Эмблема предателя

42

Они неслись без оглядки, пока "Бюргербройкеллер" не остался далеко позади. Вокруг не было ни души. Наконец, они остановились у подножия церкви святого Иоанна, величественный шпиль которой вонзался в ночное небо, словно указующий перст. Алиса подвела Пауля к арке у входа, где можно было укрыться от холодного ветра.

- Боже правый, Алиса, ты даже не представляешь, что я пережил, - сказал он, целуя ее в губы. Она вяло ответила на поцелуй.

- Что случилось? - спросил он.

- Ничего.

- Что-то не похоже, - раздраженно ответил Пауль.

- Я тебе говорю, что ничего не случилось.

Пауль отвернулся и решил, что лучше не продолжать. Когда Алиса пребывала в таком настроении, спорить с ней было так же бесполезно, как пытаться выбраться из зыбучих песков: чем активнее барахтаешься, тем глубже затягивает.

- С тобой всё в порядке? - спросил он наконец. - Ты ранена или...?

Она лишь покачала головой. Только теперь она обратила внимание, как ужасно выглядел Пауль. Его рубашка была залита кровью, лицо покрыто сажей, глаза покраснели.

- Что с тобой случилось, Пауль?

- Мама умерла, - ответил он, понурив голову.

Пока Пауль рассказывал ей о том, что произошло этой ночью, Алиса всё больше проникалась к нему жалостью и и чувствовала всё больший стыд за свою несдержанность. Раз или два она даже открыла рот, чтобы попросить прощения, но она никогда не верила в силу этих слов. Ее неверие подпитывалась безмерной гордостью.

Когда Пауль повторил последние слова матери, Алиса была потрясена. У нее просто в голове не укладывалось, что жестокий, испорченный Юрген может быть братом Пауля; но при этом она почему-то нисколько не удивилась. Темная сторона натуры Пауля иногда приоткрывалась перед ней, подобно тому, как порыв осеннего ветра вдруг врывается в безмятежный уют теплого дома, всколыхнув занавески. Так же и здесь: несмотря на то, что она скорее умерла бы, чем призналась бы себе в этом, но в тот далекий день, когда она впервые встретила его на вечеринке, она почувствовала в нем ту же животную страсть, которая отличала Юргена; именно она будоражила девушку во снах, и нельзя сказать, чтобы эти чувства были ей неприятны, как следовало бы ожидать, руководствуясь доводами рассудка.

Когда Пауль рассказал о своем налете на ломбард и о том, что ему пришлось ударить Метцгера, чтобы тот заговорил, Алиса очень испугалась. Всё, что касалось этого предмета, казалось невыносимым, и ей захотелось как можно скорее с ним разделаться, пока оно ее не поглотило полностью.

Напоследок Пауль рассказал, как бежал в пивную.

- Вот и всё.

- Думаю, этого более чем достаточно.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Но ты же не собираешься и дальше раскапывать это дело, да? Ведь и так ясно, что есть люди, которые пойдут на любые преступления, лишь бы правда никогда не вышла наружу.

- Вот это как раз и есть самая главная причина, по которой я должен идти до конца. Ведь это как раз и доказывает, что кто-то действительно убил моего отца.

Он выдержал короткую паузу и добавил:

- Моих родителей.

Пауль не плакал. После всего случившегося его душа в этом нуждалась, сердце переполняли слезы, слез просило и тело, но он сдержал их внутри, воздвигнув вокруг себя броню, может быть, из-за смешной бравады, которая не позволяла ему показать чувства перед любимой женщиной. И возможно, именно это спровоцировало последующие события.

- Пауль, ты должен оставить эту идею, - сказала Алиса, пугаясь всё больше.

- Я не собираюсь от нее отказываться.

- Но у тебя нет никаких доказательств. Нет даже подсказки.

- Мне известно имя: Кловис Нагель. Известно место: Юго-Западная Африка.

- Юго-Западная Африка большая.

- Начну с Виндхука. Там белых людей не слишком много, и найти его будет несложно.

- Юго-Западная Африка большая. И она слишком далеко, - повторила Алиса совсем другим тоном.

- Я должен это сделать. Я отправлюсь туда первым же кораблем.

- Вот так запросто?

- Да, Алиса. Ведь я уже много раз говорил тебе об этом, с тех пор как мы познакомились, или ты плохо слушала? Ты даже не представляешь, насколько это для меня важно: узнать, что случилось девятнадцать лет назад. А теперь... теперь вот это...

На мгновение Алисе захотелось его остановить. Объяснить, как она будет по нему скучать, как он ей нужен. Как она его любит. Но гордость связала ей язык. Как и не позволила объяснить Паулю свое странное поведение в последние дни.

- Тогда поезжай, Пауль, - сказала она. - Делай то, что должен.

Пауль недоуменно посмотрел на нее. Из-за холодности ее слов он на мгновение почувствовал, словно его сердце вырвали и зарыли в снег.

- Алиса...

- Но только прямо сейчас. Уходи.

- Алиса, пожалуйста!

- Я сказала - уходи.

Пауль готов был расплакаться, и Алиса молилась, чтобы он это сделал, чтобы изменил решение, сказал, как ее любит, и что эта любовь важнее, чем поиски того, что принесет лишь боль и смерть. Возможно, Пауль тоже ожидал чего-то подобного или, возможно, просто пытался сохранить в памяти лицо Алисы. Многие горькие годы она будет проклинать себя за гордость, как и Пауль будет винить себя за то, что не вернулся в пансион на трамвае, когда мать получила удар ножом.

Или за то, что повернулся и пошел вниз по улице.

- Знаешь что? Я рада. Так что не возвращайся даже в мои сны, чтобы всё растоптать, - заявила Алиса, бросая к ногам куски сломанной камеры, которую до сих пор сжимала в руках. - С тех пор, как я с тобой познакомилась, со мной происходит только плохое. Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни, Пауль.

Пауль на мгновение остановился и сказал, не оборачиваясь.

- Так тому и быть.

А потом пошел вперед.

Алиса постояла в дверях церкви еще несколько минут, молча борясь со слезами, и в конце концов неизбежно проиграла это сражение. Вскоре из темноты выступила фигура, с той же стороны, куда ушел Пауль. Алиса попыталась собраться и улыбнуться.

"Он возвращается. Он всё понял и возвращается", - подумала она, шагнув в сторону фигуры.

Когда фигура подошла поближе, фонари осветили мужчину в габардиновом пальто и серой шляпе. Алиса слишком поздно поняла, что это один из тех, кто преследовал ее днем, тот человек, от которого, как ей казалось, она оторвалась на трамвае.

Она побежала, но заметила второго мужчину, который выходил из-за угла и находился уже в трех метрах. Она пыталась сбежать, но оба набросились на нее и схватили за пояс.

- Вас ищет отец, фройляйн Танненбаум.

Алиса пыталась вырваться, но тщетно. Ей ничего не оставалось, как сдаться.

По ближайшей улице подъехала машина, и один из громил ее отца открыл дверь. Другой заставил ее подойти и попытался пригнуть ей голову.

- Не мешало бы вам обращаться со мной повежливей, идиоты, - сказала Алиса, с презрением глядя на него. - Я беременна.