Еретики Дюны

***

Бурцмали разработал свой план, учтя практически все, что он смог узнать от башара, обдумав многочисленные варианты и позаботившись о запасных позициях. Это была прерогатива его как командира! Оценил он и театр предстоящих военных действия.

В эпоху Старой Империи и еще раньше — во времена Муад'Диба местность вокруг Убежища на Гамму представляла собой холмы, покрытые лесом. В бывших владениях Харконненов сохранился заповедник такой лесистой местности. В этом заповеднике росло совершенно замечательное свайное дерево, древесина которого всегда ценилась очень высоко и пользовалась спросом среди самых богатых. С древнейших времен эти люди, знавшие толк в удобствах, окружали себя предметами обихода из естественных материалов, пренебрегая такими синтетическими заменителями, как поластин, полаз и в новейшие времена пормабат (в самое последнее время эти материалы стали называть сокращенно — тин, лаз и бат). Со времен Старой Империи сохранилось пренебрежительное наименование для представителей Малых Домов, которые тоже узнали о настоящем свайном дереве.

Тех, кто окружал себя подделками, выглядевшими, как изделия из настоящего дерева, презрительно называли свайниками. Такую же кличку получали скупердяи из богатых семейств, которые, имея несколько подделок, старались замаскировать их предметами из великолепной древесины настоящего растения.

Все это было известно Бурцмали, который послал свою разведку, предупредив людей, чтобы они искали стратегически выгодно расположенные заросли свайного дерева вблизи дворца-невидимки. Растение имело древесину, очень привлекательную в глазах ремесленника: свежесрубленное дерево отличалось мягкостью и легкостью в обработке, выдержанная древесина не уступала в твердости металлу. Материал легко впитывал красители, принимая почти естественную зернистую окраску разных оттенков. Что еще более важно, свайное дерево не поражалось грибами и древоточцами. И наконец, оно не горело. У старых деревьев молодые побеги отрастали от пустого ствола.

— Мы сделаем нечто неожиданное, — пообещал своим людям Бурцмали.

Он заметил светлую зелень листьев свайного дерева, еще когда впервые облетал планету. Оно росло не только в этом районе. Правда, в разросшихся лесах Гамму было много второсортных деревьев, но среди прочих вечнозеленых пород ценных деревьев по приказу Общины Сестер были высажены и свайные деревья, за которыми довольно неплохо ухаживали лесники.

Разведчики Бурцмали нашли рощу свайных деревьев на гребне холма, в котором располагался дворец-невидимка. Широкие листья царственных растений покрывали площадь почти в три гектара. В двенадцать часов назначенного дня Бурцмали расставил приманки на некотором расстоянии от своих позиций и открыл туннель в пустом стволе свайного дерева. Там он оборудовал свой командный пункт и сделал все необходимые приготовления к бегству.

— Дерево — это живая форма, — объяснил он своим людям, — поэтому следящие приборы нас не обнаружат.

Неожиданное.

В своих планах Бурцмали не предполагал, что его действия можно будет полностью скрыть. Поэтому он не стал усиливать позиции, понимая, что чем больше людей он задействует, тем более уязвимым станет его положение.

Когда началась атака, он понял, что она развивается по плану, который он и предсказывал. Он предвидел, что нападающие используют корабли-невидимки и численное преимущество, как и при нападении на Убежище Гамму. Аналитики из Общины Сестер уверили Бурцмали, что большинство нападавших составят силы Рассеяния — потомки тлейлаксианцев, которых используют невиданно жестокие женщины, именующие себя Досточтимыми Матронами. Это была не отвага, а скорее самоуверенность. Настоящая отвага была в арсенале выучеников старого башара. Помогло и то, что теперь сам Майлс мог импровизировать в пределах утвержденного Бурцмали плана.

Через расставленные посты Бурцмали обеспечивал беспорядочный отход Луциллы и Дункана. Патрульные в шлемах, оснащенных приборами ночного видения, создали видимость активности у позиций-приманок, в то время как сам Бурцмали и его резервные силы старались ничем не обнаружить своего присутствия. Действия Тега, яростно отражавшего нападение, было видно издалека, и его передвижения было легко проследить.

Бурцмали с ободрением отметил, что Луцилла не стала останавливаться, когда до нее донеслись звуки сражения. Однако Дункан попытался вернуться и этим едва не погубил весь план. Луцилла спасла положение, ударив его по чувствительному нерву и рявкнув:

— Ты ничем ему не поможешь!

Услышав ее голос сквозь усилители шлема, Бурцмали тихо выругался. Ее же услышат! Несомненно, ее уже засекли!

Бурцмали неслышно отдал приказ через ларингофон, прикрепленный к шее, и приготовился к отходу с позиции, внимательно следя за приближающимися Луциллой и Дунканом. Если все пойдет по плану, то беглецов скоро препроводят в безопасное место, в то время как два его бойца с непокрытыми головами и без защитных костюмов продолжали, не прячась, бежать к ложным позициям.

Между тем Тег продолжал обороняться, пробивая среди нападавших огромную брешь.

К Бурцмали подбежал ординарец.

— Двое атакующих зашли в тыл к башару!

Бурцмали отмахнулся от подчиненного. Ему некогда было оценивать шансы Тега. Все должно быть брошено на решение одной задачи: спасти гхола. Военачальник внимательно следил за беглецами, мысленно подгоняя их: Вперед, быстрее, быстрее, будьте вы прокляты!

Луцилла думала то же самое, подгоняя Дункана вперед и прикрывая его сзади своим телом. Все ее силы были сосредоточены на этом последнем усилии, все ради сопротивления. Вся ее селекционная подготовка проводилась, собственно говоря, только ради таких моментов. Никогда не сдаваться! Сдаться значило передать свою память в памяти других Сестер или предать ее забвению. Даже Швандью перед смертью раскаялась и умерла в лучших традициях Бене Гессерит, защищаясь до последнего. Ее смерть была достойна восхищения. Бурцмали рассказал об этом через Тега; собрав все свои бесчисленные жизни в кулак, Луцилла подумала: «Я должна сделать не меньше!»

Они с Дунканом спустились в мелкую болотистую низину рядом с громадным дуплом в свайном дереве. Когда из этого дупла показались люди с явным намерением препроводить их внутрь, в Луцилле проснулся берсерк, но в этот момент чей-то голос на чакобса шепнул ей прямо в ухо:

— Это друзья!

Это задержало ее сопротивление на мгновение, и в этот миг она увидела две фигуры, бегущие в сторону ложных позиций. Именно это раскрыло Луцилле план, она поняла, что это за люди, окружающие ее на площадке, пахнущей листьями свайного дерева. Когда Дункана буквально втолкнули в туннель в стволе дерева и велели бежать быстрее, она поняла, что такое храбрость Тега.

Дункан тоже понял это. Возле мрачного входа в туннель Дункан поймал руку Луциллы и передал ей на боевом языке Атрейдесов: «Пусть они ведут нас».

Сама форма этого сообщения потрясла Луциллу, хотя до нее тут же дошло, что кто-кто, а гхола просто обязан знать этот способ общения.

Не говоря ни слова, люди в форме отобрали у Дункана массивное старинное ружье и втолкнули беглецов в люк неизвестного Луцилле транспортного средства. В темноте вспыхнул яркий красный огонь и тотчас погас.

Бурцмали безмолвно приказал своим людям:

Вот они!

Двадцать восемь летающих вездеходов и одиннадцать боевых орнитоптеров взлетели с ложной позиции. Настоящий отвлекающий маневр, подумал Бурцмали.

Давление на барабанные перепонки усилилось, и Луцилла поняла, что люк захлопнулся. Снова на мгновение вспыхнул красный огонь и наступила темнота.

Реактивная тяга и система электромагнитных подвесок подняли в воздух летающий вездеход, теперь Луцилла поняла, где они находятся. Луцилла могла проследить их маршрут только по вспышкам пламени и звездам, которые иногда становились видимыми через иллюминатор. Окружающее вездеход магнитное поле сделало движение каким-то призрачным, ощущаемым только глазами. Они сидели на пластитовых сиденьях, в то время как экипаж швыряло из стороны в сторону при движении вниз вдоль склона и просеки, которую прожег в лесу Тег. Плоть не чувствовала этого хаотичного перемещения, поле лишило тела пассажиров вездехода привычного веса. Перед глазами плясали обожженные деревья и звезды на темном небе.

Они летели над самыми вершинами деревьев, искореженных лазерным ружьем Тега! Только сейчас до Луциллы дошло, что они, кажется, свободны! Вездеход внезапно замедлил движение. Звезды пропали из виду. Сила гравитации вернулась и прижала их к сиденьям. Луцилла увидела, как Бурцмали распахнул левый люк.

— Все из машины, живо! — резко скомандовал он.

Дункан выскочил первым, за ним Бурцмали вытолкнул Луциллу, потом схватил Дункана за руку и потащил его подальше от вездехода.

— Быстро, туда!

Сквозь низкорослый кустарник они продрались к узкой вымощенной дорожке. Бурцмали, обхватив за плечи Луциллу и Дункана, силком уложил их в какую-то мелкую канаву, накрыл их защитным одеялом и оглянулся в ту сторону, откуда они прилетели.

Луцилла посмотрела в ту же сторону и увидела освещенный звездами склон холма. Рядом беспокойно переминался с ноги на ногу Дункан.

Над склоном, поднимаясь вверх на столбе красного огня, появился вездеход. Он, словно преодолевая тяжесть, медленно поднимался вверх, вверх, потом резко качнулся вправо.

— Наши? — прошептал Дункан. — Да.

— Как же он поднялся, не показавшись на…

— Он прошел по заброшенному подземному акведуку, — прошептал Бурцмали. — Машина запрограммирована на автоматическое передвижение. Он продолжал наблюдать за розовым шлейфом огня. Внезапно из-под машины вывалился сноп синего огня. Вспышка сопровождалась глухим тяжелым ударом.

— Ах-х-х, — выдохнул Бурцмали.

Дункан высказал свои соображения:

— Мне кажется, машина была перегружена.

Бурцмали удивленно уставился на призрачное в свете звезд юношеское лицо гхола.

— Дункан Айдахо был одним из лучших пилотов на службе у Атрейдесов, — сказала Луцилла. Это было почти эзотерическое знание, и оно возымело действие. Бурцмали понял, что он не просто охранник, отвечающий за жизнь двух дрожащих от страха беглецов. Каждый из них обладал способностями и навыками, которые можно было использовать в экстренной ситуации.

В том месте, где взорвался усовершенствованный вездеход, продолжали взлетать к небу красные и синие искры. Корабли-невидимки кружили над этим местом, словно принюхиваясь к облаку раскаленного газа вблизи дворца-невидимки. Что решили разведчики? Искры, падая, гасли среди громоздившихся холмов.

Бурцмали обернулся на звук раздавшихся сзади шагов. Дункан выхватил пистолет настолько быстро, что Луцилла ахнула от неожиданности. Она схватила Дункана за руку, но он стряхнул ее ладонь с плеча. Разве он не видит, что Бурцмали не встревожился при виде приближающегося человека?

Сверху до них донесся приглушенный голос:

— Следуйте за мной. Поторопитесь.

Говоривший, темный силуэт которого выделялся на фоне еще более глубокой темноты, спрыгнул вниз и быстрым шагом направился в просвет между кустами. Под рядом кустов на фоне снежного покрова склона холма выделялись еще несколько вооруженных фигур. Пятеро окружили Дункана и Луциллу и повели их по снежной дороге вдоль кустов. Остальные солдаты, не скрываясь, побежали по склону к деревьям, темневшим вдалеке.

Приблизительно через сто метров пятерка перестроилась, образовав цепочку, — двое впереди, потом Дункан, в спину которого упиралась Луцилла, и еще трое сзади. Возглавлял движение Бурцмали. Они подошли к расщелине скалы и остановились, видя, как сзади появился еще один модифицированный вездеход.

— Приманка на приманке, — прошептал Бурцмали. — Мы перегрузили их приманками. Они знают, что мы будем бежать в панике как можно быстрее. Ну а мы переждем здесь, в укрытии, а потом уберемся отсюда не спеша и пешком.

— Неожиданность? — прошептала Луцилла.

— Что с Тегом? — чуть слышно спросил Дункан.

Бурцмали склонился к уху Дункана.

— Думаю, что его убили, — в голосе начальника послышалась неподдельная грусть.

Одетый в темное солдат из сопровождения произнес:

— Теперь нам надо быстро спуститься вниз.

Их провели сквозь узкую расщелину. Рядом раздался скрипучий звук. Чьи-то руки втолкнули беглецов в темный проход. На этот раз скрип раздался сзади.

— Заприте дверь, — сказал кто-то.

Вспыхнул свет.

Дункан и Луцилла с удивлением принялись оглядывать большую комнату, очевидно, вырубленную в скале. Пол и стены были покрыты красновато-золотистыми коврами со светло-зеленым зубчатым орнаментом. Возле стола, на котором было кучей свалено какое-то тряпье, сидел Бурцмали и вполголоса разговаривал с одним из сопровождающих — светловолосым человеком с высоким лбом и проницательными зелеными глазами.

Луцилла прислушалась. Слова были понятны (речь шла о расстановке сторожевых постов), непонятен был акцент зеленоглазого — отрывистая, словно спотыкающаяся речь с массой гортанных звуков.

— Это комната-невидимка? — спросила Луцилла.

— Нет, — ответ прозвучал сзади и был произнесен с — таким же акцентом. — Нас защищают водоросли.

Она не обернулась, а посмотрела на стены и потолок, увешанные длинными толстыми связками желто-зеленых водорослей. Скальная порода была видна только в нескольких местах у пола.

Бурцмали прервал разговор.

— Здесь мы в безопасности. Эти водоросли выращены специально для прикрытия от обнаруживающих живое устройств. Сканнеры жизни говорят только о присутствии растений, не способных проникнуть сквозь экран водорослей.

Луцилла повернулась на пятках, стараясь рассмотреть детали убранства. Грифоны Харконненов на хрустальных табло, на креслах и кушетках накидки из экзотической ткани. На стойках вдоль стен стояли в два ряда длинноствольные полевые лазерные ружья, которых Луцилла никогда в жизни не видела. Каждое из них имело колоколообразное расширение у дула и золотой щиток возле спускового крючка.

Бурцмали возобновил разговор с зеленоглазым. На этот раз они начали спорить о маскировке. Она слушала вполуха, одновременно рассматривая двоих людей из сопровождения. Трое других вышли из комнаты через проход рядом с ружейным стеллажом. Дверной проем был занавешен длинными серебристыми сверкающими нитями. Дункан внимательно следил за действиями Луциллы, не снимая руки с пистолета, висевшего на поясе.

Люди из Рассеяния? — подумала Луцилла. Кому они присягнули на верность?

Будто случайно, она незаметно переместилась поближе к Дункану и, используя язык пальцев, рассказала Айдахо о своих подозрениях. Они оба, не сговариваясь, посмотрели на Бурцмали. Измена?

Луцилла вновь принялась со скучающим видом рассматривать комнату. Интересно, наблюдают ли за ними невидимые глаза?

Освещали комнату девять светильников, вокруг которых освещение было наиболее интенсивным. Свет особенно сильно падал на то место, где Бурцмали все еще разговаривал со своим зеленоглазым собеседником. Кроме плавающих шаров, других светильников не было, а шары располагались под потолком в ряд и были богато изукрашены золотом. Свет мягко отражался от водорослей. В результате в комнате почти не было тени, даже возле кресел, столов и кушеток.

Серебристые нити внутреннего дверного проема разошлись в стороны. В комнату вошла старуха. Луцилла в недоумении уставилась на незваную гостью. Морщинистое лицо старухи напоминало старый потемневший палисандр. Длинные седые волосы, обрамляя узкое лицо, ниспадали почти до плеч. Одета старая женщина была в черную накидку, расшитую золотыми драконами. Она остановилась возле дивана и положила на его спинку опутанные венами руки.

Бурцмали и его товарищ прервали разговор.

Луцилла посмотрела на свою накидку. Если не считать драконов, то накидки были похожи как две капли воды, даже откинутые капюшоны были совершенно одинаковыми. Отличались только застежки.

Женщина молчала, и Луцилла посмотрела на Бурцмали, ожидая объяснений. Бурцмали в свою очередь с напряженным вниманием вгляделся в лицо Преподобной Матери. Старуха тоже рассматривала Луциллу.

Такое повышенное внимание к ее особе вызвало у Луциллы некоторое беспокойство. Дункан, кажется, тоже разволновался. Он уже судорожно сжимал в ладони рукоятку пистолета. Молчание затянулось, неловкость усилилась. Во внешности старухи было что-то от Бене Гессерит.

Дункан первый нарушил молчание, обратившись к башару:

— Кто это?

— Я спасу ваши головы, — ответила старая женщина. У нее был тихий скрипучий голос и тот же странный акцент.

Луцилла напрягла память, призвав на помощь хранилище Чужой Памяти, чтобы сравнить накидку с другими образцами. Так и есть, это накидка, которую носили в древности проститутки.

Луцилла едва не покачала головой. Конечно, эта женщина не могла быть гулящей. Но как же быть с драконами, вышитыми золотом по черной ткани? Луцилла вновь присмотрелась к старческим чертам увядшего лица. Глаза слезятся от множества возрастных болезней. В местах, где веки отделены от носа морщинами, притаилась сухая корка. Нет, она слишком стара, чтобы быть гулящей.

Старуха заговорила с Бурцмали.

— Думаю, что для нее подойдет эта одежда, она сможет ее носить.

Женщина начала снимать с себя накидку с драконами и произнесла, обращаясь на этот раз к Луцилле:

— Это для тебя. Носи ее с достоинством, нам пришлось пойти на убийство, чтобы раздобыть эту накидку.

— Кого же вы убили? — спросила Луцилла.

— Послушницу Досточтимых Матрон! — в хриплом голосе женщины прозвучала гордость.

— Почему я должна надеть эту накидку? — жестко спросила Луцилла.

— Ты поменяешься со мной одеждой, — сказала старуха.

— Я не сделаю этого без объяснений, — Луцилла оттолкнула протянутую ей накидку.

Бурцмали шагнул вперед.

— Вы можете ей доверять, — сказал он.

— Я друг ваших друзей, — проговорила старуха. Она тряхнула накидкой перед Луциллой. — Вот, возьми ее.

Преподобная Мать снова заговорила с Бурцмали:

— Я должна знать твой план.

— Мы оба должны это знать, — согласился с Луциллой Дункан. — На каком основании нас просят доверять этим людям? Кто уполномочил вас на это?

— Тег, — ответил Бурцмали. — И я.

Он посмотрел на старуху.

— Можешь все рассказать им, Сирафа. У нас много времени.

— Ты наденешь эту накидку и пойдешь в ней вместе с Бурцмали в Исаи, — сказала Сирафа.

Сирафа, подумала Луцилла. Имя звучит очень похоже на имена представителей чистых линий Бене Гессерит.

Сирафа внимательно посмотрела на Дункана.

— Да, он еще слишком мал. Мы замаскируем его, и он пойдет отдельно.

— Нет! — отрезала Луцилла. — Мне приказано его охранять.

— Не будь дурой, — грубо ответила Сирафа. — Они будут искать женщину твоей наружности с молоденьким мальчиком. Они не станут придираться ни к воительнице Досточтимых Матрон, идущей под руку со своим ночным кавалером… ни к Мастеру Тлейлаксу и его свите.

Луцилла облизнула языком внезапно пересохшие губы. Сирафа говорила, как настоящий Домашний Проктор.

Сирафа бросила накидку на спинку дивана. Женщина осталась в леопардовом обтягивающем костюме, который позволял видеть стройное тело, с округлостями, которые выдавали тело более молодое, чем лицо. Сирафа провела рукой по лицу и морщины сразу стали мельче, открылось почти молодое лицо.

Лицедел?

Луцилла уставила в женщину тяжелый взгляд. Никаких других признаков, что это лицедел, не было. Однако…

— Снимайте свою накидку, — приказала Сирафа. Теперь и голос ее стал более молодым, в нем появились командные нотки.

— Вы должны это сделать, — вмешался в разговор Бурцмали. — Сирафа займет ваше место в качестве приманки. Это единственный способ проскочить.

— Проскочить куда? — поинтересовался Дункан.

— К кораблю-невидимке.

— И куда он доставит нас? — спросила Луцилла.

— В безопасное место, — ответил Бурцмали. — Мы получим шир, но больше я ничего не могу сказать. Шир тоже выветривается со временем.

— Но каким образом я сойду за тлейлаксианца? — спросил Дункан.

— Верьте нам и все будет сделано, — ответил башар. Он снова посмотрел на Луциллу. — Преподобная Мать?

— Вы не оставляете мне выбора, — призналась Луцилла. Она расстегнула застежку и сбросила накидку, потом сняла с корсажа кобуру с пистолетом и положила оружие на диван. На ней был надет серый леопардовый костюм, и Луцилла заметила, что Сирафа обратила внимание на ножи, заткнутые за голенные ремни.

— Иногда мы носим и черные костюмы, — сказала Луцилла, надевая накидку с драконами. Выглядела эта одежда тяжелой, но в действительности оказалась на удивление легкой. Одежда пришлась настолько впору, что казалась пошитой специально для Преподобной Матери. Сзади на шее было какое-то шероховатое пятно. Луцилла пощупала его пальцами.

— В этом месте ее поразил дротик, — пояснила Сирафа — мы все сделали очень быстро, но кислота немного разъела ткань. Глазом этот дефект не виден.

— С внешностью все в порядке? — спросил Бурцмали у Сирафы.

— Очень хорошо. Но мне надо ее проинструктировать. Они не должны делать ошибок, иначе их прихлопнут, как мух, — Сирафа как-то по-особому хлопнула в ладоши.

Где я видела этот жест? — спросила себя Луцилла.

Дункан коснулся плеча Луциллы и сообщил ей на тайном языке: Хлопок руками! Это меньеризм Гьеди Один.

Хранилище Чужой Памяти подтвердило это сообщение. Значит, эта женщина член сообщества, которое хранит старые обычаи этой планеты?

— Парню пора идти, — сказала Сирафа. Она сделала знак двоим сопровождавшим. — Ведите его к месту.

— Мне это не очень нравится, — не удержалась от реплики Луцилла.

— У нас нет выбора! — рявкнул Бурцмали.

Луцилле осталось только согласиться. Она понимала, что надо положиться на клятву верности, которую Бурцмали дал Общине Сестер. Да и Дункан вовсе не ребенок, напомнила она себе. Его реакции прана-бинду кондиционированы в нем старым башаром и ею самой. У гхола были такие способности, что соперничать с ним мог далеко не всякий. Она молча посмотрела, как Дункан вышел в сопровождении двух мужчин.

Когда они ушли, Сирафа обошла диван и встала перед Луциллой, упершись руками в бедра. Их взгляды встретились.

Бурцмали нервно откашлялся и потрогал кучу одежды, брошенной на стол.

В глазах Сирафы было что-то повелительное и одновременно притягательное. Глаза были светло-зеленые с белыми склерами. Никаких контактных линз или других искусственных заслонов.

— Выглядишь ты очень правдоподобно, — сказала Сирафа. — Помни, что ты совершенно особая представительница этой профессии, а Бурцмали твой клиент. Ни один обычный человек не должен тебе мешать.

В тоне женщины Луцилла уловила какой-то скрытый намек.

— А есть такие, которые могут помешать?

— На Гамму сейчас съехались посольства великих религий, — ответила Сирафа. — С некоторыми из них ты никогда не сталкивалась. Они явились сюда из так называемого Рассеяния, как вы это называете.

— А как называете их вы?

— Ищущие, — Сирафа подняла руку в умиротворяющем жесте. — Не бойся, у нас один враг.

— Досточтимые Матроны?

Сирафа отвернулась и с отвращением сплюнула на пол.

— Посмотри на меня, Бене Гессерит! Меня учили только одному — убивать их! Это моя единственная функция и единственная цель!

— Из того, что мы узнали, можно заключить, что ты очень прилежно училась, — осторожно произнесла Луцилла.

— В некоторых отношениях я, вероятно, несколько более искусна, чем ты, а теперь слушай! Ты — сексуальный адепт. Понимаешь?

— Но почему нам должны мешать священники?

— Ты называешь их священниками? Ну ладно… пусть так. Они могут помешать по любой причине, которую ты даже не можешь себе представить. Секс для удовольствия, враг религии, а?

— Я не принимаю подделок в священной радости, — сказала Луцилла.

— Да защитит тебя Тантрус, женщина! Есть много разных священников среди Ищущих, есть и такие, которые не прочь предложить немедленный экстаз вместо обетованного потом.

Луцилла чуть не улыбнулась. Неужели эта самодеятельная киллерша Досточтимых Матрон воображает, что может давать советы Преподобной Матери, как вести себя с представителями религии?

— Здесь есть люди, которые только маскируются под священников, — сказала Сирафа. — Они очень опасны. Самые опасные из них те, кто исповедует религию Тантруса, и объявляют, что секс — это исключительная форма поклонения, которую принимает их Бог.

— Как их распознать? — Луцилла уловила искренность в тоне Сирафы и восприняла ее слова как предостережение.

— Это не главное. Надо действовать так, словно ты не видишь никакой разницы. Первая забота — это удостовериться, что тебе заплатят. Ты, как я полагаю, стоишь пятьдесят соляри.

— Ты так и не сказала мне, чем они могут помешать, — Луцилла обернулась и посмотрела на Бурцмали. Она заметила, что он снимает с себя боевое снаряжение. Она снова посмотрела на Сирафу.

— Некоторые из них следуют древнему обычаю, согласно которому они имеют право отобрать тебя у Бурцмали.

В действительности некоторые из них попытаются попробовать тебя.

— Слушай внимательно, — сказал башар. — Это очень важно. Бурцмали будет одет, как сезонный рабочий. Иначе как объяснить, что у него на руках мозоли от постоянного употребления оружия? Ты будешь называть его Скар — это распространенное в этих местах имя.

— Но как мне вести себя, если в дело вмешается священник?

Сирафа достала из кармана маленький кошелек и протянула его Луцилле, которая зажала его в ладони.

— Здесь двести восемьдесят три соляри. Если подойдет кто-то, кто идентифицирует себя с Божеством… Ты запомнишь это, Луцилла? С Божеством?

— Как я могу это забыть? — в голосе Преподобной Матери появились насмешливые нотки.

— Если привяжется такой, то ты вернешь пятьдесят соляри Бурцмали и выскажешь ему свое сожаление. В этом же кошельке находится твоя карточка на имя Пиры. Ну-ка произнеси свое имя!

— Пира.

— Нет. Ударение надо ставить на последнее «а».

— Пира!

— Так подойдет. Теперь слушай меня очень внимательно. Ты и Бурцмали будете идти по улице поздно ночью. Предполагается, что у тебя уже были клиенты. Должны быть свидетельства. Следовательно, ты… э-э-э-э… отдашься Бурцмали перед тем, как вы выйдете отсюда. Ты понимаешь?

— Какие тонкости! — сказала Луцилла.

Сирафа восприняла эти слова как комплимент и улыбнулась, но улыбка вышла какой-то слишком натянутой. Какая чуждая у нее реакция!

— Еще один вопрос, — сказала Луцилла. — Если мне придется ублажать Божество, то как я после этого найду Бурцмали?

— Скара!

— Да, как я потом найду Скара?

— Он будет ждать тебя поблизости. Скар отыщет тебя, когда ты выйдешь.

— Понятно, значит, если в дело вмешивается Божество, то я возвращаю Скару сто соляри и…

— Пятьдесят!

— Думаю, что нет, Сирафа, — Луцилла медленно покачала головой. — После того, когда я ублажу это Божество, оно поймет, что пятьдесят соляри — это слишком маленькая сумма.

Сирафа поджала губы и посмотрела на Бурцмали.

— Ты предупреждал меня, но я не предполагала, что…

Луцилла слегка воспользовалась Голосом:

— Ты не можешь ничего предполагать, пока я сама тебе этого не скажу!

Сирафа нахмурилась. Ее несколько озадачил Голос, но она тем не менее не утратила своей надменности, когда снова заговорила:

— Ты хочешь сказать, что не нуждаешься в советах по сексуальному разнообразию?

— Это верное допущение, — сказала Луцилла.

— И мне не надо объяснять тебе, что твоя накидка — это отличительный признак адепта пятой ступени Ордена Горму?

Теперь настала очередь Луциллы нахмуриться.

— А что если я продемонстрирую способности, превосходящие эту пятую ступень?

— Ах, вот как, — протянула Сирафа. — Скажи, ты собираешься прислушиваться к моим словам?

Луцилла коротко кивнула.

— Очень хорошо, — продолжила Сирафа. — Ты можешь вызывать у себя вагинальные биения?

— Могу.

— В любой позиции?

— Я прекрасно владею любой своей мышцей.

Сирафа взглянула на Бурцмали.

— Это правда?

Башар стоял сзади очень близко от Луциллы.

— Иначе она бы этого не говорила.

Сирафа снова заговорила, сосредоточенно глядя куда-то на подбородок Преподобной Матери.

— Мне кажется, что это осложнит все дело.

— Пока ты не усвоишь, что мои способности воспитывались отнюдь не для продажи. У них совершенно другая цель.

— Я уверена в этом, — быстро согласилась Сирафа. — Но сексуальная живость есть сексуальная…

— …живость! — в тон ей подхватила Луцилла. В ее голосе проявился полный гнев Преподобной Матери. Неважно, чего добивается Сирафа, но ее надо поставить на место.

— Так ты говоришь: живость? Я могу изменять вагинальную температуру. Я знаю пятьдесят одну точку, в которой можно возбудить любого мужчину. Я…

— Пятьдесят одну? Но их же только…

— Пятьдесят одну! — рявкнула Луцилла. — Кроме того, я знаю последовательности плюс две тысячи восемьдесят сочетаний. Кроме того двести пять сексуальных позиций…

— Двести пять? — Сирафа была ошеломлена. — Но ты же не хочешь сказать…

— На самом деле их больше, если учитывать мелкие нюансы. Я — импринтер, а это значит, что я владею тремястами ступенями оргазмической амплификации!

Сирафа откашлялась и облизнула губы.

— Тогда должна тебя предупредить, чтобы ты сдерживалась. Не проявляй свои способности в полную меру или… — она снова взглянула на Бурцмали. — Почему ты не предупредил меня?

— Я предупреждал.

В его голосе послышались насмешливые нотки, но Луцилла не обернулась, чтобы убедиться в этом.

Сирафа сделала два глубоких вдоха.

— Если возникнут какие-то вопросы, то скажешь, что проходишь испытания на высшую ступень. Это может снять подозрения.

— А если меня спросят о самом испытании?

— О, это очень легко. Загадочно улыбайся и молчи.

— А что мне говорить, если они спросят об Ордене Горму?

— Пригрози, что доложишь своему руководству о таком любопытстве. Все расспросы тотчас прекратятся.

— А если нет?

Сирафа пожала плечами.

— Сочини любую подходящую, на твой взгляд, историю. Твоя уклончивость может привести в замешательство даже Вещающего Истину.

Лицо Луциллы разгладилось. Она обдумывала ситуацию, в которую попала. В это время она услышала, что сзади к ней вплотную подошел Бурцмали-Скар! В этом обмане она не видела особых сложностей. Это будет даже забавной интерлюдией, которую можно будет потом внести в записи Капитула. Сирафа улыбнулась Бурц… Скару! Луцилла обернулась и посмотрела на своего клиента.

Бурцмали стоял позади нее совершенно голый. Его форма, шлем и оружие были аккуратно сложены возле кучи тряпья.

— Я вижу, Скар не возражает против вашей подготовки к бегству, — сказала Сирафа, указывая рукой на восставший член башара. — Я удаляюсь.

Луцилла слышала, как Сирафа вышла сквозь серебристую занавесу. Внезапно Луциллой овладела злоба.

— Здесь сейчас должен был стоять гхола!