Эмбер Глоу: Око Бури

Часть III

30

Эмбер вползала в кабину на ватных ногах. Мир рухнул — но жизнь продолжалась. И путь был не окончен.

Ладья падала в пропасть, мчалась со сверхсветовым вихрем по таинственному коридору меж неразличимых от скорости звёзд.

Странницу всегда очаровывал этот дивный и пугающий вид. Ей казалось, что можно запросто провести целую вечность, глядя в мельтешащую бездну, уносящую хрупкое судёнышко, как песчинку. Но сейчас Эмбер застыла с тяжёлым сердцем на пороге кабины, не решаясь войти, и с тупым безразличием смотрела прямо перед собой.

— Куда мы плывём? — наконец спросила она упавшим голосом.

Тьюди небрежно бросил, не обернувшись:

— В грот Менауту.

Эмбер не удивилась. Ей следовало бы кричать от ужаса, но вместо этого она только поинтересовалась:

— Где миротворцы?

— Не знаю. Может, остались на Лагдагаре. Они не возражали против нашего отбытия.

Внезапная мысль, будто чья-то подсказка, решительно подтолкнула странницу к панели управления.

Не глядя на спутника в штурманском кресле, она опустилась рядом и принялась торопливо щёлкать по кнопкам.

— Что ты делаешь? — холодно осведомился Тьюди.

Эмбер продолжала молча, на автомате. В голове её кружил вихрь похлеще, чем за бортом, и она изо всех сил пыталась сосредоточиться. Всполохи жутких догадок не складывались в единый образ, мерцали, подобно звёздам, слившимся в сплошную стену штормового колодца.

— Я спросил, что ты делаешь?

Чужие металлические отзвуки в ледяном голосе старого товарища пробирали до мурашек.

— Хочу связать с Чертогом.

В ответ — только равнодушное «а».

Это невыносимо. Какой-то липкий кошмар. Больше всего на свете ей хотелось проснуться.

— Слушай, Тьюди, — начала странница, — так нельзя… Я действительно… совершила ошибку. И не одну. Ты прав, но…

— Пытаешься извиняться?

— Да, — охотно согласилась Эмбер, — я ужасно, невероятно, чудовищно тебя подвела… Всех подвела. И мне невыразимо, бесконечно жаль…

— Прибереги красноречие для кого-нибудь ещё.

Она выдохнула — протяжно и шумно. Сейчас он напоминал упрямого мальчишку, дерзкого юнца, каким был когда-то.

Во время Бури они нередко устраивали перепалки: Эмбер злилась, с трудом подавляя вспышки разрушительного гнева, Тьюди её подначивал, а Виг… Виг всех примирял. Учил бывшую противницу сохранять спокойную рассудительность, журил подопечного, объясняя, что служителям Света чужда даже безобидная ирония, ибо в ней скрываются семена многих пороков. Гордыни. Осуждения. Нелюбви к ближнему.

Но, к несчастью, благочестивого Виграда Сорли с ними не было, а мучительный разлад носил далеко не шуточный характер.

Это воспоминание, будто проблеск света, озарило надеждой.

— Помнишь, что Виг говорил, когда мы ссорились? — оживилась странница. — Разве миротворцам пристало враждовать?

Тьюди повернулся, и она встретилась с его взглядом — насмешливо-горьким. Кривая ухмылка исказила лицо спутника досадной гримасой:

— А это ты мне скажи. Пристало ли миротворцам лицемерно покрывать военную преступницу, на чьей совести столько загубленных жизней? Пристало ли пользоваться её порочными предвещаниями, хитрыми трюками, ложью и коварством, чтобы победить в войне? Пристало ли выжигать планеты, врываться в чужие дома, расстреливать поверженных врагов?

Наметившаяся улыбка медленно сползла с каменеющего лица Эмбер.

Внезапный гудок избавил её от необходимости подбирать слова.

Связь восстановлена!

Странница мгновенно ответила — приняла входящий сигнал как последний спасительный шанс.

— Где вас носит? Что вы наделали?! — Кадмар Огаро не церемонился.

Его иссиня-чёрное изображение на экране выглядело зловещим — взрывоопасным. Сложенные на груди руки напряжены, пальцы вцепились в плечи.

— Простите, Верховный Хранитель… — Эмбер замялась: проблеск надежды таял в тревожном мраке.

— Это вы напали на Лагдагар? Совет только что обвинил Чертог в развязывании войны!

Странница отшатнулась от экрана. Дыхание перехватило, сведённая спазмом рука невольно прижалась к груди.

— Разве не вы послали подкрепление?

— Что?! Какое подкрепление?

— Сиггур Додд…

— Он был изгнан из Чертога два года назад!

Страшные догадки, давно крутившиеся в голове, начали выстраиваться в ещё более жуткую картину. Может быть, именно чудовищность открывающейся истины не позволяла Эмбер прежде её осознать…

— Вам было приказано вернуться! — в голосе Огаро слышалось надрывное отчаяние. — Возвращайтесь немедленно! Эмбер Глоу, ты должна объясниться перед Советом и взять всю вину на себя! Иначе будет слишком поздно…

31

Изображение замерцало, застыло и пропало с экрана. Связь оборвалась так же неожиданно, как появилась. Судорожное нажатие всех подряд кнопок не принесло результата. Странница попыталась наладить наручный коммуникатор, пылившийся в ящике под панелью, но при попытке вызвать Чертог он только зашёлся противным свистом.

— Мы вышли из пространства просвещённых миров, — догадалась Эмбер. — Тьюди, ты всё слышал! Нам нужно назад!

В отличие от неё, спутник, казалось, не был взволнован сообщением Верховного Хранителя. Он бросил с прежним холодным ехидством:

— Мы в коридоре. Предлагаешь развернуться на сверхсветовой скорости?

— Так выходи немедленно!

Верзила покачал головой:

— Будет проще, если ты выйдешь за борт. Мне-то ещё жить не надоело.

— Давай я! — странница бросилась к штурвалу, но резкий толчок отбросил её в сторону.

— Ты хоть представляешь, как это работает? Штурман из тебя всегда был скверный, но чтоб настолько…

— Я умею!..

Они сцепились, махая руками, как драчливые дети, но силы были неравными, а схватка — нешуточной.

Грубый удар. Эмбер больно стукнулась плечом о стену.

— Тьюди!

— Сиди спокойно, иначе отправишься в трюм.

Она вспыхнула:

— Да я тебя сейчас…

В трюме было темно и пусто. Потирая ушиб, странница сидела на полу, поджав ноги, и пыталась понять, как докатилась до столь плачевного положения. И дело вовсе не в том, что Тьюди всегда запросто мог закинуть её на плечо, а его каменная спина совершенно невосприимчива к отчаянным ударам маленьких кулачков.

Как всего за пару часов они — верные соратники и старинные последователи праведного пути — успели превратиться в нечто совершенно противоположное?

Впрочем, она уже давно отступила от учений Света. Понемногу, крохотными шажками — а теперь перед ней разверзлась бездонная Тьма. Манящая, соблазнительная Тьма, чей вкрадчивый шёпот слышался всё яснее, напевала что-то о покинутом доме и забытом родстве.

«Ты одна из нас», — мягко улыбалась Нардин Маль’Ману.

«Мы всегда будем следовать за тобой», — учтиво кивал Кадег Далерхи.

Тени мёртвых разрушителей обступали её, тянули призрачные руки, простирали объятия. Совсем разошлись: попробовали бы вот так лезть к ней при жизни!..

— О Свет! Прочь! Ну хватит.

Странница выдохнула, встряхнула головой, прогоняя наваждение.

Верно, промысел свыше надоумил её надеть наручный коммуникатор. Теперь самое время им воспользоваться.

Чертог, конечно, отвечал только бессмысленным свистом недоступных частот. Она и не надеялась на другое, но проверить стоило.

— Тьюди, — собственный голос из передатчика в кабине доносился неразборчивым эхом, — пожалуйста, не отключай.

Молчание было ответом, но Эмбер продолжала и по-прежнему различала смазанные отзвуки, означавшие, что спутник выполнил её просьбу.

Она твёрдо решила не пытаться проникнуть в его мысли, хотя искушение было сильным, и поэтому положилась исключительно на сообразительность.

— Ты направляешься в грот Менауту, потому что догадался, что я туда собиралась? Мы ведь так и не обсудили план целиком. Может, и к лучшему, ибо он был на редкость скверным. Самонадеянность — и джет, чего греха таить, — ослепили меня. Но ты даже не представляешь, как это опасно! Ты был прав, я с самого начала должна была тебя послушать! Связаться с миротворцами, вернуться в Чертог…

Сиггур Додд — теперь ты понимаешь, что он действовал вовсе не по приказу Кадмара? Он, верно, работает на кого-то. И всё это как-то связано с Советом и Далерхи…

Тьюди, умоляю, помоги мне понять! Давай разберёмся вместе! Как в прежние времена… Мы были славной командой. Ты, я… и Виг. Помнишь?

— Славной, — отозвался он наконец. — Я тоже так когда-то думал. Но вот о чём я точно не собираюсь думать, так об этом Сиггуре Додде и прочих проблемах Чертога. Есть дела поважнее. Я знаю, где искать Предводителя Бури. И ты знаешь это не хуже меня.

Странница подскочила от неожиданности.

— О чём ты?

— О, да брось. Грот Менауту — ключ ко всему, верно? Ты собиралась туда и не хотела брать меня с собой, а потом до последнего скрывала конечную цель нашего плавания. Я не так глуп, как кажется некоторым, и могу сложить вместе эти нехитрые детали. До конца всё равно не понимаю — но чутьё подсказывает, что всё это как-то связано с Бурей. И со мной.

— Тогда прислушайся внимательнее к своему чутью, — предупредила странница, — и узнаешь, какие опасности поджидают тебя там. Если я что и скрывала, то исключительно ради твоего блага.

Тьюди ответил не сразу:

— Я знаю. Знаю, что встречу там… свою судьбу. Я помню… Мне давно следовало туда отправиться. Тайны грота ждут меня слишком долго.

У Эмбер подкосились ноги, и она привалилась к стене. Глухо, запинаясь, вымолвила:

— Ч-что именно ты помнишь?

— Сны. Видения. Из прошлого — или того, что могло бы быть будущим.

Тяжёлое молчание и тихий треск передатчика. И скрежет зловещей усмешки спутника — ножом по сердцу:

— А ведь Око Бури… примерно так и работает, верно?

32

Сны. Видения. Тьюди мучали кошмары после аварии. Он не мог двигаться, говорить и почти не приходил в сознание, но Эмбер знала, что его терзает. Эти гибельные наваждения и стали причиной постигшей его беды.

Долгое, изнурительное лечение потушило безумное пламя, которым был объят его разум, милосердно похоронило воспоминания о событиях накануне катастрофы. Острый ум, дерзкий нрав, чрезвычайная одарённость погибли в том пожаре — вместе с неукротимым стремлением к запретному знанию, из-за которого всё это и случилось.

И теперь, после стольких лет покоя, эти зловещие грёзы начали омрачать безмятежность его ночей!

— Ты должен был сразу мне рассказать! — в сердцах воскликнула Эмбер.

— Ну, и тебе не мешало быть более откровенной.

Звучала ли в этих словах скрытая, не вполне осознанная догадка о том, что произошедшая трагедия не была прискорбной случайностью? Странница похолодела от этой мысли.

— Грот Менауту. Вот как называется это место. Я никак не мог вспомнить, пока ты не спросила у Далерхи. Уверен, что именно о нём вы спорили с Вигом. Мне постоянно снится этот ночной спор… Не могу разобрать слов, разглядеть лиц, только знаю, что это было взаправду. Возможно, я случайно услышал ваш разговор — и счёл бы пустяком, но… Пустяки ведь не будут столько лет спустя крутиться в голове снова и снова, верно?

Эмбер хотела возразить — и не смогла.

Знакомый грохот, сотрясший ладью, подсказал, что она вышла из коридора. Очевидно, заправочная станция. Тьюди был всё-таки добрый малый: выпустил странницу подышать.

Мрачная голая пустошь, куда ни глянь. Ветхая обглоданная ветрами постройка — столбы да дощатый помост под крышей. Проржавевшие цистерны с топливом. Оборванная цепь на манипуляторах. Разбитые камеры слежения. Да, здесь кто-то похозяйничал, а никому и дела нет.

Мёртвая зона между просвещёнными мирами и туманными окраинами, но местные управления ближних планет обязаны следить за дорогами. Впрочем, «ближние» — понятие растяжимое, весьма неопределённое в таком захолустье. Хорошо хоть топливо есть.

Сол — универсальное горючее. На подобных заправках — солегроидах, то есть малых планетах, богатых возобновляемым солеграином, — сол поступал в резервуары через обрабатывающие фильтры прямо из недр. Для оплаты достаточно было кинуть монеты в специальный приёмник. Полная автоматизация этого процесса позволяла заправочным станциям работать без обслуживающего персонала. Во время Бури и до неё топливо было бесплатным, но теперь, так и не оправившись после войны, Совет решил таким образом поправить финансовое положение.

— Нужно заплатить, — промямлила странница, растерянно наблюдая, как спутник без зазрения совести прилаживает манипуляторы к зарядному порту «Квикстарт».

Тьюди не потрудился отвечать, а у неё не осталось монет. Зато появился новый камень на сердце. Будто без этого было мало!

— Помню, — невесело усмехнулся вдруг верзила, возясь у борта, — ты всегда осуждала воровство. Хладнокровное убийство — это пожалуйста, а вот стянуть, что плохо лежит — ни за что!

Эмбер сидела на дощатом приступке под козырьком дырявой крыши, глядела в бурую хмарь пустынного мира, ожидая, когда всё это закончится. Тусклое солнце таяло за горизонтом, вспыхивало бледными проблесками в туманной дали.

Бесцветная скудная поросль, проглядывающая среди камней, напомнила об Элестрене. Но как далеко он был теперь — в другой жизни, а может, и вовсе во сне? Неужели она и вправду надеялась обрести там покой после всего, что натворила?

— Тьюди, я должна кое-что рассказать, — вырвалось само собой.

33

Даже среди благонравных обитателей Чертога Виград Сорли отличался особым добросердечием и удивительным спокойствием. Он и в самой отчаянной ситуации умел сохранять самообладание и рассудительность. Никогда не терял надежды. Непременно находил решение, сколь бы трудной ни была задача.

Но в тот раз Эмбер впервые увидела ужас безысходности в его глазах.

Среди ночи в командирском шатре они спорили так громко и непримиримо, что несколько наспех одетых соратников прибежали на шум: думали спросонья, боевая тревога. Неудивительно, что Тьюди тоже услышал.

Они перешли на шёпот — не менее ожесточённый — и спорили до рассвета, до изнеможения, в отчаянии заламывая руки и хватаясь за голову.

После чудесного спасения из лабиринтов Иссота они поклялись навеки забыть о вражде и не припоминать друг другу былые промахи. В ту ночь оба не сдержали слово.

— Я же доверял тебе, мы все доверяли… А ты опять за старое? — сокрушался Виг, закрывая руками перекошенное лицо. — Да ещё и Тьюди взялась учить… О чём ты только думала?

Страннице было жутко видеть его таким, но она решительно отказывалась признавать за собой вину.

— Ты не понимаешь! — шипела она сквозь зубы, сжимая кулаки. — Посмотри, чего мы добились! Победа у нас в руках! Но сейчас речь о новой угрозе…

— …которую ты создала!

Эмбер упрямилась, злилась, что миротворец не хочет её услышать, хотя и сознавала непростительность ошибки. Да какая теперь разница, сам Тьюди встал на этот путь или с её невольной подачи, если видение грядущего неумолимо предвозвещает одно? Снова и снова — неизменно, как ни распутывай нити судьбы, сколько ни просчитывай вероятности…

— Тьма снова тебя ослепила!..

— Просто тебе не нравится то, что я вижу! Почему-то раньше, когда видения сулили нам удачу — и сбывались в точности! — ты не задумывался об их происхождении. Но если Око можно использовать во благо…

— Ты и гнусное коварство пытаешься использовать во благо?!

— И весьма успешно! Но ты опять не слушаешь…

Видения. Сны. Они терзали и манили, обжигали вспышками нестерпимой боли и сулили величайшую отраду. Не одну ночь странница с замирающим сердцем прислушивалась к мучительным всхлипам, что доносились из палатки Тьюди, и наконец решилась выведать причину его тревог, забывающихся наутро. Она коснулась его разума — и рухнула в бездонный мрак, в непроглядную черноту посреди гибельной бесконечности за гранью известной Вселенной. Тьма грота Менауту.

Она уже бывала там.

Теперь настала пора сознаться Вигу во всём — и попросить его о помощи, ибо странница понятия не имела, как уберечь Тьюди от неумолимого рока.

— Помнишь, что сказал Воргелл Торр перед смертью? С последним вздохом он нарёк Тьюди — Доэтваля — своим преемником!

— Свет защитит его от любых проклятий! — выпалил миротворец. — Ни одно предсказание не может определить судьбу, пока не начнёшь в него верить. Ты-то прекрасно знаешь… Око Бури различает в грядущем много путей, но только ты выбираешь, каким из них следовать.

— Дело не в этом! — Эмбер всплеснула руками. — Тёмные джеты уже отравили его разум! Тьюди встал на путь Тьмы… по моей вине, но я не знаю, как его спасти! Будущее изменчиво — но не в его случае. Виг, клянусь, я пыталась рассмотреть вероятности и варианты… но их нет.

Тёмные джеты даровали разрушителям сверхъестественные способности, знания и могущество. Это были мятежные духи, порождённые запредельной Тьмой: бесплотные, жаждущие мести, не знающие покоя. Силы Света некогда заточили их в бездонном мраке по ту сторону известного мира, и грот Менауту был одним из запретных проходов, соединяющих Вселенную с её таинственной и гибельной изнанкой.

Враждебные потусторонние силы, вкладывающие в сердца людей порочные помыслы и преступные желания, тёмные джеты были источником зла в учениях миротворцев. Лишённые материальной оболочки, эти духи в качестве орудий использовали людей, добровольно или по принуждению впустивших их в собственное сознание. Разрушители самонадеянно полагали, что могут повелевать этими силами. На самом деле они становились рабами тёмных джетов, носителями их воли, инструментами войны, которую мятежные духи вели против Света испокон веков.

Отвергать соблазны и разоблачать козни тёмных джетов — вот важнейшая задача последователей Света. Только порой человеку достаточно посулить мудрость и власть — и он сам охотно распахивает Тьме доверчивую душу.

Воргелл Торр жаждал того и другого — и обрёл, став Повелителем последней Бури при помощи тёмных сил. Те овладели его душой — и опустошили, оставив лишь оболочку. Страшась возвращения в Бездну, после его гибели они стали искать новое пристанище, новую душу, чтобы увлечь её на путь Тьмы. Страстную душу, снедаемую неутолимой жаждой знаний.

Эмбер тысячу раз пожалела, что поделилась с доралихом некоторыми секретами разрушителей и обучила паре нехитрых трюков — с благими намерениями, конечно!

Поначалу живой интерес юного миротворца к запретным искусствам врага её забавлял — и разжигал в душе угасшее тёмное пламя. Всё-таки приятно поделиться опытом и навыками, которые казались досадно бесполезными после кардинальной смены мировоззрения и вдруг пригодились!

А ещё — покрасоваться собственным неизмеримым превосходством. Дерзкий мальчишка, подтрунивающий над её слабостями, теперь он в полной мере осознал, с кем имеет дело!

Нет, право, приятно снова чувствовать на себе потрясённый взгляд, зачарованный призрачным проблеском сокрытой мудрости, затаённого могущества… Тьюди мог только догадываться, какую бездну знаний она хранит. И только мечтать о том, чтобы выведать эти тайны, ибо Эмбер не намеревалась вести его по пути, с которого сама недавно сошла.

Но загадочное мерцание Тьмы, которым странница столь безрассудно поманила зазнавшегося доралиха, само проложило путь к его сердцу.

Виг винил её — справедливо. Но не верил. Отказывался понимать, что Око Бури, способное видеть грядущее в бесчисленных вариантах и находить вернейший путь к желаемой цели, не лжёт. Что Тьюди неизбежно падёт во тьму и обратит Вселенную в хаос.

Если только… Нет, Эмбер и думать не хотела о том, чтобы остановить его таким способом!

Случай — или рок — решил за неё.

34

Странница понуро сидела под ветхой крышей заброшенной заправки и на протяжении всего рассказа не могла заставить себя поднять на Тьюди глаза. Только чувствовала, как всё больше мрачнеет устремлённый на неё тяжёлый взгляд. Она закрыла руками лицо, качая головой.

Назад пути нет. Старый боевой товарищ жестоко разочарован в ней, злится, винит, презирает, должно быть. Но после того, что она собирается сказать, он возненавидит её всем сердцем.

— Тьюди, я… виновата в том, что с тобой случилось.

В ту ночь она не смыкала глаз. Разлад с Вигом камнем давил на сердце: они уже несколько дней избегали друг друга, и Эмбер не решалась даже приближаться к командирскому шатру.

Тьюди поймал её за руку, когда она тревожной тенью бесцельно бродила по лагерю, и, заговорщицки приложив палец к губам в знак молчания, втащил в свою палатку. Глаза лихорадочно блестели, в зачарованном взоре мерцали тёмные всполохи.

Будто в бреду, он забормотал торопливо, и безумные слова трещали искрами разгорающегося пожара.

Он говорил, что сложил воедино разрозненные фрагменты ночных видений и загадочных намёков, неосторожно брошенных ею во время их тайных бесед и запретных учений. Ему открылось, что в гроте Менауту на крохотной безымянной планете у кромки Вселенной пересекаются коридоры, соединяющие разные пространства и времена.

Он твердил о космосе по ту сторону лабиринта, из которого на крыльях Бури в мир явились странники Тьмы и Света. О том, что во мраке грота сокрыто знание о подлинной сути вещей, которое служители Света тысячелетиями отвергали из суеверного страха и упрямого нежелания признавать неполноту своих непоколебимых догматов.

Заключив, что это знание — ключ к окончательной победе над разрушителями, Тьюди решил отправиться в грот без промедлений. И звал странницу с собой:

— Там мы найдём все ответы! Воргелл Торр был прав во всём, кроме одного: я должен стать новым Повелителем Бури, но не ради разрушения.

Подчинив себе силу стихии, огнём, грозою и смерчем мы очистим Вселенную, смоем всё скверное и противное воле Света с её лика, ведь именно в этом и состоит подлинное предназначение Бури. И только в гроте ты обретёшь утерянную память о том, откуда и для чего была послана в этот мир.

Эмбер пыталась остановить юношу, но знала заранее, что не сможет.

— Тогда я справлюсь сам! — прорычал он злобно и, оттолкнув её, вылетел из палатки.

Онемев от ужаса, странница ринулась за ним — сквозь мрак и туман, внезапно застивший тусклый свет плазменных факелов, сквозь вихрь стеклянных осколков рассыпающегося на глазах мира. Вселенная пошатнулась, уходя из-под ног.

Маленькое судёнышко взмыло в воздух, но Эмбер не могла допустить, чтобы оно покинуло планету и унесло одинокого штурмана навстречу тому, что хуже, чем смерть.

Отчаяние и боль, захлестнувшие её с головой, она свила тугим клубком — и бросила невидимыми руками вслед стремительно удаляющейся ладье.

Всполохи молний ударились о фюзеляж, мгновенно объяли судно грозовым пожаром.

Страшно накренившись, оставляя полосу чёрного дыма, оно наконец рухнуло оземь.

Никто не видел странницу в тумане.

Тьюди питал известную страсть к полётам, и все поверили, будто он в недобрый час решил испытать недавно отремонтированную — и, как оказалось, неисправную ладью.

Разбуженные пожаром и грохотом воины Света подоспели вовремя: юноша был ещё жив, но страшно изранен. Он так и не смог полностью оправиться. И, невзирая на воцарившуюся в душе безмятежность и кроткую чистоту, он уже не был прежним Тьюди. Как и мир: для Эмбер он изменился навсегда.

Покончив с исповедью, странница не чувствовала ничего, кроме усталости. И пустоты.

Последние лучи бледного солнца давно погасли, и теперь над безымянной планетой тускло сияли две крохотные луны. Небо было безоблачно-чёрным, зловеще и многоглазо щурилось подслеповатыми красными звёздами. Тьюди сидел на земле, скрестив ноги, устремив невидящий взор прямо перед собой.

Странница не хотела, даже и не думала этого делать — но прежние, давно заброшенные умения в последнее время начали входить в губительную привычку. Она инстинктивно коснулась его разума — и отшатнулась, упав на помост. Сокрушительная волна ледяной ярости окатила её с головой, так что зазвенело в ушах, а в глазах заплясали искры.

— Никогда больше не смей так делать! — в неживом голосе спутника слышался скрежет металла, и Эмбер была искренне рада, что не видела его лица, когда он обернулся.

Странница не могла заставить себя пошевелиться. Только молча и безучастно наблюдала, как Тьюди забирается в ладью и выходит с каким-то свёртком в руках. Как нависает над ней, сверлит неразличимым в темноте взглядом. Спрашивает:

— Виг знал?

«Разумеется, нет!» — вопило всё её существо, но странница не могла вымолвить ни слова. Не могла больше лгать.

Брошенный в лицо свёрток оказался её плащом — но и тогда она не шелохнулась. Только бессильно и отстранённо смотрела, как тот, кто некогда считал её другом, в чудовищном безмолвии садится в «Квикстарт» и покидает планету.

35

Саднящее горло и ноющее колено.

Невольно шмыгнув носом, странница поняла, что замёрзла. И очнулась.

Она понятия не имела, как долго просидела на опостылевшем приступке заброшенной заправки — целую вечность или даже не одну?

Чёрное небо ехидно пялилось крохотными глазёнками-лунами, красные звёзды равнодушно мерцали на его безоблачном лике. Значит, до утра далеко.

Ну и зверский же холод! Эмбер, дрожа и покашливая, закуталась в спасительный плащ. Машинально проверив карманы, она нащупала рукоять меча, с которого и начались все беды.

Тогда, на Иссоте, проклятый клинок будто помутил её разум. Прислушайся она к предостережениям — и, быть может, всё было бы по-другому. Да, без оружия странница не помогла бы Норику, но сражения с Марагдой вовсе можно было избежать!..

Но нет, это всего лишь спасительный самообман — оправдывать собственные проступки пагубным влиянием меча. Эмбер была вынуждена признать, что поддалась его чарам с большой охотой и действовала вполне осознанно и самостоятельно, а не по чьему-то принуждению или указке.

Её беспечность и своеволие привели к гибели первого спутника, а теперь и второму грозит нечто похуже смерти…

Странница мотнула головой, отгоняя горестные воспоминания. Сейчас она не могла позволить себе думать о товарище и о том, куда он направляется, ибо чувствовала, что это сведёт её с ума.

Заложив руки за голову, Эмбер прислонилась к столбу и уставилась в черноту безмолвного космоса. А что ещё делать: на пустынной планете, на задворках Вселенной, без транспорта и связи? Наручный коммуникатор остался в трюме — на случай, если Тьюди снова её там запрёт. Кто ж знал, что всё может стать ещё хуже! Оставалось только ждать, что чудесное спасение само собой свалится с неба. Милостью Света…

Странница горько усмехнулась. Свет! Ещё недавно она грелась в его лучах, что пронизывали распростёртую душу умиротворяющим теплом на пляже сиреневого Элестрена. А нынче забрела в такой непроглядный мрак!

«Свет не оставит тебя. Никогда», — говорил Бево Беато.

«…пока ты не отвернёшься от него», — вздохнула Эмбер.

Теперь перед её потерянным взором — лишь бесконечная красноглазая тьма.

Словно в ответ на досадную мысль чёрное небо подмигнуло далёкой звездой. Та загорелась ярче, начала приближаться.

И странница, мрачнея с каждой секундой, поняла, что это была не звезда.

Красная ладья! Подняв столб пыли, от которой Эмбер едва успела закрыться рукавом, небольшое судно опустилось возле заправки.

Рука инстинктивно потянулась под плащ — и спрятала рукоять меча в рукаве наготове.

Трап откинулся, и в проёме показалась знакомая фигура. Правда, на этот раз она была одета со вкусом: Эмбер всегда привлекало сдержанное изящество чёрных костюмов разрушителей. Ноские, прочные, удобные — на все случаи жизни: хоть на войну, хоть на приём во дворце Совета… Правда, со времён Бури никто не решался такие носить. Кроме неё — да и то под плащом.

— Ну надо же, — насмешливо протянула Марагда Гуттун, окидывая странницу презрительным взглядом. — Миротворцы теперь сторожат заправки!

Эмбер не потрудилась отвечать. Собственное спокойствие уже не удивляло — каменное, ледяное равнодушие, а не смиренное бесстрастие, к которому она некогда стремилась.

— Тебя что, выгнали из Чертога, а, святоша? За абсолютную бесполезность? Или за неуклюжую попытку воспользоваться грозовым клинком? Таким, как ты, это не по зубам.

Странница пропустила издёвки мимо ушей, не шелохнувшись. Она не сводила с противницы глаз и не чувствовала ничего, кроме пустоты.

— Правильно, лучше молчи. Может, ты окажешься поумнее своего дружка и не будешь вставать у меня на пути снова.

Пальцы невольно стиснулись на спрятанной рукояти, но взгляд Эмбер не дрогнул.

— Как успехи с Оком? — небрежно осведомилась она. — Нашла?

— Ты же знаешь, что нет! — вспыхнула Марагда. — Тогда Буря уже была бы в разгаре!

Странница усмехнулась, многозначительно качнув головой:

— Это как посмотреть…

Юная разрушительница нависла над ней, лениво похлопала по чёрной рукояти, висящей на поясе.

— Даю тебе последний шанс. Рассказывай всё — и, возможно, не лишишься ещё одного соратника. Он спрятан надёжно, и его время на исходе.

Напоминание о Виге мелькнуло светлым проблеском — но и оно не могло поколебать мрачную решимость Эмбер. Конечно, странница чувствовала, что миротворец жив. Теперь настала пора выяснить, где он.

Беспечная несдержанность Марагды играла ей на руку.

Пока девчонка плевалась насмешками и угрозами, морща вздёрнутый нос, странница отстранённо наблюдала за её гневливыми гримасами.

Она чувствовала удивительную безмятежность, растекающуюся по телу, будто мирные волны под безоблачным небом. Собственное дыхание было подобно лёгкому бризу, и, несмотря на сухость пыльного воздуха, лёгкие наполняла свежесть озона.

Душа противницы предстала иссиня-чёрной тучей перед внутренним взором. Гневные всполохи молний раздирали её изнутри, грозились вырваться наружу.

Невесомое мысленное прикосновение — и перед глазами замелькали мёртвые руины, тонущие в тумане, просторные залы вражеских крепостей и крохотные каморки в гнилых тавернах окраинных планет.

Раскалённая пустыня под оранжевым солнцем. Тысячелетний дворец с гигантскими колоннами из песчаника. Непроницаемые жёлтые глаза, горящие во тьме. Знакомые глаза, удивительно живые для того, кому полагалось быть давно мёртвым!

Светлые площади Алессиона, дворец Совета, таинственные встречи в подворотнях у городской гавани. Брезгливо поджатые губы высокого желтокожего миротворца в сером капюшоне. Немолодой человек в золочёной мантии Совета правления Аурорига, чьё расплывающееся под неотчётливым взором лицо казалось удивительно знакомым…

Прочь, всё не то! Ей нужен был Виг!

Странница фыркнула с досады — и видения померкли. А остриё вражеского меча привычно целилось в грудь.

Марагда Гуттун тоже потеряла терпение.

— Что это было? — прошипела она.

Эмбер не сразу сообразила, что противница почувствовала её. Значит, не совсем безнадёжна. Не чета истинным разрушителям, конечно — к тем запросто не подступишься. Неосторожное мысленное касание — и отшвырнёт так, что наяву упадёшь…

— Это меч Гаридо Маль’Гутун, не так ли? — странница решила потянуть время, надеясь возобновить прерванное созерцание.

Слова сыпались с её губ с искренним безразличием.

Марагда отшатнулась от неожиданности.

— Ты знала мою мать?

— Конечно. Я знала всех членов Круга Бури — и весьма близко. Ближе, чем расстояние от острия до рукояти.

Чёрная тень догадки мелькнула по бледному лицу.

— Ты… убила её?!

— И её тоже. Ничего личного. Просто она не хотела повиноваться… предсказаниям Ока Бури.

— Ты не миротворец?! — прошептала сбитая с толку противница.

— А что, похожа? — ехидно бросила Эмбер, вскакивая и срывая с себя плащ.

Спрятанная рукоять легла в ладонь, мгновенно обнажив сверкающий молниями клинок.

Несколько секунд Марагда с вытянутым лицом переводила взгляд то на меч, то на чёрный костюм — такой же, какой был на ней.

— Кто ты? — выпалила наконец девчонка.

Каменное спокойствие взорвалось ослепительной яростью. Свежий бриз обернулся порывом смерча, дождевой воздух обжёг лёгкие холодным огнём, вырвался леденящим вздохом:

— Я — Око Бури.

36

Зигзаг молнии — наискось от плеча.

Марагда увернулась, приходя в себя на лету.

Ринулась напрямик, выставив меч — в последний миг странница небрежно скользнула в сторону.

Девчонка промахнулась — и клинок противницы фиолетовой вспышкой обжёг её спину.

Крик боли. Разворот в падении — гроза схлестнулась с грозой.

Шипение искр.

Эмбер с силой толкнула соперницу — та прогнулась назад, едва устояв на ногах.

Снизу закрылась мечом от сокрушительной молнии. Клинок странницы отпрянул — и с новой яростью рухнул сверху.

Град ударов посыпался на Марагду — та с трудом успевала отбиваться, пятясь назад.

— Мы на одной стороне! — выпалила разрушительница, увернувшись от очередной вспышки. — Мы можем помочь друг другу!

Эмбер не тратила силы на слова. Пустые разговоры её утомили.

Пробудившаяся от многолетнего сна Буря расплёскивала в душе давний гнев, бередила старые раны, наполняла отчаянной злобой. Каждый взмах меча отдавался электрическим разрядом в глубине её существа — подстёгивал острой и зудящей болью. Придавал сил, распаляя грозовое пламя.

— Я расчистила путь, — с упрёком крикнула девчонка, отражая всполох клинка, — для тебя!

Знакомая досада: Эмбер видела её на перекошенных гневных лицах многих разрушителей, нанося предательский удар. Они до последнего не могли поверить, что само Око Бури сражается на стороне врагов — и встречали смерть с недоумением и отчаянием в остывающем взгляде.

Мощный пинок. Левое колено вспыхнуло от ушиба.

Странница споткнулась, прикрываясь мечом — беспощадная молния вражеского клинка отшвырнула её, сбила с ног.

Перекат — остриё Марагды вонзилось в землю. Вскочила — грозовой вихрь, посланный рукой противницы, отбросил назад. А девчонка-то не только мечом махать умеет!

Эмбер удержалась, перебросила меч в левую руку. Завертела горящим кликом, наступая. Правой сжала густеющее из пустоты холодное пламя в скрюченных пальцах.

Швырнула наотмашь.

Электрический всполох пронёсся над красной макушкой Марагды, опалил растрёпанные волосы.

Следом — ещё один в грудь. С шипением разбился о лезвие: противница развернула меч вертикально за миг до столкновения.

Яростный рык: девчонка взвилась вихрем, прыгнула на Эмбер, целясь сверху и одновременно толкая незримой рукой.

Странница выставила правую ладонь навстречу — порыв ветра сбил разрушительницу в воздухе, отбросил в сторону.

Соперницы ринулись друг на друга, снова сцепились клинками.

Эмбер неожиданно отпрянула, отвела меч — Марагда шатнулась вперёд, чуть не потеряв равновесие.

Клинок странницы с размаху полыхнул следом — ударил в спину.

Разряд молнии из правой ладони с треском впился в тело разрушительницы тысячами искрящихся игл. Волна парализующей боли захлестнула девчонку. Задыхаясь от крика, она билась в судорогах, не в силах вырваться из грозового пламени. Наконец молнии иссякли, и Марагда в облаке дыма опрокинулась навзничь.

Чёрная рукоять выпала из перебитой ладони.

Горящее остриё странницы застыло под подбородком.

Марагда медленно подняла руки — левая кисть безвольно свисала, роняя в пыль тёмные капли.

— Послушай, — хрипло выдавила она, — я признаю: мне многому нужно у тебя научиться. Я была самонадеянной…

Клинок Эмбер метнулся вбок в тот самый миг, когда из правой ладони девчонки вырвался электрический разряд.

Оглушительный вопль прокатился по каменистой пустоши. Кисть разрушительницы с глухим стуком упала на землю.

37

Странница недовольно поморщилась: незачем было мешкать. Теперь придётся выслушивать всхлипы и стоны, а добить поверженную противницу с каждым мигом казалось всё сложнее. Что-то досадно удерживало её отяжелевшую руку, будто невидимая сила пыталась оттолкнуть полыхающий меч.

Не Марагда — это сопротивление шло изнутри.

Клинок нерешительно вздрогнул над скорченным телом.

Разрушительница прижимала к груди изуродованные руки, не пытаясь сдержать рыдания.

— За что? — по-детски беззащитно проревела она.

Смутная мысль о сострадании мелькнула и растаяла: Эмбер не чувствовала жалости. Только усталость. И разочарование.

Похоже, могущество разрушителей прошлого умерло вместе с ними. У юного поколения — одна напускная бравада.

— Я не впечатлена, — вслух подытожила странница.

Марагда затихла, давя судорожные всхлипы. В тёмных глазах вспыхнули молнии.

— Не впечатлена? — злобное шипение сорвалось плевком. — Ты не представляешь, какой путь я проделала, чего я добилась! Совет у меня в руках!

Эмбер жестоко усмехнулась, глядя на руки девчонки — и тут же осеклась.

Но не от укора совести.

— Совет правления Аурорига? — сощурилась она.

— Конечно. Проклятые святоши давно стоят ему поперёк горла. Так что члены Совета с радостью согласились поддержать новую Бурю. Конечно, не все. Кое-кто вообще не вписывался в этот план. Далерхи, например: он пожадничал, прибрал к рукам слишком много…

Мысли вихрем пронеслись в голове, выстраиваясь стройной цепью неумолимых фактов и подтверждённых догадок.

— Кто-то из Совета подослал Сиггура Додда с фальшивыми миротворцами на Лагдагар, чтобы подставить Чертог… и развязать войну? А заодно заполучить владения бывшего разрушителя… который уже начал военное производство по чьему-то заказу?!

Марагда нехотя кивнула, косясь на опасно близкое остриё.

— Карта… когда она попала к тебе, я дистанционно перепрограммировала её, отметив места, принадлежащие Далерхи.

— А грот Менауту?

— Когда я нашла карту, он уже был отмечен и… будто звал меня. Там мне открылось много тайн, хотя войти внутрь мне так и не удалось. Тьма требовала вернуть Око, чтобы снять со входа печать… Заводы Далерхи — это другое, — продолжала Марагда. — Совет хотел, чтобы миротворцы стали рыскать там в поисках пропавшего соратника.

«Безуспешно, разумеется», — поняла Эмбер, молча качая головой.

— Рано или поздно вспыхнет конфликт, прольётся кровь, — девчонка облизнула пересохшие губы. — Сиггур Додд — подстраховка, не моя идея. Мне достаточно было отслеживать посланников Чертога…

«…с помощью передатчиков. Да, её отец, Элаиг Гадар, был настоящим гением».

— В каждой детали из рюкзака — микроскопический чип, выдающий местоположение при активации. Видимо, в Чертог они так и не попали? Я уже отчаялась — и тут раздался сигнал с Талиссии. Остальное было не моей заботой. Кто-то из местной часовни продал Совету сообщение, предназначенное для Чертога…

— Дальше я знаю, — оборвала странница. — Я была там.

Марагда тяжело выдохнула, откинула голову. Красные волосы разметались на пыльной земле.

— Не вздумай отключаться, — холодно бросила Эмбер, кольнув клинком в часто вздымающуюся грудь.

Девчонка взвизгнула, скорчилась со стоном.

Во взгляде её, полном бессильного гнева, ясно читалось: «Ты чудовище».

— Именно так, — с мрачным удовлетворением кивнула противница. — А теперь говори, где миротворец и кто из Совета стоит за этим.

— Ну уж нет, — тихо усмехнулась Марагда. — Тебе придётся объединиться со мной, если хочешь узнать что-то ещё. И не пытайся залезть мне в голову… это больше не пройдёт.

Эмбер с досадой отметила, что девчонка права: разум её теперь полнился призрачными обрывками неразличимых абстрактных образов. Защитная реакция — примитивная, но действенная.

— Если убьёшь меня, никогда его не найдёшь, — прошептала разрушительница, не поднимая головы.

Отяжелевшие веки вздрагивали, бледное лицо заострилось.

— Найду.

Рука дёрнулась сама собой — вслед за клинком, приставленным к сердцу. Остриё зашипело, вонзаясь в плоть — и странница не знала, что это было: жестокость или милосердие.

38

Жестокость. Безразличная ледяная пустота.

Теперь сквозь неё проступала знакомая тяжесть за грудиной — досадное чувство вины.

Разрушителям оно неведомо: постыдная слабость, которую с ранних лет их учили обрубать на корню.

Но Эмбер не была разрушительницей. Не хотела быть. Больше нет.

Сквозь набежавшие облака над заправкой занимался бледно-янтарный рассвет, когда странница, с ног до головы перепачканная песком, устало отбросила складную лопату и рухнула возле только что зарытой ямы.

Она никому не пожелала бы такого замогильного одиночества на окраинной пустоши. Отныне — и навсегда.

И её судьба будет ничуть не лучше. Если она не вернётся к Свету,

— А попробуй теперь вернись, — вздохнула странница, качая головой: её путь лежал совсем в другую сторону.

Красная ладья взмыла легко, как пёрышко — и понеслась в гибельный мрак.

На борту царило лаконичное изящество: тёмные кресла в крохотной кабине, бесчисленные детали неведомых приборов, аккуратно разложенные по шкафчикам с прозрачными дверцами. Марагда, оказывается, была аккуратисткой. Прямо как Элаиг Гадар. И оба они разделили бесславную участь… по вине Эмбер.

Каждый предмет на ладье наполнял горестными воспоминаниями, среди которых мысль об Элаиге зудела особым беспокойством.

Мог ли этот технический гений невольно припасти и для бывшей соратницы неожиданный подарок?

Помедлив с прыжком в сверхсветовой коридор, странница перевела ладью на автоматическое управление и решила ещё раз осмотреть салон. Всевозможные платы, винтики и рычажки со звоном посыпались на пол. Что поделать, она не была приучена к порядку.

— Ага, — Эмбер вытащила из груды непонятных железяк прямоугольную коробку, похожую на доисторический радиоприёмник.

Несмотря на холодную расчётливость натуры, Элаиг испытывал умиляющую слабость к ветхим древностям. Оттого и своим изобретениям нередко придавал обманчивый вид бесполезного старого хлама.

Странница плохо разбиралась в таких вещах — куда хуже, чем в мистических откровениях. Они с Элаигом, мыслящим строго рационально, будто жили в разных вселенных — и относились друг к другу с полнейшим непониманием и сдержанным уважением.

К счастью, особых технических навыков для использования заумного передатчика не требовалось: вытянув антенну и понажимав на все подряд кнопки, Эмбер с разгорающейся надеждой слушала нарастающий треск — и ей было совершенно всё равно, каким образом эта штука работает. Главное, что мощность прибора в теории позволяла достучаться до Чертога…

— Эмбер Глоу, — выпалила странница, различив в белом шуме смутные голоса. — Срочное сообщение для Верховного Хранителя!

Нервный писк зашифрованных сигналов. Невнятное бормотание.

Странница повторила позывной — ноль внимания. Лишь далёкий раскатистый грохот и электрическое шипение.

Она повертела рычажки, переключая частоты, на каждой выкрикивая заветный пароль. Хоть бы кто услышал! Бево Беато, читающий мысли, — где он сейчас, когда так нужен?

Впрочем, чему удивляться: она так глубоко погрязла во тьме, что почтенный миротворец попросту не может пробиться сквозь её помрачённое восприятие.

Или не хочет.

Из трескотни, режущей уши, проступил неразборчивый зов. Кажется, её имя — или обман утомлённого слуха?

— Эмбер! — надрывно прокашлял приёмник. — Что… в какой… тебя носит?

— Хранитель Огаро? — неуверенно молвила странница, склонившись к передатчику.

Сквозь помехи казалось, что собеседник скверно ругается и грозится её убить, но нарастающая тревога подсказывала, что отчётливо различимая досада Верховного Хранителя вызвана чем-то куда более серьёзным.

— Что? Напали? Повторите, ничего не слышно! Вы засекли мои координаты? Я отправляюсь в грот Менауту за Тьюди. Некогда объяснять…

Шум и грохот. Выстрелы. Взрывы.

— Связь пропадает! Кадмар!..

Далёкий крик — ясный, протяжный, отчаянный.

— Всё очень плохо, — нервно усмехнулась странница.

И может стать ещё хуже.

Назойливый треск всё ещё стоял в голове, когда она прекратила терзать безнадёжно заглохший передатчик и вернулась за штурвал. Эхо орудийных залпов разносилось в растревоженном разуме, отдавалось пульсирующей болью в висках.

— Что же у вас там случилось, Бево Беато? — пробормотала Эмбер, переключая рычаг скорости.

Знакомый вихрь без привычного грохота проглотил не шелохнувшееся судёнышко.

Вот и всё. Назад пути нет.

«Буря началась», — призрачный голос почтенного Хранителя мелькнул скорбным вздохом и растаял в белом шуме.

39

Грот Менауту был самой дальней точкой известной Вселенной. Как и покинутая заправка, он находился на пустынной и безымянной планете, однако немногие знали туда дорогу. Из ныне живущих — единицы. По крайней мере, Эмбер искренне хотелось так думать.

В этом гибельном месте даже время текло иначе: неумолимо замедлялось по мере приближения ладьи, а на самой планете — и в гроте тем более — странница никогда и не пыталась считать. Знала только, что временные промежутки, проведённые здесь, никак не соотносятся с общепринятой хронологией.

Каждый раз чудом выбираясь из липких объятий запредельной Тьмы, казавшихся вечностью, она и не надеялась угадать, сколько времени минуло для остального мира.

Почти всегда ей, впрочем, везло. В последний раз, когда они вернулись отсюда с Вигом, в Чертоге сказали, что их не было только пару недель.

Часы бортового компьютера давно вышли из строя. Навигация выписывала немыслимые кренделя.

Выныривая из запутанного межзвёздного коридора только ради заправки, Эмбер миновала несколько станций на крохотных планетах, пустынных и неотличимых друг от друга. Серые, безликие, с непроглядно-бесцветным небом без солнца, лун или звёзд, они казались трёхмерными изображениями, навеки застывшими на каменном лике безвременья.

Только пульсирующие острые иглы головной боли убеждали странницу, что она — живое существо, а не безвольная голограмма. И только одним дышала она в неподвижной атмосфере этого мертвенного пространства: надеждой.

От непрестанного головокружения и без того безликое окружение сливалось в сплошную серость. Тело, будто старый несмазанный механизм, двигалось с трудом — и на автомате.

Зыбь и туман… джет по сравнению с этим — сущий пустяк.

— Тьюди ещё не вошёл в грот, — беззвучно шептала странница, убеждая себя, — Кадмар успеет. Свет… не оставит меня.

Чернота космоса, кружащийся вихрь сверхсветового коридора — теперь всё было едино: безлико и серо. Вне зависимости от скорости.

Эмбер сажала ладью в мглистом полузабытьи — милосердном, ибо оно не подпускало к сознанию острые когти леденящего ужаса. Ужаса, что ждал её под сводами грота.

Ждал так давно.

Мысль о неважных штурманских навыках мелькнула на задворках разума — тревожная некогда, забавная ныне. Сейчас посадка — наименьшая из проблем.

Онемевшие руки не ощущали штурвала. Только чутьё направляло её теперь.

Из тумана, застившего потерянный взор, начинали проступать очертания чёрных скал.

Странница едва замечала страшную тряску ладьи: та отдавалась лёгкой вибрацией в потерявших чувствительность нервных сплетениях. Вой сирен и сокрушительный грохот борта доносились сквозь пелену оглушения далёким раскатистым гулом.

Перед глазами прыгали горящие кнопки приборной панели, разболтавшийся штурвал, повисший на проводах. По дымящимся стенам ползли жуткие трещины, а за ними виднелась бездонная чернота.

Ладья накренилась, и Эмбер безвольно выкатилась из кресла, ударилась о стену кабины. Её неумолимо потащило дальше по коридору.

Яростный вихрь влетел в сорванный люк, повалил шкафы и приборы. Обломки сыпались со всех сторон. Что-то тяжёлое ударило по голове.

Ледяной ветер обжигал, пронизывал насквозь, когтями осколков целился в сердце.

«Буря началась», — вспомнился голос Бево Беато.

— Помоги, — прошептала Эмбер одними губами.

Растрёпанный плащ едва держался на плечах. Через костюм в тело вонзались электрические иглы.

Машинально нащупав рукоять на поясе, странница размахнулась… Вихрь подхватил её, вытянул через люк — вспыхнувший меч вонзился в обшивку за миг до падения.

Фиолетовая молния клинка прорезала фюзеляж, оставляя дымящуюся рану.

Эмбер упёрлась ногами в днище, дотянулась одной рукой до крыла. Мельком разглядела несущиеся далеко внизу скалы — и поспешила отвернуться.

Только бы удержаться на крыле… ещё немного — и она заберётся. Вот, почти… Она обхватила острый край ногами и выдернула меч. Освободила вторую руку. Так, теперь ползти наверх…

Ладью снова тряхнуло, трещины на корпусе взвыли, разрастаясь с каждым мигом.

Широко распахнутые глаза слезились от ветра. Дыхание перебило.

Крыло страшно дёрнулось, начало отделяться.

Дикий свист разрывал барабанные перепонки.

Сбросив отчаянное оцепенение, Эмбер оттолкнулась от бесполезной опоры, камнем понеслась вниз.

Взрыв ладьи накрыл её волной обломков.

Уклоняясь от горящих глыб, она развернулась в полёте, выставила руки перед собой.

Как там Виг это делал с помощью Света — спокойно и безмятежно? Она так не умела. Ну, уж как есть, теперь не до хорошего…

Свила страх и отчаяние внутри тугим клубком — с ослепляющей яростью выбросила шаровой молнией.

Всполохи электричества расстелились внизу штормовым ковром, опалили воздух, взорвались озоновой свежестью. Непроглядная чернота озарилась ледяным сиянием.

— Помоги мне…

Отдавшись на волю Света, Эмбер рухнула в ослепительную бездну.

40

Её разбудил тусклый проблеск под вздрагивающими ресницами. Непроглядная чернота помещения, в котором она оказалась, не оставляла ни намёка на то, что это было за место. Только далёкий, едва различимый свет внушал надежду: здесь должен быть выход.

Вслед за зрением понемногу начали пробуждаться другие чувства: мерное дыхание разносилось пульсирующими волнами в звонкой тишине, по озябшей коже бегали мурашки. Тело казалось невесомым, непривычно лёгким.

Она поднялась на ноги, почти не чувствуя собственного веса, повела руками в густой свежести необычайного воздуха: плотный, вязкий, как кисель, он наполнял лёгкие жизнетворной прохладой, бодрил прояснившийся разум.

Это пройдёт, вспомнила она, нужно пообвыкнуть — и мир будет ощущаться прежним. Таким же, каким был раньше, какими были и будут миры до и после него, бессчётные времена и пространства по другую сторону бесконечной Тьмы…

Неотчётливые звуки вдали отвлекли её от странных дум.

«Голоса?» — усомнилась она. Ну да, точно: обострённое чутьё различило две фигуры, осторожно пробирающиеся по узкому тоннелю.

Тонкий хруст каменной крошки под ногами, приглушённый шёпот, шелест плаща, звон зацепившейся пряжки на высоком сапоге…

Она напряглась, сконцентрировалась, вслушиваясь и вглядываясь сквозь непроницаемое пространство.

— Ты уверен? — недоверчиво осведомился мужской голос. — По мне так обычная пещера. Я ничего не чувствую.

— Я тоже, — коротко бросил спутник в длинном плаще. — Это и необычно.

— Что?

— Подумай, Воргелл. Даже в самых зловещих пещерах ощущается затаившаяся жизнь. Стайки прахокрылов, цокот каменных зубаток. Капли воды, дыхание ветра, наконец! А здесь?

Воргелл снова зацепился пряжкой: облачённый в чёрные доспехи разрушителя, он с трудом протискивался меж камней сузившегося прохода, едва не задевая низкий потолок, склоняясь в три погибели. Наконец ему пришлось ползти на четвереньках следом за спутником. Тот был юрче и ниже ростом, и плащ его, на удивление прочный, с лёгкостью и без ущерба скользил по острым выступам стен.

— Здесь — пустота, — процедил Воргелл.

— А значит, мы почти у цели. Не зря же столько миротворцев отдали свои жизни, защищая эту карту… Глупцы!

— Так что конкретно мы должны найти?

Человек в плаще хмыкнул, продолжая ползти:

— Знания. Мудрость. Могущество.

— Ты говорил, Ригор, — нетерпеливо оборвал спутник, — но в какой форме?

Тот помедлил с ответом, остановился. Обернулся, буравя Воргелла жёлтыми глазами, поблёскивающими во тьме из-под капюшона:

— Вот этого не знает никто. Может, мой бывший наставник знал — но у него уже не спросишь. Да он и не сказал бы, как ни пытай. Упрямый старик!

— Ладно, давай шевелись. Всё равно сейчас выясним.

Ноги сами понесли её вперёд — в непроглядной черноте навстречу тусклому проблеску.

Пространство обрело форму, по бокам выросли стены. Она шла, касаясь острых камней, пригибаясь в сужающемся проходе.

Она выбралась из тоннеля в небольшой грот, освещённый блёклым мерцанием минералов. В тот же миг из прохода напротив показались два незнакомца.

— Это ещё что? — выпалил человек в капюшоне, застыв от неожиданности. — Откуда?..

Она смущённо потупилась.

— Ты кто?!

Молча пожала плечами: ей и вправду нечего было ответить.

— Бред какой… Не хватало немой девчонки! Как ты сюда попала? Воргелл, ты же никого не засёк по пути? Да и место верное, ошибки быть не может… Проклятая карта!

Она подняла глаза на Воргелла — тот молча сверлил её чёрным взглядом. Чёрные волосы, чёрные доспехи, чёрный плащ. Густая чёрная тьма, клубящаяся в душе, окатила обострённое чутьё ледяной волной.

Она мрачно улыбнулась уголками губ: наконец-то ощутила что-то знакомое. Пожалуй, он-то ей и нужен: вполне подходит на роль нового Повелителя Бури.

— Ригор Гемест, — Воргелл похлопал раздосадованного спутника по плечу, не сводя изучающего взгляда со странной незнакомки, чей юный и безобидный вид не смог обмануть его сверхъестественную интуицию, — думаю, мы нашли, что искали.

41

Эмбер едва не задохнулась от ужаса, зашлась криком… и вскочила, стряхивая обрывки кошмара.

— О Свет… — она взглядом поблагодарила небеса: за то, что была жива.

И что сон о жуткой пещере был лишь воспоминанием, и первая встреча с разрушителями осталась далеко в прошлом — вместе с тем существом, которое они нашли в гроте.

Небеса ответили игрой солнечных бликов в изумрудной листве. Кучерявые облака неспешно плыли в пронзительно синей вышине. Лёгкий ветерок колыхал над головой тонкие ветви.

Эмбер сидела на мягкой траве в окружении цветущих деревьев, глядя на туманно-синие пики гор на горизонте. В окружающей безмятежности — ни следа недавней аварии, ни намёка на близость зловещего грота.

Странница знала, что это обман.

Привычно нащупав рукоять под плащом, она встала и обречённо направилась в сторону гор.

По колено в высокой траве, среди медового запаха жёлтых цветов и щебета невидимых птах она шла, с каждым шагом всё отчётливее ощущая зыбкость этой иллюзии.

Игривый ветерок сменился резким порывом, небо заволокло серыми глыбами туч. Изумрудная зелень пожухла, высохла на глазах, обратилась пеплом. Яркие цветы вспыхнули искрами едкого пламени, рассыпались чёрным прахом.

Тусклый свет, пробивавшийся сквозь ненастные облака, обернулся всполохами кровавого огня.

Она шла, невзирая на ветер, бьющий в лицо, на разбитость в отяжелевшем вдруг теле. Прикрываясь рукавом, она неумолимо продвигалась к цели, доверясь чутью, и лишь краем глаза замечала, что окружающее пространство стало сплошь красно-серым — и продолжало мрачнеть с каждым мигом.

Странница остановилась на каменистом уступе перед глубокой расщелиной. Впереди грозно высились чёрные скалы, а прямо напротив виднелась широкая платформа, неровными краями напоминавшая сложенные в пригоршню ладони. Широкий проход в середине дальней стены был запечатан густой чернотой.

Непроглядная тьма растекалась из грота по платформе вязкими струйками, поднималась клубами дыма с запахом плесневелой горечи. А возле прохода — сердце дрогнуло, когда Эмбер разглядела, — сидела знакомая рослая фигура.

— Тьюди! — крик странницы разнёсся отчаянным эхом.

Верзила не шелохнулся. Будто древний каменный идол, он сидел, скрестив ноги, лицом ко входу в грот.

Чёрный дым лукаво ластился к нему, касался растрёпанных чёрных волос, мягко ложился на плечи. Вязкие ручейки тьмы змеились к нему по камням, тянулись тонкими длинными пальцами к неподвижному телу.

— Да что ж такое опять! — пробубнила Эмбер, напряжённо пятясь, концентрируясь, собирая внутреннюю энергию.

Вдруг вспомнила, как сказала Вигу на этом самом месте, мол, сюда столько народа зачастило, пора уже мост построить…

Взбодрилась усмешкой.

Разбежалась. Прыгнула.

Закрыла глаза — слишком поздно: успела различить под собой бездонную пропасть.

Раскинула руки в полёте — навстречу ветру.

Врезалась в край платформы, цепляясь за острые камни. Вскарабкалась наверх.

— Тьюди, я здесь! — с криком побежала со всех ног.

— Наконец-то, — неживой голос окатил волной холода.

На ходу выхватив меч, Эмбер вспышкой клинка отсекла щупальца тьмы.

Опустилась на колени рядом с товарищем, вгляделась в каменное лицо: ясные глаза были прикрыты, ресницы судорожно дрожали. Знакомые черты исказила жестокая чужеродность.

Странница принялась тормошить неподвижную фигуру, толкнула в плечо — и с ужасом отдёрнула руку, потирая ушибленные пальцы, будто ударила не человека, а ледяную глыбу.

Спутник резко вскочил, схватил её за запястье, поднял рывком.

— Тьюди, мне больно!

Он медленно моргнул, будто со сна — и когда открыл глаза, в них не было привычной ясности. И белков. Только непроглядная тьма — клубящаяся, как в гроте.

— Теперь ты откроешь дверь, — приказал спутник чужим голосом.

— И не подумаю! — выпалила Эмбер.

— А стоило.

Тысячи звёзд кроваво вспыхнули перед глазами. Голова затрещала, едва не раздробленная каменным кулаком. Мир пошатнулся, зашёлся в мучительной боли.

Только крепкая рука Тьюди спасла её от падения.

Вцепившись в горло мёртвой хваткой, он встряхнул её, поднял над землёй.

Хрипя и задыхаясь, странница бессильно царапала руку верзилы, чувствуя, как последние проблески света меркнут перед глазами.

Легко, будто свёрток плаща, её швырнуло в стену — но Эмбер не почувствовала удара.

Вязкая темнота приняла её в ледяные объятия. Печать Света, которой они с Вигом замуровали Тьму в гроте Менауту, была разрушена.

Странница приподнялась на руках… но Тьюди переступил через неё, шагнув в открывшийся проход — и, не оборачиваясь, скрылся во мраке.

42

Антрацитовое небо трещало по швам, кровавые прорехи полыхали грозами. Чёрные камни скал вздрагивали в предвкушении сокрушительной Бури.

Эмбер поползла прочь из грота, едва сбросив оцепенение.

«Нужно помочь Тьюди, — шептал обманчивый голос, — пойти за ним!»

Странница знала, что уже не найдёт его.

А если отправится на поиски — потеряет себя.

Вязкая тьма не хотела её отпускать, опутывала по рукам и ногам, тянула обратно.

Эмбер цеплялась за острые камни изо всех сил, сдирая кожу, тянулась к выходу. Чудовищное небо виднелось за порогом, красные отсветы касались кончиков пальцев — но ледяная чернота сдавила её со всех сторон и держала крепко, будто в кулаке.

— Ты дома, странница. Осталось лишь переступить порог, — мягко улыбнулся Бево Беато, облачённый в белоснежную мантию.

Но Эмбер знала, что это не он.

Древняя Тьма нарисует любые образы, вытянутые из сознания пленника, лишь бы заманить его в своё бездонное чрево. Больше с ней такие фокусы не пройдут.

— Эмбер, я здесь! — раздался за спиной знакомый голос. — Помоги мне! Скорее!

— Виг! — она заколебалась на миг, но тут же нахмурилась, сбросила наваждение, рванула с новым упорством.

Эта Тьма видит её насквозь. Знает, за что зацепить.

Но она не сдастся.

Барахтаясь в болотистом мраке, она с невероятными усилиями проталкивалась к выходу: ещё немного, уже почти!

— Убирайся восвояси! — желтоглазая фигура в длинном плаще преградила путь столь внезапно, что Эмбер отпрянула — и соскользнула обратно в густую тьму.

— Ты не нужна этому миру, ступай обратно! — рычал Ригор Гемест. — Из-за тебя всё пошло прахом!

— Иди к нам, — шептали вкрадчивые голоса, и обессилевшее тело наполнялось обманчиво-сладостным теплом давно позабытых объятий, манящих прикосновений.

— Нет! — с отчаянным криком она дёрнулась что было силы, высвободила руку — рукоять меча послушно легла в ладонь.

Вспышка молнии взрезала чёрный морок. Странница развернулась, швырнула во тьму наэлектризованную ярость. Гулкий взрыв прокатился по тоннелю — и она вырвалась.

Отскочила прочь, побежала по платформе, спотыкаясь и падая на каждом шагу.

Глаза застилал красно-чёрный вихрь, и только чутьё подсказывало, что до края ещё далеко. Нестерпимый грохот со всех сторон заглушал собственные мысли.

Она ползла, пригибаясь под порывами ветра, уже не чувствуя ни холода, ни боли в исцарапанных ладонях.

Пыльный шквал ударил в лицо — она едва удержалась, цепляясь за каменистые выступы, припала к земле.

С трудом подняла голову, закрываясь плащом: сквозь серое мельтешение она ясно различила очертания знакомого судна.

Ладья, похожая на «Квикстарт», зависла над расщелиной в гуще вихря.

Трап откинулся, и на платформу выскочила неразличимо тёмная высокая фигура.

— Кадмар! — подсказало чутьё. — Кадмар, помоги…те!

Но миротворец явно не спешил помогать. С трудом передвигая ноги, он приблизился к распластавшейся страннице и тяжело опустился перед ней.

Эмбер не могла разглядеть его лица, но ясно видела внутренним взором, как антрацитовые глаза пылают гневом. Как ледяной яростью закипает кровь.

— Ты упустила его, — процедил Огаро, склонившись над ухом. — Ты привела его сюда! Лучше бы ты…

Странница держалась изо всех сил, но Тьма за спиной тянула её, медленно, но неумолимо увлекала обратно в грот.

Она ухватилась за миротворца, но тот, отшатнувшись, пинком оттолкнул её простёртую руку, словно что-то мерзкое и грязное.

— Кадмар, умоляю! — завопила Эмбер, объятая ужасом.

Она заскользила назад по платформе, цепляясь за камни содранными ногтями, но липкий мрак уже змеился по ногам, опутывая ледяными цепями.

Неподвижным изваянием застыв под порывами ветра, Верховный Хранитель молча и сурово смотрел, как её затягивает чёрная бездна. Тенёта Тьмы расползались по обмякшему телу.

Он отвернулся и направился к ладье.

— Кадмар! — голос сорвался, и вместо крика — беззвучный шёпот.

Истерзанные пылью глаза наполнились едкими слезами. Незримые руки мягко легли на плечи.

«Не сопротивляйся», — ласковый голос за спиной полнился удивительным умиротворением, манил прильнуть к нему и забыть обо всех бедах.

— Я… не хочу! — прохрипела Эмбер, ощущая кровь в горле. — Кадмар, я не выдержу! Умоляю… ради Света.

Но Свет остался теперь лишь бессильным словом.

Она уже чувствовала, что не сможет вернуться. Не в этот раз. Объятия Тьмы — столь трепетные, нежные, сладостные… По спине пробежали мурашки. Невидимая рука коснулась щеки, заботливо смахнула слёзы.

«Вот и всё».

За миг до падения в пленительную бездну странница увидела ослепительный всполох.

Влетев на порог, Кадмар замахнулся светящимся белым мечом.

Она закрыла глаза с благодарной покорностью.

Но не почувствовала боли.

Клинок пролетел над самой макушкой, пронзил что-то с гадостным шипением, и Эмбер едва не задохнулась от смрада.

— Давай, поднимайся! — миротворец схватил её за руку, поволок прочь, но странница не держалась на ногах.

— Не вздумай отключаться, — прокричал Огаро. — Я не собираюсь тебя нести!

Силы покинули её окончательно — так, что и слова не вымолвить.

Рука выскользнула из руки.

Серый вихрь стёр все следы окружающего мира, и Эмбер безвольно провалилась в бесцветное забытьё…

…напоследок больно ударившись о платформу.

«Конечно, зачем меня ловить? — такой была последняя, неуместно смешливая мысль. — Это же Кадмар».