Фальшивое счастье (СИ)

29

Константин

— И потом мистер Лейф сказал, что сам проверял договор и ошибок быть не может. Еще так высокомерно плечом дернул, — морщится Рита, — ты бы видел его лицо, когда я деликатно пальчиком указала на ошибку.

Ее лицо светится гордостью за себя, при этом она жмурится от удовольствия, очень эротично поедая пасту вилкой. Черт, она даже ест сексуально.

Поверить не могу, что уже месяц, как женат. У меня были опасения, что штамп в паспорте и смена фамилии могут не лучшим образом отразиться на ее поведении. От этого никто не застрахован. Но она кажется и не осознает, какие возможности и привилегии ей теперь доступны благодаря новому статусу.

— Я тебя утомила разговорами, да? Извини, — ее взгляд потухает и она полностью сосредотачивается на еде. Я вижу, как она старается привнести в наши отношения легкости и… человечности. Я ценю это. Более того, мне приятно осознавать, что она уже не видит во мне монстра, купивший ее свободу. При этом Рита не нарушает мои границы, не надоедает и понимает, когда ко мне лучше не подходить. Но молчу я не потому, что устал ее слушать, а потому что зол. На нее. Одну ошибку Рита все же совершила. Терпеливо жду, когда она доест. Не хочу портить ей аппетит.

— Дело не в этом. Просто не могу понять, чего тебе не хватает, Рита? — спрашиваю вкрадчиво, когда ее тарелка пустеет.

— Ты о чем? — заметно напрягается она.

— Я о работе в холдинге?

Рита тяжело вздыхает, отодвигает тарелку и хмурится.

— Как ты узнал? Ты следишь за мной?

— Не говори ерунды. В отдел кадров позвонили из «ГлобалБет», чтобы подтвердить твои рекомендации и характеристику.

— Ксения Александровна обещала, что это останется между нами! — громко возмущается Рита, почти кричит.

— Тон сбавь, — осаживаю ее, — Ксения в первую очередь работает на меня. И от меня зависит ее дальнейшая карьера. Ты правда думала, что она не сообщит мне? Мне кажется мы уже обсудили и решили, что работать ты будешь только здесь.

— Ничего мы не обсуждали. Ты сам принял решение.

— Верно. И с чего ты взяла, что можешь оспаривать его?

— Причины все те же. Мне нравится тут работать. Правда. Но я хочу попробовать сама чего-то добиться. Мне дают самые легкие задания, а в проекте Лэйфа почти не участвую. Я так ничему не научусь. Со мной осторожничают, почти не разговаривают или наоборот лебезят. Даже Петр Николаевич, подхалимничает, не ожидала от него, — разочарованно протягивает она.

— Привыкай, — развожу руками, — так будет теперь всегда. Ничего не поделаешь. Но с Петром Николаевичем я поговорю, если тебе работы мало.

— Дело не только в этом. Чувствую себя изгоем, я хочу нормально общаться с коллегами, не думая о том, действительно я нравлюсь им или нет. Хочу знать, что в работе я действительно чего-то достигла сама, а не потому что со мной носятся.

— Зачем? В этом и есть смысл привилегий, это во-первых, во-вторых, не понимаю твоего стремления всем нравиться и подружиться.

— А мне хочется! Я довольна своей жизнью сейчас и очень благодарна, но мне не хватает простого человеческого общения, — тихо говорит она, и это кажется камень в мой огород. — Я столько лет чувствовала себя белой вороной, всех сторонилась. Я планирую расти и развиваться, как специалист, но еще мне хочется быть частью коллектива. Это же нормальное желание.

— Я тебя услышал. Но нет! Работать ты будешь только под моим присмотром или все ограничится учебой.

— Почему? — возмущается, слишком громко. И вот тут я начинаю по-настоящему заводиться.

— Я тебе однажды уже говорил, что повышать на меня голос или просто в моем присутствии неприемлемо. К тому же хочу напомнить о главном условии нашего договора — беспрекословное послушание. Мои решения не обсуждаются. Впредь не забывай об этом, не усложняй свою жизнь.

Рита бледнеет, ошарашенно глядя на меня, ее губы начинают дрожать. Ее ранит упоминание о сделке. Меня это не трогает. Ни капли. Я не против диалогов, и мог бы аргументировать свою позицию, веди она себя разумнее. Очевидно она решила, что наш брак дает ей право на истерики и бессмысленные эмоции. Поэтому лучше сразу охладить ее пыл и разрушить иллюзию равноправия. В нашем браке его не будет. Никогда.

Сканирую ее глазами, жду дальнейших действий. Надеюсь Рита не разочарует меня.

— Прости, я забылась, — смиренно произносит она, без трагизма. Она умничка, быстро учится брать под контроль эмоции. Пока получается не очень хорошо, но Рита старается. Смотрит на время в телефоне. — Мне уже пора, Петр Николаевич просил закончить с переводом до трех.

Сидит ровно, смотрит на меня уверенно, но участившееся дыхание говорит о том, что моя жена на грани. Еще немного и разревется от обиды.

— Беги, — киваю ей.

Рита быстро поднимается, хватает сумочку и почти срывается на бег. Я же не спеша оплачиваю счет, и иду в офис таким же неспешным, прогулочным шагом. Любые мысли о том, что был слишком суров зарубаю на корню. Она знала правила игры с самого начала.

— Константин, — уже на подходе к офису слышу скрипучий старческий голос. Обернувшись не могу скрыть удивления. Это Мальцев старший. Он и вправду выглядит очень плохо. Рак болезнь беспощадная. Некогда рослый и внушительных размеров авторитет превратился в худого и сгорбленного старика.

— Сергей Александрович, чем обязан? Хотите поджечь мой офис? Не получится, — ухмыляюсь. Стоит подойти ближе, как за его спиной вырастает двухметровая детина с квадратным лицом. Я думал такие экземпляры остались в далеких 90-х. Но вид у него предостерегающе-грозный. На старого барыгу я конечно зол, но не настолько, чтобы устраивать физическую расправу над немощным стариком.

— Не жмись ты так ко мне, я тебе не девка, — ворчит Мальцев на амбала, опираясь на трость. — Прогуляемся? — обращается уже ко мне.

— А вы в состоянии?

— Все не так плохо, как кажется на первый взгляд, — скрипучим голосом смеется он. Мне остается только пожать плечами и мы медленно бредем по аллее, которая на удивление пустынна. — За завод не серчай. Могу возместить ущерб.

— Это само собой. Куда же вы денетесь.

— Константин, я тебя по-человечески прошу. Не лезь. Эта тварь сына моего убила! Единственного! Свое добро на тот свет не унесу. Все тебе оставлю. — хрипит он.

— Я похож на человека нуждающегося в деньгах?

— Деньги никогда лишними не будут. А мне бы только справедливости добиться, чтобы душу успокоить. Уверен твой отец на моем месте жаждал бы возмездия не меньше.

— Мой отец — человек справедливый. И сравнивать себя с ним не стоит. Если бы я снаркоманился и напал бы на безобидную старушку, то он бы сам меня на тот свет отправил, глазом не моргнув.

— Много ты понимаешь! Я с Олегом дел не вел, но многое о нем знаю. Так что не торопись ему нимб над головой рисовать. Спроси у него про банду Моревского.

— Если вы о том, что он устроил бывшему мужу Лили и его подельникам, то зря стараетесь. Я в курсе. Это был справедливый суд. Поэтому повторяю, не ставьте себя на один уровень с моим отцом.

— Ты прав. В отличие от него, я с воспитанием сына не справился, — он останавливается, и проходится изучающим взглядом по мне. На лице пролегает мрачная тень. — Ты толковый парень, Кость. Ну, вытащишь ты эту шаболду на свободу и что дальше? Думаешь я сдохну и на этом проблемы твои закончатся? На хрена тебе теща наркоманка? Сам подумай, нет тещи, нет проблем.

— То есть я должен способствовать в убийстве матери моей жены и бабушки моих будущих детей?

— Не ты первый, не ты последний, — опять неприятно закашливаясь засмеялся он. — Твоя соплячка ни о чем не узнает. Мои люди сработают чисто. Никто и не поймет, что Катерине кто-то помог отдать богу душу. Ты меня еще благодарить будешь. Поверь, у меня у самого теща была еще та змеюка, знаю о чем говорю.

— Ей вы тоже помогли?

— Нет и это главная моя ошибка. Если бы не она, то семья бы не распалась, может и Серега был бы жив.

— Статьи в прессе ваших рук дело?

— С журналюгами я и сам работать не люблю. На моей совести только поджог.

— Я искренне вам сочувствую, но мой ответ нет. И дело не только в Рите, но и в том, что наши с вами представления о справедливости сильно расходятся. Посвятите отведенное вам время созиданию. Откройте в память о сыне спорткомплекс, школу отремонтируйте, дом культуры, церковь. Толку будет намного больше.

В мутных старческих глазах загорается недобрый огонь, а лицо искажается от гнева. Он замахивается на меня тростью с удивительной прытью, но я успеваю увернуться.

— Ублюдок, вздумал меня учить? Да, я таких, как ты пачками в асфальт закатывал, когда ты еще задницу подтирать не научился, — Мальцев со стоном хватается за бок, едва не падает, но амбал успевает его подхватить. — Убью мразь и ее, и тебя. А девку твою… — дальше я не расслышал из-за его кашля, он еще много чего кричал мне вслед, когда я неспешно шел в сторону офиса.

Эта встреча не вызвала во мне ни одной эмоции, ни злости, ни намека на раздражение, и уж тем более страха. Мальцев в предсмертной агонии не только из-за болезни. Его «крышу» в лице губернатора активно взяли в оборот спецслужбы и тому сейчас не до армейского другана. Конкуренты уже готовятся делить территорию, и там ведется своя подпольная война. Будучи одной ногой в могиле, даже с огромным запасом денег он беспомощен, как никогда.

Не успеваю войти в холл, как на меня налетает запыхавшийся Антон с оружием в руках, а за ним еще несколько ребят.

— Почему трубку не брал? Тут где-то Мальцев, — цедит он, попутно раздавая команды ребятам из охраны.

— Да, ты чего завелся? Видел я его. Мы просто поговорили по душам, — из меня вырывается смешок. Мой начбез так встревожен, словно мне и вправду грозила опасность. Тоха смотрит на меня, как на дебила.

— Придурок, — рычит он, явно забывая, что друзья мы вне работы, а здесь я его начальник, — Мы уже с тобой один раз недооценили его. Загнанный зверь всегда нападает первым. Андрюха, собери ребят. К офису и к дому еще парней приставь. А ты иди, лучше жену успокой, — уже спокойнее обращается ко мне.

— Не понял?

— Мальцев Риту прямо на входе выловил. Не знаю, что он ей там наговорил, но видимо беседа была гораздо душевнее чем с тобой.

— Где она?

— У тебя в кабинете. Галя ее отпаивает успокоительными.

Сука! Знал бы, что он посмел с Ритой говорить, то не был бы с ним столь любезен.

Влетаю в свой кабинет. У Риты убитый вид, она смотрит в пустоту. Не плачет уже хорошо. Галина успокаивающе гладит жену по спине и что-то щебечет.

— Оставь нас, — киваю своей помощнице, она не заставляет себя ждать, молниеносно покидая помещение. Рита никак не реагирует на мое появление, продолжает гипнотизировать невидимую точку в пространстве.

Сажусь на диван рядом с ней.

— Что он тебе сказал?

— Ничего такого, чего бы я не слышала раньше, — отвечает спокойно.

— Рита, что он ТЕБЕ сказал? Слово в слово, — цежу сквозь зубы. И ее плотину начинает прорывать. Лицо искажает гримаса боли, но она упорно качает головой.

— Не заставляй меня повторять все это. Пожалуйста, — пищит, глотая слезы. — Ты ведь защитишь маму? Ты обещал! Это тоже входит в условие нашего договора! — требовательно смотрит мне в глаза. Дает сдачи, бьет меня моими же словами.

— Ни о чем не волнуйся. Она в безопасности. — притягиваю к себе, она нехотя поддается, но спустя мгновение прячет голову у меня подмышкой и тихо плачет.