комнате, и сами террористы погибли. От взрыва деревья на набережной Невы вырвало с корнем. Столыпин был опрокинут на пол взрывной волной, но совершенно не пострадал. Под обломками разрушенного здания копошились раненые люди, валялись куски человеческих тел... Еле спасли раненую дочь премьера. Своего четырехлетнего сына Столыпин сам извлек из-под груды обломков...

Николай Второй сжал призрачные зубы:

Какое унижение я испытал в те дни! Подумать только: государя Всея Руси сделали затворником в собственном доме! Я узнал, что в Петергофе, где наша семья проводила лето, появились террористы... «Мы сидели... почти запертые... Такой стыд и позор говорить об этом... Мерзавцы анархисты приехали в Петергоф, чтобы охотиться на меня... Но ты понимаешь мои чувства: не иметь возможности ни ездить верхом, ни выезжать за ворота куда бы то ни было. И это у себя дома в спокойном всегда Петергофе!»

Моя тогдашняя жизнь протекала под охраной, без прогулок, в постоянном ужасе за безопасность Аликс и детей! Я — отец и царь — не мог .защитить самых дорогих людей в собственном доме! Во мне произошел переворот. Я был обязан отплатить бомбистам за все муки и унижения и сохранить державу — усмирить мятежников, дать покой стране. «Должны быть истреблены чудовища!» - убеждала меня Аликс.

И я постарался быть беспощадным... Слова Богу, рядом со мной встал Столыпин! Еще в июне 1906 года Дума отменила смертную казнь. Но, пока Европа присылала поздравительные телеграммы, я принял закон о военно- полевых судах!

И виселицы по всей огромной стране задрожали, воспринимая судороги повешенных! Со времен Ивана Грозного Россия не видела такого количества смертных казней! - вспылил Ленин. - Когда экс-премьер Витте напомнил бывшему либералу Столыпину о прежних его взглядах, что Вы ответили, господин премьер-министр?

«Да, это все было... До взрыва на Аптекарском Острове». Почему я не останавливался ни перед чем в борьбе с мятежниками? «Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия».

Я полностью поддерживал моего верного сподвижника! - заявил царь. - 26 августа 1907 года я «высочайше соизволил объявить командующим войсками», что они должны «озаботиться», чтобы мне не представлялись телеграммы о помиловании! И сдержал свое слово! На адмирала Ф.В. Дубасова, московского губернатора, в 1906 году покушались дважды, оба раза неудачно. В ответ на просьбу Дубасова помиловать покушавшегося я ответил: «Полевой суд действует помимо Вас и помимо меня; пусть он действует по всей строгости закона. С озверевшими людьми другого способа борьбы нет и быть не может. Вы меня знаете, я незлоблив: пишу Вам, совершенно убежденный в правоте моего мнения. Это больно и тяжко, но верно, что, к горю и сраму нашему, лишь казнь немногих предотвратит моря крови и уже предотвратила».

Половинчатые меры - прорычал издалека «кремлевский тигр». - Надо было либо топить Россию в крови, как сделал я, либо вообще ничего не делать! А так ты только озлобил народ. По всей империи родичи убиенных клялись в ненависти к тебе. «Уж очень не хочется умирать: ночью поведут на задний двор, да еще в сырую погоду, в дождик. Пока дойдешь, всего измочит, а мокрому каково висеть... Встанешь утром и как ребенок радуешься тому, что ты еще жив, что еще целый день предстоит наслаждаться жизнью...» - такие письма читали в семьях. И все, кто потерял близких, вступили в наши ряды!

Вы все пошли не по тому пути! - сделала попытку горестно вздохнуть Великая княгиня Елизавета Федоровна. - Надо было помнить падших - и простить зло.

…Она купила на Большой Ордынке обширный участок земли и построила женский монастырь — Марфо-Мариинскую обитель сестер милосердия, центр благотворительности, сострадания и самоотвержения, ибо главным делом монахинь стала опека самых тяжелых больных Москвы, умалишенных, сифилитиков, впавших в старческое слабоумие. И когда кто-нибудь из сестер отказывался идти к трудному больному, к нему шла сама игуменья.

Ее живьем бросили в шахту на следующий день после казни царя вместе с другими Романовыми, а также монахиней Варварой Яковлевой, последовавшей за своей игуменьей, и слугой Федором Ремезовым. Свидетель — крестьянин, случайно оказавшийся на месте зверского убийства, рассказывал, что, когда чекисты уехали, из шахты долго доносилось пение молитвы «Спаси, Господи, люди твоя»...

…Колчаковская следственная комиссия установила, что Елизавета Федоровна умерла последней из всех от потери крови, жажды и голода, изорвав перед тем на бинты всю свою одежду и перевязывая умирающих. Тело ее вывезли в Читу, затем в Китай, а в 1920 году прах ее морем был переправлен в Палестину. В феврале 1921 года останки Великой княгини были преданы земле в Иерусалиме, в православном храме Святой Марии Магдалины. Ровно шестьдесят лет спустя она была причислена к лику святых Собором Русской православной церкви за рубежом, а в 1990 году - и Русской православной церковью.

Мне стыдно, тетушка, что меня уравняли с Вами, - Николай пустил фантомную слезу. - Я недостоин называться святым мучеником, как Вы!

Такого звания заслуживают и мой брат, и Каляев! - заявил Ленин. - Они - подлинные святые революции!

Они — не христиане! - бросил презрительно царь.

Они тоже умерли за свои идеалы, хотя могли бы спастись, предав их!

Они-убийцы невинных людей! - не уступал экс-император.

Они-то как раз пытались казнить виновных! - отмел его доводы Ильич. - Невинные, и в очень небольшом количестве, страдали по случайности. А вот Романовы, и Вы в том числе, загубили миллионы невинных. Причем революционеры гибли за благополучие всего народа, а монархисты - за сохранение собственного благополучия!

Вы будете мне рассказывать сказки о бескорыстии большевиков?!

Это не сказки! Сначала мы были чистыми и благородными! - признался Сталин. - Лишь после прихода к власти ожесточились, скурвились, перегрызлись между собой и начали гоняться за материальными благами.

Ваш бесконечный спор только Сам Господь рассудит... - подвела итог дискуссии душа Великой княгини и вознеслась на небо.

Я, наверное, заслужил свою участь, - признался император. - Может быть, и Аликс... Она меня постоянно подталкивала на неверные шаги и жестокие меры... Но детей-то вы зачем убили?!

... Все окунулись в воспоминания Николая — поначалу счастливые...

Зимы семья проводила в Царском Селе — старом любимом Александровском дворце. Все шло отлаженным государыней порядком: в 2 часа она выходила из комнаты с детьми; далее следовала прогулка в коляске. Александра Федоровна не любила ходить из-за слабых ног. Она выезжала в какую-нибудь дальнюю церковь, где никто ее не знал, и там усердно молилась, стоя на коленях на каменных плитах. В 8 часов — обед. Выходил Николай... Царица всегда надевала открытое платье с бриллиантами. В 9 часов она поднималась наверх в детскую помолиться с Алексеем. Монарх удалялся в кабинет писать свой дневник. Вечером — традиционное чтение вслух. В этой золотой клетке веками ничего не менялось: во дворце та же мебель, что при Екатерине Великой, царицу душили теми же духами, и те же скороходы в шапочках с перьями мелькали по коридорам.

В такой обстановке росли императорские отпрыски. С 8 часов утра и до обеда они занимались уроками. При них постоянно жили Гиббс и Жильяр, преподаватели английского и французского языков, а остальные учителя были приходящими. Иногда занятия ненадолго прерывались, и младшее поколение брала с собою на прогулку Александра Федоровна, катая их в экипаже по Царскосельскому парку. При детях состоял доктор Е.С. Боткин, а Алексея, кроме того, опекал доктор В. Деревенько. Когда же у цесаревича случались сильные приступы болезни, его носил на руках высокий и сильный моряк, бывший боцман императорской яхты «Штандарт», почти однофамилец доктора - Деревенко. Позднее еще один ему стал помогать дядька - матрос Нагорный.

Алексея все - и родичи, и обслуга - очень любили и жалели. Цесаревич был тихий, необыкновенно красивый ребенок - настоящий сказочный принц с длинными вьющимися светло-каштановыми волосами, ясными большими серо- голубыми глазами и необыкновенно нежной кожей.

Свой комментарий дал его воспитатель Пьер Жильяр:

- «Вкусы его были очень скромны. Он совсем не кичился тем, что был наследником Престола, об этом он меньше всего помышлял. Его самым большим счастьем было играть с двумя сыновьями матроса Деревенко, которые оба были несколько моложе его.

У него была большая живость ума и суждения и много вдумчивости. Он поражал иногда вопросами выше своего возраста, которые свидетельствовали о деликатной и чуткой душе... В маленьком капризном существе, каким он казался вначале, я открыл ребенка с сердцем, от природы любящим и чувствительным к страданиям, потому что сам он уже много страдал».

Я без слез не могу вспомнить один эпизод, - признался царь. - Как-то Бэби попросил меня:

«Подари мне велосипед».

«Ты знаешь, тебе нельзя».

«Я хочу играть в теннис, как сестры».

«Ты же знаешь, ты не смеешь играть».

И тогда, разрывая мне сердце, он заплакал, повторя: «Зачем я не такой, как все?»

Господи, за что Ты наказал нас еще и ужасной болезнью Алексея?! - тоже заплакали царственные родители.

Большим утешением, впрочем, для них были девочки. Царевны дружили, помогали друг другу и чаще всего находились вместе. Возле них были одни и те же учителя, воспитатели и воспитательницы, они обитали сначала в одной большой комнате, став старше, разделились на две пары, и только будучи уже взрослыми, начали жить каждая в своей комнате. Их не баловали роскошью, и как в семьях среднего достатка, младшие сестры донашивали платья, юбки, кофты, пальто и даже обувь старших.

Сначала девочки росли без надзора воспитательниц, только под опекой нянек. Когда же сестры покидали свои комнаты, лишь мать присматривала за ними. Постепенно надзор за Великими княжнами перешел к Екатерине Адольфовне Шнейдер. Та получила придворную должность гоф-лектрисы и учила принцесс, пока они были маленькими, по всем предметам. Она любила девочек, как своих родных детей, и была им бесконечно предана. Шнейдер доказала свою верность им, отправившись в 1918 году в Сибирь и разделив с ними их ужасную общую участь. Та же судьба постигла и двух нянь девочек — Анну Александровну Теглеву и Елизавету Николаевну Эроберг.

Принцессы, во многом отличаясь друг от друга, имели и много общего. Они были веселы, незлобивы, любили мать и отца, отличались искренней набожностью, не пропуская церковных служб и исполняя все предписания религии: постясь, исповедуясь, причащаясь, раздавая милостыню бедным и облегчая участь попавших в беду.

С детства, значит, поддались религиозному дурману, - съехидничал Ницше, которого увиденная картина ничуть не умилила.

«Смеющимся над детской верой

Сполна воздастся той же мерой», - неожиданно упрекнул его Вильям Блейк.

Банально! - скривился философ.

Да ты на чьей стороне, Вильям? - удивился Дьявол. - Нет такого стиха в «Пословицах ада»!

Зато есть в «Прорицаниях невинности!» И я не люблю издевательств над истинными чувствами!

... Когда началась война, девочки работали в госпитале медсестрами и санитарками, вместе с ними трудились все горничные и комнатные девушки. Коллектив самодеятельных медиков возглавляла царица...

Да, детки у нас были скромные и трудолюбивые, - вздохнул Николай. - Самыми безропотными были Таня и Настя. Ольга, старшая, была немного набалована, капризна, могла и полениться.

Из-за этого, батюшка, Вы не дали мне выйти замуж по любви — за Великого князя Дмитрия?! - несколько обиженно спросила Ольга.

Не глупи, доченька! - властно оборвала ее Аликс. - Об этом альянсе не могло быть и речи! Во-первых, Дмитрий выступал против нашего Друга, а потом участвовал в его убийстве. Во-вторых, он был содомитом или, как сейчас на земле выражаются, бисексуалом. Его любовником был князь Феликс Юсупов, еще один палач великого старца. Ты бы хотела иметь «менаж а труа» или, по-современному, «шведский брак» с этими двумя душегубами- педерастами?!

Все сестры содрогнулись...

- У меня для вас всех есть хорошая новость, которую вы, скорее всего, не знаете, - попытался хоть как-то исправить свою репутацию Ельцин. - В Екатеринбург привезли все, что осталось от вещей, которыми ваша семья пользовалась в последние дни жизни. Это обломок зубной щетки, серебряная иконка «Образ Божией Матери Козелыщанской», две бронзовые шпильки для волос, сапожный гвоздь, деревянное домино, булавка, серебряная брошка от туфельки, осколки чашки и кусочек обгоревшей материи. Они чудом уцелели, когда большевики сразу после расправы жгли ваши вещи.

А как их нашли? - полюбопытствовал Николай.

С этим повезло мне, Ваше императорское величество! — перед своим бывшим государем предстала душа в генеральском мундире. - Я, генерал Михаил Дитерихс, курировал расследование убийства августейшей семьи, которое приказал провести Верховный главнокомандующий адмирал Колчак...

Что ж он сам-то не доложит? - оборвал его царь.

Ему стыдно с Вами общаться, государь; ведь он Вас предал... Так вот, я нашел в камине Ипатьевского дома фрагменты полусгоревших вещей и оставил себе. Когда я эмигрировал, находки взял с собой. А спустя четверть века мой внук передал их в один из мюнхенских монастырей Русской православной церкви за рубежом. Монастырь же подарил их Храму-на-Крови, который построили на месте бывшего ипатьевского дома.

И что с ними теперь? - заинтересовалась императрица.

Царская семья — отныне святые. Поэтому ваши вещи выставлены как святыни, и верующие прикладываются к ним.

Жаль, ночные горшки не сохранились! - зло пошутил Дьявол.

В чем-то отдельные церковные иерархи переборщили, - заметил Николай. - Я и Аликс недостойны Царствия Божьего. Но дети-то, дети... И, господин Ульянов, Вы так и не ответили на мой вопрос: зачем большевики их убили? Или угнетенные народные массы (император произнес это словосочетание с иронией) считают детоубийство оружием классовой борьбы?

Лучше бы он в дискуссию с Лениным не ввязывался, так как историческая правда была вовсе не на его стороне, а основатель Советского государства по праву считался прекрасным знатоком истории и блестящим полемистом.

Детоубийство — это, в основном, батенька... тьфу, бес попутал...

Извини, Ильич! - заулыбался Сатана...

Так вот, гражданин Романов, это, в основном, орудие монархов в борьбе за власть. Причем осененное, так сказать, благословением всех мировых религий, даже буддизма и конфуцианства — последнее, впрочем, религией не является. Поэтому я ограничюсь примерами, имеющими отношение только к христианству и зоне его распространения.

Кровавой нитью проходит детоубийство через историю и мифы всех народов планеты — а с ним и чудесные спасения многих младенцев, на жизнь которых покушались. Саргон Аккадский у шумеров, сыновья царицы Канес у хеттов, Кир у персов, Персей, Ясон, Эдип, Геракл у эллинов, Ромул и Рем у римлян — самые известные.

Зачем мифических-то героев сюда вплетать! - возмутился Николай, тоже получивший великолепное классическое образование.

Саргон, Кир, Ясон, Геракл, Ромул — реально существовавшие личности! Впрочем, есть и другие примеры. Александр Македонский и его мать Олимпиада отдали приказ убить малолетнего сына погибшего царя Филиппа (пасынка царицы и родного брата великого завоевателя!), который был способен в будущем стать претендентом на престол. Собственного сынишку гениального полководца его «верные» воеводы тоже не пощадили в борьбе за власть, а Олимпиаду живьем забили камнями!

Незадолго до рождения императора Августа в Риме ходило предсказание: «Скоро над народом квиритов родится царь». Чтобы предотвратить эту опасность для республики, сенат издал повеление, по которому все дети мужского пола, рожденные в том году, должны быть заброшены или выданы правительству; но те сенаторы, жены которых были беременны, приняли все меры к тому, чтобы помешать утверждению этого повеления, так как каждый из них надеялся, что пророчество относится именно к его ребенку. Сам Октавий Август казнил своего кузена — юного Цезариона, сына Юлия Цезаря и Клеопатры, и многих детей своих политических противников. Любимый фаворит цезаря Тиберия, Сеян, был обвинен в заговоре против императора. Всю его семью уничтожили. По римским законам девственниц было нельзя лишать жизни, поэтому малолетнюю дочь Сеяна палач сначала изнасиловал и лишь потом удавил. Отрокам, еще не одевшим взрослую одежду, запрещалось рубить головы. Мальчика — сына Сеяна обернули тогой и обезглавили...

Это все язычники! - успел вставить экс-император.

В иудейской истории тоже немало удавшихся и неудавшихся детоубийств. Об Аврааме в апокрифах рассказано, что, когда он родился, звезда явилась на востоке и двигалась по небесам. Волхвы пошли к царю Нимроду и предсказали, что она означает рождение ребенка, которому суждено стать великим. Страх охватил владыку, и он послал за советниками, которые рекомендовали ему убить сына Фарры. Властелин приказал воинам казнить младенца, но Бог велел архангелу Гавриилу спрятать первого еврея в облаках и туманах. Затем Фарра, опасаясь за жизнь мальчика, тайно убежал из страны.

Схожая история случилась с Моисеем. Фараон приказал убить младенцев-израильтян мужского пола из-за сна, который придворные маги растолковали так: еврейский мальчик уничтожит Египет. Амрам, чья жена была беременна, испугался указа, но Саваоф предсказал ему во сне, что у него родится дитя, которого боятся египтяне. Он будет сокрыт от тех, кто хочет уничтожить его, и станет избавителем евреев. Войдя в зрелый возраст, Моисей действительно принес стране пирамид много горя, в том числе погубил всех местных первенцев мужского пола включая младенцев. Потом и он, и его преемник Иисус Навин поголовно уничтожили потомство Хананеев, Амалекитян, Аморреев и других народов Палистны включая грудных младенцев! А вспомним «кротного царя» Давида, в своем гимне призывавшего разбивать о камень вавилонских детишек!

Лжете! - встрепенулась царская семья.

Нет, безбожник прав! - в чистилище неведомо откуда возник царь Давид. - В 36-м псалме, в стихах 8-9 сказано: «Дочь Вавилона, опустошительница... Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!»

Воистину блажен! - елейным голосом святоши затянул Сатана вслед исчезающему Псалмопевцу.

Романовы были буквально убиты этим новым для них знанием. Ленин торжествовал:

Иудеи тоже практиковали детоубийство в древности по примеру соседних народов. А у тех было чему поучиться!

Особыми «выдумщиками» оказались жрецы Молоха — мужского идола моавитян, сирийцев, лидийцев и аммонитян. Его статуя изображала человека с головой быка, была вся бронзовая и колоссальных размеров; вытянутые руки идола ждали приношений. Служители брали дары и опускали в семь огромных ртов, выдолбленных в чреве истукана. Для жертвоприношений служили домашние животные, а иногда и дети. Основание статуи покоилось на огромной печи, на которой жарили жертву под звуки исполняемой иереями музыки. Когда бронза раскалялась, поклонники божества начинали кружиться вокруг идола, испуская дикие крики, которые заглушали вопли казнимых, и приходя в неистовое бешенство. Через некоторое время пляска прекращалась, и начинался самый разнузданный разгул, включая содомию.

Когда не хватало времени на «правильное» жертвоприношение, идолопоклонники прибегали к кратким его формам.

«И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его...

И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него, и возвратились в свою землю».

Так записано в Ветхом Завете в Четвертой книге Царств, в третьей главе...

И в Карфагене приносились в жертву дети правителей. Будущий великий полководец Ганнибал тоже был предназначен в юности для этой цели, но в последний момент его заменили рабом. И в Древней Греции, Риме, Дании…

Ну, про Христа и вифлеемских младенцев только ленивый не знает. Правда, церковное предание сильно преувеличило их число...

Набрехали! - категорическим тоном заявил пресловутый царь Ирод. - Сорок тысяч младенцев возрастом до двух лет не нашлись бы не только в Иудее, но и во всей Палестине, Сирии и Египте вместе взятых. Зарезали-то по моему приказу какую-то жалкую сотню — их трупики, кстати, еще во время твоей жизни, Ельцин, нашли в пригороде Вифлеема. О чем тут говорить? При любом штурме среднего или крупного города детей гибло куда больше!

Ницше не мог оставаться в стороне от любой дискуссии:

Просто, Ваше величество, всем, кто воспитан под влиянием христианства или современных гуманистических воззрений, кажется непостижимым и маловероятным преступление столь кровожадное, дикое и глупое. В конце концов, чего было торопиться, можно ведь было подождать с устранением конкурента, сперва найти и точно установить его личность...

Я ждать не хотел, а действовал так, как поступали в подобных случаях практически все земные владыки! Соперников надо устранять сразу! Правда, царь Борис?!

Я конкурентов не убивал! - огрызнулся ЕБН.

Потому что кишка у тебя тонка! Да и враги твои слабенькие были!

Последний русский монарх попытался вернуть течение разговора в русло

его главной темы:

Вы, господин Ульянов, исказили правду, говоря о детоубийствах среди евреев. Хоть и не люблю я их, но истина дороже...

Иегова истребил (за исключение семьи Ноя) весь род людской, включая детей, Всемирным потопом, потом всех первенцев египетских при Моисее. Иудеи во время завоевания Палестины уничтожили всех жителей 32-х городов, в том числе младенцев...

Царская душа пошатнулась, но устояла:

Тем не менее после того, как Авраам выказал готовность принести Богу в жертву своего любимого сына Исаака и Господь заменил отрока на овна, Творец воспретил народу избранному детя жертвоприношения.

Ленин презрительно улыбнулся:

Однако в случае с дочерью Иеффая изменил Свое решение! Идя на сражение, судья израильский Иеффай Галаадитянин дал обет Богу:

«... Если Ты предашь Аммонитян в руки мои,

То, по возвращении моем с миром от Аммонитян, что выйдет из ворот дома моего навстречу мне, будет Господу, и вознесу сие на всесожжение.

И пришел Иеффай к Аммонитянам — сразиться с ними, и предал их Господь в руки его.

И поразил их поражением весьма великим...

И пришел Иеффай в Массиру в дом свой, и вот, дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и ликами: она была у него только одна, и не было у него еще ни сына, ни дочери.

... И он совершил над нею обет свой».

Так рассказывает глава одиннадцатая Книги судей.

Саваоф на сей раз не отверг девичьей крови, пролитой во славу Его на алтаре! Еще нагляднее история Иова. Бог отдал Сатане на растерзание всех детей праведника.

Ох, как весело было их мочить! - облизнулся лукавый. - А ты, Ильич, подробнее про «царя Давида и всю кротость его» не забудь рассказать!

Ленин процитировал строчки из 21-й главы Второй книги Царств:

«Был голод на земле во дни Давида три года, год за годом. И вопросил Давид Господа. И сказал Господь: это ради Саула и кровожадного дома его. За то, что он умертвил Гаваонитян... Гаваонитяне были не из сынов Израилевых, но из остатков Аморреев; Израильтяне же дали им клятву, но Саул хотел истребить их...

И сказал Давид Гаваонитянам: что мне сделать для вас, и чем примирить вас, чтобы вы благословили наследие Господне?

... И сказали они царю: того человека, который губил нас и хотел истребить нас... Из его потомков выдай нам семь человек, и мы повесим их пред Господом...

И взял царь двух сыновей Рицпы, дочери Айя, которая родила Саулу Армона и Мемфивосфея, и пять сыновей Мелхолы, дочери Сауловой, которых она родила Адриэлу, сыну Верзеллия, из Мехолы.

И отдал их в руки Гаваонитян, и они повесили их на горе пред Господом. И погибли все семь вместе; они умерщвлены в первые дни жатвы, в начале жатвы ячменя».

Это было типичное жертвоприношение богам плодородия, а не казнь преступников: все семеро были ни в чем не виновны, дети искупили грехи своего отца и деда Саула.

Про средневековье рассказывать не буду — достаточно свежие примеры, все их знают. Отмечу специально для монархистов. Детоубийства эхом отдаются в истории, зло оборачивается злом и злом же наказывается! Простые подозрения в таком преступлении Ричарда III (вроде бы погубил двух своих племянников) и Бориса Годунова (зарезал царевича Димитрия) сгубили карьеры и репутации этих двух венценосцев.

Так что все, что совершили уральские товарищи, вполне справедливо. Возмездие ждало династию Романовых триста лет. Расстрел Вашей семьи, Николай Кровавый, вызванный все той же «политической необходимостью», которой так легко оправдывается даже детоубийство, стоит в череде злодеяний, которые совершили Нимрод, фараон, Моисей, Давид, Александр Македонский и его эпигоны, Октавий, Тиберий, Ирод и все остальные Ваши, так сказать, коллеги по трону.

Русские цари неповинны в детоубийствах! - опрометчиво заявил экс- император и тут же стыдливо замолк.

В таком случае не стоит считать царями сыноубийц Ивана Грозного и Петра Первого! Кстати, одним из первых указов Михаила — основателя династии Романовых — было повесить шестилетнего сына Марины Мнишек и последнего из Лжедмитриев (а скорее всего, атамана Заруцкого), грозившего вырасти претендентом на престол. Впрочем, приказ отдал его отец-патриарх Филарет...

А еще более зверски поступали блудницы на троне — Елизавета и Екатерина Вторая.

Дочь Петра Великого получила престол в результате государственного переворота, произошедшего в ночь с 24 на 25 ноября 1741 года. Заговорщики арестовали законную императрицу Анну Леопольдовну и ее мужа Антона Ульриха, а младенца-наследника Ивана передали на руки Елизавете Петровне. Она бережно завернула ребенка в теплое одеяло и повезла к себе во дворец, приговаривая: «Бедный, невинный крошка! Во всем виноваты только твои родители!»

Родителей его «пощадили»: стали перевозить как арестантов из одного острога в другой.

Анна Леопольдовна умерла от неудачных родов. На руках Антона- Ульриха осталось пятеро детей — Иван, Петр, Алексей, Елизавета и Екатерина. Обращало на себя внимание то, что имена детей были родовыми, царскими, и даже это таило в себе определенную опасность для узурпаторши.

Мертвую Анну Леопольдовну, по приказу Елизаветы, увезли в Петербург и там торжественно похоронили, объявив, что причиной смерти была «горячка- огневица», а не роды, так как появление на свет еще нескольких претендентов на трон нужно было скрыть. А в 1756 году у Антона-Ульриха забрали «бедного невинного крошку» - шестнадцатилетнего сына Ивана и увезли в Шлиссельбург, в одиночный каземат, где впоследствии убили в возрасте 24-х лет с полного одобрения Екатерины II!

Его братья и сестры, проведя сорок лет в заточении и ссылке, были освобождены и отправлены из Ново-Двинской крепости в датский город Горсенс. Там они и доживали свой век, получая ежегодную пенсию от Екатерины по восемь тысяч рублей в год на каждого. Да только не всем им оставалось долго жить - все умерли рано.

Я потому так подробно об этом рассказываю, гражданин Романов, чтобы Вы уяснили себе: именно эти несчастные Ваши предки являлись законными наследниками трона Российской империи. Вы стали императором, на горе нашей стране, только потому, что их физически устранили, предательски отобрав у них власть!

Николай и Аликс плакали... Их попыталась утешить старшая царевна:

Утешьтесь, батюшка, матушка! Вы не виноваты в преступлениях, кои творили наши предки. И за былые жестокости вовсе не месть зверства нынешние... Впрочем, Господь рассудит, а нам всем надо поступать так, как подобает христианам...

И Ольга запела молитву в стихах, которую написала незадолго до расстрела:

«Пошли нам, Господи, терпенье

В годину бурных мрачных дней

Сносить народное гоненье

И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,

Злодейство ближнего прощать

И Крест тяжелый и кровавый

С Твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волненья,

Когда ограбят нас враги,

Терпеть позор и оскорбленье,

Христос Спаситель, помоги.

Владыка Мира, Бог вселенной,

Благослови молитвой нас...

И дай покой душе смиренной

В невыносимый страшный час.

И у преддверия могилы

Вдохни в уста Твоих рабов

Нечеловеческие силы Молиться кротко за врагов...»

...Словно очистительный вихрь пронесся по чистилищу. Ленин замолк. Ницше судорожно пытался вдохнуть несуществовавший воздух фантомными легкими. Ельцина трясло: врагов он прощать не умел. Хуже всех пришлось Дьяволу: его, выражаясь современным русским молодежным сленгом, колбасило, плющило и торкало.

-Господи, прости наших родителей за грехи их тяжкие, - хором взмолились убиенные царские дети...

Не-е-е-е-т! - заорал со всей мочи повелитель преисподней. - Замолчите! Не могу это слышать!

И тут вдруг компания пополнилась еще пятерыми девочками и одним мальчиком, озаренными райским светом.

Добрый Боженька, спаси из ада и наших папочку и мамочку! - вознеслись к Небу их ангельски чистые голоса.

Как же вы можете за них просить после того, что они с вами сотворили?! - удивлению Ницше не было предела.

Христос призывал прощать и врагов; как же не простить нам родителей наших?! - в свою очередь изумились детишки с нимбами.

Кто это? - спросил Ельцин.

Чада Йозефа и Магды Геббельс, - ответил Ницше. И замолк, потому что все они погрузились в воспоминания этой шестерки маленьких мучеников...

... 30 мая 1945 года незадолго до того, как Адольф Гитлер и Ева Браун покончили с собой, фрау Геббельс пыталась пройти мимо адъютанта, который с пистолетом охранял рабочий кабинет ее кумира. Магда кричала: «Мой фюрер, не покидайте нас! Мы умрем без вас жалкой смертью!»

Верная поклонница своего любимого вождя не переубедила...

А вечером следующего дня она выкупала своих шестерых детей, самой младшей из которых было пять лет, самой старшей — двенадцать. Надела на них светло-голубые ночные рубашки, рассказала, что вся семья скоро отправится в большое путешествие в Померанию на их любимый пляж. Они полетят туда на самолете, однако, чтобы хорошо пережить поездку, им нужно сначала сделать укол. Дети немного боялись уколов, но очень радовались поездке на Балтийское море. Оживившись, они сидели вокруг матери, старшие на стульях, младшие на столах, пока та расчесывала им волосы. Магда сделала это в тот вечер особенно основательно. Она расчесывала их, целовала и гладила. Каждый получил свой персональный поцелуй на ночь: двенадцатилетняя Хельга и девятилетний Хельмут, восьмилетняя Хольде и семилетняя Хильда, шестилетняя Хедца и пятилетняя Хейде.

Имена всех начинались с буквы X — в честь Адольфа Хитлера, так эта фамилия звучит по-немецки. Фюрер заметил это и отметил героизм женщины: фрау Геббельс стала первой немкой, удостоенной в 1938 году «Почетного креста немецких матерей». За четверых полагался бронзовый знак, за шестерых — серебряный, за восьмерых — золотой. При этом было необходимо, чтобы происхождение детей было чисто арийским. Матери награждались лишь в том случае, если могли дать потомству немецкую кровь, здоровую наследственность и чисто германское воспитание. Чтобы придать этой награде дополнительную престижность, знак очень смахивал на боевой орден, знаменитый «Железный крест», которого удостаивались особенно отважные солдаты и офицеры, проявившие мужество на поле боя. Грани между войной и миром сознательно стирались. Гитлер пытался сделать весь германский народ борцами за свою идею об избранности арийцев. Надо признать, эти действия принесли плоды. К числу этих «плодов» относились и чета взрослых Геббельсов, и их потомство.

В последний день их недолгих жизней дети оживленно говорили, перебивая друг друга. Только Хельга, самая старшая, сидела тихо. Слезы текли у нее по щекам. Она подозревала: что-то не так.

Как каждый вечер, Магда ложила своих чад в постель. Ранее врач в бункере посоветовал ей, что лучше отказаться от идеи с уколами морфия. Он стоял за сильное снотворное. Мать растворила средство во фруктовом соке и заставила детей выпить его. После этого подождала, пока они заснут или хотя бы задремлют.

Мать-убийца заранее приготовила шесть стеклянных ампул с синильной кислотой. Кончики капсул удалила маленькой специальной пилкой. После этого каждому ребенку закапала яд в рот. Пятеро умерли во сне. Хельга в последнюю секунду начала сопротивляться. Когда ее нашли, на ее голове обнаружили многочисленные повреждения — подтверждение того, что ее мать влила ей в рот синильную кислоту, удерживая силой...

Рокус Миш, телефонист в бункере фюрера:

«Спустя час из передней бункера вышла фрау Геббельс, она была одна; ее бледное лицо было лишено всякого выражения, глаза были красными. Я видел, как она, плача, раскладывала пасьянс».

Геббельс, оставшийся в бункере «за старшего», направил начальника штаба сухопутных сил Кребса в качестве парламентера к советскому военному командованию с известием о смерти Гитлера и предложением заключить перемирие и начать переговоры. Вернувшийся генерал сообщил, что руководство СССР настаивает на полной и безоговорочной капитуляции Германии.

Узнав об этом, Марта поговорила с Мартином Борманом и с кем-то еще, кто оставался в бункере после окружения Берлина. Вместе со своим мужем попрощалась со всеми. В последний раз пошла в спальню и посмотрела на дело рук своих - трупы своих детей...

Около половины девятого вечера 1 мая 1945 года Магда и Йозеф Геббельс поднялись по ступенькам сада Имперской канцелярии. Жена раскусила капсулу с синильной кислотой, муж выстрелил себе в висок. Адъютант министра пропаганды вылил две канистры бензина на трупы и поджег...

Ельцина, любившего своих дочерей, словно молотом по фантомной голове ударило:

Как же так, такая милая с виду женщина...

«Мужчина желал бы видеть женщину миролюбивой, тогда как она по существу своему неуживчива, как кошка, хотя и научилась представляться миролюбивой», - процитировал сам себя философ. - Впрочем, этот образчик так называемого прекрасного пола — типичный пример совершенной зависимости от пола сильного.

Тут неожиданно в чистилище появился древний грек, в котором по видимой им некогда скульптуре экс-президент опознал Гиппократа.

Некогда мою гипотезу том, что сперма образуется в мозгу и по специальному каналу спускается до тестикул, справедливо признали неверной. Но, глядя на сию особь женского рода, невольно приходишь к выводу, что у нее такой канал имеется. Только действует он в обратном направлении. Из мужчины семя попадает в лоно Магды, оттуда поднимается ей в голову и преобразуется в ее мысли и поступки. Так что в каком-то смысле я был прав, особенно если учесть, что и многие мужи часто руководствуются в деяних своих не головой, а головкой члена!

Загадав эту шараду, великий врач испарился.

А ведь отец медицины прав! - хмыкнул автор «Заратустры». - Все свои убеждения Магда Геббельс приобретала в основном в постелях своих мужчин: принимала точку зрения человека, близкого ей на данный момент. С первым мужем она — поклонница буддизма, с отчимом и любовником — сионистка, с фюрером и Геббельсом — антисемитка.

И тут все погрузились в воспоминания самой известной со времен Медеи матери-убийцы собственных детей.

Чистокровная немка по национальности, Магда была незаконнорожденной дочерью горничной и воспитывалась своим приемным отцом, еврейским фабрикантом Фридлендером, женившимся по любви на ее матери. Поскольку своего отчима грядущая фрау №1 фашистского рейха всю жизнь искренне любила, несмотря на его происхождение, то можно предположить, что ее оголтелый антисемитизм являлся всего лишь формой разделения взглядов супруга — доктора Геббельса. Последний, кстати, был знаком с Фридлендером и относился к нему с нескрываемым уважением. Еврейский фабрикант и будущий идеолог и проповедник теории уничтожения «жидов» провели немало часов в приятных беседах, проникнутых взаимными симпатиями.

Магда была обязана еврею тем, что жила в хороших условиях, получила прекрасное воспитание, овладела несколькими иностранными языками, училась в дорогих заграничных интернатах.

Ее будущий второй супруг тоже не родился антисемитом. До назначения гауляйтером Берлина Геббельс был многие годы обручен с одной женщиной, наполовину еврейкой, которая ему много помогала, в том числе устроила на работу на бирже. Его научным руководителем являлся еврей Фридрих Гундольф. Еврей Ионан выручал его деньгами.

Я всегда утверждал, что наш говорливый карлик — жидолюб! - раздался голос гауляйтера Восточной Пруссии Эрика Коха. - Я давно распознал эту гниду! Еще в 1927 году я написал памфлет против Геббельса «Последствия смешения рас», впрочем, не называя никаких имен. В моих словах сокрыта истина!

«Телесная гармония нарушается в результате уродств, нескладности отдельных частей тела. В этой связи я хотел бы указать лишь на нижнесаксонскую поговорку: «Берегись уродством отмеченного!» Английский король Ричард III из Йоркской династии был образцом подлости. Он приказал убить в Тауэре обоих своих племянников... задушить жену во время родов. И что же он, оказывается, был горбат и хромал...»

Из средневековой зоны донесся гневный вопль обвиненного Ричарда III:

Это ложь! Горба у меня не было — только одно плечо было выше другого!

Эрик Кох, нисколько не смущаясь, пробормотал:

Все равно подлец, раз англичанин. «Как и он, хромым был тоже придворный шут Франциска I Французского, пользовавшийся дурной славой и сомнительной известностью из-за своих глупостей, интриг и злословия... Талейран был колченогим. Характер его известен. Едва ли можно пользоваться по отношению к нему словом «характер».

Ницше не преминул блеснуть эрудицией:

Вы могли бы также с радостью сообщить, что, согласно действовавшему в раннем средневековье порядку избрания германских императоров, запрещалось избирать калеку; это, как известно, приводило к тому, что сторонники одного кандидата в императоры ухитрялись отрубать его конкурентам руку или выкалывать глаза, чтобы лишить их возможности оспаривать трон.

Да мне дадут слово сказать! - завопил Геббельс - «Нога моя была повреждена в результате несчастного случая, происшедшего со мной, когда мне было 13-14 лет, так что с расовой точки зрения нельзя делать отсюда никаких неблагоприятных выводов, какие были бы в противном случае оправданы».

Врешь, - позлорадствовал Кох, - ты родился колченогим! Ты самый тщедушный и низкорослый среди всего руководства Рейха! Ты — отец семейства, а весишь всего 45 килограммов, у тебя слишком большая голова по сравнению с телом. Народ называет тебя сморчком-германцем! А нога твоя постоянно в гипсовых шинах. Ты даже сапоги, как все истинные арийцы должны, одеть не можешь!

Министр пропаганды рейха вынужденно признался:

- «Тяжелейшее наказание, которое кто-нибудь может придумать для меня, - это заставить меня обойти строй почетного караула. И все-таки не всегда этого можно избежать. Когда по программе какого-нибудь мероприятия мне надлежит идти вдоль фланга солдат, накануне всю ночь мне снятся кошмарные сны». Но это не значит, что я — плохой фашист!

Кох не сдавался:

В ранней молодости ты, урод, написал: «Я — немецкий коммунист»!

Это именно была ошибка молодости! И я — не урод! Меня любили и любят самые красивые женщины... - тут он глянул на Магду и поправился — самая прекрасная и лучшая женщина Германии...

Ах, оставь, Йозеф, свою ложь, ты не перед аудиторией выступаешь! С тобой спали сотни актрис, певиц, балерин и прочих шлюшек, чтобы ты не испортил им карьеру. А я за тебя вышла замуж по настоянию фюрера. Потом, правда, полюбила тебя искренне. Как же ты ответил на мою любовь?! Делал мне детей одного за другим — а сам перескакивал из постели одной куртизанки в другую...

Я хотел бы дать свое заключение, - вмешался Фрейд. - Красивые дамы помогали доктору Геббельсу преодолеть комплекс неполноценности, а патологическим типом и лгуном он стал не из-за больной ноги, а в результате обладания властью.

Отвяжись от Йозефа, жид ученый! - заорал фюрер. - Он - «единственный оратор, которого я могу слушать, не засыпая».

И все же я хотел бы отмести обвинения в жидофилии, - вернулся к болезненной для него теме колченогий враль. - «В нынешней исторической схватке каждый еврей является нашим врагом... Разве евреи - тоже люди? Тогда то же самое можно сказать и о грабителях-убийцах, о растлителях детей, сутенерах. Евреи - презренная раса, произрастающая, как гнилостная плесень, на культуре здоровых народов. Против них существует только одно средство — отсечь ее и выбросить. Уместна только не знающая жалости холодная жестокость!».

Глупости Вы изрекаете с умным видом, рейхсминистр! - возмутился Ницше. - Из евреев, составлявших менее одного процента населения Германии, вышло 25 процентов всех нобелевских лауреатов, приходившихся на эту страну. В 1914-1918 годах за фатерлянд пали в боях 12 тысяч евреев! Эти люди - гордость нашей нации!

Источник антисемитизма моего пациента, - поставил диагноз Фрейд, — личная неприязнь к отдельным индивидуумам этой национальности. Главный редактор одной из влиятельнейших газет, еврей Теодор Вольф не взял его на работу и не напечатал ни одну из пятидесяти статей, которые ему посылал Геббельс. Тот ему пренебрежения не простил: 57-летнего Вольфа, заблаговременно бежавшего от нацистов, депортировали из Франции в рейх, где он погиб в Заксенхаузене.

Магда, слушавшая всю эту перепалку, пришла в себя, и внимание собравшихся переключилось на ее жизненные перипетии.

Молодая красавица вышла замуж за немецкого фабриканта Гюнтера Квандта, годившегося ей в отцы. (А вы не верите в «Эдисов комплекс!» - торжествующе отметил основатель психоанализа). Но быстро разочаровались в браке. Пожилой супруг оказался скупцом: вынудил новобрачную вести книгу учета расходов по домашнему хозяйству и в ней точно записывать, сколько денег и на что она тратит. Магда не стала счастливой с этим мужчиной, который был больше женат на своих фабриках, чем на ней. Через семь лет семейной жизни у нее появился любовник, полный антипод ее благоверному: лишь на три года старше ее, брюнет приятной наружности и вдобавок ко всему — еврей! Его звали Хаим Виталий Арлозоров, он был приверженцем сионизма, выступал за создание свободного еврейского государства в Палестине.

Магда, восторженно принявшая идеи Арлозорова, не прилагала ни малейших усилий скрывать свои отношения с ним. Она встречалась с любовником в Бад-Годесберге в том же отеле, в котором они с Квандтом праздновали свою свадьбу. После того как последний узнал об адюльтере, он закрыл дверь своего дома и запретил ей преступать его порог. Изменница встала перед проблемой: как представить приближающийся развод, чтобы ее не признали виновной в нем. В противном случае она теряла право на содержание и право опеки над своим собственным сыном Харальдом.

Магда переехала к своей матери и обдумала стратегию: в доме Квандта она обнаружила несколько старых любовных писем, которые Гюнтер получил еще в молодости. Изменщица передала их своему адвокату, который обсуждал с Квандтом развод. Тот, чтобы избежать скандала, согласился выполнить все требования своей супруги: гарантировал ей единовременную выплату в размере 50 тысяч рейхсмарок, кроме того, месячное содержание в 4000 рейхсмарок — в четыре раза больше, чем к примеру, зарабатывал гауляйтер Берлина Йозеф Геббельс. Ей также обещали, что она будет принимать участие в воспитании Харальда. Брак был расторгнут по обоюдному согласию летом 1929 года.

- Какая хитрожопая! - восхитился Сатана.

Когда о разводе узнал ее близкий знакомый — племянник американского президента мультимиллионер Герберт Гувер, он немедленно поехал в Берлин, чтобы сделать ей предложение. Но сердцеедка осталась с Арлозоровым. Она часто сопровождала Хаима в его поездках, например, в Лондон, где тот работал над осуществлением своих сионистских целей. Если бы не колченогий Йозеф, Магда, скорее всего, вскоре стояла бы на посту перед кибуцем в Палестине с ружьем на плече и лозунгом из Ветхого Завета на устах.

На горе сионизму молодая дама, до сих пор не интересовавшаяся политикой, в 1930 году впервые услышала речь Геббельса, который из-за своего маленького роста, представлявшего резкий контраст по сравнению с идеалом высокого светловолосого немца, тогда носил произвище «крошка-германец». Уже на следующий день она записалась в члены Ниционал-социалистической германской рабочей партии и вскоре уже работала руководительницей женской нацистской группы в берлинском районе Вестэнд. Деловые отношения с гауляйтером Берлина с февраля 1931 года переросли в интимные.

Магда вначале и не думала о том, чтобы порвать с Арлозоровым. У обоих любовников она старалась зажечь ревность, рассказывала каждому, что у нее есть другой. Только не выдавала, кто это был. 12 апреля 1931 года ситуация наконец достигла своего пика - и «шведский брак» немца, немки и еврея распался.

Вечером того дня Геббельс сделал запись в своем дневнике о «глубочайшем разочаровании» и о «безумной ревности». Он описывал, как утром безрезультатно пытался дозвониться до своей пассии. Никто не брал трубку. Проходили часы, потом Магда наконец позвонила гауляйтеру. Геббельс не выдержал и высказал наболевшее:

«Человек, которого она любила до меня, тяжело ранил ее пулей в ее же квартире. Она была все еще там. Я слышал по ее голосу, что я могу ее потерять...»

К Магде пришел в то утро Хаим. Произошла ссора, во время которой дамочка сильно разозлила своего любовника. Арлозоров выхватил пистолет и выстрелил. Пуля застряла в дверном косяке. Никто не пострадал, но отношения между ними прекратились. Борец за сионизм отправился в Палестину, где в июне 1933 года в Тель-Авиве стал жертвой покушения... правого сиониста.

Мои убийцы предполагали, что я был связан с немецкими национал- социалистами, вел с ними переговоры о переселении немецких евреев в Палестину. Это не так! Шлепнули меня ни за что! Зато в мою честь сегодня названы улицы в городах Израиля и поселения: Кфар-Хаим, Кирьят-Хаим и киббуц-Хаим, - похвастался Арлозоров.

После разрыва с евреем вертихвостка охотно заменила его на антисемита.

Поначалу особой радости мне это не доставляло, - вспомнил Геббельс. - Конечно, Магда «пленительно дика» и любит так, как могут любить только великие женщины. Но уже на следующий день я понял: «Мое доверие к ней исчерпано. Она любила так много, мне же рассказывала об этом обрывками. И вот я лежу до утра. И меня бьет плеть ревности...»

Что случилось бы дальше, никто не знает, если бы в жизнь в буквальном смысле слова пошедшей по рукам женщины не вошел новый мужчина, жертвой очарования которым она стала: Адольф Гитлер.

Дочь горничной познакомилась с ним осенью 1931 года на чае в берлинском отеле «Кайзерхоф». Геббельс представил ее фюреру, правда, умолчав о том, что она его любовница. Гитлер прочитал Магде политический доклад, она же не отрывала взгляда от его губ. Это ему понравилось.

Адъютант фюрера Отто Вагенер:

- «Гитлер очаровался этой блондинкой с огромными серо-голубыми глазами. После их первой встречи мы поехали в оперу, позже он немного посидел со мной в салоне. Казалось, впечатления Гитлера от посещения оперы и знакомства с Магдой странным образом перемешались. Он говорил о неземных моментах, о божественности человека, о больших чувствах, которых ему недостает после смерти Гели и которые вновь с силой захлестнули его, когда он увидел Магду».

- Что ж ты, лопух, ее сразу не трахнул! - загоготал Люцифер. - Она ж - как сорока в детском стишке: «Этому дала, этому дала...» Никому не отказывала! Нацист №1 поморщился: не любил пошлостей. Его адъютант пояснил:

- Герман Геринг намекнул, что Магда - подруга Геббельса, «Гитлер был

потрясен. Его лицо исказилось, очевидно, он хотел засмеяться. Но это был не смех». Он вновь заговорил со мной после того случая с Магдой: «Эта женщина могла бы сыграть большую роль в моей жизни, даже не будучи моей женой. Она могла бы быть женским полюсом в моей работе, моих односторонних мужских инстинктов. Она могла бы быть для меня второй Гели. Жаль, что она не замужем».

«Платоническая любовь — это искусство ухаживать за женщиной, не делая ей детей», - процитировал Ницше чей-то афоризм. - У герра Гитлера платоническая любовь переросла в политическую интригу: он понял, что может использовать новую знакомую в своих целях. И не ошибся!

... В октябре 1931 года Геббельс послал своих сотрудников с важной миссией в землю Брауншвейг, которая имела собственное посольство в Берлине для представительства своих экономических интересов. В этой миссии оказался свободен пост правительственного советника дипломатической службы. Магда предложила на эту должность Гитлера и достигла своей цели: кандидат автоматически становился гражданином Германии, и в феврале 1932 года австриец наконец получил германское гражданство.

В этой дипломатической миссии участвовал и я, - рассказал Отто Вагенер, - сопровождая Магду в одной из ее поездок. Во время паузы между поездками я попросил ее о личном разговоре. В беседе с глазу на глаз Магда узнала от меня, как фюрер очарован ею, как важно для него иметь в своем окружении такую женщину, как она. Такие слова польстили этой честолюбивой даме. В то же время она поняла: вопроса о замужестве с Гитлером и быть не может. Тот постоянно подчеркивал, что его большие политические задачи не позволяют ему вступить в брак. Чтобы Магда все же смогла быть рядом с боссом, не вызывая общественного возмущения, я предложил ей выйти замуж за Геббельса. В первый момент она не поняла, почеу я делаю ей такое предложение, и спросила.

- «Как Вы додумались до этого?»

«Потому что Вы с Геббельсом и так уже хорошо знакомы, - ответил я, - потому что Гитлер хорошо относится к нему и потому что Геббельс — приличный человек, вместе с которым Вы должны и Вы сможете решить эту трудную задачу, которую Вы выполняете не только лично для Гитлера, но и для всего движения, для блага всего немецкого народа».

Магда после этого разговора, колеблясь, подала мне руку и, также колеблясь, сказала:

- «Господин Вагенер, так со мной не говорил еще ни один человек. Я все понимаю, и все же у меня голова кругом идет. Давайте пойдем обратно к машине. Вы не должны меня переоценивать. Я также борюсь против того, что я сама делаю. Но для Адольфа Гитлера я готова все взять на себя».

Спустя две недели после нашей доверительной беседы Магда и Иозеф праздновали свою помолвку.

Почему Вы пошли на эту сделку? - бестактно спросил Ницше.

Детоубийца не затруднилась с ответом:

Я тогда отчетливо поняла: «Если движение Гитлера придет к власти, то я стану первой леди Германии».

В декабре 1931 года Магда и Йозеф поженились, Адольф выступал свидетелем на свадьбе. Мировой антисемит №1 вел под руку мать невесты, все еще носившую еврейскую фамилию Фридлендер, которую, впрочем, под давлением своего нового зятя вскоре сменила на свою девичью. Некий национал-социалистический функционер сделал возможным то, что свадебные торжества прошли в усадьбе Квандта — конечно, в его отсутствие. Выйдя замуж, Магда теряла четыре тысячи марок, которые ей выплачивал экс-супруг после развода, но Гитлер проявил себя щедрым другом: удвоил жалование ее жениха, и тот стал получать 2000 марок в месяц.

Шикарная квартира Магды в берлинском Вестэнде после свадьбы стала конторой ее нового мужа. Когда фюрер приезжал в Берлин и останавливался в отеле «Кайзерхоф», фрау Геббельс посылала ему вегетарианские блюда, которые сама же и готовила. В знак благодарности он часто навещал ее.

И второй ее брак счастливым назвать нельзя. Роль жены состояла, по мнению национал-социалистов, прежде всего в том, чтобы подарить рейху как можно больше населения. И Магда старалась изо всех сил соответствовать этому идеалу. В течение своей жизни она родила семеро детей, кроме того, у нее было несколько выкидышей. Как-то она заболела сепсисом — заражением крови, от последствий которого чуть не умерла.

Заведя семью, Геббельс установил там феодальные правила. Жена даже не смела появляться ему на глаза, пока супруг трудился на благо нации. Дети не должны были входить в рабочий кабинет отца под страхом наказания. Все свое время главный пропагандист Третьего рейха предпочитал быть дома. Там он работал, отдыхал, проводил редкие минутки с супругой. Чтобы как-то «компенсировать» свою постоянную занятость и работу на благо германского народа, Йозеф завел себе моторную лодку, парусную яхту.

- Любимым моим видом отдыха, - признался министр пропаганды, - было читать супруге и отпрыскам вслух. В своих дневниках я писал: «Я не могу позволить себе ни ресторан, ни бар, ни варьете, я не могу гулять и не могу посвящать себя семье...»

В этих словах гораздо меньше лукавства, чем может показаться на первый взгляд, - прокомментировал Фрейд. - У Геббельса, как у многих людей с психическими отклонениями, была просто невероятная работоспособность. Он мог просиживать над своими выступлениями ночи, а утром снова отправляться на работу в рейхсканцелярию. Надо отдать ему должное, он очень много читал. Кстати, точно такими чертами обладали господа Джугашвили, Ульянов и Гитлер.

... Все домашние неприятности для фрау Геббельс компенсировались тем, что она постоянно находилась рядом с фюрером, которого с течением времени обожала все больше и больше. Она даже писала на пригласительных открытках, зазывая в свой дом гостей: «Фюрер и рейхсканцлер имеют честь пригласить». Магда вместе с Эмми Геринг играли роли первых дам Третьего рейха и откровенно наслаждались этим. Ей, дочери служанки, доставляло огромное удовольствие диктовать берлинскую моду, находиться в центре внимания и фотографироваться рядом с вождем нации. Нельзя отказать ей в том, что она действительно отличалась элегантностью.

Сублимация, - Фрейд выдал очередной психоаналитический термин. - Нацистка не могла спать с предметом своего обожания — и довольствовалась тем, что была с ним бок о бок!

Даже на небольших вечеринках, которые любил устраивать Адольф, встречаясь со знаменитыми деятелями искусств, постоянно присутствовала его платоническая любовь. Лишь однажды фюрер ненадолго изгнал ее из своего окружения. Переоценив свое значение для Гитлера, Магда как-то раз осенью 1935 года открыто осмелилась покритиковать Еву Браун. В тот же день нацист №1 ясно дал фрау Геббельс понять, где именно ее место. Больше та ни разу не позволяла себе подобных высказываний. Отношения с Евой у нее так и не сложились. Первая дама Третьего рейха никак не хотела воспринимать соперницу и уступать ей господствующее положение рядом с фюрером.

Магде все больше по вкусу приходились политические игры. Она увлекалась ими настолько, насколько ей это позволяли фюрер и супруг. Фрау Геббельс эксплуатировала образ настоящей арийской женщины. В первый же День материнства, который праздновался после прихода нацистов к власти 14 мая 1933 года, она обратилась с публичной речью к народу. Темой стала, естественно, «Немецкая мать».

«Полный восторгов по поводу речи своей жены, - восхитился Геббельс, - я в тот же день записал в своем дневнике: «Сегодня Магда выступала по радио». Моей гордости не было предела! Мы сделались настоящей семьей пропагандистов!»

Магда стала олицетворять собой «идеальную женщину Германии» и пожинать плоды этой славы. Вскоре после ее первого публичного выступления у нее взял интервью корреспондент английской газеты «Дейли мейл». Тема беседы — слабый пол при национал-социализме. Фрау Геббельс первым делом бросила обвинение, что английские газеты переврали ее фразу о том, что женщина вытесняется из общественно-политической деятельности страны.

Я сказала, - вспомнила Магда, - что в Германии «... для женщин стали запрещенными только три профессии: солдат, юрист и глава правительства. Истинная немецкая женщина всегда предпочтет семью карьере. Если перед ней будет стоять выбор между карьерой и замужеством, то она выберет именно последнее. Потому что именно как мать и жена она может наиболее полно себя реализовать и принести максимальную пользу немецкому народу».

Несмотря на удовлетворенное честолюбие, фрау Геббельс часто впадала в депрессию, как это отмечал ее муж в своих дневниках. Сам он и являлся виновником ее плохого настроения из-за многочисленных любовных историй. Ей попался на глаза список, в который ее супруг записывал всех женщин, с которыми хотел бы переспать. Перечень этот постоянно обновлялся.

Магда искала утешения в буддизме. Жена фашистского лидера читала книги, в которых говорилось о внутреннем спокойствии и невозмутимости, о медитации, о любви, о преодолении мелочного, эгоистического мышления, об абсолютном отсутствии насилия, о мире с самим собой и мире во всем мире. В Третьем рейхе было запрещено продавать книги о буддизме - Магда заказывала их в Швейцарии.

Учение Будды, впрочем, не спасало от нервных срывов. Она чуть не развелась с мужем, когда тот серьезно увлекся чешской актрисой Лидией Бааровой. Министр пропаганды настоял на том, чтобы продолжать отношения с любовницей даже после того, как Магда окончательно пригрозила ему разрывом. Он съехал с их общей квартиры и некоторое время жил в отеле. Покинутая супруга, в свою очередь, тоже завела себе хахаля.

Когда Гитлер узнал о семейном кризисе, то пригласил Магду к себе. Фюрер был очень обеспокоен и боялся публичного скандала, который поведение Геббельса вполне могло вызвать. В конце он категорично высказался против развода. Магда покорно кивнула. Ее мужу босс спустя два часа объяснил, как должен вести себя министр на людях. Вначале Геббельс возражал ему и заявил, что ради своих отношений с Лидой готов даже отказаться от поста министра и стать послом в Японии.

Гитлер подал голос:

Я тогда дал ему прекрасный урок, выдав бессмертный афоризм: «Люди, которые хотят попасть в учебник по истории, не имеют права на личную жизнь». Я приказал составить протокол об этом соглашении, который подписали Магда и Йозеф.

На людях несчастная парочка по-прежнему разыгрывали из себя счастливую немецкую семью.

Я подчинилась любимому фюреру, но не изменила мнения о Йозефе. «Он дьявол, которого я считала своим Богом», - заявила фрау Геббельс.

Супруги закрепили свое примирение тем, что произвели на свет шестого ребенка в октябре 1940 года. Спустя год у министра была уже новая пассия. На сей раз ею стала его секретарша, и их отношения удавалось скрывать намного легче, чем с чешской актрисой.

Несмотря на измены и отчуждение было нечто, что объединяло супругов:

их горячее, безграничное обожание Гитлера. Оба считали его своим спасителем, за него они были готовы умереть.

Я как-то, - напыщенно произнесла Магда, - охарактеризовала сущность фюрера так: «В определенном смысле Гитлер просто нечеловек — он недостижим, его нельзя потрогать».

Геббельс ничего не скрывал от жены, даже то, что люди сотнями

тысяч угонялись в лагеря смерти и уничтожались в газовых камерах.

«Ужасно то, что он мне рассказывает. Я не могу этого больше слышать», - жаловалась она сестре своего первого мужа и лучшей подруге Элеоноре Квандт, которую называла Элло. - «Ты просто представить себе не можешь, какими ужасающими вещами он меня загружает, а я никому не могу рассказать, что у меня на сердце».

Элеонора решила тоже поделиться воспоминаниями:

В начале марта 1945 года Магда в последний раз посетила меня. Она поразила меня первой же фразой:

«Элло, мы все умрем».

Позднее я поняла: она предсказала свое самоубийство. Я нашла это ужасным. Я считала, что есть выход, по крайней мере для Магды и детей.

«Нет, - ответила она, - для меня нет никакого другого выхода».

«Но ты не должна умирать ради этого человека, который так разочаровал тебя, дьявольская сущность которого тебе известна!»

«Жизнь, которая будет у вас после окончания войны, не будет достойной того, чтобы жить, - ответила мне подруга. - Рано или поздно вся Европа падет перед коммунизмом». У меня нет больше права жить. В конце концов, я сотрудничала с нацистами, верила Гитлеру и Геббельсу. «В случае, если я останусь жива, меня арестуют и будут допрашивать, будут спрашивать о Йозефе. Если я скажу правду, то я объясню всем, что это был за человек на самом деле, я опишу, что происходило за кулисами, то тогда от меня отвернется в отвращении любой порядочный человек. Каждый будет думать, что сейчас, когда мой муж мертв или сидит в тюрьме, я клевещу на него, отца моих шестерых детей, самым страшным образом. Для всех я ведь жила в роскоши и блеске рядом с ним и наслаждалась всей его властью. Как его жена я до последнего останусь с ним. Никто не поверит мне, что действительно перестала его любить и что я, может быть, все еще люблю его...»

«А дети?.. Что будет с бедными детьми?»

«Мы возьмем их с собой, потому что они слишком красивы и слишком хороши для того мира, который наступает. В этом мире Иозеф будет считаться одним из самых больших преступников, которые когда-либо были в Германии. Его детей будут мучить, презирать, унижать. Они должны будут заплатить за все то, что он сделал. Им отомстят вместо их отца...»

«Ты ведь не сможешь убить собственных детей?»

«Нет, я смогу, - все уже подготовлено».

В это время дети Геббельса гостили у своей бабушки. Я могла бы обратиться к ней, чтобы спасти их. Но об этом я, ошеломленная, даже не подумала! Вместо этого я записала оправдания Магды в шестикратном убийстве своих детей, которое она запланировала на эту неделю.

Она после разговора со мной поехала обратно в Берлин. Матери своей фрау Геббельс не сказала о том, что собирается сделать со своими детьми. Пожилая женщина отправила своих внуков 20 апреля 1945 года в бункер фюрера, где они, весело прыгая, поздравили дядю Адольфа с днем рождения.

Обитатели бункера в последующие дни взвешивали множество возможностей, как спасти детей. Министр вооружений Альберт Шпеер вспомнил:

Я «предлагал взять их с собой на юг Германии, а Лизль Остертаг, служанка Евы Браун, до своего отъезда в Баварию попросила Магду доверить ей детей. Но напрасно».

28 апреля, - сказала Магда Геббельс, - я написала последнее письмо моему старшему сыну Харальду, служившему рядовым на Восточном фронте...

Во какая загогулина! Министр пропаганды не устроил своего приемного сына по блату в какое-нибудь теплое место, отправил на самую страшную бойню и даже не присвоил ему офицерский чин! - Ельцин был ошарашен. Такого история современной России не знала...

На него шикнули, и Медея фашистского рейха стала читать письмо:

«Ты должен знать, что я против воли отца осталась вместе с ним, что еще в прошлое воскресенье фюрер хотел мне помочь выбраться отсюда. Ты знаешь свою мать — у нас одна кровь, для меня не могло быть раздумий. Наша замечательная идея гибнет, а с нею все, что прекрасного, удивительного, благородного и хорошего я знала в своей жизни. Мир, который придет после национал-социализма, для меня не стоит того, чтобы жить в нем, и потому я беру с собой и детей. Мне слишком жаль их для этой новой жизни, и милостивый Бог поймет меня, если я сама дам им спасение...

Дети чудесные. Без помощи они сами помогают себе в этих более чем примитивных обстоятельствах. Спят ли они на полу, смогут ли они помыться, поесть или что-то еще — никогда ни жалобы, ни плача. Бункер вздрагивает от взрывов. Старшие защищают младших. И их присутствие здесь является благословенным уже потому, что они время от времени заставляют улыбаться фюрера. Вчера вечером фюрер снял с себя свой партийный значок и приколол его мне. Я счастлива и горда. Бог даст, что у меня останутся силы, чтобы сделать самое последнее и самое трудное. У нас только одна цель: верность до смерти нашему фюреру, что мы сможем закончить нашу жизнь вместе с ним — это Божья милость, на которую мы никогда и не смели рассчитывать...»

Какая чудовищная глупость! - возразила ей душа Герды Борман. - Я и мои девять детей бежали к итальянской границе. Через год, 23 апреля 1946 г., я умерла от рака матки. Всех детей крестили, семеро из них стали набожнымип людьми - католиками... И твои детишки, Магда, могли бы жить счастливо!

Но ее никто не слушал — все страдали вместе с Геббельсами...

2 мая 1945 года в Берлине на территории имперской канцелярии рейхстага на Вильгельмштрассе, где в последнее время находилась ставка Гитлера, были обнаружены обгоревшие трупы, в которых были опознаны имперский министр пропаганды и его жена. На другой день на той же территории в бомбоубежище извлекли тела их шестерых детей...

Безбожники! Что же вы наделали! - патетически воскликнул Борис Николаевич.

Мы верим в Творца, — опроверг его Геббельс. - «В моем романе «Михаэль», опубликованном в 1925 году, есть такая фраза: «Чем более величественным и возвышающимся я сделаю Бога, тем более величественным и возвышающмся я стану сам...». А позднее, 7 января 1945 года я писал: «Кто имеет честь участвовать в руководстве нашим народом, может рассматривать службу ему как службу Богу».

И ты действительно веришь в это?!

«Не так важно, во что мы верим; важно только, чтобы мы вообще верили». И вообще я грешен не в том, в чем меня обычно обвиняют. Я «... часто ловил себя на том, что едва осмеливался смотреть в глаза кормившему меня с трудом (семья была многочисленной) отцу, а позже - в соответствии с истиной, что ненавидят того, кому бывают многим обязаны, - язвительно проходился насчет своего филистера-кормильца. Но я всегда с неподдельной нежностью писал о матери». И это меня немного обеляет в глазах Господа!

Продолжаешь врать и в посмертии! Одобряю! - когтистая лапа Дьявола похлопала хромоножку по фантомному плечу. - Правильно! Разве оболванивание миллионов людишек и организация геноцида - преступление? Пустяк! А вот что отца недостаточно почитал... Это - да, это - великий грех! Лицемер ты и подлец! И напрасно твои детишки молят Творца о милосердии к вашей «сладкой парочке»! Ни тебе, ни Магде райского блаженства не испытать никогда!

Добрый Боженька, прости наших мамочку и папочку! - опять взвились к небу голоски маленьких мучеников... И хозяин преисподней, и его подданные заколебались, как саманные домики при землетрясении.

Ельцина опять захватило чувство беспокойства: время уходит! Сколько уже прошло из сорока отпущенных ему дней?

Слушай, Николай, - не выдержала его душа, - чего ты меня вызвал-то к

себе?

Хотел получить ответ на мучивший меня вопрос: зачем ты снес Ипатьевский особняк?

Экс-гарант испытал невыносимую душевную боль: этот поступок стал одной из самых черных страниц в его биографии. Именно будущий демократический президент и сравнял с землей это здание...

После ликвидации семьи Романовых в нем разместили Музей революции, в «расстрельном» полуподвале развернули небольшую экспозицию о казни. Над лестницей в это помещение поместили огромную картину: передача Николая Кровавого и его близких мужественным, победоносным членам Уральского Совета. До 1945 года на особняке висела даже мемориальная доска, напоминавшая о происшедшем здесь великом событии.

После войны, когда Сталин, ознакомившись с подробностями дела, предложил своим сподвижникам помалкивать об убийстве Романовых, все переменилось. Музей закрыли, картину убрали в запасники, а в особняке разместили сначала областное отделение Союзпечати, а потом курсы повышения квалификации учителей. Но с 60-х годов что-то сдвинулось в народном сознании: в Екатеринбурге-Свердловске около Ипатьевского дома начал собираться городской и приезжий люд; у замурованного окна полуподвала каждый год в ночь с 16-го на 17 июля стали появляться цветы...

Бывший кандидат в члены Политбюро попытался объяснить свой поступок — и по старой коммунистической привычке принялся безбожно врать, забыв, что он не в СССР, не в России, а в аду, причем не в ленинско-сталинской зоне. В чистилище брехня не проходила!

Опасения, что к 60-летию умерщвления царской семьи около дома могут состояться митинги, побудили ЦК КПСС к действиям. По указанию главного идеолога партии Суслова в город был командирован министр внутренних дел Щелоков, который после ознакомления с делом на месте рекомендовал Политбюро срочно снести особняк. И в сентябре 1977 года исполнить это решение было поручено мне - тогдашнему секретарю Свердловского обкома партии.

«Читаю и глазам своим не верю: закрытое постановление Политбюро о сносе дома Ипатьевых в Свердловске. А поскольку постановление секретное, значит, обком партии должен на себя брать всю ответственность за это бессмысленное решение...

На снос дома давалось три дня. Я спрашивал у тех, кто спустил бумагу: «Как я объясню людям?» - «А вот как хочешь, так и объясняй». Бери, мол, все на себя...

Не выполнить постановление Политбюро? Я как первый секретарь обкома даже представить себе этого не мог. Но если бы даже и ослушался - остался бы без работы. Не говоря уж про все остальное. А новый первый секретарь обкома, который бы пришел на освободившееся место, все равно выполнил бы приказ.

Я хорошо себе представлял, что рано или поздно всем нам будет стыдно за это варварство...»

Ух, и горазд же ты брехать! - восхитился Дьявол. - Моя выучка! А ну, Андропов, расскажи, как на самом деле было!

26 июля 1975 года я как председатель КГБ направил в ЦК КПСС секретное письмо:

«О сносе особняка Ипатьева в городе Свердловске.

Антисоветскими кругами на Западе периодически инспирируются различного рода пропагандистские кампании вокруг царской семьи Романовых, и в этой связи нередко упоминается бывший особняк купца Ипатьева в г. Свердловске.

Дом Ипатьева продолжает стоять в центре города. В нем размещается учебный пункт областного управления культуры. Архитектурной и иной ценности особняк не представляет, к нему проявляет интерес лишь незначительная часть горожан и туристов.

В последнее время Свердловск начали посещать зарубежные специалисты. В дальнейшем круг иностранцев может значительно расшириться, и дом Ипатьева станет объектом их серьезного внимания.

В связи с этим представляется целесообразным поручить Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка в порядке плановой реконструкции города».

Секретное решение Политбюро было принято 4 августа 1975 года, то есть спустя 9 дней после моего письма. Однако особняк был снесен... ровно через два года, в ночь с 27 на 28 июля 1977 года.

Так что у ренегата Ельцина концы с концами, то бишь даты, не сходятся. Решение Политбюро шло из Москвы два года — так получается, если верить его словам. На самом деле такие директивы выполнялись незамедлительно или сразу же отменялись; третьего не дано!

В августе 1975 года, когда постановление вышло, ренегат Ельцин не был еще первым секретарем. Тем не менее он утверждает, что получил секретную депешу, сидя уже именно в этом кресле - конкретно летом 1977 года. Врет! Пакет из Москвы был послан Свердловскому обкому в 1975-м! Однако тогдашний первый секретарь, Яков Рябов, указания центра не выполнил.

Тут вставил свою реплику давний покровитель Бориса Николаевича Рябов:

Я не спешил исполнять постановление, ссылаясь на то, что «сносу особняка противились местные историки и краеведы».

Выходит, - продолжил Андропов, - в 1977 году, когда директива пропылилась два года, Ельцин обнаружил ее. В ЦК о решении забыли, в противном случае Рябову не поздоровилось бы, чего не случилось. Так что процитирую Лигачева: «Борис, ты не прав!» Выкладывай, как все было!

И Ельцин начал давать правдивые показания:

Мне, молодому партийному вожаку, нужно было завоевать очки перед Москвой. И я, вспомнив о 60-летии расстрела, решил продемонстрировать начальству служебное рвение. «... В одну ночь срыли. И то место закатали в асфальт...»

Снос происходил в авральной спешке. Дом стерли с лица земли в июле, а из реестра памятников истории и архитектуры исключили лишь 3 августа: специальным постановлением Свердловского горисполкома. Официальное же решение о сносе приняли и вовсе через два месяца: 21 сентября. Причем в документе говорилось, что объект «в порядке плановой реконструкции города» ломаться будет поэтапно, за два месяца. Так что я обезопасил себя со всех сторон.

Зачем ты все время врал? - печально спросил Николай.

А как я должен был повести себя? Признаться в том, что, сгорая от служебного рвения, снес Ипатьевский особняк? В конце 1980-х это было подобно политической смерти. А потом поздно уже было отступать от выбранной версии...

Через двадцать один год, в июле 1998 года, я принял личное участие в торжественном перезахоронении останков твоей семьи, Николай. И свою вину я частично искупил. Энтузиасты монархического союза установили на памятном месте сперва деревянный крест, потом заменили его железным сварным. От горсовета добились выделения гектара земли под возведение сначала часовни, а потом, в 2003 году - и храма-памятника, в котором не бывает крещений, венчаний и отпеваний, а совершаются лишь богослужения. Он стал храмом всех Святых, в Земле Российской Просиявших!

Ты на церемонию его открытия даже не приехал! - упрекнул царь.

Я был уже пенсионером, а не президентом. И мне было больно и стыдно, - признался Борис Николаевич.

Становишься человечнее и благороднее, президентская душа! - одобрил французский поэт Беранже. - «Мерило благородства — это то страдание, которое испытывает человек, совершив низость».

У меня к тебе, Николай Александрович, тоже вопрос, - обратился бывший невенчанный царь к развенчанному. - Зачем ты с Распутиным связался?

А че ты, мужик, имеешь против меня? - гневно вопросил появившийся в чистилище «святой черт». Сатана махнул лапой — и хор бесов исполнил знаменитую песню ансамбля «Бони-М».

Это Дьявол меня дразнит, - печально молвила царица, на что злой гений Романовых лишь злобно ухмыльнулся.

Лже-Виргилий и его гид были поражены внешним видом авантюриста. Темные, длинные и плохо расчесанные волосы; черная густая борода; высокий лоб; широкий, выдающийся вперед нос, мускулистый рот. Но все выражение лица было сосредоточено в глазах льняно-голубого цвета, блестящих, глубоких, странно притягательных. Взгляд одновременно пронзительный и ласкающий, наивный и лукавый, пристальный и далекий. Когда речь его оживлялась, зрачки его словно заряжались магнетизмом. Они впивались в собеседника, как будто сразу до самого дна хотели прощупать, так настойчиво, проницательно смотрели, что даже как-то не по себе делалось.

Ты же грешник великий! - бросил обвинение ЕБН.

А ты - праведник?! Что такого сотворил я, чего ты не делал? Пил, блудил? За взятки министров назначал и менял их, как капризная дамочка — перчатки? По пьяни болтал всякую чушь? Разве я кого убил, ограбил? Разве я не выступал против войны - а ты ее устроил! Разве я не лечил Алешеньку, не утешал Божьим словом семью царскую и двор? Так за что же меня убили, а после смерти мою память очернили?! А ты умер своей смертью - и тебя, словно черного кобеля, пытаются отмыть добела!

Ельцин попытался вспомнить: а действительно, в каких таких смертных грехах, помимо пьянства, распутства и чревоугодия, был виновен старец Григорий - и не смог...

Я был послан Господом царице, дабы закончились ее постоянные метания и искания! - торжественно заявил Распутин.

...После рождения Ольги у августейшей четы появились на свет еще три дочери: Татьяна, Мария и Анастасия. Родители радовались, но с каждой новой дочерью им все больше хотелось мальчика — наследника трона. Изверившись в возможностях медицины, склонная к мистицизму Александра Федоровна все свое упование перенесла на оккультные силы.

Когда в сентябре 1901 года Ники и Аликс еще раз оказались в Париже, им был представлен маг и чародей, магистр оккультных наук месье Филипп, к услугам которого при лечении своего сына Романа прибегала Великая княгиня Милица Черногорская. Филипп, прослывший магнетизером и шарлатаном, не имел медицинского образования, и тем не менее Николай дал ему чин действительного статского советника, что соответствовало генерал-майору, и зачислил его военным врачом. «Лекарь» производил на своих августейших пациентов самое благотворное влияние, всемерно успокаивая их и внушая им, что все у них будет хорошо.

Русская церковь осуждает якшание с магами и колдунами, - сделал то ли вопрос, то ли утверждение Ницше.

Императрица тотчас возразила:

«Месье Филипп не являлся колдуном, как и старец Григорий, наш Друг. Колдун - это отщепенец Бога, он опасен, он не осеняет себя крестом, не причащается в церкви. Через него показывает свою силу Дьявол. Но иное - знахари. Знахарь - христианин. И потому он творит не от себя, но от Бога...»

Наивный самообман! - дал точное определение взглядам Аликс философ.

... Несмотря на сомнительное его образование и такие же рекомендации, пришедшие от французских властей, Филипп был поселен в царской спальне, дабы своими молитвами приблизить рождение наследника. Императрица-мать была вынуждена побеседовать с Ники и потребовать удаления «знахаря» из России. Как всегда, тот согласился, но «врач» остался. Царь не решился лишить любимую Аликс надежды - и шарлатан продолжал «целить».

И счастье - она почувствовала, что беременна. Филипп предсказал мальчика. Но государыня родила четвёртую дочь, Анастасию. Француз объявил - это особый знак: рождение девочки вместо мальчика, которого обещали звезды, лишь доказывает необычную судьбу новорожденной.

Все же с ним расстались...

Цивилизованного «лягушатника» сменил типичный русский дурак. Звали его, правда, не Ванька, а Митя Козельский. Косноязычный юродивый отчетливо произносил лишь два слова: «папа» и «мама», и именно с тех пор в интимном кругу Романовых так стали называть царя и царицу.

Что же Вы, Ваше величество, такая образованная и утонченная дама, нашли в этом несчастном имбециле? - проявил естественное любопытство Ницше.

Митенька - вовсе не дебил, а «юродивый Христа ради». Такие существуют только в России! Притворяясь безумными, они порой творят непотребство - ходят в рубище и даже голыми, чтобы посмеяться над жалким видимым миром, получить поношение от людей. Они открывают нам противоречие между глубокой Божьей правдой и поверхностным мирским здравым смыслом. Но в их устах, в их нечленораздельной речи надо искать слово Господа. Они - блаженные, им дано пророчествовать и свершать чудеса.

Чего ж Вы тогда от него избавились? - не унимался философ. Экс- императрица смутилась:

Грешна... Бессвязная речь Митьки утомляла меня...

Тебе юродивого заменила припадочная Дарья Осипова! - раскрыл тайну царицы Люцифер. - Как же — она ведь «пророчица»! Ха-ха!

Дарья на самом деле прорицала грядущее! - вступился за супругу Николай. - Когда Осипова билась в падучей, то выкрикивала пророчества. Фрейлины переписывали ее заклинания. Купаться в реке «во время грозы и новолуния» - это был ее рецепт для зачатия... Еще она рассказывала, как сделать зелье, чтобы превращаться в ведьму и летать по ночам. Я помню, она рассказывала это так бытово, так просто: «черемшина... дурман... ведьмина трава...»

Кстати, от нее пошло предсказание, что при последних трех русских царях каждое 12-летие будет переворачиваться отечественная история. И вот судите сами: 1894 — я вступаю на престол. На 12-м году моего царствования — Конституция 17 октября 1905 года, заканчивается русское самодержавие. Еще через 12 лет — 1917 год и конец империи. Еще через 12 лет, в 1929 году, к власти окончательно приходит ваш новый царь — Сталин. 1941 год — начинается война. 1953 год — тиран умирает, власть захватывает Хрущев. Через 12 лет его свергает Брежнев.

Однако дальше «принцип роковой дюжины» нарушается! - заметил обескураженный философ.

Ну, Ильич Второй - уже не царь, а пародия, кукла! - вмешался Ельцин. - Недаром про него анекдот ходил, что вместо Генсека в «членовозе» возили чучело!

Неправда! - прошамкал «бровеносец в потемках». - Возили не чучело, а на самом деле меня лично!

Неважно! - отмахнулся от него ЕБН. - Однако все же объясни, Александра Федоровна, как же ты, искренне верующая православная, якшалась со всякими сомнительными в духовном плане личностями? Церковь ведь подобное воспрещает!

Экс-императрица поморщилась от неподобающего обращения, тем не менее снизошла до ответа:

Я ж не только с юродивыми и пророчицами общалась! Господь благословил нашу семью тем, что с нами постоянно пребывал авторитетнейший иерарх Русской православной церкви - отец Иоанн Кронштадский. Он-то и склонил меня поверить в чудодейственную силу Серафима Саровского - пророка, чудотворца и целителя, умершего в 1833 году неподалеку от Арзамаса в Саровской пустыни и похороненного в Дивеевском монастыре.

С 18 лет, уйдя из дома, пошел тогда еще Прохор Мошнин (Серафимом он стал, придя в обитель) на поклонение в великий град Киев, в святую Печерскую лавру... А потом долго жил в безмолвии в Саровской пустыни... Он дал нам заповедь: «Душу надо снабдить Словом Божьим - это и есть хлеб ангельский, им и питается душа». Старец был кроток и светлорадостен. «Душа, исполненная отчаяния, делается безумной, кто победит страсти — победит и отчаяние». Уныние, отчаяние - грешны, учил он. И мне становилось легче от его учения.

Церковь хорошо его «отблагодарила»! - Сатана, как всегда, добавил ложку дегтя в бочку меда. - Духовные власти допросили Серафима, и тайна Святости сделалась предметом полицейского розыска. Вскоре дело прекратили - за отсутствием состава преступления, как у вас в России любят говорить юристы-коррупционеры. Но Серафим сказал тогда: «Сие обстоятельство и означает, что близок конец моей жизни». И вскоре тихо умер. А перед тем попросил, чтобы тело его бросили, как падаль, на съедение диким животным... Так людишки и сделали! Уж и поиздевались они над святым по моей указке! В 1920 году его мощи были вскрыты и конфискованы. Так, уже после смерти, вместе со всей русской церковью «он принял скорбь и унижение». След его мощей безнадежно затерялся - они считались уничтоженными.

Врешь, лукавый! - опроверг князя тьмы Борис Николаевич, кое-что знавший о судьбе Серафима. - Через 70 лет они обнаружились в подвалах Музея атеизма, разместившегося в Казанском соборе.

Один из сотрудников обратил внимание на большой прямоугольный предмет, обшитый холстом. Он стоял в углу, заваленный гобеленами. Вскрыли холст. Под ним оказался деревянный постамент, где под марлей и ватой глазам изумленных работников Музея атеизма предстали нетленные мощи. Это был полный остов человека: сохранились борода и волосы, частицы мышечной ткани. На черепе был монашеский куколь, на груди медный крест, на сложенных крестообразно руках атласные рукавицы, на которых было вышито золотом: «Святый отче Серафиме, моли Бога о нас»...

Через 70 лет после своей смерти старец был канонизирован. Еще через 70 лет после надругательства вернулись его нетленные мощи... И все это он предсказал!

Да, он был великим прорицателем! - к прославлению покровителя царской семьи подключился премьер-министр Витте. - «Когда я уехал заключать мирный договор в Портсмут, мне вдогонку было послано рассердившее меня наставление: пусть-де я не волнуюсь, ибо Святой Серафим предсказал — мирный договор будет заключен».

Это я послал то письмо, - признался Николай. - Департамент полиции тоже представил мне некоторые удивительные предсказания старца. Одно особенно меня поразило. Оно касалось моего правления: «В начале царствования сего монарха будут беды народные, будет война неудачная, настанет смута великая внутри государства. Отец поднимется на сына и брат на брата. Но вторая половина царствования будет светлая, и жизнь Государя долговременная».

Ага, насколько же точной оказалась вторая половина пророчества! - не преминул съязвить Люцифер.

Изыди, Сатана! - оборвала его Александра Федоровна.

Оборзела ты, поклонница юродивых и бесноватых! - обозлился хозяин инферно. - Меня из собственных владений гонишь! Но я-то твоему примеру не последую, никуда тебя отправлять не буду: оставайся в аду!

Пусть сейчас я в преисподней — но тогда, узнав о святом, я поверила сразу: Серафим, находящийся у Божьего престола, заступится за нас, и Святая Русь получит наследника. Кроткий старец вошел в нашу жизнь навсегда. Я добилась причисления его к лику святых. И на торжества в Саров по случаю свершившейся наконец канонизации его мы отправились всей семьей — поклониться мощам святого и молить о продолжении рода.

16 июля 1903 года императорский поезд подошел к станции Арзамас, и оттуда мы двинулись в Саровскую пустынь и Дивеевский монастырь. В молитвах провела там наша семья три дня. Я ночами купалась в святом пруду, прося старца о рождении сына, Ники сидел на берегу.

- Мне не совсем ясно понятие «старец», - заявил любивший точные определения автор «Заратустры».

Аликс пояснила:

Слово сие не следует производить от слова «старик». Так на Руси называли странников, нищих, независимо от их возраста; иногда и монахов. И для мирян, и для иноков такое прозвание непременно предполагало, что человек, его носящий, имеет высокий моральный авторитет, истинную праведность, глубокий ум и постижение Христова учения. Их называли «божественной свечой».

«Старец, - уточнил Достоевский, - это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и в свою волю. Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание, с полным самоотрешением... Обязанности к старцу не то, что обыкновенное послушание, всегда бывшее в наших русских монастырях. Тут признается вечная исповедь всех подвизающихся старцу и неразрушимая связь между связавшим и связанным».

Спасибо за подсказку, Федор Михайлович, - поблагодарила душу великого писателя Александра Федоровна. - Именно эти чувства я испытывала в Сарове. Серафим пребывал рядом с нами — мы ощущали его присутствие, слышали его тихий голос: «Человек по телу подобен зажженной свече, она должна сгореть, и он должен умереть. Но душа его бессмертна, и попечение наше должно быть более о душе, нежели о теле». Преподобный Серафим стал покровителем нашей семьи. И он доказал свою чудотворную силу: я родила мальчика!

Хреновый у тебя небесный покровитель! - позлорадствовал Повелитель мух. - Наследник-то престола оказался с брачком — смертельно больной!

Это не святой виноват, а моя дурная наследственность! - забилась в истерике несчастная мать. - Все мальчики в моем роду болели гемофилией!

Это - результат близкородственных браков! - дал научное объяснение Дьявол. - А не хрена с генетикой шутить!

Правильно, товарищ Сатана! - осмелился высказать свое мнение долго молчавший Жданов. - «Генетика - продажная девка империализма», чего с ней шутить! Ее е...ть надо, да покрепче!

Замолкни, идиот! - заорали тысячи голосов.

Ельцин и те, кто находился рядом с ним, перепалки уже не слышали: они мучились вместе с семьей последнего русского царя.

... Через шесть недель после рождения наследника Николай записал в дневнике: «8-го сентября. Среда. ...Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось до вечера из пуповины».

Это был первый приступ гемофилии - роковой наследственной болезни гессенских герцогов, от которой во многих поколениях постоянно умирали их мужские представители. Страшный недуг сделал судьбу династии Романовых фатальной: по закону о престолонаследии царские дочери не имели права на трон, и будущее государства становилось весьма неопределенным. Несчастные родители с самого начала хорошо понимали это.

Великий князь Александр Михайлович:

«Николай потерял во все веру. Хорошие и дурные вести имели на него одинаковое действие: он оставался безразличным. Единственной целью его жизни было здоровье его сына. Французы нашли бы, что Николай II представлял собою тип человека, который страдал от его добродетелей, ибо государь обладал всеми качествами, которые были ценны для простого гражданина, но которые явились роковыми для монарха... Не его вина была в том, что рок превращал его хорошие качества в смертоносные орудия разрушения. Он никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства».

Американский биограф последних представителей русской правящей династии Роберт Мэсси:

«Это была ужасная гримаса Судьбы: счастливое рождение единственного сына оказалось смертельным ударом. Уже когда гремели салютующие пушки и развевались флаги, Судьба готовила ужасный сюжет. Вместе с проигранными битвами и потопленными кораблями, вместе с бомбами, революционерами и их заговорами, забастовками и бунтами царская Россия погибла от небольшого дефекта в организме маленького мальчика».

Именно я помог отдалить эту трагедию на десяток лет и мог бы вообще ее не допустить, кабы мне не мешали! - заявил Распутин, о котором все забыли.

Удивительная метаморфоза — деревенский пьяница и лентяй превратился для кого в праведника, для кого в грешника, а для кого — в «святого черта»! - тонко подметил философ.

... Родился Григорий Ефимович в 1869 году в Тюменском уезде Тобольской губернии, в слободе Покровской, в семье крестьянина-середняка. В начале жизни никто не замечал за ним ничего особенного, за исключением лишь огромной физической силы. Отличался он любовью к выпивке и прекрасному полу, но в сибирских селах это было не в диковину. Да и фамилия его никого не смущала - Распутиными называлась едва ли не половина его односельчан.

Один из самых загадочных людей в русской истории вспомнил беспутное начало своей жизни:

- «В 15 лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко грело, а птицы пели райские песни, я мечтал о Боге... Душа моя рвалась вдаль... Не раз, мечтая, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они... Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне... И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился. Не удовлетворен был я, на многое ответа не находил, и грустно было. И стал я попивать»...

В двадцать с небольшим лет он женился на скромной и незлобивой девушке, которая родила ему двух девочек - Матрену и Варвару - и мальчика Дмитрия. Отец Распутина, по данному однажды обету, каждый год ходил в Верхотурье, в Николаевский монастырь, но как-то заболел и отправил вместо себя туда сына. Проделав неблизкий путь за Уральский хребет, сотни верст по Сибири, Григорий вернулся преображенным.

- До 30 лет я был блудодеем и вором, но вот к 30 годам, к возрасту, когда Господь Иисус начал Свое общественное служение, я переменился! Студент- семинарист встретился на моем пути и беседой своей наставлял заблудшую душу на истинный путь. С того времени начинается мое житие как «старца» Григория.

Во время молотьбы, когда над моей святостью смеялись домашние, я воткнул лопату в ворох зерна и пошел по святым местам... Ходил больше года, вернулся домой, в хлеву выкопал пещеру и молился там две недели. И опять пошел странствовать, поклоняться святым местам. Был в Киеве, как преподобный Серафим, и в самой Саровской пустыни, а потом на богомолье в Москве — и дальше по бесконечным российским городам и весям.

Вернулся домой после долгих странствий и, молясь в церкви, на глазах народа в усердии разбивал лоб об пол. С того времени было дано мне пророчествовать и исцелять. В Покровском я устроил под своим домом моленную и подолгу молился там и пел псалмы в окружении появившихся у меня поклонников и поклонниц. Они-то и стали первыми моими вестниками, распространив славу о великом чудотворце и праведнике далеко за пределы уезда, а потом и губернии.

...Вскоре в Петербурге о нем узнали многие иерархи церкви, в том числе духовник Великого князя Петра Николаевича и его жены Великой княгини Милицы Николаевны — отец Феофан.

Милица была одной из наиболее убежденных и знаменитых оккультисток и теософов Петербурга. Она и ее сестра встретились с Распутиным на богомолье в Михайловском монастыре, где у них зашла речь о разных болезнях, и они упомянули гемофилию. Старец ответил, что лечит все недуги и этот - тоже.

Милица Николаевна вскоре после того специально представила странника августейшей чете. Однако первая встреча на них особого впечатления не произвела, хотя оставила благоприятное воспоминание.

Только с 1908 года Григорий и «папа» с «мамой» стали встречаться почти регулярно. Виновницей этого стала фрейлина и лучшая подруга императрицы Анна Вырубова, в чей дом в Царском Селе часто наведывался старец.

Вечером 12 марта 1908 года, когда Распутин и ставший его другом Феофан в очередной раз сидели у Вырубовой, к ней заехали Ники и Аликс.

- Как это было славно! - ударилась в воспоминания императрица. - Поздний вечер. Мы с Аней играем Бетховена в четыре руки.

- Около полуночи по приказанию Ани Друг неслышно заходит в полуосвещенную комнату. Я сижу спиной к нему — продолжаю играть. Часы бьют полночь.

«Не чувствуешь ли, Саня: что-то происходит?»

«Да-да», - почти испуганно отвечаю я.

Аня медленно поворачивает голову, и я — послушно за ней вслед. Вижу в дверях, как видение, неясную фигуру мужика — и начинаю биться в истерике. Старец подошел ко мне, прижал к своей груди, тихо погладил, ласково приговаривая: «Не бойся, милая, Христос с тобой».

Встречи стали повторяться все чаще и чаще, а однажды старец впервые посетил дворец. Но впечатление, произведенное им на тех, кто его видел, оказалось весьма неблагоприятным. Распутина нельзя было показывать в застолье, потому что он оставался неотесанным лесовиком, которого не коснулась цивилизация.

Секретарь старца Арон Симанович:

«Сидя за столом, Григорий редко пользовался ножом и вилкой, а брал еду с тарелок своими костлявыми и сухими пальцами, правда, непременно чистыми. Большие куски он, как зверь, разрывал на части и запихивал в большой рот, где у него вместо зубов торчали черные корешки. Остатки еды и крошки застревали у него в бороде, и многие не могли смотреть на все это без отвращения».

Находясь за одним столом с царем и царицей, Распутин вел себя более цивилизованно, но все же больше приглашать его во дворец те не рискнули. И потому было решено видеться со старцем в доме у Вырубовой, куда они приезжали не только вдвоем, но и с детьми, которые, кстати сказать, сразу же безоглядно полюбили Григория. И наследник, и царевны росли глубоко религиозными, и их восхищали святость Распутина и его любовь к Богу, проявлявшаяся во время бесед с ними.

Эти отношения хранились и странником, и царской семьей, и Вырубовой в глубокой тайне. Однако уже в самом начале знакомства с Григорием связь августейшей четы с неграмотным мужиком оценивалась как монарший каприз, могущий привести к нежелательным скандальным последствиям. И потому дворцовый комендант В.А. Дедюлин, обеспокоенный появлением в окружении императора неизвестного мужика, который мог оказаться и переодетым революционером, сообщил о незваном пришельце начальнику петербургского охранного отделения генерал-майору А.В. Герасимову. Охранка быстро обнаружила, что опасных политических связей у Распутина нет, но наблюдение за ним установила, и, таким образом, полиции стало известно о другой стороне его жизни — чудовищном разврате, бесконечных оргиях и непомерном пьянстве. Ищейки не могли поверить, что простой смертный мог обладать такими воистину нечеловеческими силами в служении что Венере, что Бахусу.

Генерал Герасимов:

- «Одним из самых ценных материалов для освещения личности Распутина послужил журнал наблюдений негласного надзора, установленного за Распутиным агентами охранки. Наблюдение было наружное и внутреннее, и шло это наблюдение за квартирой непрерывно... В связи с тем, что в периодической прессе особенно много внимания уделялось разнузданности Распутина, ставшей синонимом его фамилии, следствием было обращено на этот вопрос надлежащее внимание...

При этом выяснилось, что амурные похождения Распутина не выходили из рамок ночных оргий с девицами легкого поведения и шансонетными певицами, а также с некоторыми из его просительниц... Что же касается близости к дамам из высшего общества, то в этом отношении никаких положительных материалов наблюдением и следствием добыто не было».

До поры до времени компромат этот охранка придержала у себя, но весной 1911 года довела до самого П.А. Столыпина.

- Я пришел к царю и откровенно выложил все, что узнал, желая раскрыть государю глаза на человека, который представлял серьезную угрозу репутации императора и его семьи, - сообщил премьер-министр.

Николай Второй прервал своего самого талантливого подданного:

Я «внимательно выслушал Петра Аркадьевича, поблагодарил за то, что тот искренне мне предан, но в заключение сказал: «Быть может, все, что вы мне говорите, - правда. Но я прошу вас никогда больше мне о Распутине не говорить. Я все равно сделать ничего не могу».

... Вскоре премьеру-правдолюбцу пришлось готовиться к отставке.

Не один Столыпин сообщал о темных делах старца. Его пробовала разоблачить воспитательница царских дочерей, фрейлина С.И. Тютчева, но добилась лишь того, что «святого черта» на некоторое время перестали пускать к ее воспитанницам, сама же она вскоре после этого получила отставку. Распутин же, узнав о случившемся, ушел паломником в Грецию на Афон — Святую гору, где располагались два десятка православных мужских монастырей, а оттуда еще дальше — в Святую землю, в Иерусалим.

Осенью 1911 года, вернувшись в Петербург, Григорий Ефимович опять встретил радушный прием в царской семье.

Анна Вырубова:

«Царь и царица верили ему, как отцу Иоанну Кронштадскому; страшно ему верили; и когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбою помолиться».

А что значил наследник для несчастных родителей, любивших его больше всего на свете, все знали. Между тем ни один врач в мире не мог принести мальчику такого облегчения, как Григорий. И лечил он не только тело наследника, но и душу его матери.

В темно-синей тетради-дневнике императрицы сохранились каракули Распутина — без знаков препинания...

«Здесь мой покой славы источник во свете свет подарок моей сердечной маме Григорий»...

Он называл меня «мама» - Мать русской земли. «Папа» - Николай, - пояснила Аликс. - «Подарок сердечной маме» - это его устные поучения, старательно записанные лично мною. Я их взяла с собой в Тобольск и Екатеринбург. И перечитывала до дня своей гибели!

Нешто я чему плохому учил? - загрустил старец. - Вот, сами послухайте и рассудите!

«Кто занят собою, тот дурак или мучитель Света, у нас вообще министры заняты собой — ой, не надо! Родина — широка, надо дать ей простор работы, но не левым и не правым, левые — глупы, а правые — дураки. Почему? Да потому что палкой научить хотят. Уже я прожил 50 лет, шестой десяток наступает и могу сказать: кто думает, что он научен и научился, правду говорят мудрецы, - тот дурак».

«Матерь Божья умна была, а никогда о себе не писала. Но жизнь ее известна духу нашему».

«Никогда не бойтесь выпускать узников, возрождать грешников к праведной жизни. Узники через их страдания... выше нас становятся перед лицом Божьим».

«Любите рай, он от любви, куда дух — там и мы. Любите облака — там мы живем».

Из уст Друга изливался поток великих христианских истин, с ним я очищалась от суеты, отдыхала душой! - всхлипнула Аликс. - Григорий сумел стать для нашей семьи желанным старцем, о котором мы мечтали там, в Саратовской пустыни. Воскресшим преподобным Серафимом.

- Чушь! - фыркнул Ницше.

Если не так, то почему только он мог лечить Алексея и совершать другие чудеса? - царица сразила скептика фактами.

... Звонок из Царского Села на квартиру Распутина: мальчик страдает, у него болит ухо — он не спит.

«Давай-ка его сюда, - обращается по телефону старец к императрице. И уже совсем ласково подошедшему к телефону мальчику: - Что, Алешенька, полуношничаешь? Ничего не болит, ушко у тебя уже не болит, говорю я тебе. Спи».

Через 15 минут — ответный звонок из Царского: ухо не болит, он спит.

... В 1912 году наследник умирал - у него обнаружилась опухоль, началось заражение крови. Но Аликс с измученным ночными бдениями лицом торжествующе показывает врачам распутинскую телеграмму: «Бог воззрил на твои слезы и внял твоим молитвам. Не печалься сын твой будет жить». Знаменитости только печально качают головами: страшный финал неминуем. А мальчик... вскоре выздоровел.

... Во время войны Николай взял наследника с собой в Ставку. Алексей простудился, у него появился обычный насморк. Но мальчик - необычный: высморкался - и не выдержали сосуды, полилась кровь. И простое носовое кровотечение врачи не могли остановить... В императорском поезде Алексея отправляют в Царское. На перроне их ожидает императрица.

«У него остановилась кровь!» - торжествующе извещает ее наставник наследника Жильяр.

«Знаю, - спокойно отвечает мать, - когда это случилось?»

«Где-то в половине седьмого».

Аликс протянула телеграмму Распутина: «Бог поможет, будет здоров». Телеграмма была отправлена в 6.20 утра...

... В 1914 году Аня Вырубова получила смертельные увечья при крушении поезда. Она лежит без сознания в будке железнодорожного сторожа с раздробленными ногами, с трещиной черепа. Подходит Распутин. Стоит над кроватью, глаза лезут из орбит от страшного напряжения, и вдруг шепчет ласково: «Аннушка, проснись, погляди на меня». Она открывает глаза...

Как должна относиться я, - прошептала Александра Федоровна, - к тому, кто на моих глазах воскрешал из мертвых?! К единственному человеку, который мог спасти и столько раз уже спасал моего сына!

Мог ли я рисковать жизнью Бэби и душой Аликс? - вторил жене Николай. - Убрать Григория - означало убить обоих. И я все терпел. Покорно соглашался на просьбы Аликс съесть чудодейственную корочку со стола Распутина, причесаться его чудотворной расческой. Я, конечно, не верил в старца столь же фанатично, как моя дорогая супруга. Я понимал, что он неотесан, дик и груб. Но я также видел в Григории здравый смысл, доброту и веру. Голос его для меня - глас народный.

«Это только простой русский человек - очень религиозный и верующий, - объяснял я графу Фредериксу, министру двора, - императрице он нравится своей искренностью, она верит в силу его молитв за нашу семью и Алексея, но ведь это наше, совершенно частное, дело. Удивительно, как люди любят вмешиваться во все, что их не касается».

А люди вмешивались! С ужасом рассказывали в российском обществе об удивительном ритуале, ставшем обычным в государевом дворце: сибирский мужик целует руку у царя и царицы, а потом они — самодержец и императрица — лобызают корявую руку мужика. Забыли они Евангелие! Христос омыл ноги Своим ученикам - и целовал их! И апостолы целовали Его! И повелителям России незазорно целовать руки простолюдину, раз он имеет святую силу!

Но что до этого гадким глумителям! По всей стране к моменту революции ходило множество похабных рисунков. Бородатый мужик (Распутин), в его объятиях две крутобедрые красавицы (Аликс и Аня) на фоне бесстыдно отплясывающих девиц (великие княжны).

К несчастью, я сам дал повод клеветникам! Как-то в ресторане по пьянке похвастался, будто делаю с «мамой» все, что хочу! - покаялся «святой черт». – Летом 1912 года после паломничества в Святую Землю я под влиянием слухов о моих (наполовину вымышленных) оргиях и бесчинствах уехал к себе в Покровское. Потом то наезжал в Петербург и Москву, то снова жил у себя дома в Тобольской губернии. Однако независимо от того, где я был, волна ненависти не стихала, и по всей России упорно распространялись грязные и нелепые сплетни о моем тайном сожительстве с императрицей, которую эти же «обличители» обзывали немецкой шпионкой.

... Осенью 1914 года Григорий Ефимович приехал в Петроград и не покидал его до конца своей жизни, окружив себя сонмом фанатичных поклонниц из всех слоев общества, которые верили в то, что он - чуть ли Господь Саваоф, пили воду, оставшуюся после того, как они же омывали его в бане.

Несомненно, Распутин являл собою редчайший пример некоего феномена, в котором соединялись невероятные по своей силе гипнотические способности с невообразимой сексуальной мощью и сверхъестественным даром целителя, - сделал вывод Фрейд.

... Многие из фанаток старца были связаны с двором, правительством, генералитетом, банкирами и иерархами церкви. Один из примеров - фрейлина Лидия Владимировна Никитина - любовница старика Б.В. Штюрмера, который при поддержке старца 20 января 1917 года стал председателем Совета Министров. Другой пример - Ольга Валерьевна Пистолькорс, жена Великого князя Павла Александровича, просившая о даровании ей княжеского титула. Дело это успешно завершилось, благодаря протекции Распутина, и она из графини Гогенфельзен стала княгиней Палей.

Словом, вокруг старца возник тесный кружок «распутинцев», объединенный личной приверженностью к нему и стремлением сделать карьеру или же получить материальные выгоды для себя и своих ближних. Когда 22 августа 1916 года Николай II выехал в Ставку, то уже не мог уделять такого внимания многообразным государственным делам, ибо большую часть времени должен был отдавать войне. Из-за его отсутствия сильно возросла роль Александры Федоровны, а следовательно, Распутина и «распутинцев». Старец все чаще стал говорить о сепаратном выходе России из войны, что поставило бы Англию и Францию перед катастрофой.

Правление императрицы и распутинской клики ничего хорошего стране не принесло.

Министр внутренних дел А.Д. Протопов, занявший этот пост при активнейшем содействии старца: «Всюду было будто бы начальство, которое распоряжалось, и этого начальства было много. Но общей воли, плана, системы не было и быть не могло при общей розни среди исполнительной власти и при отсутствии законодательной работы и действительного контроля за работой министров».

Будто про твою Россию сказано! - подкольнул Ельцина Дьявол. Тот смолчал: крыть было нечем.

В начале 1916 года измотанная, истекающая кровью армия, потерявшая убитыми, ранеными и пленными около четырех миллионов человек, отступившая на сотни верст в глубь страны, перестала верить в победу и не понимала, почему и за что идет эта война. В равной мере ненавистной становилась она и для всего общества.

Историк, литературовед и издатель М.К. Лемке, ушедший на фронт в звании штабс-капитана и волею судьбы оказавшийся в Ставке:

«Когда сидишь в Ставке, веришь, что армия воюет, как умеет и может; когда бываешь в Петрограде, в Москве, вообще в тылу, видишь, что вся страна ворует. «Черт с ними со всеми, лишь бы сейчас урвать», - вот девиз нашего массового и государственного вора.

Страна, в которой можно открыто проситься в тыл, где официально можно хлопотать о зачислении на фабрику или завод вместо отправки в армию, где можно подавать рапорты о перечислении из строя в рабочие роты и обозы, - такая страна не увидит светлого в близком будущем... такая страна обречена на глубокое падение. Страна, где каждый видит в другом источник материальной эксплуатации, где никто не может заставить власть быть сколько-нибудь честной, - такая страна не смеет мечтать о почетном существовании.

Вот к чему привели Россию Романовы! Что они погибнут, и притом очень скоро, - это ясно».

Если династию Романовых заменить на семью Ельциных, можно было бы подумать, что это написано не в 1916 году, а, скажем, восемьдесят лет спустя! - продолжал издеваться Сатана. Душа экс-президента будто несуществующей в аду воды в фантомный рот набрала...

У многих россиян спасение Родины напрямую связывалось с уничтожением главного «демона зла» - Распутина. Против него, против группировавшихся вокруг него министров, против императрицы, изображавшейся немецкой шпионкой на русском троне, сплотились почти все оппозиционные самодержавию силы, в том числе многие из Романовых. Богобоязненная и милосердная Елизавета Федоровна, будущая святая, никогда не остававшаяся в стороне, если видела какую-нибудь несправедливость, в начале декабря 1916 года сказала Николаю Второму, мужу своей сестры:

«Распутин раздражает общество и, компрометируя царскую семью, ведет династию к гибели».

Присутствовавшая при сем Александра Федоровна решительно попросила сестру никогда более этого вопроса не касаться. Эта встреча оказалась последней в их жизни...

Против старца выступил даже великий князь Николай Николаевич, его прежний почитатель, понявший опасность, нависшую над династией. Верховный Главнокомандующий, ближайший человек, апеллировал к царю против сибирского мужика... Мужик оказался сильнее!

Враги старца каждый раз выдвигали против него одни и те же традиционные обвинения в разгуле и похоти. Они не знали, что он раз и навсегда замечательно объяснил Аликс и своим верным почитательницам таинственную причину своего странного поведения.

Мария Головина, фрейлина царицы:

«Если он это делает, то с особой целью - нравственно закалить себя». Старец, берущий на себя грехи мира и через грехопадение подвергающий себя добровольному бичеванию обществом (как это делали юродивые еще в Древней Руси), - так объясняются похождения Григория Ефимовича.

«У царицы хранилась книга «Юродивые святые русской церкви» с отметками в местах, где говорилось о проявлениях юродства в форме половой распущенности», - вспомнил отец Георгий Шавельский, протопресвитер императорской армии и флота.

Отчаявшись переубедить монарха, придворная камарилья решила физически устранить неугодного старца. Он это понял — и принял меры!

Секретарь Распутина Арон Симанович в 1921 году, находясь в эмиграции в Риге, опубликовал «Завещание», отданное ему старцем незадолго до смерти.

«Дух Григория Ефимовича Распутина — Новых из села Покровского. Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до первого января 1917 года я уйду из жизни.

Я хочу русскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять.

Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией.

Если же меня убьют бояре и дворяне, и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью, и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства.

Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили родственники, то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ.

Я ухожу и чувствую в себе Божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде».

Явная подделка! - усомнился «первый имморалист». - Симанович сам написал «завещание», чтобы подзаработать на его публикации!

Ничего подобного! - возмутилась Аликс. - Еще до своей смерти Друг через своего секретаря передал завещание мне! Легко понять, что я испытала! Я не показала это письмо Ники. Но охрану старца усилила. Просила Друга без моего ведома не принимать никаких приглашений. Мы даже запирали его одежду! Но простодушного старца перехитрили — и кто?! Мои же родственники — Романовы, гори они в аду!

Горят, милочка! Еще как! - подбодрил ее Черт № 1.

Пидарасы меня живота лишили! - со слезой в фантомных глазищах пробасил «святой черт».

Ругаться — недостойно! - укорил его Ельцин.

Так я же в прямом смысле слова, а не в переносном! - проявил удивительную грамотность старец.

Тогда надо правильно говорить: педераст! - философ решил все же улучшить образование сибирского мужичка-самородка.

А какая разница?!

Как я говорю — это медицинский термин, а как Вы — непристойность!

Не вижу все равно разницы! - тряхнул фантомными космами Гришка. - Мои убивцы — все поголовно пидоры, окромя Пуришкевича. Зато он — из-за угла мешком пришибленный!

...Главный виновник преступления — князь Феликс Юсупов, 27-летний выпускник Оксфордского университета, наследник знатной и богатой фамилии — попытался объяснить причины, по которым стал убийцей:

- «После всех моих встреч с Распутиным, всего виденного и слышанного мною, я окончательно убедился, что в нем скрыто все зло и главная причина всех несчастий России: не будет Распутина, не будет и той сатанинской силы, в руки которой попали государь и императрица...»

- Пидор ты гнойный, - оборвал его Григорий, - а не идейный борец! За

целительство мое ты мне мстишь!

... Воспитанный красавец Феликс имел странность: обожал носить женскую одежду. С детства князь Юсупов наряжался в платья дома, в двадцать лет в таком виде открыто посещал общественные места, рестораны и театры не только в России, но и за границей.

Однажды в Париже в театре, - с удовольствием вспомнил трансвестит, - я «увидел, что пожилой субъект из литерной ложи настойчиво меня лорнирует». Этим человеком оказался английский монарх Эдуард VII...

После такого успеха у первого донжуана Европы я вернулся на родину окрыленный и решил выступить на сцене модного петербургского кабаре. В женском платье, разумеется. Перед публикой я вышел в хитоне из голубого тюля, расшитого серебряной нитью. При этом костюм был декорирован большим количеством крупных семейных бриллиантов. По ним выступающую «звезду кабаре» и распознали знакомые моих родителей. Отец был в ярости, но, потихонечку остыв, решил подлечить меня и отправил к... Распутину.

Я его пользовал народным способом! - не без удовольствия вспомнил старец. - Укладывал его через порог комнаты, порол и гипнотизировал.

Специфический, тем не менее действенный метод терапии! - прокомментировал Фрейд.

Гришку я с тех пор возненавидел! - признался фетишист-гомосек.

А лечение-то помогло! - гордо объявил Распутин.

И действительно, в 1914 году Феликс отложил юбки и кринолины и женился на дочери Великого князя Александра Михайловича Романова, соединив венценосную фамилию со своими поистине несметными богатствами. Супруга его Ирина была не только красавицей, но и внучкой покойного императора Александра III и Николаю II доводилась племянницей.

Таков первый заговорщик — женатый на племяннице царя, богатый взбалмошный трансвестит и гомосексуалист, - не без яда начал счет убийцам Ницше. - И мотив у него серьезный! Бить аристократа — страшное унижение!

...Второй из заговорщиков — Великий князь Дмитрий Павлович Романов, любимец императора. Знал он об огромной роли Распутина в семье Николая Второго и о том, что тот спасает жизнь цесаревичу. Но это не смутило молодого вельможу. В благодарность за заботу и ласку царской семьи Дмитрий Павлович принял участие в заговоре с целью убить самого близкого человека «мамы» и основного советника «папы».

Только такое дерьмо могло так отплатить своим благодетелям за добро! - кивнул призрачной головой философ.

Милый князенька для меня важнее, - пояснил ничтоже сумняшеся Дмитрий. - Я - тоже «голубой». А любящий женскую одежду Феликс был мне больше, чем просто друг...

Мотив для ненависти к Распутину есть и у меня. В меня влюбилась царевна Ольга, но Гришка открыл ее родителям глаза на мои сексуальные предпочтения. Заодно он рассказал о том, кто пристрастил меня к «настоящей» мужской любви. Имя совратителя — Феликс Юсупов. Разочарованные и возмущенные император и его супруга больше и слышать не захотели о таком браке своей дочери!

Второй — тоже не только мужеложец, но и полное ничтожество, - продолжил список убийц Ницше.

... Депутат Пуришкевич не всегда дружил с головой. Например, на 1 мая в Госдуме он вставлял в ширинку алую гвоздику и в таком виде ходил меж рядов, издеваясь над левыми депутатами. К тому же он был ярым антисемитом и черносотенцем.

Третий — придурок! - считал далее автор «Заратустры».

Эх, не видел ты наших думцев! - подумал ЕБН.

Правда, Пуришкевич - единственный из всех, кто рисковал свободой и карьерой ради идейных соображений: личных счетов к старцу депутат не имел, - Ницше попытался соблюсти объективность.

Тогда он — идейный пидор! - дал определение своему палачу старец.

В.М. Пуришкевич, один из главных основателей черносотенных организаций «Союз русского народа» и «Союз Михаила Архангела», ударился в воспоминания:

Друзья вовлекли меня в свой заговор после того, как 19 ноября 1916 года я им сказал: «В былые годы, в былые столетия Гришка Отрепьев колебал основы русской державы. Гришка Отрепьев воскрес в Гришке Распутине, но этот Гришка, живущий при других условиях, опаснее Гришки Отрепьева».

Мы решили убить негодяя в ночь с 16 на 17 декабря, заманив его в дом Юсупова и отравив цианистым калием, положенным в пирожные. Кроме нас в деле участвовали еще двое — поручик С.М. Сухотин и военный врач С.С. Лазаверт.

- Не бреши! - взорвался Григорий Ефимович. - Есть еще и четвертый, самый главный убийца! Ведь душой заговора были не вы трое, а британская разведка! Смертельный выстрел в меня сделал английский шпион Освальд Рейнер: в упор, в лоб. Он, кстати, - тоже пидарас! Рейнер знал Юсупова по совместной учебе в Англии, был его другом и любовником. Именно через князюшку англичашки и сколотили группу заговорщиков!

И как меня, Юсупов, змея подколодная, в ловушку заманил — во дворец свой, логово гадючье! Через фрейлину Марию Головину начал как бы искать примирения со мной... Все делалось очень правдоподобно... Я знал: Феликс хотел поступить в гвардию, а царь, не любивший содомитов, противился. И вот через ничего не подозревающую бедную Маню, которая была уверена, что мирит меня со своим другом, Юсупов просит меня замолвить за него слово... И я соглашаюсь... В тот вечер я отправился во дворец к Феликсу на полное примирение. Мне были обещаны вино и пляски, до которых я страстный охотник. Как-нибудь потом расскажу вам, как я удивительно танцевал... В тот вечер я еще обещал лечить княгиню Ирину... Легенда о моем вожделении к ней была создана позже самими татями. «Грязные поползновения» старца к дочери самого Сандро - так прозвали Великого князя Александра Михайловича, друга юности Николая - должны были вызвать отвращение ко мне и оправдать убивцев.

Лучше я сам поведаю о своем подвиге! - в чистилище объявился Юсупов в женском белье, в котором он сам себе очень нравился и, правда, смотрелся куда лучше, чем «политическая проститутка» Троцкий. - 5 декабря я пригласил Распутина к себе во дворец, сказав, что с ним очень хочет познакомиться моя жена, якобы только что приехавшая из Крыма. На самом же деле ни Ирины, ни какой-либо другой женщины во дворце не было и не должно было быть. Я предложил заехать за старцем к нему домой «на моторе» на следующий вечер около 11 часов, объясняя столь позднее время тем, что у Ирины будет гостить ее мать, долго ее не видевшая, и потому женщины могут разъехаться очень поздно.

К 11 часам вечера все заговорщики собрались у меня, и я поехал за Распутиным.

«Я за тобой, отец, как было условлено. Моя машина внизу», - демонстрируя особое расположение, произнес я и даже обнял и поцеловал Гришку.

«Ну, целуешь же ты, меня, маленький! - столь же сердечно ответил тот, зная, что так, «маленьким», звали меня царь и царица и что это приятно мне. - Да уж, не Иудин ли это поцелуй?»

Я затрясся от страха: уж больно проницательным оказался мужик! Тем не менее себя не выдал!

Через десять минут мы приехали в мой дом. На втором этаже горели окна и слышались звуки граммофона.

«Это Ирэн и Ксения Александровна, а с ними еще несколько молодых людей, - объяснил я. - Скоро, кажется, теща поедет к себе, а мы пока посидим внизу».

Я провел жертву в одну из комнат первого этажа и предложил сесть в кресло рядом со столиком, на котором стояли две тарелочки с пирожными и бутылка с любимой Распутиным мадерой. В сладостях и вине содержались дозы цианистого калия, в десять раз превосходящие смертельную. Четверо моих друзей-заговорщиков ждали наверху.

Пятеро! - опять уличил его во лжи Григорий. Педераст и глазом не моргнул:

Я предложил вино и пирожные, но старец отказался и от того, и от другого. Когда часы пробили час ночи, а Ирина все не появлялась, Распутин начал нервничать и крикнул мне:

«Где твоя жена? Меня и мама не заставляет ждать! Иди за ней и веди сюда!»

Я, успокаивая его, попросил подождать еще несколько минут и снова предложил ему выпить. Разволновавшийся старец согласился, вино ему понравилось, и он выпил два бокала и съел два пирожных. Затем выпил еще — каждый бокал вина содержал не меньшую, чем пирожные, дозу яда, но на него ничего не действовало! Испугавшись чуда, я выскочил из комнаты, сказав, что иду звать Ирину. Взбежал на второй этаж и сообщил заговорщикам, что яд не оказывает действия. И тогда Великий князь Дмитрий Павлович дал мне револьвер. Я спустился вниз и дважды выстрелил в Распутина, тот мгновенно рухнул на пол. На выстрелы сразу же явились сообщники и, увидев, что старец мертв, выбежали во двор, чтобы подогнать автомобиль Дмитрия Павловича и отвезти труп к проруби на реке. Я остался в комнате с жертвой...

Тут его перебил Пуришкевич:

«И вдруг я слышу дикий крик Феликса:

«Он жив!»

Я вернулся в комнату, но Распутина в ней не было. Выскочив за дверь, я увидел, как Гришка, шатаясь, бежит к воротам. Я - отличный стрелок - послал ему вдогонку несколько пуль. С четвертого выстрела попал в голову. На упавшего шарлатана набросился Юсупов и нанес ему несколько ударов по голове тяжелым бронзовым канделябром».

- А чего ж тогда, коли стреляли мне в спину, у меня дырка во лбу появилась? - задал коварный вопрос старец.

Оторопевшие убийцы молчали...

- Пятый из вас — англикашка Рейнер - выпалил мне, лежащему, в лицо. Как на Руси сейчас глаголят, произвел контрольный выстрел!

... Заговорщики бросили бездыханного, как им казалось, Распутина в автомобиль и полным ходом помчались к Крестовскому острову. Там они спихнули тело в воду, не заметив, как с ноги трупа упала галоша и осталась на льду.

Они меня специально в прорубь затолкнули! - злобствовал старец. - Чтоб мама и папа не вздумали меня святым объявить! В русском народе существует поверье, что утопленники не могут быть канонизированы!

... Через три дня полиция, обнаружив галошу, отыскала и тело. Медэкспертиза установила причину смерти: попадание воды в легкие! Его утопили живым...

19 декабря Николай Второй, бросив все дела, приехал из Ставки в Петроград. Выслушав доклад министра внутренних дел Протопопова о результатах расследования, царь отдал приказ поместить Юсупова и Дмитрия Павловича под домашний арест.

Узнав о гибели ненавистного мужика, многие обнимали друг друга на улицах, шли ставить свечи в Казанский собор! Когда стало известно, что Великий князь Дмитрий состоял в числе убийц, стали толпиться у иконы Святого Дмитрия, чтобы поставить свечу.

- Молиться за подлых убийц – это мне по нраву! – причмокнул лукавый.

Тело жертвы преступления, как только вытащили из-подо льда, немедленно, не привлекая ничьего внимания, повезли через весь город в Чесменскую военную богадельню, стоявшую по дороге в Царское Село. Труп осмотрел профессор Косоротов, составил акт и ввел в зал молодую послушницу Акилину, некогда одержимую бесом и исцеленную старцем. Из сонма поклонниц, рвавшихся омыть тело Григория, удостоена была такой чести она одна. Ее, по совету Вырубовой, назначила сама императрица.

Жена Распутина, его дочери и сын находились в то время в Петрограде, но никого из них и ни одной его поклонницы проститься с покойным не допустили.

Полночи Акилина омывала тело, наполняла благовониями и ароматическими маслами его раны, а потом обрядила в новые одежды и положила в гроб. Затем возложила ему на грудь крест, а в руки — записочку от Александры Федоровны: «Мой дорогой мученик, дай мне твое благословение, чтобы оно постоянно сопровождало меня на скорбном пути, который мне остается пройти здесь, на земле. И вспоминай о нас на небесах в твоих святых молитвах.

Александра».

Одежду, которая была на убитом, Акилина отдала императрице, и та, веря в ее чудодейственную силу, оставила себе, надеясь, что окровавленная сорочка «мученика Григория» спасет династию. Аликс забрала вещи на следующий после омовения день, когда вместе с Вырубовой приехала к мертвому, покрыла его цветами и долго молилась и плакала. Около полуночи домовину увезли в Царское Село, где и оставили до утра в часовне Царскосельского парка. Там же и похоронили.

22 марта 1917 года (по старому стилю - 10 марта), через шесть дней после отречения Николая II от престола, гроб Распутина был тайно перевезен из Царскосельской часовни в Парголовский лес, в пятнадцати верстах от Петрограда. Там на проталине несколько солдат под командой саперного офицера соорудили большой костер из сосновых ветвей. Отбив крышку гроба, они палками вытащили труп, так как не решались коснуться его руками вследствие его разложения, и не без труда втащили его на костер. Затем все полили керосином и зажгли. Кремация продолжалась больше шести часов, вплоть до зари. Несмотря на ледяной ветер, на томительную длительность операции, несмотря на клубы едкого, зловонного дыма, несколько сот мужиков всю ночь толпами стояли вокруг костра, боязливые, неподвижные, с оцепенением растерянности наблюдая святотатственное пламя, медленно пожирающее мученика-старца, друга царя и царицы, Божьего человека. Когда пламя сделало свое дело, солдаты собрали пепел и погребли его под снегом...

Через два года то же самое произошло с нашей семьей! - воскликнул последний русский император.

А через 28 лет - с нами! - хором произнесли Гитлер, Ева Браун и чета Геббельсов.

Так проходит слава мира! - припомнил к случаю древнеримскую сентенцию эрудит Фридрих.

А ты, папа, неблагодарным трусом по отношению ко мне себя проявил! - укорил Распутин своего бывшего повелителя и духовного сына.

В чем же, отец Григорий? - изменившимся голосом спросил монарх.

Чего ж ты не наказал убийц, как полагалось по закону?!

Я наказал... - заблеял козлиным голосом Николай Второй.

Издеваешься? - грустно промолвил старец. - А ведь я любил тебя, и маму, и чад твоих всем сердцем! А ты убивцев моих пощадил... Их даже не судили! Если б меня простые люди урыли — их бы ты на виселицу отправил! А своих родичей, значит, пожалел... И закона уголовного на них, выходит, нет... Подумаешь: царские родственники какого-то там мужика, как собаку, отравили, пристрелили, утопили! Это многим из вас потом аукнулось в 18-м году!

Царь молчал, склонив голову... Все, и даже Александра Федоровна, смотрели на него с презрением и осуждением...

Дмитрия и Феликса чествовала почти вся романовская семья. Когда их высылали, на вокзале Дмитрия провожал тесть, Великий князь Александр Михайлович. Как завидовал «бедный Дмитрий» всем оставшимся в любимом Петрограде. Скольких его родственников — из тех, кто остался «в любимом Петрограде», - вскоре убили! Уцелел также и Феликс.

Лиза, ты же истинная святая! Как же ты могла радоваться моей гибели и одобрять убийц? - Гришка укорил Елизавету Федоровну. - Нешто это по-христиански?!

Ненависть ослепила мне разум и душу! - заплакала Великая княгиня, ставшая настоятельницей женской обители.

А ты, мама, что ж ничего не сделала? - задал вопрос старец уже императрице.

В первые дни я будто окаменела. Сначала буйствовала, выкрикивала: «Повесить!», потом стала угрожающе спокойна, почти безразлична. Я поняла - конец! Конец, который предсказал ты, мой Друг. А Ники... Он всегда был слабым... Напрасно я пыталась сделать его сильным, наставляя в своих письмах. Вот, например, что я написала ему 4 декабря 16-го года:

«Покажи им, что ты властелин. Миновало время снисходительности и

мягкости. Теперь наступает царство воли и мощи! Их следует научить повиновению. Почему они меня ненавидят? Потому что им известно, что у меня сильная воля и что когда я убеждена в правоте чего-нибудь (и если меня благословил Друг), то я не меняю мнения. Это невыносимо для них. Вспомни слова месье Филиппа, когда он подарил мне икону с колокольчиком: так как ты очень снисходителен, доверчив, то мне надлежит исполнять роль твоего колокола, чтобы люди с дурными намерениями не могли к тебе приблизиться. И я бы предостерегла тебя...

Ты видишь, у них теперь есть время делать гадости... Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом, сокруши их всех, не смейся, гадкий, я страстно желала бы видеть тебя таким по отношению к этим людям...»

Бесполезно... Всех извергов он отпустил...

Пуришкевич беспрепятственно уехал на фронт. Рейнер ухитрился остаться «человеком-невидимкой» - уж не с него ли Уэллс написал свой знаменитый фантастический роман?! Юсупову царь приказал жить в имении Ракитное в Курской губернии, а Великому князю — отправляться в Персию, где находился русский экспедиционный корпус. Однако и это решение в отношении Дмитрия было оспорено многими нашими родственниками. Мать – императрица Мария Федоровна, четыре «Михайловича» и три «Владимировича» считали пребывание в Персии молодого и слабого здоровьем Дмитрия «равносильным его гибели» и просили заменить это наказание ссылкой в подмосковное Ильинское.

Вмешался император:

Я, прочитав письмо, наложил резолюцию: «Никому не дано право заниматься убийством, знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь Вашему обращению ко мне.

Николай».

Это все, на что ты оказался способен?! - сплюнул Дьявол. - Политический импотент! Даже за духовного отца своего отомстить не мог!

Какова истинная причина, из-за которой Вас убили, господин Распутин? - Ницше, что называется, взял быка за рога. – Не за пьянки же?!

Я мешал сторонникам войны. Если бы не я, пушки загремели бы на два года раньше! В 1912 году, когда Россия в первый раз готова была вмешаться в балканский конфликт, я на коленях умолил папу не вступать в войну.

Граф Витте подтвердил:

«Распутин указал все гибельные результаты европейского пожара. И - стрелки истории повернулись по-другому. Война была предотвращена».

Почему же государь не послушал Вас в 1914-м? - продолжил интервью «первый имморалист».

Потому что в момент принятия этого рокового решения я находился при смерти!

15 (28) июня в Сараево убит австрийский наследник, через две недели, 30 июня (13 июля) 1914 года, в родном сибирском селе чуть не лишили жизни меня! Разница в две недели между двумя покушениями не случайна. Политическая ситуация накалялась не сразу, от момента убийства Франца Фердинанда до начала Первой мировой войны прошли месяц и три дня. В этот решающий момент я должен был быть мертвым, чтобы не мог удержать самодержца Всея Руси от гибельного шага. Вышла осечка, меня не убили, но я все же находился при смерти, без сознания. Только перед самым началом мирового конфликта, едва придя в себя, я начал слать телеграммы, умоляя государя «не затевать войну, потому что с войной будет конец России и самим царствующим особам»! Я специально предупредил: «Вы положите до последнего человека».

Но было поздно — Россию уже втянули в мировую бойню, которая окончилась крахом империи!

Кампания по дискредитации Григория Ефимовича была не случайна и целенаправленна, - заявила Татьяна Боткина, дочь расстрелянного вместе с царской семьей лейб-медика. - Папа мне говорил: «Если бы не было Распутина, то противники царской семьи и подготовители революции создали бы его своими разговорами из Вырубовой, не будь Вырубовой, из меня, из кого хочешь».

Философ-атеист не отставал от религиозного мракобеса:

- Но у меня есть и другие сведения! Поняв, что война уже началась, Вы быстро переменились. Оправившись от раны, вскоре вернулись в Петербург. И стали слать царице совсем иные телеграммы, в которых предсказывали победу России. Например, 20 июля 1914 года Вы написали: «Всяко зло и коварство получат злоумышленники сторицей... Сильна благодать Господня, под ее покровом останемся в величии».

А чего я мог поделать? - пожал могучими призрачными плечами старец. - Все хотели войны и победы, в том числе папа. Я просто вынужден был предсказывать то, что хотели в тот момент услышать мои покровители.

Но, вернувшись в Петербург, я попытался опять прорицать правду. И папа тотчас запретил мне посещать дворец. Как всегда, я снова сразу переменился. И заявил публично: «Я рад этой войне. Она избавит нас от двух больших зол: от пьянства и от немецкой дружбы».

Мама не хотела вражды с Германией, в чем я ее поддерживал. А «ястребы», как сейчас говорят, боролись против нас очень грязными методами, В шпионаже были обвинены военный министр Сухомлинов, бывший агент МВД Мануевич-Мануйлов и банкир Рубинштейн — ставленники мамы, близкие ко мне. Через Рубинштейна царица тайно от мужа переводила деньги в Германию своим обнищавшим родственникам. Ей был нужен преданный министр внутренних дел, чтобы сохранить тайну и прикрыть себя и меня. Она сделала ставку на Протопопова. Но и того наши недруги вскоре убрали!

Чего добивались Вы с императрицей?

Единственным шансом для России был сепаратный мир с немцами. Но папа категорически отказывался об этом даже слушать. Единственный, кто мог соединить Берлин и Петроград, был я. И сказать государю правду мог опять же только я.

Но сторонников войны оказалось слишком много. Даже вдовствующая императрица Мария Федоровна ко мне относилась скверно, хотя знала, что я помогаю ее несчастному внуку, останавливаю у него кровотечение.

Выходит, Вас зря прозвали «святым чертом»?

Я великий грешник, никакой не святой. Бабник, пьяница - да! Но и не убивец, не сребролюбец! Не черт! Я получал 10 000 рублей в год от мамы, от министерства внутренних дел. И эти деньги, и те, что приносили просители, я тут же раздавал людям, которые нуждались в средствах. Злата-серебра не копил, после своей смерти не оставил никаких капиталов. Слухи о моем сверхъестественном разврате не получили документального подтверждения. Комиссия Временного правительства через газету предложила откликнуться женщин, которых я якобы совратил. Никто не появился!

Я истово верил в Господа нашего Иисуса Христа! Я хотел спасти Русь и трон от военного разгрома и революции — и за это меня убили те самые Романовы, которых я защищал! Поистине: «Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят!»

... Великий князь Дмитрий Павлович из России вовремя смылся. После Октября (случай небывалый для династии Романовых) официально перешел на британскую службу — помогло сотрудничество с разведкой в убийстве Распутина. Потом жил в Лондоне и Париже. В 1926 году женился на богатой американке Эмери. После чего он и его сестра Мария Павловна уехали в США, где Великий князь занимался торговлей вином, а Великая княгиня служила консультантом в фирме модной одежды.

Феликс Юсупов в октябре 1917-го, забрав из своего дома несколько полотен Рембрандта и ряд фамильных драгоценностей, тоже удрал. Жил в Крыму, а в апреле 1919 года вместе с оставшимися в живых членами династии уплыл на английском боевом корабле за границу.

В 1917 году Освальд Рейнер получил звание капитана - далеко не случайное совпадение! В 1919 году был награжден орденом и начал работу в Стокгольме. Именно из нейтральной Скандинавии тогда вела свою деятельность против России английская разведка. В 1920 году под прикрытием журналистского удостоверения он перебрался в Финляндию. В дальнейшем Рейнер не потерял связи с эмигрантом Юсуповым и помог перевести его книгу мемуаров на английский язык.

Любопытно получается! - подметил Сатана. - Тех их Романовых, кто особо в грехах не погряз (к тебе, Николашка, и твоей благоверной сие не относится), казнили мученически, как и тебя, Гришка. А пидоры уцелели и умерли своей смертью! Сейчас все вы - у меня в лапах! Не парадокс ли?! Хороши у Творца шуточки!

И - ладно, Колян, что ты им прощал грехи! Но ведь ты назначал их на ключевые должности в империи, прекрасно зная, что они неспособны ни к чему. История учит, но никак не научит: хочешь добиться успеха в любом деле - не допускай непотизма... Борька, тебя это тоже касается…

Чего? Какого такого «потизма»? Особая форма потения, что ли? Но какое отношение она имеет к политике? - Ельцин практиковал непотизм в малых размерах,м однако научного определения этой напасти не знал.

Непотизм - назначение родичей на выгодные должности, - сыграл в дешифровщика его эрзац — Виргилий.

Не, вы мне этот, панимаш, непотизм не шейте. Я родичам, конечно, помогал, но в меру.

Странно, - начал размышлять вслух Ницше. - Откуда в тебе, насквозь корыстном и вероломном человеке, такие качества?

Да ничего странного, - усмехнулся в ответ Фрейд. - Просто у герра Ельцина есть одно исключительное свойство: он легко обо всем забывает. Ни негативные, ни положительные эмоции, возникающие в процессе общения с другими людьми, не откладывались в его памяти. Был человек — и нет, словно и не было никогда.

К своему окружению подобным образом он относился всегда: еще с юности. Не то чтобы был он совсем уж черствой, бессердечной натурой. Нет, просто все вокруг имели для него исключительно временную ценность: как только человек переставал быть нужен, Борис забывал о нем враз... Даже о своих родителях почти никогда не вспоминал; уехав в город, редко виделся с ними, забывал поздравлять с днями рождения. Когда стариков потребовалось забирать из деревни — мать тяжело заболела, отца парализовало, – секретарь обкома и не подумал поселить их у себя.

«У тебя, Михаил, конечно, тесновато, - сказал он младшему брату, - но и у меня, пойми: двое детей, жена, ответственная партийная работа. Так что ухаживай за стариками, а я мысленно с тобой».

Михаил работал в то время простым монтажником и жил в однокомнатной квартире; старший занимал роскошные, по свердловским меркам, хоромы...

Мать Клавдию Васильевну, любовь к которой, уже будучи президентом, он всячески пропагандировал, Ельцин забрал к себе лишь в 1992 году, когда стало ей совсем худо и потребовался постоянный присмотр врачей. К тому же в Екатеринбурге пошли уже разговоры о неблагодарном, бросившем мать президенте... Ее поселили на даче в Барвихе, в боковом крыле, рядом с караулкой и комнатой охраны. Ее не звали никогда к общему столу, питалась старуха отдельно от всей семьи...

Похоже, родственные чувства вообще были ему чужды. До последнего времени Ельцин не общался ни с братом, ни с родной сестрой; сколько бы ни приезжал в Екатеринбург, никогда не навещал Михаила, тем не менее при этом - демонстративно - мог начать обниматься с шофером, который когда-то возил его, или отправиться с букетом цветов к врачу, лечившему мать, - разумеется, под прицелом журналистских камер.

Его главный охранник генерал Коржаков, который практически с ним никогда не расставался, к примеру, Михаила вообще никогда не видел, а Валентину - сестру шефа - только дважды: когда она переехала в Москву. Бородин дал Валентине квартиру в Проточном переулке, и Ельцин посылал телохранителя № 1 посмотреть дом: сам он, разумеется, ни тогда, ни после к ней не ездил.

Михаил Николаевич - еще в эпоху правления Ельцина - горячо уверял журналистов, что на московскую родню совсем не в обиде: просто брат сильно занят. Он даже пытался помочь ему - услышал по телевидению, что Ельцины вынуждены всей семьей копать себе на зиму картошку, и решил послать им два мешка. У него, пенсионера, времени чай больше - но высокие родственники от подарка почему-то отказались. «Говорят, у самих, мол, поспел хороший урожай», - объяснял бывший монтажник...

Люди - неважно: родственники, соратники, помощники, случайные встречные - были в восприятии Ельцина всего-навсего попутчиками...

Гитлер, конечно же, не упустил возможности изложить свои взгляды на такую животрепещущую тему, как непотизм.

- То, о чем Вы говорите, герр Ницше, - беда не только этих слабовольных Романовых. К примеру, «покровительственное отношение Наполеона к родственникам также свидетельствует об исключительной слабости его как личности. Человек, занимающий такое положение, как он, должен напрочь забыть родственные чувства. Вместо этого он посадил своих братьев и сестер на высшие государственные посты и оставил их на этих должностях даже после того, как увидел, что они никуда не годятся. Он — вместо того чтобы пойти единственно возможным путем и вышвырнуть всю свою родню вон вследствие ее совершенно очевидной непригодности — ежемесячно слал братьям и сестрам письма с наставлениями, что нужно, а чего не нужно делать, и полагал, что, обещая им крупные суммы денег или, наоборот, лишая их денежного содержания, сможет излечить их от врожденной бездарности.

Как только он в первый раз дал волю родственным чувствам, жизнь его дала трещину».

Вот почему я не назначил ни своих братьев и сестер, ни других родичей, ни Еву ни на какой пост — даже самый ничтожный. «Повсюду, где кумовство проникает в поры государственного организма (лучший пример этого — монархии), оно влечет за собой слабость и гибель его. Проявление кумовства — это отказ от талантов». Я в первую очередь намекаю на Россию! И времен Николая Второго, и времен Бориса Второго!

Вы, господин Гитлер, совершенно правы! Романовы оказались элементарными бездарями и взяточниками, чем бы они не занимались! А «батюшки-цари» им попустительствовали! - поддержал фюрера основатель СССР.

Голословное обвинение! - попытался огрызнуться последний русский самодержец. Зря. Ильич тут же закидал его фактами:

Будучи главнокомандующим в русско-турецкой войне 1877-1878 годов, Великий князь Николай Николаевич пробавлялся, используя термин ельцинской эпохи, «откатами» за поставку товаров для армии. Массовое завышение цен привело к судебному разбирательству, в ходе которого подследственные принялись давать прямые показания на высокопоставленного хапугу, посему дело благополучно было прекращено.

«Высочайший шеф» русского военного флота Великий князь Алексей Александрович попался на присвоении казенных миллионов из бюджета флота, а также из средств Красного Креста. Цитирую одного современника: «В карманах честного Алексея уместилось несколько броненосцев и пара миллионов Красного креста, причем он весьма остроумно преподнес балерине, которая была его любовницей, чудесный красный крест из рубинов, и она надела его в тот самый день, когда стало известно о недочете в два миллиона».

Я же убрал Алексея Александровича из высочайших шефов флота! - ляпнул царь.

А надо было судить и отобрать ворованное! - оборвал его Ленин. - Но продолжу!

Великий князь Сергей Михайлович, генерал-инспектор артиллерии, остро нуждаясь в деньгах, за взятку приказал закупать пушки французской фирмы Шнейдера, качество которых было отвратительным. Недостатки орудий прикрывались фальсификацией документов. В результате к началу Первой мировой войны русская армия осталась без тяжелой артиллерии.

В Первую мировую войну Великий князь Сергей Александрович и его любовница - балерина Кшесинская брали громадные взятки за размещение заказов на снаряды и пушки.

Тут дал свои показания известный богатей, спонсор большевиков Савва Морозов:

- «Московский генерал-губернатор, Великий князь Сергей Александрович в разгар нашей войны с япошками, найдя, что местное купечество слишком мало жертвует на нужды Российского общества Красного Креста, собрал главных золотых мешков Москвы и стал спрашивать их, почему они так мало жертвуют. Я встал и заявил, что в начале года сделал большое пожертвование (40 тыс. одеял для госпиталей) и что через несколько времени мои приказчики стали покупать их по дешевым ценам. После этого я решил больше ничего не жертвовать в данное учреждение.

Великий князь, патрон этого добровольного общества, страшно обиделся, и на другой день я был призван к московскому полицеймейстеру Крестикову, который заявил мне, что арестовывает меня.

Я ответил: «Хорошо, только позвольте мне распорядиться относительно своих дел и по телефону переговорить с братом». Крестиков предоставил телефон. «Брат, - говорю по телефону, - меня арестовывают, ввиду этого я больше не могу заниматься своими делами и потому прошу тебя завтра же прекратить работу на всех моих фабриках». Крестиков, конечно, в ужасе (у меня не менее 16 тысяч рабочих), просит меня отменить решение, но я стою на своем. Кончилось тем, что меня отпустили». Вот у кого мои чиновники и силовики рэкету учились! - понял Ельцин. - У Романовых!

Очень похоже на Россию 90-х годов двадцатого века, когда гуманитарная помощь сразу же оказывалась на рынках — преимущественно московских, - отметил Сатана. - Империя Николашки и ее остатки при тебе, Борька, очень схожи: власть воровала всегда!

К сожалению, сие исчадие ада, сиречь большевик Ульянов, абсолютно прав! «Все эти критические годы Романовы, которые могли бы быть прочнейшей поддержкой трона, не были достойны звания или традиций семьи, - призналась сестра последнего императора, Великая княгиня Ольга Александровна. - Слишком много нас, Романовых, погрязло в мире эгоизма, где мало здравого смысла, не исключая бесконечного удовлетворения личных желаний и амбиций».

Но не все ж из нас такие были! - не сдавался Николай Второй. - В 1896 году Великий князь Александр Михайлович написал по моей просьбе докладную записку о положении дел в нашем военно-морском флоте, беспощадно раскритиковав дядю — тоже Великого князя, генерал-адмирала Алексея Александровича и морского министра-адмирала Н.М. Чихачева. Сей документ, размножив тиражом в сто экземпляров, разослали всем морским начальникам высшего ранга, которые стали свидетелями неслыханного скандала, когда капитан второго ранга подвергает публичному разносу главнокомандующего флотом и морского министра...

И чем все закончилось? - выпалил свой вопрос философ. Последний русский самодержец замялся:

Ну, оба адмирала на следующий же день потребовали от автора записки официальных извинений, грозясь в противном случае подать в отставку, а критикана, даже если он и извинится, отправить на Тихий океан командовать броненосцем «Император Николай I». Александр Михайлович от извинения отказался и был уволен в отставку.

А Вы что же? - не унимался «первый имморалист». Монарх еще более смутился:

Я не поддержал его, сказав, что для меня «превыше всего поддержание дисциплины, соблюдение субординации и сохранение мира в семье».

Идиот! - хором воскликнула «несвятая троица»: Сталин, Ленин и Гитлер. - Стоит ли удивляться гибели российского флота в Порт-Артуре и в Цусимском бою!

А что, Ваше Величество, заставило Вас сначала послать войска в Китай - подавлять «боксерское восстание», а потом провоцировать японцев до такой степени, что они решились на войну с Россией? - продолжил интервью Фридрих.

Ну... - ушел от ответа Николай.

Я расскажу! - со злым огоньком в глазах предложил Ильич. - В Поднебесную он полез по той же причине, по какой гиены кидаются догрызать, еще живого, но смертельно раненого, а потому безопасного слона. Ведь мятеж ихэтуаней (так он правильно называется) подавляли все главные державы Европы: Великобритания, Франция, Германия. Как тут было не поживиться!

С Японией — то же самое, только теперь гиена напала на такую же гиену: добычу не поделили! Все началось еще в 1896 году, когда корейское правительство выдало владивостокскому купцу Бриннеру концессию на право эксплуатации казенных лесов на корейской стороне рек Тумэнь-Ула и Ялу- Цзян и на острове Дажелет. Через год императорский кабинет выкупил концессию у купца, а для того чтобы скрыть участие двора в коммерческих махинациях, она была фиктивно перепродана поверенному в делах русского посольства в Сеуле Матюхину. Уполномоченный царя по Дальнему Востоку Безобразов, Великий князь Владимир Александрович и другие приближенные «к августейшему телу» убедили Николая в том, что надо переодеть 20 тысяч русских солдат в форму лесных рабочих и захватить 5 тысяч квадратных верст территории, определенной концессией. Безобразов заверил самодержца, что уже в 1904 году будет выручен миллион рублей чистой прибыли. Японцы попросили не лезть на корейскую территорию, но Николашу его фавориты-авантюристы убедили не уступать каким-то макакам, и началась война. Вот тогда и сложилась пословица: «За дровишки идут на смерть людишки»!

У Бориса Второго война в Чечне началась из-за нефти! - наябедничал Сатана.

Не только! - огрызнулся ЕБН. - И другая причина имелась: нельзя было допускать, чтобы от России откололась хоть какая-то кавказская республика!

У меня тоже имелась веская причина ненавидеть япошек! - вспылил Николай Второй. - Видите шрам от удара мечом? Его я носил на своей голове всю жизнь! Во время кругосветного путешествия я посетил Японию, будучи еще наследником престола. А меня чуть не убил какой-то придурок, когда я ехал в коляске по древнему городу Оцу!

Тут честную компанию осчастливила своим присутствием душа самурая:

- Я - полицейский Цуда Санцо! Я решил прервать жалкую жизнь российского варвара, потому что он ехал с неправильным выражением лица, без уважительной улыбки, положенной благодарному гостю!

Жаль, что покушение не удалось! - выразили огорчение все та же «несвятая троица» и Сатана.

Ницше продолжил засыпать августейшего собеседника градом вопросов:

Но ведь самурая казнили, микадо в знак сочувствия и извинения прислал в порт Кобэ три парохода, заваленных подарками, однако Вы инцидента не забыли и, когда России срочно понадобилась «маленькая победоносная война», выбрали Японию, с чего и начались все неприятности и катастрофы Вашей империи. Почему сын царя Александра Третьего, прозванного «Миротворцем», так ненавидевший войну, если верить Вашим словам, все же решил воевать?!

В объяснения пустился премьер-министр Витте:

«Николая толкали на захваты земель в Маньчжурии, уговаривали, что

маленькая Япония никогда не осмелится напасть на Россию. Я и вдовствующая императрица объяснили ему опасность ситуации. Государь согласился и предложил мне составить проект урегулирования отношений с Японией.

Я составил проект, который исчез в недрах архива. Переговоры с Японией были провалены». Придворные лизоблюды уверяли Его величество: косоглазые воевать не умеют. И министры спорили: сколько японских солдат стоят одного русского солдата — два или полтора. Но уже вскоре ему пришлось записать в своем дневнике: «Больно и тяжело», когда последователи невиданные доселе поражения нашей армии и гибель флота.

Все, как у меня с чеченцами было... - с горечью подумал Борис Николаевич.

Вы говорите: царя «толкали на захваты земель в Маньчжурии». Кто «толкал»? - Ницше переключился с повелителя на его слугу Витте.

Придворная камарилья и полиция, заинтересованные в войне! Когда министр внутренних дел Плеве (Департамент полиции входил в состав его министерства) погиб от бомбы, в его архиве обнаружили копии всех бумаг, касавшихся Дальнего Востока. «Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война». Так Плеве сказал накануне войны одному из сановников.

Вообще полиция у нас была государством в государстве и вела свою политику! «В бытность премьер-министром я боролся с еврейскими погромами. Естественно, мне должен был помогать Департамент полиции. И помогал... Но в то же время от одного из чиновников Департамента я с изумлением узнал, что борющийся с еврейскими погромами Департамент полиции одновременно изготавливал прокламации, призывающие население... к еврейским погромам! Эти прокламации тайно переправлялись в провинцию. Страшный погром евреев в Гомеле начался именно с этих прокламаций!»

- Я не хотел войны! - продолжал нудить Николай. - Я даже предложил всем странам всеобщее разоружение и всеобщий вечный мир. Но собравшиеся на Всемирную конференцию в Гааге европейские политики боялись подвоха, подозревая друг друга в коварстве, которое приведет к ослаблению их военной мощи, да и другие страны — США, Япония — довольно прохладно отнеслись к моим предложениям. Хотя три конвенции о мире были все же приняты.

На самом деле ты хотел оттяпать чужой земельки! - опроверг его Дьявол. - Ну-ка, Куропаткин, выложи нам правду!

Военный министр, генерал от инфантерии Алексей Николаевич Куропаткин ослушаться не осмелился:

В голове у Николая II сформировался глобальный план захватить Маньчжурию, Корею и Тибет, а затем Иран, Босфор и Дарданеллы. Первым шагом в этом направлении стало создание русской лесной концессии на реке Ялу, в Корее. Инициатором ее стал полковник Александр Михайлович Безобразов, служивший в Восточной Сибири. В 1901 году, опираясь на поддержку статс-секретаря, а в скором будущем министра внутренних дел Плеве, князя Юсупова, князя Воронцова и группы крупных предпринимателей, он создал «Русское лесопромышленное товарищество», получив государственную субсидию в два миллиона рублей. Эта компания дельцов- авантюристов, прозванная «Безобразовской кликой», стала проводить откровенно агрессивную политику по отношению к Японии, что через три года привело к войне между двумя странами.

Безобразовское лобби в Петербурге добилось отставки своего главного противника — министра финансов Витте, окончательно развязав себе руки. Клика исходила из того, что удачная схватка с внешним врагом крайне необходима России для укрепления ее внутреннего положения. О том, что война с Японией не может быть иной, ни у одного из наших политиков не вызывало ни малейшего сомнения.

Японцы, зная это, стали усиленно готовиться к столкновению, ставшему к началу 1904 года неизбежным, и в конце января того года нанесли внезапный удар по нашей эскадре, стоявшей на внешнем рейде Порт-Артура. Дальнейшие события известны...

Как Вы могли допустить, чтобы Ваши личная неприязнь, жадность и наполеоновские планы по захвату Дальнего Востока погубили страну и Вашу семью? - удивился Ницше.

Куда в большей степени тут сыграло роль его желание захватить Дарданеллы! - поправил философа буржуазного философ пролетарский. - И какого хрена Вы с Германией стали воевать, гражданин Романов? Ведь Ваш родственник и друг кайзер Вильгельм чуть ли не на коленях умолял Вас не вмешиваться в его конфликт с Англией и Францией!

Войны желал весь русский народ! - напыщенно заявил царь. - И союзников я предать не мог!

Я отговаривала его! - заплакала царица. - Как сейчас помню тот проклятый 1914-й год. В жаркий июньский день мы, как всегда, ушли на яхте с детьми в финские шхеры. Днем к яхте причалила шлюпка с фельдъегерем из Петербурга. Ники прочел две телеграммы и торопливо ушел в свой кабинет- салон. Оказалось, что 15 июня в боснийском городе Сараево были застреляны из револьвера австро-венгерский престолонаследник эрцгерцог Франц-Фердинанд и его жена. Убийца — сербский националист Гавриил Принцип. Для нас событие это означало: война.

Вторая телеграмма была связана с первой. В Сибири в селе Покровском тяжело ранили Друга. Его ударила ножом бывшая почитательница Феония Гусева. Старец Григорий — активный враг противостояния с Германией.

Итак, одновременно возникла причина будущей войны и был устранен единственный, кто мог пытаться ее предотвратить и имел влияние на Ники. Теперь я оказалась беспомощна. Когда яхта причалила к Петергофу, я быстро прошла во дворец и, запершись в своем кабинете, зарыдала...

Ты была неправа, Аликс! - возразил ее супруг. - Вспомни, что началось после объявления войны! Жгли германские представительства, Литературно- художественный кружок изгнал людей с немецкими фамилиями, будущий премьер-министр Штюрмер думал, не поменять ли ему свою фамилию. Петербург стал называться Петроградом. «Все споры в Думе были забыты. Прекрасный порыв охватил всю Россию, без различия племен и народностей. Отсюда, из сердца Русской земли, я посылал моим храбрым воинам горячее приветствие. С нами Бог!»

У Успенского собора, у колокольни Ивана Великого — необозримые толпы. Колокольный звон заглушал восторженные крики толпы. И гофмаршал граф Бенкендорф, глядя на ликующую толпу, сказал победно-насмешливо: «Вот это и есть та самая революция, которую нам обещали в Берлине?»

Да, в Берлине предупреждали: если будет война — она закончится революцией в России, - прервала мужа императрица. - Впрочем, это тебе предсказывал и отец Григорий — но ты его не послушал!

Толчете воду в ступе, панимаш! - прервал затянувшийся семейный спор ЕБН. - Никудышний ты политик и полководец, Николай, хотя мужик, в общем- то, неплохой...

Я не мужик, а первый дворянин России! - возмущению царя не было предела. - А вот ты — действительно мужик, забывший о своем долге перед Отечеством! Я Россию не разрушал перед явными и потенциальными противниками...

Это с успехом делали другие Романовы! - вставил злую реплику Сатана.

Пусть! Но не я лично! А Ельцин за одно обещание США снять с дежурства стратегические бомбардировщики согласился уничтожить ракетные поезда России. Президент Буш только посулил ликвидировать тактическое ядерное оружие, а президент России сразу дал такую команду. И хотя русские сами себя лишили значительной части ядерного арсенала, американцы не ратифицировали договор по СНВ-2!

Ну, Россия ельцинская в отличие от Российской империи все же не погибла! - отбрил его ЕБН.

Чуть-чуть не погибла!

Чуть-чуть не считается! - замотал седой фантомной гривой Борис Николаевич. - И вообще, что мы с тобой спорим? Говоря «неплохой мужик», я имел в виду «неплохой человек»...

К несчастью, не могу сказать такого же о тебе! — не принял извинения царь.

Что-то разболтались вы тут! - проблеяла козлиная морда хозяина инферно. - А ну - по камерам! Ты, Колька, оставайся в своей, а ты, Борька, отправляйся в свою... Там ведь твоя собственная зона начала формироваться...