Фактор вознесения

По слухам, усиленно циркулирующим внутри отряда, молодой капитан Юрий Бруд был внебрачным плодом любви самого директора и неведомой морянской дамы. Причиной слухов были редкое внешнее сходство капитана с Раджей Флэттери и его головокружительный карьерный взлет. К тому же им обоим была свойственна где-то схожая жесткость в принятии решений, что тоже не могло пройти незамеченным у нижних чинов.

Как и все солдаты его отряда, капитан Бруд провел детство в припортовом районе Калалоча, но в отличие от очень многих мальков ему, помимо обязательных дисциплин, преподавались частные уроки математики, логики и стратегии. В те времена «Мерман Меркантил» заведовала образованием, и против нее могли идти лишь те, кто учил не то, что задавали в ее школах. Достаточно поднаторев в науках, Бруд самолично написал большой труд о промывании мозгов как об основном методе воздействия политических деятелей на массы. Его педагоги развели руками и признались, что он превзошел их.

Старинные роды как островитян, так и морян продолжали стойко хранить верность своим кланам, что на деле являлось пассивным сопротивлением директору. Сначала отряд капитана Бруда проходил обучение в Месе, а затем их отправили в Калалоч для исполнения обязанностей полицейского отряда. И вот тут солдаты вдруг почувствовали себя единой семьей, противостоящей полчищу врагов, островом во враждебном им океане. Все они были взяты из деревень, находящихся слишком далеко от места их службы.

«Выжить в экспедиции, получить новый чин и вернуться на отдых в Теплицу» — это было их единственным кредо.

Капитан сперва слегка сдрейфил. Но тут же его страх сменился гневом — и тогда только головы полетели! Когда пришел приказ заняться «полицейской работой», капитан Бруд и его ребята были уже «дедами» и до возвращения домой им оставалось не больше месяца. Капитан тоже стремился домой, но тем не менее хотел пополнить свой послужной список. Однако он не забывал, что его ребята хотят вернуться домой не только живыми, но и здоровыми. За последний год район, в котором он вырос, сильно изменился — там теперь появился ракетодром и стало поспокойнее. И все же пришлось много работать. Операций на счету было столько, что лишь успевай менять у интенданта форму. А потом оказалось, что служить придется еще один год. И весь этот год каждый день начинался и заканчивался перестрелкой.

Застыв в дверях голостудии, капитан Бруд любовался Беатрис Татуш и размышлял, какого дьявола он должен ее убивать. Конечно, дикторша даже вообразить не могла, о чем он задумался, однако один вид в секунду рассредоточившихся по студии солдат произвел на нее впечатление — во рту у Беатрис пересохло, и она откинулась на спинку кресла, словно ища опоры.

Капитан указал на работающие камеры троим из своего отряда. Солдаты поняли его без слов и, подойдя к операторам, взяли их под прицел.

Беатрис, ослепленная ярким светом прожекторов, лишь слышала всхлипы, ругательства да лязганье оружия. Большой монитор напротив мигнул, погас, снова загорелся, и… на нем появилось сообщение о прибытии последнего челнока. Но в списке пассажиров не было ни ее, ни кого-либо из съемочной группы.

«Но ведь не станут же они нас убивать!» — пронеслось у нее в голове.

— Дак, — обратилась она к ассистенту, — проверь монитор, пожалуйста.

Переведя взгляд с монитора на двери, Беатрис заметила молоденького капитана, с любопытством взирающего на нее, и вспомнила, что уже видела его раньше. Она помнила эти темные глаза и то, как он улыбался, ведя ее по лабиринту космодрома. Чуть заметно улыбаясь, он слегка склонил голову, как бы в приветствии, после чего кивнул троим солдатам, и те взяли на мушку операторов.

Стоило Беатрис понять, что происходит, как ее парализовал страх. Но только на одну секунду. Однако в эту секунду она почувствовала, как от дверей тянет запахом тлена и смерти. И тут же ее посетило видение ее собственной смерти. Среди призраков маячило лицо капитана. Но он больше не улыбался.

А потом…

Потом Беатрис помнила лишь тяжелое дыхание в залитой светом студии…

И солдата, стоящего над мертвым оператором и орущего второй камере что-то вроде «выключай все это дерьмо, все равно вы не в эфире»…

— Заткнитесь, суки! — крикнул третий оператор, — Дело сделано. Заткнитесь. Все равно вы ничего не измените!

— Вот и договорились! — Одним движением руки капитан Бруд выставил за спиной каждого работника студии по солдату. Беатрис стало холодно, по телу поползли мурашки, но ей пришлось взять себя в руки, чтобы не трястись на глазах этого бравого офицера.

«Бен был прав! — с горечью думала она. — Но кто бы в такое поверил?»

А тем временем на висящем напротив нее главном мониторе сама Беатрис брала интервью у директора во время одного из его ритуальных посещений орбиты. Выражение ее лица там, на экране… этот ее восторг!.. эта ее вера!.. Беатрис почувствовала, что ее сейчас стошнит. И все же не отрывала глаз от экрана, предпочитая мерзость, которую видела сейчас, тому… что увидит здесь, в своей студии.

Из хаоса звуков и света вычленился древний заваатанский плач по мертвым, который вдруг отчаянным голосом затянул из какого-то угла Харлан. Только сейчас Беатрис вспомнила, что оператор третьей камеры, парень со смешными, как веера, ушами, был его двоюродным братом. Был. А сейчас тот же солдат, что его пристрелил, уже тащил труп за ноги в другой угол. Голова оператора билась о протянутые по всей студии кабели, а рана на груди уже почти не кровоточила.

Трое убийц, убрав с дороги тела, вновь заняли свои места в павильоне. Теперь пятнадцать человек из гологруппы находились под прицелом у девяти секьюрити. А сверху жарили безжалостные прожекторы. Капитан обошел павильон, затем обернулся к Беатрис и указал на красный огонек на пульте:

— Красный, как я понял, означает, что вы в прямом эфире. И она до сих пор работает, верно? Или я не прав?

Беатрис не ответила. Ей почему-то показалось, что самое главное сейчас — остаться невозмутимой. Но отвести взгляд от его темных глаз… было уже выше ее сил.

Он больше не улыбался. И не склонял головы.

— Кончайте со всеми, — приказал он. И, кивнув в сторону Беатрис, добавил: — А ее оставьте.

Затем капитан крепко взял ее за локоть и повел к входному люку. А крики, стоны, проклятия в адрес Флэттери остались позади. Беатрис казалось, что до люка ей не дойти — под ногами то и дело попадались тела ее друзей. И ноги то подгибались, то вообще отказывали служить.

— Да-да. Полюбуйтесь на дело рук своих. — Капитан Бруд дернул ее за локоть так, что она почти пришла в себя. — Вот она, та самая каша, которую ваше голо так любит заваривать!

Беатрис не могла ответить. Она могла лишь дико закричать. Но демонстрировать свою слабость ей не хотелось. Капитан попытался поддержать ее за локоть, но она оттолкнула его. Осталось только переступить через тело ее гримерши, лежавшее у порога.

«Как же ее звали? — Беатрис снова охватила ледяная дрожь. — Я ведь даже не могу вспомнить ее имени!..»

Ее звали Нефертити. Правильно, Нефертити. Прелестная, смуглая, как сама Беатрис, с дивными раскосыми глазами. Беатрис приказала себе хорошенько запомнить это и сделать все, чтобы мир об этом неведомо как, неведомо когда, но узнал!

— А вы отлично держитесь, — раздался откуда-то издалека голос капитана. — Впрочем, в Месе два года назад было гораздо жарче. И вы там тоже были. Правда?

Беатрис застыла на месте, не в силах сделать ни шага. И… если бы она была в состоянии выдавить из себя хоть звук!

— Я вас там видел. — Капитан был что-то сильно словоохотлив. — Я видел, что вы со своим парнем вытворяли, когда чуть было не подорвались на мине. Вы вдвоем сработали — просто блеск.

Она слабо кивнула и попыталась сказать «да», но вместо слов из ее горла вырвалось сиплое карканье.

Только теперь она обратила внимание на пластиковый квадратик на кармане формы и прочла фамилию: «Бруд». И в ту же секунду обратилась к небесам, моля оставить ее в живых до тех пор, пока она не увидит своими глазами, как умирает капитан Бруд.

Прогулка по коридору закончилась, и они вернулись в съемочный павильон. Где еще не остыли шестнадцать трупов. Беатрис снова уставилась на монитор. Показывали давнюю запись интервью с Дварфом Макинтошем, келпмастером Контроля над течениями. Из всех настоящих людей, попавших на эту планету в гибербаках, он был единственным, кто выжил, кроме всемогущего Флэттери. Он такой высокий, что Беатрис приходилось вставать на приступочку, чтобы взять у него интервью. Она познакомилась с Дварфом в первый же день, как прилетела на орбиту. Накануне была их последняя ночь с Беном. А месяц спустя Беатрис поняла, что влюблена в этого дылду по уши.

— Трупы сжечь, — распорядился капитан, — каюту опечатать, а коробки с пленками, камеры и прочий хлам погрузить на челнок. — И, с поклоном распахнув перед Беатрис люк, сказал: — Мы ожидаем вашу новую съемочную группу с минуты на минуту. Она будет лучше прежней. За этим проследят мои ребята, а они умеют выполнять приказы. Мы будем счастливы путешествовать в вашей компании и следить за вами лично и всей компанией столько, сколько понадобится.