Фактор вознесения

Беатрис слушала бесстрастный голос командира, отсчитывающий секунды до взлета. Ее дрожащие пальцы машинально оглаживали металлические захваты, словно расправляя складки на рукавах. Она пыталась представить себя в объятиях Мака. Но только чтобы он обнимал ее так же сильно, как когда-то обнимал Бен ночью на старом Вашоне. Но ничего не получалось. Перед глазами стояли лица ребят из ее группы.

«И все из-за ошибки! — беспрестанно крутилось в голове у Беатрис. — Все они умерли только потому, что этот ублюдок совершил ошибку!»

Она знала: капитан чего-то боялся. От него просто разило страхом, перед тем как он отдал свой фатальный приказ там, в студии. Она чувствовала, что капитан не знал, как с ним обойдется Флэттери — наградит или накажет. Беатрис понимала, что теперь от этого зависит и ее жизнь. И жизни еще многих и многих людей.

— Десять секунд до взлета.

Она сделала глубокий вдох ртом и медленно выдохнула через нос (этому методу релаксации научил ее Рико пять лет назад во время одной из смертельных переделок).

— Пять, четыре…

Она еще раз вдохнула и задержала дыхание.

— …Одна…

Сжатый воздух ударил в днище, и пара «катапульт» Аткинсона швырнула челнок в сторону орбиты. Беатрис всегда ненавидела эту часть полета: в памяти обычно сразу всплывало лицо одной толстухи, когда-то в начальной школе усевшейся ей на грудь. А еще в такие минуты она ненавидела собственное лицо — вздувшееся от прилива крови. Правда, на этом катере волноваться о преждевременных морщинках не приходилось — даже если что-то случится с мотором, их быстро подберут со станции. Сейчас Беатрис гораздо больше беспокоил Бруд, и она перебирала в уме доводы, которые приводила бы капитану в надежде остаться в живых.

В экипаже, пилотирующем челнок сегодня, не было ни одного знакомого лица. И больше половины членов команды носили не форму, а цивильную одежду. Все молчали. По-видимому, переваривали происшедшее. Но среди них не было того, кто заварил всю кашу. Этого человека Беатрис теперь боялась даже больше, чем капитана. А ведь Бен столько раз говорил ей, что этот псих однажды доберется и до нее. И тогда — смерть.

«Как он был прав тогда! И как он сейчас далеко!»

Беатрис потерла ладонями лицо и стала массировать уставшие веки. Надо прийти в себя. Сейчас не до истерик. Ей нужна информация. И как можно больше.

«Мак! — вспыхнуло у нее в голове. — Он поможет. Я уверена».

И в ту же секунду ее захлестнула волна страха: а вдруг и он… с ними? Ведь, в конце концов, он был, как и Флэттери, членом первого экипажа космического корабля. И они начали работать вместе задолго до того, как очутились на Пандоре.

«Что, если… что, если…»

Беатрис тряхнула головой, отгоняя страхи. Лучше уж вообще не думать о Маке, чем представлять его своим врагом. Она слишком хорошо его знает. И он вовсе не похож на Флэттери. Она помнит, как Мака потрясла новость о том, что Флэттери решил использовать мозг Алисы Марш для своего ОМП. Он тогда еще сказал ей:

— Я никогда не был сторонником этого метода. А теперь, после всего, что мы узнали о келпах, я просто убежден, что ОМП — не более чем очередной искусственный монстр, который еще дальше уведет нас с пути гуманизма.

По информации, полученной от Флэттери, Алиса Марш серьезно пострадала в аварии во время исследования келпов и была доставлена на поверхность уже при смерти. Мак тогда подробно рассказал Беатрис о том, кто такие клоны, и еще о том, что Алису готовили к этой участи с самого детства. Теперь Беатрис поняла, что Флэттери просто использовал удачное стечение обстоятельств. Однако для Алисы Марш оно было не просто неудачным, оно было фатальным.

«Но как теперь поведет себя Мак?»

Ему ведь тоже потребуется дополнительная информация. Например, сколько человек в ее охране? Как они вооружены? Есть ли у них определенный план или вся эта резня началась спонтанно? Она никак не могла вспомнить, сколько людей работает на орбите. Тысячи две или больше? И сколько у них там, на станции, охранников?

«Не очень много, — вспомнилось ей. — Совсем небольшой отряд, чтобы усмирять рабочих и ловить ворующих продовольствие».

В погрузившемся на челнок отряде капитана она насчитала двадцать три человека. И все вооружены до зубов. Те восемь, которые должны были заменить Беатрис съемочную группу, тащили с собой различную голоаппаратуру. И каждый солдат был носителем какой-нибудь древней, передававшейся из поколения в поколение мутации. Кроме них на борту находились еще два техника из Теплицы — эти должны были курировать подключение ОМП.

Беатрис наконец сумела справиться с противной дрожью в животе и почувствовала, что хоть и пристегнута к койке накрепко, но почти готова к действию.

«Нет, — возразила она сама себе. — Держи себя в руках. Мертвым ты уже ничем не поможешь. А ты единственная оставшаяся в живых свидетельница».

Беатрис все еще надеялась, что запись происходившего в студии успела уйти на чей-нибудь комп и этот кто-то, возможно, ее обнаружит.

«Но даже если так, кому ее можно показывать? Кто может хоть что-то изменить? Флэттери?»

Беатрис стало смешно от этой мысли. И вдруг она ощутила на плече руку капитана. Он держал Беатрис крепко, но не причиняя боли. В этом жесте не было дружелюбия, но был недопустимый при их нынешних отношениях интим. Почему-то ей вспомнилось, как отец так же сжимал ее плечо. Это было в ту ночь, когда он умер. Капитан был, похоже, ровесником ее младшего брата, но в его темных глазах плескалась безграничная усталость. Впрочем, особого ума Беатрис в них не заметила.

— Я знаю, о чем вы думаете, — заговорил он. — Я арестовал за свою жизнь несколько сотен человек. Да и меня самого тоже арестовывали. Так что уж поверьте мне, я вас очень хорошо понимаю.

Жестом он отослал охранников и вдруг бесцеремонно уселся рядом с Беатрис. В его голосе звучала мрачная сила, как если бы он не говорил вполголоса, а кричал. Охранники деликатно удалились на расстояние, с которого уже ничего не могли слышать, отвернулись и, заведя какой-то тихий разговор, лишь время от времени бросали на них искоса равнодушные взгляды.

— Мы с вами попали в переделку. И вы, и я. И нам обоим надо как-то из нее выбираться.

Беатрис ничего не оставалось, как согласиться.

— Мы оба в ловушке. Положение наше — или пан, или пропал. Причем ни один из нас не сможет вылезти в одиночку, так, чтобы не потянуть за собой второго.

С этим ей тоже пришлось согласиться.

«Но я сотрудничаю с ним только до той секунды, пока не встречусь с Маком».

И как это ни угнетало, Беатрис прекрасно понимала, что от сотрудничества с этим страшным человеком зависит ее жизнь.

— Вы человек военный, офицер. Как же это вышло, что вы проявили столь беспримерную инициативу? И ведь у вас было время принять решение. Вы действовали отнюдь не по наитию. Значит, действовали по плану, и мы… и я просто оказалась под рукой…

— Да вы просто ясновидящая! — быстро зашептал капитан, и в глазах его вспыхнули лихорадочные огоньки. — Мы можем только победить! С Флэттери будет покончено! Орбита и безднолет в наших руках! Продуктами станция обеспечена на много лет. Да к тому же у нас в руках органические мозги, которыми Флэттери так гордится! Да мы, черт побери, можем сами их натаскать как надо и улететь подальше отсюда…

Он что-то еще говорил, но Беатрис уже не слушала. Все ее мысли сосредоточились на одной фразе: «Продуктами станция обеспечена на много лет».

«Это в том случае, если он перебьет почти всех, кто живет и работает на орбите».

— …и ему придется это проглотить, — словно в бреду, шептал капитан. — Там сейчас восстание, и он не отважится уничтожить то, что создавал в течение стольких лет. Те, кто сейчас сражается против него внизу, играют мне на руку…

«А ведь он действительно собирается это сделать, — стучало у Беатрис в голове. — Он собирается вырезать всех до единого».

Бруд взял было Беатрис за руку, но она тут же ее отдернула, даже не пытаясь скрыть отвращение.

— Нам, — поправился он. — Они играют нам на руку. Вам и мне. И они поверят всему, что вы им скажете. По крайней мере, хоть ненадолго. — Он наклонился к ней совсем близко и почти беззвучно прошептал: — Вы ведь не хотите совершить еще одну ошибку, которая вновь будет оплачена человеческими жизнями?

Беатрис изо всех сил оттолкнулась от койки и прыгнула, не заботясь о том, куда ее унесет в невесомости. Бруд не стал ее ловить. Чтобы не удариться о стенку, она уцепилась за первую попавшуюся скобу и повисла рядом с двумя охранниками. Они были еще моложе, чем их капитан. Оба копались в куче съемочной аппаратуры.

«А ведь они всерьез собрались выходить в эфир», — подумала Беатрис и оглянулась на капитана. Он стоял спиной к ней и о чем-то разговаривал с охранниками. Судя по тону и резким жестам, он, похоже, объяснял им план дальнейших действий. Выходит, он может обойтись и без ее помощи. Но выходит и так, что, согласившись ему помочь, она сумеет сохранить многим людям жизнь. Но заставить себя вернуться к нему и попытаться договориться было выше ее сил. Она вздохнула и повернулась к своим новым операторам:

— Нет. Эта установка может дать панораму всего лишь пятнадцати уровней. Для челнока это годится, но если снимать в помещении побольше, понадобится камера помощнее.

В процессе инструктажа Беатрис украдкой бросила взгляд на капитана и убедилась, что он наблюдает за ней. Неожиданно он подмигнул, и она почувствовала ползущий по позвоночнику ледяной холодок.

— Публика хочет увидеть ОМП в процессе транспортировки и узнать побольше о его… ее прошлом. Давайте начнем с того, что немного пороемся в записях, — предложила Беатрис и протянула двухчасовую инструкцию для операторов, работающих в условиях невесомости, своим новым ассистентам. Эти двое мужчин и женщина, к счастью, не присутствовали в студии во время резни. Даже несмотря на то, что они были людьми капитана, Беатрис предпочитала общаться с ними. Что до остальных членов отряда, то любого, даже случайного контакта с ними она предпочла бы избежать.

Органический мозгопроцессор представлял собой плазмагласовый контейнер довольно сложной конструкции, в котором находился живой человеческий мозг. От него во все стороны торчали кабели, с помощью которых его очень скоро подключат к безднолету. Но больше всего Беатрис в свое время потрясло то, что жизнедеятельность ОМП поддерживало… тело!

Впервые она узнала об этом несколько лет назад, когда делала свой первый репортаж на эту тему. Ученые извлекли мозг из нежизнеспособного тела и поместили его в череп молодого и здорового, но получившего смертельную черепно-мозговую травму человека. Мозг и тело поддерживали жизнедеятельность друг друга, однако общение с пересаженным мозгом было невозможно — у него были отсечены все средства коммуникации. Этот живой, здоровый мозг оставался заключенным в саркофаге чужого ему тела.

Беатрис глубоко вздохнула и заставила себя вернуться к профессиональным обязанностям.

Она решила начать свой репортаж с интервью с медтехником — мужчина обладал набором разнообразных лицевых тиков и во время съемки все их неоднократно продемонстрировал. Но Беатрис не узнала от него ничего нового. Все это ей уже в свое время рассказывал Мак.

— …Как вы хорошо знаете, земляне высадились на Пандору в результате ошибочных действий ОМП.

— Я слышала, что мозг для ОМП обычно берут у детей с неисправимыми врожденными дефектами различных органов. Мозг для этого ОМП был взят у взрослой женщины. Есть ли разница и если да, то какая?

— Есть, — кивнул техник, — причем по двум параметрам. Во-первых, мозг был изъят из тела, которое все равно нельзя было спасти, и поэтому он… простите, она должна быть нам благодарна за то, что ее жизнь не оборвалась и, более того, ей оказана высокая честь служить на благо человечества. Во-вторых, эта женщина была одной из немногих выживших после гибернации. Она знает, что человечество должно выжить при любых обстоятельствах, а потому уже одна мысль о том, что она служит этой великой цели, является гарантией ее психологического комфорта.

— А она была к этому готова?

Техник взглянул на Беатрис с откровенным изумлением:

— Конечно. В свое время она прошла специальный курс обучения для ОМП. Остальные данные мы введем ей после подключения.

— Каким человеком она была?

— Простите, не понял вопроса.

В процессе интервью тики медтеха все усиливались, но теперь достигли апогея.

— Вы сказали, что она согласна выполнить свой долг из любви к человечеству. А была ли в ее жизни обычная любовь? Был ли у нее муж? Или дети?

Операторы все еще возились с аппаратурой. Жаль, камера не подключена. Мог бы получиться великолепный кусок.

Глядя на обнаженный мозг в прозрачной коробке, Беатрис не могла не думать о том, что это не просто кусок живой плоти, а человек. И вдруг техника со всех сторон обступили секьюрити из тех, кто участвовал в бойне на студии, а он, похоже, не имел ни малейшего понятия, чем это может ему грозить.

«И никто так ничего и не узнает, если только я не скажу об этом в эфире. Я похожа сейчас на этот мозг. Я жива, но отрезана от всех средств коммуникации. Интересно, о чем он грезит?»

— Я знаю о ней очень мало, — запинаясь, заговорил техник. — Да и то по записям. Я знаю лишь, что она имела ребенка, которого была вынуждена отдать под опеку, так как не смогла бы совмещать его воспитание с научной деятельностью по изучению келпа.

— Еще два года назад доктор Макинтош заявил, что ОМП — жестокий, преступный, малоэффективный и в конечном счете никому не нужный эксперимент. Как вы можете прокомментировать это заявление?

Медтех закашлялся.

— Я отношусь к доктору Макинтошу с глубоким уважением. Из основного экипажа «Землянина», или, если вам угодно, Корабля, выжили только трое: он, директор и этот ОМП. Естественно, в работе прежних ОМП были допущены ошибки, но теперь мы их усовершенствовали, и они будут работать как следует.

— Пожалуй, для кого-то из наших слушателей термин «усовершенствование» звучит несколько неопределенно. Вы же «усовершенствовали» его по образцу первого в истории человечества искусственного разума. Аппарата, который оказался умнее и совершеннее своих создателей. Для многих наших слушателей он до сих пор персонифицируется как Корабль, который до сих пор многие на планете почитают за бога. Почему же ваш отдел выбрал направление работы со скомпрометировавшими себя ОМП, вместо того чтобы заняться разработкой искусственного разума?

— Направление работы было нам спущено сверху.

— А, так вам было приказано вести исследования в этом направлении? Но почему? Почему директор посчитал, что лучше поставить на ошибочный, порочный вариант, вместо того чтобы использовать тот, который, между прочим, спас его жизнь? И ее жизнь, — Беатрис указала на ОМП, слепой, глухой, безмолвный, оплетенный проводами, связывающими его с теплым, дышащим, но неодухотворенным телом.

— Довольно! — раздался голос капитана. И Беатрис снова ощутила ползущий по спине липкий холод и с трудом сумела унять в руках дрожь. В помещении воцарилась мертвая тишина. Медтехник и люди из «ее группы» усиленно рассматривали пол и носки своих ботинок.

— Я поговорю с вами в каюте.

Она покорно последовала за Брудом в тускло освещенную пассажирскую каюту.

— Я был обязан вас остановить, — ледяным тоном начал он. — Я выполнял свои обязанности, не считаясь с тем, что думаю обо всем этом сам. Но очень скоро необходимость притворяться отпадет. Готовьтесь к стыковке. На станции вы получите материалы для сегодняшнего выпуска «Вечерних новостей».

За люком стыковочного шлюза станции их уже дожидались трое местных охранников, готовых к встрече со съемочной группой. Но к встрече с капитаном Брудом они не были готовы. Капитан придержал Беатрис за локоть и, прежде чем они шагнули в коридор, быстро прошептал ей на ухо:

— Их там трое. — В его глазах вновь вспыхнули уже знакомые лихорадочные огоньки, и она отвернулась, чтобы не видеть его лица. — Выберите себе одного. Одного, чтобы… развлек вас.

Беатрис буквальна окаменела от его требования и спокойного, почти фривольного тона, которым он произнес эти слова. На затылок словно кто-то положил ледяную ладонь, и она вспомнила, что чувствовала нечто подобное тогда, когда в студии началась бойня.

— Вам ни один не нравится? Какая неприятность.

Бруд отпихнул ее себе за спину и жестом приказал своим людям открыть огонь. Через пару секунд четверть отряда внутренней охраны орбиты лежала на полу.

— Вышвырните их через тамбур челнока, — приказал капитан. Занять станцию. Если убьете кого-нибудь одного, то убивайте уж всех, кто находится в том же помещении. И чтобы трупов я не видел. Беатрис сейчас объявит, что на орбите начался переворот. А чтобы остановить заговорщиков, прислали наш отряд.

— Зачем вы издеваетесь надо мной? — прошептала Беатрис. — Зачем вы говорите, что у меня есть выбор, когда его у меня нет? Вы же все равно всех здесь убьете. Но вы хотите, чтобы и я…

Бруд поднял руку в благословляющем жесте. До сих пор этот жест ассоциировался у Беатрис только с Флэттери.

— Диверсия… — вздохнул капитан. — Но это лишь часть игры. Да, кстати, вы уже лучше держитесь, чем в прошлый раз. Смотрите-ка, меня все это забавляет, а вас бодрит.

— Для меня это пытка, — выдохнула Беатрис. — Я не хочу быть сильной такой ценой. Я не хочу, чтобы умирали люди.

— Все однажды умирают, — заметил капитан, знаком приказывая своему отряду приступить к делу. — Но лучше, когда умирают не просто так, а с пользой для тех, кто еще живет.