Фальшивое счастье (СИ)

39

Константин

Глядя на Риту, сладко посапывающую лежа на боку, не удерживаюсь от того чтобы прижаться к ней грудью и вдохнуть запах ее волос. Пробегаюсь пальцами по ее плечу, бедрам и кладу руку на ее живот. За последние три месяца наш малыш подрос.

Меня дурманит мысль, что моя девочка родит мне ребенка. Моего ребенка. Мы семья, черт побери!

Год назад я и подумать не мог, что буду просыпаться вот так и просто любоваться ею, наслаждаться теплом и нежностью ее тела, невероятным ароматом.

В памяти всплывает тот день, когда я впервые поцеловал ее в кабинете. Я сам себе в этом не признавался до последнего, спорил сам с собой, но с того момента, как почувствовал вкус ее губ, и неповторимый аромат я буквально помешался на этой девочке.

Это было что-то первобытное, животное. Когда ты на уровне инстинктов понимаешь — она та самая.

Ты хотела моей любви, девочка? Что ж, ты этого добилась. Но, к твоему несчастью, оказалось, что моя любовь не про бабочки в животе.

Когда-то я был способен любить беззаветно, восторженно и трепетно. Но я истратил этот ресурс не на ту женщину. Моя бывшая жена вытравила во мне это.

То что я сейчас чувствую к Рите сложно назвать светлыми и чистыми чувствами.

Это нечто темное, но до ужасающего поглощающее. То, что породило внутри демона, который питается ее эмоциями, жаждет обладать ею даже через принуждение и боль. И мне остается лишь надеяться, что Рита никогда не позволит этому демону выбраться из клетки. Никогда не узнает, каким монстром я в действительности могу быть.

Одному Богу известно, почему именно Рита стала той, кто пробуждает во мне столь противоречивые чувства. Почему ей одной под силу вызывать во мне прилив нежности, и в то же время только Рите удалось обнажить уродство моей души.

Вряд ли я когда-нибудь признаюсь ей, что беременность — результат моего сговора с ее врачом. Артур Мамедович мой должник, и как бы он не протестовал — выбора у него не было.

Я успокаиваю свою совесть тем, что дал Рите время проникнуться ко мне чувствами, а главное многое изменилось и для меня самого. Циничное стремление осуществить свой план, ради которого все это и задумывалось никуда не делось, но вместе с тем, конечная цель словно отошла на второй план и стала лишь бонусом.

Обостренное чувство справедливости в данном случае заглушают мысли о том, что моя девочка меня любит. Да, я не заслуживаю ее любви, но разве это важно, если я могу сделать ее счастливой. Как бы сильно я не был виноват перед ней, я ей все возмещу.

За эти несколько месяцев Рита не только смирилась с беременностью, она по-настоящему прониклась идеей материнства. Несмотря на жуткий токсикоз и перепады настроения, она выглядит счастливой. С удовольствием наблюдаю ее мечтательный взгляд, когда она рассматривает в интернете страницы домашнего дизайна. Комната, которая прежде была отведена ей, мы планируем переделать в детскую. Мы постоянно спорим составляя список имен для мальчиков и девочек. На самом деле мне все равно, я согласен на любое, которое выберет она.

Просто меня умиляет, то какое значение она этому придает. Как смешно пыхтит и злится.

С каждым днем в ней все меньше робости и осторожности, она становится увереннее в себе и это чертовски заводит. Хотя возможно мое восприятие искажено из-за нехватки секса.

Оказывается токсикоз не лучшим образом сказывается на настроении и либидо женщины. За три месяца мы трахались ровно три раза. Рита постоянно требует тактильности, объятий, поцелуев, но в плане интима стала капризной и несговорчивой. Ничего, после родов я свое возьму.

С самого пробуждения член стоит колом и упирается ей в поясницу, но от последних мыслей болезненно дернулся.

Самое время бежать в спортзал, или лучше в душ — снимать напряжение, как подросток.

Рита начинает сонно ерзать, заставляя меня стиснуть зубы. Почти рычу, когда понимаю, что в полудреме она специально ерзает, прижимаясь ко мне сильнее, подтягивается выше и мой член оказывается на одном уровне с ее попкой.

Не открывая глаз, заводит руку назад, находит мою и просовывает ее себе под сорочку, укладывая на свою налитую грудь, которая действительно стала больше. Ее дыхание уже не такое размеренное, как во сне, оно стало рваным и отрывистым.

Рита держит мою руку, показывая, как именно она хочет моих ласк. Медленно ведет моей ладонью по торчащему соску, но не позволяет захватить его пальцами. Затем плотно прижимает ладонь к груди.

— Сожми, — стонет тихо, виляя бедрами, дразня и без того страдающий от мучительного возбуждения член. Послушно сжимаю полушарие, стараясь не взвыть от похоти.

Неужели мне сегодня наконец повезло, и моя девочка в том самом настроении? Не теряя времени просовываю руку под шеей Риты и уже этой рукой начинаю ласкать ее груди. Смачиваю пальцы второй руки, залезаю ей в трусики. Моя девочка протяжно стонет, сдвигая ногу, открывая мне простор для ласк. Смахиваю носом волосы с ее шеи и покрываю поцелуями плечи, прохожусь языком по сонной артерии, кусаю мочку уха, стараясь не потерять разум и держать страсть под контролем.

— Хочу тебя, — сладко стонет, — прямо сейчас.

Судорожно и нетерпеливо стягиваю с нее трусики. Клянусь, меня колбасит, как в ту ночь, когда я лишался девственности. Быстро избавляюсь от своего белья, проделываю все это не поднимаясь, продолжая лежать на боку, прижимая ее спину к своей груди. Приподнимаю немного ее стройную ножку и толкаюсь. Медленно, терпеливо. До одури хочется врезаться в нее по самые яйца, и обрушиться очередью толчков с громкими шлепками, но притормаживаю себя.

Рита прогибается, выпячивая свою прелестную попку, оборачивается, тянется за поцелуем. Трахаю я ее нежно, с любовью, но целую именно так, как хочется мне. Жадно, остервенело.

Даже хорошо, что все происходит неспешно, чувственно, в противном случае обкончался бы с позором, едва начав. Краем глаза вижу, как Рита тянет свою изящную ручку к промежности, но я ревниво и грубо отшвыриваю ее.

Заменяю ее пальцы своими, ласкаю клитор. С ней мои собственнические инстинкты настолько обострились, что я ревнив даже в этом. Я не позволю ей доставлять удовольствие самой себе, когда наша близость стала такой редкостью. Она должна кончать от моих пальцев, моего языка, моего члена. Все ее оргазмы должны быть моими. Даже в этом я эгоистичен и жаден.

Хотя до беременности я нередко заставлял ее ласкать себя у меня на глазах. С извращенным удовольствием наблюдал за тем, как она доводит себя до оргазма пальчиками, глядя мне в глаза. Моя девочка, хоть и робела, но эта игра ей тоже нравилась.

Судя по тому, как она стонет и извивается Рита близка к разрядке, а я испытываю облегчение, потому что сам уже еле держусь. Начинаю быстрее и глубже проникать в обжигающую тесноту.

— Блть, если бы ты только знала, как в тебе хорошо. С ума сойти, — мне хочется произнести это тихо и нежно, но против воли из горла вырывается рычание. Еще несколько толчков и Рита с громким стоном сжимает мой член и закатывает глаза, вцепившись своими кулачками в подушку. Все! Это окончательно сносит планки, уткнувшись в ее затылок лбом, наконец позволяю себе немного спустить тормоза, вдалбливаясь в нее чуть глубже, жестче и наконец кончаю, почти теряя разум.

— Когда ты родишь и тебе будет можно, я оттрахаю тебя грязно и жестко, как самую похотливую шлюшку. Растерзаю и сожру, — вырывается из меня, когда дыхание немного выравнивается.

— М-м-м, я не против, — отвечает томно, медленно перекатывается на другой бок, разворачиваясь лицом ко мне. Обхватывает меня за шею и сладко целует, вызывая теплое, щемящее волнение в груди, настолько сильное, что почти отдается болью. — Доброе утро.

— Доброе, — шепчу зарывшись носом ей шею, втягиваю воздух, наслаждаясь ароматом ее кожи. Меня пьянит тот факт, что с каждым днем ее собственный запах прочно смешивается с моим. Она пахнет мной — своим мужем, а я женой.

В состоянии абсолютного счастья укладываю ее голову себе на грудь.

— Кость, — она водит пальчиками по моему животу, — а где твоя мама?

Мысли и разговоры о матери уже давно не причиняют боли, но все же теряюсь. Очень неожиданно прозвучал вопрос.

— Не знаю, в последний раз, когда она давала о себе знать, это было 10 лет назад, то планировала переехать в Канаду.

— А… почему вы не общаетесь? — Рита все в это время была крайне тактична, и за год нашего брака ни разу не спросила меня о прошлом. Мой 35-й день рождения, два месяца назад мы отмечали в тесном кругу, дома у отца. Он показывал Рите наш семейный фотоархив, и там есть несколько снимков с мамой. Моя девочка внимательно рассматривала фотографии, но поняв, что никто не стремится говорить о ней ни хорошо, ни плохо сделала вид, что ей это тоже не интересно.

Но я понимаю ее любопытство. И потому решаю рассказать историю как есть.

— Ее зовут Ксения. Не знаю точно всю историю их знакомства, только то, что поженились, когда им было по 20 лет. Через два года родился я. Мой папа столичный парень, из семьи советской элиты, а мама простая девчонка из провинции. Жили вроде нормально. В отличие от большинства без особых трудностей пережили перестройку. Папа быстро влился в новый ритм и начал свое дело. Но в середине 90-х он что-то не поделил с криминалом, в итоге начались проблемы и он чуть не пошел ко дну. Кризис длился всего полтора года, но маме хватило шести месяцев, чтобы найти нового хахаля. Иностранца какого-то.

В один день она просто собрала вещи, сообщила отцу, что уходит. Одна, меня она забрать не могла, потому что ее новый еб…, кхм, ее новый мужик, не хотел обременять себя чужим ребенком. Поставил ей ультиматум, вот она и сделала свой выбор.

Первое время она звонила, пыталась общаться со мной, мне было 7 лет. Но потом все реже и реже, в итоге связь со всем была потеряна.

— Может у нее были проблемы?

— Я тоже так думал, но все оказалось гораздо прозаичнее. Ей просто было плевать.

— Это ужасно, — сочувственно шепчет и крепче прижимается ко мне.

— Да нет, — пожимаю плечами, успокаивающе поглаживая ее спину, — на самом деле я рад, что ее нет в моей жизни. Лучше никакой матери не иметь, чем ту, что может променять тебя на бабки.

— Ты сказал, что 10 лет назад она дала о себе знать, — от воспоминаний той встречи, невольно усмехаюсь.

— Да. Объявилась неожиданно. Говорила, что все осознала, хочет наладить отношения. Но внутреннее чутье подсказывало, что дело не чисто. Отцу ничего не сказал. Попросил Антоху пробить все о ней, он тогда еще работал в органах. Выяснилось, что тот иностранец, который увез ее к себе, уже давно ее бросил, а мама связалась с каким-то молодым альфонсом, который высосал из нее все, что досталось от предыдущего муженька.

Аккуратно подтолкнул ее к откровенному разговору. Она горько рыдая рассказала, что ее сопливый любовник потерял деньги на бирже. А они были не его, в итоге их требует назад. 80 косарей зеленых. Валялась у меня в ногах выпрашивая бабки, ради этого ублюдка.

Это было мерзко.

Деньги я ей дал, но перед этим рассказал, что никто их не прессовал. Это старая отработанная схема ее любовника. Заодно предупредил, чтобы больше не появлялась и забыла о моем существовании. Очень жестко объяснил, чем ей это грозит.

— Представляю, как тебе обидно. В детстве наверное ее очень не хватало.

— Да, первое время винил отца в том, что на ушла и бросила меня. Но потом понял, что как бы ни старался, не могу вспомнить ни одного теплого и трогательного момента, связанного с мамой. Она все время ходила по магазинам, каким-то мероприятиям. Со мной все время была няня, Люда. Очень похожая на Алису Витальевну. Наверное поэтому многое спускаю с рук этой несносной женщине, — улыбаюсь.

— А где эта няня Люда?

— Уехала, когда я учился в пятом классе. Теперь живет на Алтае.

— Мне жаль, — целует мою грудь, а я зарываюсь пальцами в ее волосы. Мне сейчас чертовски хорошо.

— И тебе совсем неинтересно, где мама и что с ней?

— Поверь мне, малышка, она не пропадет. В Канаду эта неугомонная женщина собиралась к какому-то мужику. Престарелому миллионеру.

— А как твой папа это пережил? Он ее любил?

— Сложно сказать. Если ты заметила он не особо эмоционален. Но никогда не говорил о ней плохо. Дедушка с бабушкой были очень интеллигентными, сдержанными, но когда речь заходила о ней не выбирали выражений. И тем не менее, даже им папа запретил говорить о ней в плохо в моем присутствии. Знаешь, — широко улыбаюсь от воспоминаний, — первое время папа покупал мне подарки и говорил, что это мама прислала. Я быстро все просек. Тогда я не понимал зачем он это делает. Но потом до меня дошло, что он не хотел, чтобы я чувствовал себя брошенным ребенком.

— Он замечательный, и Лиля тоже. Они идеальная пара, — чувствую, как ее щека на моей груди растягивается в улыбке.

Больше мне о матери рассказать нечего. Но Рита явно хочет спросить еще о чем-то. И кажется уже знаю, что ее волнует больше всего. Задумываюсь на мгновение — готов ли быть до конца откровенным. Думаю, да. Время пришло.

— А ты… когда-нибудь любил? — даю себе пару секунд, обдумывая ее слова. Я думал она спросит о бывшей жене в лоб, но Рита, как всегда проявляет чуткость.

— Впервые я влюбился в 17 лет. Бабушка с дедушкой переехали в тот дом, где сейчас живут папа с Лилей. Я часто ездил к ним в деревню. Там была девчушка, старше меня на год. Алена. Работала на ферме. Она ответила мне взаимностью. Мечтал забрать ее в город. Но куда мне. 17 лет, живу с отцом, денег толком не зарабатываю. Папа устроил меня тогда курьером в холдинге. Все те крохи, что мне платили, плюс карманные копил, чтобы после школы снять квартиру и забрать ее к себе. Но при любой возможности мчался к Алене. И вот приехал, как-то среди недели, вечером. И увидел ее с другим.

Опускаю детали, не говорю Рите о том, что застукал ее, стоящей на коленях и смачно отсасывающей у сына директора молочного завода. Даже смешно от того насколько сильно впечатлила меня эта картина. Еще пару лет оральный секс вызывал отвращение.

— Кошмар, — возмущается Рита. — Как она могла? Я бы тебя никогда… — осекается, не договаривая. Знаю, моя девочка, ты меня не предашь. — А потом? Ты наверняка любил кого-то еще.

Еле сдерживаю смех и желание начать увиливать от вопроса. Ну, спроси ты меня уже напрямую, хочется сказать. Но беременная Рита непредсказуема, поэтому не рискую.

— Когда мне было 23, я уже работал в фирме, мотался по регионам. Неплохо зарабатывал, меня активно вовлекали в светскую тусовку. Хоть и был щеглом, но был желанным гостем на любой бизнес тусовке. Однажды случайно оказался на благотворительном вечере. Агата была старше меня на два года. Маленькая, хрупкая, со светлыми, вьющимися волосами и огромными, небесно-голубыми глазами. Ей разве, что крыльев за спиной не хватало. Она действительно была похожа на ангела. Мне просто башню от нее сносило.

Чувствую, как Рита напряглась и задышала, как паровоз. Описывая Агату я не преследовал цели заставить ее ревновать. Но оказывается, когда любимая женщина тебя не хочет делить даже с прошлым, это безумно приятно.

— Она была из хорошей семьи, профессорская дочка, с хорошим воспитанием, образованием и манерами. Через год мы поженились. Бабушка с дедушкой, души в ней на чаяли. И радовались тому, что в нашей семье появилась достойная невестка. Лилю они не приняли.

Агата работала в фонде помощи животным. И все время посвящала этому делу. Она казалась такой светлой, радеющей за благое дело. На ее фоне чувствовал себя примитивным приматом. Но мне это нравилось. Хотелось быть лучше, успешнее, чтобы хоть немного быть достойным ее.

Когда мы поженились, то она время от времени возмущалась тому, что я выполняю грязную работу в холдинге. Говорила, что отец не справедлив, и что я должен уже, как минимум возглавлять один из отделов. Но больше всего ее бесило, что я отказывался от папиных денег и жил только на собственные доходы. Которые уже тогда были довольно не хилые. До женитьбы я успел прикупить себе квартиру в престижном районе, и домик на юге Италии.

Тогда я считал, что она просто беспокоится за меня, и ею движет любовь. Это потом до меня дошло, что ей просто хотелось мужа с более статусной должностью. Например, коммерческий директор, вместо кризис-менеджера, вечно таскающегося по региональным филиалам.

Я помог ей открыть свой фонд. Купил помещение под приют для животных. Так гордился собой, идиот. Благодаря мне, точнее нашей фамилии она получила доступ в высшее общество, появились нужные знакомства и связи.

Деньги в фонд полились рекой.

Однажды, меня возле офиса выловила девушка, которая также была волонтером в приюте. Она в ярости, брызжа слюной, кричала, называя нас мошенниками и ненасытным зверьем. Кое-как ее усмирив, выяснил, что уже полтора года фонд регулярно получает пожертвования на большие суммы, но дела по-прежнему плохи. Деньги уходят непонятно куда.

Я ей не поверил, но и Агате ничего об этом не сказал. Я безоговорочно верил жене, но что-то останавливало меня. Мне было до смерти стыдно, но я вновь обратился к Антохе. Ему хватило недели, чтобы раскопать все левые счета.

Практически 80 % процентов пожертвований она прикарманивала. За полтора года существования фонда там скопилась сумма на несколько лямов зеленых. Среди меценатов было множество папиных партнеров, друзей и просто знакомых.

Мне было сложно в это поверить. Искал ей оправдания, ровно до тех пор, пока Антон не сообщил мне, что ко всему прочему у моей любимой жены связь со своим бухгалтером, с помощью, которого она и проворачивала свои делишки. Тем более я был очень удобным мужем, который не вылезает из командировок.

В этот момент я словно прозрел. Я ведь все видел. Видел, ее жадность, необузданную тягу к роскоши, деньгам, и главное — равнодушие ко мне. Но она так искусно играла роль сердобольной защитницы животных, роль светлой и неземной женщины. А меня тешила мысль, что она выбрала меня. Как-то я подобрал щенка на улице, думал она оценит, притащил его домой, искупал, а она сморщила нос и под доводом того, что мы оба слишком заняты пристроила его кому-то из знакомых. Представляешь, даже тогда, я как последний идиот верил в ее святость.

Все пазлы сложились только потом. Я не стал устраивать разборок, а просто обчистил эти счета, перечислив все бабки в другие фонды. А ту девушку, что налетела на меня словно фурия взял к себе на работу. Так Галя и оказалась в моей команде.

— Ого, Галя? Наша Галя? А Агата? Как она отреагировала? Пыталась как-нибудь объяснить.

— Стандартно, по классической схеме. Вначале слезы и рыдания, мольбы простить, начать все заново, а потом угрозы.

— Чем она могла тебе угрожать?

— Она грозилась засудить и заодно испортить репутацию, пройтись по всем ТВ-шоу, обвиняя меня во всех смертных грехах. Тогда я объяснил ей, что она окажется в тюрьме. Антону не составило бы труда впаять ей хищение в особо крупных размерах. Раздел имущества был не в ее пользу. Недвижимость я приобрел до брака, а на счетах было не так много денег, как ей хотелось бы. У меня тогда, как раз начались проблемы на работе. К тому моменту я уже открыл свое дело.

— А потом?

— Мы начали бракоразводный процесс, который она всячески тормозила. В один из дней мы столкнулись в ресторане, перебросились парой фраз, когда он нагло уселась за мой столик. Прогнав ее спокойно пообедал. Потом поехал за город, к отцу, он раньше, кстати, жил на соседней улице. Что произошло дальше помню смутно. Меня вынесло на встречку, зацепил другое авто и вылетел с обочины, врезавшись в дерево.

На этом моменте повествования Рита всхлипывает и крепче обнимает меня. Успокаивающе поглаживаю ее, это ты еще не знаешь, милая, что было дальше.

— Очнулся уже в больнице. Оказывается я вылетел в лобовое стекло и приземлился на торчащую в земле арматуру. Жизненно-важные органы не были задеты, но пока ехала скорая потерял много крови. В общем-то это меня и спасло. Оказалось, что в моей крови обнаружили какое-то синтетическое вещество. А благодаря нескольким переливаниям крови, удалось немного нейтрализовать его действие. Но нервная система сильно пострадала, по этой причине у меня и начались проблемы со сном.

На третью ночь, несмотря на ударную дозу обезболивающих и снотворного, я проснулся. Словно кто-то меня растормошил. Просто открыл глаза и увидел Агату, она была в маске, но я ее узнал. Она стояла возле моей капельницы и вводила какой-то препарат. Я молча смотрел в ее глаза, а она в мои. Мне стало жутко страшно. Как ни странно, я не боялся самой смерти. Меня ужасала мысль, что я провел с этой женщиной три года, два из которых в браке. Жил под одной крышей, спал с ней, целовал ее, любил, мечтал о детях. А она вот так хладнокровно пытается лишить меня жизни, ради трешки в центре, домика в Италии и небольших сбережений на банковском счете. Ну, и конечно в отместку за те миллионы, что увел из-под ее носа.

— И? Что случилось дальше? — спрашивает моя девочка, и я чувствую маленькие капельки стекающие на мою грудь.

— В палату влетели люди моего отца и скрутили ее. Он сразу понял в чем дело и ее поджидали. Теперь у нее шикарные апартаменты в тюрьме, — усмехаюсь.

— В ресторане она что-то подмешала тебе?

— Ага.

Рита подрывается, не прекращая рыдать зацеловывает мое лицо. Но решительно отстраняю от себя.

— Не надо, моя девочка. Это совершенно ни к чему. Не надо меня жалеть. Это было уроком для меня.

— А я буду, — упрямо возражает, — мне можно. Я беременная и я тебя люблю. И это даже не жалость, а сочувствие. Прибила бы эту Агату! — рычит, вызывая мой искренний смех.

Набрасываюсь на ее губы. Мне с трудом удается быть нежным с ней, но я стараюсь. Очень.

— Ну, все не реви. Все давно в прошлом. Расстроил я тебя, да? — вновь укладываю ее прекрасную головку себе на грудь и зарываюсь пальцами в волосы, втягиваю их запах. Это чертовски успокаивает.

— И да, и нет. Зато теперь я знаю, что ты способен на чувства. Может пройдет какое-то время и тогда… ты сможешь полюбить и меня, — произносит тихо, — когда-нибудь, — поспешно добавляет, не желая давить или выпрашивать мою любовь.

— Не когда-нибудь, Рита, — отвечаю твердо, стискивая в своих объятиях.

Казалось бы, что сложного сказать всего три слова «Я тебя люблю»? Но эти слова застревают в горле и все, что я могу — это выдать скупое, обрывистое признание. И ведь снова моя девочка меня понимает. Вскакивает, широко распахнув глаза, хватает ртом воздух и вглядывается в мое лицо не верящим взглядом.

— Но не строй иллюзий, Рита. Розовые единороги не прискачут. Я останусь собой. Даже до всех этих событий я не был плюшевым мишкой.

— И не надо. Просто люби меня, — шепчет, скидывает одеяло, перекидывает ногу и садится на мой пах, начиная двигать бедрами, реакция члена следует практически сразу же. — Твой рассказ многое объясняет. С такой мамой и бывшей немудрено растерять человечность. Теперь понятно почему ты такой… бесчувственный чурбан, — хихикает мне в губы.

— А ты я смотрю бессмертной себя почувствовала? — рычу угрожающе, сильно сжимая ее бедра. — Родишь — накажу.

— Сейчас накажи, — произносит томно, обхватывая член рукой, медленно погружает в себя. Когда он полностью исчезает в ней Рита протяжно стонет. Слегка выгибается, закатывая глаза, обхватывает обеими руками груди и чувственно мнет их, неспешно насаживаясь.

— Да, ты меня сегодня балуешь, — отшучиваюсь, чтобы скрыть насколько сильно я размяк.

Интересно, когда я перестану восхищаться ее красотой? Когда придет чувство насыщения ее теплом и близостью?

Поднимаюсь, чтобы вновь ревниво скинуть ее руки и самому жадно лапать ее тело, целовать, кусать, облизывать. Это все мое. Ее тело, ее душа, сердце, мысли. Она больше не принадлежит даже самой себе. Только мне. Только моя.