Фактор вознесения

Розовые пальцы рассвета, заглянувшего в комнатку сквозь единственное окно, погладили плоскую белую подушку и слегка расцветили скудную меблировку, отчего лежащие в углах тени как бы сгустились и посинели. Хоть и стоящий на твердой земле, этот дом был создан еще из пузырчатки, как и старые добрые острова, бороздившие океаны планеты уже пять веков.

Островитяне — биокудесники Пандоры — выращивали буквально все, что им требовалось: чашки и миски, знаменитых креслопсов, изоляцию, крючки, полки и, наконец, сами острова. Вся мебель в комнате была органической, что по старым законам давало право на дополнительные карточки на снабжение, которые легко было обменять на продовольственные карточки. Но директора мало беспокоил открывшийся вследствие этого черный рынок — выгоды от ассимиляции островитян, после того как он вышвырнул их практически на голые скалы, намного превосходили эту головную боль.

Заря потихоньку разгоралась и уже полностью осветила единственный предмет роскоши в комнате — висящий в изножье кровати гобелен. В центре его были вытканы две сошедшиеся в крепком пожатии руки. Под ними навстречу друг другу плыли стая красных и синих рыбок и стебель келпа с широкими зелеными листьями. В центре оранжевый плавник сплетался с листом — что вместе составляло стилизованное изображение оракула. По мере восхода солнца краски на гобелене все ярче разгорались, и вскоре можно было различить каждый стежок. На кровати, стоящей под ковром, спала женщина. Грудь ее мерно вздымалась и опускалась.

Солнечный свет согнал ночные тени на пол а затем растолкал их по углам. Островитяне очень любили свет и потому, выращивая острова, проектировали как можно больше затянутых плазмагласом окон. Даже теперь, когда большинство из них были накрепко привязаны к твердой земле, они не могли отказаться от старых пристрастий. Если моряне в своих подводных жилищах вешали на стены искусные картины, изображавшие пейзажи, то островитяне предпочитали впускать в дома побольше света, ветра и запахов — короче, саму жизнь. И хоть комнатка была маленькой, с низким потолком, света в ней хватало.

Квартира была легальной и занимала весь второй этаж дома, принадлежащего хозяину недавно открытой в порту кофейни «Бубновый туз», что находилась на первом этаже. Прямо под окном торчал стальной прут, с которого свисала на цепочке огромная белая чашка.

Тихий плеск волн у мола почти совпадал с ритмом дыхания спящей. Лишь иногда его заглушал вопль охотящегося крикса или пение на ветру вант проходящей мимо лодки.

Рассвет озарил сидящую у кровати фигуру. Абсолютно неподвижный, человек лишь время от времени, не отводя глаз от спящей, почти механически подносил к губам чашку с водой и так же машинально вновь ставил ее себе на колено. Чашка считалась на континенте раритетом — она была вырезана из дерева еще на островах и инкрустирована сверкающим в утренних солнечных лучах перламутром. Держащая чашку рука была мужской, хоть и не отмеченной следами тяжелого труда, однако и не холеной, как у бездельника.

Внезапно мужчина склонился к спящей, чтобы понять, насколько глубока ее странная дремота с открытыми глазами. Льющийся в окно свет становился с каждой минутой все ярче, и черные тени начали медленно сползать под кровать.

Бен Озетт осторожно поправил покрывало, сползшее с обнаженных плеч девушки, — от окна ощутимо тянуло холодом. Несмотря на то, что солнце било ей прямо в лицо, зрачки ее больших зеленых глаз были расширены, занимая почти всю радужку. Мужчина заслонил от нее солнце рукой, но девушка никак не отреагировала. Он вздрогнул.

И причиной тому была отнюдь не утренняя свежесть.

Портрет лежавшей перед ним девушки следовало бы рисовать одной белой краской, используя лишь некоторые ее оттенки: волосы, брови и ресницы были льняными, а кожа — как тончайший светящийся перламутром фарфор. Спереди ее густые кудри были довольно коротко подстрижены, но сзади доходили до плеч. Эта прическа была идеальной рамой для двух лучистых зеленых глаз. Мужчина невольно протянул руку к подушке, на которой покоилось это чудо… Но тут же ее отдернул.

Его обрисованный солнцем профиль выдавал потомка морян — типичные для них высокие скулы и орлиный нос. За годы работы на головидении Бен Озетт стал настолько знаменит, что теперь его лицо для большинства жителей планеты было не менее родным, чем лица братьев или мужей. Как, впрочем, и голос, который слушатели узнавали после первых же произнесенных им слов. Кроме того, Озетт писал сценарии для «Боя с Тенью» и сам работал с камерой, а на экран выходил загримированный Рико. И вот теперь именно на их с Рико семьи, на друзей и коллег гнев Флэттери обрушится в первую очередь.

Времени на детальный план у них с Кристой просто не было. В течение всей последней недели во время интервью они оба отмечали, что вся обслуга (включая охранников) старается держаться подальше от микрофонов. Потом съемки перенесли в парк. А вчера они просто-напросто ушли вдвоем. А остальное сделал Рико. При одной мысли о том, что сейчас их разыскивают головорезы Флэттери, у Бена пересохло во рту, и он сделал большой глоток из кружки.

«А вдруг это правда? Вдруг она действительно искусственная? — пронеслось у него в голове. — Ее красота слишком совершенна, чтобы объяснить ее игрой природы».

Если верить мемуарам директора, Криста действительно была искусственным существом, не рожденным от людей человеком, а сигомом, каким-то образом выращенным келпом. Когда ее вытащили из моря, врач, обследовавший ее первым, поставил следующий диагноз: «Зеленоглазая женщина-альбинос в возрасте около двадцати лет; расстройство дыхания вследствие поглощения морской воды; возбуждена, кратковременная память превосходная, долгосрочная память очень слабая (если не отсутствует вообще)… Ретроградная амнезия».

И за все пять лет, что прошли с того дня, когда она появилась на поверхности моря, и во всех «Новостях» Флэттери не подпускал к ней ни одного человека, кроме сотрудников своей лаборатории. Бен попросил разрешения сделать о ней передачу из чистого любопытства, но неожиданно для себя настолько увлекся материалом, что это перешло все границы. Директора он давно уже ненавидел и теперь, глядя на спокойный сон Кристы, не испытывал ни малейшего сожаления о содеянном. Сейчас он уже готов был признаться себе, что с самой первой встречи с ней знал, что так кончится. Это был лишь вопрос времени. Слишком давно он сражался с Флэттери и головидением.

В последней передаче «Боя с Тенью» он открыто назвал головидение фабрикой дезинформации и монопольным агентом пропаганды Флэттери и заявил, что утраченное доверие зрителей голо сможет вернуть только тогда, когда перейдет в руки рабочих. А накануне он повторил почти то же самое ассистенту режиссера.

Дело в том, что однажды он обнаружил, что, оказывается, их съемочная группа на корню продана Флэттери для выпусков так называемых «Новостей» (передачи, крепко сварганенной профессиональными развешивателями лапши на уши). В результате Бену с Рико пришлось обзаводиться собственной аппаратурой — они хотели минимально зависеть от всемогущего директора. Теперь они загружены до предела на ТВ, и плюс к тому у них есть еще пиратская программа «Бой с Тенью», за которую никто им не платит.

«И еще на нас идет охота».

Бен откинулся на спинку старенького креслопса и решил пока не будить девушку. Из всех опасностей, угрожавших Пандоре, возможно, именно эта спящая блондинка была самой страшной. Ходили слухи, что любое прикосновение к ней смертельно для нормального человека. И это уже не было продуктом «фабрики сплетен» директора.

Тем не менее… Бен недавно осмелился коснуться ее, но к мертвым себя причислять как-то пока не собирался.

Еще в народе говорили, что она светится изнутри.

«Криста Гэлли», — выдохнул он.

На секунду дыхание спящей сбилось; она глубоко вздохнула раз, другой… а затем ее грудь снова стала подниматься и опускаться в прежнем спокойном ритме.

Зеленые глаза Кристы Гэлли… Сейчас они были широко открыты, и в них бил яркий солнечный луч. Но она никак не реагировала.

«Сверхъестественно».

У последней любимой Бена (той, с которой был самый долгий роман) глаза были карими. А если уж совсем честно, то она, пожалуй, была его единственной настоящей любовью. Беатрис. Он словно наяву снова увидел ее глаза цвета кофе. Да, Беатрис. Они до сих пор оставались добрыми друзьями, и даже теперь, когда случайно встречались, сердце Бена чуть не выпрыгивало из груди.

А встречались они постоянно, сталкиваясь в коридорах головидения.

Беатрис вела ежедневную передачу, освещавшую космический проект директора, и часто отсутствовала на студии неделями. Бен же был независимым журналистом и снимал экстремальные репортажи об землетрясениях и спасательных работах, лагерях перемещенных островитян и, конечно же, о келпе. Последним его материалом была история спасенной из келпа Кристы Гэлли и ее дальнейшей жизни среди людей.

Флэттери дал согласие на серию передач, а Бен дал согласие не разглашать информации о ее спасении и последующей реабилитации. Эта работа ввела его в ближайшее окружение Раджи Флэттери, но одновременно как-то отдалила от Беатрис. Вскоре «фабрика сплетен» на головидении запустила слушок о том, что у нее намечается роман с командиром орбитальной станции Дварфом Макинтошем. Бен сам виноват в том, что они с Беатрис разлучились почти на год. И ведь он знал, что она со временем обязательно найдет ему замену. И когда это наконец случилось, ему ничего не осталось, как только смириться с фактом. Беатрис Татуш была самым блестящим журналистом на головидении и одним из самых неутомимых. Как и Бен, она снимала сюжеты для «Вечерних новостей», а также вела еженедельную передачу о проекте «Безднолет», проекте директора, постоянно порождавшем массу дискуссий и споров как в области религии, так и по части экономики. Беатрис воспевала проект, Бен же был ее оппонентом. Как хорошо, что он не втянул ее в работу над «Боем с Тенью». По крайней мере, сейчас ей не нужно будет спасаться бегством и прятаться.

Ах эти ее темные глаза…

Бен тряхнул головой, чтобы вернуться к действительности и выкинуть из головы образ Беатрис. И ее огромные глаза и широкая улыбка растворились в заливавшем комнату солнечном свете.

Грезящая здесь, совсем рядом, Криста Гэлли с первой же встречи заставила его сердце забиться, как сумасшедшее. Несмотря на молодость, она обладала поистине энциклопедическими знаниями. Факты были ее коньком. Зато о своей собственной жизни, о двадцати годах под водой она не знала почти ничего. И по договоренности с Флэттери Бену было запрещено особо ее расспрашивать. Но это было там, в Теплице.

Она видит сны о возмездии — ну что же, пусть пока спит, он не станет ей мешать. Но когда проснется, он все же расспросит ее о том, что ей снилось, запишет, и потом они вдвоем выработают план.

И тут Озетт осознал, что все это само по себе похоже на сон. Впрочем, план уже был, и он, Бен, будет следовать ему до конца… Как только Операторы сообщат его дальнейшую задачу.

Сегодня ей предстоит впервые убедиться в том, что люди сделали из Кристы Гэлли миф, что они превратили ее в святую, которую слишком долго от них прятали. Откуда ей знать — ей, прожившей двадцать четыре года взаперти, — что это значит, когда люди превратили тебя в свою богиню. Бену оставалось только надеяться на то, что, когда грянет гром, она будет милосердным божеством.

Кто-то зашел в дом. Бен тут же выпрямился и отставил чашку. Рука непроизвольно потянулась к карману, в котором на месте привычного диктофона теперь лежал старенький лазер Рико. Внизу зажурчала вода и раздался скрип кофемолки. От аромата свежемолотого кофе в пустом желудке противно заныло. Бен пригубил воды и снова откинулся на спинку креслопса.

С приходом рассвета картины из прошлого словно выцвели. Если бы можно было так просто избавиться и от постоянного нервного напряжения! Бен не мог избавиться от него уже много лет — слишком жесток и опасен был окружавший его мир. Но теперь у него появился шанс его изменить, и он не позволит себе упустить такую редкую возможность!

А вот Беатрис отказывалась замечать диктаторские замашки Флэттери: она грезила звездами и космосом и была готова поверить во что угодно, лишь бы приблизиться к своей мечте. Мечта Бена была гораздо ближе — у него под ногами. Он верил, что Пандору можно превратить в лучший из миров. Нужно только сбросить с трона директора — и все. Но теперь, когда его жизнь пошла наперекосяк, он вдруг в первый раз ощутил укол сомнения в своей правоте.

Бен был рад приходу рассвета. В темноте приятно помечтать и вспомнить о чем-то, но при свете он всегда чувствовал себя уверенней. Судьба миллионов людей спокойно посапывала в крохотной комнатушке. Криста может быть как спасительницей человечества, так и его ангелом-разрушителем.

Или вообще никем.

Но «Бой с Тенью» сделает все, чтобы она стала спасительницей. Бен и Криста Гэлли стояли у самого края котла, в котором бурлили две конфликтующие силы, раздиравшие Пандору на куски: смертельная хватка директора на горле человечества и взаимосвязь людей и Авааты, сдерживающая разгул капеллан-психиатра на планете.

Криста Гэлли была рождена келпом, Аваатой. Она была натуральным метисом Авааты и людей и предположительно единственным выжившим потомком из длинной династии поэтов, пророков и генных инженеров.

Она получила знания, генетически накопленные келпом в процессе переработки информации от людей. И не только от них. Она ничему никогда не училась, но знала все. В течение почти двадцати лет ее мозг беспрестанно заполнялся сведениями обо всем, что касается людей, — от самого прекрасного до самого жуткого. Любое происходившее в мире событие тут же отдавалось в ней эхом. Но эхо порождали не только люди.

Это были мысли чужих, мысли Авааты, и именно их так боялся Флэттери.

«Келп заслал к нам шпионку, — почти сразу, как только ее нашли, заявил он. — Никто не знает, что они ей там вкачали в подсознание».

Для генетиков Криста Гэлли представляла собой одну большую ходячую тайну. Те из них, кто отличался религиозностью, просто заявляли, что она «чудо, облеченное в плоть».

«Я сделала это сама, — сказала она в первом же интервью. — Мы все так делаем».

А в следующем добавила: «Я просто очень тщательно покопалась в собственной ДНК».

Страх заставлял Флэттери прятать Кристу в его персональной лаборатории, называя это «защитной опекой». И это при том, что в течение всех последних пяти лет на всей планете не утихало волнение, вызванное ее явлением из моря! «Защита» обеспечивалась службой безопасности директора. И теперь директорская охранка вышла на охоту за сбежавшей дичью.

«А ведь она может оказаться и чудовищем, — поймал себя на мысли Бен. — Эдакая двуногая живая бомба с часовым механизмом, установленным Аваатой… но на какой срок? И для чего?»

Гигантское тело келпа, которого еще называли Аваатой, управляло всеми течениями в морях Пандоры, а следовательно, от него зависело все судоходство в планетарном масштабе. И именно она, эта совокупность всех разрозненных вследствие исторической ошибки келпов, смягчала последствия влияния на Пандору двух солнц. Так что жизнь на планете была возможна исключительно благодаря ей.

Как и многие другие, Бен считал, что Аваата разумна.

Криста Гэлли пошевелилась, натянула повыше покрывало, и ее дыхание вновь выровнялось. Бен знал, что если убить ее прямо сейчас, пока она спит, то это не исключает немалую вероятность, что человечество (и он сам в том числе) будет спасено. Он неоднократно слышал подобные предостережения от работавших в команде Флэттери радикалов.

Не исключает немалую вероятность…

Но теперь Озетт верил, что эта девушка пришла в мир, чтобы его спасти и создать новый, в котором сумеют мирно ужиться и люди, и Аваата. И ради этого он был готов защищать ее и охранять каждый ее вздох… Ради этого.

И еще ради зародившейся в его сердце новой любви.

Спайдер Неви уже пустил свою свору по их следу. Бен сумел оборвать короткий поводок, на котором директор водил Кристу, но все остальное она сделала уже сама. Она и Рико. Бен понимал, что поводок легко может превратиться в удавку, в силок для него самого, а затем и для нее. И поэтому ему нужно было быть очень осторожным и сделать все, чтобы этого не случилось. Флэттери не скрывал, что на всей планете нет ничего ценнее и опаснее Кристы Гэлли. И можно было не сомневаться в том, что тот, кто устроил ей побег, будет «примерно» наказан.

Бену было уже сорок. Ему исполнилось всего пятнадцать, когда острова Гуэмес не стало. И в тот день он был на острове. В тот самый день, когда были разрезаны на куски, сожжены и утоплены десятки тысяч островитян. Огромная подводная субмарина морян, оснащенная келпорезами и ракетами, перепахала весь старинный рукотворный остров, сметая все на своем пути. Бену повезло, что он оказался на самом берегу: в тот момент, когда адская машина ударила снизу в центр острова и прошила его насквозь, юноша потерял равновесие и полетел в красное от крови море.

В последующие годы своей жизни он видел столько катастроф и столько раз бывал в опасности, что у него выработалось шестое чувство, предупреждавшее о надвигающейся беде и подсказывающее лучший путь к спасению. Но жизненный опыт хорош только пока ты жив. А ведь на время романа с Беатрис он легко утешился и позволил себе забыть свои прежние кошмары. Он и представить себе не мог, что это может случиться вновь, до того дня, пока не встретил Кристу Гэлли. Кристу, на встречу с которой напросился, подсознательно надеясь встретить в команде Флэттери Беатрис. В тот день Криста ему шепнула: «Помоги мне». И он тут же утонул в ее зеленых глазищах. Оставалось только кивнуть и прошептать: «Конечно».

«В ее подсознании сокрыта огромная мудрость, — подумал он. — И если она сумеет ее пробудить, не разрушив при этом себя, она сможет спасти нас всех».

Даже если это было не так, Бен знал: Флэттери считает это правдой, что хорошо уже само по себе.

Криста повернулась во сне на бок, но лицо ее так и осталось в солнечном луче.

«Говорят, тебя надо беречь от света, — думал Бен. — Беречь от келпа, беречь от моря. Не прикасаться к тебе». Во внутреннем кармане он постоянно таскал инструкцию, предписывающую, что нужно сделать, если случайно коснешься ее обнаженной кожи. «А что подумали бы ее исследователи, если бы узнали, что я с ней целовался?»

Бен усмехнулся и в очередной раз поразился тому, что здесь, рядом с ним, в этой жалкой комнатушке, находится источник небывалой силы.

Директор заранее позаботился о том, чтобы ни одно из интервью Кристы Гэлли не попало в эфир. По его приказу эфирное время Бена отдали Беатрис с ее прославляющим Флэттери проектом «Безднолет».

«Похоже, Беатрис совсем ослепла, — думал Бен. — Идея освоения пространства настолько ее зачаровала, что она не думает о цене, которую придется за нее заплатить».

Флэттери боялся, что Криста может выйти с келпом на связь, и поэтому держал ее под охраной, убеждая девушку, что это делается «для ее же собственной безопасности, для учебы и для сохранности всего человечества». Несмотря на еженедельные визиты к директору, Беатрис не проявляла к Кристе Гэлли ни малейшего интереса. Однако, когда Бену понадобились интервью с этим феноменом, Беатрис оказала ему всяческую поддержку.

«А может, она и сама захотела видеть меня почаще?»

Беатрис, как и Бен Озетт, находилась в зените своей славы, а это порождало легкое соперничество. Бен до сих пор не мог понять, как Беатрис позволила себе упустить такой пиковый материал, как история Кристы. И очень хорошо, что упустила.

Просто замечательно.