Эмбер Глоу: Око Бури

Часть VI

67

«Как только миротворцы покинули древний Чертог, во Вселенную пришла война», — отрешённо подумала Эмбер.

От уныния и скуки она достала здесь джет. Но джет на неё не подействовал, даже когда она приняла двойную дозу. А потом её накрыло с головой…

С её чутьём творилось что-то странное: разрозненные образы мелькали перед глазами, не складываясь в единую картину, и она, ранее способная мысленным взором пронизывать пространство и даже время, не могла сказать, ни куда миротворцы отправились, ни что делают, ни как призвать их на помощь

Помощь! Странница горько усмехнулась. Недавно она решила, что сама должна им помочь. В одиночку спасти всех — как глупо и самонадеянно это было с её стороны!

Всё, что она делала, вело только к страданиям и гибели тех, кто был ей дорог.

Где-то на задворках сознания чёрными тенями мелькали мысли о возрождении Бури.

«Я обращу Бурю против них», — когда-то сказала она Кадмару Огаро. И где же, где теперь твоя хвалёная Буря?

Это не путь Света.

Но когда это тебя останавливало?!

«Я могу проникать в мысли и память других, но глубины собственного разума сокрыты от меня пеленой непроницаемого тумана».

Эмбер казалось, что она забыла нечто важное и никак не могла вспомнить. Словно что-то в её разуме намеренно прятало от неё эти воспоминания. Будто кто-то их заблокировал, закрыл к ним доступ.

Об этом, должно быть, и говорил Ригор Гемест: что она должна вспомнить своё прошлое, ибо в нём таится много разгадок.

Далёкое прошлое — что было до того, как она вышла из грота.

Происходящее повергало в уныние, а уныние манило забыться безрадостным сном. В этом сне в проблесках памяти странницы мелькали россыпи ярких звёзд, меж которыми плыл исполинский корабль. Корабль-академия. И вдруг — резкий контраст: запредельное чёрное пространство, которое полнилось осязаемой всепоглощающей тьмой, и в нём царила необычайная космическая тишина, вселяющая необъяснимый страх. Грот Менауту. Пристанище тёмных джетов. Обитель разрушения и смерти.

Но ещё — ледяной ужас охватил её от этой чудовищной мысли! — оно связывало странницу с чем-то родным и даже любимым.

Сколько бы ни отрекалась она от тёмного прошлого, от запретных практик и зловещих тайн, сокрытых во Вселенной и за её пределами, она снова и снова к ним возвращалась. И связь её с кем-то, заточённым в средоточии Тьмы, была столь велика, что она снова и снова слышала его далёкий зов. Сквозь пространство. Сквозь время.

Под сводами грота послышался рокот зарождающегося грома, и оглушительный вой ветра разнёсся эхом. Штормовой порыв налетел на неё без предупреждения. Этот ветер пронизывал до костей, сбивал с ног, и Эмбер то и дело падала на землю. Она попыталась закрыться рукой, но вдруг тёмные своды пещеры обрушились на неё.

Множество острых камней впились в лицо и тело, и когда она закрыла глаза, ей показалось, что её плеча коснулась рука Тьмы.

Тьма заклубилась вокруг, закрыла Вселенную от её взора — но когда мрак рассеялся, Эмбер была уже не в гроте, а среди штормовых облаков!

Ветер, дождь, гром.

Ей хотелось кричать, она хотела лететь, лететь над землей, над облаками. Ей было хорошо, её переполняло блаженство, сердце заходилось в обезумевшем ритме, но когда она закрывала глаза, то чувствовала, что летит в бездну.

И Эмбер летела не одна.

Рядом с ней из грозового облака вдруг появился мальчик. Он схватил её за руку, и странница ужаснулась, какой ледяной была его ладонь. Они падали в сердце вихря, их пронизывал ливень, кружил ветер, и Эмбер обняла мальчика, крепко прижав его к себе.

Мальчик был совсем плох, он страдал от боли, его тело было истощено, он едва дышал. Странница чувствовала, что она в ответе за его жизнь.

Но она чувствовала и другое: мальчиком владел не страх — его переполняла ненависть. И всё в нём кричало и молило о мщении и разрушении, о крови и смерти…

А потом… она потеряла его. Он просто исчез, истаял из её рук, растворился в пространстве, оставив лишь пепел и пыль.

И она даже толком его не разглядела. Кажется, у него были тёмные кудри и васильковые глаза…

68

Падение привело её в новую тьму, и в тусклом мерцании далёких звёзд Эмбер узнала Бету, гробницу разрушителей на блуждающем Мирхаше.

Мирхаш, спутник планеты Пэнтил, в древности был захвачен флотом Ашира и сорвался со своей орбиты после нескольких сверхмощных энергетических атак.

Спустя много лет, когда мирхашская цивилизация была полностью уничтожена, разрушители обнаружили руины её городов и мегалитических сооружений и превратили в межзвёздное кладбище последователей Тьмы.

Путь к Мирхашу был известен немногим и представлял собой сверхсветовую петлю в Пустоши Гаратина, заброшенный и опустевший космический проход с высокой степенью нестабильности.

Это место было безжизненным — и в то же время полным жизни. Перед глазами странницы проносились ночные огни поселений, разноцветные вспышки фейерверков, оживлённые улицы исполинских городов. Радовались дети, играла музыка, люди улыбались, раздавался смех. На Эмбер смотрело множество лиц, безмятежных, уверенных в будущем. Она снова была в другом времени и, наверное, совсем в другом мире. Здесь было прошлое — прошлое Мирхаша, а может, какой-то другой планеты, уничтоженной войной.

Усилием воли остановив поток мысленных образов, странница разглядела циклопические башни Беты, взмывающие в чёрное небо, и шагнула в высокий арочный проход, вырубленный в скале.

Бледное мерцание минералов на стенах высвечивало подземный тоннель с необозримым сводом, тонущем во мраке. Доверясь чутью, Эмбер пробиралась вперёд, всем существом ощущая присутствие Тьмы и зла. Странница вдруг поняла, что обязана найти источник концентрированной тёмной энергии, сосредоточенной здесь, — источник силы разрушителей, завладев которым, их можно остановить.

Она была готова рискнуть собственной жизнью, чтобы спасти Вселенную от Тьмы, которая грозила поглотить всё живое.

И ещё был мальчик, которого она потеряла. Странница поклялась сделать всё, чтобы он выжил. И вместе с ней выбрался из этого ледяного кошмара.

— Ты знаешь, с чем тебе предстоит сражаться. Настоящая битва всегда внутри, — прозвучал слышанный прежде голос, невесомый, как дуновение тихого ветра. Но чей?

Эмбер оглянулась и увидела фигуру в чёрном плаще, чьё лицо скрывала непроницаемая маска под глубоким капюшоном.

Они стояли в просторном высоком зале в центре круга, образованного каменными саркофагами.

— Круг Бури, — от ужасной догадки у странницы перехватило дыхание.

— Моё место здесь, — сообщила таинственная фигура, указав на безымянный кенотаф, — между Гаридо Маль’Гутун и Элаигом Гадаром.

— Конечно, твое место в Круге, Марагда, — ответила Эмбер как можно спокойнее, хотя внутри у неё всё похолодело, — ты сделала свой выбор.

— Ты тоже.

Помолчав, изучая странницу пытливым взором, неразличимым под маской, призрак молвил:

— Ты ищешь то, что остановит войну. И я помогу тебе. Но в обмен пообещай, что освободишь нас.

У странницы мелькнула мысль о мятежных духах из грота Менауту, тоже жаждущих освобождения, чтобы ввергнуть Вселенную в ужас и хаос — ещё больший, чем во время Бури, больший, чем она может себе представить. Она вдруг усомнилась, была ли её собеседница человеческой душой или тёмным джетом, и решила её «прочитать», как тогда, на злополучной заправке.

«Так ты узнаешь, Марагда она или кто-то, выдающий себя за неё, — шептал вкрадчивый внутренний голос, — и больше того: узнаешь, что таится за вратами смерти».

Она опасалась, что чудовищно реальный призрак грозовым штормом отбросит её прочь, но никакой реакции не последовало: Марагда осталась невозмутима, когда странница мысленно протянулась к ней сосредоточенным внутренним взором. Но и Эмбер не увидела и не почувствовала ничего ровным счётом. Будто призрак целиком был соткан из небытия.

— Я помогу тебе, — повторила Марагда, — а ты поможешь нам обрести покой.

Они снова устремились в петляющий тёмный тоннель, и наконец, следуя за Марагдой, Эмбер достигла места, где энергия зла сгущалась до осязаемой плотности. Очевидно, древний артефакт, который содержал энергию Бури, был сокрыт здесь. Эмбер решила уничтожить его, чтобы разрушители навсегда лишились власти над миром. Какая-то часть её разума, не помрачённая иллюзией сна, отметила, что «артефакт» — что бы это ни было — оставался скрытым во тьме, и странница совершенно не представляла, что это может быть. Она протянула руку во тьму — и снова провалилась в круглый зал саркофагов.

— Ты обманула меня, — отметила странница без злобы и сожаления.

— Нет, — был ответ. — Теперь выполни наш уговор.

Эмбер глубоко вздохнула и очень медленно выдохнула. Как, по её мнению, она должна была это сделать?

Порыв яростного ветра едва не сбил странницу с ног. Она прижалась спиной к холодной стене зала, ощущая, как её охватывает паника.

В руке Марагды вспыхнул грозовой клинок.

Эмбер машинально активировала свой, хотя не хотела сражаться.

Это пришлось весьма кстати — верхний удар меча не заставил себя ждать, и странница отразила его на автомате.

— Как ты посмела предать их? — кричала Марагда, бросаясь на неё с кулаками. — Как ты могла?!

— Прости, прости меня! — вырвался горестный стон, и Эмбер, убрав меч, схватила бьющуюся противницу за плечи, притягивая её в свои объятья, как разбушевавшегося ребёнка.

Призрак истаял из рук странницы чёрным туманом так же внезапно, как появился. Она снова оглядела зал саркофагов.

Теперь возле каждого из них неподвижно стояли чёрные силуэты членов Круга Бури.

Она почувствовала леденящий холод, пронизывающий её насквозь через защитный костюм, так, словно она замерзала в космической пустоте. В пустоте, где томятся души этих несчастных, убитых ею…

— Простите меня! — зашептала Эмбер, падая на колени, и повторяла это снова и снова, срываясь на крик, закрывая лицо руками. — Больше всего я хотела бы теперь, чтобы вы обрели покой…

— …когда ты упокоишь нас в своей совести, — был многоголосый шёпот в ответ.

Странница подняла глаза и увидела прямо перед собой мужчину с длинными чёрными волосами, развевающимися на ветру, в котором она узнала Воргелла Торра. Он сидел на своём надгробии, протянув к ней руку. Мёртвый разрушитель заговорил:

— Я давно тебя ждал. Видишь, я тебя не трогаю, но скоро наступят тёмные времена, и ты умрёшь. У тебя не будет сил, и Свет позволит тебе умереть. Но сначала ты должна выслушать меня. Ты ищешь мальчика. Но его здесь нет. Если бы его душа была способна испытывать боль, она бы со временем пробудилась. Сейчас же она мертва. И это — твоя вина. Ты заставляешь всех страдать и мучать других! Но ты умрёшь, и никто не сможет тебя спасти!

Ты ничего не знаешь о боли. Ты так жалка и беспомощна, что не можешь даже мечтать о том, чтобы наконец-то преодолеть Тьму, захлестнувшую твой разум. Что бы ты ни делала, ты будешь чувствовать боль. Каждый раз, когда ты будешь карабкаться вверх, ты почувствуешь, как боль усиливается, и эта боль будет терзать тебя вечно. Ты думаешь, что у тебя есть жизнь впереди, но это заблуждение. Это всего лишь иллюзия, иллюзорная жизнь, которая всегда где-то впереди. Это вечность, наполненная обманом.

Воргелл Торр исчез так же внезапно, как появился, и мир вокруг начал таять, возвещая о своём скором исчезновении.

И перед тем, как проснутся от этого ледяного кошмара, Эмбер ещё раз взглянула назад, во тьму, окутавшую мистический артефакт. Но вместо чёрного пространства она увидела зеркальную стену с собственным отражением.

69

— Просыпайтесь, Глоу, — Сиггур Додд бесцеремонно тряс странницу за плечо. — Ригор Гемест на связи.

Флот разрушителей вышел из Пустоши Гаратина. Он таился там долгие годы со времён Бури в ожидании предводителя. Теперь им стал Ригор Гемест, повелитель Ашира — и всей Вселенной в перспективе.

Но Федерации о его планах незачем было знать. Для неё он оставался королём-ставленником, пообещавшим подавить вспыхнувшее восстание Коммуны Обода и помочь в преследовании миротворцев-мятежников в обмен на место в Совете правления Аурорига. Всего лишь.

Эмбер знала, что восстание, как и налёт Кар’Дугая на Ам’тер-су, организовано им. Учинённое провокаторами, оно охватило окраинные звёздные системы пожаром революции.

План Ригора был прост и безумен одновременно: развязать войну между Коммуной Обода и метрополией Аурорига, а потом захватить и уничтожить то и другое. Тогда Аширская империя возродится в былом величии.

Хорошо изучивший межзвёздное пространство и переплетение его путей, Гемест считал себя полноправным хозяином Пустоши Гаратина. Он командовал флагманским кораблём «Ниргленахт», который каждый раз появлялся в неожиданных местах и наносил силам Коммуны сокрушительные удары.

Но иссахатские крейсеры революционеров, оснащённые лазерными установками и новейшими системами защиты, одолеть было не так-то просто. Их беспилотные артиллерийские катера модели «Стрекоза» совершали непредсказуемые налёты на аширские базы, а системы противовоздушной обороны с помощью точнейших систем наведения разбивали линкоры разрушителей в пух и прах.

Невероятная мощь аширского флота встретилась с не менее грозным противником, и Гемест был вынужден признать, что его ожидание скорой победы не оправдалось.

И тогда он предпринял следующий шаг.

Утром в шесть часов по алессианскому времени группа иссахатских крейсеров, вышедшая из Пустоши Гаратина, атаковала Арзор в системе Роя, мирную планету из числа центральных миров Федерации. Орбитальный обстрел разрушил несколько городов, а «Стрекозы» уничтожили столичную резиденцию Совета. Безрассудство этой атаки поражало воображение, никто не мог поверить, что революционеры осмелились вторгнуться в центральные регионы, ведь это чревато прямым вовлечением войск Федерации в военный конфликт! Да и откуда иссахатским крейсерам взяться в Пустоши, занятой врагом?

Но факт оставался непреложным: война с окраин достигла метрополии.

Впрочем, это была разовая акция, но её оказалось достаточно для начала мобилизации аробаров.

В окраинной системе Аретата из межзвёздного коридора показалась эскадра эсминцев класса «Дьюти». Они окружили планету Навия, где, по данным разведки, располагался штаб Всеважа Ранько. Отсюда поступил сигнал о готовности начать переговоры.

Сканеры флагмана Федерации засекли одинокий иссахатский крейсер, вышедший из атмосферы. На его фюзеляже развевалось гигантское белое полотно как просьба о перемирии.

На мостике флагмана царило безмолвное напряжение. Командор Варус внимательно следил за мониторами, ожидая, что переговорщики выйдут на связь, но в эфире стояла только гулкая тишина. Варус знал, что противник готов на всё ради победы. Перемирие может быть уловкой, чтобы выиграть время для перегруппировки.

Лейтенант Мириэль, главный стратег эскадры, нарушила молчание:

— Если Ранько удастся захватить живым, мы сможем остановить революцию. Надо попробовать.

Варус заколебался.

Он слышал о коварстве мятежников, о их решимости идти до конца во что бы то ни стало ради желанной свободы, но что он узнал точно, так это боль. Боль утраты, которая незаживающей раной свербела в сердце после уничтожения на Арзоре его родного дома. Его семьи.

Эмбер подивилась сама себе: она пребывала в смятении и прострации, оглушённая, точно обухом по голове, но её чутьё за доли секунды безошибочно угадало затаённые чувства в голографическом изображении командора, записанном флагманскими камерами наблюдения.

— Готовьтесь принять послов, — наконец скомандовал Варус скрепя сердце.

Он гадал, будут ли это згражанские лидеры? Вряд ли сам Ранько отправился бы на такую миссию. Но может ли статься, что это… миротворцы?

В его суровом взгляде мелькнула надежда.

Мир вдруг замаячил призрачным проблеском на горизонте — и тут же исчез, разбившись о неприступные скалы действительности: мир воцарится только тогда, когда пожар революции будет потушен. Совет метрополии непреклонен в своём решении. Он никогда не позволит окраинам отделиться.

К тому же о миротворцах ничего не было слышно после исчезновения «Последней надежды». Разве что в новостях иной раз проскакивали упоминания о стычках между прихожанами часовен и посланниками Сиггура Додда, прибывшими для инспекции на какие-то отдалённые планеты. Во Вселенной нашлись сторонники старых последователей светлого пути, хоть их было и немного. И разрушители, у которых указом правления Аурорига были развязаны руки, преследовали таких смельчаков.

Корабли разрушителей, больше не таясь, рыскали по Вселенной в поисках «Последней надежды». Они нападали на святилища, которые отказались подчиниться указу Совета и принять власть нового Верховного Хранителя.

Им противостояли единицы служителей Света — по большей части бывшие беместы, покинувшие ряды миротворцев после упразднения ранга в силу разных обстоятельств — в основном семейных. И теперь их семьи оказались в большой беде.

Командор Варус размышлял об этом, о всех судьбах, которые были и будут разрушены новой войной, и его ожесточённое сердце продолжало щемить от боли. И, погружённый в тяжёлые думы, он не сразу осознал, что иссахатский крейсер, подошедший достаточно близко, вдруг объял огненный шторм.

— Поднять щиты! — запоздало скомандовал он.

Но щиты всё равно здесь были без пользы: фюзеляж крейсера, разорванный изнутри, изверг в окружающее пространство гигантский огненный шар. Его пламя, застившее мониторы, в мгновение ока достигло командного мостика, и ядерный взрыв разметал флагман «Дьюти» на части. Осталась только боль.

Запись оборвалась белым шумом, сквозь который внутренним взором Эмбер продолжала различать отступающие в панике эсминцы эскадры, тонущие один за другим в ядерном облаке, когда на пустынной Навии, начинённой бомбами до самых недр, сработал детонатор.

Уголки губ голографического изображения Ригора дрогнули в полуулыбке. В его глазах сверкнули загадочные искры — теперь это было выражение удовлетворения, поняла Эмбер: атаковав Арзор захваченными кораблями Коммуны, предоставив разведчикам ложные данные и направив эскадру Федерации в расставленную им ловушку, он только что вовлёк метрополию Аурорига в войну.

Но Сиггур Додд, кажется, ничего не заметил. Он всё ещё не понимал, что двум его господам — Совету и Геместу — не по пути.

— Надеюсь, ты надумаешь к нам присоединиться, Око Бури. Твои навыки весьма бы пригодились, — всё с той же полуулыбкой произнёс разрушитель, окончив показ новостей с линии фронта.

— Я активно использую свои навыки, — огрызнулась странница.

Ригор не принуждал её участвовать в сражениях, посчитав, что разгоревшаяся война и есть порождение Бури, которую Эмбер вызвала. В конце концов, она всегда была Оком — не воином. Однако, встретившись с решительным отпором противника, разрушитель засомневался, вступила ли Буря в полную мощь.

— Буря набирает обороты, — процедила странница, угадав ход его мыслей.

Сейчас она была разгневана по-настоящему.

Но гнев её был бессилен.

70

Она не хотела войны.

Она даже не понимала, на чьей стороне могла бы сражаться.

На стороне разрушителей? Это был гибельный путь, с которого она уже однажды сошла.

На стороне Совета? Совета, изгнавшего миротворцев из древнего дома?!

Оставалось броситься помогать Коммуне — но ей не помочь таким способом, ибо этот конфликт развязан Геместом с той только целью, чтобы его враги уничтожили друг друга.

Нужно было остановить бессмысленную бойню.

Но Буря уже началась, и Эмбер Глоу, Око Бури, чувствовала, что больше не управляет стихией. Это Буря управляет ей.

Несёт, словно щепку, в свою безжалостную Бездну.

Блёклые, одинаково неразличимые дни тонули в беспамятстве, ночи — в сумраке ледяных гробниц. Время словно застыло, как в гроте Менауту, — она больше не ощущала его и не могла даже сказать, сколько прошло часов… суток? недель? Только чутьё сквозь пелену забытья подсказывало, что во Вселенной время продолжало идти с неумолимой быстротой, ускоряясь с каждым шагом и приближая её к какому-то роковому моменту.

Время словно застыло, и странница не знала точно, когда это случилось. Просто однажды Ригор Гемест перестал выходить на связь. А потом Совет приказал им с Доддом найти его и остановить.

«Космическая катастрофа: предательство разрушителей», — гласил заголовок голографической газеты, доставленной механическим посыльным.

Странница всё ещё не могла оправиться от сонного паралича, сковавшего разум и тело. Поэтому, читая газету, оставленную Доддом на столе, она одновременно пребывала будто бы в другом мире: там, где всё написанное — плод чьего-то воображения, не имеющий никакого отношения к реальной действительности.

«Военная операция на окраинах выходит из-под контроля?

Бывшие союзники Аурорига нанесли ещё один вероломный удар по мирной планете центрального региона метрополии».

Это было уже слишком. Слишком безумно даже для Ригора. Вести войну на два фронта? Но, несмотря на всю абсурдность такого решения, он побеждал.

Вселенная была погружена в хаос и раздор. Война разгоралась с каждым днём, оставляя за собой разорённые миры. Нападения разрушителей на системы Федерации продолжались и становились всё масштабнее с каждым разом. Жестокие орбитальные обстрелы превращали цветущие планеты в безжизненные каменные глыбы. Оставив Коммуну за спиной, наступление аширского флота медленно продвигалось от Обода к центру метрополии.

Но где-то в тени этой битвы были миротворцы, безоружные, лишённые дома и крова, преследуемые войсками Федерации и Коммуны, скрывающиеся в космосе в поисках безопасного места, чтобы собраться с силами и обрести внутренний покой перед предстоящим сражением.

Миротворцы были последней надеждой Вселенной. Только они могли найти способ остановить войну.

Флагман Ригора «Ниргленахт» затаился в Пустоши Гаратина. Он выходил из межзвёздных коридоров в разных регионах Вселенной, наносил неожиданные удары по планетам Коммуны и Федерации и исчезал так же внезапно, как появился. И в этом не было никакого смысла. Точно Ригор хотел не возродить Ашир, а просто сеять хаос и разрушение.

Никто не знал причины его предательства. И никто не знал, что это началось уже после. После того, как он подобрал на борт незнакомую красную ладью, разбитую вдребезги и будто бы собранную из обломков, которая дрейфовала в Пустоши Гаратина. Солдаты в тёмных доспехах на посадочной платформе окружили неизвестное судно, но сошедшая с него высокая фигура в чёрном плаще и сплошном чёрном шлеме-маске моментально расправилась с ними двумя фиолетовыми грозовыми мечами. Она шествовала по палубам корабля, не щадя никого на своём пути, вызывая у каждого встречного смертельный ужас.

Незнакомец добрался до командной рубки и скрестил своё оружие с грозовым клинком Ригора Геместа.

Три молнии закружились в танце. Искры скрещенных лезвий. Огненные всполохи. Штормовые вихри.

Незнакомец был невероятно быстр и ловок, он уверенно парировал выпады Ригора и с легкостью наносил ответные удары. Его фиолетовые клинки сверкали, словно были оружием самой Бури.

Он атаковал сразу обоими грозовыми мечами. Ригор не смог увернуться. Он почувствовал острую боль в плече, которая лишь разожгла его злость и ярость.

В ответ он ударил противника шаровой молнией. Вспышки грозы сотрясли пространство, но незнакомец отпрянул в последний миг, ускользнув из эпицентра смертельного разряда. Однако часть молний достигла своей цели.

Ригор сосредоточил всю энергию в новом ударе. Он выждал момент и яростно атаковал, ударив незнакомца клинком наотмашь в грудь. Свободной рукой он обрушил на его голову штормовой вихрь. На миг разрушителю показалось, что он одержал победу.

Но незнакомец словно был выточен из камня. Небрежно стряхнув с себя искорки гроз, он сделал рывок вперед. Его клинки вспыхнули в ослепительном зареве…

…и тут Эмбер проснулась.

Она задремала прямо за столом, измождённая отчаянием — и успокоенная джетом.

Она была словно парализованная все эти дни, бродила, точно в сонном бреду. Жила в самом сердце столицы, но была отрезана от всего остального мира.

Ужас от всего, что произошло и продолжало происходить, заставил её организм бессознательно отреагировать одним из трёх возможных вариантов: атаковать, убежать или замереть.

Странница не выбирала последнее — это случилось автоматически, помимо её воли. Точно кто-то нажал выключатель и укрыл её от жестокой реальности поволокой сна. Но реальность прокралась и в сон.

Бежать было некуда — она уже пыталась однажды, но это не спасло от Бури ни её, ни Вселенную. Бежать было просто немыслимо — после всего, что произошло и продолжало происходить.

Теперь настало время атаковать.

71

«Лоттос» плыл позади отряда боевых кораблей Федерации, возглавляемого «Анабеллой» — эсминцем класса «Дьюти» под командованием Сиггура Додда. Совет поручил ему задержать Ригора Геместа, и Эмбер как соратница нового Верховного Хранителя должна была отправиться с ним.

Их путь лежал на Мару в системе Рибента — именно там, по расчётам нейросетевого меха-стратега, должна была произойти следующая атака аширцев.

Управляя ладьёй, Эмбер с каждой минутой всё больше убеждалась, что эта миссия уводит её от цели. Чутьё подсказывало, что ей надлежит быть сейчас совершенно в другом месте.

И она решилась.

— «Лоттос», что происходит? — воскликнул бортовой передатчик, когда ладья стремительно пронеслась под самым носом грозного эсминца и свернула с пути. — Вернитесь в строй!

Странница защёлкала по кнопкам, собираясь с мыслями. Задала координаты ближайшей планеты в соседнем секторе. Первой попавшейся — она не собиралась плыть к месту назначения. Ей нужно было только очутиться в сверхсветовом тоннеле — и выскочить из него прямо в Пустошь.

Она разрывалась между смутным, но неодолимым призывом следовать своему чутью и желанием отправиться искать миротворцев. Как ей хотелось повернуть время вспять и уплыть с ними на «Последней надежде»! Но тогда все её жертвы были бы напрасны: им не помочь, странствуя с ними по космосу, мысленно повторяла Эмбер, убеждая себя, что сделала правильный выбор.

— Возвращайтесь немедленно! — гневный треск передатчика оборвался, как только Эмбер потянула скоростной рычаг.

Мучительная тряска. Вихрящийся коридор. Невыносимый вид за лобовым стеклом: отяжелевшая голова пошла кругом.

Эмбер облокотилась на край приборной панели, закрыла руками лицо. Чудовищная пустота, мертвенное равнодушие… Она снова вспоминала всё, что натворила — и всех, кого потеряла.

Но сожалениями делу не поможешь. Ей предстояло использовать все свои умения — даже те, которые она твёрдо решила забыть, — чтобы найти затерянный в космосе флагман раньше, чем до него доберётся Додд.

Там, она чувствовала, её ждут ответы.

Жуткий скрежет взорвал тишину, разрезая барабанные перепонки, сокрушительный удар вырвал Эмбер из кресла, и странница, зажимая уши, налетела на приборную панель. Удар выбил дыхание, и на миг ей показалось, что грудь сломана пополам. С невероятным трудом она поднялась, опираясь на локти, и с изумлением увидела за лобовым стеклом аширский боевой корабль. Это был «Ниргленахт», чей захватывающий луч тащил «Лоттос» в свою разверзнутую пасть.

Тёмные всполохи мрачных видений замелькали перед взором, будто продолжение кошмарного сна.

Ригор Гемест в командной рубке сражался с таинственным незнакомцем. Он обрушил на него ярость меча и грозы — но тот устоял на ногах и ринулся вперёд.

Два фиолетовых клинка вспыхнули в ослепительном зареве и пронзили грудь разрушителя одновременно.

Правитель Ашира упал на колени.

— Кто ты? Покажи своё лицо…

Незнакомец медленно снял чёрную маску, и его жуткий шёпот, сливаясь с последним вздохом Геместа, произнёс:

— Я — Доэтваль Бальдевейн.

Клинки погасли, спрятавшись в рукоять, и тело разрушителя рухнуло на пол. И тогда Доэтваль Бальдевейн повернулся к ней — к страннице, которая всё это время наблюдала со стороны, прикованная взглядом к смертельной схватке.

Перед глазами её стояла воплощённая Тьма.

Неутолимый голод. Всепожирающий огонь. Далёкие отсветы давно взорвавшихся звёзд — алые огни вместо зрачков, взирающие из непроглядного космического мрака.

Воплощённая Тьма с лицом Тьюди.

И Эмбер очнулась.

Но кошмар обернулся явью: она стояла на палубе «Ниргленахта», окружённая аширскими разрушителями в тёмных доспехах, и высокая фигура в чёрном плаще и чёрной маске неумолимо приближалась к ней.

— Для всех я — Ригор Гемест, — раздался вкрадчивый голос, глухой из-за шлема, — но не для тебя, Эмбер Глоу. Мы слишком давно и хорошо знаем друг друга, чтобы играть в прятки… как Себ Ревье и Льезан Итрево.

И Тьюди — вернее, тот, кто носил его обличье — показал лицо.

— Теперь твоя очередь, беместа.

Голос Доэтваля звучал как в том сне — в кошмаре: знакомый, спокойный, глубокий голос давнего друга. Того мальчика, чью жизнь она искалечила, пытаясь спасти…

— Вспомни, кем ты была до того, как стала носить все эти чужие имена. Ты думаешь, тёмные джеты захватили мой разум, как это некогда случилось с твоим наставником?

Эмбер ужаснулась от мысли, что Доэтваль прочитал — или угадал? — то, чего она действительно боялась.

— Но разве ты не помнишь, как мы с ним сражались? И как ты встала на мою сторону?

Странница поняла, что он говорил не о Воргелле Торре. О ком-то другом, куда более древнем и зловещем. Она отчаянно замотала головой:

— Клянусь, я ничего этого не помню, для меня это звучит как дикая сказка, как сон, как бред!

— Вспоминай! — голос Доэтваля стал чужим и холодным, он подступил к страннице вплотную, навис над ней, так что она вся сжалась.

Она закрыла глаза и медленно погрузилась в тени видений — былого, несбывшегося, — которые в её разуме непостижимым образом сливались с тьмой грота Менауту.

72

— Вселенная — холодное, тёмное место, — сказал однажды Чамбер Лоттос, стоя на командном мостике гигантского корабля-академии, заложив руки за спину и глядя в непроглядный космический мрак за иллюминатором.

Он чем-то напоминал Бево Беато — и был его полной противоположностью.

— Нет, ибо Свет — это начало и конец всего, — выдохнула Себ Ревье, сжимая в руках светящийся белый меч. Её светлые волосы растрепались, прилипли ко взмокшему лбу. — И когда Он придёт, Тьма просто исчезнет, а вместе с ней исчезнет и то, что она породила…

Кем были эти люди для неё? Откуда странница их знала? И почему сквозь бездну времён пронесла в своей обветшавшей памяти их имена?

Доэтваль Бальдевейн был древним воином, легендарным миротворцем и разрушителем в одном лице, героем и еретиком. Он стал служителем Света, когда мир стоял на пороге войны. В те времена в сердцах его мятежных собратьев, покинувших Чертог, начали прорастать семена зла.

Погрязшие в порочном своеволии, одержимые страстями, они — некогда кроткие и послушливые дети — сделались отравой для множества душ, и в мерных волнах житейского моря начали появляться предштормовые барашки. Странствуя по звёздным системам, они вместо покоя и беспечальности несли людям горе и боль. Они заставляли всех страдать и мучать других!

Наделённые дарами от Света: сверхъестественным чутьём и могуществом мысли, способной двигать горы, — отступники обращали их в орудия Тьмы, подчиняя мир своей развращённой воле.

Они грозили обратить Вселенную в хаос, и Доэтваль, ревнитель чистоты и порядка, поклялся сделать всё, чтобы этого не допустить.

В Чертоге, где ещё не было ни Хранителей, ни бемест — все были равны, — их братья и сёстры надеялись, что отступники образумятся и покаются, увидев плоды своих дел — тление и смерть, — но они не покаялись.

И Доэтваль понял, что не сможет ужиться с ними в этом мире.

Чертог не хотел войны — но Доэтваль не видел иного пути.

И тогда он первым из миротворцев взял в руки меч.

Вместе со своими сторонниками от преследовал странников Тьмы, защищая невинных от их дерзкого своевольного перекраивания миропорядка, и народ воспевал его храбрость и благочестие. Он обнаружил, что следы мятежников ведут в грот Менауту, где, как говорилось в сокрытых свитках Чертога, затаилась Тьма из пространства между мирами. И где потерпел крушение корабль древних межзвёздных путников из иного мира.

Нарушив запрет Чертога, он один отправился в грот — и узнал о чудовищной силе, которая следовала за пришельцами из Бездны и была способна вызвать очистительный шторм, космический катаклизм, сменяющийся свежим дуновением тихого бриза. Здесь тёмные джеты поглотили его разум и душу. По крайней мере, так говорилось в легенде миротворцев. Никто не знал, соблазнился ли он Тьмой или пожертвовал собой, чтобы её остановить, но его точно не считали святым. И только Эмбер однажды сказала Тьюди, что Доэтваль — лучший миротворец в истории. О, зачем она это сказала!

Вернувшись из грота, Доэтваль изменился. Он стал проповедником новой эры — эры очистительного страдания. Он жаждал смыть с лица Вселенной всё порочное и гнилое, чего не удалось сделать его благочестивым собратьям. Он говорил, что нашёл Вестников Бури — неукротимой стихии, остановить которую может только всесильный Свет. Ведь всё, что свершается, происходит по Его воле. А значит, Свет повелевает Бурей. И Буря приводит к Свету. Для того Буря и была создана.

Но Чертог не принял его учений. «Не творить ли нам зло, чтобы вышло добро?» — говорили они. Покинув обитель Света и ступив на порог нездешней Тьмы, Доэтваль привёл Бурю в этот мир.

Он встал под чёрное знамя Вальдо Ксана — зловещего незнакомца, вышедшего из грота. Чарами и обманом тот собрал вокруг себя армию тех самых отступников, сражаться с которыми Доэтваль был намерен. Но теперь его сердцем владела иная решимость: вызвать космический шторм, чтобы омыть лик Вселенной. Начать войну, чтобы принести мир. Творить зло, чтобы вышло добро. Воплотить то, что ненавидишь, лишь затем, чтобы уничтожить его.

Он был безумен, справедливо полагали миротворцы — и разрушители даже, — но и те, и другие хранили легенды о нём. И Эмбер они зачаровывали.

— Я помню тебя, Доэтваль Бальдевейн, — не открывая глаз, произнесла странница. — Мой первый день в этом мире был Днём Катастрофы.

Мои наставники ректор Чамбер Лоттос и проктор Вальдо Ксан возглавляли корабль-академию «Раздор», на котором мы прибыли из… мира позади Бездны, что зияет в моей памяти тёмной прорехой. После крушения мы с Вальдо Ксаном остались вдвоем, и космическая Буря следовала за нами по пятам. Служители Света изгнали нас из нашего мира, в лице Себ Ревье и её помощников они преследовали нас всю дорогу и какова же была наша ярость, когда обнаружилось, что и здесь они встали у нас на пути.

Они заточили нас в гроте, казалось, на целую вечность, и только твоё вмешательство положило конец этому плену.

Мы возродили Бурю в этом мире: силы Тьмы позволили моему старому наставнику восстать из мрака, чтобы обратить очистительную энергию космической стихии в разрушительный хаос.

Всё началось и закончилось в гроте. Как и предсказывали миротворцы, которых тогда возглавлял тёзка Бево Беато, Буря утихла, и мы канули в небытие.

Вальдо Ксан слился с Тьмой, когда ты пожертвовал собой, чтобы остановить его и спасти Вселенную, а я осталась во мраке грота охранять запечатанный вход. Миротворцы позволили мне всё забыть и погрузиться в сон, чтобы через много веков исправить то, что я натворила. Но Воргелл Торр нашёл меня и использовал в своих целях. И только вмешательство Виграда Сорли привело меня на истинный путь, где я смогла выполнить своё предназначение…

Смогла ли?

— Ты помнишь, беместа. Много веков назад я первой тебя посвятил в этот ранг. И твоё предназначение — быть рядом со мной во время Бури. Вдвоём мы сможем полностью подчинить её себе, и нас не остановят ни Свет, ни Тьма, ни Хаос, ни Бездна.

Но Эмбер волновало совсем другое:

— А что ты сделал с Тьюди?

Доэтваль жутко усмехнулся:

— Он был сиротой из города Бальд на крохотной планете в системе Сессот, как и я когда-то. Он стал моим инструментом для возвращения. Я — это он, и он — это я. Так было всегда, и зов грота Менауту, несмотря на твоё глупое сопротивление, наконец привёл его к тому пути, идти по которому он ещё до рождения был призван.

— Я не верю тебе! — вырвалось у странницы. — Ты — тёмный джет, поглотивший душу Доэтваля и завладевший разумом Тьюди!

— Воля твоя, но истина на моей стороне. Теперь, кроме меня, у тебя никого не осталось. И если есть на свете кто-то, кто меня любит, то это ты! Только ты!

Эмбер отшатнулась в ужасе, но Доэтваль притянул её к себе и своей жуткой рукой коснулся её щеки.

— Ни Свет, ни Тьма, ни Хаос, ни Бездна.

— Повелитель, нас атакуют! — вскричал один из аширских воинов, вбежавших на палубу.

«Ниргленахт» настигла «Анабелла», чьи ракетные установки были направлены прямо на флагман Геместа.

— Сдавайтесь! — раздалось по громкой связи, и Эмбер узнала голос Сиггура Додда.

— Мы должны заманить их сюда и захватить их судно! — процедил Доэтваль сквозь зубы. — Так мы попадём на Алессион без боя.

— Как ты собираешься это сделать? — удивилась странница.

— Ты мне поможешь.

73

«С чего бы это?» — Эмбер хотела было возразить, но мрачное желание отомстить Додду всколыхнулось в её душе.

— Это Эмбер Глоу. Ригор Гемест сдался. Прошу на борт, — странница передала сообщение, не представляя, как на это можно повестить.

Но Сиггур, движимый жаждой лёгкой победы, повёлся.

Пока с эсминца на «Ниргленахт» отправлялись боевые ладьи с большей частью солдат, отряд смельчаков-аширцев выбрался в открытый космос и на магнитных тросах приготовился брать «Анабеллу» на абордаж.

«Да, Тьюди, мои проклятые уроки пошли тебе на пользу», — с горечью подумала Эмбер, глядя на Доэтваля, который с помощью ментального трюка обернулся иллюзорной личностью Ригора Геместа и с поднятыми руками стоял на коленях на палубе, наводнённой механизированными красными солдатами АРОБА.

— Ни с места, предательница! — едва ступив на палубу, Сиггур Додд направил плазмомёт на Эмбер, и та была вынуждена занять место рядом с Доэтвалем в той же позе.

— Стойте, Верховный Хранитель, я всё объясню. Разве вы не видите, что король Гемест благоразумно последовал моему совету и сдался без боя? Где же остальные корабли?

— Остались в системе Рибента в бою с основными силами Ашира.

— Но как вы отследили «Ниргленахт» в Пустоши?

— Я знал, что вы с Геместом заодно! Я установил на «Лоттос» датчик слежения и не прогадал.

— Разве и вы не были с ним заодно? У меня не меньше оснований подозревать вас в предательстве! — парировала Эмбер.

Мехи скрутили руки лжекороля за спиной.

— Глупости! Я сделал ставку на Совет и верен только ему.

— Вот как? Разве вы не должны быть верны только Чертогу?

Алессианские стражи рассыпались по кораблю, на палубе остались лишь несколько жестяных бестий, окружавших поверженных противников. Отвлекая Сиггура Додда разговорами, странница всё ближе подпускала его к себе. Аширцы на магнитных тросах ползли по корпусу его эсминца.

«Ещё немного», — Эмбер вздрогнула от предвкушения.

— Сейчас! — скомандовал Доэтваль.

Иллюзорная личина развеялась вмиг, когда воин, разорвав оковы, выпрямился в полный рост, и в его руках разом загорелись два грозовых клинка.

В тот же миг Эмбер, объятая Бурей изнутри, высвободила круговой энергетический вихрь, расшвырявший противников по палубе.

Сиггур Додд отлетел к стене и рухнул на приборную панель.

Аширцы, получив команду через передатчики, встроенные в шлемы, вскрыли стыковочный люк и проникли на «Анабеллу», поражая немногочисленных стражей, оставшихся там.

Подлетев к приборной панели, Эмбер закрыла люки в коридорах, по которым рассыпались механизированные аробары, и они оказались запертыми в плену.

Зелёный клинок вспыхнул в руке Додда прежде, чем он смог подняться, и отразил удар Доэтваля.

— Кто ты? — скрежетнул лжемиротворец.

— Последнее время меня слишком часто об этом спрашивают. Но скоро вся Вселенная узнает моё имя.

— Это Доэтваль Бальдевейн! — с торжествующим злорадством воскликнула странница.

— Не может быть! — на желтоватом лице Додда изобразилось сомнение. — Это легенда… Доэтваль Бальдевейн давно мёртв!

— Ну, очевидно, не больше, чем скоро будете вы.

Энергия кейдорского обруча внезапно отбросила Эмбер и Доэтваля назад. Сиггур Додд выхватил плазмомёт, и выстрел полыхнул над головой странницы.

Доэтваль бросился на него, рубя двумя клинками, но лжемиротворец нижним ударом блокировал их.

Эмбер направила в сторону Додда грозовой всполох, но он перекатился и снова выстрелил в неё, так что ей с трудом удалось увернуться.

— Повелитель, всё готово, — раздалось по громкоговорителю: аширцы захватили вражеский корабль.

— Пора с этим заканчивать, — процедил Доэтваль и ударил наотмашь, но лжемиротворец закрылся клинком.

Потоки энергий — кейдорского обруча Додда и грозовой вспышки Эмбер — врезались друг в друга, сбив обоих противников с ног.

Доэтваль Бальдевейн занёс оба клинка над врагом и колющим ударом направил их с двух сторон к центру.

Они сошлись в груди Сиггура Додда.

На узком желтоватом лице навсегда застыло обычное выражение недоверия.

74

Захватив «Анабеллу», Доэтваль мысленно закутался в образ Сиггура Додда. Аширские разрушители знали о его способностях — как и о том, что их старый правитель пал от его руки. Они уважали силу и охотно приняли смену власти, тем более что Бальдевейн наводил на них такой суеверный ужас своей мощью, что они не смели ему противоречить. Казалось, во всей Вселенной не было ни одного существа, способного ему противостоять.

Оставив на «Ниргленахте» своих командиров, Доэтваль направился в систему Рибента, где уже гремело сражение между силами Ашира и объединёнными войсками Федерации и Коммуны. Он намеревался незаметно вклиниться в оборону противника и прорвать её изнутри. Следом за флагманом из Пустоши должно было выступить подкрепление, чтобы окончательно сломить сопротивление вражеских сил. И дальше отправиться на Алессион — под предводительством «Анабеллы» и других захваченных кораблей Федерации, которые охрана планеты пропустит, не заметив подвоха!

И в этом безумном плане Эмбер играла ключевую роль. Именно с её помощью Доэтваль собирался сделать так, чтобы ни одно из судов противника не смогло отправить сигнал о том, что их захватили разрушители.

Она осталась в Пустоши на «Ниргленахте» ждать приказа о вступлении в бой. Оставались считанные часы, и действовать нужно было немедленно.

Сердце её разрывалось на части — подобно канонеркам «Протект», сметаемым ракетными залпами «Дьюти». Она больше не знала, как это остановить. И какая-то чёрная мысль злорадно свербела: а стоит ли? Этот хаос — разве не твоя стихия?

Но где-то на задворках сознания — и на просторах космоса — блуждали миротворцы, единственная надежда Вселенной. Последняя.

Где они? И как их найти? Если бы только с ними связаться…

Странница в бессилии закрыла глаза и опустилась на пол командной рубки. Как бы сейчас пригодился дар Бево Беато, способного, как и она, пронзать взглядом пространство.

— Ох Виг, если бы ты только услышал меня… Захотел бы услышать?

Нет, теперь она знала точно: им необходимо отправить сигнал. Сообщить о расположении флота разрушителей, чтобы не допустить катастрофы. И тут она вспомнила об Ортосе — единственном оставшемся пристанище миротворцев, которое было ей хорошо известно. Может ли статься, что ортосы поддерживают связь с беглецами? Должны же они были отправить Гиду к своим… Беспокойные догадки завертелись вихрем.

И она поняла, что нужно делать.

Покидая Пустошь на аширском флагмане по зову Повелителя, Эмбер отправила «Лоттос» на автопилоте к луне Харисии-3 — самому безопасному месту во Вселенной. Она запрограммировала ладью искать сигнал миротворцев и передавать им координаты расположения основных сил Ашира, полученные с корабля Доэтваля. Ментальная связь с ладьёй позволяла корректировать данные в динамике, а мысленно настраиваемая рация воспроизводила перекодированную информацию из её сознания в виде словесного сообщения.

«Разрушители направляются в систему Рибента! — внутренним голосом крикнула странница что есть сил и добавила заветный позывной: — Докладывает Эмбер Глоу».

Она закрыла глаза, напряжённо вглядываясь сквозь открывшуюся за ними космическую бездну, пока «Ниргленахт» вслед за «Анабеллой» нёсся в потоке межзвёздного вихря. Странница сидела прямо на полу командной рубки, скрестив ноги. Тело её было расслаблено, руки покоились на коленях, но на лбу выступили капли пота от неимоверного внутреннего напряжения. Эмбер неслась впереди вихря — впереди «Анабеллы», чтобы подготовить войска противника к предательской атаке эсминца. И на миг ей показалось, что она может всё исправить: предупредить их, а не сбить с толку.

И тогда с Доэтвалем будет покончено.

Но она не хотела, не могла допустить такой исход! Где-то глубоко в его сердце был тот мальчик, которого она поклялась защищать.

И Буря, объявшая её душу, предрешила исход сражения.

Эмбер глубоко вдохнула, стараясь успокоить разгоряченный разум. Она концентрировала энергию мысли, чтобы грозовыми всполохами смятения рассыпать её по всему флоту противников. Чтобы посеять панику, вызвать разлад в обороне, затмить вихревыми порывами чужой ментальной силы разум и чувства командиров и солдат, обратить их в бегство. Но ещё — и с такой задачей ей довелось столкнуться впервые — чтобы заблокировать им связь.

«Режим радиомолчания, — ослепительной молнией сверкнула мысль. — Просто прикажи им ввести режим радиомолчания!»

В её сознании мелькали образы победы и поражения, разные варианты развития событий, и она была вольна выбирать любое.

Доэтваль стоял на мостике «Анабеллы», его взору открывалось пространство над Марой, полыхавшее огнями космического сражения.

Залпы громыхали непрестанно, сотрясая космос и озаряя его вспышками плазменных орудий. Осколки враждующих эскадрилий разлетались над чёрной бездной океанами искр и пыли. Но… поразительно! Вдруг из межзвёздного коридора появились «Стрекозы» Коммуны, которые врезались в аширские линкоры, выводя из строя их защитное поле. Следом за «Стрекозами» показались иссахатские крейсеры, чьи лазерные потоки нанесли точные удары по обнажённым фюзеляжам судов разрушителей. Коммуна и Аурориг теперь сражались на одной стороне! Но кто их примирил?! Неужели миротворцы успели среагировать на её сигнал?

Аширские корабли ловили канонерки «Протект» притягивающими лучами, после чего сметали беспощадной мощью плазменных установок. Их тяжёлая артиллерия давала эсминцам и крейсерам достойный отпор.

Доэтваль управлял кораблем с холодной расчётливостью. Его команду охватило предвкушение битвы, и разрушители, направляемые мысленной энергией Предводителя, действовали как единое целое: каждый знал свою роль и был готов к битве.

Направляемая недрогнувшей рукой Повелителя Бури, «Анабелла» вихрем пронеслась между всполохами вражеских орудий, оказавшись позади обороны противника.

— Сейчас! — прорычал Доэтваль, и Эмбер, уже мысленно находящаяся на поле боя, услышала его.

И армада разрушителей вырвалась из межзвёздного коридора смертоносным ливнем.

Голова взорвалась пульсацией боли, когда странница, объятая внутренним штормом, обрушила его энергию на корабли Федерации и Коммуны чудовищным грозовым разрядом. Он прокатился по космическому простору всполохами молний, окутывая флот противника мерцающей фиолетовой пеленой.

Разрушители, чьи действия и мысли направлялись концентрированной ментальной энергией Доэтваля, разом разостлали защитные грозовые поля на своих фюзеляжах.

Гроза вреза́лась в грозу — и отскакивала с удвоенной силой. Эмбер и Доэтваль точно и слаженно направляли её на корабли врагов.

На периферии внутреннего зрения странницы шелохнулась жалкая тень. Кто-то из солдат осмелился нарушить её мысленный приказ и пытался выйти на связь с Алессионом! Этого нельзя было допустить.

Её тело напряглось, мышцы словно окаменели. Руки вцепились в голову, готовую разлететься на части. Скрежеща зубами со сдавленным рыком, Эмбер, слившись с Бурей в едином потоке разрушения, смела корабль ослушника гигантской шаровой молнией, похожей на ядерный взрыв.

Ментальное поле битвы разразилось, как громом, многоголосым криком свирепого торжества.

— Чудно, славно, беместа!

Глаза Доэтваля горели алыми огнями давно взорвавшихся звёзд, когда, вернувшись на «Ниргленахт», он нашёл измождённую странницу в командной рубке. Она полулежала, привалившись к панели управления, уставившись прямо перед собой остекленевшим взглядом. Он осторожно приподнял её голову за подбородок и вытер тонкую струйку крови, стекающую из носа.

75

Безмятежное голубое небо над Алессионом вмиг заволокли тучи, когда эсминец класса «Дьюти» вошёл в атмосферу планеты прямо над столицей. Дождь начался без промедления, усиливаясь с каждой минутой. На мостике было слышно, с каким рёвом ветер разбивается о фюзеляж.

— «Анабелла», вам нужно проследовать в военный космопорт! — раздался изумлённый голос диспетчера.

— У нас на борту Ригор Гемест, — изображение связанного лжекороля возникло на его голографическом приёмнике.

— Ожидайте конвоя.

— Это Сиггур Додд, — картинка на миг прервалась, и вот на проекторе уже показался Верховный Хранитель. — Совет наделил меня особыми полномочиями. Я сам доставлю преступника.

— Но господин председатель сейчас на…

Доэтваль отключил связь.

Эсминец грозной тенью навис над Площадью Совета, а с его борта выскользнула лёгкая боевая ладья и направилась прямо ко дворцу. Сделав над ним круг в свинцовом небе, пронзаемом грозовым ливнем, Доэтваль выпалил в надменно-величественное здание разом из всех бортовых орудий, многократно усилив выстрелы энергией Бури, удвоенной с помощью Ока, после чего, уворачиваясь от противовоздушной обороны АРОБА, расстрелял отряд мехов на мощёной аквамарином, аметистом и розовым кварцем площади.

Дворец был уничтожен: массивные блоки и перекрытия этажей всё ещё продолжали падать под потоками дождя, когда Доэтваль и Эмбер, укрываясь грозовым вихрем, исчезли за пеленой стихии.

Ракетные залпы «Анабеллы» довершили симфонию разрушения, сопровождавшую пение Бури.

Но в другой части города всё было иначе.

Парк «Комменлорс», где недавно начался фестиваль художественного мастерства, был излюбленным местом времяпровождения алессиан. Он находится под огромным куполом-экраном, где в любое время суток небо было голубым и безоблачным, и на зелёные поляны с аккуратно подстриженными кустиками и фигурно подрезанными деревцами вечно светило люминесцентное солнце.

Шла война, но жителей столицы, кажется, это вовсе не касалось. Беспечно уверенные в своей безопасности, в непобедимости своей армии — тем более объединённой с неожиданными союзниками, — они смотрели на аширское нападение как на нелепое недоразумение и не более. Примеры других планет и систем, захваченных и разорённых врагами, оставляли их равнодушными. Каждый жил своей жизнью, своими интересами, праздно проводя время и потакая сиюминутным желанием, которые мгновенно исполнялись обслуживающим персоналом из числа менее обеспеченных жителей отдалённых регионов и механическими бестиями.

Вот от какой заскорузлости должна была очистить их Буря! Этот город прогнил насквозь, теперь странница это видела. Подумать только, она считала Алессион городом Света, но он был пятном грязи, среди которой высился прекрасный Чертог как последний форпост угасающей надежды. И эта последняя надежда исчезла по воле Совета, оставив лишь пустые безжизненные стены.

— Не оставим от них камня на камне! — решительно заявил Доэтваль, разделяясь со странницей: они договорились встретиться у Чертога, и Эмбер пошла одна через парк. С Бурей за плечами.

Она шла по дорожкам, усыпанным розовым гравием, среди глянцевой зелени диковинных растений, мимо семейных пар, отдыхающих прямо на траве, детей, шумно играющих подле ручья, и людей с мольбертами, чьи вдохновлённые взоры были направлены на белый храм у склона реки — заброшенное достояние древности, оставленное городскими властями в качестве памятника архитектуры.

Она шла, и вслед за ней гасли голубые огни на небесном экране, и на люминесцентном облике искусственного солнца появлялись чёрные пятна.

Подул ветер, срывая холсты, опрокидывая мольберты — люди вскакивали с травы, в спешке собирали вещи, намереваясь идти домой, но ещё не знали, что вещи им уже не понадобятся, что дома нет и идти никуда не нужно.

Буря уже здесь.

«Ты забыла о Свете, — голос Бево Беато, внезапно возникший в голове, был печален и грозен одновременно. — Неужели ты думаешь, что Доэтваль был прав? Нет — ни тогда, ни сейчас».

«Бево Беато времён Доэтваля… Это был не тёзка, это были вы!» — догадалась Эмбер, против воли вступая в мысленный диалог. Она могла только догадываться, какие тёмные тайны позволили старому Хранителю, как и ей, странствовать сквозь века — не в гроте же Менауту он был заперт? — но сейчас было не время.

Бево Беато был прав. Она забыла о Свете. Она была объята Бурей, она вела Бурю за собой.

— Когда небо и земля очистятся, мир станет гораздо светлее! — в сердцах воскликнула странница, обращаясь к старому Хранителю, но никто не обратил на неё внимание: непогода усиливалась, и все были заняты своим паническим бегством.

Голубой экран неба треснул, и стихия стеной дождя хлынула на застигнутых врасплох людей. Ветер выл в безумной злобе, сметая с пути каменные вазоны и статуи у фонтана, образуя на реке смерчи и обрушивая потоки воды на растерзанный газон.

Стоя в эпицентре Бури, Эмбер запрокинула голову и увидела, как по белому храму пошла чёрная трещина.

Ветер трепал её плащ, пронизывал чёрный костюм, проходил сквозь её тело и оставлял на месте, не покачнув. Грозы сверкали от края неба до края, и странница протягивала к ним руки, многократно усиливая всполохи и раскаты грома.

Храм обратился в руины, и река обратилась в дождь, а небо, казалось, слилось с землей в едином потоке боли, и только тогда Буря серым плащом сложенных крыл легла Эмбер на плечи.

76

«Ты забыла о Свете».

Вспомнить — для этого хватит и мига. Мысленный взор унёсся вдаль, сквозь космос, к светлой луне, где в янтарном огне заката жёлтые травы колышутся на свежем ветру.

Миг — но в этот миг её охватило давно забытое удивительно радостное и светлое чувство, будто предвкушение встречи с давно потерянными друзьями.

И она увидела их.

Кадмар стоял в своей обычной высокомерной позе, скрестив руки на груди, среди поля жёлтых цветов близ палаточного городка, где, как когда-то во время прошлой Бури, располагались ладьи миротворцев, кочующие по планетам. Орто Ксен, напоминавший Бево Беато — и, как подумалось вдруг страннице, способный его заменить на посту Верховного Хранителя, — указал на Гиду, которая поодаль весело переговаривалась с кучкой других дормейдов, и произнёс:

— Вас связывает больше, чем служба Чертогу. Почему ты никому не сказал?

— Сказал что?

— Ты сам знаешь. И знаешь, что в твоём положении нельзя быть Хранителем. А теперь признайся себе, что, возможно, отчасти именно ради этой должности ты скрыл, что вы с Шилой Сумарлиди были женаты!

— Что?! Откуда…

— Не отвечай. Девочка поведала о гибели той, чьей племянницей она себя считает. Гида даже похожа на тебя! И, должно быть, на свою мать. Я никому не скажу. Но ты должен подумать и покаяться, ибо сердце твоё неправо перед Светом.

Эмбер почувствовала холодный пот — или то были капли дождя?

С одной из ладей спустился Виград Сорли — такой, каким она видела его, когда они расстались, только чуть постаревший: в светлом плаще, с тёплой полуулыбкой и бездонной синевой глубоких глаз, в которой отражались огни далёкого космоса.

— Мы снова поймали сигнал… с тем самым позывным, — докладывал Мерч Маклидс.

— Ты связался с ней? — взволновался Виг.

— Пока нет, пытаюсь установить местоположение. Она передает координаты противников. Может статься, это снова ловушка, но Кадмару стоит послать туда разведчиков.

— Я сообщу ему, а ты вернись на ладью и попытайся отследить сигнал. Мы должны её найти!

— Видишь, Кадмар, мы обошлись без плазмомётов, примирив Коммуну Обода с метрополией Аурорига, — сказал подошедший кейдор Сорли, когда Орто Ксен оставил Хранителя Огаро одного в глубоких раздумьях. — Теперь с помощью короля Бель’Дира мы убедим аширцев сложить оружие. Думаю, вместе с ним на переговоры следует снова отправить Гиду.

— Виг, ты не поверишь! — Мерч Маклидс выбежал из ладьи. — Я отследил сигнал. Похоже, сообщение Эмбер Глоу отправлено с орбиты Ортоса!

Верховный Хранитель и кейдор Сорли изумлённо переглянулись и уставились на всполошённого миротворца.

— Так чего же мы ждём? — Виг кинулся к кораблям. — Отправляемся за ней!

Кадмар одёрнул его за плечо:

— А ты не подумал, почему она сама сюда не явилась?

— Не знаю, может, ей нужна помощь! Ты как хочешь, но я вылетаю!

— Кейдор Сорли!

Оклик Кадмара остался без ответа: не слушая его, Виград Сорли взбежал на борт своей ладьи, и через мгновенье она оторвалась от земли.

— Ортосы помогли нам вспомнить, что мы должны нести Вселенной мир, не войну, — объясняла Гида своим товарищам. — Только Свет может её остановить, и мы должны быть Его проводниками. Частицы Света — вот что заставило Всеважа Ранько пойти на переговоры с Алессионом. Мы мгновенно связались с ним, получив сообщение Эмбер Глоу, и он выслушал нас, ибо мы несли в себе мир. И частицы Света, которыми ортосы научили нас управлять, переменили его мысли. В едином порыве мольбы к Свету соединив силы наших душ, мы «заразили» его этой энергией, и дальше она распространялась уже через него — к его последователям… и врагам. Только так можно остановить войну — а ведь именно в этом заключается наша роль! Свет — вот ключ ко всему, Ключ и Врата, как же мы могли об этом забыть?!

«Это Эмбер Глоу. Доэтваль Бальдевейн в столице», — Эмбер послала на ладью мысленный импульс, надеясь, что ментальный передатчик перекодирует его в слова и кейдор Сорли, ищущий её на борту «Лоттоса», примет сигнал.

В стане ортосов тут же поднялась тревога: она слышала крик Вига по громкой связи и видела Кадмара, отдающего команду поднимать ладьи в космос и направляться к Алессиону.

И снова перед глазами замелькали обрывки видений грядущего: как Орто Ксен, принявший командование «Последней надеждой», с помощью невероятной энергии защитных экранов гигантского корабля расстилает щит в космосе на подступах к Алессиону, чтобы не допустить орбитального обстрела.

Как Гида, найдя Бель’Дира в больничном отсеке, отправляется с ним на израненный Арзор, избранный для трёхсторонних переговоров между разрушителями Ашира, Коммуной Обода и метрополией Аурорига. Как их сопровождает правительственный корвет с Максом Митчеллом на борту — новым председателем Совета, давним сторонником мира, который был на каком-то благотворительном вечере во время атаки «Анабеллы».

Как Всеваж Ранько и правление Аурорига приходят к миру и взаимопониманию.

Как желтоглазый командир разрушителей, прозрев от Света, сокрушённо шепчет, схватившись за голову: «Что я тут делаю? Что мы наделали?»

Как экипаж «Кларити», захваченный Армией Объединённого Аурорига, возвращается в Чертог — вместе с остальными миротворцами.

И ещё — как в восстановленном ранге беместы Кадмар Огаро вместе с дочерью отправляется странствовать по Вселенной, неся сияющие частицы Света в своей душе.

Как они находят блуждающий Мирхаш и трёхчастным призывом Света приносят его пленникам вечное упокоение…

Только вот сбудутся ли эти видения? Или Буря поглотит их — и сотрёт своей властной и безжалостной рукой? Теперь это зависело от неё.

Эмбер стояла на площади, вымощенной серым кварцитом, словно окаменевшая. Свет струился со всех сторон: от белых фонарных столбов, от мраморных статуй героев былых времён, встречавших пришелицу величественным молчанием, даже из-под ног, от незримых ламп, искусно вмонтированных в каменные плиты. Казалось, сам воздух был напитан светом, и она стояла, точно жуткое изваяние кошмара, чёрная прореха Тьмы на прекрасном облике светлого города. И на лице под глубоким капюшоном плаща залегла непроглядная тень.

В её голове проносилось: «О Предвечный Свет! Останови меня. Прекрати эту Бурю, если такова Твоя воля. Порази меня громом, если хочешь, только… только сделай так, чтобы мы с Виградом Сорли снова встретились!»

77

Две стороны — в каждой истории.

И Эмбер не знала, чем закончится эта.

Доэтваль жаждал Бури и разрушения, но вслед за ними шли боль и смерть. Не светоносное очищение, как некогда проповедовал древний герой. От легендарного миротворца в нём ничего не осталось.

Шла война — и война шла в её сердце. Она не понимала, как оказалась здесь. Только бред, порождённый джетом, мог снова привести её на этот путь!

Между Светом и Тьмой залегла Бездна. Бездна предательства, лжи и крови. Линия фронта проведена — но на чьей она стороне?

Две фигуры в тёмных плащах направлялись к Чертогу: серый плащ странницы почернел от дождя. Серый плащ, подаренный миротворцем Виградом Сорли. Плащ, который он набросил ей на плечи, словно пытаясь укрыть от бурь и невзгод.

Башни Чертога окутали свинцовые облака, в которых начинали зарождаться молнии, предвозвещая новое свирепство Бури. Они вспыхивали с глухим рокотом всё ярче, пока одна из них не расколола надвое небо.

— Мы разрушим всё до основания! — всполохи гроз освещали лицо Доэтваля, казавшееся безумным в этом буйстве стихии. Его глаза горели красными огнями взорвавшихся звёзд, чёрные волосы развевались на ветру.

— Ради чего? — Эмбер резко развернулась к нему.

Доэтваль не ответил. Он просто стоял, смотрел на неё, и в глазах его полыхала ненависть.

«Если бы его душа была способна испытывать боль, она бы со временем пробудилась. Сейчас же она мертва», — вспомнила странница слова Воргелла Торра.

И это она его таким сделала. Да, это она свела его с ума своими тёмными трюками. Она — та, кто соблазнила его Тьмой, заставила страдать и мучать других. Она, Око Бури, способная менять имя и судьбу. Она стоит за всем этим.

И как же было страшно и больно, когда они взошли на лестницу из тридцати трёх широких ступеней и встали на пороге огромного колонного зала с зеркальным мраморным полом, чья пугающая пустота сотрясалась от грома.

Они развернулись лицом к оставленному позади залитому дождём городу — вернее, к тому, во что он превратился: Эмбер знала, что если Орто Ксен и Гида не успеют, очень скоро столица падёт под натиском Бури, и налетевшие разрушители выжгут дотла то, что не смыл дождь.

— Они сами виноваты в уничтожении своего дома, — процедил Доэтваль с холодной жестокостью, — Алессион был грязным городом.

«Может, их город и правда грязный. Но почему они должны умереть в нём?»

— Вся грязь должна быть смыта, — продолжал Бальдевейн. — Вселенная должна очиститься Бурей.

Эмбер похолодела от ужаса. А ведь когда-то они с Тьюди грезили о новом мире, о жизни, где никогда не будет Бури, где не будет бесконечных жестоких войн. Он был честен. Он никогда не лгал ей и не предавал. А теперь бесстрашный мальчик с круглыми васильковыми глазами, которого она знала прежде, превратился в чудовище, разрушившее тысячи жизней.

— Всё это было ложью! — Доэтваль обвёл рукой пространство перед собой. — Фальшивая картинка, скрывавшая подлость и мерзость.

— Но Чертог…

— Миротворцы оказались слабы и бесполезны, не способны противостоять даже Совету, не способны постоять даже за себя! Пусть небо обрушится на это место и погребёт его под собой, пусть грозовой огонь Бури пожрёт эти камни!

Белые стены Чертога, которые всегда казались ей такими красивыми, громады башен, уходящие в небо, — всё это было обречено обратиться в прах и пепел.

«Доэтваль уже не человек, — пронеслось в голове странницы, — его душа и разум пропитаны ядом».

Но она не желала оставаться во власти тёмных джетов, чуть не погубивших её в гроте Менауту однажды, а тем более отдавать им своё сердце.

Если бы только можно было вернуть Тьюди, если бы только можно было ему помочь!.. Если бы, взяв его за руку, можно было вместе с ним вернуться к Свету!

«Каждый раз, когда ты будешь карабкаться наверх, ты почувствуешь, как боль усиливается, и эта боль будет терзать тебя вечно».

Эмбер схватилась за голову и закрыла глаза. Её пальцы дрожали, пока она ждала нового раската грома.

Дождь лил стеной, хороня под собой умирающий город, небесный огонь полыхал на башнях, разгораясь фиолетовым пожаром.

— Давай, чего же ты ждёшь, Око Бури? — взревел Доэтваль Бальдевейн. — Войди со мной в эпицентр разрушения, когда мир закружится в танце смерти!

Эмбер повернулась к нему — и протянула руку.

— Как это — разрушить всё до основания? — раздался рядом до боли знакомый голос.

Из-за пелены дождя выступила высокая фигура в белом плаще, с мокрыми светлыми волосами, рассыпанными по плечам. Это был Виград Сорли.

— Мир не может быть разрушен. Люди должны жить. Мы призваны созидать, а не уничтожать. Мы были созданы ради этого.

Сколько раз она мечтала об этом моменте. Всё это время она была в пути, с каждым днём приближаясь к заветной цели.

И вот они снова были втроём. Но теперь — по разные стороны.

Какую выберет она?

78

— Виг, не подходи! — крикнула Эмбер что есть сил. — Буря слишком сильна!

— Мы исправим всё, что хотим исправить! — прорычал Доэтваль, и его голосу вторили раскаты грома.

Сила, исходившая от него, волнами поднималась до самого неба и заставляла дрожать землю.

Под порывом яростного ветра кейдор Сорли пригнулся к земле. Доэтваль вскинул руки — и обрушил на миротворца змеящийся клубок грозы.

Он схватил странницу за плечи и рывком развернул к себе.

— Нет! — вскричала она. — Доэтваль… Тьюди! Остановись!

— Отпусти её! — раздался голос Вига, разбившего шаровую молнию ударом клинка.

— Она сама сделала свой выбор! — рявкнул Бальдевейн.

— Сделала! — отшатнувшись, Эмбер вырвалась из железной хватки, и в руках её вспыхнул фиолетовый клинок. — Виг, я этого не хочу!

Лицо её исказилось гримасой боли и скорби.

— Убей его! — скомандовал Доэтваль.

Рядом с миротворцем возникла ещё одна фигура в тёмном плаще: это был Кадмар Огаро, и в руках он держал сияющий меч.

Подняв руку и закрываясь клинком, Эмбер расставила напряжённые пальцы, собирая энергию — и электрический разряд обрушился на Бальдевейна.

Молнии охватили чёрную фигуру, пронзая насквозь. От неожиданности он покачнулся, но устоял на ногах и тут же разорвал грозовые оковы.

Два фиолетовых клинка вспыхнули в его руках.

Он бросился на странницу с жутким молчанием, горящими остриями выжигая на белых ступенях глубокие царапины. Они кружились на лестнице, подобно смерчу, объятые грозами, так что Кадмар и Виг не могли ничего различить.

В вихревом потоке энергии странницу подбросило в воздух, и Доэтваль в невероятном прыжке устремился за ней.

Смерч нёс их над площадью, а они всё кружились в танце мечей, и с неба падали осколки мраморных статуй, которые с грохотом рушились на серый кварцит.

— Щит, Кадмар, выставьте щит! — раздался голос Эмбер из смерча, и миротворцы, обомлевшие от чудовищного зрелища, сбросили оцепенение.

На площади появилась толпа их соратников, спешащих на подмогу.

Приказ Кадмара был ясен без слов: следуя его примеру, служители Света все разом подняли руки, направляя концентрированную энергию — но не кейдорских обручей, а собственных душ, — в разбушевавшееся небо.

Призрачные потоки, сперва подобные тонким и слабым нитям, постепенно набирали силу, превращаясь в столпы света, и над городом разостлался высокий сияющий купол.

— Мы удержим его, бегите в другие части города, — процедил Кадмар, корчась от напряжения, и миротворцы рассыпались в стороны небольшими группами, чтобы распространить купол над всем Алессионом.

Кадмар и Виг остались одни.

Купол поднимался всё выше, блокируя потоки воды, удары грозы и порывы ветра, так что смерч, связавший Доэтваля и Эмбер, развеялся, и противников разбросало в разные стороны.

Странница упала навзничь, больно ударившись головой, и только успела встать, как Доэтваль атаковал её с такой яростью, что она едва увернулась.

Её рука парировала удары один за другим, точно чужая, немея от напряжения. Она пятилась назад, закрываясь клинком и правой рукой с широко расставленными пальцами, с которых срывались электрические всполохи. Доэтваль небрежно стряхивал их, как капли дождя.

— Я справлюсь, иди, — кивнул Кадмар, и Виг бросился на помощь.

Белая вспышка его клинка блокировала двойной удар Доэтваля перед самой грудью споткнувшейся странницы.

Миротворец и Эмбер атаковали отчаянно с двух сторон, и Бальдевейн, оказавшийся между ними, кружился среди вспышек грозы и света.

«О Свет, — вспомнила Эмбер, измождённая боем, — порази меня гром, только бы это закончилось! Порази меня гром, только бы Тьюди стал снова собой!»

Она подумала, что Свет и так выполнил все её желания: она мечтала ещё раз увидеть Вига, и вот они сражаются бок о бок. Как в старые добрые времена.

Но сражаются со своим другом.

— О Свет, порази меня гром!.. — взвыла странница из последних сил, едва не выронив грозовой меч под мощным ударом противника.

Над куполом снова зарокотали угрожающие раскаты.

— Кажется, Кадмару нужна помощь, — бросила странница, задыхаясь.

— Ничего, потерпит, — процедил Виг.

Внезапно гигантский белый электрический разряд обрушился сквозь купол на площадь, и молния, отскочившая от него, поразила Эмбер в самое сердце.

Троица противников рассыпалась в разные стороны, ослеплённая нестерпимым сиянием. Доэтваль опрокинулся навзничь и застыл.

— Только останови эту Бурю… умоляю Тебя, — сорвалось с побледневших губ Эмбер, когда она упала на землю, выронив погасший меч.

Виград Сорли, забыв о бое, бросился к ней.

Упав на колени, он подхватил её на руки, осторожно приподнимая голову и вытирая кровь, струящуюся изо рта.

— Кадмар, сюда! Наши удержат купол, — крикнул он, ведь Хранитель Огаро был целителем.

Тот колебался, глядя то в непроглядную белизну под небом, то на миротворца, держащего странницу, которую покидала жизнь, и наконец отпустил купол и подошёл к ним.

Белизна под небом начала таять, и сквозь неё проступили серые облака, но — о чудо! — Бури уже не было. Грозы погасли, и ветер утих, а на площадь, как слёзы, посыпались крупные капли дождя.

— Эмбер, Эмбер, что же ты натворила, — Виг покачал головой.

Кадмар опустился рядом с ними на колени и осторожно взял голову странницы за подбородок.

Она открыла глаза.

— Виг, — едва слышный шёпот слетел с её губ, — как хорошо, что ты здесь. Я столько всего хочу тебе сказать…

— Не надо, — он нежно коснулся её лица, — я знаю…

В ответ странница попыталась протянуть к нему ослабшую руку, но та безвольно упала на землю.

Виг поймал её и поднёс к своим губам.

— Прости, Виград, но я ничего не могу сделать, — тихо сказал Кадмар.

— Ты должен! — взревел тот. — Ты обещал забыть все раздоры и принять её в нашу семью, она — член семьи, понимаешь?

— Прости.

Кадмар резко вскочил, выхватив меч: Доэтваль, схватившись за голову, силился встать.

— Кейдор Сорли… Беместа… Что случилось? — хрипло сказал он, подползая к ним.

— Тьюди? — изумлённо вскрикнули разом Кадмар и Виг.

— Я ничего не помню, как мы здесь оказались? Что с ней?

— Слава Свету, — прошептала Эмбер, слабо улыбнувшись. Лицо её заострилось, застыло, а улыбка так и осталась на полуоткрытых губах.

Она видела Вига, прижимающего её безвольное тело к груди, и Кадмара, сокрушённо склонившего голову. И Тьюди, вцепившегося растопыренными пальцами в свои растрёпанные волосы, с которых стекала вода. В его широко распахнутых васильковых глазах читались боль и ужас.

«Тьюди, всё уже хорошо», — попыталась сказать она, но не услышала своего голоса. Её поднимало куда-то, и собственное тело отдалялось, оставаясь на земле, а вместе с ним и столь дорогие её сердцу друзья, которых она встретила слишком поздно.

Но всё-таки встретила.

Свет заполнял пространство, и в нём меркли земные образы. Эмбер тянула руки к Вигу, а он исчезал, таял в этом свете. Её сердце разрывалось от боли и нежности, от всех невысказанных слов. Она так никогда ему и не сказала. Он не был ей ни другом, ни наставником. Он был для неё… проводником к Свету. И — она подумала и ужаснулась своей мысли — он был для неё ближе Света. Он был для неё всем.

— Э… Госпожа Глоу, вы в порядке?

Чей-то странно знакомый голос вывел странницу из оцепенения.

— Кто это? — отозвалась она.

— Дормейд Азенориг Клет.

Эмбер повернулась и различила в белом сиянии высокую фигуру в светлой одежде, протянувшую ей руку.

— Меня послали вас проводить.

— Куда… куда проводить?!

— Сейчас узнаете, — юноша мягко улыбнулся, и она, оглянувшись назад и не увидев ничего, кроме Света, взяла его за руку.

Больше книг на сайте — Knigoed.net