Эсминцы и коса смерти. Том 2

Глава 4

Тем временем, с самого раннего утра 22-го июня в окрестностях передовой военно-морской базы Краснознаменного Балтийского флота в Латвийской Лиепае, она же Либава, происходило тяжелое сражение. С каждым часом немцы теснили защитников. Советские части отступали все дальше от государственной границы, все ближе и ближе к городу и порту. База флота представляла собой огороженную волноломом портовую акваторию с многочисленными складами и с судоремонтным заводом. Сам городок располагался вокруг порта, раскинувшись между озерами Лиепаяс и Тосмарес и берегом Балтийского моря.

Передовую базу флота защищали фортификационные сооружения, строительство которых началось еще в конце девятнадцатого века. В Империалистическую войну, чтобы не сдать врагу форты, их взорвали, но с 1940-го года, когда Латвия стала советской республикой, строительство оборонительных линий и береговых батарей началось заново. К июню 41-го были полностью оборудованы батареи 130 мм орудий, а также военный аэродром, на котором размещалась 43-я отдельная авиационная эскадрилья ВВС Балтийского флота. На вооружении у нее находились четыре десятка летающих лодок МБР-2. А еще неподалеку находился 148-й истребительный авиационный полк ВВС Прибалтийского Особого военного округа, который, к началу войны имел на вооружении пятьдесят пять устаревших, но исправных бипланов «Чайка» И-153 и пятнадцать «ишачков» И-16. Перед самой войной полк был усилен эскадрильей «ишачков». Кроме самолетов, небо над базой защищали два дивизиона зенитной артиллерии, составляющие шесть батарей зенитных орудий. Одним зенитно-артиллерийским дивизионом командовал майор Русских, а вторым — старший лейтенант Сорока. Совместными усилиями они и отбили первый авианалет люфтваффе, состоявшийся в 3:55 утра. Но, огонь зениток, а также советские истребители, вылетевшие на перехват немецких Ju-88, не позволили прицельно сбросить бомбы. В первом же воздушном бою три немецких самолета удалось сбить. Защитники, при этом, потеряли восемь «Чаек». Бомбы, сброшенные не прицельно, не причинили особого вреда, они не попали ни на склады военно-морской базы, ни на стоянки кораблей, ни на аэродром. Не пострадал и военно-морской госпиталь. Первый налет на базу удалось отбить.

Для защиты с суши вокруг города были развернуты части 67-й стрелковой дивизии ПрибОВО из состава 8-й армии. В городе и в ближайших населенных пунктах дислоцировалась 56-й, 114-й и 81-й стрелковые полки, 94-й артиллерийский и 242-й гаубичный полки, а также отдельные противотанковые и зенитно-артиллерийские дивизионы. Кроме того, имелись разведывательный, саперный и автомобильный батальоны. В дивизии был полный комплект необходимого оснащения. Более того, благодаря вовремя начатой мобилизации приграничных округов, численный состав дивизии удалось увеличить почти до десяти тысяч человек личного состава. Боевой задачей дивизии под командованием генерал-майора Николая Дедаева вменялась оборона не только самой Лиепаи, но и большого, почти стокилометрового, участка побережья, по которому были рассредоточены части этой дивизии.

Принимались и другие меры, необходимые для предстоящей обороны. Если еще в середине июня на военно-морской базе у причалов судоремонтного завода «Тосмаре» стояли пять торпедных катеров и девять подводных лодок, а еще шесть подводных лодок находились в ремонте, то уже к двенадцатому июня все они были выведены и распределены по другим базам. А все усилия завода направили на восстановление и перевооружение самого большого ремонтируемого корабля, остававшегося в Либаве, которым был эсминец «Ленин». Правда, очень уж хорошо подлатать корабль не удавалось. Несмотря на то, что завод перевели на круглосуточную работу, объем восстановительных работ на эсминце был слишком большим. Ведь корабль уже даже выводили из списка боевых и хотели навсегда приписать к учебным кораблям. Но, последовал приказ от командующего флотом срочно вернуть эсминец в строй, да еще и установить новое вооружение, демонтировав прежнее.

Эсминец «Ленин» был старым. Заложенный в конце 1913-го года на Путиловской верфи в Петербурге, он получил название «Капитан Изылметьев» в честь командующего Балтийским флотом с 1856-го по 1864-й годы контр-адмирала Ивана Николаевича Изыльметьева. В конце 22-го года, под самый Новый год, эсминец переименовали в «Ленин», чтобы поздравить, таким образом, вождя мирового пролетариата. Впрочем, в 20-е годы и другие «новики» были переименованы. «Изяслав» переименовали в «Карл Маркс», эсминец «Десна» переименовали в «Энгельс», «Прямислав» переименовали в «Калинин», да и все другие корабли этого типа тоже переименовали. А самый первый из них, именно «Новик», получил название «Яков Свердлов».

В отличие от первого «Новика», эсминец «Ленин» представлял собой уже модифицированный вариант. Он немного отличался от прототипа как по внешнему виду, так и по тактико-техническими характеристикам. У эсминцев той серии, к которой принадлежал «Ленин», имелись три дымовых трубы, вместо четырех, а длина корпуса, водоизмещение и скорость были чуть меньше. И теперь его, как и остальные старые эсминцы Балтфлота, тоже быстро переделали в корабль ПВО. Двадцатого июня его приняла Государственная комиссия. Под командованием капитан-лейтенанта Юрия Афанасьева он покинул Либаву и едва успел принять участие в смотре на Неве в центре Ленинграда в день начала войны.

Так что, после ухода эсминца, больших боевых кораблей в передовой базе не осталось. Имелись только четыре катера охраны рейда и девять пограничных катеров из 4-го дивизиона пограничных судов. После первого вражеского авианалета, на подступах к городу развернулось жестокое сражение. На Лиепаю наступала немецкая 291-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Курта Герцога из состава войск 18-й армии генерал-полковника Георга фон Кюхлера группы армий «Север». Дивизия имела полный состав, в ней, на момент вторжения, имелись более четырнадцати тысяч воинов Рейха. Наступление этой дивизии поддерживали танковые и артиллерийские части группы «Север», а также большое количество авиации люфтваффе.

Перейдя государственную границу Советского Союза, 291-я дивизия вермахта прорвала оборону пограничных войск и, преодолевая сопротивление засадных огневых позиций, расставленных вдоль дорог и на всех перекрестках, двинулась в направлении на Лиепаю. К полудню немцы дошли до реки Барта, протекающей в семнадцати километрах южнее города. Там фашистов попробовали остановить части 67-й дивизии, взорвав мосты. Но, задержали врага ненадолго. После неудачной попытки форсирования реки с ходу по мостам, немцы перегруппировали войска и навели переправу в узком месте, подальше от огня батарей защитников города, создав огневое прикрытие силами своей артиллерии. Так они переправились через реку, создали плацдарм на другом ее берегу и двинулись к городу.

Несмотря на подавляющее преимущество врагов, пограничники, бойцы 67-й стрелковой дивизии и моряки военно-морской базы, заранее заняв позиции, стойко держались. Берег из скорострельных пушек пытался обстреливать немецкий отряд торпедных катеров, так называемых «шнельботов». И защитники опасались, что в любой момент, под прикрытием этих катеров, немцы могут попытаться высадить десант в тыл. Потому вражеские катера постоянно отгоняли не только советские катера пограничной охраны, но и артиллерийский огонь батарей, не давая «шнельботам» приближаться к береговым сооружениям. Через несколько часов боя, обстановка на подступах к базе сделалась критической, а положение сражавшихся с превосходящими силами противника — отчаянным. Силами зенитчиков были отбиты несколько массированных авианалетов.

Основная огневая защита базы состояла из двух береговых батарей 130 мм орудий. Батареи с номером 23, которой командовал старший лейтенант Гордейчук и батареи с номером 27 под командованием старшего лейтенанта Савина. И еще четырех малых батарей калибром поменьше. Остальные береговые батареи только строились и не были еще дооснащены к середине июня. Их и не стали достраивать, а напротив, сняли все установленное оборудование, а бетонные казематы взорвали. К счастью, основные батареи оказались готовы к бою. Да еще и две железнодорожные батареи под командованием капитана Лисицкого, оснащенные восьмью 180-мм орудиями, подошли вовремя. Благодаря точной стрельбе советских артиллеристов, численное превосходство наступавшего противника не привело врагов к быстрому успеху. Даже после форсирования реки, немцы не смогли с ходу ворваться в город.

К двум часам дня командир военно-морской базы капитан первого ранга Михаил Сергеевич Клевенский оказался в трудном положении, для удержания обороны он бросил в бой всех, кого только мог: курсантов военно-морского училища противовоздушной обороны с их преподавателями, отдельный пехотный батальон, пулеметную железнодорожную и противопожарную роты и даже отряды вооруженных рабочих судоремонтного завода «Тосмаре», которыми руководил секретарь комитета комсомола Имантс Судмалис. Но сил все равно не хватало. Город, казалось, был уже обречен.

И в этот момент по радио шифрограммой сообщили, что на подмогу подходит флот. Вскоре на горизонте показались линкоры и крейсер «Киров», идущие под защитой новых эсминцев. И, следуя приказу командующего Балтфлотом вице-адмирала Трибуца, корабли сразу активно включились в оборону базы, открыв в 15:00 яростный огонь из всех орудий по наступающим немцам. А в небе над Либавой, на замену неуклюжим летающим лодкам МБР-2, стареньким «чайкам» и «ишачкам» появились «сталинские соколы» на новых истребителях, которые не давали немецким бомбардировщикам прицельно сбрасывать бомбы и даже умудрялись, вступая в воздушные дуэли, сбивать некоторые вражеские самолеты.

На важном участке обороны, на Гробинской дороге, куда к трем часам дня прорвались немецкие танки, и где оборону держали только курсанты училища ПВО вместе с ротой пожарников, усиленной истребителями танков, вооруженными 125-мм ампулометами, огнем линкоров было быстро остановлено продвижение немецких панцеров. Напоровшись на разрывы 305-мм корабельных снарядов, немецкие танки сразу остановились, а потом, потеряв пару машин, разорванных в клочья попаданиями, медленно начали отползать. На передовых позициях постоянно находились генерал-майор Дедаев, начальник штаба 67-й дивизии полковник Бобович и командиры полков. И они уверенно держали оборону при поддержке артиллерии боевых кораблей и батарей береговой обороны.

Немецкие «шнельботы» сразу же попробовали атаковать советские корабли, подошедшие к базе. Но, напоровшись на плотный огонь эсминцев, охраняющих линкоры, потеряли три катера, и, выпустив торпеды с большого расстояния, никуда не попав, ушли обратно в сторону Восточной Пруссии. А на случай попыток атаки немецких подводных лодок, советские корабли охранял собственный подводный эскорт, состоящий из десяти подлодок, постоянно патрулирующих водный район и занявших все подходы к Либаве. Благодаря мощной артиллерийской поддержке, оказанной флотом, сходу немцам город взять не удалось. К четырем часам дня первый штурм был отбит. Защитники получили передышку. В это время вокруг города выкапывались окопные щели, возводились дополнительные линии обороны и наспех сооружались огневые точки на случай уличных боев. В них размещалось народное ополчение, состоящее из вооруженных рабочих.

К вечеру первого дня боевых действий вермахт сумел закрепиться на железнодорожной насыпи в районе озера Ярданс и прервать железнодорожное сообщение между Лиепаей и Ригой. Но, на большее сил у немцев не хватило. Попытка прорваться в город танковым ударом через железную дорогу в район Горбинского замка была отбита с помощью артиллерии линкоров.

Но немцы не оставляли попыток атаковать. С рассветом следующего дня начался новый штурм. Немцы попытались обойти город дальше с востока, там куда уже не доставала артиллерия флота. И все началось снова. К середине дня штурм опять захлебнулся на подступах к городу, а немецкие танки вновь отступили, попав под огонь кораблей. Так что и атака с востока ничего не принесла немцам, кроме потерь. Причем, штурмующим плохо помогала и их авиация. Потому что «сталинские соколы» никуда, на этот раз, не исчезали, а регулярно вылетали навстречу силам люфтваффе. Вот только координация действий все равно прихрамывала. И наши самолеты почему-то всегда появлялись с опозданием. Так что эскадра эсминцев ПВО совсем не была лишней для обороны.

Транспорты, везущие вооружение и боеприпасы защитникам Либавы, двигались медленно, делая только двенадцать узлов. И это еще считалось вполне неплохой скоростью для сухогрузов. Судов было всего пять. И все семь эсминцев, охраняя конвой, вынуждены были подстраиваться под медленное движение пароходов. Они шли по водам Финского залива неторопливо. И, казалось, этим увальням-пароходам было все равно, что началась война и там, в порту назначения, уже погибают люди. А командиров военных кораблей такая скорость, конечно, весьма нервировала. На траверзе Гогланда от оператора РЛС поступил сигнал, что со стороны Котки летят самолеты. И через несколько минут они перережут курс конвоя.

Тотчас объявили боевую тревогу и отражение воздушной атаки. Забегали краснофлотцы, завертелись орудия и пулеметы, нацеливаясь и готовясь к стрельбе. Но самолеты, которых насчитали двадцать семь, прошли мимо на большой высоте. Это были немецкие бомбардировщики, которые, судя по направлению их полета, летели бомбить Таллин. О чем было немедленно сообщено по радио в штаб этой базы флота. Оставалось надеяться, что там вражеские самолеты встретят достойно. Конечно, вызывала удивление вопиющая наглость финнов, которые предоставили немцам свои аэродромы в полное пользование в первый же день войны с СССР. Впрочем, раз они уже и мобилизацию провели, то ничего удивительного в таком факте не было.

Пока «Яков Свердлов» шел к Либаве, Александр Лебедев проводил последние занятия и инструктажи с группой диверсантов эсминца. За прошедшую неделю ему удалось разработать, составить и утвердить через разведывательный отдел штаба флота регламент единообразного вооружения и экипировки диверсионно-корректировочных групп. А также концепцию их применения на кораблях. Теперь все группы на каждом эсминце состояли из четырех человек: моториста, который отвечал за состояние и исправность моторной лодки; радиста, который отвечал за состояние радиостанции и умел работать на ней; второго радиста, способного подменить первого радиста на рации, он же пулеметчик. Кроме этих троих, имелся командир группы, который, в случае надобности, если диверсант будет ранен или убит, мог подменить любого своего подчиненного. Каждый из диверсантов должен был находиться в хорошей физической форме, уметь хорошо стрелять, обладать навыками оказания первой помощи, знать радиодело и навигацию, а также азы минно-взрывного дела, чтобы суметь заложить, подорвать или обезвредить взрывчатку. Всему пока учились впопыхах, потому что времени на полноценную подготовку уже совсем не хватало. Ведь война началась.

Теперь у каждого диверсанта для самообороны имелись пистолет ТТ и нож разведчика. Кроме того, командиру полагался пистолет-пулемет, а радисту и мотористу выдавали по винтовке СВТ. А пулеметчик нес ответственность за ручной пулемет с двумя запасными дисками, лежащими в брезентовой сумке с удобной лямкой, которую можно было вешать через плечо. Кроме этого вооружения, каждому полагались по две фугасных гранаты и по одной дымовой шашке. А у командира имелась еще и ракетница с набором разноцветных сигнальных ракет. Форма одежды тоже была выбрана однообразная. Никаких привлекающих внимание кителей или бушлатов с блестящими пуговицами, а самая простая матросская роба, даже без полосатого воротничка. В качестве головного убора утвердили бескозырку. На случай ранений группе придавалась аптечка с перевязочным материалом. И вот теперь, пока эсминец шел на Либаву, Александр Лебедев еще раз напоминал Павлу Березину, Дмитрию Степанову и Вадиму Полежаеву, как всем этим пользоваться и что следует делать. Он почти не сомневался, что группы корабельных диверсантов-корректировщиков командование сразу же привлечет к обороне базы. Потому сейчас, в очередной раз, отрабатывали взаимодействие по радио не только с кораблями, а с другими подобными группами, организованными Лебедевым на всех остальных эсминцах эскадры ПВО.