Эмбер Глоу: Око Бури

Часть II

18

Одинокая фигура в сером плаще сидела у грязного окна в тёмном углу замызганной таверны и казалась спящей.

Облокотившись на засаленный стол, она подпирала рукой голову, но та так и норовила соскользнуть. Лица её было не разглядеть под глубоким капюшоном, — да никто б и не стал.

Немногочисленных посетителей — пиратов и забулдыг — больше интересовали собственные нечистые делишки и выпивка. Какое им дело до других беспутных бродяг!

«Возвращайся в Чертог, странница», — прозвучал в голове голос Бево Беато.

Мягкий голос, пронизанный состраданием — и скорбью.

— В бездну всё, — пробормотала Эмбер и, нащупав кружку на столе, залпом опрокинула остатки.

Едкая горечь обожгла нутро.

Она прозябала в этом смрадном притоне с тех пор, как прибыла на Талиссию. Молча бросала на стойку монеты, забирала выпивку и садилась у окна, не видя и не слыша ничего вокруг.

Зато голоса внутри не смолкали.

Недавние события вживую стояли перед глазами, мелькали вихрем мучительных образов, смешиваясь с прежними воспоминаниями — куда более жуткими.

Она не знала, как долго просидела на полу гибельного зала подле бездыханного тела стража. Милосердный туман забвения окутал разум. И не вполне развеялся, даже когда оцепенение прошло. Она двигалась на автомате. Будто ладья, что летит в межзвёздную бездну на сверхсветовой скорости.

Она смутно помнила, как нашла на подземной площадке ладью Вига — такую же старую «трясогузку», как «Квикстарт», только с ярко-синим брюхом. Странница узнала бы «Китари» и вслепую: Виг был неразлучен с этой посудиной со времён Бури. На ней он когда-то забрал Эмбер с Иссота.

Она кое-как наладила коммуникацию в кабине и послала сигнал в Чертог — через передатчик-репитер, надёжно запрятанный где-то возле цитадели и потому не уничтоженный миротворцами. Эмбер догадалась о нём, когда пыталась понять, как проклятая девчонка могла посылать межпланетные сообщения из-под земли.

Опустевший от потрясения разум на удивление хорошо справлялся с техническими задачами. Может быть потому, что они позволяли отвлечься.

Странница отправила координаты «Китари», доложила о найденной вражеской аппаратуре и восстановила на борту видеосвязь. Кажется, с ней говорил Кадмар Огаро, но она не пыталась припомнить подробности. Только ледяная пустота сердца и каменное равнодушие помогли ей с собой совладать.

Упрёки и обвинения, произносимые его голосом, громыхали в голове и сейчас — но было не ясно, память то или совесть.

Она знала, что многие из служителей Света — искусные целители. А некоторые и вовсе способны вернуть отлетевшие души. Но Эмбер была совершенно чужда врачеванию, даром что Виг когда-то пытался её учить. Так что у неё не было шансов спасти несчастного стража… но легче от этой мысли не становилось.

Миротворцы уже вошли в атмосферу, когда «Квикстарт» вырвалась из тумана и стремительно скрылась в черноте среди звёзд. Никто не пытался её задержать и не стал преследовать. Никто не пытался её найти — да и не смог бы в такой глуши.

«Возвращайся в Чертог, — настойчиво повторил Бево Беато. — Талиссия — не лучшее место, чтоб укрываться от непогоды».

Эмбер горько усмехнулась.

Заоблачный умник! Если он такой всезнающий, зачем послал наивного юнца на верную смерть? Как он мог допустить это? И где было хвалёное милосердие Света в тот момент, когда потрошили невинного миротворца?!

«Осторожнее, странница. Боль говорит в тебе — и гнев. Но такие мысли опасны, они могут завести далеко во тьму. Небо хмурится. Раскайся — и вернись, пока не грянул гром».

Она невольно сжала кулаки. Раскаяться! Да она уже тысячу раз прокляла тот миг, когда решила на крохотный шажок отступить от праведного пути. Она раскаивалась всем сердцем, что пыталась заглянуть в разум девчонки. Что взяла запретный меч…

Впрочем, зачем кривить душой? По-настоящему она раскаивалась только в том, что воспользовалась им слишком поздно.

«Скорбь омрачает твой рассудок — но ты знаешь, что нужно делать. Свет направит тебя, если…»

— Я по горло сыта вашими проповедями! Просто признайте, что всё это — не только моя вина!

Отчаянный вскрик повис в спёртом воздухе затихшей таверны. Любопытные взгляды метнулись в угол. В следующий миг зал погрузился в обыденный шум, среди которого кое-где раздавались смешки. Недолго, ибо чему тут дивиться? Беспутные бродяги нередко напиваются до умопомрачения. Безвестные и безымянные…

— Беместа! — знакомый голос звучал, как наяву, но Эмбер уже устала от бесконечных разговоров с воображаемыми собеседниками.

От их упрёков, увещеваний, проклятий…

— Наконец-то я нашёл тебя!

Только стиснутая в богатырских объятиях, странница наконец поняла, что Тьюди настоящий.

19

В тесной каморке на чердаке таверны было темно и тихо. Только дождь барабанил по крыше, и тяжёлые капли изредка падали на пол с глухим стуком.

Да, Бево Беато был прав: во время ненастья Талиссия — не лучшее место. Впрочем, в ясную погоду тоже весьма поганое.

Зябко вздрагивая на голой койке, лёжа в одной рубашке, Эмбер слышала, как за тонкой стеной Тьюди сопит во сне. Как, кряхтя и поругиваясь, в опустевшем зале трактирщик прячет бокалы за стойкой. Как в подвале попискивают крохотные острозубые зверьки.

И ещё — как рокочут волны, гонимые воющим ветром, а чёрное нутро густеющих туч с глухим шипением начинает мерцать всполохами огня.

Она слышала, хоть на Талиссии отродясь не было моря, а унылый дождь за окном давно изошёл на мелкую морось.

Проклятое Око Бури…

Бури, которую всё ещё можно предотвратить.

— Давай, не рассусоливай. Вставай и бегом, — пробормотала Эмбер и села на жёсткой койке.

Впрочем, ей эта убогая кровать казалась роскошным ложем: в дни отшельничества она спала на полу продуваемой всеми ветрами лачуги или прямо на песке. Там, на Элестрене, хоть времена суток были условны, она искренне благодарила Свет за каждый прожитый день, испрашивала благословения на грядущую ночь.

После Иссота она не молилась. И не засыпала.

Теперь пришло время воспользоваться вынужденным бодрствованием.

Встряхнувшись, Эмбер зажгла тусклый переносной фонарь, достала из-под койки рюкзак Марагды и принялась изучать содержимое.

Не в первый раз, конечно — но впервые с ясным умом.

Пожитки девчонки представляли внушительную коллекцию предметов, так или иначе связанных с разрушителями. В основном это были информационные накопители со встроенным проектором, синеватое свечение которого рисовало на стене каморки образы минувшей войны. Фотографии, видеозаписи, всевозможные досье, отчёты и планы. Марагда изрядно потрудилась, ведь такую информацию добыть было непросто.

У неё имелись подробные данные разведки обо всех членах Круга. Восемь вражеских военачальников один за другим оживали в призрачном свете проектора — и в памяти. Воргелл Торр и Гаридо Маль’Гутун, Элаиг Гадар и Нардин Маль’Ману…

Стоп. Вот оно! Гаридо! И как она раньше не сообразила? Сходство имён и лиц ещё в зале породило смутную догадку, но та затерялась в вихре дальнейших событий. Теперь же сомнений не оставалось: Марагда — достойная дочь мятежной воительницы.

«Посмотри, как низко ты пала», — глядя на остроносое лицо, что ехидно щурилось со стены, Эмбер слышала, как наяву, надменный голос из глубин памяти.

Но другие разрушители не были столь осторожны в словах. Они плевались гнусными ругательствами, проклятиями и угрозами, шипели и скалили зубы, точно дикие звери, и странница поспешила перейти к осмотру других вещей.

Всевозможные запчасти для передатчиков, складные антенны и наручные коммуникаторы, микросхемы и печатные платы с торчащими проводками. Полуразобранное устройство связи, с которым возилась девчонка в зале. С него-то через репитер и был отправлен судьбоносный сигнал в Чертог.

И, вероятно, цитадель на Иссоте была не единственным местом, где Марагда наладила связь…

Интуиция подсказывала, что все эти предметы когда-то держал в руках Элаиг Гадар, главный — и, пожалуй, единственный в своём роде — технический специалист Круга.

Ещё был кейдорский обруч Вига — Эмбер обнаружила его на Иссоте и хотела оставить миротворцам, но в последний момент сунула в карман плаща. Оттуда он и тяготил ей совесть.

Итак, вот что получалось изо всей этой мешанины. Марагда твёрдо вознамерилась воскресить прошлое. Возродить Бурю. Пока было неясно, есть ли у неё сообщники и средства, но и того, что она успела натворить, хватало с лихвой.

На межзвёздной военной карте среди баз разрушителей некоторые были отмечены красными крестами или кружками — очевидно, места, где она побывала. Одно казалось особенно подозрительным: там бесстыдно красовался традиционный символ Бури — спираль вихря. Но это было не самое страшное.

Эмбер с нарастающей тревогой вглядывалась в проекционное изображение бесчисленных планетарных систем от Алессиона до туманных окраин, ища глазами самую гибельную точку Вселенной. И робко надеялась, что красного креста там не будет. Это место не было отмечено как база, не было даже поименовано.

Неумолимое чутьё предупреждало, что надежда не сбудется.

У странницы замерло сердце. У самой границы Вселенной, на крохотной и безжизненной планете — почти неразличимая отметина. Красная.

Грот Менауту.

Вот откуда в Марагде эта тёмная страсть, этот неутолимый голод. Вот откуда она узнала про Око. Нездешняя Тьма, царившая в гроте, нерушимыми тенётами опутала её разум и душу.

Странница знала, каково это — и знала, что увещевания не подействуют. Конфликт не разрешить мирным путём.

Только Свет может одолеть чары этой пленительной скверны.

Могущественные чары потусторонней Бездны, где, по легенде, первые миротворцы, пришедшие невесть откуда, заточили своих мятежных спутников, низвергнутых с древних звёзд.

20

Тихий стук в дверь вывел Эмбер из ступора.

— Не спишь, беместа? — осторожно позвал Тьюди.

— Заходи, — вздохнула она, не отключая проектор. — Нам нужно поговорить. Планы меняются.

Верзила был в чёрных доспехах и чёрном плаще: со времён Бури он предпочитал тёмные цвета, и когда они были в разведке, это ему особенно шло. Он послушно присел рядом на край кровати, внимательно уставив на странницу круглые, будто вечно по-детски удивлённые васильковые глаза. В полумраке каморки они горели ярче, чем тусклый фонарь и мерцающие отсветы проектора.

Но его открытое лицо всё больше мрачнело, густые тёмные брови хмурились, пока он слушал скупой, лишённый подробностей рассказ о недавних находках и связанных с ними тревогах. Руки, лежащие на коленях, беспокойно теребили зажатую в них маленькую книжонку — горестно бесполезную, ибо после тяжёлой травмы, полученной в юности, Тьюди не мог читать.

— Нет, — верзила завертел головой, когда странница замолчала, — Хранитель Беато послал меня, чтобы мы вместе вернулись в Чертог, а ты мне тут про какие-то передатчики на старых базах твердишь… Мы ведь решили отплыть на рассвете!

— Возможно, Хранитель Беато послал тебя не за этим, — задумчиво пробормотала она и тут же осеклась: брать с собой Тьюди слишком опасно.

А в грот Менауту — совершенно недопустимо.

— Возвращайся один.

— И не подумаю!..

— Пойми же, я должна её остановить!

Тьюди мягко опустил руку ей на плечо и долго всматривался в окутанное дрожащими тенями лицо. Мгновение назад он напоминал упрямого подростка, готового стоять на своём, даже если весь мир обратится в прах, а сейчас — почтенного Бево Беато. Будто сам Свет изучал её скрытые помыслы через призму этих сияющих глаз. Эмбер вздрогнула — и потупила взор.

— Я понимаю, ты хочешь выследить Марагду, — с теплотой, присущей старому Хранителю, молвил собеседник. — Хочешь предотвратить угрозу. И не связываться с миротворцами.

Почти невесомо коснувшись её щеки, он снова поймал растерянный взгляд и продолжил:

— Потому что ты винишь себя. Не только за Норика…

Эмбер зябко поёжилась.

— Но поверь, что бы там ни было в прошлом, ты от него свободна. Все ошибаются. Все учатся. Это путь. Странствие. Все мы — странники, беместа. Странники Света — или Тьмы. Даже в Чертоге я не встречал более достойной странницы, чем ты.

Она невесело покачала головой.

— Кроме Бево Беато, — добродушно усмехнулся Тьюди.

— И кейдора Сорли! — оживилась Эмбер.

И тут же сникла, вспомнив, что он может быть уже мёртв.

— Виг найдётся, — миротворец уловил ход её мыслей, — если будет на то воля Света. Как и Марагда. Как и всё, что ты стремишься отыскать.

Он протянул ей книжицу, и только теперь Эмбер её разглядела. Волна горечи и стыда подкатила к горлу. Она отвернулась, смахивая выступившие слёзы.

— Пожалуйста, прочти. Норик бы этого хотел.

Сглотнув, она нехотя приняла «Походный сборник прошений и славословий» и, найдя «Заупокойные слезницы», начала читать. Голос не слушался её, губы дрожали, слова молитвы с трудом продирались сквозь судорожные вздохи — и Эмбер не выдержала, спрятала лицо на груди миротворца, зайдясь безудержными рыданиями.

«Посмотри, как низко ты пала», — ехидно процедил мысленный голос, когда она затихла.

Ты права, Гаридо. Ниже некуда.

И только Свет поможет подняться.

Незримая разрушительница презрительно рассмеялась в голове.

«Можешь обманывать кого угодно, но я-то вижу тебя насквозь. Святоша из тебя никудышная. Каждому следует заниматься тем, что у него лучше всего получается… И знаешь, вдруг это и правда твой шанс исправить былые ошибки? Раскаяться в том, что ты сделала… с нами».

— Он был чист душой и обрёл покой, — молвил миротворец, когда Эмбер наконец отстранилась.

«А как же я? Что насчёт моего покоя?!»

— Надеюсь, и ты его обретёшь… в Чертоге. Прямо как встарь.

У странницы защемило сердце — и ухнуло камнем, когда она, отринув сомнения, решила солгать, глядя верному Тьюди в глаза:

— Свет открыл мне, что нужно делать. Я иду за Марагдой.

И внутри всё оборвалось, когда миротворец покорно кивнул:

— Тогда я иду с тобой.

21

До рассвета оставалась пара часов, и Эмбер провела их в тревожном полузабытьи. Укоры совести и сожаления о содеянном переплетались с видениями, и голоса внутри звучали всё громче.

И тогда, незаметно переступив зыбкий порог яви и грёз, она увидела сон.

Чёрная фигура в длинном плаще и доспехах разрушителя вышла из густого тумана, держа в руке грозовой меч, фиолетовый клинок которого полыхал голодной яростью. Следом за ней сама собою плыла продолговатая серебристая капсула, в какие обычно помещают тела для транспортировки.

Выстроившись в ряд, группа миротворцев в светлых одеждах с сияющими белизной клинками встретила пришелицу враждебным молчанием.

И только один, разглядев содержимое капсулы через полупрозрачные стенки, рванул вперёд с горестным криком.

Разрушительница с красными горящими глазами не шелохнулась, когда он, метнув на неё полный ненависти взгляд, упал на колени перед скорбным грузом.

— Шила! Нет…

Смоляные волосы растрепались, в антрацитовых глазах стояли слёзы, когда миротворец, откинув крышку, склонился над смуглым телом в окровавленной белой чалме — и прижал его к груди.

Разрушительница обвела безразличным взором остальных и ледяным голосом молвила:

— Так будет с каждым, кто попытается войти в цитадель. С каждым, кто встанет у меня на пути.

Никто не проронил ни слова, лишь полубеззвучный шёпот убитого горем служителя Света тревожил зловещую тишину.

Неуловимым жестом она погасила клинок и спрятала под плащом.

Ни одна черта не дрогнула на каменном лице, когда один из миротворцев неожиданно последовал её примеру — и шагнул навстречу.

— Это весьма благородно… для разрушителя.

Его голос был ровным, а правильное лицо выражало удивительное спокойствие. Весь его облик: мягкие складки светлого сюрко, благородное мерцание серебристых доспехов, ровные пряди льняных волос, — пронизывало невозмутимое самообладание. Глубокие синие глаза взирали на противницу прямо и строго — но не враждебно.

Она сощурилась, процедила с прежним безразличием в голосе:

— Мы не звери.

— Да? А так и не скажешь, — ещё один служитель Света, темноволосый мальчишка с буйной шевелюрой, выступил вперёд и смерил разрушительницу дерзким взглядом.

— Не надо, Тьюди, — его старший товарищ сделал примирительный жест, не сводя с противницы синих глаз.

В них было нечто столь ясное и пронзительное, что она вздрогнула от пробежавшего холодка. Вся эта сцена изрядно затянулась и начинала действовать на нервы: странное чувство для той, кто давно отвыкла что-либо чувствовать.

Кроме дуновений потустороннего ветра — предвестников грядущих событий, порождений безошибочной интуиции, которая не подвела и сейчас.

Грозовой клинок вспыхнул в руке разрушительницы за миг до того, как обезумевший от горя миротворец кинулся на неё с мечом.

Лезвие взвизгнуло, рассыпая искры, удерживая яростный напор противника.

— Кадмар, нет! — синеглазый служитель Света схватил его за плечо. — Она пришла к нам с миром.

В одичало-чёрных глазах скользнула тень недоверия.

Не отводя клинка, миротворец медленно повернулся к соратнику и прошептал дрожащими губами:

— Ты в своём уме, Виг? Я убью её…

— Только не так, — тот покачал головой, осторожно вынимая меч из слабеющих рук товарища.

Не желая больше созерцать это жалкое зрелище, разрушительница шагнула назад — и растаяла в чёрной мгле.

Но сквозь пелену клубящегося тумана она продолжала видеть согбенную фигуру Кадмара, склонившегося над телом Шилы Сумарлиди, и синеглазого миротворца. Опустившись рядом с другом, он по-прежнему смотрел на неё — и тоже видел. Сквозь мглу и туман.

— Возвращайся, — прошептал Виг, и Эмбер очнулась.

Сырой холод пронизывал до костей, и только тепло нездешнего взгляда согревало прозябшую душу. Взгляда, в котором среди чёрных туманов Иссота ей впервые открылось величие Света.

22

Промозглый рассвет встретил ранних путников угрюмым молчанием. Эмбер куталась в плащ, потирала и согревала дыханием озябшие руки, провожая взглядом тонкие струйки пара.

На неё неприветливо косились ветхие приземистые дома, чьи деревянные стены почернели от времени, и узкая улочка, вовек не слыхавшая об асфальте, норовила подсунуть под ноги очередную лужу.

С непроницаемым равнодушием бледное солнце щурилось сквозь серую хмарь облаков — и неясно было, скроется ли оно насовсем или решит разогнать подползающий с запада дождь.

Странницу терзала та же неопределённость.

— Точно не хочешь с ними поговорить? — спросил Тьюди, когда они подошли к единственному каменному строению в округе, чей строгий шпиль возвышался над пологими крышами.

Часовня миротворцев, величественная и белая когда-то, понурилась, посерела от грязи и пыли, которыми славились города Талиссии, а мраморная резьба фасадных колонн кое-где покрылась неприглядной зеленью.

Эмбер отрицательно покачала головой.

Толку от разговоров? Да и попробуй втолкуй… Всё это затянется неимоверно, если ждать помощи из Чертога. И на какую помощь она могла рассчитывать? На кучку дормейдов, рвущихся в бой? Один уже погиб по её вине. Или, может, на кейдора старой закалки, который с подозрительностью параноика будет сомневаться в каждом её слове?

— Только давай без подробностей, как договорились, — бросила она вслед спутнику, когда тот поднимался по крошащимся ступеням. — И не вздумай сообщать новый код доступа для связи с «Квикстарт»! Три часа в бортовом компьютере ковырялась, чтоб не отследили…

Часовни, подобные этой, имелись на большинстве сколь-нибудь обжитых планет. Они подчинялись Чертогу и находились под надзором прибывавших несколько раз в году миротворцев-инспекторов, но управлялись смотрителями из числа местных жителей.

Именно в обязанности смотрителей и прихожан входило благоустройство часовен — обителей Света, в которых каждый желающий мог научиться истинному пути.

Очевидно, этот полузаброшенный дом знаний и молитв прихожанами не изобиловал.

В городах побольше вместо часовен строились внушительные соборы, чей облик стремился хоть отдалённо воспроизвести главное святилище Алессиона. Некогда их возглавляли беместы, но после упразднения ранга туда направлялись миротворцы-посланники — не дольше чем на год.

Тьюди прибыл на Талиссию на ладье инспектора — и на ней же собирался вернуться в том случае, если не найдёт Эмбер… или если окажется, что та умудрилась остаться без «Квикстарт».

К счастью, странница просто так не разбрасывалась чужими вещами — хотя у неё в первые дни мелькала такая грешная мысль. Выпивка и кров чай не дармовые… Затуманенный отчаянием голос разума надоумил её продать кое-что из наиболее безобидных побрякушек Марагды, какой-то сломанный передатчик, — и теперь оставалась ещё изрядная пригоршня монет.

Пока Тьюди в часовне связывался с Чертогом, странница, воровато озираясь, скрепя сердце нырнула в давно запримеченный мрачный проулок.

Небрежное граффити у входа изображало разноцветную волнистую спираль, один вид которой вызывал головокружение. Вроде бы безобидное творчество уличного художника — истинный смысл этого символа знали только покупатели и продавцы.

Как и ожидалось, в темноте проулка странницу встретила непримечательная фигура в капюшоне.

— Джет. На все, — Эмбер ссыпала монеты в протянутую ладонь.

Это был не далеко лучший способ справиться с тревогой и вспышками гнева, но в первое время после становления на путь Света подавление бури эмоций давалось Эмбер нелегко, и она неблагоразумно прибегла к столь постыдному средству. Только на Элестрене, в суровой аскезе, ей удалось избавиться от губительной привычки. Теперь тревоги вернулись — и странница не без колебаний бесславно поддалась позабытому навязчивому влечению.

— Виг меня убьёт, — пробормотала она, пряча под плащ пластинки с таблетками.

На сердце было тяжело, в душе — гадко. Очередное лукавство. Ещё один шажок, удаляющий её от Света. Эмбер не могла отделаться от чувства вины, она отчётливо представляла синеглазого миротворца, неодобрительно качающего головой в осуждающем молчании.

«Это поможет сосредоточиться», — мысленно оправдывалась странница перед ним — и перед собой, — хотя какие тут могут быть оправдания?

Только сунув таблетку в рот и ощутив вкус будоражащей свежести, она заставила нудный голос совести замолчать.

Она встретила Тьюди уже в тумане: в ярком затмении, сквозь которое окружающие предметы виделись чрезвычайно насыщенными и резкими в фокусе и размытыми по краям. Из живого мира Вселенная превратилась в набор конструкций и схем, которые нужно соединить в правильном порядке. Ясно и просто. И без лишних переживаний.

Так рассуждают разрушители, подумалось ей — но и эта тревожная мысль расплылась на волнах успокаивающего джета, чей яд обманчивым теплом разливался по телу, не нарушая быстроты и координации движений.

— Идём на пристань? — спутник, кажется, ничего не заметил.

— Ага, — с беззаботной улыбкой бросила Эмбер и взяла его под руку.

Да, плавание будет интересным.

23

Головокружительное вращение фиолетового вихря за лобовым стеклом удивительно гармонировало с мерными волнами джета, что омывали разум и баюкали чувства. Не осталось сомнений и печалей, сожалений и беспокойств. Даже воспоминания об Иссоте померкли, выцвели — остались бесстрастным отчётом о событиях, будто протокольная запись в бортовом журнале.

«Число-месяц-год. Алессианское время — три часа пополудни. Миссия провалена, цель потеряна, напарник погиб. Курс прежний».

Вот она — безмятежность и беспечальность! И ещё — непоколебимая уверенность и безграничная решимость.

— Пойдём перекусим, беместа, — позвал Тьюди из пассажирского отсека, — я в часовне кое-какими припасами разжился. Ты удивишься…

— Не-а, — лениво бросила Эмбер, не потрудившись обернуться.

Она блаженно откинула спинку кресла и полулежала, заложив руки за голову и закинув ноги на приборную панель.

Но разум её, безоблачно-ясный, работал со сверхсветовой скоростью.

Проблема — приближение Бури. Решение — устранение источника. Нет, не Марагды: девчонка — только инструмент. Корень зла сокрыт в гроте Менауту. Значит, там и нужно искать ответы. Там всё и закончится, толком не начавшись.

Опасность? Пфф, плавали, знаем. Справились однажды — справимся и теперь.

Видение грядущего? Предчувствие непоправимого?

Ох, Эмбер, вспомни былое: будущее изменчиво, и некогда ты могла различать множество путей в его зыбком облике. Целые армии шли по следу твоих видений: сначала — одна, потом — другая…

Ты и только ты творишь собственное будущее. И будущее Вселенной заодно.

Внутренний голос — другой, праведный — надрываясь, кричал что-то о премудрости Света, о послушании и смирении, но странница почти не слышала его, упоённая возвышенной стройностью собственных рассуждений.

Итак, грот Менауту. Задворки Вселенной. Буквально.

Чтобы добраться туда, придётся миновать не одну заправку. И несколько старых баз разрушителей. Сейчас они держат курс на одну из них — главную, судя по грозному знаку Бури на карте. Даже если Марагда затаилась в другом месте, то свои передатчики она уж почти наверняка там установила.

А значит…

Эмбер захлопала в ладоши: она уже представляла, как назначает встречу с девчонкой и получает Вига в обмен на… что угодно. Губы скривились в хищной ухмылке: на этот раз Марагда живой не уйдёт. Перед глазами мелькнуло перекошенное от боли лицо противницы — и фиолетовая вспышка грозового клинка, безжалостно прерывающая её мольбы о пощаде.

Горький привкус во рту подсказал, что действие джета подходит к концу.

О Свет, о чём она только думала?!

Ладья в чудовищном кувырке со скрипом и грохотом выпала из чрева межзвёздного вихря в черноту космоса. Застигнутая врасплох странница вылетела из кресла и едва не врезалась в потолок.

Из пассажирского отсека послышался вскрик досады и звон посуды.

— Тьюди, прости! — жалобно протянула Эмбер, заползая обратно за штурвал.

Но руки дрожали, не решаясь дотронуться до него: казалось, одно движение — и приборная панель вместе с бортовым компьютером взорвётся, разнесёт стекло… и её утянет в безвоздушную бездну.

Она пребывала в такой растерянности, что с трудом соображала, где и зачем находится. А внутри чёрной дырой расползалась голодная пустота.

— Давненько мы не были на Лагдагаре! Может, я поведу? — верзила облокотился о спинку кресла, и странница подпрыгнула от неожиданности.

Волна непонятного липкого ужаса подкатила к горлу.

— Я же помню, ты с посадками не в ладах, — усмехнулся спутник.

Эмбер охотно закивала — зря, ой зря, ибо голова от этого пошла кругом, а перед глазами запрыгали тошнотворные огоньки.

— Ты какая-то слишком бледная, — Тьюди склонился над ней, — даже больше, чем обычно. Всё потому, что не ешь ничего. Говорю же, откармливать тебя надо…

Он заботливо отвёл спутницу в пассажирский отсек — ноги её отяжелели и едва волочились, — усадил в кресло, достал какую-то снедь и втиснул ложку в дрожащий кулак.

Покорно — машинально и жадно — она проглотила что-то густое, и только расползающееся внутри тепло привело её в чувство.

— Погоди… это что, зор-зуккур с токшей и паскаттой?!

— Ага, — крикнул Тьюди уже из кабины, — по твоему рецепту.

Сколько лет она не пробовала ничего подобного! Нехитрая мешанина из походных консервов — и такая вкуснятина! Эмбер гордилась, что когда-то сама это придумала. Токша — самый распространённый корнеплод во Вселенной, пресный и рыхлый, травянистая паскатта — листья кочана, которыми на иных планетах кормят скот. Но если правильно приготовить, добавить сладкие зёрна зор-зуккура и немного пряностей…

Она с умилением вспомнила, как Виг с Тьюди и прочими миротворцами с аппетитом поглощали нехитрое блюдо — и просили добавки. Но улыбка тут же сползла с лица, когда она вспомнила и другое: как кейдор Огаро, узнав, кто был поваром, демонстративно опрокинул тарелку в мусорное ведро.

— Садимся прямо у Лаг’Далерхи? — окликнул спутник.

— Да, — очнулась странница, — на причал. Его же мы вроде не разбомбили?

— Сейчас посмотрим.

Тьюди хохотнул:

— А всё же славная была битва!

— Ещё какая, — неслышно вздохнула Эмбер.

Тогда погибли братья Далерхи — они стали первыми разрушителями из членов Круга, павшими от её руки.

Ладья приближалась к планете, опустошённой войной. К крепости, где, как она думала, со времён Бури не ступала нога живого существа. Разумного, по крайней мере.

До посадки было ещё далеко, но странница её не боялась: в миг слабости доверив Тьюди штурвал, теперь она убедилась, что старый знакомый не растерял былых навыков.

После ужасной аварии в конце Бури он долго оставался парализованным, разучился читать и писать, утратил мальчишескую дерзость и, как некоторым казалось, стал эдаким глуповатым простачком, — но вот плавание, вестимо, было у него в крови.

Внезапный гудок оборвал тишину.

Эмбер инстинктивно бросилась в кабину, едва не упав: ноги всё ещё плохо слушались.

— Беместа, с нами кто-то хочет связаться!

Они с Тьюди изумлённо переглянулись и, пока странница не успела сообразить, спутник уже нажал кнопку, чтобы принять вызов.

— Миротворческое судно «Квикстарт», — раздался металлический голос, — вы вошли в сферу Далерхи. Ожидайте конвоя.

24

— Что-о? — в один голос протянули Эмбер и Тьюди.

— Ты же говорила, там пусто!

Глаза верзилы округлились так, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

— Конечно, откуда? Со времён Бури никого…

Откуда? Ну разумеется. Марагда. Значит, у неё всё же были союзники.

И они уже приближались: чёрная ладья с тупым носом и широкими крыльями, со знаком Бури на фюзеляже.

Да эти разрушители совсем обнаглели, если не боятся изображать его в открытую! Белая спираль — как символ джета, только ровная, с повторяющимися одинаковыми оборотами вместо дрожащих волн.

— Пожалуйста, скажи, что я снова вижу сон о минувших днях боевой славы, — пробормотал Тьюди с невесёлым смешком.

Странница рассеянно опустилась в соседнее кресло и машинально закинула в рот ещё одну таблетку. Неподвижно уставившись на одну из вражеских лодок, она попыталась заглянуть вглубь.

Штурман в непроницаемом чёрном шлеме, молчаливая команда, вооружённая ручными плазмомётами…

Нет, не это она хотела увидеть: дальше, глубже, к самой сути вещей стремился внутренний взор. Вниз, сквозь завесу пылевых облаков над окаменевшей пустошью, сквозь песчаный вихрь, над пологими взгорьями и равнинами, где некогда буйствовали сочно-зелёные густые травы, а ныне зияли глубокие трещины на изжелта-серой земле.

Дальше, мимо ржавых остовов разбитых судов и самоходных орудий. К удивительно свежему в этой разрухе бетонному причалу, где стройными шеренгами выстроились блестящие новизной чёрные ладьи старого образца. Над мостом через глубокий ров — в крепость из жёлтого песчаника.

Величественное строение, закрученное спиралью, с острым шпилем до самых небес. С высоты — ну точно символ Бури. Или джета.

Эмбер никогда не задумывалась над этим сходством… и сейчас не стала. Дальше, скорей, ибо вражеская ладья уже на подходе.

Массивные арочные врата — вперёд, без оглядки, по каменным коридорам, залитым приглушённым медовым светом. Плазмонеоновые лампы, новомодные синтепластовые стёкла бледно-янтарного цвета, на стенах — смелые урбанистические пейзажи в стиле техноарт…

Местечко явно обжитое — и кем-то, не лишённым своеобразного вкуса. Эдаким ценителем техногенного искусства.

Братья Далерхи, конечно, были напыщенными снобами и эстетами, но предпочитали природные мотивы… И они оба были мертвы!

Чутьё подсказывало, что это не так.

Мысленный полёт странницы, чрезвычайно стремительный и яркий под действием джета, неумолимо приближал её к болезненному столкновению с очередным призраком прошлого. Оставалось надеяться, что дурманящее вещество обеспечит чувствам достойную анестезию.

Но… нет. Не в этот раз.

Холод и сырость, тяжёлый липкий мрак, ржавые всполохи призрачных молний выдали разрушителя прежде, чем Эмбер его отыскала. Ощущение его присутствия мало походило на предгрозовые эманации Марагды — но странницу насторожило другое.

Каждое живое существо — и каждый разрушитель в том числе — обладает уникальными чертами внутреннего облика, которые различимы тонким чутьём. Но здесь было что-то ещё, что-то неуловимо чуждое и оттого особенно зловещее.

Ржавый привкус во рту. Болезненный затхлый запах. Ноющая боль во всём теле…

Волна тошноты подкатила к горлу: Эмбер будто с головой окунули в консервирующий медицинский раствор, и внутреннее зрение затуманилось от рези в глазах.

Она вцепилась в кресло, судорожно глотая воздух — но его не было.

Увесистый хлопок по спине помог восстановить дыхание. Она откашлялась, благодарно кивнув спутнику, и выдавила:

— Это он! Бренги Далерхи!

— Которого ты разрубила напополам?!

Эмбер покачала головой:

— То был Кадег. Бренги я выбросила за борт. В открытом космосе.

25

Эмбер ещё раз мысленно потянулась к чёрной ладье конвоя и осторожно ощупала чутьём её команду.

Несмолкающий грохот, от которого сотрясаются внутренности, скрип гигантских механизмов, бесконечные переплетения металлических конструкций, унылая лента конвейера.

Не разрушители. Бывшие рабочие какого-то завода, настолько гнетущего и мрачного, что странница не стала задерживаться в их мыслях, чтобы рассмотреть подробности.

Всё-таки запрет подобных сверхчувственных практик — не просто прихоть служителей Света. Контакт с чужим сознанием неизбежно загрязняет собственное. Какой только гадости порой не нахватаешься!

Ладно, с этими парнями всё ясно. Но вот Бренги — это проблема. Преодолев ужас и отвращение, странница украдкой снова заглянула в крепость, но не обнаружила никаких признаков внутреннего беспокойства. Значит, хозяин её не заметил… пока.

Пытаться выяснить, что у него на уме — значит рисковать этим неоценимым преимуществом. Эмбер сомневалась, что Бренги Далерхи отпустит с миром посланников Чертога, но была уверена: если разрушитель узнает её, беды не миновать.

Моментально созревший план был безумен и прост — как всё, что приносили с собой мерные волны джета.

— Тьюди, — скомандовала она, — помнишь операцию «Себ Ревье»?

Тот понимающе кивнул:

— Себ Ревье и Льезан Итрево.

Странница различила тень волнения в лёгкой усмешке старого товарища: ещё бы, столько лет не практиковались! Но она знала, что может на него положиться: когда-то они проделывали такие трюки каждый день.

Теперь с борта «Квикстарт» сойдут совсем другие люди.

Нет, дело было вовсе не в именах: они полностью закутывались в иллюзорную личину, которая скрывала от вражеского взора надёжнее любой маски. Тут и капюшон не нужен: сбитое с толку чутьё разрушителей до последнего не опознавало в безобидной парочке смертельно опасных противников. Но вживаться в роль приходилось с такой самоуверенностью, чтобы и случайными мыслями не выдать друг друга.

Оплетая собственное сознание паутиной защитных образов, Эмбер неуловимо и настойчиво изменяла свой облик в восприятии окружающих, так что в их памяти оставался совсем другой человек. Себ Ревье, например, описывали как невысокую худую блондинку средних лет, у которой из особых примет — разве что очень добрый взгляд посмеивающихся бледно-голубых глаз с веером тонких морщин, тянущихся к вискам. Льезан Итрево был рослым, как Тьюди, но худосочным, как жердь, а его лицо, обрамлённое пепельными кудрями, наполовину скрывала лихая вечно растрёпанная чёлка.

Конечно, это было изобретение Эмбер: служители Света никогда бы не одобрили подобное коварство, и Виг, узнав о проделках соратников, сразу же их пресёк. Но до этой поры немало разрушителей поплатилось жизнями за недостаточную чуткость.

Поплатились и Эмбер с Тьюди. Жестоко. Только он об этом не знал.

И что, кроме джета, могло заставить её вновь решиться на подобное?

В окружении воинов идя по уже знакомым коридорам, странница незаметно достала из кармана серебряный обруч и надела на предплечье. Тьюди с округлившимися глазами покачал головой: мол, откуда?

— Звание обязывает, — пробормотала она.

Их привели в просторные покои, где мягкий медовый свет в недоумении сталкивался с безжизненной чернотой лаконичного угловатого убранства. Абстрактные жестяные скульптуры и голые металлические скамьи — вместо изящных вазонов и пышных кресел, какие помнила Эмбер с тех времён, когда была в Лаг’Далерхи желанной гостьей. Или, вернее, персоной, заслуживающей в высшей степени учтивого приёма.

Но кое-что осталось неизменным: невысокий помост в конце зала со сдвоенным троном в тёмной парче. Давным-давно здесь в притворном благочестии восседала чопорная герцогская чета Далерхи, потом — их роскошествующие отпрыски.

Теперь — только один.

26

Страшно подумать, что стало бы с ней, не заглуши джет посторонние переживания, способные помешать делу. Но даже в состоянии иллюзорного покоя Эмбер понадобилось собрать всё мужество, чтобы взглянуть ему в глаза. Без трепета. Без ужаса. Без отчаянного вопля.

Глаза — немигающие протезы-сканеры, мерцающие мертвенной белизной. Нижняя часть лица спрятана под чёрной уродливой маской с торчащими трубками и проводами. А верхняя… будто бы скроена из двух не вполне подходящих друг другу половин, грубо сшитых зигзагообразным швом.

Строгий жёсткий камзол с внушительными наплечниками неплохо маскировал хитроумную конструкцию, которая оплетала всё тело: поддерживала корпус и позволяла передвигаться. Но безжалостное чутьё молниеносно открыло Эмбер подробности, о которых она совсем не желала знать: тело было собрано по частям, и некоторые изначально принадлежали Кадегу, а иные и вовсе оказались механическими.

Кружевной воротник довершал этот жуткий облик неуместным напоминанием о былом изяществе. Но страшнее всего были рыжие волосы, которыми исстари славился род Далерхи: щеголеватые кудри, точно такие, какими их помнила странница. С одной стороны — Бренги, с другой — Кадега…

Повинуясь небрежному жесту герцога, конвой удалился, и Эмбер бесстрастно молвила, учтиво склонив голову:

— Кейдор Себ Ревье из Чертога Алессиона. Это — мой помощник, дормейд Льезан Итрево.

Существо на троне — человеком его назвать было сложно — механическим скрипящим голосом произнесло по слогам:

— Ам-нистия от Сов-вета.

Эмбер с Тьюди переглянулись.

Бренги Далерхи с противоестественным хрустом повёл плечом — и одна из абстрактных скульптур, ожив, засеменила к нему, словно фантастическое насекомое из наркотического кошмара. Она ловко взобралась на помост и, вытянув жестяные клешни, поправила что-то под воротником у хозяина.

Эмбер невольно сглотнула.

— Мною получена амнистия от Совета правления Аурорига, — сказал Бренги по-прежнему механически, но уже без запинок. — С меня сняты все обвинения в военных преступлениях. И я не желаю слушать проповеди. Так скажите тогда, какие у вас могут быть дела ко мне?

Ну и ну! Совет, амнистия… О чём вообще речь? По растерянному взгляду товарища Эмбер догадалась, что тот разделяет её недоумение.

— Мы прибыли сюда в поисках опасной преступницы, — ответила странница, сохраняя сосредоточенную невозмутимость. — Марагда Гуттун. Рыскает по базам разрушителей в поисках их секретов. Она убила миротворца и ещё одного держит в плену.

Жуткий скрежет Бренги, очевидно, должен был изобразить натянутый смешок.

— Ну а я-то тут причём? Я — деловой человек, а не разрушитель, хотя и был с ними когда-то связан, — он с хрустом пожал плечами, от чего несколько скульптур вздрогнули, но, распознав ложную тревогу, замерли снова.

На миг Эмбер искренне пожелала, чтобы всё это оказалось наваждением от передозировки джета. Но игра была не окончена.

— Нам удалось заполучить карту Марагды. Там отмечены старые вражеские базы, на которых она побывала и, как мы полагаем, установила передатчики. Мы хотели бы воспользоваться одним из них.

— Да пожалуйста! — в скрипе Бренги слышалось отчаяние. — Только меня это совершенно не касается! Я никогда не слышал ни о какой Марагде и не желаю иметь дела ни с разрушителями, ни с миротворцами.

С непробиваемым спокойствием странница вынула из-под плаща информационный накопитель. Встроенный проектор по щелчку кнопки изобразил на стене неопровержимую улику: карту с красными крестами и символом Бури прямо на Лагдагаре.

Бренги попался.

— Откуда… это у вас?

Эмбер не ожидала, что в механическом голосе может быть столько ужаса.

— Совет обещал мне полную конфиденциальность!

Снова Совет! Тьюди только развёл руками, когда Эмбер на него покосилась, ища ответы.

— Дурачьё! — вдруг прогремел Бренги, с лязгом поднимаясь с трона. — Вас надули! Это не базы, на которых побывала преступница. Это территории, принадлежащие моему концерну.

27

— Грот Менауту тоже принадлежит концерну? — ядовито осведомилась странница, начиная терять терпение.

Этот психоделический фарс изрядно её утомил, а во рту снова появилась горечь: джет на исходе.

— Какой грот? Я не покупал никакого грота и уж тем более его не отмечал!

Ну хватит.

Знакомая дрожь пробежала по телу. Волна жара. И электрический зуд.

— Не надо, беместа!.. — Тьюди вцепился в плечо.

Поздно.

Личина Себ Ревье развеялась, как дым.

На ходу выхватив из-под плаща чёрный предмет, Эмбер вскочила на помост и толкнула хозяина в грудь.

Тот неуклюже повалился, вжался в парчовую спинку трона. Белые глаза-протезы едва не выскочили из орбит: у его горла фиолетовой молнией полыхал меч разрушителя!

— Узнаёшь, Далерхи? — прорычала странница.

Спиной она ощущала холодный ужас, сковавший Тьюди.

Но ужас Бренги был во сто крат сильнее. Ужас — и медленно разгорающийся гнев.

Старые, давно позабытые порывы души пробуждалась в изуродованном теле. Опасная сущность могущественного врага из числа предводителей Бури.

По рыжим кудрям забегали ржавые всполохи, и в белых глазах сверкнули тёмные молнии.

— Мой брат был убит этим оружием, — глухо проскрежетал Бренги.

— Чутьё подсказало тебе, не так ли? Ибо в момент его смерти ты трусливо прятался в трюме миротворческого судна! Неужели ты думал, что я не замечу тебя? Но ты лишь облегчил задачу: мне оставалось только заблокировать люк, дождаться, когда ладья выйдет в космос, и… Помнишь, Далерхи?

Угрожающий лязг разнёсся по залу, но Эмбер не обращала внимания. Чудовищная энергия переполняла её, выплёскивалась через край. Электрические молнии перед глазами ослепляли разум. Как на Иссоте.

— А теперь к делу, — чужим леденящим голосом процедила она, — ты ведь деловой человек, не так ли? Мне нужно связаться с Марагдой. Скажи как — и я сохраню твою жалкую жизнь.

Горящее лезвие меча вжалось в кружевной воротник Бренги, и ткань начала плавиться, превращаясь в дымящиеся жёлтые комки.

— Отвечай только по существу… и не испытывай моё терпение.

— Я не знаю Марагду. Я не слышал о гроте Менауту со времён Бури. И последним разрушителем, с которым я имел дело, была… ты!

Эмбер невольно отпрянула.

Меч дрогнул в похолодевшей руке.

— А как же символ Бури, которым на карте отмечен Лагдагар?

Бренги заколебался, но опасная близость меча заставила его ответить:

— Это… не символ Бури. Это знак джета. Семья Далерхи исстари занималась его производством… нажила на нём состояние. Кто виноват, что твоим миротворческим дружкам вздумалось объявить его нелегальным?!

— А чёрные ладьи военного образца?..

— С моих заводов. Они отмечены на карте — и клянусь, я не знаю кем! Это законные предприятия… у меня был заказ…

— От кого?

Топот шагов заставил Эмбер обернуться.

— Герцог Далерхи, замечен неопознанный корабль! — в зал с криком ворвался воин в чёрных доспехах.

И застыл от увиденного.

Прежде чем странница успела что-то предпринять, охранник уже вопил в наручный коммуникатор, запрашивая подкрепление.

Лязгающий смех резанул по ушам.

Острая боль впилась в руку, и Эмбер едва не выронила меч.

Одна из абстрактных скульптур клешнями вцепилась в запястье.

Мощным пинком странница сбила её с паучьих ног, вырвалась.

Отпрянула, готовясь отразить удар.

Отовсюду на неё ползли искорёженные жестянки, перебирая ногами-прутьями. Стальной цокот. Угрожающее клацанье клешней.

— Тьюди, не стой столбом!

Верзила молча выхватил из-под плаща рукоять меча, которая в тот же миг породила ослепительное сияние клинка.

Странница закрыла спиной его спину, водя грозовым клинком из стороны в сторону. Да сколько же тут этой погани!

Воины с плазмомётами высыпали на порог.

Эмбер развернулась к ним, выставив меч.

— Я беру этих, ты — жестянок!

Почему они медлят? Время словно застыло… Странница слышала, как внутри с электрическим шипением что-то сворачивается тугим клубком — и вот-вот разразится штормом…

В напряжённом молчании скрежет Бренги был подобен взрыву:

— Да чего вы ждёте?! Пристрелите их… или сделайте что-нибудь!

28

Красная вспышка плазмопули. Всполох грозы.

Пылающий клинок Эмбер отразил выстрел.

Крик удивления — и боли. На чёрных доспехах врага дымилось пулевое отверстие.

Яростный обстрел обрушился ливнем.

Пелена молний затмила взор.

Нестерпимый лязг оцарапал слух.

Грозовой меч — быстрее света. Быстрее выстрелов.

Краем глаза странница видела Тьюди: он отбивался от жестяных бестий, едва успевая стряхивать с себя острые клешни.

И Далерхи — уродливые наплечники вытянулись вдоль механических рук, превратились в зазубренные чёрные клинки. Рыжие искры плясали на лезвиях.

Внутри закипал шторм, разливался по телу, подбираясь к сердцу. Манил слиться с ним воедино… Усилием воли странница подавила искушение.

Вместо этого она активировала кейдорский обруч — и ударная волна сбила плазмомётчиков с ног.

Вихрем метнувшись к Далерхи, она закрыла собой Тьюди за миг до того, как чёрный клинок рухнул на голову.

Фиолетовое лезвие с визгом отбило удар.

Грохотнули выстрелы. Красная вспышка плазмы пронеслась над плечом.

Волна энергии прокатилась по залу. Крик воинов, топот ног вдалеке…

Но Эмбер было не до того: клинки Далерхи зажимали её с двух сторон огненным градом ударов. Грозовой меч едва успевал их отражать.

Стены загудели от грохота. Тут и там — стук падающих тел.

— Они здесь, беместа! — завопил Тьюди.

Радость в его голосе казалась безумной.

— Предатели! — скрежетнул Далерхи, потрясая клинками над головой.

Эмбер воспользовалась моментом, с силой толкнула его ногой в грудь.

Враг отшатнулся — остриё грозового меча с лязгом скользнуло по шее, обрывая торчащие провода.

В металлическом горле что-то забурлило: Бренги давился ругательствами.

Ловко блокируя удары, он ринулся на странницу.

За спиной царила суматоха, и Тьюди уже не было рядом, но Эмбер не отвлекалась. Жестяной хруст и яростный крик верзилы подсказывали, что он в порядке.

Красная вспышка — над головой. Миг — и вторая прожгла дыру в груди Далерхи.

Странница оцепенела — и тут же развернулась в прыжке, закрывшись клинком.

Но вместо неведомого врага она увидела незнакомца в серебристых доспехах и белом сюрко. На предплечье — кейдорский обруч, на лице — непроницаемая пластина шлема. Небрежно бросив только что использованный плазмомёт, он перешагнул через тело в чёрном и направился к Эмбер.

За его спиной на полу распласталась дюжина вражеских воинов. Другие неподвижные тела чернели за распахнутой дверью в коридоре, залитом мягким медовым светом. Там же неспешно вышагивали белые миротворцы.

Внезапная тишина оглушила — и только Тьюди грохотнул последней жестянкой, впечатав ту кулаком в стену.

У странницы замерло сердце. Незнакомец напомнил Норика — и ноющая боль стиснула грудь. Натянулась тугой струной — и оборвалась едкой горечью…

— Кейдор Сиггур Додд, — представился миротворец, снимая шлем.

Высокий худощавый человек средних лет. Желтоватая кожа. Белые волосы. Холодные изумруды глаз на узком лице, впалые щёки, поджатые тонкие губы.

Эмбер смутно припоминала его.

— Кажется, мы встречались во время Бури? — спросила она, справедливо решив, что сама в представлении не нуждается.

— Да, пару раз, — бросил тот небрежно, с какой-то брезгливостью.

Натянуто улыбнувшись, странница метнулась к верзиле, который понуро стоял у стены над горой жестяного хлама.

— Ну и бардачок я тут устроил, — попытался пошутить Тьюди, пряча глаза.

Что-то тут было нечисто.

— Говори, — приказала Эмбер.

— Ты это… только не волнуйся…

— Тьюди?!

— В общем, в часовне…

О нет. Ну какой болван, в самом деле!

Странница осеклась, отринула злобную мысль, и всё же поступок товарища ужасно её раздосадовал. Вместо того чтобы кратко доложить в Чертог о вынужденном промедлении с возвращением, Тьюди рассказал, что они отправляются на Лагдагар, да ещё оставил данные, по которым «Квикстарт» могли отследить! Выходит, даром она провозилась три часа, обрывая всякую связь судна с Чертогом!

— Но я не просил подкрепления, — оправдывался верзила, — я вообще…

— Ой, да молчи ты уже!

— Да ведь я с ними даже не говорил!

Эмбер насторожилась.

— Связь барахлила, и я записал сообщение для Кадмара, вот и всё. Попросил помощника смотрителя, чтоб он передал.

Сдавленный хрип за спиной прервал беседу.

Странница кинулась к Далерхи: тот был ещё жив!

Рука машинально потянулась за мечом, но в том не было нужды. Искорёженное тело застыло в неестественной позе, из разорванных проводов на груди и шее вытекали струйки едкого дыма.

Эмбер опустилась на колени, заглядывая в померкшие глаза-протезы.

— Бренги, ты слышишь? — она осторожно подняла его голову, и в белых протезах мелькнула призрачная искра.

Мягкие рыжие кудри струились меж пальцев. Волна скорбного трепета пробежала по телу, сдавила горло.

— Мне жаль, — прошептала странница дрогнувшим голосом, — я… прости меня. За всё, что я сделала с тобой. И с твоим братом.

Под железной маской, скрывавшей нижнюю часть лица, послышалось едва различимое бормотание:

— Совет… он подписал амнистию… Чутьё подвело меня, но теперь я вижу… Тебя подставили… Это его заказ…

— Чей?

Грохот — и металлический стон. Выстрел плазмомёта прожёг дыру во лбу Далерхи посередине кривого шва.

Не веря своим глазам, подёрнутым слезами, Эмбер обернулась: Сиггур Додд вновь воспользовался вражеским оружием.

Бренги Далерхи был мёртв. Уже навсегда.

29

Эмбер едва стояла на ногах. Ноющая тяжесть во всём теле после выматывающей битвы. И тошнотворная слабость — последствие джета.

Пакостное состояние — но куда хуже свербящая горечь на сердце. Смерть Далерхи казалась ужасно неправильной, не давала покоя, терзала совесть.

К сожалениям о былой жестокости примешивалась непонятная тревога. В скомканных мыслях зудели последние слова Бренги: что-то о Совете, амнистии, заказе и обмане…

И ещё этот Сиггур Додд! Пренеприятный тип, Эмбер он сразу не понравился, хотя она и пыталась оправдать его поведение: многие миротворцы относились к ней настороженно. Но этот… какой миротворец станет хладнокровно добивать поверженного врага?

Подставив спутнице плечо, Тьюди почти волоком тащил её по коридору. С изрезанными руками, в рваном плаще, он и сам с трудом переставлял ноги. Васильковые глаза помрачнели от залёгших под ними глубоких теней, тёмные брови нахмурились. Тяжёлые, недобрые думы отражались на посуровевшем лице.

Ни словом он не обмолвился по дороге, и эта необычная угрюмость старого товарища добавляла страннице беспокойства.

Песчаная буря встретила их за воротами — в ней тонул бетонный причал с чёрными ладьями, таяли серебристые отблески «Квикстарт», терялись белые миротворцы.

Тонула и Эмбер: в янтарной пыли, забивавшей глаза, в рёве иссушающего ветра, в головокружительном тумане подступающего беспамятства.

Она очнулась уже на борту, в кресле пассажирского отсека. И сразу ощутила неладное. Машинально ощупала себя, не открывая глаза. Ну конечно! Она была без плаща!

Странница вскочила: заветное серое одеяние, хранившее в карманах столько секретов, валялось рядом небрежным свёртком. Оставшись в чёрном костюме вражеского образца, она чувствовала себя обнажённой.

Но хуже всего было то, что верный соратник, по-прежнему серо-суровый, молча сидел напротив! Скрестил руки и ждал, не сводя с неё тяжёлого взгляда.

Мысли вихрем пронеслись в голове. Спутник явно в чём-то её винит — но в чём именно?!

Эмбер вопросительно развела руками, не решаясь заговорить первой.

Тьюди ответил сухим кивком и многозначительно повертел в руках чёрную рукоять меча. Изнурительная тишина звенела в ушах, действовала на нервы.

— Мы так и будем играть в молчанку? — странница не выдержала, рявкнула с досады. — Есть вопросы — задавай.

— Вопросы, говоришь? — незнакомым глухим голосом процедил старый товарищ. — У меня только один вопрос… Что это было… Эмбер?

Внутри всё заледенело: он никогда её так не называл.

— Что это, Буря тебя забери, было?!

Странница только качала головой в искренней растерянности, и Тьюди сорвался, закипел, как бывало в юности, затараторил:

— Ты до сих пор носишь их костюм, их меч. Вернее, свой собственный старый меч, я так полагаю? Но ладно это — ты ведь и ведёшь себя, как разрушитель! Что это было: там, в зале, когда ты кинулась на Далерхи? Я думал, ты его заживо испепелишь! Ты была…

Холодная дрожь пробежала по спине.

Тьюди приблизился к ней вплотную, заглянул прямо в глаза, отчаянным полушёпотом выпалил:

— Я не узнаю тебя, беместа! Неужели всё, ради чего мы сражались, с чем мы сражались…

Волна его боли, его смятения захлестнула Эмбер, пронзила сердце острым шипом. В его душе — она чуяла — что-то надорвалось, пошатнулось…

Она протянула руки, хотела обнять, но Тьюди отмахнулся, отпрянул.

Слёзы стояли в его глазах, когда он протянул ей пластинку джета и бросил — жестоко, резко:

— Только не вздумай оправдываться этим.

В голове стоял грохот и гул осыпающихся камней. Это рушился мир — знакомый, привычный мир, в котором Тьюди мог ей доверять. В котором считал её беместой в лучшем смысле этого слова. Считал праведной служительницей Света, верной соратницей его бывшего наставника… и другом.

Отныне мир не будет прежним, неумолимо гласило чутьё, но Эмбер отказывалась верить.

— Я думал, что знаю тебя… но это не так. Боюсь даже представить, что ещё ты от меня скрываешь.

— Тьюди, постой! — вскрикнула она наконец, но спутник уже выходил из отсека.

О Свет… Странница обхватила голову онемевшими руками. Парализующий холод во всём теле. Пустота. Сердце оборвалось, ринулось камнем в бездну, застыло в полёте. Она забыла, как дышать. Вдох-выдох. Выдох. Выдох.