Еретики Дюны

***

Одраде следила за разговором Тега и Таразы частью своего сознания. Лихтер был мал, пассажирский салон — тесен. Для снижения скорости при посадке экипаж использовал силу трения об атмосферу. Одраде, зная это, приготовилась к толчку. Пилот явно собирался сэкономить на амортизаторах, чтобы сберечь энергию.

Она использовала этот момент так же, как она теперь использовала каждую свободную минуту — для подготовки к ожидавшим ее делам. Время поджимало: специальный календарь подгонял, не давая времени на раскачку. Перед отлетом она посмотрела на этот календарь в Капитуле — табло показало ей оставшееся в ее распоряжении время. Интересен язык времени: секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы… Стандартные годы, чтобы быть вполне точным. Сохранение эффекта времени — весьма неадекватный термин для обозначения данного феномена. Гораздо больше подошло бы слово «нерушимость». Но… традиция. Никогда нельзя ломать традицию. В мозгу всплыли сравнения. В древности течение времени отсчитывали по ходу часов планет, а эти часы тикали не в унисон с примитивными человеческими часами. Семь! Каким могущественным остается это число. Мистическим. Эта мистика, словно в камне, была высечена в словах Оранжевой Католической Библии: «И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал».

Как Ему повезло! — подумала Одраде. Нам всем не мешало бы отдыхать после тяжких трудов.

Одраде слегка повернула голову и через проход взглянула на Майлса. Он и не подозревал, как много сведений о нем хранится в ее памяти. Одраде могла проследить, как много отметин оставило неумолимое время на этом сильном лице. Обучение гхола истощило его, подумала Одраде. Этот ребенок из Убежища Гамму подобен губке, которая впитывает все, что находится рядом.

Догадываешься ли ты, Майлс Тег, как мы используем тебя? — подумала она.

Это была ослабляющая мысль, но Одраде, проявив непокорность, позволила этой мысли задержаться в своем сознании. Как легко было полюбить этого старика! Конечно, не как супруга… но тем не менее полюбить. Она почти физически ощутила узы, сковывающие ее. Тренировка Бене Гессерит не прошла даром, чувство любви угадывалось сразу. Любовь, проклятая, ослабляющая любовь!

Одраде чувствовала эти узы в отношениях со своим первым партнером, которого ей поручили соблазнить. Это было очень любопытное ощущение. Годы подготовки в Бене Гессерит научили Одраде настороженно относиться к появлению такого чувства. Ни один из ее прокторов не позволял ей поддаваться необъяснимому теплу этого роскошного чувства, но только со временем она поняла причины такого воспитания привычки к изоляции. Но в то время, когда селекционные куртизанки послали ее к мужчине и приказали войти с ним в половой контакт, Одраде еще не знала всего. В мозгу девушки были отложены все необходимые клинические данные, она могла читать половое возбуждение партнера, которое возникало именно в тот момент, когда она вызывала возбуждение у себя. К этой роли она была подготовлена мужчинами, которых Община нанимала для обучения женщин. Отбирали таких мужчин Селекционные Куртизанки.

Одраде вздохнула и перестала смотреть на Майлса. Самцы Бене Гессерит специально вели себя так, чтобы не возбуждать у своих студенток чувства привязанности. То был главный изъян полового образования.

Она снова подумала о первом соблазненном ею мужчине. Она была совершенно не готова к ощущению, охватившему ее во время обоюдного оргазма, когда под воздействием силы, которая подавляла все доводы разума, силы, древней, как человечество… нет, более древней, чем человечество, плавились все чувства. Стоило только посмотреть на лицо друга, ощутить сладость поцелуев, почувствовать, что человек отбросил инстинкт самосохранения, — он беззащитен и уязвим. Ни один из тренеров не вел себя так! В отчаянии Одраде принялась перечитывать уроки Бене Гессерит. С помощью этих уроков она уловила сущность этого человека, научилась распознавать ее по выражению его лица, позволила проникнуть этому чувству в свои сокровенные глубины. Только на краткий миг она позволила себе ответить партнеру тем же и испытала ни с чем не сравнимое, высочайшее чувство экстаза, о котором никогда не говорили ей учителя и о существовании которого она просто не подозревала. Именно в этот момент она поняла, что случилось с леди Джессикой и другими отступницами Бене Гессерит.

Это чувство называется любовь!

Ее сила напугала Одраде (Селекционные Куртизанки прекрасно знали, что это произойдет!), и она в панике бросилась назад, под надежную защиту дрессировки Бене Гессерит, надевая маску удовольствия в те мгновения, когда надо было прикрыть естественное выражение лица и прибегая к искусственным ласкам, когда было бы намного легче ласкать естественно (но куда менее эффективно).

Мужчина, как и предполагалось, отвечал совершенно глупо, и это помогало считать его настоящим глупцом.

Второе соблазнение прошло намного легче. Она все еще вспоминала черты своего первого партнера, и иногда это вызывало у нее ощущение бездушного удивления. Иногда это лицо всплывало в ее памяти совершенно спонтанно, и она сразу узнавала его.

Воспоминания о других самцах, с которыми сводила ее судьба, были совершенно иного свойства. Ей приходилось напрягать память, чтобы вспомнить их. Воспоминания о них были не слишком глубоки, не так было с первым!

Такова опасная сила любви.

Стоит только посмотреть, сколько неприятностей принесла эта сила Общине Сестер на протяжении тысячелетий. Леди Джессика и ее любовь к герцогу — это только один пример из бесчисленного множества других. Любовь затмевает разум. Она отвлекает Сестер от исполнения своего долга. Любовь можно терпеть только в том случае, если она не вызывает немедленного разрушения или служит какой-то великой цели. Во всех остальных случаях ее следует безусловно избегать.

Но как бы то ни было, любовь всегда может случиться и к этому надо быть готовой, чтобы встретить ее во всеоружии.

Одраде снова открыла глаза и посмотрела на Тега и Таразу. Верховная Мать заговорила о другом предмете. Какой противный голос бывает иногда у Таразы! Как она раздражает! Одраде снова закрыла глаза, против воли слушая этот разговор.

— Очень немногие люди понимают, насколько инфраструктура цивилизации является инфраструктурой зависимости, — говорила Тараза. — Мы посвятили ее изучению массу времени и сил.

Любовь и есть такая инфраструктура зависимости, подумала Одраде. Но почему Тараза заговорила об этом именно сейчас? Верховная Мать редко делала что-либо без глубоких причин.

— Инфраструктура зависимости — это термин, который охватывает все вещи, необходимые человеческой популяции для сохранения и умножения численности своего вида, — говорила Тараза.

— Меланжа? — спросил Тег.

— Конечно, но большинство людей смотрит на Пряность и говорит себе: «Как прекрасно, что мы можем ее иметь и жить гораздо дольше, чем наши предки».

— При условии, что этот человек может раздобыть меланжу, — в голосе Тега прозвучали язвительные нотки, не укрывшиеся от внимания Одраде.

— Поскольку торговлю меланжей контролирует не одна сила, то достать Пряность сейчас может подавляющее большинство людей, — произнесла Тараза.

— Я всосал экономику с молоком матери, — сказал Тег. — Еда, вода, пригодный для дыхания воздух, жизненное пространство, не отравленное ядами, — все это разновидности денег, и обмен ценностями происходит согласно зависимости.

Слушая это, Одраде едва не кивнула головой в знак согласия. Она бы ответила точно так же. Не пережевывай очевидных вещей, Тараза. Переходи к сути дела.

— Я очень рада, что ты так хорошо усвоил уроки экономики, преподанные твоей матерью, — голос Таразы стал сладким, как мед! Но внезапно Верховная Мать сменила тон и почти рявкнула: — Гидравлический деспотизм!

Она хорошо изобразила этот переход к эмфатическому усилению, подумала Одраде. Память открылась, и данные хлынули из нее, как вода из пожарного шланга. Гидравлический деспотизм: централизованный контроль таких жизненно необходимых источников энергии, как вода, электричество, топливо, лекарства, меланжа… Подчинись контролирующей системе или кран будет перекрыт, и ты умрешь!

Тараза снова заговорила:

— Есть еще одно полезное понятие, и я уверена, что твоя мать упоминала о нем, это понятие ключевого бревна.

Одраде превратилась в слух. Тараза вела разговор к чему-то очень важному. Ключевое бревно — истинно древнее понятие из тех времен, когда не было воздушных подвесок и люди рубили деревья и сплавляли их по течению реки к бумажным фабрикам. Иногда бревен было настолько много, что они образовывали завалы и пробки. Такое скопление бревен перекрывало течение реки и застревало на месте. Тогда вызывали специалистов, которые находили то бревно, которое было причиной затора. Вытащи его и ты ликвидируешь затор. Такое бревно и называлось ключевым. Тег имел чисто интеллектуальное представление об этом понятии, но Одраде и Тараза, обладая неограниченной чувственной памятью, сразу же представляли себе потоки воды и горы бревен, перекрывших стремительную горную речку.

— Тиран был таким ключевым бревном, — сказала Тараза. — Он был причиной затора и он же ликвидировал его.

Лихтер начало сильно трясти — он вошел в верхние слои атмосферы Гамму. Одраде почувствовала, как ей в живот врезался ремень безопасности. Потом движение корабля выровнялось. Разговор прервался на это время, потом Тараза снова заговорила:

— Кроме жизненной, фатальной зависимости, существует еще зависимость религиозная, которая создается психологически. Впрочем, такое основание могут иметь и некоторые виды физической зависимости.

— Факт, который очень хорошо поняла Защитная Миссия, — заметил Тег. И снова в его голосе послышалось глубоко запрятанное негодование. Несомненно, Тараза тоже его слышит, подумала Одраде. Что она делает? Она же ослабит силу Тега!

— Ах да, — небрежно произнесла Тараза. — Наша Защитная Миссия. Человеческие существа так сильно желают, чтобы системы их убеждений и верований непременно были структурами «истинной веры». Если вера дает тебе ощущение надежности и безопасности и если она внедрена в твою систему убеждений, то какую мощную систему зависимости можно создать на таком фундаменте!

Тараза снова замолчала — лихтер вошел в нижележащие слои атмосферы.

— Хотелось бы, чтобы пилот использовал систему амортизаторов! — жалобно произнесла Тараза.

— Он бережет топливо, — проговорил Тег и, не удержавшись, добавил: — Уменьшает зависимость.

Тараза усмехнулась.

— О да, Майлс, ты хорошо усваиваешь уроки. Чувствуется твердая рука твоей матери. Проклятие родительницы, если ее ребенок выбирает для себя опасную дорогу.

— Вы думаете обо мне, как о ребенке? — поинтересовался Тег.

— Я думаю о тебе, как о человеке, который только что пережил первое столкновение с махинациями так называемых Досточтимых Матрон.

Вот оно, подумала Одраде, потрясенная пониманием того, что слова Таразы адресованы не только и не столько Тегу.

Она обращается ко мне!

— Эти Досточтимые Матроны, как они сами себя называют, — заговорила Тараза, — сочетают сексуальный экстаз и поклонение. Я сомневаюсь, что они сознают опасность такого подхода.

Одраде открыла глаза и посмотрела на Верховную Мать. Тараза уставила неподвижный взор в Тега. Лицо совершенно бесстрастно, но глаза горят силой убеждения — она явно хочет, чтобы Тег понял что-то очень важное.

— Опасность, — повторила Тараза. — Большие массы людей часто безошибочно чувствуют свое единство. Такая масса может быть единой. Она способна действовать, как цельный организм.

— Так говорил Тиран, — вставил слово Тег.

— Тиран это показал! Он умел манипулировать Групповым Духом! Бывают времена, Майлс, когда выживание требует соединения с душой, а души, как тебе хорошо известно, всегда ищут выхода.

— Разве в наше время слияние с духом не вышло из моды? — спросйл Майлс. Одраде не понравился задиристый тон, каким была произнесена эта фраза. Она почувствовала, что в Таразе этот вопрос тоже возбудил гнев.

— Ты думаешь, что я говорю о религиозных течениях? — спросила Тараза, ее высокий голос стал жестким. — Мы же оба прекрасно понимаем, что любую религию можно создать! Я говорю об этих Досточтимых Матронах, которые, словно обезьяны, позаимствовали некоторые наши приемы, не понимая их глубинного смысла. Они осмелились поставить себя на алтарь поклонения!

— То есть сделали то, чего всегда избегали Бене Гессерит, — сказал Майлс. — Моя мать говорила, что последователи веры и те, за кем они следуют, связаны и объединены верой.

— И их можно разделить!

Одраде заметила, что Майлс переключился в режим ментата, глаза потеряли выражение, лицо стало безжизненным. Теперь замысел Таразы стал ей совершенно ясен. Ментат продвигается вперед, как римлянин, управляющий колесницей, — ноги стоят на разных конях упряжки. Каждая нога покоится на отличной от другой реальности, но поиск смыслового рисунка побуждает ментата двигаться вперед. Он скачет к смыслу на разных реальностях, чтобы достичь единой цели.

Тег заговорил типичным задумчивым, лишенным всякого выражения тоном работающего ментата:

— Для того чтобы добиться победы в битве, надо разделить силы.

Тараза испустила вздох, полный почти ощутимого удовольствия.

— Инфраструктура зависимости, — сказала она. — Эти женщины из Рассеяния должны руководить раздробленными силами, каждая из частей при этом будет добиваться лидерства. Тот офицер на транспорте Гильдии говорил о своих подопечных Досточтимых Матронах одновременно с благоговением и ненавистью. Я уверена, что ты тоже понял это по его голосу, Майлс. Я знаю, насколько хорошо учила тебя твоя мать.

— Да, я слышал это, — Тег внимательно слушал слова Таразы. То же самое делала и Одраде.

— Зависимость, — задумчиво произнесла Тараза, — какой она может быть простой и какой сложной. Возьмем для примера кариес зубов.

— Кариес зубов? — потрясенно спросил Тег, отвлеченный от размышлений ментата. Одраде, видя это, поняла, что реакция была именно такой, на которую рассчитывала Верховная Мать. Тараза очень умело играла своим башаром-ментатом.

Я должна видеть это и учиться, подумала Одраде.

— Кариес зубов, — повторила Тараза. — Простая имплантация при рождении избавляет большинство людей от этого бича человечества. Однако мы должны каждый день чистить зубы и ухаживать за ними другими способами. Приспособления, которые мы для этого используем, стали обыденной частью нашей повседневной жизни. Но надо иметь в виду, что приспособления, материалы, из которых они сделаны, стоматологи и врачи Сукк — все это сложная паутина взаимно переплетенных отношений.

— Ментату не следует объяснять сложность взаимоотношений, — проговорил Майлс. Однако в его голосе явно угадывалось любопытство, смешанное с негодованием.

— Это так, — согласилась с Тегом Тараза. — Разбираться в этом — естественная среда для процессов мышления ментата.

— Тогда зачем вы все это так усердно пережевываете?

— Ментат, оцени все то, что ты увидел в Досточтимых Матронах и скажи: в чем изъян их подхода?

Тег ответил без колебаний:

— Они могут выжить только в том случае, если будут усиливать зависимость тех, кто поддерживает их. Но зависимость приведет их в тупик, ведущий в никуда.

— Точно. Но в чем заключается опасность?

— Они могут увести с собой большую часть человечества.

— В этом состояла главная проблема Тирана, Майлс. Я уверена, что он сознавал это. А теперь выслушай меня со всем возможным вниманием. И ты тоже, Дар. — Тараза посмотрела в глаза Одраде. — Слушайте меня оба. Мы, Бене Гессерит, внесли в поток человеческой жизни очень мощные… элементы. Может тем не менее образоваться затор, и Матроны могут способствовать этому. И мы…

Лихтер снова начало бросать из стороны в сторону. Разговор стал невозможен из-за сильной болтанки и оглушительного рева двигателей. Когда все стихло, Тараза, возвысив голос, снова заговорила:

— Если мы останемся живы после этого ужасного полета и благополучно вернемся на Гамму, то ты должен будешь работать бок о бок с Дар, Майлс. Ты уже видела манифест Атрейдесов. Она тебе все расскажет и подготовит тебя. Это все.

Тег обернулся и посмотрел на Одраде. Ее черты снова всколыхнули память: она удивительно похожа на Луциллу, но воспоминание касалось не Луциллы, а кого-то еще. Он отбросил ненужные мысли. Манифест Атрейдесов? Он читал его, так как Тараза прислала его вместе с инструкциями. Подготовить меня? Но к чему?

Одраде прочла этот немой вопрос в глазах Тега. Теперь она поняла движущие мотивы Таразы. Приказ Верховной Матери обрел иной смысл, так же как и слова Манифеста Атрейдесов.

«Поскольку вселенная творится с участием сознания, постольку люди, обладающие предзнанием, несут эту творческую способность к высочайшим вершинам. Эта сила осталась непонятой, сила, которой обладал бастард Атрейдесов, сила, которую он передал своему сыну, Тирану».

Одраде знала эти слова, как может знать их только автор, но сейчас они прозвучали в ее мозгу так, словно она впервые их слышала.

Будь ты проклята, Тар! — подумала Одраде. Что будет, если ты ошиблась?