Фантазм

Он сделал ещё один шаг ближе, и она прижалась к стене позади себя. Блэквелл опёрся рукой о стену над её головой, наклоняясь к ней.

— Ну же, ангел. Скажи мне, что я могу сделать, чтобы тебе стало хорошо. Я весь в твоём распоряжении.

Она подняла лицо, едва касаясь его губ, но не произнесла ни слова. Низкий, чувственный звук вырвался из его горла, и он свободной рукой потянулся к её корсету, едва касаясь ткани. Пальцы осторожно начали развязывать шнурки, по одному, медленно, пока кровь, покрывающая его руки, не оставила следы на нежном белом платье под корсетом.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — пробормотал он.

Её дыхание стало прерывистым, когда корсет наконец упал, и его пальцы принялись расстёгивать пуговицы платья. Одну за другой. До самой талии. Холодный воздух коридора коснулся её горячей кожи, а его пальцы скользнули вниз, оставляя едва заметную красную линию.

— Ты первый, — прошептала она. — Чего хочешь ты?

Он наклонился к ней, касаясь губами линии её челюсти медленно и мучительно. Его слова, шепчущиеся на её коже, были как ласковый яд:

— Я хочу, чтобы ты позволила мне увидеть тебя. Всю. Ни одно из того, что я видел раньше, не заставило меня отвернуться. Никакое преступление не заставит меня перестать желать тебя вот так. Как бы запретно это ни было.

Его губы замерли у пульса на шее, прежде чем он продолжил:

— Я хочу узнать всё. Хочу увидеть самые тёмные уголки твоего сознания.

Он приблизил губы к её уху, шепча едва слышно:

— Хочу вкусить твои грехи.

С этими словами что-то в ней проснулось. Она немного отстранилась, ухватившись за его рубашку, чтобы удержать равновесие, прежде чем поднялась на носочки и впилась в его губы. Этот поцелуй не был нежным или робким. Он был всепоглощающим. Огонь — тот, что она так долго подавляла в себе — вспыхнул внутри, когда он крепко прижал её к себе, одной рукой сжимая её волосы, а другой обвивая её талию, словно в тисках. Она застонала, когда он углубил поцелуй, пробравшись языком в её рот и легко царапнув её губу зубами. Когда он отстранился, давая ей возможность перевести дыхание, её губы пульсировали и были покрасневшими.

Он опустился на колени перед ней, осыпая поцелуями её шею, и её сердце забилось сильнее, а ларец на груди словно сросся с кожей, обжигая её. Офелия беспокойно огляделась по коридору, проверяя, нет ли поблизости свидетелей. Блэквелл тихо усмехнулся над её нервозностью, поднимая её юбки и закидывая их на её бедра.

— Пусть кто-нибудь попробует нас прервать, — с угрозой в голосе сказал он.

— Что… что ты делаешь? — едва дыша, спросила она.

Он поднял на неё взгляд, полный озорства и обещания:

— Вкушаю.

Она едва не захлебнулась собственным шоком, но времени на ответ не было: Блэквелл уже начал осыпать поцелуями чувствительную кожу её оголённых бёдер. Вдоль её позвоночника пробежала дрожь с каждым новым движением его губ, и грудь срывалась на неровные, прерывистые вздохи, полные предвкушения. Его рука медленно скользнула вверх по её ноге, к тонкому кружеву на бедре, а затем, не дав ей опомниться, он одним движением разорвал её нижнее бельё и отбросил в сторону.

Именно тогда она снова ощутила этот темный, всевидящий взгляд. Тот самый, который она почувствовала, когда впервые встретила Блэквелла в Фантазме, и позже, после её падения через потолок в обеденном зале, когда он стал странно подозрительным, будто кто-то мог их подслушивать, и утащил её в кладовку.

Её тело застыло, она тревожно огляделась по коридору, но никого не было видно.

Блэквелл мгновенно прекратил свои движения, заметив, как она напряглась, и посмотрел вверх, чтобы понять, что могло её встревожить.

— Что-то не так? — спросил он. — Ты хочешь, чтобы я остановился?

Офелия глубоко вдохнула и отбросила паранойю. Никого не было. Она снова посмотрела на Блэквелла.

— Нет. Не останавливайся, — сказала она.

Этого было достаточно. Он продолжил осыпать поцелуями её живот, двигаясь всё ниже, пока его рука не оказалась рядом с тем местом, которое давно уже взывало к его прикосновениям.

Когда его большой палец едва коснулся её клитера, легкий как перо, из её горла вырвался звук, смешавший в себе стоны и мурлыканье. Она прижала спину к стене, выгибаясь навстречу ему, жаждая большего. Чем больше он касался её, рисуя медленные круги вокруг пульсирующей точки, тем сильнее увлажнялось между ног. А его рот приближался всё ближе и ближе.

Он убрал руку и провёл языком по её половым губам, пробуя на вкус. Их стоны слились в унисон. Офелия начала тяжело дышать, жаждая большего, но он наслаждался медленной, мучительной игрой. Он ласкал её, напирал и отпускал, не прикасаясь того места, которое ей хотелось больше всего. Спустя мгновение её терпение иссякло.

— Я уверена, смерть была бы добрее, чем ты, — пробормотала она, бросив взгляд вниз на его самодовольное лицо, в то время как её тело извивалось в ожидании.

Блэквелл усмехнулся и продолжил свою пытку, пока она не начала буквально стонать в мольбе о облегчении.

— На вкус ты как небеса, — прошептал он.

— Блэквелл, — взмолилась она, нервно теребя его волосы. Ей было необходимо избавиться от этого томительного напряжения. Её мучили слишком долго.

Наконец, он исполнил её просьбу. Его язык скользнул по её клитору, послав острый импульс удовольствия через её тело, заставив пальцы ног сжаться, а живот — окаменеть в горячем предвкушении. Она вцепилась в его волосы, словно намереваясь удержать его там навечно. Он продолжал кружить языком по её клитору, осторожно посасывая, пока её ноги едва не подкосились. Она ощущала, как её тело стремительно приближается к пику блаженства с каждым его прикосновением, с каждым довольным звуком, который он издавал, слыша её стоны наслаждения. И вот, когда она была в шаге от оргазма… он отстранился.

Она была готова убить его.

ГЛАВА 27. НОВАЯ ПОДДЕРЖКА

Плечи Блэквелла затряслись от сдержанного смеха, когда он отстранился, опустив её юбку и поднявшись на ноги. Его губы вновь пленили её в горячем поцелуе, прежде чем она успела обрушить на него поток проклятий, которые так и вертелись на языке. Обвив её талию руками, он перенёс их в другое место.

Когда она моргнула, то оказалась в её спальне, Офелии понадобилось немного времени, чтобы избавиться от чувства дезориентации, вызванного перемещением. Но Блэквелл не остановился ни на секунду. Он сбросил пиджак и начал расстёгивать рубашку, и она снова замерла от его красоты.

— Боже, — прошептала она, прижимая руки к его крепкому прессу, пальцами прослеживая идеально очерченные линии мышц. — Ты слишком красив. Это раздражает.

— Знаю, — усмехнулся он.

Она закатила глаза, но прежде, чем успела убрать руки, он быстро склонился и поднял её за бёдра, плотно обвив её ноги вокруг своей талии. Офелия жадно прижалась к его губам и позволила ему целовать её, пока голова не закружилась от нехватки воздуха. Он отнёс её к кровати и осторожно уложил на мягкое покрывало. Офелия разжала ноги, позволяя коленям разойтись, и Блэквелл быстро стянул с неё платье, оставив её полностью обнажённой.

Выражение на его лице было искренним восхищением.

— Ты… — он провёл рукой по своим губам, словно пытаясь осознать увиденное, — восхитительна. Ангельски прекрасна.

Она фыркнула, но не решилась прикрыть покрасневшее лицо руками. Её предыдущему любовнику она позволила увидеть себя лишь мельком, прячась в тени простыней. Но с Блэквеллом ей не хотелось ничего скрывать. Он уже видел самые худшие её стороны, и к концу этого момента она была уверена, что он увидит всё. Женщину. Некромантку. Монстра.

— Иди сюда, — прошептала она, протягивая к нему руки.

Он ловко расстегнул ремень одной рукой, отбросил его в сторону, затем коленом забрался на кровать, расположив его между её ног. Блэквелл поцеловал её живот чуть выше пупка, а затем начал медленно подниматься к её груди, оставляя за собой след из легких укусов и ласковых прикосновений. Он мягко захватил губами один из её чувствительных сосков, и её тело выгнулось навстречу ему, когда огонь внутри вспыхнул с новой силой.

Она взяла его за волосы и прижала его голову обратно к своим губам, медленно перевернув их тела, пока сама не оказалась сверху. Поднявшись на колени, она положила ладони на его грудь и начала медленно двигаться, усаживаясь верхом на его бедра.

— Теперь моя очередь попробовать тебя на вкус, — улыбнулась она.

Картинки второго испытания вновь вспыхнули в её памяти — любовники, вкушающие друг друга в самых причудливых формах, о которых она никогда прежде не задумывалась. И она хотела попробовать это на себе.

Глубоко внутри неё было что-то, что всё ещё сомневалось, сможет ли она пройти это соревнование до конца. Особенно после последнего уровня. Но другая её часть понимала: это, вероятно, будет единственный и последний раз, когда она позволит себе быть так близко с ним. А значит, она возьмёт от этого момента всё, что только возможно.

Она дотянулась до пуговиц его штанов и расстегнула их, приподнявшись ровно настолько, чтобы он мог сбросить их на пол. Её взгляд скользнул вниз.

Чёрт возьми.

Его впечатляющая длина оказалась гораздо более внушительной, чем ей показалось прошлой ночью, когда она использовала его для собственного удовлетворения. Её немного напугало то, что она собиралась сделать. Она осторожно обхватила его твердый член ладонью — её пальцы не могли охватить его полностью — и слегка провела рукой вверх и вниз.

Его бёдра подались вперёд.

— Чёрт, — прошипел он. — Я забираю назад свои слова про то, что ты ангел.

Она кашлянула, пытаясь восстановить дыхание.

— Можно мне…?

— Ты можешь делать всё, что захочешь, ангел, — ответил он хриплым голосом. — Я позволю тебе утащить меня в самые глубины ада, если это принесёт тебе удовольствие.

— Эта версия тебя, мне нравится, — усмехнулась она, медленно снова проведя рукой по его длине.

— Чёрт, — простонал он.

Она оперлась свободной рукой на его живот, чтобы удержать равновесие, и наклонилась, робко проведя языком по головке его члена.

— Офелия.

Она всегда обожала, как он произносил её имя, словно это была запретная молитва.

Она лизнула снова, и его рука автоматически взметнулась к её голове, запутываясь в её волосах, пока она медленно опускала губы всё ниже, захватывая всю его длину. Первое ощущение было непривычным, но вскоре она нашла ритм между движениями своей руки и рта, подстраиваясь под его реакции. Мышцы его живота напрягались всё сильнее, и когда она почувствовала, что он вот-вот кончит, так же как и она в коридоре, она резко остановилась.

Его низкий вздох проклятий заставил её довольно улыбнуться.

— Расплата, — проговорила она, вытирая рот тыльной стороной ладони и смотря на него с издёвкой.

— Ты дьяволица, — ответил он, голос его был пропитан похотью и нежностью.

В мгновение ока он изменил их положение, прижав её к подушкам в изголовье кровати, его тело нависло над ней. Он провёл рукой между их телами, нежно касаясь её клитора подушечкой пальца, одновременно целуя её так глубоко и страстно, что она почти забыла, как дышать. Он был её новым источником жизни.

Теперь в его прикосновениях не было ни доли лени — только стремление заставить ее вновь трепетать и стонать. Она чувствовала, как её промежность увлажняется, а его пальцы легко скользят внутри неё. Когда он добавил второй палец и начал медленно, но умело двигать ими, её спина выгнулась, зубы вцепились в его плечо, чтобы сдержать крик. Его рык был почти животным, когда он нагнулся к ней и поцеловал, как будто это было последнее, что ему оставалось. Когда он добавил третий палец и продолжал мучить её медленными, глубокими движениями, она была на грани, полностью растеряв силы сопротивляться.

Но он остановился в самый последний момент, убрав пальцы и поставив кончик своего члена к её входу.

Он отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Скажи, что ты этого хочешь.

— Я хочу, — выдохнула она, запыхавшись. — Очень хочу.

Он с облегчением выдохнул и, двигая бедрами, полностью вошёл в неё. Ощущение, когда он наполнил её, было греховным и божественным одновременно. Он был настолько глубоко, что она казалась себе целиком его. С каждым медленным движением её разум терял связь с реальностью, и всё, что она ощущала, было чистым экстазом.

Она даже не подозревала, что может быть так. Теперь она понимала, почему некоторые люди готовы продать свою душу, чтобы испытать хотя бы частицу этого чувства.

— Блэквелл, — задыхаясь, простонала она, тело её напрягалось в предвкушении. — Больше. Больше.

— Ты можешь иметь всё, ангел, — прошептал он, проникая жестче, глубже, каждый толчок выводил её за пределы сознания. Она выгнулась навстречу ему, двигая бедрами с каждым его движением, пока её тело не утонуло в волне оргазма.

Когда её разум начал возвращаться к реальности, он вновь изменил их положение, усаживая её верхом на себя. Она оперлась руками ему на грудь, прежде чем снова медленно опуститься на его член, полностью. Её дыхание участилось, а Блэквелл, с обожанием глядя на неё, направлял её, приподнимая за талию и помогая установить ритм.

С каждым движением она приближалась к новому пику, и его тело следовало за ней. Когда она поднялась настолько, что едва касалась его, а затем резко опустилась обратно, из его груди вырвался нечеловеческий и дикий стон.

— Ты так хороша, — прорычал он, двигая пальцем по её клитору. — Кончи для меня ещё раз, ангел.

— Блэквелл, — всхлипнула она, чувствуя, как её тело захлестнуло волной страсти.

— Черт возьми, — прошептал он. — Сильнее, ангел.

Офелия снова прижалась к нему, усиливая движения, и звук их слияния эхом раздавался по комнате. Но затем настоящая вспышка молнии осветила пространство, и за ней последовал раскат грома. Её движения замедлились, когда они оба посмотрели на потолок, и то, что сорвалось с губ Блэквелла, уже не было произнесено в эйфории. Над ними сгущались багровые грозовые тучи, предвещающие беду. Первая капля крови упала на грудь Блэквелла, и Офелия в неверии провела пальцем по ярко-красному пятну.

— Я совсем забыл про этого призрака, — сквозь зубы выдавил он, когда на их кожу начало капать всё больше крови. — Дай мне встать, и я всё улажу.

Но вместо этого дождь усилился, тёплые алые капли окрасили его волосы, скользя по его телу, стекая вниз, к более чувствительным местам…

Офелия вновь начала двигаться на нём, а его брови в шоке взметнулись вверх. Однако он быстро все понял и медленно улыбнулся, видя её дерзость.

— Ты уверена? — спросил он с ноткой удивления.

Она пожала плечами, повторяя его собственные слова:

— Это всего лишь кровь.

Он довольно хмыкнул и снова запутал свои пальцы в её влажных волосах, наклоняя её лицо, чтобы встретить в неистовом поцелуе. Им не потребовалось много времени, чтобы вернуться к прежнему темпу, их покрытые кровью тела скользили друг о друга с невообразимой греховностью. Шторм над ними усиливался нарастая с каждой секундой, как и их собственная страсть, пока она не достигла пика вместе с ним. Даже гром не смог заглушить крик его имени, сорвавшийся с её губ.

Когда они оба наконец вернулись в реальность, он осторожно перевернул её на спину и встал с кровати. У нее округлились от шока глаза, когда она осмотрела комнату без завесы страсти. Казалось, что вокруг произошла настоящая бойня.

— Господи, — вырвалось у неё при виде всего этого.

Блэквелл ухмыльнулся.

— Могу привыкнуть к такому обращению.

Она закатила глаза.

— У тебя и так слишком большое эго.

Он тихо засмеялся, и вскоре комната была очищена от следов кровавого ужаса. Он начал одеваться, надевая брюки и застёгивая их одной рукой, пока она приподнималась на локтях, наблюдая за ним.

Стараясь говорить как можно спокойнее, она спросила:

— Ты уходишь?

Он взглянул на неё, подбирая свою рубашку с пола.

— Хочешь, чтобы я остался?

Пауза.

Она чувствовала себя уязвимее, чем во время их близости, но, пересилив себя, тихо прошептала:

— Да.

— Тогда я останусь, — заверил он.

Оставив так и не застегнутой рубашку, он вернулся к кровати и лёг рядом, подняв одну руку, чтобы она могла прижаться к его груди. Офелия положила голову на его грудь, там, где у него должно было биться сердце. Они не сказали друг другу больше ни слова.

Блэквелл нежно водил пальцами по её спине, и вскоре она погрузилась в сон. Но перед тем, как полностью заснуть, внутри неё начало зарождаться нечто запретное, нечто, что вскоре она не сможет сдерживать.

Влюбиться в Фантазме — значит рискнуть всем.

ГЛАВА 28. ОГЛАШЕНИЕ

Когда Офелия проснулась глубоко за полночь, Блэквелл всё ещё был рядом. В своей призрачной форме он сидел, опираясь на изголовье кровати, с раскрытой книгой, содержащей имена прошлых участников Фантазмы. Его рука двигалась по воздуху, и страница перед ним переворачивалась без всякого усилия.

— Похоже, я недостаточно тебя утомил, раз ты уже проснулась, — лениво произнёс он.

Её щёки слегка порозовели от его слов, сказанных так непринуждённо, как будто между ними не было ничего особенного. Впрочем, она предположила, что так и должно быть.

Это всего лишь секс, напомнила она себе. Многие люди занимаются этим без всяких чувств.

Женевьева всегда была сторонницей того, что женщины должны относиться к интимным отношениям столь же непринуждённо, как и мужчины. Офелия всегда восхищалась этой чертой, хотя теперь она сомневалась, что сможет воспринимать это так легко. Просить Блэквелла остаться на ночь, возможно, было ошибкой — особенно учитывая, как утешительно было проснуться рядом с ним, хоть ей и не хотелось этого признавать.

Она подавила трепет в своей груди и потянувшись села. Держа одеяло, которым он заботливо укрыл ее, она плотно прижала его к груди. Она была удивлена, обнаружив, что усталость, что копилась в её теле последние дни, полностью исчезла. Казалось, что впервые со смерти матери она действительно выспалась. Не желая думать, почему это произошло, она отвлеклась на книгу, которую листал Блэквелл.

— Сколько страниц ты уже просмотрел? — спросила она.

— Около двухсот, — ответил он.

— Могу я помочь? Только нужно одеться…

Он щёлкнул пальцами, и под одеялом на ней вдруг оказалась одежда. Её платье было темно бордового цвета, напоминающего спелые зёрна граната, и выглядело более роскошным, чем всё, что она когда-либо носила. Корсет плотно облегал её фигуру, подчёркивая грудь и создавая едва заметное декольте. Рукава изящно спадали с плеч, а тонкая изящная юбка, имела разрез, который доходил до середины бедра. Офелия никогда не носила ничего столь откровенного. Даже лента для волос была подобрана в тон платью.

— Потрясающе, — произнесла она, потрогав мягкую ткань юбки. — Откуда оно?

— Из моих фантазий, — подмигнул он.

Она прокашлялась, чувствуя, как её смущение сменяется решимостью:

— Ладно. Так что, мне помогать или нет?

— Не нужно, — ответил он. — Я уже нашёл несколько записей с именем Габриэль и отметил их. Можешь просмотреть их позже. А сейчас тебе нужно ещё немного отдохнуть — на улице даже не рассвело. Тебе надо поспать ещё хотя бы пару часов.

— Я не смогу снова заснуть, — вздохнула она. — Да и мой режим сна окончательно сбился из-за этого места. И… несколько записей? Мы потратим кучу времени, если их так много.

— Я же говорил, это довольно распространённое имя. Не так распространено, как Уильям или Джеймс, но всё же. Люди стали куда менее креативны за последние десятилетия.

Она фыркнула и протянула руку:

— Покажи те страницы, которые ты отметил.

Он собирался передать ей книгу, когда жуткий крик разнёсся по коридорам за её дверью. Офелия вскинула брови от этого странного звука.

— Сейчас как раз началось одно из запланированных проявлений, — объяснил Блэквелл. — Я справился с твоим ещё до того, как ты проснулась.

Она не стала благодарить его. Это было его прямой обязанностью в рамках их сделки. Об этом ей тоже приходилось напоминать себе. Впрочем, кто знает, какие извращённые последствия могло иметь их физическое влечение на фоне их кровного соглашения. Её мать наверняка переворачивалась в гробу от того, сколько раз за последнюю неделю Офелия нарушала её правила.

— Здесь есть место потише? — спросила она. — Эти крики скоро сведут меня с ума.

— Твоё желание для меня — закон, — усмехнулся он, взяв её за руку и мгновенно перенёс их в другое место.

Блэквелл привёл её сначала в обеденный зал, который уже успел стать её самым нелюбимым местом в доме. Но он настоял на том, чтобы она перекусила — позаботился о том, чтобы они не попались на глаза ни одному из бродящих Демонов или Призраков. Убедившись, что она поела, он перенёс их в комнату, которая, как Офелия начала подозревать, была его любимым местом в поместье — старый пыльный бар.

Пока он возился с выбором напитка для себя, она пролистывала страницы книги, на которых он оставил закладки. Сосредоточенно читая имена всех упомянутых Габриелей, она надеялась, что хотя бы одно из них покажется ей знакомым. Частично она даже надеялась, что её медальон как-то среагирует и подскажет, какого из них стоит лучше изучить, но, увы, ничего подобного не произошло. Ни одно из имён не вызвало у медальона отклика. Разочарованно, она захлопнула книгу с тяжёлым вздохом.

— Я просмотрю ещё несколько страниц, пока ты будешь отдыхать, — сказал Блэквелл, делая глоток из своего бокала, в котором тихо позвякивал лёд.

— В чём смысл? — покачала она головой. — Нам следовало бы тратить время на поиски твоего ключа. И даже если мы выясним, кто он такой, что я смогу с этим сделать без Женевьевы? Она недостающий кусок этой головоломки.

— Вы всегда были настолько разные? — спросил он, с неподдельным интересом в голосе. — Вы совсем не похожи.

— Мы действительно разные, — призналась Офелия. — Но я никогда не думала… Я не думала, что мы настолько далеки друг от друга. Она скрыла от меня такие важные вещи. Я знала, что иногда она ведёт себя импульсивно, но это всё… полнейшая глупость.

— Возможно, это кажется глупым только потому, что у тебя нет всех частей головоломки, — предположил он.

— И чья это вина? — поморщилась она. — Двадцать один год Женевьева избегала всего, что хоть немного напоминало странности: практику нашей матери, визиты к родственникам на кладбище, упоминания о магии семьи… но она с головой бросается в Фантазму? А потом я узнаю, что у неё есть целая тайная жизнь, о которой я не знала, и это — от участника соревнований! — Её голос задрожал. — У нас с Женевьевой была договорённость. Она должна была быть тем, кого общество считало нормальным. А я не должна была жаловаться на то, что мне придётся взять на себя наследие семьи, если бы она просто позволила мне быть частью ее жизни. Я не знаю, когда она перестала рассказывать мне всё. И больно думать, что всё это время я считала, что знаю, о нас все, но это было не так.

Он молча слушал её слова, не меняя выражения лица, но она чувствовала, что он внимателен к каждому её слову. Когда она закончила, он потянулся к хрустальному графину на стойке и налил себе ещё бурбона.

— Держи. — Он протянул ей бокал. — Выпей.

Она неохотно его взяла.

— Всё, что я когда-либо пробовала, — это абсент, который мы с сестрой украли у матери из бара.

— Это должно быть намного мягче, — ответил он. — Попробуй. Уверен, твои нервы сейчас на пределе.

Она недовольно пробормотала что-то себе под нос, но подняла бокал к губам, сделав осторожный глоток. Её лицо сразу же скривилось, как только крепкий напиток обжёг её язык, и, хотя в нём присутствовали насыщенные ванильные нотки, они не могли скрыть его жгучий вкус. Блэквелл откинул голову и рассмеялся.

— Как, чёрт возьми, ты можешь пить такую гадость? — возмутилась она, с отвращением глядя на бокал.

— Привыкаешь, — усмехнулся он.

— Примерно, так же как и к твоему характеру? — усмехнулась она в ответ.

Он засмеялся и скрестил руки на груди.

— Признаешь, что я не такой уж плохой?

— Никогда, — ответила она, сделав ещё один глоток. Жидкость жгла её горло по пути вниз.

— Как бы то ни было, — начал он, — быть нормальным — это невероятно скучно. Почти так же скучно, как жить чужой жизнью. Зачем полагаться на рассказы сестры о её приключениях, если можешь прожить свои собственные?

— И когда мне это делать? — Она сделала ещё один глоток. — Во время поиска способа выплатить долги матери, о которых Женевьева знала и не рассказала мне? Или, когда буду принимать звонки от жителей Нового Орлеана, воскрешая их мёртвых родственников? Моя мать путешествовала в молодости, видела мир, прежде чем привязала себя к семейному делу. Я никогда не смогу это сделать.

— Тогда не берись за семейное дело, — пожал он плечами. — Разве кто-то умрет, если ты решишь не продолжать его? Без каламбуров.

— Я, — прошептала она в пустой стакан. — Двадцать поколений женщин Гримм брали на себя ответственность быть некромантами, и я скорее погибну, чем подведу всех их только потому, что слишком эгоистична, чтобы продолжать.

Она икнула и протянула ему бокал, чувствуя, как тёплая нега растекается по телу. Ей хотелось ещё. Он не возражал, наполнил бокал, и она осушила его в три глотка.

— Ну, это хороший способ выпить бурбон, который выдерживался три десятилетия, — отметил он.

Она снова протянула бокал.

— Ещё.

Спустя час и два дополнительных бокала Офелия чувствовала себя прекрасно. Блэквелл, напротив, казался слегка обеспокоенным, когда осторожно усадил её на шёлковый диван посреди комнаты, поддерживая за талию, пока она чуть не упала. Она погрузилась в мягкие подушки дивана, а из её горла вырвался звонкий смех, когда она улыбнулась ему.

— Кажется, я немного пьяна.

Он присел рядом с ней, так что их глаза оказались на одном уровне.

— Да, думаю, что ты права. Но чувствуешь себя лучше?

— По поводу чего? — спросила она, сосредоточившись лишь на тепле, разливающемся по венам, и на ярком изумрудном цвете его глаз.

— Отлично. — Он улыбнулся, довольный.

Она провела пальцем по его щеке.

— У тебя красивые глаза.

Он протянул руку и нежно коснулся её лица, большим пальцем поглаживая ее щеки.

— И у тебя тоже.

Она покачала головой.

— Все думают, что мои глаза пугающие. Раньше они были другими — до того, как я обрела свою магию. Они были бирюзовыми, а не ледяными.

— А что думаешь ты? — мягко спросил он.

— Я думаю… — Она вгляделась в его глаза, настолько ясные, что в них виднелось её отражение. — Я думаю, что они похожи на мамины.

Она склонилась вперёд и прижала лоб к его, прикрыв глаза.

— Почему я так себя чувствую?

— Это четыре стакана крепкого алкоголя, которые ты выпила, — тихо ответил он, убирая волосы с её лица.

— Я не об этом, — прошептала она, затем открыла глаза и приподняла подбородок, так что её губы слегка коснулись его. — Ты… и я…

— Нам нужно протрезветь, прежде чем будет продолжения, — твёрдо сказал он, отстраняясь.

Она попыталась возразить, но он не стал слушать, поднял её на руки и уложил на диван. Мгновенье спустя он вернулся с пледом. Осторожно укрыв её, он уселся на пол у подлокотника, прислонившись к нему спиной и опёршись локтями на согнутые колени. Офелия, лёжа на боку, осторожно начала перебирать его волосы, мягко проводя пальцами по шее, восхищаясь серебристыми прядями, переплетающимися в белых волосах. Никто не казался ей таким притягательным, как он. И внутри что-то сжалось от мысли, что совсем скоро она перестанет его знать, что однажды забудет, каким ярким был зелёный цвет его глаз. Его чуть изогнутую улыбку. Как звучало её имя на его губах. Как он называл её «ангелом». Как он её целовал, и как она была уверена, что никто и никогда не сравнится с этим опытом.

— Спи, ангел, — прошептал он. — Я рядом.

Она не заметила, что её глаза уже закрыты, и на мгновение задумалась, не говорила ли она вслух, но спросить так и не успела — сон мягко унёс её.

ГЛАВА 29. ЗЛОВЕЩАЯ ТЕАТРАЛЬНОСТЬ

Ночь пятая в Фантазме

Когда Офелия наконец проснулась — трезвая, но с ужасной головной болью — Блэквелл успел пролистать ещё сотню страниц книги. Он приготовил ей стакан ледяной воды, пока она, с трудом справляясь с пульсацией в висках, садилась на диване, и терпел молча её поток оскорблений за то, что налил ей третий и четвёртый стакан бурбона.

— Вода поможет. Или, по крайней мере, я об этом слышал, — сказал он.

— У тебя никогда не было похмелья? — спросила она.

— Насколько я помню — нет, — с усмешкой ответил он. — Мёртвые не страдают от похмелья.

Она осушила половину стакана. Затем, нахмурившись:

— И каково это — не помнить ничего, что было до этого места? Мне кажется, я бы сошла с ума.

Он пожал плечами, поднимая её вытянутые ноги, чтобы сесть на диван рядом, а затем снова опустил их себе на колени.

— Я не знаю другого, так что сложно сказать.

— Каково твое первое воспоминание здесь? — поинтересовалась она, придвигаясь к нему поближе, пока её бёдра не оказались под углом поверх его.

— Трудно сказать, — пробормотал он. — Если я хорошо подумаю, могу вспомнить многие состязания и определённых участников, особенно последних. Но если пытаюсь копнуть глубже, всё просто… исчезает. Будто меня преследуют собственные воспоминания, а что их пожирает — кроме времени — я не знаю.

В душе у неё что-то болезненно сжалось от его слов.

— Каково быть Призраком? Сильно одиноко? — прошептала она.

Он перевёл взгляд на неё, в его глазах отразилось столько эмоций.

— Большую часть времени — да, — ответил он, коснувшись её щеки рукой, нежно проводя большим пальцем по её губам. — Но не всегда.

Её грудь сдавило.

— Те участники, с которыми ты заключал сделки, они хотя бы пытались тебя узнать?

— Нет.

Она сглотнула, пытаясь набраться храбрости для следующего вопроса.

— Даже те, с кем ты целовался?

— Даже они, — ответил он. — Хотя тех, с кем я целовался, было немного. И не было ни одной, с которой бы я…

Ревность, которая уже нарастала у неё внутри, слегка поутихла, когда она осмелилась спросить:

— Спал?

Он тихо рассмеялся, в его глазах снова заиграл привычный огонёк.

— Это не совсем то, что я собирался сказать.

Ей хотелось спросить, что он хотел сказать на самом деле, но прежде, чем она успела это сделать, на другом конце дивана появилась бледная тень.

— По, — улыбнулась она. — Я давно тебя не видела.

Кот тихо мяукнул и подошёл к ним, с удовольствием устроившись на её коленях и потёршись головой о подбородок Блэквелла.

— Привет, маленький негодяй, — ласково сказал Блэквелл, почесав кота за ухом.

Офелия вздохнула. Ей хотелось бы остаться здесь до конца дня, но она знала, что с каждой минутой они теряют драгоценное время — до конца Фантазмы осталось меньше недели. Она поделилась своими мыслями вслух.

— Нам стоит начать ещё один урок магии, если ты готова, — согласился он. — Время неумолимо уходит. Я, наверное, не должен был наливать тебе тот четвёртый бокал. Или второй, или третий.

Она скинула. По с колен и встала.

— Знаешь, моя мать научила меня основам своего ремесла. Как призывать душу, как разговаривать с ней на Той Стороне, различать Призраков и прочих потусторонних существ. Но твой урок был куда более практичным. Я даже не знала, что способна использовать свою магию подобным образом.

— Значит, теперь я могу кидать ножи? — протянул он.

Она закатила глаза:

— В пределах разумного.

Улыбка, которая начала расползаться по лицу Блэквелла, заставила её мгновенно пожалеть о своём решении.

Спустя несколько часов Офелия была уже измотана и выглядела совершенно растрёпанной. Они бесконечно тренировались: призывали её внутреннюю энергию и нацеливали её на различные предметы по всей комнате. После того как пара бокалов оказалась разбита, она заметила, что начала справляться с задачей всё лучше. Её рефлексы всё ещё не были столь быстры, как надеялся Блэквелл, — на разогрев магии требовалось время, и чем ниже были её энергетические запасы, тем дольше она «запускалась». Но он был терпелив, и каждый раз, когда ей удавалось сделать особенно меткий выстрел, он одаривал её ослепительной улыбкой.

Затем в игру вступили ножи. Та энергия, которая отвечала за её способность делать части тела невидимыми, становилась всё сильнее, и если бы не факт, что Блэквелл явно получал излишнее удовольствие от бросков ножей в её сторону, она могла бы даже поблагодарить его за открытие этого таланта.

В этот момент большой тесак прошёл сквозь её грудь и вонзился в рамку картины на стене позади. Блэквелл издал довольный звук.

— Думаю, ты готова к четвёртому уровню, — похвалил он.

— И что за тема четвёртого уровня? — спросила она.

— Чревоугодие, — произнёс он с излишней интонацией. — Будет целое представление с ошейниками и цепями… тебе случайно не нравится, когда тебя душат?

Офелия едва не закашлялась.

— Я⁠… —

— Я шучу, ангел, — хмыкнул он. — Но, если тебе когда-нибудь станет интересно, я всегда готов попробовать.

Её щеки мгновенно залила краска. У Блэквелла был особый талант превращать любое замечание в нечто бесконечно чувственное, что сводило её с ума от желания. И он, конечно, это почувствовал, потому что через мгновение уже стоял перед ней, вытянув руку, чтобы выдернуть тесак из стены и отбросить его в сторону, после чего прижал её к той самой стене.

— Достаточно тренировок на сегодня, — прошептал он, легко коснувшись пальцем её подбородка, заставляя её приподнять губы к его. — Думаю, ты заслужила награду за то, как хорошо справилась.

Уголки её губ дрогнули, складываясь в улыбку.

— Если можно выбрать награду, можно предложить тебе снова встать на колени?

— Хмм, — протянул он, обхватив её бёдра ладонями. — Сначала я хочу⁠…

И вдруг свет в комнате замигал, прервав его слова и заставив Блэквелла застыть.

— Что бы ни случилось, — прошептал он, в его голосе звучала тревожная, холодная уверенность, — не показывай ему ни капли слабости.

Офелия не стала спрашивать, кого он имеет в виду, — не было необходимости, когда через секунду в центре комнаты появился Дьявол, окутанный облаком чёрного дыма. Он был всего на пару дюймов выше Блэквелла, с чёрными, аккуратно зачёсанными назад волосами и мраморно-белой кожей, ещё более бледной, чем у неё самой. Хотя его можно было бы назвать опасно красивым, бордовые глаза с вертикальными зрачками напоминали ей кошачьи и внушали ужас. Что-то в его тяжёлом взгляде показалось ей знакомым.

— Что у нас тут? — промурлыкал Дьявол, скользя пронзительным взглядом между Офелией и Блэквеллом в их откровенно компрометирующей позе. — Очаровательная игрушка, которую ты выбрал, Блэквелл.

Блэквелл убрал руки с её тела и надел на себя маску скучающей безразличности:

— Синклер. Мы как раз собирались уходить.

Глаза Синклера загорелись дьявольским огоньком, обещающим боль.

— Не похоже, что вы собирались уходить. Что случилось, Блэквелл? Не любишь делиться своими игрушками?

Офелия застыла, не сводя глаз с Дьявола. Ей и так не нравилось находиться в обществе подобных существ, но этот был совсем другим. Что-то мстительное и затаённое сквозило под его поверхностью. В отличие от неприятного ощущения, которое исходило от Джаспера, от Синклера веяло ощутимой тьмой.

Как будто прочитав её мысли, Синклер перевёл взгляд на её лицо. Щёлочки его зрачков расширились, когда он стал медленно её разглядывать. Офелия заставила себя не двигаться, помня предупреждение Блэквелла — не показывать уязвимость. Эта мысль снова и снова звучала у неё в голове.

Кошачьи глаза Синклера сузились, а его ухмылка лишь расширилась.

— Мы раньше не встречались? — поинтересовался он.

Эти слова явно вывели Блэквелла из себя.

— Мы уходим, — отрезал он.

Он обнял Офелию за плечи и мягко, но настойчиво начал отводить её прочь. Однако это был неверный шаг. Синклер сразу заметил их близость, и у Офелии появилось неприятное чувство, что вот-вот случится что-то ужасное.

Синклер зловеще рассмеялся:

— Скажи, Блэквелл, она хоть хороша в постели?

Оскорбление не задело её — она была слишком сосредоточена на едва сдерживаемой ярости, исходящей от Блэквелла.

— Как думаешь, если я её оседлаю, она⁠…

Блэквелл сорвался. Резко оттолкнув Офелию за свою спину, он бросился вперёд и ударил кулаком в лицо Дьявола. Голова Синклера откинулась в сторону, но ноги остались твёрдо стоять на месте. Теперь Синклер лишь шире ухмылялся, его зрачки расширились настолько, что полностью поглотили алый цвет радужки.

— Это была ошибка, — весело сказал он.

В следующее мгновение Блэквелл исчез, а его тёплая энергетика будто испарилась. Из-под ног Офелии начала подниматься густая чёрная дымка, окутывая её со всех сторон. Вскоре только Синклер был отчётливо виден в комнате.

— Блэквелл, — прошептала она как можно тише. — Блэквелл⁠…

— Не утруждайся, девочка, — угрожающе усмехнулся Синклер. — Это лишь причинит ему боль, если он не сможет прийти к тебе.

В подтверждение его слов она услышала громкий стук в дверь. По ту сторону доносились приглушённые крики Блэквелла, словно он звал её сквозь толщу воды.

— Чего ты от меня хочешь? — с вызовом бросила она, подняв подбородок.

— От тебя мне ничего не нужно, — спокойно ответил Синклер. — Прости за грубость, не удержался — хотелось вывести его из себя. И, к несчастью для тебя, похоже, ты ему небезразлична. А это значит, что ты — ключ к его падению.

— Падение? — она издала насмешливый смех. — Ты ещё более банален, чем я думала. Настоящие злодейские театральные приёмы.

Синклер плавно приблизился к ней, так что она оказалась прижата к стене. Он протянул руку и грубо схватил её за лицо, другой рукой мягко откинув ее волосы. Её кровь застыла в жилах.

— Я мог бы стать ещё более театральным, — прошептал он. — Хочешь покажу?

Офелия ничего не сказала и не посмела двинуться — она едва дышала.

Синклер ухмыльнулся, довольный её страхом.

— У меня есть для тебя предложение.

— Нет⁠… — начала она, но её слова быстро затихли под давлением его руки.

— Не перебивай меня, — резко сказал он. — Моё предложение простое. Ты выйдешь из игры, и я исполню любое твоё желание.

Она недоверчиво уставилась на него.

— Говорят, ты ищешь свою сестру, — продолжил Синклер. — Я скажу тебе точно, где она. Или, может быть, ты хочешь денег? Славы? Назови своё желание, и оно твоё.

— Почему тебе так нужно, чтобы я ушла? — прищурившись, спросила она. — Мы ведь не встречались до этого. Какая тебе разница, останусь ли я в этой игре?

Лицо Синклера помрачнело.

— Просто прими сделку.

Её губы искривились в презрительной ухмылке, и она вырвалась из его хватки.

— Пошёл. К чёрту.

— Ты правда думаешь, что если выиграешь эту игру, то вас с ним ждёт счастливый конец? — проворковал он с малой долей яда в голосе. — Блэквелл не может уйти. Если ты сдашься сейчас, я не только исполню твоё желание, но и разорву твою сделку с ним.

Её горло сжалось, игнорируя боль, которую принесли его слова. Она и Блэквелл лишь отвлекали друг друга. Больше ничего.

— Почему ты внезапно вмешался? — выдавила она.

— Потому что ходят слухи, что маленькая некромантка помогает Блэквеллу и находит в этом доме то, что ей не следовало бы, — его взгляд потемнел. — Это лишь вопрос времени, когда ты обнаружишь что-то, во что тебе не стоит ввязываться. И я готов сделать то, чего другие Дьяволы не хотят.

Тут до неё дошло.

— Ты знаешь, где ключ, — сказала она, внезапно всё поняв. — Ты знаешь его историю и то, почему он здесь. И не хочешь, чтобы это узнала я.

— А говорят, что смертные — дураки, — с издёвкой произнёс он.

Она бросила ему дерзкую усмешку:

— Я представляю для тебя угрозу. Поэтому ты все это время следил за мной, не так ли?

Тьма в его глазах усилилась, и его выражение стало враждебным.

— Я — последний, кого ты захочешь сделать своим врагом.

— Конечно, ведь Дьявол, которого пугает присутствие смертной, — это действительно страшно, — ядовито ответила она. — Как я уже сказала, иди к черту.

На это он неожиданно сделал шаг назад и улыбнулся.

— Думаешь, ты так хорошо его знаешь? Страница восемьсот восемьдесят два. Спроси его, почему он не показал её тебе.

У Офелии ёкнуло в груди, но она тщательно скрыла свою реакцию.

— Чтобы задать ему вопрос, тебе придётся выпустить его, — холодно заметила она.

Синклер наклонился ближе.

— Мы скоро встретимся снова.

С этим угрожающим обещанием он исчез вместе с дымом, и едва она успела облегчённо вздохнуть, как Блэквелл ворвался в комнату, разнося дверь в щепки. Мгновение спустя он уже был перед ней, его взгляд, полный беспокойства, лихорадочно скользил по её лицу и телу, а руки стремительно отодвинули выбившиеся пряди волос с её лица.

— Ты в порядке? Он тронул тебя? — требовательно спросил он.

— Я в порядке, — ответила она, чуть отстранившись. В его глазах промелькнула обида, когда он убрал руки. — Покажи мне страницу восемьсот восемьдесят два.

Он сглотнул и отвёл взгляд.

— Офелия…

Она резко вздохнула. Значит, это правда — он что-то скрывал от неё.

— Покажи, — твёрдо повторила она. — Немедленно.

Его челюсть напряглась, и спустя мгновение он исчез, чтобы поднять книгу с пола у дивана. Вернувшись, он молча протянул её ей.

Она затаила дыхание, листая страницы, пока не добралась до нужной. Офелия внимательно прочитывала каждое имя, и когда её взгляд остановился на одном из них, адреналин пронзил её тело.

Габриэль Уайт.

Её дыхание сбилось, и она продолжила искать дальше. Ещё через несколько строк её взгляд наткнулся на имя, от которого у неё подкосились ноги.

Тесс Гримм.

ГЛАВА 30. ТАЙНЫ

Проблема с тайнами заключалась в том, что они, как язвы, разрывали заживающие раны. Опустившись на колени, с глазами, полными слёз, Офелия начала сомневаться, было ли хоть что-то в её жизни по-настоящему правдой. Или же она просто проживала искажённую реальность все эти годы.

В детстве она нечасто задавала вопросы матери. Ведь Тесс Гримм прожила гораздо более насыщенную жизнь, была добра, хотя не всегда тепла, и настаивала на своих странных правилах лишь из-за заботы о дочерях.

Не заключай сделки с дьяволами. Не гуляй по Новому Орлеану после заката. Не спи, если перед твоей кроватью стоит окулус. Голос в твоей голове будет тебя игнорировать, если ты будешь игнорировать его. Когда-нибудь ты возглавишь этот род, Офелия, и я знаю, что ты продолжишь наше наследие с достоинством.

Голос матери преследовал её повсюду, окрашивая каждый поступок. И когда Офелии казалось, что она задыхается под тяжестью своего наследия, она напоминала себе, что её мать отказалась от жизни, полной приключений, когда умерла бабушка, чтобы оставаться верной своему роду. Как она могла завидовать тому, что её сестра была младшей, когда магия была такой честью? Как она могла ревновать к Женевьева, которая всегда была такой светлой и любящей? Но все эти тайны разбивали уже и так померкшие розовые очки в пыль. Единственная причина, по которой она оказалась в Фантазме, заключалась в том, что её семья не доверяла ей свои тайны, и она ненавидела это.

Ненавидела то, что она никогда не знала, что её мать была одной из участниц Фантазмы, хотя Женевьева явно знала. Её сестра годами была одержима этим поместьем Дьяволов и, казалось, пыталась связаться с другим участником, которого, вероятно, знала их мать. И Офелия подозревала, что всё это было гораздо более личным для её семьи, чем просто случайное знакомство с Габриэлем Уайтом. Она боялась думать об этом слишком глубоко, опасаясь, что снова потеряет контроль над собой.

Она ненавидела, что Женевьева знала о долгах их семьи и подделала подпись матери в банке, чтобы держать Офелию в неведении. Возможно, ей пришлось делать невообразимое, чтобы раздобыть деньги. И Офелия задавалась вопросом, не думали ли её мать и сестра, что она не справится с подобной информацией. Что её разум уже слишком хрупок, слишком переполнен Призрачным голосом, чтобы выдержать ещё одну стрессовую новость.

Но больше всего она ненавидела то, что единственный человек, которого она сейчас хотела видеть, с кем хотела поговорить обо всём этом, — это Женевьева. А Женевьева пропала. Из-за Офелии.

Какая сломанная семейка, — прошептал Призрачный голос в её сознании, пробуждаясь. — Сломанные. Сломанные. Сломанные… — эхом раздавалось у неё в голове снова и снова.

— А-а-а! — закричала Офелия, вскочив на ноги и вонзив палец в грудь Блэквеллу. — Я была глупа, что пришла сюда, и ещё глупее, что когда-то поверила хоть единому твоему слову.

Он мягко обхватил её запястье, чтобы удержать её ладонь у себя на груди:

— Ангел, прошу, послушай…

Она вырвала руку из его хватки и споткнулась о забытую на полу книгу. Выпрямившись, она добавила:

— Я не твой ангел, но стану твоим кошмаром. Если ты хоть как-то помешаешь мне вернуть сестру, я найду способ преследовать тебя, пока каждый твой внутренний демон не станет выглядеть, как я. Ты больше не узнаешь покоя.

Его челюсть напряглась, но он не ответил. Просто стоял, приготовившись принять яд её слов.

— Ты не показал мне имя моей матери, потому что думал, что это помешает нашему уговору?

— Нет, дело не в этом. Я просто искал подходящее время, чтобы всё объяснить… — начал он, но она уже не слушала.

— Что ты хочешь мне сказать? — её голос был полон напряжения.

Блэквелл глубоко вздохнул, словно собирался с духом.

— Я знал, что ты особенная, с того самого момента, как увидел тебя впервые. Конечно, я понимаю, что не помню наше настоящее первое знакомство, но подозреваю, что, если бы тогда я был кем-то другим, с воспоминаниями, я всё равно был бы достаточно очарован тобой, чтобы рассказать тебе о ключе, который принесёт мне свободу. Что-то в тебе притягивает меня, и я не могу это объяснить, твоё присутствие всегда казалось мне знакомым, но я не мог понять, почему. Ты упоминала, что ищешь кого-то по имени Габриэль… — он снова глубоко вздохнул. — И тогда всё стало понемногу проясняться.

Её взгляд был острым, как лезвие:

— Кто такой Габриэль?

Он поморщился:

— Габриэль Уайт — твой отец.

Офелия почувствовала, как земля уходит из-под ног, словно она падала в бездну, а слова эхом раздавались в её голове снова и снова. Она закрыла глаза.

Габриэль Уайт — твой отец.

Найти Габриэля.

Когда она снова открыла глаза, её голос звучал требовательно:

— Расскажи мне всё.

Он протянул руку:

— Могу я сначала отвести тебя в твою комнату?

Она резко кивнула, хватаясь за его руку, ненавидя тот странный трепет в животе, который всегда возникал при их прикосновении. Он перенёс их в её комнату, и, как только они прибыли, она мгновенно выдернула свою руку, сделала несколько шагов назад и скрестила руки на груди, пытаясь увеличить расстояние между ними.

— За несколько дней до того, как Фантазма прибыла в Новый Орлеан, Габриэль потерпел неудачу во второй попытке пройти это соревнование, — Блэквелл запустил руку в волосы, подбирая слова. — Я точно не знаю, что произошло, потому что к середине испытаний он перестал призывать меня, и я потерял его из виду. Однако к концу стало очевидно, что он проиграл.

— Призывал тебя? — ахнула Офелия, её рука мгновенно закрыла рот. — Ты хочешь сказать…

— Да, я предложил ему свою сделку, и он согласился, — подтвердил Блэквелл. — Я знал, что ты мне чем-то знакома, когда мы впервые встретились здесь. Половина тебя произошла от него, и жизненная сила, которую он мне задолжал, сейчас поддерживает моё существование.

— Так вот почему ты не мог оставить меня в покое? — спросила она. — Моя сущность притягивала тебя из-за него?

Он на мгновение замешкался, а затем сказал:

— Возможно.

— Я не могу это осознать, — прошептала она. — Ты знал моего отца, а я даже не знала его полного имени. Мама всегда отказывалась говорить о нём. Я просто не понимаю.

— Есть ещё кое-что, — продолжил он. — Твой трюк с исчезновением? Ты унаследовала его от него. Поэтому я знал, что ножи не смогут тебя ранить.

— Что? — её глаза расширились от потрясения.

— Твой отец был Спектром, — пояснил Блэквелл. — Именно поэтому я выбрал его для своей сделки. Оглядываясь назад, это была одна из худших сделок, которые я когда-либо заключал с участниками. Упрямый, постоянно отвлечённый. Но он мог исчезать и снова становиться видимым, проходить сквозь стены и предметы, если того хотел. Спектры — невероятно редкие существа, и, если он встретил твою мать во время своего первого участия в Фантазме… не удивительно, что два паранормальных существа могли найти связь друг с другом.

— Мне нужно… осознать это, — сказала она, чувствуя, как голова начинает кружиться от потока информации. — Ты всё это время испытывал меня? Чтобы доказать свою теорию о связи между нами? И даже не потрудился сказать мне.

— Я знаю. Я поступил неправильно. — Он сделал шаг к ней, его голос стал мягче. — Я просто хочу, чтобы ты поняла: Синклер пытается нас разобщить, чтобы усложнить твоё участие в испытаниях. Это означает, что он верит, что ты действительно способна найти способ освободить меня.

— Почему у Синклера такая ненависть к тебе? — спросила она.

— Я точно не знаю, — признался он. — Пробелы в моей памяти не позволяют мне заглянуть так далеко назад. Всё, что я знаю, это то, что каждый раз, когда я приближался к тому, чтобы разобраться во всём, он вмешивался и заставлял меня проигрывать.

Офелия долго молчала. Её разум был переполнен информацией: отец, мать, новый враг в лице Синклера. Наконец, она произнесла:

— Я всё ещё не уверена, как мне относиться к тому, что ты не собирался рассказывать мне, кто мой отец.

— Сначала я только подозревал, и именно поэтому предложил проверить записи участников. Наши совместные уроки усилили мою уверенность, а затем я нашёл страницу, пока ты приходила в себя после выпивки, чтобы подтвердить свои догадки. Я допустил ошибку, упомянув свою теорию Джасперу, когда пытался уговорить его позволить мне увидеть книгу. Видимо, Синклер услышал, что я искал, и выбрал идеальный момент, чтобы посеять в тебе паранойю. Он наблюдал за нами. Я собирался рассказать тебе всё после следующего уровня, чтобы ты могла собраться с мыслями.

— Понимаю, — кивнула она.

Блэквелл выдохнул с облегчением.

— У меня остался один вопрос, — продолжила она. — Почему ты не искал его, когда он перестал вызывать тебя? Почему не наблюдал за его испытаниями на другой стороне, как делаешь это для меня?

Свет в его глазах немного погас, когда он тихо ответил:

— Я думаю, я начал сдаваться. В последний раз было очевидно, что он уже не пытался… И я сам не нашёл в себе сил продолжать.

Грусть в его голосе заставила её сердце сжаться. Ей вдруг захотелось обнять его, успокоить. Но вместо этого она сказала:

— Мне нужно побыть одной. Мне нужно подумать.

Он молча кивнул:

— Когда начнётся четвёртый уровень, вызови меня.

— Хорошо, — прошептала она, и в следующий миг он исчез.

Оставшись одна, Офелия бросилась лицом вниз на кровать и позволила себе горевать по той жизни, которую она считала реальной, но которая теперь казалась лишь иллюзией. Её никогда особо не беспокоило, что она не знала своего отца, не так, как это волновало Женевьеву. И, наверное, меньше всего её удивляло, что сестра смогла распутать этот клубок тайн. Но тот факт, что её отец был здесь, в Фантазме, что он знал Блэквелла — это делало её участие в этой игре почти неизбежным. Как будто её судьба всегда вела к тьме, независимо от того, что она делала и куда шла.

Она всхлипнула, вытирая лицо, пытаясь взять себя в руки, хотя подушка под её щеками уже промокла от слёз. Скоро начнётся следующее испытание, и предчувствие новой боли уже закручивало её нервы в тугие узлы. Она знала, что должна сохранять внутреннюю силу до конца этого соревнования, чтобы потом у неё было время оплакать всё, что произошло. Но где-то глубоко внутри она чувствовала, что стены этого места сомкнуться вокруг неё гораздо раньше, чем она сможет выбраться.

ГЛАВА 31. УРОВЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ: ЧРЕВОУГОДИЕ

Когда прозвучал звонок на ужин, Офелия уже тысячу раз прошла через ад в своих мыслях. Она знала, что должна была встать с постели и пойти в обеденный зал, но аппетита у неё не было совсем, и часть её сознания шептала, что, возможно, если она просто сделает что-то, что дисквалифицирует её, всё станет гораздо легче. Другая же часть кричала, что она должна доказать — скорее ей самой — что она способна справиться.

Офелия сползла с кровати, провела рукой по лицу, надеясь, что следы от слёз на её щеках не так заметны, как пятна на шёлковом платье, где они падали. Менять одежду не имело смысла, так что она расправила юбки и приготовилась выйти к людям.

— Я смогу, — сказала она себе. — Осталось всего шесть дней.

Ужин был уже почти на исходе, когда она наконец добралась до обеденного зала. Люси сразу же заметила её и бросилась навстречу.

— Я уж думала, ты не придёшь, — прошептала Люси, разглядывая её нарядное платье. Платье выглядело неуместно среди повседневной одежды других участников, но прекрасно вписывалось в мрачную роскошь интерьера Фантазмы.

— Не стоит беспокоиться обо мне, — холодно ответила Офелия.

Люси слегка вздрогнула, боль мелькнула в её глазах, но Офелия не извинилась. Сколько раз она должна была предостерегать девушку от привязанностей? Они не друзья.

Когда Люси вернулась на своё место рядом с Леоном, Офелия заняла пост у стены, наблюдая за каждым участником, пока они ели. Она заметила, что после последнего испытания троих не хватает. Теперь их осталось всего тринадцать — включая её саму, Люси, Леона, Кэйда, Бо, Эрика, Эдну, Джеймса и Шарлотту. Оставшиеся четверо, чьи имена ей были неизвестны, прежде не выделялись на фоне остальных, но теперь она запоминала их лица. Ей было интересно, сколько участников осталось в Фантазме в целом. Были ли группы, которые полностью растворились?

Наконец появился Дьявол. Офелия не ожидала, что это будет Джаспер. Он вошёл, насвистывая ту же джазовую мелодию, что всегда звучала на его губах, и, заметив её, подмигнул. Она краем глаза заметила, как Кэйд, Бо и Эрик напряглись от этого взаимодействия. Лицо Офелии оставалось бесстрастным.

Джаспер хлопнул в ладоши:

— Ну что ж, несчастные души, время моей игры. Если вам казалось, что прошлый уровень был сложным… — он запрокинул голову и рассмеялся. — Возможно, стоит сдаться прямо сейчас.

Все начали переглядываться, раздумывая, сдастся ли кто-нибудь ещё до начала. Но все выглядели одинаково решительно продолжать, ведь они не прошли через последние мучения ради того, чтобы сейчас просто уйти.

Джаспер взмахнул рукой, и на стене появилась дверь, открывая доступ к следующей подсказке, что вызвало шёпот среди разных альянсов, образовавшихся за последние дни. Офелия, как обычно, стояла в одиночестве.

«Смертельная игра разворачивается на искривленной доске, следите за каждым шагом, иначе ваша судьба будет печальной.

Чтобы получить преимущество, в ход идут рычаги, но будьте осторожны с выбором, маятник качается в обе стороны.

Соблазны в количестве, не пересчитывайте, вперед или назад, один ключ, чтобы выбраться.»

— Меня зовут Джаспер, — представился он, поворачивая дверную ручку и распахивая портал. — У меня предчувствие, что с некоторыми из вас мы скоро очень хорошо познакомимся. Надеюсь, вы умеете договариваться под давлением. — Его глаза снова нашли её, на губах появилась усмешка. — Офелия, ты первая.

Она гордо подняла голову, игнорируя острые взгляды, которые пронзали её, когда он произносил её имя. Слишком знакомо.

Подойдя к порталу, Джаспер прошептал:

— Удачи.

Сначала она ничего не увидела, только серый туман. Но вскоре стали вырисовываться детали комнаты. Она была целиком сложена из тусклых каменных кирпичей и по размеру напоминала зал для приёмов со второго испытания. На полу была выгравирована большая сетка, похожая на шахматную доску.

Единственное, что выделялось, — это тринадцать пар рычагов на дальней стене. Под каждым рычагом висела золотая табличка с именем одного из участников. Все рычаги слева были отмечены галочками, справа — крестиками.

Офелия попыталась сделать шаг вперёд, но её ноги оказались будто прикованы к месту. Один за другим начали появляться остальные участники, и её оборонительные рефлексы тут же активировались. Это был первый уровень, где они могли видеть друг друга с самого начала. Когда последний из тринадцати шагнул через портал, Офелия заметила, что они выстроились в одну линию поперёк комнаты, лицом к стене с рычагами. Каждый стоял точно по центру одной из клеток на гравированной сетке на полу, с пятью пустыми клетками между каждым участником, так что их расставили на равных расстояниях друг от друга. Пока остальные нервно озирались вокруг, Офелия вдруг вспомнила слова Блэквелла.

«Есть тут фишка с ошейниками и цепями… Тебе случайно не нравится быть задушенной?»

Как только эта мысль вспыхнула в её сознании, железный ошейник появился вокруг её шеи. По комнате разнеслись звуки тревоги, и она услышала молитву, прошептанную с левой стороны. Офелия повернула голову и увидела Джеймса, который, обливающийся потом, судорожно пытался сорвать с себя металлический ошейник. Он поймал её взгляд, и прежде, чем она успела отвернуться, она заметила в его глазах абсолютный ужас.

Если постучишь трижды, ты выживешь, — шепнул Призрачный Голос.

Несмотря на то, что она знала, что это никак не повлияет на её шансы, она всё равно опустилась на колени и постучала по камню. Когда она наклонилась, два цепных звена упали с ошейника — одно с передней стороны шеи, другое с задней. Тяжёлые металлические цепи с грохотом опустились на пол и потянулись в противоположные стороны комнаты. Цепь перед ней пронзила стену под рычагами, а когда она обернулась назад, то увидела, что вторая часть цепи закрепилась на другой стороне. Границы были ясны: они смогут двигаться только по своим обозначенным путям.

Впереди, паря в воздухе, появились три золотые слитка.

— Я не понимаю, — пробасил кто-то справа. Эрик. — Что нам нужно делать?

Кэйд, как и следовало ожидать, двинулся первым. Цепь на ошейнике позволяла ему сделать только шаг вперёд, и как только он сдвинулся с места и ступил на клетку перед собой, та опустилась почти на метр вниз. Один из золотых слитков исчез и оказался в руках Кэйда. Все замерли в ожидании, переглядываясь. Потом трое участников двинулись одновременно: Джеймс, Эрик и Бекка. Плитки под Джеймсом и Эриком опустились первыми, и они получили свои золотые слитки, как и Кэйд. Однако с Беккой произошло нечто странное. Её клетка не двинулась с места, и золотого слитка для неё не осталось.

Девушка схватилась за ошейник, который впивался ей в шею, в замешательстве.

— Что мне…

В этот момент из потолка опустилось зубчатое лезвие, качающееся, как маятник. Участники, которые уже стояли на своих опустившихся клетках, легко смогли пригнуться, чтобы избежать удара, но Бекка едва не оказалась рассечённой пополам. Она упала на пол, успев в последний момент избежать столкновения с лезвием, которое прошлось бы по её телу. Её крик прорезал напряжённую тишину, и все застыли в ужасе от увиденного.

— Бекка! — закричал кто-то из других участников. Офелия не смогла разглядеть, кто именно.

Бекка, рыдая, пыталась ползти к следующей клетке, чтобы уйти с пути маятника. Но как только она оказалась на новой клетке, её вес активировал ещё одно лезвие, которое опустилось под прямым углом к первому, создавая перекрещивающийся путь смерти. Все с ужасом наблюдали, как она снова двинулась вперёд, и ещё одно лезвие рухнуло сверху, качаясь параллельно первому.

Ситуация стала ещё хуже. Лезвия опускались всё ниже с каждым взмахом — всего на несколько сантиметров, но вскоре Бекка не сможет больше избежать их, как и остальные. И если она продолжит двигаться дальше, вся комната вскоре превратится в сетку из лезвий и смерти.

— Помогите! — кричала она. — Помогите!

— Позови дьявола, пока не активировала ещё больше лезвий и не убила нас всех! — крикнул кто-то. Это был Бо.

Бекка сделала рваный вдох, посмотрела на маятник и воскликнула:

— Как его звали? Джаспер. Джаспер! Помоги! Пожалуйста!

И мгновенно Джаспер оказался там, подхватив её на плечо, словно мешок с картошкой, и исчез, оставив остальных участников в ещё большем смятении. Новые лезвия, вызванные Беккой, не исчезли вместе с ней, но первое пропало.

Прежде чем они успели осознать произошедшее, перед ними снова появились золотые слитки. На этот раз четыре. Шестеро людей бросились вперёд, включая, к удивлению Офелии, Люси. К счастью для неё, она успела добраться до одного из слитков. Кэйд и Джеймс оказались слишком медленными — им пришлось сначала выбираться из своих опустившихся клеток — и, как и прежде, два маятника рухнули с потолка, когда они опоздали. Мужчины упали на пол, Джеймс тут же начал паниковать, но Кэйд выглядел решительным. Кэйд начал ползти вперёд, крепко держа золотой слиток подмышкой, активируя один маятник за другим, и вскоре Офелия уже едва видела что-либо, кроме линий качающихся лезвий. Вперёд-назад, вперёд-назад, вперёд-назад.

Маятники качались в разное время, создавая шахматную доску смерти, всё из-за их общей жадности. Что, конечно, и было сутью этого уровня. Остальные участники обдумывали свои следующие шаги. Пока всё становилось всё более опасным, и перед ними вновь появлялась горка золота, Кэйд уже дополз до стены с рычагами. И тогда Офелия поняла, что вокруг сетки — безопасное пространство: весь периметр был свободен от лезвий. Кэйд снова сумел спастись, оставив остальных умирать.

Кэйд сразу же дёрнул один из рычагов, а затем обернулся, чтобы найти кого-то взглядом. Офелию. Его зловещая улыбка вспыхнула, когда он посмотрел ей в глаза и дёрнул за рычаг справа от её имени, отмеченный крестом. В ту же секунду его ошейник и цепи исчезли.

В комнате воцарился хаос. Офелия не стала терять ни секунды, начав призывать Блэквелла. Металлический звон лезвий разносился по комнате, и вскоре начались крики. Всюду было столько хаоса, что было сложно понять, куда безопаснее двигаться. Тогда она вспомнила сетку на полу. Оглядевшись, она быстро поняла, что линии на полу показывали пути лезвий. Пока она будет оставаться в центре пустых клеток, она будет в безопасности.

Когда появился Блэквелл, он был в своей нематериальной форме. Он внимательно осмотрел её с ног до головы, и, хотя она знала, что он всего лишь проверяет её на наличие травм, её живот всё равно сжался в узел. Ей нужно было найти способ прекратить это.

Она прочистила горло.

— Какой самый лучший план действий?

— У тебя есть два варианта, — сказал Блэквелл, оценивая обстановку вокруг. — На стене позади тебя находится ключ, который освободит тебя от ошейника и откроет дверь на выход с уровня.

Офелия нетерпеливо махнула рукой:

— А второй вариант?

— Ты можешь пойти к рычагам перед собой, — продолжил он. — У каждого участника два рычага: если потянешь за тот, что с галочкой, этот участник получит преимущество на следующем уровне. Потянешь за тот, что с крестом — он получит наказание. Если потянуть оба, эффект нейтрализуется.

— Кэйд уже потянул два рычага, — заметила она.

Блэквелл кивнул, будто это не было для него неожиданностью.

— Тогда пора двигаться.

— Сначала одно, — сказала она, глядя на ошейник.

Она сосредоточилась на своём теле, начиная с шеи, вызывая то самое покалывающее ощущение, которое позволило ей исчезнуть. Постепенно, дюйм за дюймом, её тело стало невидимым, и ошейник с грохотом упал на пол. Она с облегчением потерла чувствительную кожу шеи.

— Как оказалось, мне не нравится быть задушенной, — пробормотала она.

— По крайней мере, не железными ошейниками, — пожал плечами Блэквелл.

Она метнула в его сторону жёсткий взгляд и прошла мимо, направляясь к качающемуся маятнику перед собой. Она сосчитала секунды между каждым его движением, а Блэквелл на этот раз сохранял благословенное молчание, пока она сосредотачивалась. Собрав свои юбки, Офелия выждала, пока маятник трижды не пройдёт мимо неё, и прыгнула.

Раз.

Два.

Три.

Прыжок.

Она легко приземлилась на следующую пустую клетку, Блэквелл следовал за ней по пятам. Единственной проблемой было то, что её движение вызвало падение ещё одного маятника, теперь справа от неё.

— Один вперёд, два налево, — скомандовал Блэквелл.

Она метнулась вперёд по сетке, следуя его указаниям. Вперёд… налево… Ожидая, когда маятник достигнет верхней точки траектории, она прыгнула через его путь и обернулась назад, взглянув туда, откуда только что пришла.

— Офелия! — закричал Блэквелл.

Она рванулась вперёд ещё на одну клетку, и её правая рука исчезла в последний момент перед тем, как её чуть не отсекло одним из опустившихся лезвий. Она остановилась, её грудь судорожно вздымалась, сердце билось в панике.

Блэквелл появился прямо перед ней:

— Всё нормально. Ты использовала свои способности идеально.

Раздался крик боли всего в нескольких шагах от неё, и Офелия резко повернулась, чтобы увидеть, как Джеймс падает на пол, прижимая правое плечо, из которого хлынула кровь. Она резко вдохнула от боли, видя его страдания. Он без колебаний начал звать Джаспера.

— Я должна помочь ему, — сказала она, делая шаг вперёд, но было уже поздно.

Джаспер появился перед Джеймсом и цокнул языком.

— Это кровотечение не остановить.

Джеймс побледнел до призрачного состояния, его глаза умоляли о пощаде.

— Я хочу уйти. Забери меня отсюда.

Джаспер улыбнулся и протянул руку.

Джеймс с трудом сглотнул, его рана продолжала обильно кровоточить. И с большим усилием он всё-таки сжал руку Дьявола.

И их осталось одиннадцать.

— Тебе нужно двигаться, — сказал Блэквелл. — Остальные уже прошли половину пути.

Офелия сделала дрожащий вдох и снова повернулась к сетке.

— Два вперёд, два вправо, — предложил ей Блэквелл. — Готова?

Она кивнула и рванула вперёд. Её платье было далеко не самым удобным для движения, и после того как она преодолела несколько клеток, Блэквелл присел, чтобы схватить подол. Он разорвал ткань чуть выше колен и отбросил её в сторону. Ей казалось, что она осталась почти без одежды, но двигаться стало намного легче, что она даже не возражала.

— Спасибо… — начала она, но её слова прервал мощный поток воды, хлынувший с потолка.

— Рычаги, которые дёрнул Кэйд, — объяснил Блэквелл. — Каждый из них добавляет больше препятствий. Этот уровень про то, чтобы не поддаваться жадности. Лишнее, что тебе не нужно. И каждый раз, когда кто-то поддаётся, страдают все.

Её лицо стало серьёзным, и она снова пришла в движение, едва не поскользнувшись на мокрых камнях под ногами, но Блэквелл удержал её за талию, оставаясь постоянным присутствием рядом.

— Теперь вправо, — сказал он, когда она перепрыгнула через траекторию следующего лезвия. — Потом два вперёд.

Она приготовилась следовать его указаниям, но вдруг кто-то сзади толкнул её. Она упала на пол, и Блэквелл выругался, не заметив, как Эрик подкрался к ним.

Офелия поспешно поднялась на ноги, едва не попав под маятник, который чуть не разрезал её пополам. Она развернулась и увидела, как Эрик с ненавистью смотрит на неё, стоя по другую сторону траектории лезвия.

— Ты с ума сошёл? — прошипела она, отбрасывая мокрые волосы с лица. Поток воды, льющийся сверху, не прекращался ни на мгновение.

— Я видел, что ты только что сделала. Кэйд был прав, ты становишься невидимой, — обвинил Эрик, повышая голос, чтобы его было слышно через шум дождя. — И ты говоришь с кем-то. С кем-то, кого никто не видит, но я только что увидел его. Они помогают тебе. Ты — демон, и у тебя здесь есть сообщники.

— Мы вроде как это уже обсуждали. Моя кровь красная, — парировала она.

— Значит, это всё уловка, — сказал Эрик. — В любом случае, я прослежу, чтобы твоя кровь на всякий случай залила весь этот пол. А если я ошибаюсь, ну что ж, значит, одним соперником меньше, верно?

— Беги, ангел, — сказал ей Блэквелл. — Уничтожить его сейчас потребует слишком много моей магии.

— Мужчины всегда бесполезны, — раздражённо огрызнулась она, обращаясь сразу к обоим, и, резко развернувшись, рванула к следующей клетке.

Эрик бросился за ней, цепи на его ошейнике звенели при каждом его движении. Хотя бы в этом у неё было преимущество. Она ушла влево, а он попытался последовать за ней, но его цепи натянулись. Её облегчение длилось недолго — один из маятников вынудил её повернуть направо, обратно, прямо в зону досягаемости Эрика. Теперь она уже видела стену с рычагами прямо перед собой, пространство перед ними было свободно. Она готовилась прыгнуть, но было уже слишком поздно.

Эрик снова врезался в неё, и на этот раз она с трудом сопротивлялась, он оказался слишком сильным. Офелия отчаянно брыкалась, пытаясь вырваться, размахивала руками и ногами, но Эрик всё же пытался повалить её на пол.

— Забудь, что я сказал. Я сам его убью, — прорычал Блэквелл, начиная обретать свою телесную форму.

Но прежде, чем Блэквелл успел прикоснуться к Эрику, Офелия нашла способ вывернуться из его захвата и ударила его коленом между ног. Эрик взвыл от боли и тут же отпустил её, согнувшись пополам. Она встала, вернув себе равновесие.

Позади неё был маятник на середине своего пути.

Офелия развернулась к Эрику, когда он снова выпрямился и собрался с силами. Она сделала шаг назад, прямо в траекторию движения лезвия. Эрик приготовился к прыжку.

Когда он бросился вперёд, ослеплённый яростью и не заметив ловушки, которую она для него приготовила, Офелия позволила ему схватить её. И когда лезвие снова качнулось вниз, он так и не успел понять, что произошло.

ГЛАВА 32. ОТВЛЕЧЕНИЕ

Кровь брызнула на лицо Офелии и переднюю часть её платья, когда она сделала шаг назад, вновь принимая свою твёрдую форму. Изувеченное тело Эрика с глухим стуком рухнуло на пол. Когда его кровь начала растекаться под её ногами, на неё обрушилось чувство вины.

— Ну, теперь мне не придётся этим заниматься, — пробормотал Блэквелл.

— Что я только что сделала? — прошептала она.

— То, что нужно было сделать, — твёрдо ответил он. — Ты не можешь останавливаться. Остался последний шаг — и ты у цели.

Она кивнула, словно в полусне, отворачиваясь от тела. Дождь сменился градом, что означало, что кто-то снова дёрнул рычаг, но она почти не чувствовала ледяные камни, бьющие её по коже.

Что я сделала?

— Офелия, — настаивал Блэквелл. — Тебе нужно двигаться, ангел.

Она с трудом сглотнула и сделала неуверенный шаг вперёд. Руки тряслись, и она не могла понять, дрожь ли это от резкого понижения температуры, когда лёд метался по комнате, или от ужаса перед тем, что только что произошло. Ещё шаг.

Она дождалась, пока лезвие маятника опустится, и наконец прыгнула на узкую полосу свободного пространства перед стеной. Оглянулась, но никого больше не было.

— Где остальные? — спросила она. — Они уже прошли?

— Они по-прежнему на милости своих ошейников или гоняются за золотом, — ответил Блэквелл. — Похоже, ты четвёртая, кто добралась до сюда.

Она с недоверием посмотрела на рычаги перед собой, понимая, что её дальнейшие действия добавят в комнату ещё одно смертоносное препятствие.

Кроме её и рычага Кэйда, были задействованы рычаги Эдны и Шарлотты. Оба отмечены галочками.

Офелия заметила свой собственный рычаг в самом левом углу и поспешила вперёд, чтобы опустить отмеченный галочкой рычаг, нейтрализуя то, что сделал Кэйд. Наказание за прикосновение обрушилось на комнату мгновенно. На её лодыжках появились тяжёлые цепи с шарами. Кто-то закричал. Другой выругался. Но Офелия избавилась от цепей за считанные секунды.

— Пора двигаться, — настаивал Блэквелл. — Тебе нужно вернуться обратно за ключом…

Офелия подошла к рычагу Кэйда и с силой опустила рычаг с крестом.

Все маятники в комнате начали вращаться быстрее, и Блэквелл на мгновение удивлённо посмотрел на неё, прежде чем его лицо озарила гордая улыбка.

— Смотри-ка, у тебя уже появляются зубки.

Она не ответила, повернувшись к залитой кровью шахматной доске смерти и сжавшись от того, что увидела. Она не задерживалась. Просто рванула через оставшееся свободное пространство по периметру комнаты, пока не добралась до противоположной стены.

— Инструмент для открытия двери, — напомнил ей Блэквелл, указывая на маленький странной формы ключ, висящий на крючке на стене.

Как только она схватила ключ, на его месте тут же появился новый для следующего участника, и перед ней возникла дверь. Она вставила ключ в соответствующее отверстие в центре двери и наблюдала, как она мягко раскрылась. Офелия вернулась в обеденный зал Фантазмы, но Блэквелла рядом не оказалось. Однако, к её удивлению, она была не одна. Её ждала Люси.

На самом деле, теперь, когда Офелия подумала об этом, Люси, несмотря на тёмные круги под глазами, выглядящие как следствие серьёзного недосыпа, прошла все испытания удивительно легко. Всегда была рядом с Леоном, читала книги в библиотеке, словно находилась не в жестоком соревновании, а на прогулке.

Может быть, у девушки был свой собственный призрачный проводник? Офелия невольно задумалась, как эта милая, робкая Люси так уверенно справляется с испытаниями. Словно…

Офелия прищурилась, заметив свежий порез на правом плече Люси. Рана выглядела странно — кожа вокруг неё блестела, словно переливалась, но уже начала затягиваться. Тем временем Люси смотрела на Офелию с явным ужасом.

— Столько крови, — прошептала Люси. — Это…

— Это кровь Эрика, — перебила её Офелия. — Не моя.

Рука Люси резко подлетела ко рту в удивлении.

— Он…?

Офелия кивнула. А затем сделала нечто неожиданное: она засмеялась.

— Я убила его. — Ещё один смешок, на этот раз чуть сбивчивее. — Он пытался убить меня первым, конечно же. Но я… я убила его.

Люси смотрела на неё с широко распахнутыми глазами, пока Офелия постепенно не погрузилась в приступ безудержного смеха.

— Он пытался убить тебя?

Офелия вытерла слёзы с лица, постепенно приходя в себя.

— Да. Они до сих пор уверены, что я какой-то демон. Думаю, я не слишком способствовала развеиванию этих сомнений.

Люси долго молчала. Потом тихо сказала:

— Я рада, что ты не позволила ему уйти безнаказанным.

Офелия удивлённо подняла брови, потрясённая поддержкой со стороны Люси. Та всегда казалась ей такой тихой и сдержанной, без тени жестокости. Но, возможно, Офелия ошибалась. Может, её представление о Люси было неверным, потому что она сравнивала её с Женевьевой, которая ненавидела всё мрачное и пугающее.

Но Люси даже не дрогнула при мысли о том, что Офелия совершила убийство, что только усилило её подозрения: девушка была не такой простой, как казалось.

Офелия прочистила горло:

— Ты здесь ждёшь кого-то?

Люси прикусила губу и отвела взгляд.

— Леон ещё не вышел.

У Офелии сжалось сердце, но она не стала высказывать критику. Это было бы лицемерно, учитывая, что она сама собиралась сделать.

Прежде чем уйти и оставить Люси наедине со своими тревогами, она не удержалась от вопроса:

— Похоже, это была серьёзная рана.

Была — ключевое слово.

Люси прикусила губу и снова отвела взгляд.

— Это сделал маятник? — спросила Офелия, хотя они обе знали, что это было риторическим вопросом. До испытания у Люси не было этой раны.

Между ними повисло напряжённое молчание.

Наконец, Люси прошептала:

— Пожалуйста, никому не говори.

— А что я должна рассказать? — удивлённо спросила Офелия, теперь действительно заинтересованная.

Люси покачала головой, заправляя длинные волосы за плечо, чтобы скрыть порез. Офелия заметила, что её руки были испачканы той же странной блестящей субстанцией, что и ключица, и блузка.

— Надеюсь, Леон выберется целым, — было всё, что сказала Офелия, направляясь к выходу из обеденного зала.

Вернувшись к себе в комнату, Офелия жаждала одного — отвлечься. Изгнать из памяти образ изуродованного тела Эрика.

Сняв с себя испорченное платье, она пошла в ванную. Забравшись в воду, она начала тереть свою кожу до тех пор, пока не смыла с себя последнюю каплю крови, пока не почувствовала себя чистой от своих грехов. Когда закончила, она слила воду и вернулась в спальню, оставляя за собой след мокрых следов.

Стоя посреди комнаты, совершенно обнажённая, она начала звать Блэквелла.

Ему потребовалась почти целая минута, чтобы появиться.

— Прости, я возвращался⁠… — Он замер, заметив её. Его взгляд мгновенно потеплел, но он остался на месте.

Каждое его слово было медленным и обдуманным:

— Что ты делаешь, ангел?

— Отвлеки меня, — сказала она.

Он провёл рукой по губам в раздумьях.

— Думаю, это не самая лучшая идея.

Она подошла ближе, и на его лице появилось выражение боли.

— Мне нужна эта отвлечённость.

Мне нужно стереть из памяти это испытание.

— Последний раз, когда мы разговаривали, ты была очень зла на меня, — начал он. — Ты делаешь это только из-за того, что случилось на том испытании. Ты всегда хочешь меня после того, как избежишь смерти.

— И что с того?

Он наклонился, так что их глаза оказались на одном уровне.

— А я, возможно, не хочу быть просто отвлечением для тебя.

Она сжала кулаки.

— Хорошо. Тогда уходи. Я сама найду себе отвлечение.

Он скрестил руки на груди, ухмыляясь:

— Ладно. Вперёд.

Она замялась.

— Я начну, как только ты уйдёшь.

— И пропустить такое зрелище? — Он усмехнулся. — Думаю, я останусь.

Она сузила глаза.

— Ты правда думаешь, что я не стану ласкать себя рядом с тобой?

— Нет, не думаю, — бросил он вызов.

Что-то в ней окончательно надломилось этой ночью, и он даже не подозревал, насколько смелой она себя ощущала. Он думал, что она блефует, но не знал, что она собиралась сыграть по-крупному. Офелия одарила его насмешливой улыбкой и, не торопясь, залезла на кровать, устраиваясь на подушках. Её кожа всё ещё поблёскивала от воды, и она видела голод в его глазах, когда он следил за каждым её движением, словно зачарованный.

Она прикусила губу и нежно обхватила свои груди, играя с сосками до тех пор, пока те не напряглись, розовые и чувственные. Тихий стон сорвался с её губ, когда волна удовольствия прошла через её тело и осела прямо внизу живота. Она уже чувствовала, как её тело отвечает, становясь влажным. Блэквелл не отрывал от неё взгляда, и она сделала всё возможное, чтобы удержать его внимание.

Её пальцы скользнули по животу, бедрам, опускаясь всё ниже. Когда она коснулась чувствительной точки между ног, её голова запрокинулась, и она зажмурилась, наслаждаясь сладким облегчением. Пальцы двигались круговыми движениями по клитору, становясь всё более скользкими от её собственной влаги, пока тело дрожало от удовольствия. На мгновение она забыла о том, что у неё был зритель, забыв всё, кроме нарастающего внутри экстаза и звуков собственных стонов.

Когда она почти достигла пика, она ввела в себя два пальца, медленно двигаясь ими внутри.

— Чёрт, — хрипло выдохнул Блэквелл, и она приоткрыла глаза, увидев, что он приближается к кровати. — Зачем ты меня мучаешь?

В ответ она только ускорила движения.

— Да, вот так, — простонал он.

В следующее мгновение он уже был над ней, стоя на коленях между её ног. Его рука крепко ухватилась за её запястье, отрывая руку от её тела. Она издала недовольный звук, но в то же время её охватило предвкушение, и она замерла, ожидая его следующего хода. Он поднял её пальцы, влажные от её возбуждения, к своему рту и нежно облизнул их, очищая. Что-то первобытное вспыхнуло внутри неё при этом зрелище.

— Восхитительно, — сказал он.

— Прикоснись ко мне, — прошептала она. — Пожалуйста.

Он приподнял бровь.

— А я думал, ты говорила, что никогда не будешь просить меня ни о чём?

Она сжала губы, бросив на него возмущённый взгляд. Он рассмеялся.

— Хм, — протянул он, прижимая губы к её шее, проводя по ней нежными поцелуями и в то же время двигаясь между её ногами так, что его член в штанах ощутимо терся об её тело, заставляя её стонать от желания. — Думаю, мне стоит заставить тебя умолять. В качестве наказания за то, что дразнила меня.

— Я ненавижу тебя, — ответила она, но это прозвучало слишком прерывисто, чтобы быть убедительным.

— Хорошо, — прошептал он. — Попробуй удержаться на этом чувстве, пока я буду делать это. Я люблю вызовы.

Одно из преимуществ любовника-призрака заключалось в том, что смена позиций всегда была быстрой и лёгкой. В одну секунду она лежала на спине, а в следующую он уже перевернул ее.

— Возьмись за изголовье, — потребовал он.

Она не спорила. Вытянувшись вверх, она схватилась за верхушку причудливой барочной рамы, её колени оказались по обе стороны от его боков. Он обхватил её за бёдра, используя их как рычаг, чтобы скользнуть ниже по кровати, пока его губы не оказались напротив самой чувствительной точки между её ног. Как только его язык коснулся её клитора, её ноги едва не подкосились, и его руки пришлось поддерживать её, чтобы она оставалась в вертикальном положении. Но он, казалось, совсем не возражал.

Он снова облизнул её, на этот раз языком скользнув по её входу, и она почувствовала, как становится всё более мокрой с каждым его движением. Пока тепло между её ног не начало стекать по бёдрам. Её грудь тяжело вздымалась от усилий сдерживать стоны и крики удовольствия, что, очевидно, не понравилось Блэквеллу.

— Перестань сдерживаться, — приказал он, скользнув внутрь её одним пальцем. — Я хочу слышать тебя.

Когда он добавил второй палец и согнул их внутри неё, касаясь чувствительной точки, она наконец отпустила себя. Протяжный стон вырвался из её губ, она запрокинула голову в экстазе, используя свои руки, чтобы подниматься и опускаться на его пальцах, отчаянно нуждаясь в большем трении.

— Блэквелл, — взмолилась она, двигаясь всё быстрее и быстрее.

— Хорошая девочка, используй меня, чтобы удовлетворить себя, — похвалил он, его голос стал ещё ниже от желания. — Быстрее.

Когда её движения ускорились, он добавил третий палец. Она прижималась к его руке, а он вернул свои губы к её клитору, нежно посасывая его, пока она не ощутила, что её желание достигает предела.

— Да, — простонала она, — не останавливайся, пожалуйста…

Его язык, совершая ленивые круги вокруг её клитора, быстро довёл её до оргазма. Её мышцы сжались вокруг его пальцев, и, пока она медленно приходила в себя после этого сладкого пика, он исчез из-под неё. Через мгновение она почувствовала его обнажённую грудь у себя за спиной, его руки обхватили её тело, нежно касаясь груди, а его губы оставляли обжигающие поцелуи на её правом плече.

— Пожалуйста, — прошептала она, когда он сжал её соски, не скрывая отчаяния в голосе.

— Пожалуйста, что? — пробормотал он, поднимая одну руку, чтобы собрать её волосы и перекинуть их через левое плечо, давая своим губам доступ к её шее. Он кусал и лизал её жаркую кожу, и её тело содрогалось от этих прикосновений. Она чувствовала, как его член упирается в её вход, сводя её с ума.

— Мне нужен ты, — выдохнула она, — внутри меня.

— Тебе нужен я. Как отвлечение, — его голос прозвучал так, словно он её испытывал.

— Мне нужно отвлечение, да, — признала она. А потом добавила: — Но больше, чем это… я хочу тебя. Хотя не должна. Ты заставляешь меня чувствовать…

Она почувствовала, как его тело напряглось за её спиной, когда он осторожно спросил:

— Ты чувствуешь…

— Хорошо. Безопасность, — её медальон нагрелся, его пульсация становилась всё более неровной с каждым её словом. — Не такой одинокой. Я хочу тебя.

— Тогда ты меня получишь, — произнёс он, и, без лишних слов, полностью вошёл в неё.

— Блэквелл, — воскликнула она.

Одной рукой он придерживал её за живот, другой держал её за бедро, помогая ей сохранять равновесие, когда он снова вышел почти до конца и затем резко двинулся вперёд. Вскоре его движения стали ритмичными, и её голова откинулась на его плечо, когда она начала наслаждаться тем, как он заполнял её полностью.

— Офелия, — хрипло простонал он. — Чёрт, ангел, я никогда не хочу быть где-то ещё, кроме как здесь. Внутри тебя.

Она стонала от удовольствия, взглянув на себя — на его руки, распластанные по её животу, и она видела, как его член двигалась внутри неё, под её кожей.

— Думаю, ты самое близкое к раю, что я когда-либо испытал, — прошептал он.

Она повернула лицо к нему, и его губы тут же захватили её в неряшливом поцелуе. Он лизал и покусывал её до тех пор, пока её губы не распухли, а их языки не переплелись в страстном танце. Тем временем его движения стали быстрее, глубже. Рука, что лежала у неё на животе, поднялась к её груди, пальцы сжали её сосок чуть сильнее, чем нужно, чтобы смешать удовольствие с болью, и крик вырвался из её губ прямо в его рот. Эти звуки ещё больше подгоняли его, и вскоре тонкий слой пота покрыл их тела, но Блэквелл не замедлялся. Он вел их обоих к грани, не останавливаясь.

— Кончи для меня, — с хрипотцой попросил он, когда его рука переместилась с её груди к её клитору, касаясь его пальцем и вызывая взрыв удовольствия.

— Я близко, — прошептала она.

— Хорошая девочка, — похвалил он. — Иди до конца.

— Блэквелл?

— Да, ангел? — спросил он, едва дыша.

— Я думаю, я… я, — не успела она договорить, как его пальцы сжали её клитор, и её тело вспыхнуло от беспрецедентного наслаждения. Искры вырвались из её ладоней от этого ощущения, их союз породил настоящую магию.

Она уже давно находилась на грани, но теперь она падала в эту пропасть с головой и была полна решимости утащить его туда вместе с собой. Она резко опустилась на него, сильно прижавшись, заставив его выдохнуть поток ругательств. Она почувствовала, как его мышцы напряглись, и поняла, что он тоже был на грани, готов вот-вот сорваться. И тогда она позволила себе отпустить всё второй раз — вместе с ним.

Каждая кость её тела казалась жидкой, когда он медленно вышел из неё и начал аккуратно высвобождать себя из их объятий. Её грудь тяжело вздымалась, пока она пыталась восстановить дыхание, а он осторожно притянул их обоих вниз на матрас, подложив её голову себе на грудь, пока последние волны удовольствия постепенно угасали. Они долго лежали так, наслаждаясь тишиной послевкусия.

Блэквелл заговорил первым:

— С тобой я тоже чувствую себя менее одиноким.

Грудь Офелии наполнилась опасным чувством, и на глаза навернулись слёзы. Она едва не призналась ему…

Мне кажется, я влюбляюсь в тебя.

Глубокое чувство тревоги начало опускаться в её животе, и она поняла, что именно это — а не Фантазма — может стать тем, что в конечном итоге её сломает.

Она приподнялась с его груди и вылезла из постели. Подойдя к своему чемодану, она начала рыться в вещах, пока не нашла своё тёмно-красное ночное платье, которое поспешно накинула на себя. Блэквелл наблюдал за ней с невозмутимым выражением лица.

— Ты куда-то собираешься? — спросил он.

— Я не могу терять время, валяясь здесь, когда мне нужно вернуться к поискам твоего ключа, — ответила она. — Мы слишком отвлекаемся в последнее время.

Он встал, щелкнул пальцами, и его одежда мгновенно появилась на нём. Как всегда, его вкус был безупречен: чёрные атласные брюки с монохромной вышивкой и чистая кремовая рубашка, слегка свободная на его стройной, мускулистой фигуре. На запястьях блестели дорогие запонки из оникса, а под открытым воротом рубашки сверкало подходящее ожерелье.

Он выглядел так чертовски привлекательно, что ей захотелось бросить всё к черту и снова затащить его в постель — и именно это было проблемой.

— Что-то не так, — сказал он, наблюдая за тем, как она пыталась привести в порядок растрёпанные после секса волосы. — Что я сделал?

— Ты ничего не сделал, — легко ответила она. — Ничего не случилось. Как я уже сказала, я просто не могу терять время.

Он тяжело вздохнул.

— Ладно, тогда. С чего мы начнём поиски сегодня?

— Сегодня нет мы, — твердо заявила она. — Я хочу исследовать всё одна.

— Сегодня нет мы? — его брови поднялись. — Ты ведь только что умоляла меня трах⁠—

— Я не умоляла, — нахмурившись, она оборвала его, прежде чем он успел договорить. — Но… мы не осторожны. Всё, что только что произошло… всё, что было сказано… считай, что это в последний раз. Мы не можем привязываться друг к другу. Я не могу позволить себе хотеть тебя. Ты исчезаешь на час, и я уже жажду снова увидеть тебя. Это не просто глупо, это опасно. И я не могу рассчитывать на то, что ты всегда будешь меня спасать, когда через шесть дней я больше никогда тебя не увижу.

Изумрудный цвет его глаз потемнел от гнева.

— И что ты предлагаешь? Не разговаривать до конца соревнования?

— Как будто ты выдержишь хотя бы две секунды, не появившись снова, чтобы меня побеспокоить, — пробормотала она. — Я не говорю, что мы не можем разговаривать. Я говорю, никаких поцелуев, прикосновений и тем более сна в одной постели. Нам нужно расстояние.

Он кивнул резко и молча.

— Понял.

И исчез.

ГЛАВА 33. БЕСПЕЧНАЯ ФАНТАЗИЯ

Шестая ночь в Фантазме

Когда Офелия вновь вернулась в секретную комнату, чтобы ещё раз взглянуть на имя своего отца, она постаралась не попасть под кислотный дождь. Пробираясь через узкий туннель, она слышала позади себя шелест падающих капель, но всё же добралась до маленькой комнаты с панелями без происшествий. Она старалась не вспоминать о последнем визите сюда с Блэквеллом, стараясь стереть из памяти те интимные моменты, прежде чем её разум снова погрузится в тьму этой ночи.

Наконец одна, — прошипел Призрачный Голос в её голове, напугав её. Она даже не заметила, что за все последние дни, проведённые в Фантазме, голос беспокоил её всё реже. Удивительный плюс среди бесконечного списка минусов.

Она отогнала Призрачный Голос из своей головы и поставила на пол горящую свечу. Мягкий, танцующий свет озарил деревянные панели перед ней, открывая вырезанные в них слова, которые она и пришла искать.

Она медленно провела пальцами по буквам Габриэль Навсегда, по одной, надеясь почувствовать какую-нибудь магическую связь, но не ощутила ничего. Медальон тоже молчал, оставаясь холодным на её шее. Переведя взгляд на исцарапанные слова наверху, она наклонилась, пытаясь понять, что было написано до того, как надпись была варварски вырезана. Если бы она не знала лучше, она бы поклялась, что первая буква — это «Т».

Слёзы внезапно подступили к её глазам.

— Мамочка, — прошептала она, и её слёзы закапали на пол. — Зачем ты вообще была здесь?

Она свернулась клубком рядом с вырезанными словами и дала себе волю выплакаться. Она плакала о смерти своей матери — слишком ранней, слишком неожиданной. О том, что с сестрой их отношения так и не были восстановлены. О том, что она никогда не узнала отца.

Но больше всего она плакала о себе. О своём мягком сердце, которого у неё больше не будет.

Офелия проснулась от серого света почти догоревшей свечи. Восковая колонна почти полностью растаяла, и она задумалась, сколько часов проспала. Потянувшись, она встала, подняла свечу в бронзовом подсвечнике и подошла к книжному шкафу у дальней стены комнаты.

Она поставила подсвечник на одну из пустых полок и провела пальцами по панелям каждой из ниш, пытаясь найти кнопку, которая могла бы активировать вращающийся механизм, как это было в первый раз. Сначала она не нашла ничего и тихо застонала от разочарования при мысли, что ей снова придётся вызывать Блэквелла, чтобы тот помог ей выбраться из очередной переделки. Однако при втором осмотре она заметила небольшое углубление на полке, чуть выше её головы. Она поднялась на носки и с лёгким прыжком нажала на кнопку.

Полка начала вращаться, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов, пока она не оказалась снова в библиотеке. Вокруг никого не было, и она с облегчением вздохнула. Но не успела она сделать и двух шагов к выходу, как дым пополз по полу из-под полок, закручиваясь в воздухе, словно штормовые облака. Она почувствовала присутствие Синклера ещё до того, как увидела его.

— Приветствую, некромантка, — поздоровался дьявол, и все огни в комнате мгновенно погасли.

— «Отвали» здесь, похоже, не так эффективно, как во Французском квартале, — проворчала она, скрестив руки на груди.

— Я пришёл с миром, — сказал он, начиная кружить вокруг неё. — Я подумал, что в прошлый раз произвёл не самое лучшее впечатление.

— Что ты имеешь в виду? — произнесла она с ядовитым сарказмом. — Ты был просто очаровательным.

Он запрокинул голову и рассмеялся:

— У тебя неплохое чувство юмора для смертной.

Она ничего не ответила. У неё не было никакого желания продолжать этот разговор. Он прочистил горло — жест, имитирующий человечность, которой у него не было. Дьяволы обожают изображать людей, чтобы заставить смертных расслабиться.

— Я подумал, может, показать тебе, что я не так ужасен, как ты могла подумать, — предложил он. — Дать тебе небольшую передышку от печали, что мучает тебя здесь, и предложить немного веселья.

Офелия сразу же насторожилась при упоминании о «веселье». Она была уверена, что их понимание этого слова кардинально отличалось.

— Меня не интересует веселье. Так что, если ты не возражаешь — а даже если возражаешь — я хочу вернуться в свою комнату.

— Разве тебе не интересно, что я имею в виду? — соблазнительно продолжал он. — Клянусь, это не причинит тебе физического вреда, и я даже не попрошу ничего взамен. Я просто хочу показать тебе, на что способен дьявол. Настоящий, могущественный дьявол. Ты когда-нибудь видела, что такой, как я, может сделать?

Она замешкалась. Она никогда не имела дел с дьяволами до Фантазмы — мать строго следила за этим. Всё, что она знала о них, было из рассказов — от примитивных фокусов до всемогущества. Разве что-то плохое случится, если она хотя бы поинтересуется, что он предлагает?

Сделай это, — прошептал Призрачный Голос. — Это будет интересно.

— Что именно ты хочешь мне показать? — осторожно спросила Офелия.

Синклер улыбнулся, его улыбка была ослепительной.

— Назови мне свою самую беспечную фантазию.

Ей понадобилось время, чтобы обдумать его просьбу. Честно говоря, большую часть жизни она мечтала путешествовать с Женевьевой по французской или итальянской провинции, по местам, которые обе они никогда не видели. Но новая картина, возникающая в её сознании, оказалась намного тревожнее. В ней она и Блэквелл сидели в гостиной поместья Гримм. Он сидел прямо с книгой в руках, она лежала на боку, её голова покоилась у него на коленях, а сама она читала свой роман.

Её дыхание сбилось, и она поспешно отогнала этот образ.

— Бал, — внезапно выпалила она, хватаясь за первую случайную, беспечную мысль, которая пришла ей в голову. — Я никогда не была на балу, что практически кощунственно для уроженки Нового Орлеана. Я хочу надеть невероятно роскошное платье и танцевать с красивыми кавалерами.

Синклер сделал шаг ближе.

— Закрой глаза.

Она замешкалась.

Сделай это, — велел Призрачный Голос. — Сделай!

Её веки дрогнули, и она послушно закрыла глаза. Холодный порыв ветра пронёсся по комнате, заставив её кожу покрыться мурашками. Затем за её закрытыми веками вспыхнул яркий свет, и до её слуха донёсся мягкий звук скрипок, романтические ноты ласкали её разум.

— Открой глаза, — мягко произнёс Синклер.

Офелия едва не потеряла сознание от шока при виде того, что предстало перед ней.

Исчезла библиотека, вместо неё появился ослепительный, позолоченный барочный бальный зал — Фантазмагория великолепия и роскоши. Пол был выложен плитами из золота и кремового мрамора, а изящные филёнчатые украшения, поднимающиеся по стенам и на высоте пятидесяти футов над головой, были покрыты золотой фольгой. Между узорами были изображены сцены с ангелами и демонами в пастельных оранжевых и розовых тонах среди закрученных голубых облаков. В центре зала висела огромная люстра, состоящая, казалось, минимум из тысячи кристаллов в форме капель. Вся задняя стена состояла из стекла, с музыкантами, играющими в стороне, слева. Офелия ахнула, когда увидела мерцающие звезды.

Если бы она не знала лучше, она бы поклялась, что они настоящие. Она сказала это вслух.

— Они настолько реальны, насколько ты веришь в это, — ответил Синклер. — Ну что, хочешь танцевать?

Он протянул руку, и она, прищурившись, взяла её. Он немедленно притянул её к себе, движение было плавным, и вскоре они легко закружились в вальсе по залу. Музыка зазвучала громче, и вскоре из теней у колонн появились другие танцующие пары. Пока другие кружились вокруг них, Синклер резко раскрутил её за одну руку, а затем столь же искусно подтянул обратно. В то время как она кружилась и кружилась, ткань её ночной рубашки становилась всё тяжелее, пока не превратилась в платье, которое превосходило даже самые смелые фантазии.

Платье было из рубинового шёлка с золотым вышитым орнаментом. Корсет сидел так, словно его нарисовали на её теле. Линия декольте спадала опасно низко, а золотые аппликации украшали его, подчёркивая грудь. Эти аппликации тянулись по плечам, ниспадая глубоко вниз по спине. Юбка, такая же алого цвета, была плиссирована, придавая ей изящные изгибы, которых ей обычно не хватало. Золотые перчатки до локтей завершали образ, а рубиновый кулон размером с монету сверкал на её шее прямо под любимым медальоном.

— Это нечто, правда? — Синклер кивнул на платье. — Ты выглядишь восхитительно.

— Да, — прошептала она, когда он снова закружил её, и она увидела, как её юбка плавно взвилась в воздухе.

— На это у меня ушла всего лишь капля сил, — поделился он. — Представь, что я мог бы сделать, если бы по-настоящему постарался.

— Я не заключу с тобой сделку, — ответила она, в её тоне звучала непоколебимость. — Сколько бы красивых платьев ты мне ни предлагал.

— Но с ним ты заключила сделку, — поддел он, недовольство пробежало в его глазах. — Почему? Какой у него был секрет?

— Начнём с того, что он не дьявол.

— Ах, — Синклер закатил глаза. — Значит, дело в дьяволах. Оригинально.

— Самосохранение, — возразила она. — Сделка с тобой не приведёт ни к чему хорошему. А Блэквелл помогает мне больше, чем я ему.

— До тех пор, пока не заберёт у тебя десятилетие жизни, — напомнил он. — Ты действительно готова потерять это?

Она сглотнула. Нет, не готова. Но она ни за что не призналась бы в этом именно ему.

— Я не проиграю, — уверенно сказала она.

Синклер рассмеялся, его багровые глаза загорелись весельем.

— О, дорогая, ты непременно проиграешь. Ты даже не представляешь, с чем столкнулась.

— Тогда скажи, — настаивала она. — С чем я столкнулась? И почему ты так ненавидишь Блэквелла? Что он мог сделать тебе?

Его рука сжалась на её талии, и его лицо помрачнело при её последнем вопросе.

— Он украл мою свободу. Я привязан к этому чертову месту на несколько столетий из-за этого ублюдка.

— Что ты имеешь в виду? Я думала, дьяволы, управляющие этим местом, находятся здесь по собственной воле?

— Остальные — да. Только я и создатель Фантазмы — Салемаэструс — не здесь по собственному выбору, — сказал Синклер.

Салемаэструс. Она запомнила это имя на будущее.

— Создатель поместья тоже вынужден здесь быть? — спросила она.

Синклер глубоко вздохнул и отвёл её с танцпола, проталкиваясь сквозь безликую толпу танцующих к одной из массивных колонн у края зала. Он облокотился о мраморный столб, скрестив руки на широкой груди, и начал свою историю.

— Никто в Фантазме не может говорить о создателе с кем-либо, — сказал он, бросив на неё многозначительный взгляд. — Кроме меня.

Она упёрла руки в бока и нетерпеливо постукивала ногой.

— Почему?

— Это часть их контракта. Я же не связан такими же условиями. Я здесь не по контракту, а по долгу. И ограничения моего долга не включают в себя запрет говорить о Салемаэструсе, — объяснил он. — Только о некоторых деталях его положения.

— Как ты оказался в долгу?

— Я был настолько глуп, что однажды считал Салемаэструса другом, — с горечью произнёс он, качая головой. — Когда его отец приковал его к этому месту в наказание за измену, я был осуждён за соучастие.

— Его отец? — спросила она.

Улыбка Синклера была полна оскаленных зубов, словно у чудовища.

— Король Дьяволов, — произнёс он.

Офелия отшатнулась в ужасе, сделав шаг назад.

— Что? Фантазмой управляет…

— Принц Дьяволов, — закончил Синклер, кивнув в подтверждение. — Салемаэструс пал, безвозвратно влюбившись, и выбрал возлюбленного вместо своего отца. В наказание отец приказал убить его любовника, и теперь Салемаэструс вынужден управлять поместьем Дьявола вечно. Или до тех пор, пока его отец не устанет и не решит освободить его. Что произойдёт раньше.

— А ты как в это вписываешься?

Его верхняя губа скривилась.

— Я пытался помочь ему скрыть возлюбленного.

Офелия нахмурилась. Она не ожидала такой благородной причины от Дьявола.

— А Блэквелл? — спросила она. — Где он в этой истории?

Синклер выпрямился, и по его лицу мелькнула ярость при упоминании имени Блэквелла.

— Этот фантомный ублюдок снова и снова срывал мои планы.

Офелия едва сдержала смех.

— Каким образом?

— Подробности не имеют значения. Важно лишь то, что у меня был шанс выбраться отсюда, а этот чертов призрак всё испортил. Я сделаю всё, чтобы он никогда не увидел свет в конце тоннеля, пока я сам здесь застрял.

— Вот почему ты хочешь, чтобы я отказалась, — осознала она, чувствуя, как пазлы складываются в её голове. — Ты не хочешь, чтобы его освободили — ради мести.

Улыбка Синклера стала напряжённой.

— Ничего личного, дорогая.

— Видишь ли, я собиралась сказать тебе то же самое, — Офелия повернулась, собираясь уйти. — Жаль из-за твоей вендетты, но у меня своя цель, и я не намерена терпеть поражение. Я найду ключ Блэквелла, нравится тебе это или нет.

Его смех заставил её остановиться. Она повернулась, чтобы увидеть, как он начинает исчезать.

— Посмотрим, — прошептал он.

Неприятное чувство поселилось у неё в животе. Она оглянулась в поисках его, но Синклера уже не было. Однако бальный зал оставался нетронутым. Заиграла новая мелодия, танцоры вновь заполнили пол. Офелия направилась к теням за колоннами и попыталась войти в них, но невидимая сила швырнула её назад. Этот мерзавец поймал её в ловушку.

Схватив юбку, она побежала, раздвигая танцующих, пытаясь найти выход из этой комнаты, но её поиски оказались бесполезны.

— Чёрт, — прошипела она, начиная звать Блэквелла. Она ненавидела, что ей снова нужна его помощь, но он не пришёл.

Она снова попыталась его вызвать.

Ответа не было.

Ещё раз.

Никакой реакции.

Этого не может быть… Почему он не приходит? Где он?

Вот тебе и заслуженное, глупая девчонка, — рассмеялся Призрачный Голос. — Попробуй разбить окна. Прыгай к своей гибели.

Офелия повернулась к стеклянной стене. Небо за ней оставалось таким же ясным. Звёзды улыбались ей, мерцая приветственно, пока она подходила ближе, подол её шёлкового платья скользил по полу. Как же она скучала по звёздам. Она приложила ладонь к прохладной поверхности стекла. Разобьётся ли иллюзия, если она разобьёт это стекло?

Что ж, остаётся лишь попробовать, — подумала она, замахнувшись кулаком, готовясь к боли.

Но в тот момент, когда она собиралась ударить, кто-то постучал по её плечу. Она резко обернулась и увидела самого красивого мужчину, которого когда-либо встречала. Его кристально-голубые глаза и тёмные волосы, вьющиеся на лбу, словно вышли из её самых смелых грёз.

Он протянул руку.

— Не желаете ли потанцевать?

Она долго смотрела на его руку. По какой-то причине она действительно хотела танцевать. Хотя разум подсказывал, что не стоит.

— Обещаю, я не кусаюсь, — его доброжелательная улыбка озарила лицо, в уголках глаз появились очаровательные морщинки.

Медленно она подняла руку и вложила её в его ладонь.

— Ладно…

Он обвил её талию и закружил по залу. Песня за песней, вальсируя с партнёра на партнёра, она всё сильнее уставала, усталость поселилась в её костях с каждым поворотом, с каждым тактом музыки. Лица кавалеров начали сливаться в одно, а в её душе поселилась тоска.

Сколько времени прошло? Почему так болят ноги?

Ещё один поворот, ещё один…

Внезапно её вырвали из объятий кавалера и схватили. Она пошатнулась, глядя вверх в лицо разгневанного Блэквелла.

— Ты совсем рехнулась? — прорычал он. — Что, чёрт возьми, ты делаешь?

— Я… — попыталась ответить она, но разум был затуманен, и она не знала, как объяснить. Затем имя выплыло в памяти. — Синклер.

Блэквелл выругался так, что даже Король Дьяволов покраснел бы от стыда.

— Что ты видишь вокруг себя? — спросил он.

— Что? — Офелия нахмурилась.

— Опиши мне, что ты видишь.

Она огляделась.

— Бальный зал. Музыка, танцоры и…

— Чёрт побери, — перебил он. — Ладно, готовься. Следующее, что я сделаю, тебе не понравится.

Прежде чем она успела что-то сказать, Блэквелл подхватил её на плечо, как мешок с мукой, и направился к противоположной стене. Она забилась в его руках, пытаясь вырваться, но его хватка была непоколебима.

— Ты не понимаешь! — кричала она, колотя его по спине. — Отсюда нет выхода! Там стена…

Но Блэквелл шагнул прямо сквозь стену, и иллюзия вокруг неё мгновенно рухнула. В тот же миг её тело пронзила боль, словно от тысячи игл.

ГЛАВА 34. УРОВЕНЬ ПЯТЫЙ: ГНЕВ

Крик, вырвавшийся из её горла, когда бальный зал растворился вокруг, мог бы разрушить менее прочное место до основания. Офелия замолчала лишь потому, что её голос охрип, а каждая клеточка её тела болела, как будто была рассечена на тысячи частей. К тому же ужасная мигрень заставила её перекатиться на бок и вырвать. Над ней раздалось приглушённое ругательство Блэквелла.

Он присел рядом, мягко проведя рукой по её спине:

— Разрушение подобной магии сильно бьёт по твоим чувствам. Ты ещё будешь чувствовать себя ужасно, но нужно вставать.

— Нет, — простонала она, прижимая лоб к прохладному полу. — Оставь меня.

— Офелия, — голос его стал твёрже. — Тебе нужно встать. Начинается пятый уровень.

Эти слова мгновенно вывели её из состояния боли и затуманенности.

— Что? Он должен был начаться только через несколько часов!

— Иллюзия Синклера сильно сбила тебя с толку, — сказал он. — Ужин уже закончился. Я должен перенести тебя в столовую, иначе тебя дисквалифицируют.

Она застонала от дискомфорта, поднявшись на ноги и поморщившись от головной боли.

— Ладно, ладно. Перенеси меня туда.

Блэквелл обнял её за талию и переместил их обоих из коридора возле библиотеки в арку у входа в столовую. Прошло всего несколько секунд, но других участников видно не было. Лишь дверь, через которую она должна была войти в пятый уровень, и дьяволица, лениво прислонившаяся к стене. Женщина была почти такого же роста, как и Блэквелл, с прямыми чёрными волосами и густой чёлкой, а лицо её было настолько красивым, что за него можно было развязать войну.

— Успела в последний момент, — прокомментировала дьяволица, наблюдая за тем, как Офелия бросилась к порталу. — Нужно лучше следить за своей маленькой смертной, не так ли, Блэквелл?

— Иди к чёрту, Рая, — огрызнулся Блэквелл, но его слова прозвучали не так жёстко, как хотелось бы Офелии.

— Это предложение? Потому что я бы согласилась, — мурлыкнула Раеа, заставив Офелию замереть с рукой на дверной ручке. — Мы так давно не виделись.

Жаркая волна ревности вспыхнула в венах Офелии от того, как похотливо дьяволица смотрела на Блэквелла. Её слова намекали на нечто большее, чем просто мимолётная встреча. Офелия взглянула на Блэквелла, но его лицо оставалось бесстрастным.

Рая перевела взгляд на Офелию.

— Тебе лучше поторопиться, девочка, — злобно выплюнула она. — А не то окажешься за воротами Фантазмы.

— А как же подсказка? — процедила Офелия сквозь зубы.

Раеа пожала плечами:

— Нужно было прийти вовремя, если тебе нужна была помощь. А теперь оставь нас с Блэквеллом наедине.

Офелия бросила на неё злобный взгляд, распахнула дверь и шагнула вперёд, стряхнув с себя чувство ревности, на которое она не имела права. Пройдя через портал, она оказалась в тесной комнате, не больше пяти квадратных футов. У комнаты не было дверей или окон — лишь пустая коробка. Дыхание Офелии участилось от мысли, что выхода здесь нет. Замкнутые пространства начинали раздражать её всё сильнее.

Осмотревшись, она принялась внимательно изучать гладкие стены из алебастра, пытаясь найти хоть малейший намёк на возможный выход. Но её мысли то и дело возвращались к тому, как Раеа смотрела на Блэквелла. Ей не понравилось, как дьяволица произнесла его имя — так, словно когда-то кричала его в порыве страсти.

А ты видела её тело? — ехидно рассмеялся Призрачный Голос. — Думаешь, можешь с ней сравниться?

Офелия сжала зубы. Нет, она не позволит себе отвлечься на то, что могло или не могло происходить в личной жизни Блэквелла. Именно поэтому ей и нужно было пространство. Она не могла позволить себе отвлекаться в смертельно опасном испытании.

Она вновь сосредоточила внимание на стенах вокруг неё, решительно отказываясь призывать Блэквелла на помощь. Во-первых, здесь не хватило бы места даже для одного человека, не говоря уже о призраке. А во-вторых, она должна была научиться разбираться со всем самостоятельно. После минуты растерянности — и понимания, что запас воздуха у неё явно ограничен — в комнате раздался скрежет камня по камню, и она обернулась, заметив, как панель в стене медленно поднимается, открывая нишу. В углублении висели две цепи с металлическими ручками. Под левой было слово «сдаться», под правой — «гнев».