Фантазм

Она тяжело вздохнула.

— Ну что ж, вперёд, — прошептала она.

Офелия потянула за ручку справа. Под панелью с рычагами открылись кнопки. На каждой из них было выгравировано имя участника. Офелия сглотнула. У неё не было никаких подсказок. Она могла только предположить, что после выбора гнева ей предстояло решить, на кого направить этот гнев… Её пальцы зависли над кнопкой с именем Кэйда.

Прошло два вздоха, и стены вокруг неё начали трястись и трескаться. Одна за другой они рушились, открывая просторную комнату позади — и всех семерых оставшихся участников, стоящих среди обломков своих каменных камер. Взглянув на их лица, Офелия смогла определить, кто из них либо погиб, либо заключил сделку с дьяволом на четвёртом уровне. Джеймс, Эрик, Бекка и ещё двое, чьих имён она так и не запомнила, официально выбыли. Те, кто остался, были: сама Офелия, Кэйд, Бо, Люси, Леон, Эдна, Шарлотта и тихий парень с мышиными волосами и неудачной вихрястой причёской. Возможно, теперь она запомнит его имя, прежде чем он уйдёт.

— Все выбрали гнев, — прошептала Люси, почти беззвучно.

— Да ну, правда? — скривился Кэйд. — Молодец, кузина, какая проницательная мысль.

Леон напрягся при тоне Кэйда:

— Не смей так с ней разговаривать.

— Мы семья, — огрызнулся Кэйд. — Я могу говорить с ней как захочу.

— Да замолчите вы все уже, — рявкнула Шарлотта. — Чёрт возьми, самая мучительная часть этого места — это вынужденное слушать ваши тупые разговоры.

— А кто сделал тебя боссом? — огрызнулся Кэйд.

— Лучше ее, чем тебя, придурок, — вставила Эдна, скрестив руки на груди и бросив на Кэйда яростный взгляд. Что-то в ней изменилось, и Офелии понадобилось несколько секунд, чтобы это осознать: она остригла свои длинные светлые волосы. Теперь они едва касались её плеч, покачиваясь при каждом движении.

— Осторожнее, стерва, а то лишишься языка, как твой брат, — бросил Кэйд.

Эдна зарычала при упоминании о несчастной участи своего брата, бросившись на Кэйда. Бо, как всегда верный товарищ, встал между ними, указывая на что-то за группой:

— Смотрите.

Все обернулись одновременно. Из земли поднялись семь каменных пьедесталов. Повисла напряжённая тишина, каждый, казалось, пытался посчитать в уме.

— Это значит, что все выбрали одного и того же человека, — сказал Леон.

— Какие были подсказки? — спросила Офелия, в основном обращаясь к Люси.

— Что-то про единогласное решение, — ответила Люси. — Если шестеро из семерых выбрали одного, то кто-то не сможет пройти на следующий уровень. Если выборы разделились иначе, там говорилось о каком-то дополнительном выборе.

— Кэйд был очевидным выбором, — высказалась Шарлотта. — Даже его друзья это поняли, судя по всему. Думаю, очевидно, что именно он не получит пьедестала.

Губы Кэйда скривились в яростной усмешке:

— Через мой труп.

И тогда началась суета.

Кэйд не стал церемониться, отталкивая людей с грубой силой, устремившись к пьедесталам. Эдна бросилась за ним, нарочно ударив его ладонями в спину, когда догнала, и они оба рухнули на землю, превратившись в клубок извивающихся тел. Бо схватил Эдну за волосы, оттащив её от Кэйда. Кэйд ударил Эдну в живот, заставив её застонать от боли, и, замахнувшись для следующего удара, оказался остановлен парнем с мышиными волосами, который схватил его за рубашку.

— Хватит, — спокойно, но твёрдо сказал парень. — Что с тобой не так?

Кэйд развернулся, возвышаясь над ним, пользуясь своим преимуществом в росте, и навис над ним с угрозой:

— Здесь могут выйти только семеро. Значит, одному из нас придётся остаться. И мне плевать, что вы все выбрали меня — это было легко, пока нужно было нажать на кнопку. А теперь настал настоящий тест. Попробуйте выкинуть меня. Я вас всех вызову на бой.

— Ты же не собираешься убивать кого-то, Кэйд, — ахнула Люси. — Что с тобой не так? Я знаю, что дома было нелегко. Я знаю, что отец поставил тебе ультиматум, но это уже больше, чем борьба за победу. Это зло. Как ты мог ожидать, что все мы единогласно выберем кого-то, кроме тебя?

— Зло? — Кэйд хохотнул. — После всего, что ты здесь видела, кузина, и ты думаешь, что я — самое злое, что есть? Потому что я не трус? Потому что готов сделать то, чего остальные не осмелятся? Да вы все должны меня поблагодарить!

Когда его взгляд упал на Офелию, как будто он только что вспомнил о её присутствии, он замер. Офелия выдержала его стальной взгляд, даже не моргнув.

— Бо, — позвал Кэйд своего друга, который всё ещё держал Эдну. — Отпусти её. У меня есть цель получше.

Офелия сжала кулаки и подняла подбородок, вызывая его:

— Попробуй.

— Ты убила Эрика, демонская тварь, — обвинительно бросил Кэйд, делая шаг к ней. — Бо видел это.

— Значит, он также видел, что твой друг был настоящим идиотом, — усмехнулась Офелия. — Он получил по заслугам, напав на меня. Как и ты, если подойдёшь ближе.

Кэйд ринулся к ней, но Леон успел встать между ними, не дав ему дойти до Офелии.

— Остановись, — потребовал Леон. — Мы не будем прибегать к убийству, Кэйд.

— Оглянись и скажи, какие у нас есть другие варианты, — вмешался Бо.

— Кто-то мог бы просто позвать дьявола и заключить сделку, — тихо произнесла Люси. — Разве это не лучше, чем убийство или смерть?

— О. — Бо моргнул, как будто такая мысль даже не приходила ему в голову. Возможно, так оно и было.

— А где же тогда веселье? — презрительно фыркнул Кэйд. — Ведь все мы выбрали гнев, верно?

— Говорю это от всей души, — Офелия скривилась в отвращении. — Тебе нужно провести обряд изгнания.

— Не строй из себя такую праведницу, — огрызнулся Кэйд. — Здесь никто добровольно не сдастся, дойдя так далеко. Я уж точно не собираюсь.

Офелия демонстративно прижала руку к сердцу, сделав вид, что поражена:

— Вот это неожиданность!

— Ну так сдавайся, — бросил Кэйд.

Леон тяжело вздохнул и обратился ко всем:

— Поднимите руку те, кто готов сдаться.

Все переглянулись, но ни одна рука не поднялась.

— Кажется, мы зашли в тупик, — заявила Шарлотта.

— Не так уж и долго, пока я здесь, — ухмыльнулся Кэйд.

И прежде, чем кто-либо успел его остановить, он схватил Эдну, обхватив её шею в удушающем захвате. Лицо девушки мгновенно побагровело, её кулаки забарабанили по бицепсу Кэйда, ногти вонзились в его кожу, но Кэйд только сильнее сжал её горло. Все застыли, наблюдая за этим омерзительным зрелищем в ужасе, никто не двигался, пока лицо Эдны не стало фиолетовым от недостатка кислорода.

Кэйд обвёл всех вокруг диким взглядом:

— Если вы будете просто стоять и смотреть, как она умирает, вы такие же виновные, как и я. Кто-то сдавайтесь — или мы все окажемся с кровью на руках.

Офелия сглотнула. Впервые он был прав. Но она всё равно не сдвинулась с места. Даже когда Эдна обмякла в руках Кэйда. Даже когда она увидела, как свет начал покидать глаза девушки.

Может, это потому, что её руки уже были запятнаны кровью после того, что случилось с Эриком. А может, потому что она решила, что найти Женевьев стоит нескольких жертв.

А может быть, ты такой же монстр, как и я, — прошептал Призрачный Голос.

Или это.

Позволь ей умереть, — настаивал Голос. — Пусть он выжмет из неё всю жизнь. Это то, что они заслуживают.

— Нет, — прошептала Офелия.

Все взглянули на неё с явным беспокойством.

— Что это было, призрачная шлюха? — спросил Кэйд. — Ты сдаёшься?

— Нет, — зарычала Офелия, её голос эхом прокатился по комнате. — Отпусти её. Сейчас же.

— И что ты мне сделаешь? — фыркнул Кэйд.

Офелия медленно улыбнулась, демонстрируя все свои зубы:

— Или я покажу тебе, на что действительно способна.

Кэйд сузил глаза:

— Я тебе не верю.

Нет! Пусть она умрёт! — кричал Призрачный Голос. — Ты же монстр!

Может, я и монстр, подумала Офелия, но не такой, как ты. Никогда.

Глаза Эдны начали закрываться, и в этот момент Офелия исчезла. По комнате прокатились испуганные возгласы, все смотрели на место, где она стояла всего несколько мгновений назад. Лицо Кэйда побледнело.

— Где она? — в его голосе звучала паника. — Где эта тварь? Я же сказал вам, что она демон!

Его хватка на Эдне ослабла, и Офелия незаметно переместилась за его спину, не будучи уверенной, как долго сможет оставаться невидимой. Она с силой ударила его по коленям, Кэйд вскрикнул от неожиданности и рухнул на землю, а Эдна упала рядом с тяжёлым глухим стуком.

— Ей нужен воздух! — закричала Офелия. — Проверьте её пульс!

Все мгновенно бросились в действие. Люси, Леон и Шарлотта побежали к Эдне, начиная её реанимацию. Тем временем мышеголовый парень и Бо внимательно следили за Кэйдом, ожидая его следующего шага.

Кэйд развернулся к Офелии, хватая воздух руками в попытке найти её. Офелия легко уклонилась от его движений, а затем сжала кулак и так сильно ударила его по лицу, что почувствовала, как кожа на её костяшках треснула. Кэйд застонал от боли, его нос сразу начал кровоточить, но, когда он рванулся вперёд, Офелия снова ловко увернулась. Ей удалось нанести ещё один удар в челюсть, прежде чем её невидимость исчезла, и она снова обрела своё физическое состояние. Теперь, когда Кэйд мог видеть её, его ярость только усилилась, идеально отражая суть этого уровня.

— Эй! Она дышит! — воскликнул кто-то. Это был Леон.

Офелия услышала, как Эдна задышала, закашлявшись, и вскоре прерывистые рыдания эхом разнеслись по комнате, когда девушка пыталась втянуть в лёгкие как можно больше воздуха. Но Офелия не отводила взгляда от Кэйда ни на секунду. К его разочарованию, он не успел нанести очередной удар.

— Я сдаюсь! — закричала Эдна. — Пожалуйста! Я больше не могу! Я заключу сделку! Любую сделку! Просто отпустите меня. Прости меня, Майкл. Прости. Прости. Рая! Забери меня отсюда!

Не успела Эдна договорить, как перед ней возникла Рая. Без церемоний она схватила девушку за руку и исчезла вместе с ней из комнаты.

ГЛАВА 35. УРОКИ СМЕРТНЫХ

Оставшаяся часть уровня прошла без происшествий, погруженная в гнетущую тишину, нарушаемую лишь кипящей яростью Кэйда, которая словно витала в воздухе. Каждый из участников поднялся на один из каменных пьедесталов, и, когда все заняли свои места, перед ними появилась дверь.

Никто не замедлил шага, быстро покинув комнату, чтобы снова оказаться в столовой, откуда они и начали. Но теперь они были еще более настороженными. Каждый внимательно следил за остальными, но особенно за Кэйдом, чья истинная натура стала очевидна для всех. К счастью, Кэйд долго не задержался — Бо следовал за ним по пятам.

— Этот парень — просто сволочь, — прокомментировала Шарлотта, затем обратилась к Люси. — Он назвал тебя своей кузиной?

— Наши матери — сестры, — нехотя подтвердила Люси. — Мы никогда не были близки, думаю, ты понимаешь почему.

Офелия фыркнула.

— Мне просто ужасно жаль Эдну, — Люси прикусила губу. — Её младший брат Майкл… это был её единственный шанс вернуть его.

«Прости меня, Майкл», — рыдала девушка. Грудь Офелии сжалась от сочувствия. Она слишком хорошо знала, что значит чувствовать беспомощность перед смертью близкого человека. Она надеялась, что Эдна найдет покой.

Люси повернулась к Офелии:

— Ты… стала невидимой.

— Полагаю, это больше не секрет, — буркнула Офелия.

— Я знала, что ваша семья — некроманты, но не думала, что ты можешь такое, — сказала Люси. — Женевьева никогда не любила, когда мы спрашивали про магию.

— Это в её духе. Но справедливости ради, я и сама не знала, что способна на такое до недавнего времени, — призналась Офелия.

— Ты поступила правильно, — тихо сказала Люси. — Когда никто из нас не смог.

Офелия пожала плечами:

— Мысль о том, что Кэйд получит то, чего хочет, не давала мне покоя. И никто не заслуживает такой смерти.

Люси кивнула, и вскоре все по одному покинули комнату. Офелия задержалась. Частично потому, что умирала от голода, пропустив ужин, а частично потому, что чувствовала на себе знакомый взгляд и не хотела, чтобы его обладатель вернулся к ней в комнату.

Она взяла с стола гроздь винограда, закинула одну из сочных зелёных ягод в рот и произнесла:

— Привет, Синклер.

Синклер возник на противоположном конце стола, опираясь руками на спинку стула и с интересом наблюдая за ней.

— Прошу, дорогая, называй меня просто Син, — ухмыльнулся он.

Офелия сверкнула на него взглядом.

Он лениво осмотрел её с головы до ног:

— Вижу, ты выбралась.

— Из уровня? Или из твоих иллюзий? — Офелия склонила голову, бросив ещё одну ягоду в рот.

— И того, и другого, — согласился он. — Не вини меня за попытку, да?

— Запомни это, когда я попытаюсь отправить тебя прямиком в ад, — ответила она с сарказмом. — Хотя я действительно надеюсь, что ты будешь прикован здесь на всю свою жалкую вечность.

Его улыбка стала хищной:

— Пока что со мной останется и Блэквелл.

— Чего ты хочешь? — потребовала она.

— Я просто подумал, что будет весело сообщить тебе, что твой дорогой призрак умчался с Раей, как только ты прошла через портал. Скажи, он когда-нибудь говорил тебе, что они были любовниками?

Жгучая ревность снова пронзила её. Она отложила виноград, аппетит пропал.

— Ах, вижу, что нет, — рассмеялся Синклер. — Рая всегда считала его одним из своих фаворитов. Она часто восхищалась тем, как он…

— Хватит, — зарычала Офелия. — Я не хочу это слышать. Оставь меня в покое.

Синклер пожал плечами:

— Я просто подумал, что тебе стоит знать, с кем ты делишь свою постель и с кем он делил свою. Ты же делила с ним постель, не так ли? Я видел вас тогда в коридоре.

Офелия вспыхнула, но не удостоила его ответом.

— Ты можешь думать, что вы близки, — предупредил Синклер, — но в Фантазме ничто не является тем, чем кажется на первый взгляд. Думаю, я уже достаточно хорошо преподал тебе этот урок.

— О, я не знаю, — ухмыльнулась она. — Ты выглядишь как законченный ублюдок, и пока это подтверждается.

Он нахмурился, готовясь бросить ей колкость в ответ, но из коридора послышался знакомый свист, и Синклер исчез. Как и ожидалось, через несколько секунд в дверном проёме появился Джаспер, остановившись, когда заметил её одну.

— Привет, дорогуша, — Джаспер оглядел её с головы до ног, опираясь плечом о дверной косяк. — Слышал, ты чуть не пропустила последний уровень из-за неприятного инцидента в библиотеке.

— И от кого же ты это слышал? У вас тут, что, дьявольские сплетни? — поинтересовалась она.

— Мы, дьяволы, любим наблюдать за глупостями смертных так же, как и вы, — ухмыльнулся он. — Но это я услышал из первых уст.

— От Блэквелла?

Джаспер покачал головой:

— Синклер. А Блэквелл… занят.

Она застыла:

— Занят?

Три глаза дьявола пристально изучали её, словно ища что-то, чего она надеялась, он не найдёт:

— Да.

Он явно хотел, чтобы она спросила.

Она попыталась сделать свой голос как можно более безразличным:

— Занят чем?

— Это, конечно, не моё дело, — ответил Джаспер, — а значит, это моё любимое дело для обсуждения. Он с Раей. Ничего необычного.

Её желудок скрутило. Ревность теперь пульсировала в каждой клетке её тела, и она не знала, что с этим делать. Это было плохо. Очень плохо.

Мысли о том, что Блэквелл может сейчас предаваться страсти с какой-то дьяволицей, не должны были вызывать в ней такую бурю. В сущности, это даже должно было её радовать — чем больше времени он тратил на удовольствия с кем-то другим, тем меньше он отвлекал её. Но, увы, логика не унимала боли в её груди.

— Мне нужно идти, — пробормотала она.

Возвращаясь в свою комнату, Офелия больше всего на свете хотела забраться в обжигающе горячую ванну и смыть с себя чувство предательства, на которое у неё не было права.

Вода в ванне оказалась не такой горячей, как ей хотелось, но пришлось довольствоваться тем, что было. Она погрузилась в фарфоровую чашу, погружаясь в воду до самого подбородка, позволив своим темным локонам свободно расплыться вокруг неё. В этот сладкий, блаженный момент её разум наконец-то стих. Единственным звуком был успокаивающий плеск воды о её кожу.

Но Призрачный Голос никогда не упускал возможности нарушить её покой.

Он, вероятно, сейчас трахает эту Дьяволицу где-то в поместье, прижав её к стене, — хихикнул голос. — Постучи по ванне три раза, и, возможно, это прекратится.

Её кулаки сжались по бокам. Она отказывалась поддаваться такой нелепой прихоти. Если Блэквелл действительно кого-то сейчас трахает, почему она должна его останавливать? Он ей не принадлежал и никогда не будет принадлежать.

Видела, какая она красивая? — продолжал Призрачный Голос. — Чёрные волосы, фиолетовые глаза, греховная улыбка. Как, по-твоему, её имя звучит на его губах?

— Замолчи. Исчезни.

Постучи три раза, и я исчезну, — настаивал он.

Её рука невольно дернулась, зубы скрежетали. Нет. Она не поддастся.

Постучи, — снова рыкнул голос. — Постучи. Постучи. Постучи. Постучи. Постучи. Постучи.

Она сдалась.

Три быстрых удара костяшками по фарфору, и голос исчез, словно дым, оставив её в ярости. Ей ненавистно было, что подчинение этому голосу приносило тишину. Ещё больше она ненавидела, что однажды могла случайно подчиниться чему-то, что не сможет простить. И с каждым разом она всё меньше уважала себя за то, что не могла полностью его игнорировать.

Теперь она полностью погрузилась под воду, открыв глаза и наблюдая за пузырьками, поднимающимися к поверхности. Она оставалась под водой до тех пор, пока её лёгкие не начали жечь от нехватки кислорода. Но прежде, чем она поднялась, перед ней появилось лицо. Лицо с пронзительными зелёными глазами.

Вырвавшись на поверхность, она с жадностью вдохнула воздух, капли воды стекали по её коже, падали с густых ресниц, а волосы тяжело свисали по её спине, пропитанные влагой. Блэквелл стоял рядом с ванной, скрестив руки и скрывая свои эмоции, пока его взгляд скользил по её обнаженному телу.

— Рад видеть, что ты выбралась из очередного испытания, — заметил он. — Ты собиралась мне об этом сообщить?

Офелия приподняла брови, удивленная его наглостью:

— Сообщить? Я не думала, что это часть нашего соглашения.

Он никак не отреагировал на её язвительный тон. Казалось, ему было скучно.

— В прошлый раз, когда я искал тебя, я нашёл тебя в иллюзии Синклера — ты танцевала одна в библиотеке, находясь в полном трансе. Так что мне кажется, не будет лишним, если ты сообщишь мне, что осталась жива после завершения уровня, на который не позвала меня.

Она тяжело вздохнула и показала на себя:

— Ты видишь, что я жива, не так ли? Что касается того, что я не призвала тебя — мне не нужна была твоя помощь. Вот как это работает.

Её слова были пропитаны сарказмом, и она уловила что-то мимолетное в его взгляде, что не смогла сразу распознать.

— Ты собираешься игнорировать то, что произошло с Синклером?

— Не понимаю, почему это должно быть важно, — ответила она.

— Ты не понимаешь, почему это важно? — фыркнул он. — Ты оказалась в одной из его ловушек, потому что тебе понадобилось пространство, и чуть не была дисквалифицирована из-за этого.

— Но я не была, — парировала она, сдвинувшись вперед в ванне и поднявшись на колени, расплескивая воду через край. — И, если бы тебе было так важно, что я застряла в его ловушке, ты бы пришёл, когда я трижды пыталась призвать тебя!

Её голос дрогнул на последней фразе, и его выражение наконец изменилось, превратившись из равнодушного в страдающее.

— Где ты был? — потребовала она. — Где ты был?

— Я не мог услышать твой зов из-за магии Синклера, — сказал он, покачав головой с сожалением. — Он… он гораздо сильнее меня.

— У нас с тобой должен быть договор, — всхлипнула она. — Я зову — ты приходишь.

Он опустился на колени перед ней, схватив её лицо руками, и его глаза пронзительно смотрели в её, наполненные искренностью.

— Ты должна знать: если бы я услышал твой зов, ничто на свете не смогло бы меня остановить. Я пришёл, потому что почувствовал, что что-то не так. У меня не было намерения нарушать твою просьбу о пространстве, пока я не почувствовал это.

— Мне было страшно, — прошептала она. — Когда я поняла, что он меня запер. Я звала и звала тебя, а ты не появился…

Он прислонился лбом к её лбу:

— Прости, ангел.

Её сердце сжалось от правдивости его слов.

Она сглотнула:

— Откуда ты пришёл? Сейчас, я имею в виду.

Она знала, что не должна была задавать этот вопрос, но, будучи голой, уязвимой и на грани того, чтобы попросить его обнять её, не могла выбросить этот вопрос из головы.

Он отодвинулся, пытаясь уловить скрытый смысл её слов:

— Почему ты спрашиваешь?

Она снова откинулась назад, обхватив руками колени, чтобы спрятаться — и он это точно заметил.

— Син сказал, что ты был с той дьяволицей с пятого уровня. Я забыла её имя, — соврала она.

— Син? — прорычал он. — Мы разве не усвоили урок насчет того, чтобы не слушать его?

— Джаспер подтвердил это тоже.

Блэквелл закатил глаза к потолку, пробормотав что-то, похожее на «любопытный ублюдок», прежде чем остановить на ней изучающий взгляд.

— Рая сказала это только потому, что знала, как вывести тебя из себя. Ей доставляет удовольствие дразнить смертных — не доставляй ей этого удовольствия.

— Значит, ты был с ней.

Когда медленная усмешка начала расползаться по его лицу, Офелия поняла, что совершила ошибку.

— Ревность тебе идет. Почти так же, как кровь.

«Я не ревную,» — хотелось ей крикнуть, но было уже слишком поздно. Она уже выдала себя. Вместо этого она сказала:

— Пожалуйста, уходи. Мне нужно закончить мыться.

— Чем? — Он огляделся. — Где мыло? И где мочалка?

Её лицо вспыхнуло от раздражения. Конечно, он не мог оставить ей хоть немного достоинства.

— Не беспокойся, я позабочусь об этом, — подмигнул он, щелкнув пальцами, и в его руке появилась маленькая стеклянная бутылочка с жидким мылом и мочалкой. Он опустился на колени и, наклонившись над краем ванны, намочил тряпку, налил на неё немного мыла и взбил пену. — Повернись, я помою тебе спину.

На мгновение Офелия не двигалась, желая возразить, что ей не нужно, чтобы её мыли, как ребенка. Но когда он нетерпеливо махнул рукой, она тяжело вздохнула и подчинилась. Она прижала подбородок к коленям, а он собрал её волосы и перекинул их через левое плечо, чтобы они не мешались. Тряпка мягко прошлась по её плечам и позвоночнику, вызывая дрожь от неожиданной интимности момента. Сладкий цветочный аромат магнолий наполнил её ноздри, напомнив о прогулках с матерью в город, когда этот запах сопровождал их по пути. Постепенно её тело расслабилось, усталость от всего дня начала проникать в её кости.

— Рая была мне обязана, и я вызвал её, чтобы отплатить Джасперу за доступ к записям участников, — заговорил Блэквелл.

— Я не хочу говорить о ней, — отозвалась Офелия, начиная ковырять ногти.

— Между нами с Раей не было ничего интимного уже много лет, — продолжил он, словно не услышав её слов. — И даже когда было, всё было только физическим.

Офелия резко обернулась, одарив его суровым взглядом.

— Именно это я не хочу обсуждать. Мне не нужны детали твоих прошлых похождений, спасибо.

Он пожал плечами.

— Да и нет особо никаких деталей. Всё это было настолько незначительным, что я едва помню что-либо, кроме того, что это отвлекало меня от всепоглощающего одиночества вечной жизни, где нет ни одного человека, который бы меня знал. Из-за пробелов в памяти я едва знаю самого себя.

Грусть в его тоне разрывала ей сердце. Теперь она повернулась к нему полностью, а он провел тряпкой по её шее, спускаясь к плечу, затем к ключице и ниже, между грудей.

— Но ты, — произнес он, проводя тряпкой под её грудью и дальше по животу, — ты, кажется, совсем не такая забывчивая.

— Ты забыл нашу первую встречу, — напомнила она ему.

— Правда? — Он мягко улыбнулся. — Потому что я почувствовал тебя с того самого момента, как ты переступила порог Фантазмы. Это было неоспоримое, магнитное притяжение, которое и привело меня к тебе в тот первый день. Открывающаяся дверь, разговор с котом, всё в крови… — Он слегка улыбнулся, вспоминая. — Я хотел предложить тебе сделку прямо тогда, но знал, что нужно подождать. Поэтому я ушел, решив дать тебе пространство на эту ночь, — и потом ты сама нашла меня. Потому что, кажется, это то, что мы делаем. Находим друг друга.

Глаза Офелии защипало от его нежных слов.

— Ты почувствовал моё присутствие в тот день только потому, что узнал сущность моего отца, а не меня.

— Нет, я просто позволил тебе так думать, — сказал он с решимостью. — Я не хотел пугать тебя ещё больше в тот момент. Да, твоя кровь помогла связать тебя с отцом. Но это ты притягиваешь меня, Офелия. Ты утверждаешь, что я сказал тебе держаться подальше, когда мы встретились в первый раз. Потом ты исчезла из моих воспоминаний, но… — Он слегка покачал головой, словно в недоумении, — мы всё равно нашли друг друга. Потому что даже когда память исчезла, ты каким-то образом отметила меня.

— Тебе не нужно приукрашивать, — прошептала она. — Я знаю, что всему этому рано или поздно придет конец.

Его рука на мгновение замерла, челюсть сжалась от её слов.

— Я видел, как ты спасла ту девушку, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Когда ты не призвала меня, я начал волноваться и отправился на Ту Сторону, чтобы посмотреть, что происходит. Ты спасла её, когда никто другой этого не сделал. Ты присоединилась к этому соревнованию, зная, что оно навредит тебе, не ради денег или славы, а ради своей сестры. Ты боишься себя, но при этом смело смотришь Дьяволу в глаза и бросаешь вызов. Ты узнала так много о своей магии за считаные дни, что люди иногда не понимают за годы. Ты разгадала подделку на втором уровне, хотя знала меня всего три дня. Никто другой не знает меня так, как ты. Я горжусь тем, что смог провести это время с тобой. И единственное, о чем жалею, — это то, что его было так мало.

Слеза скатилась по её щеке.

— Я убила человека.

— Знаю, — тихо ответил он, прослеживая взглядом путь слезы по её коже.

— Голос в моей голове велел мне сделать ещё хуже, — призналась она. — Он постоянно твердит, что я должна кому-то навредить, как бы я его ни умоляла замолчать.

Он наклонил голову:

— А ты?

— Нет, — прошептала она. — Но из-за этого я начинаю думать, что всё хорошее во мне просто уравновешивает тот мрак, что живет внутри. Кажется, что все мои усилия направлены лишь на то, чтобы искупить тьму, которую я каждый раз пробуждаю.

Он тихо рассмеялся:

— Это не так, ангел. Жизнь не измеряется хорошими или плохими мыслями — важно то, как ты относишься к миру, несмотря на них.

— Эрик умер из-за меня, — напомнила она ему.

— Он пытался тебя убить, — сухо ответил он. — Это я называю уравновешиванием.

Он продолжал покрывать её кожу пеной, пока всё тело не было в мыльной пене. Затем, зачерпнув воду рукой, стал смывать с неё остатки мыла.

— Блэквелл?

— Да? — пробормотал он.

— Часть меня хочет спросить тебя больше про моего отца. Но другая часть не хочет знать, что я теряю, если так и не встречу его. Я никогда особо о нем не думала. Моей матери и сестры всегда было достаточно, — сказала она.

Что-то в его глазах померкло.

— Не спрашивать, вероятно, будет лучшим решением.

Она кивнула и добавила:

— Прости, что я так легко поддалась уловкам Синклера. И за… ревность. Я знаю, что не имею на это права, особенно после того, как сама сказала, что нам нужно личное пространство. Я не владею тобой.

Его взгляд потемнел, и он поднялся, протягивая ей руку, чтобы помочь выбраться из ванны. Офелия приняла её.

— Пространство — это то, чего ты всё ещё хочешь? — спросил он, окидывая её взглядом с головы до пят, пока капли воды стекали на пол.

Она глубоко вздохнула:

— У меня не должно быть выбора.

— Но он у тебя есть, — настаивал он.

— Нет. Я не хочу пространства, — прошептала она. — Я хочу всего, что угодно, только не пространство.

И их столкновение было подобно взрыву.

ГЛАВА 36. ПРОКЛЯТЫЙ

Чёрный костюм Блэквелла промок насквозь от воды, оставшейся на её коже, когда он прижал её к себе, углубляя их поцелуй. Этот поцелуй был более диким, более отчаянным, чем все предыдущие. Не прерывая его, он поднял её на руки, а она обвила его бёдра ногами, как стальными тисками. Его язык нежно касался её, играя с каждым движением, пока он не развернулся к туалетному столику и посадил её на край. Её пальцы вплелись в его волосы, а его руки скользнули к её спине, а после на бедра разводя её колени в стороны. Когда он наконец оторвался от её губ, она издала недовольный звук, и он улыбнулся.

— Обещаю, то, куда отправятся мои губы теперь, тебе понравится больше, — прошептал он, целуя нежную линию её шеи.

Она тихо застонала в предвкушении, когда он отступил на шаг и, одним движением расстегнув ремень, расстегнул пуговицу брюк другой рукой. Его взгляд не отрывался от её лица, когда он освободил свой член из плена ткани и провёл по нему рукой. Её кровь вскипела от нетерпения, пока он опускался на колени перед ней, а высота туалетного столика была как раз идеальной для того, чтобы его губы могли добраться до её самого сокровенного места.

Раздвинув её бёдра одной рукой и продолжая ласкать себя другой, он наклонился и коснулся её языком. Её стон удовольствия, казалось, разнёсся по всему особняку. Он удовлетворённо зарычал, лаская её клитор и продолжая двигать рукой в том же ритме. Ей не потребовалось много времени, чтобы достичь оргазма, и, когда это произошло, она вскрикнула его имя.

Он поднялся на ноги, а она потянула его к себе, наслаждаясь вкусом самой себя на его губах. Он прижал свой член к её входу и без промедления проник в неё, снова заглушая её стоны поцелуем. Его толчки были медленными, выверенными. Его руки исследовали её тело так, словно он старался запомнить каждую его линию.

Она прервала поцелуй, полуприкрыв глаза, с припухшими губами, и прошептала:

— Опусти меня.

Он не колебался, мгновенно выйдя из неё и помогая ей спуститься на пол. На его лице мелькнула тень замешательства, когда он пытался угадать её следующий шаг, но стоило ей опуститься на колени, как его лицо исказилось от ярости желания.

— Не сдерживайся, — сказала она, медленно проводя языком по всей длине его члена, от основания до самого кончика.

— Если я не буду сдерживаться, то долго не продержусь, — простонал он, хватая её за волосы на затылке.

Она никогда не брала его целиком, но сейчас была полна решимости попробовать. Охватив его основание одной рукой, она втянула в себя его головку, заставляя его толкнуться вперёд с проклятием, и ещё несколько дюймов исчезли в её губах. Его рука на её волосах осторожно направляла его всё глубже, и она жадно принимала его. Второй рукой она упёрлась в его бедро для равновесия, продолжая поглощать его сантиметр за сантиметром, пока не почувствовала, как он коснулся её горла.

— Чёрт, ангел, — выдохнул он. — Твои губы — это настоящий рай.

Её возбуждало то, как он хвалил её, когда она делала что-то, что ему нравилось. Хриплые, прерывистые вздохи вырывались из его горла, давая ей понять, что он наслаждался каждым мгновением. С ним она чувствовала себя в безопасности, могла исследовать его тело без страха или стеснения.

Она продолжала усиливать ритм, сжимая губы всё крепче, и его рука всё сильнее впивалась в её волосы. Она знала, что он уже на грани.

— Ты делаешь это просто великолепно, — поощрял он её. — Посмотри на меня, ангел.

Она подняла взгляд и встретила его полный страсти взгляд, крепко держась за его бёдра, чтобы принять его до конца в последние моменты. Его рык удовольствия стал последним звуком, когда он кончил с небывалой силой.

Вытерев губы тыльной стороной руки, она позволила ему помочь ей встать. Он обнял её за талию одной рукой, а второй нежно массировал её голову там, где до этого тянул за волосы. Она довольно замурлыкала, когда он осыпал горячими поцелуями её шею и место за ухом.

— Если бы я когда-нибудь поклонялся божеству, — прошептал он, — это была бы ты.

— Моё тело — твой алтарь, — ответила она.

Он прошептал её имя — нет, он не просто прошептал его, он произнёс его, будто призывая. Ванная исчезла, когда он переместил их в спальню. Он прижал её под собой, щелчком пальцев убрав свою одежду, и одним движением снова погрузился в неё. Их поцелуи стали сладкими, затяжными, каждый толчок его бедер, каждый прерывистый вдох усиливал связь между ними. Это было нечто, что выходило за пределы жизни и смерти. В этот момент он не был Фантомом, а она — смертной. Это было не просто слияние их тел, но и их душ.

— Офелия, я⁠— начал он, но не успел договорить. Кто-то внезапно появился в комнате, у подножия кровати.

— Как я люблю представления после ужина, — рассмеялся Джаспер, держа на руках По и наблюдая за компрометирующей сценой.

Офелия была уверена, что кот бросил на них осуждающий взгляд, когда она вскрикнула от неожиданности и попыталась прикрыться. Её тело залилось румянцем от смущения, застигнутого в такой интимный момент.

Блэквелл использовал свою магию, чтобы одеть их обоих, прежде чем спрыгнуть с кровати и подойти к Джасперу.

— Ты рано, — заметил он.

— Разве? — с притворной невинностью ответил Джаспер, его тон явно выдавал, что он прекрасно знал, что делает.

— Рано для чего? — спросила Офелия, слезая с кровати и поправляя нежное чёрное платье, в которое её облачил Блэквелл. Оно было украшено лентами и бантами с вышитыми по краям маленькими красными розами.

— Этот твой Призрак попросил меня узнать, что случилось с твоими родителями, — сообщил Джаспер. — Он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Рад сообщить, что у меня есть информация, которую вы ищете.

Офелия застыла в изумлении, прежде чем повернуть взгляд на Блэквелла.

— Что ты предложил взамен? — спросила она.

— Ничего важного, — покачал он головой. — Не волнуйся об этом.

— Он скромничает, — вмешался Джаспер, усмехнувшись. Улыбка была далека от доброй. — Он отдал три года своих воспоминаний за эту информацию. Когда вернётесь в кровать, не забудь, как следует отблагодарить его за это.

— Заткнись, Джаспер, — прорычал Блэквелл, затем посмотрел на Офелию. — Ты можешь не слушать то, что он узнал, если не хочешь. Не думай о том, что я заплатил — это твоё решение.

Они оба ждали, пока Офелия проанализирует свои чувства. С одной стороны, если бы её мать хотела, чтобы она знала правду, то рассказала бы сама. Но с другой стороны…

— Это что-то плохое? — спросила она у Джаспера.

— Зависит от твоего представления о плохом, — сказал он. — Мне нужно напомнить, что я дьявол, дорогая? Вряд ли наши критерии добра и зла совпадают.

Офелия глубоко вздохнула.

— Ладно, что ты узнал?

— Почему бы нам не обсудить это где-то в другом месте? Там, где не пахнет цветами и сексом, — предложил он, а затем обратился к Блэквеллу: — В баре?

Блэквелл кивнул, и Джаспер исчез, забрав с собой По. Блэквелл повернулся к Офелии, аккуратно взяв её за подбородок и заставив её взглянуть ему в глаза.

— Ты уверена, что хочешь узнать, что он нашёл? Ты всё ещё можешь передумать.

— Уверена, — сказала она.

Он кивнул с пониманием, с нежностью поцеловав переносицу, прежде чем притянуть её к себе, чтобы переместить их следом за Джаспером.

— Надеюсь, ты понимаешь, что мы закончим то, что этот ублюдок прервал, позже, — прошептал он.

— Можешь не сомневаться, — ответила она, как раз перед тем, как они исчезли.

Джаспер насвистывал себе под нос, готовя напитки для себя и Блэквелла, а Офелия тем временем устроилась на диване рядом с По. Джаспер протянул ей бокал с тёмной жидкостью, и Блэквелл усмехнулся, когда она, поморщившись, вежливо отказалась.

— Итак, с чего бы мне начать? — спросил Джаспер, помешивая свой напиток.

— С начала? — предложила она.

— Это неинтересно, — покачал головой Джаспер. — Может, хочешь сначала услышать хорошие новости или плохие?

— Плохие, — ответила она без колебаний.

— Твои родители влюбились друг в друга здесь, в Фантазме, — сказал он с весёлой улыбкой.

Она сморщилась.

— Тогда какие же хорошие?

— Ты была зачата именно здесь, в то время, — подняв бокал в её сторону, добавил он. — Разве это не здорово? Впервые такое происходит, насколько я помню.

— У нас точно разные понятия о хорошем и плохом, — сказала она в ужасе. — Объясни мне, что значит эта штука с влюблёнными здесь. Я не понимаю.

Блэквелл и Джаспер обменялись многозначительными взглядами. Затем Блэквелл признался:

— Нам нельзя это обсуждать. Это связано с создателем и⁠—

— С этим Салемаеструсом, верно? — перебила она. — Синклер рассказал мне о нём.

Блэквелл отшатнулся от неожиданности, а взгляд Джаспера потемнел.

— Что, именно, он тебе рассказал об этом… существе? — осторожно спросил Джаспер.

— Что он — принц Дьяволов, который управляет этим местом в качестве наказания за то, что предпочёл возлюбленного своему отцу, — повторила она. — Я так понимаю, поэтому любовь здесь такая табуированная тема?

— Точно, — подтвердил Джаспер. — И раз уж Синклер рассказал тебе это, я могу добавить, что влюблённость здесь не просто табу. Это… катастрофа. Твои мать и отец влюбились в стенах Фантазмы и, как следствие, были прокляты.

— Прокляты? Как? — Офелия подалась вперёд, оказавшись на краю кресла.

— Поговаривают, что из-за проклятия твоя мать — Тесс, так? — с каждым днём становилась всё более безразличной к твоему отцу, а он, напротив, всё больше одержим ею. Оба сдались в игре, если верить словам нескольких демонов, которые тогда здесь были. Примерно через два года после твоего рождения, когда твоя мать была беременна вторым ребёнком, она заключила сделку с демоном по имени Андреа в Новом Орлеане. Суть сделки заключалась в том, чтобы твой отец забыл о существовании вас троих, чтобы мать могла уйти. Но проклятие, наложенное на родителей Фантазмой, также повлияло на сделку с Андреа. Со временем проклятие разрушило магию Андреа, и твой отец начал вспоминать. Проклятия — очень коварные штуки, разъедающие всё на своём пути.

Офелия встала и начала нервно шагать взад-вперёд, пока Блэквелл добавил:

— Интересно, не её ли имя было вырезано на полу, но затем выцарапано? Возможно, он сделал это во время своего второго пребывания здесь — из-за обиды?

— Ты когда-нибудь замечал что-то странное в нём? — Офелия продолжила допрос. — Я знаю, что сказала, что не хочу спрашивать, каким он был, но… был ли он как я? У него было…

— Насколько я мог судить — нет, — покачал головой Блэквелл, мгновенно поняв, что она имела в виду Призрачный Голос и не хотела упоминать его при Джаспере. — По крайней мере, у него не было явных манер или привычек, похожих на твои. Но кроме поиска в особняке моей привязки и участия в уровнях, он почти не покидал свою комнату. Он вызывал меня только в самых крайних случаях и практически никогда не просил убрать призраков из своей комнаты.

— И он никогда не упоминал мою мать? — продолжила она.

Блэквелл болезненно поморщился.

— Однажды он упомянул, что у него была жена, и что он здесь, чтобы выиграть дар демонов ради её возвращения. Но он дал понять, что она умерла, а не…

— Получила некий магический ордер на запрет приближения? — Офелия нервно засмеялась, немного истерически. — Это… невероятно. И к тому же, я навечно связана с этим местом из-за них. Терпеть это не могу.

Нет, я это ненавижу.

Её шаги стали всё более быстрыми и нервными, адреналин бил в её вены. Блэквелл с каждой секундой выглядел всё более встревоженным, в то время как Джаспер начал скучать.

— Всё это — вина моей матери, — прошептала она. — Всё из-за неё. Если бы она рассказала правду с самого начала, мне не пришлось бы здесь быть! Если бы она не накопила долгов и не оставила нас с ними, Женевьева никогда бы сюда не приехала, и мы бы всё ещё были в поместье Гримм.

— Офелия, — Блэквелл сделал шаг к ней, подняв руки, словно боялся ещё больше её спугнуть. — Всё будет в порядке.

— Как? — бросила она ему в ответ. — Как то, что мы только что узнали, может быть в порядке? Тем более, когда ты и я, по сути, просто повторяем ту же историю!

Её рот захлопнулся от шока. Она не хотела говорить это вслух. Не хотела намекать…

Интерес Джаспера мгновенно возродился.

— Ну что ж, это стало куда более интересным, — заметил он с удовольствием.

— Уходи. Немедленно, — приказал ему Блэквелл, повернувшись к дьяволу.

— Нет, останься, — Офелия начала пятиться, оглядываясь между ними, паника охватила её. — Я уйду.

Она рванула к выходу, прежде чем Блэквелл успел возразить, и, хотя она знала, что он мог бы остановить её, если бы захотел, он этого не сделал. Она распахнула дверь и, прежде чем осознала, что происходит, полетела вниз.

Она снова призвала Шепчущие Врата.

ГЛАВА 37. ШЕПЧУЩИЕ ВОРОТА

Офелия не была уверена, сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к чувству свободного падения. Или к шепоту. Она пыталась ухватиться за обрывки разговоров, проносящихся в этой безысходной пустоте, но каждый раз они ускользали слишком быстро.

И тут она услышала голос.

Тот самый голос, что она слышала в первый раз, когда падала в эту бесконечную тьму. Она попыталась тянуться к нему, как будто плыла сквозь воздух.

— Офелия.

Сердце у неё заколотилось, и она изо всех сил поплыла в сторону, где, как ей казалось, находился источник.

— Офелия.

— Мама? — прошептала она в темноту.

— Офелия!

— Мама! — закричала она, ускоряя движения, не видя ни одной преграды перед собой, и вдруг…

…перед ней замерцал свет. Одинокий огонёк вдалеке, зовущий её. Она толкала себя вперёд и вперёд, пока свет не стал ближе, постепенно принимая очертания фигуры.

Фигуры её матери.

— Офелия, моя дорогая.

Тесс Гримм была воплощением света. Рыдание разорвалось в груди Офелии, когда она увидела лицо своей матери — лицо, которое она не видела с тех пор, как та лежала в гробу.

— Офи, тебе не стоит быть здесь слишком долго. Это место не для тебя.

— Я не собиралась сюда приходить, — пообещала Офелия. — Я всё время случайно вызываю его.

— Во что же ты ввязалась, дитя моё?

Офелия сглотнула. Она не знала, сколько у неё будет времени. Лучше разом выложить правду.

— Мы с Женевьевой… вошли в Фантазму.

Если бы Тесси Гримм была жива, Офелия уверена, что её мать потеряла бы сознание прямо здесь.

— Что? Вы обе совсем потеряли рассудок с тех пор, как я ушла?

— Да. Видимо, так и есть. Ты нас бросила.

— Не по своей воле.

— Я знаю. Но ты лгала по своей воле. Почему ты никогда не рассказывала мне о Фантазме? Или о нашем отце?

Вся злость, горевшая в Офелии с тех пор, как она нашла мать мёртвой в их гостиной, вдруг исчезла. Теперь, стоя перед ней лицом к лицу, она больше не была зла. Теперь она просто была разочарована, как ребёнок, осознавший, что родители тоже могут ошибаться. Всё то желание кричать, обвинять и винить свою мать рассеялось в тот момент, когда она поняла, что это встреча — подарок. И его нельзя было упускать.

— Потому что это было величайшее сожаление в моей жизни, и я хотела оградить тебя от всей той боли, которая была с этим связана. Всё с твоим отцом… закончилось ужасно. И это наша вина. Мы знали, что поступаем неправильно, но всё равно влюбились. Я пыталась потом всё наладить. У меня родилась ты, а затем Женевьева, надеясь, что это сделает его счастливым, но Габриэль… он стал опасен. А я стала безразличной, — на лице её матери отразилось сожаление. — Я не могу сказать тебе, что делать, Офи. Но одно знаю точно — ты моя дочь.

Ещё одно рыдание рвалось наружу.

— Да, я такая.

— Но, пожалуйста, будь осторожна.

— Я…

Но Офелия понимала, что что бы она ни сказала, это будет ложь. Она не была осторожна. Она пришла в Фантазму, несмотря на здравый смысл. Не говоря уже о её отношениях с Блэквеллом…

— Ты получила свою магию, — перебила её мать, когда Офелия замолчала слишком надолго. — Я знала, что ты справишься.

Это не было «я горжусь тобой», но это было так близко к тому, насколько её мать могла приблизиться к этим словам. И Офелия была горда собой. А это значило больше всего.

— Да, я получила её, — подтвердила она. — И ты возненавидела бы то, как я её использую.

— Расскажи мне.

И Офелия рассказала. Рассказала о том, как они с Женевьевой узнали о долге поместья Гриммов, о ссоре с сестрой и о том, как сбежала в Фантазму. Рассказала о том, как нашла имена их родителей, вырезанные на полу, и через какие испытания ей пришлось пройти. Она призналась, что убила Эрика. И, конечно, о Блэквелле.

Её мать молчала, слушая. И если Офелия думала, что Тесс будет ругать её за каждую ошибку, она ошиблась.

— Во-первых, ты должна знать, что должна прокладывать свой собственный путь в жизни, Офи. Наше семейное наследие было для меня важным, да. Но теперь твоя очередь. Не живи свою жизнь ради того, чтобы угодить мне. Я слишком давила на тебя, думала, что делаю тебя сильной, но теперь понимаю, что оказалась слишком жёсткой. Смерть приносит много ясности.

Офелия почувствовала, как что-то, сломанное в ней на протяжении долгих лет, начало исцеляться.

— Во-вторых, и это важно: держись подальше от этого Призрака.

— Но он не причинил мне вреда, — поспешила она возразить. — Наоборот, он спас мне жизнь. Я беспокоюсь за Женевьеву.

— Ты не представляешь, с чем тебе придётся столкнуться, Офелия. Любовь к нему погубит тебя. Ты меня поняла?

Офелия замерла. Любовь? Она не могла любить Блэквелла. Это же призрак. Да и знали они друг друга всего неделю. Да, они были партнёрами, даже любовниками. Но любви там не было.

— О, дорогая. Я умоляю тебя: держись от него подальше.

Офелия сглотнула. Она знала, что не сможет пообещать этого матери. Каждый раз, когда они с Блэквеллом были рядом, они неизбежно сталкивались. Медальон на её шее начал пульсировать. Она посмотрела на него.

— Мама, откуда у нашей семьи этот медальон?

— Не знаю. Я лишь знаю, что моя мать передала его мне, как и её мать перед ней, и так на протяжении поколений женщин рода Гримм. Никогда не снимай его.

— Почему?

Прежде чем её мать успела ответить, свет вокруг неё начал мерцать.

— Что происходит? — спросила Офелия.

— Мне пора. Удачи, Офелия. Передай Женевьеве, что я её люблю.

— Передам. Но мы ещё встретимся.

Её мать улыбнулась.

— Но не слишком скоро, моя дорогая. Живи.

ГЛАВА 38. КОШМАР

На этот раз, когда она провалилась сквозь пол, это не стало таким уж сюрпризом. Однако приземление прямо в объятия Блэквелла — стало. Обломки с потолка столовой, того самого места, где она рухнула ранее, осыпались, заставляя её чихнуть и закашляться.

— Подожди, — сказал Блэквелл, прижимая её к груди, прежде чем перенести их обоих в её комнату.

— Ты знал, что я приземлюсь в то же самое место? — спросила она, поражённая.

— Я сделал обоснованное предположение, — ответил он, ставя её на ноги. — Ты в порядке?

— Эм… да? — выдохнула она. — Может быть?

— Ты снова вызвала Шепчущие Ворота, — констатировал он.

— Да.

— Что ты нашла? — спросил он.

— Я нашла… свою мать. — Офелия резко прижала руку ко рту, осознавая произошедшее.

Лицо Блэквелла не выдало никаких эмоций. — Она, должно быть, ждала тебя.

— Что ты имеешь в виду? — её дыхание участилось.

— Когда души или демоны находятся на Другой Стороне, они вызывают Шепчущие Ворота, чтобы общаться через разные плоскости реальности. Поскольку ты — Некромант и Спектр, твоя душа всегда была связана между жизнью и смертью. Я думаю, именно это даёт тебе доступ к Воротам, пока кто-то с той стороны достаточно сильно хочет поговорить с тобой.

— Значит, я могла бы снова её увидеть? — спросила она с надеждой. — Если бы нашла способ вернуться?

Он покачал головой. — Этого я не знаю.

Теперь Офелия опустила взгляд на свои руки, не зная, как подступиться к тому, что собиралась сказать дальше.

— Я всё рассказала ей. О Фантазме, о ссоре с Женевьевой и… о нас, — она посмотрела на него. — Она была очень настойчива в том, что мы должны держаться друг от друга подальше. Я уверена, что она боится, что меня ждёт та же судьба, что и её с отцом.

Блэквелл не выглядел удивлённым, как будто он ожидал этого. — Она права.

Её сердце сжалось, и она подошла ближе, слегка сжав лацканы его пальто.

— Я знаю, что паниковала из-за того, что сказала в баре. О повторении истории. Но я — это я. Мы не повторим их судьбу⁠…

— Ты права, не повторим, — ответил он, его голос звучал тяжело, когда он мягко снял её руки с пальто. — Когда Джаспер раскрыл правду о твоих родителях, а ты сказала, что мы повторяем их судьбу, я понял, что ты была права, требуя пространства. Между нами не может быть «мы». Мы слишком заигрываем с опасностью. Теперь моя очередь быть ответственным.

Она прищурила глаза. — После того, как нас прервал Джаспер, это ты сказал, что мы закончим начатое позже.

Он закрыл глаза. — Я передумал. Эта игра слишком опасна, чтобы продолжать её.

Я передумал.

Эти слова пронзили её, как лезвие.

Даже мёртвые тебя не хотят, — рассмеялся Призрачный Голос.

— Думай о нас как о партнёрах по делу, — добавил он, с видимым неудовольствием произнося последние слова. — Если бы я не был так эгоистичен, я бы сказал тебе вообще уйти из Фантазмы, но я всё ещё нуждаюсь в тебе, чтобы освободиться.

— Партнёры по делу, — эхом повторила она, её голос стал холодным.

— Да. — Он сглотнул. — Я однажды предупреждал тебя, что в Фантазме никто не имеет чистых намерений. Мы все заботимся в первую очередь о себе. И мне нужно позаботиться о себе, пока не стало слишком поздно и я снова не проиграл в этом испытании.

— Прости, что я решила, будто все те моменты, когда ты был в моей постели — в моём теле — могут как-то изменить твоё отношение ко мне, несмотря на всё, что ты говорил раньше. Мы уже пытались держаться на расстоянии. Это не сработало. Мы находим друг друга, помнишь? Ты сам это сказал.

Его глаза больше не светились озорным огоньком, когда он ответил:

— Я не могу, ангел. И ты должна это понять. Если я проиграю, я заберу десять лет твоей жизни. Я не хочу этого, правда, не хочу, но я сделаю это. Тебе нужно помнить об этом.

Её губы скривились в презрении, её гордость разрушилась под тяжестью его слов.

— Ты такой же ублюдок, как и Синклер. Вы ненавидите друг друга, но на самом деле вы одинаковы: эгоистичные и самодовольные. Я никогда не говорила, что ты должен заботиться обо мне — или что я отношусь к тебе иначе, чем к другу. Но я думала, что ты хотя бы достаточно уважаешь меня, чтобы не напоминать мне, будто я наивный ребёнок, о том, что рискую потерять десять лет своей жизни. Я прекрасно осознаю, что, между нами, на кону.

— Друг? — Он поднял бровь. — Ты со всеми друзьями занимаешься сексом так, как со мной? Но ты права, ребёнком тебя не назовёшь. А вот наивной…

— Иди к чёрту, — прошипела она.

Его улыбка была холодной.

— Разве мы не уже здесь, ангел?

— Никогда больше не смей называть меня так, — приказала она. — Ты хочешь быть деловыми партнёрами? Ладно. Но теперь мы будем держать это строго на профессиональном уровне. Можешь называть меня мисс Гримм.

— И вы, мисс Гримм, — ответил он, — можете звать меня только тогда, когда это будет абсолютно необходимо.

— Даже тогда, вряд ли, — её глаза сверкнули гневом. — Можешь уходить.

Не сказав больше ни слова, не выразив ни малейшего сожаления, он исчез.

***

Офелия забралась под одеяло, отчаянно желая погрузиться в забытьё. Однако, когда она, наконец, заснула, никакого покоя не пришло.

Кошмар всегда был одним и тем же.

Офелия стояла в большой гостиной поместья Гримм. Перед ней были трое безликих женихов, а её мать и Женевьева находились в стороне. Позади неё завис Призрачный Голос, теперь уже не просто порождение её воображения, а дымчатая сущность, сотканная из извивающихся чёрных дымчатых нитей. Теневые щупальца обвивали её запястья и шею, как марионетку, а Призрачный Голос был её кукловодом.

— Зачем она мне? — сказал первый жених. — Она даже собой управлять не может. И я не собираюсь жить с этой тварью у себя в доме.

— Представь, что придётся делить постель с такой… извращенкой, — захихикал второй. — И не в хорошем смысле.

— Слишком много проблем, — согласился последний. — Если бы она была нормальной, её, может быть, ещё можно было бы рассмотреть…

Её мать разочарованно вздохнула и обменялась многозначительным взглядом с сестрой.

— Похоже, она останется нашим бременем.

Я не хочу быть бременем, — хотела закричать Офелия, но Призрачный Голос сжал её горло сильнее.

Тише, девочка, — прошипел он. — Мы не позволим им обращаться с тобой так.

В её руке внезапно появился нож.

Если они не могут жить с нами, они должны умереть.

— Что? Нет!

Убей их.

— Нет! Я не буду!

У тебя нет выбора, ты принадлежишь мне. — Теневые щупальца на её запястьях сжались и рванули её вперёд. — Заставь их заплатить.

Она подошла к первому жениху и с ужасом наблюдала, как Призрачный Голос управляет её руками, заставляя вонзить нож ему в сердце. Кровь брызнула на её лицо, и безликий человек рухнул на колени.

Призрачный Голос хохотал. — Следующий. Перережь ему горло.

Она провела острием ножа по горлу второго жениха, и кровь хлынула на пол, когда он присоединился к первому. Когда она повернулась к третьему, тот сжался в страхе, умоляя о пощаде. Призрачный Голос лишь сильнее развеселился.

Вырежи у него сердце, — потребовал он.

И она вырезала. Позволила пульсирующему органу с глухим стуком упасть на пол.

Теперь займёмся ими, — Призрачный Голос повернул её к матери и сестре.

В этот момент она упёрлась.

— Нет.

Да, — прошипел он. — Они считают тебя обузой. Они не хотят, чтобы ты была рядом. Избавься от них.

— Нет! — закричала она, но ноги двигались вперёд сами. Её мать и сестра прижались друг к другу в страхе, смотря на неё так, как будто перед ними был чужой человек. Монстр.

Она плакала, отчаянно пытаясь сопротивляться теневым путам, которые подняли её руку, готовую нанести удар. Когда она опустила нож, её горло разорвал вопль, и⁠—

Офелия резко проснулась, тяжело дыша, а медальон на её шее пульсировал и обжигал кожу. Она осмотрелась, пытаясь понять, что разбудило её от кошмара, но вокруг было лишь знакомое ощущение застывшего напряжённого воздуха.

ГЛАВА 39. ЗАПРЕТНОЕ

Седьмая ночь в Фантазме

Офелию охватила глухая безысходность. После беспокойной ночи она провела всё утро, обыскивая каждую комнату в этой части поместья, к которым имела доступ. Но она не нашла ни единой вещи, которая могла бы быть ключом Блэквелла.

Она подозревала, что нужный им предмет либо находится в части Фантазма, до которой ей не добраться, либо затерялся навсегда.

Почему его ещё никто не нашёл? — думала она. Почему он сам его не нашёл?

Они оба знали это с самого начала, но теперь, когда время истекало, до Офелии начало доходить: она сделала слишком рискованную ставку и проиграет. Единственная надежда заключалась в том, чтобы выиграть соревнование и попросить простить её долг. Что означало — всё это было напрасно. Она и Женевьева всё равно потеряют поместье Гримм. Они окажутся в той же точке, с которой начали — только с дополнительной травмой.

Офелия была настолько подавлена, что, когда рядом с ней появился Синклер, она едва обратила на него внимание.

— Вижу, ты начинаешь осознавать серьёзность своей ситуации, — с насмешкой сказал Синклер. — Ты уже начала задумываться о моём предложении?

— Нет.

— Может, мне просто стоит подождать ещё немного? Ты действительно предпочитаешь отдать ему десять лет своей жизни, вместо того чтобы заключить одну маленькую сделку со мной? — настаивал Синклер. — Если бы все вы, смертные, перестали давать ему годы своей жизни, чтобы поддерживать его существование, он, возможно, исчез бы и больше не смог заключать сделки с другими жертвами.

Офелия взглянула на дьявола с холодной апатией:

— Я не собираюсь брать на себя ответственность за то, заключает он сделки с другими или нет. Он никого не вынуждает идти на сделку, и он не хочет, чтобы люди продолжали терпеть поражение.

Она не понимала, почему чувствует такую острую потребность защищать Блэквелла — ведь она всё ещё злилась на него, — но её кровь закипала от одной мысли о том, что Синклер осмеливается бросать тень на её Призрака, учитывая сомнительные моральные ориентиры самого дьявола.

Синклер посмотрел на неё так, будто считал её жалкой.

— Ты его любишь. Джаспер мне об этом сказал.

— Дьяволы — бесстыдные сплетники, — пробормотала она, игнорируя его слова.

— Смертные — жалкие романтики, — парировал он. — Влюбляются, несмотря ни на что.

— Я не влюблялась, — прорычала она, чувствуя, как огонь начал разгораться внутри неё. — Хотела бы я, чтобы все перестали делать выводы о том, в чём они ничего не понимают.

— То есть это было просто бессмысленное развлечение? Отвлечение? — усмехнулся Синклер, склонив губы в издевательской улыбке.

Её губы скривились в презрении.

— А сколько ты за нами наблюдал?

— Достаточно, — ответил Синклер, вставая прямо перед ней и останавливая её шаги. — Достаточно, чтобы понять: ты лжёшь самой себе, пытаясь избежать неизбежной боли.

— Это не так, — возразила она, хотя даже сама слышала, как неуверенно прозвучали её слова. — Всего лишь семь дней прошло, — она сглотнула, — а он был настоящим занозой в большинстве из них.

Синклер рассмеялся.

— Если не считать моменты, когда он заставляет тебя выкрикивать его имя, да?

Да, — подумала она, сжав зубы. Если не считать моменты, когда он произносит вдохновенные речи о каждой черте, которая ему во мне нравится, когда заглушает голос у меня в голове или дарит мне неземное удовольствие, от которого у меня перед глазами пляшут звёзды.

Синклер провёл кончиком пальца по её напряжённой челюсти, затем под подбородком, приподняв её лицо, чтобы встретиться с её глазами.

— Но, если ты настаиваешь на том, что это было лишь отвлечение, — докажи. Позволь мне отвлечь тебя. Гарантирую, что сделаю это лучше.

— Никогда, — прошептала она.

Он рассмеялся:

— Почему? Потому что я дьявол?

— Среди прочего, — ответила она, стараясь не выдать себя.

— Ты ведь хоть немного любопытна? — зрачки в глазах Синклера расширились, поглощая рубиновый цвет его радужки. — Неужели тебе не интересно, что я могу предложить, чего он не может?

Она сглотнула. В глубине души, любопытство всё-таки было, но, вероятно, не по тем причинам, которые он предполагал.

И, как будто прочитав её мысли, он засмеялся.

— Вот именно, — промурлыкал он. — Просто скажи слово, дорогая. Если ты не попросишь меня прикоснуться к тебе, я не буду этого делать.

Она заставила своё сердце окаменеть перед тем, что собиралась сделать.

— Поцелуй меня. Прикоснись ко мне.

Зловещий смех пробежал по груди Синклера, когда он исполнил её просьбу, притянув её к себе и касаясь её губ, его язык уверенно скользнул по её, оставляя Офелию совершенно неподготовленной к тому, чего она просила. Его прикосновения были острыми, движения — жёсткими. Он прижал её к стене, его рука скользнула по её телу, касаясь бёдер, затем опустилась к колену, поднимая ногу и обхватывая её вокруг себя.

Хотя в их поцелуе была страсть, не было никакого жара. Её живот не трепетал, кожа не пылала в предвкушении. И хотя она чувствовала, как её тело реагирует, это была чисто физиологическая реакция, а не вызванная желанием.

Его рука заскользила вниз, и он отстранился ровно настолько, чтобы спросить:

— Можно?

— Да, — коротко ответила она.

— Ты можешь в любой момент сказать мне остановиться, — искренне сказал он. — Я никогда не беру того, что мне не дают добровольно — такова природа Дьяволов и наших сделок. Ты понимаешь?

Она кивнула.

— Нет, — мягко возразил он. — Я хочу услышать это. Ты понимаешь, что можешь попросить меня остановиться в любой момент?

— Да, — подтвердила она.

Без лишних слов он вновь коснулся её губ и, приподняв подол её платья, скользнул рукой под него, вводя два пальца в её влажное влагалище. Его пальцы извивались, касаясь чувствительной точки внутри, в то время как большой палец нежно массировал её клитор. Но её тело едва отозвалось. Удовольствие было таким тусклым по сравнению с тем, что она испытывала с Блэквеллом.

С Блэквеллом, который заставлял её стонать от наслаждения, который разжигал её кровь и доводил её до грани, где она готова была умолять о большем, несмотря на свои клятвы.

Но с Синклером её чувства словно притупились.

Она оторвалась от поцелуя, сморщившись, и, прижав ладони к его груди, мягко оттолкнула его. Дьявол тут же отошёл, опуская её ногу и отступая на несколько шагов.

— Нет. Я не могу. Это неправильно, — покачала она головой. — Ты не тот.

— О, не всё выглядело так плохо отсюда, — раздался соблазнительный женский голос с правой стороны.

Офелия резко повернула голову и увидела Раю, прислонившуюся к стене, наблюдающую за ними с усмешкой. Синклер лениво улыбнулся ей в ответ.

— Тогда забери его себе, — выплюнула Офелия, поправляя юбки, готовая уйти.

— Бывало и такое, — с усмешкой заметила Рая. — Ты упускаешь хороший момент, но я понимаю. В Блэквелле есть что-то особенное, верно? Эти глаза, этот рот, этот язык…

— Я не позволю тебе вывести меня из себя, — твёрдо произнесла Офелия.

— О, дорогая, тебе не нужно ничего позволять. — Рая хохотнула. — Думаю, я уже это сделала. Обязательно передам Блэквеллу, что ты прекрасно живешь без него. И буду рядом, чтобы… утешить его.

С этими словами она подмигнула и исчезла, оставив Офелию одну с Синклером.

— Спокойной ночи, дорогая, — лениво протянул Синклер.

Офелия побежала к себе в комнату. Захлопнув за собой дверь, она соскользнула по её раме на пол, чувствуя, как в её душе что-то раскалывается. Что-то запретное уже пустило корни в её сердце, и теперь было слишком поздно пытаться вырвать это. Её сердце, наконец, отрастило собственные клыки и было готово разорвать себя на куски, если придёт время.

ГЛАВА 40. УРОВЕНЬ ШЕСТОЙ: ОБМАН

В этот вечер Офелия, наконец, нормально поела. Отчасти потому, что тревога лишала её аппетита всю прошедшую неделю соревнования, а отчасти потому, что, когда она пришла в столовую, там была только Шарлотта, как обычно не обращающая на неё никакого внимания. Офелия искренне надеялась, что Шарлотта выживет — мир действительно нуждался в таких людях, которые умеют держать своё мнение при себе, но не боятся высказаться, когда это необходимо.

Когда наконец явился новый Дьявол, чтобы начать уровень, все остальные уже по очереди вошли в комнату и тоже что-то перекусывали. Никто из присутствующих не выглядел отдохнувшим. Усталость была почти осязаема, а тёмные круги под глазами выдавали бессонные ночи, полные тревоги и кошмаров. Даже Кэйд выглядел так, словно потерял часть своего бойцовского духа. Тем не менее, никто не осмеливался приближаться к нему.

Дьяволица, улыбаясь, оглядела их всех. Она оказалась самой низкой из всех Дьяволов, которых они встречали — её макушка едва доходила до плеча Офелии. Объёмные кудри и темно шоколадный цвет кожи контрастировали с её Знаком Дьявола — изящным золотым узором, который закручивался по всему телу, будто её кожу покрыли татуировками из чистого золота.

— Добро пожаловать на шестой уровень и поздравляю с тем, что вы прошли половину пути, — приветствовала их Дьяволица. — Моё имя Фиби.

Фиби призвала портал, и вскоре все вновь оказались в знакомой ситуации — в ожидании загадки, с которой им придётся столкнуться.

Испытание тайн, где кровь покажет цену, правду или ложь — выбирай осторожно, мудро. Неумолимая правда, запечатанная неизвестностью. Ложь не поможет — кровь знает ставки.

Затем начали называть имена. Процесс был настолько привычен, что почти казался монотонным, если бы не те ужасы, которые их ждали впереди. Кэйд, Леон и Бейкер — имя последнего участника, которое Офелия никак не могла запомнить — прошли вперёд. Люси бросила взгляд на Офелию, ожидая её реакции.

— Давай уже закончим с этим, — пробормотала Офелия, когда пришла её очередь.

Как обычно, потребовалось несколько секунд, чтобы новая обстановка оформилась вокруг неё. Вскоре она обнаружила, что сидит за круглым столом, её запястья прикованы к его поверхности. Без лишних колебаний она воспользовалась способностями исчесновения, чтобы выскользнуть из наручников, получив в ответ лишь несколько раздражённых ругательств от других участников, недовольных её преимуществом.

Перед каждым из них было по две кнопки. У Офелии, как и у Леона, Бейкера и Кэйда, были кнопки с надписями «правда» и «ложь». У Люси, Шарлотты и Бо было по три кнопки. У Люси и Шарлотты — «правда», «ложь» и «пропустить». У Бо же кнопки были помечены как «правда», «ложь» и «случайность».

Рычаги с четвёртого уровня, поняла Офелия. Все преимущества и недостатки перешли в этот уровень, и она была бесконечно благодарна себе за то, что сумела нейтрализовать свои рычаги до выхода с того кровавого испытания. Видимо, Кэйду тоже удалось справиться со своими, после того как она покинула арену.

Однако остальные детали были не столь очевидны. В центре стола находился чёрный, зловещий бассейн с жидкостью, окружённый семью канавками, каждая из которых тянулась к правой руке одного из участников. Офелия наклонилась вперёд, чтобы лучше разглядеть, и заметила маленький шип в конце канавки — иглу, предназначенную для прокола пальца.

Испытание тайн, где кровь покажет цену…

— Это почти пугает сильнее, чем море лавы, — прошептал Леон, сидевший слева от Офелии. Бейкер был справа, а за ним Шарлотта, Кэйд, Люси и, наконец, Бо.

Раздался скрежещущий звук, и все участники одновременно посмотрели наверх, когда с потолка опустились семь каменных плит, каждая повисла над головой одного из них. Затем плита над Офелией опустилась ниже остальных.

Всплеск адреналина прошёл по её венам, не зная, чего ожидать от этого испытания. На мгновение она подумала призвать Блэквелла. Однако она тут же подавила этот инстинкт. Она справится сама — несмотря на то, что не сомневалась, что он следит за происходящим с другой стороны.

— Что нам делать? — спросила Люси, когда молчание в комнате стало невыносимо долгим.

Офелия снова взглянула на плиту над собой. Она была ниже остальных. Это означало…

— Думаю, мне нужно начинать первой, — заявила она. Она снова посмотрела на шип возле своей руки.

Ну что ж, вперёд.

Она прижала большой палец к игле, сглотнув от боли, когда игла проткнула её кожу, и кровь потекла по канавке, сливаясь с чёрной жидкостью в центре стола. Алые завитки закружились в зловещем водоёме, постепенно складываясь в слова на его поверхности.

Она прищурилась и прочитала вслух:

— Офелия Гримм… поцеловала Дьявола.

Её лицо побледнело, когда все, ошеломлённые, уставились на неё. Все, кроме Кэйда, который, похоже, был просто в восторге.

— Посмотрите на её лицо, — скривился Кэйд. — Нет никаких сомнений, что эта Демонская шлюха держит Дьяволов в своей постели.

Он тут же нажал на кнопку «правда» перед собой, и она осталась прижата к столу. Бо последовал его примеру, но его кнопка «правда» не сработала.

— Да что за херня, — пробормотал он раздражённо.

— Ты можешь выбирать только случайность, — заметила Люси.

— Что за чертовщина? — рыкнул он.

— Кто-то тебя саботировал, — без всякого сочувствия сказала Шарлотта, едва сдерживая улыбку.

Бо раздражённо зарычал, но всё же нажал кнопку «случайность». Все с интересом наблюдали, как наконец сработала кнопка «правда». Бо облегчённо выдохнул.

Остальные замешкались, медля с выбором, пытаясь прочесть выражение лица Офелии. Люси кусала губу, её рука зависла над кнопкой «ложь».

— Не надо, — поспешила сказать Офелия, прежде чем Люси успела нажать. — Это правда.

Люси отступила, ошеломлённая. Шарлотта, Бейкер и Леон нажали свои кнопки «правда» почти сразу, Люси последовала за ними последней.

— А я же говорил, — похвалился Кэйд.

Офелия показала ему неприличный жест, но прежде, чем он успел ответить, плита над её головой с грохотом поднялась, выровнявшись с остальными. Теперь плита Бейкера опустилась ниже, указывая, что очередь была за ним.

— Ладно, всё понятно, — сказал Леон. — Если будем помогать друг другу, сможем пройти без проблем. Согласны?

Все кивнули, включая Кэйда, но Офелия ему не доверяла. Он лишь зловеще ухмыльнулся ей, когда Бейкер проколол свой палец и приготовился прочесть свой секрет.

— Бейкер Бруссар — дальтоник, — зачитал Бейкер.

— Ты издеваешься? — пробормотала Офелия, в то время как Кэйд прокомментировал: — Скукотища.

— Я не дальтоник, — нахмурился Бейкер.

Они потянулись к кнопкам «ложь», но Леон вдруг воскликнул:

— Подожди. Бейкер, какого цвета платье на Офелии?

Офелия посмотрела на своё платье — оно было очевидно красного цвета.

— Красного, — ответил Бейкер.

— А что насчёт платья Люси? — продолжил Леон.

Все перевели взгляд на Люси, чьё платье было солнечно-жёлтого цвета. Бейкер замялся.

— Светло-коралловый, — наконец, ответил он.

— Ты дурак? — Кэйд свирепо уставился на Бейкера.

— Нет, он дальтоник, — сказал Леон. — Помню, однажды за ужином ты говорил, что странно, что тут яблоки розовые, хотя на самом деле они были явно жёлтыми. Ты дальтоник по синему и жёлтому.

— Как ты умудрился всю жизнь прожить, не замечая этого? — спросил Бо.

На лице Бейкера промелькнула буря эмоций.

— До того, как я оказался здесь, около двух месяцев назад, у меня был серьёзный несчастный случай. Я упал с лестницы с высоты двух этажей и сильно ударился головой. Врач сказал, что мне повезло остаться в живых, и что последствия могут остаться надолго. Я и не думал, что потеря некоторых цветов будет одним из них.

Все нажали на кнопку «правда», включая Бо, чья кнопка на этот раз сработала.

— Интересно, — отметила про себя Офелия.

Плиты над ними снова вернулись в исходное положение. Теперь была очередь Шарлотты. Она уколола палец и ждала своего утверждения.

— Шарлотта Уильямс — это… — начала она.

— Кто? — нетерпеливо спросил Бо.

Шарлотта замялась.

— Близнец?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь? — уточнил Леон.

— У меня нет братьев и сестёр, — призналась Шарлотта.

— Которые тебе известны — это и будет подвох, верно? — предположил Бейкер. — Я вот тоже не знал, что я дальтоник, до этого момента.

Люси потянулась к кнопке «пропустить» и нажала её. Шарлотта сделала то же самое, что не сулило остальным ничего хорошего.

— Вы издеваетесь, — прорычал Кэйд. — Как, чёрт возьми, нам теперь угадать, если даже ты сама не уверена?

Офелия глубоко вздохнула и протянула руку к кнопке «правда». Её медальон вдруг потеплел, и она остановилась.

А что если…

Она переместила руку к кнопке «ложь», и медальон сразу же остыл. С улыбкой она нажала «правда».

Леон и Бейкер заметили её уверенность и тоже последовали примеру. Кэйд, скривившись, нехотя сделал то же самое. Бо вновь оказался вынужденным жать на кнопку «случайность».

— Очевидно, что твой недостаток чередуется в раундах, — заметил Леон, обращаясь к Бо.

К счастью для Бо — или, возможно, к несчастью, в зависимости от того, был ли ответ правильным, — случайная кнопка снова выбрала «правда». Кнопки всех остальных сбросились, кроме кнопок «пропустить» у Люси и Шарлотты. Похоже, их преимущество оказалось одноразовым.

Теперь наступил черёд Кэйда, и выглядел он более чем довольным этим фактом. Офелия прижалась к краю сиденья, ожидая его откровения.

— Кэйд Арсено убил мужа своей сестры, — зачитал он ровным тоном, несмотря на скандальный характер утверждения.

Люси поморщилась, на что Леон сразу обратил внимание.

— Думаю, начать стоит с того, жив ли её муж, — обратился Леон к Люси. — Ведь, думаю, все здесь знают, что Кэйд вполне способен на убийство.

— Её муж погиб в прошлом году в автомобильной аварии, — подтвердила Люси. — Кэйд и Лэйни оба были в машине, но я точно знаю, что за рулём была Лэйни.

— Верно, — подтвердил Кэйд. — Её муж сидел на пассажирском месте — той стороне, которая врезалась в дерево. Я был на заднем сидении. Я тут ни при чём, — он улыбнулся.

Офелия сузила глаза.

— Я ему не верю, — сказал Бейкер и нажал кнопку «правда».

Люси сморщилась от поспешного решения, и Офелия почувствовала, что сейчас они узнают, что происходит, если дать неправильный ответ.

— Я тоже не верю, — пробормотала Шарлотта.

— Я верю Люси, — настаивал Леон. — Если она говорит, что точно знает, значит, это правда.

— Этот ублюдок, наверное, надеется, что мы ему не поверим, и все выберут неправильный ответ, — добавила Офелия.

Бейкер побледнел, осознав свою ошибку, и попытался изменить свой ответ, но было уже поздно. Все с напряжённым ожиданием оглянулись друг на друга, но улыбка Кэйда никуда не исчезла. Казалось, ничего не происходило.

А потом плита над Бейкером с грохотом рухнула, раздавив его в лепёшку и забрызгав кровью всю комнату.

ГЛАВА 41. РАЗРУШЕНИЕ

Запах крови и рвоты наполнил комнату, когда Леон, Шарлотта, Люси и Бо начали в унисон давиться от увиденного кошмара. У Офелии тоже сильно скрутило желудок от ощущения крови Бейкера, размазанной по её лицу. Она использовала подол своего платья, чтобы стереть с себя кровавые следы, в то время как остальные пытались прийти в себя.

— Нет, нет, нет, — простонала Люси, её голос дрожал от ужаса. — Это просто кошмар.

Шарлотта начала рвать свои цепи, отчаянно пытаясь освободиться.

— Чёрт побери, — ругалась она.

Даже Кэйд выглядел подавленным. Его осанка стала болезненно напряжённой, пока он ошеломлённо смотрел на залитую кровью плиту, всё ещё нависшую над разрушенным телом Бейкера. Офелия надеялась, что тяжёлая плита не сдвинется и не откроет ещё более ужасающую картину.

— Люси, теперь твоя очередь, — подбодрила Офелия, пытаясь заставить их двигаться вперёд, чтобы не оставаться здесь ни секунды дольше, чем необходимо.

Люси всё ещё пыталась сдержать тошноту, когда сдала свою кровь в чёрную жидкость.

— Люси Вейл влюблена в Леона Саммерса.

Люси побелела от страха.

Офелия сжалась от боли за бедную девушку. Этот уровень был сокрушающим.

Леон прочистил горло:

— Это ложь.

Люси всё ещё не произносила ни слова, и Офелия сразу поняла правильный ответ.

— Это… это же ложь, верно? — Леон повторил вопрос, его голос полон неуверенности.

— Это правда, — произнесла за Люси Офелия. — Отвечайте и идём дальше.

Лицо Леона исказилось от боли.

— Люси, нет. Влюбляться здесь запрещено. Это⁠—

— Нажми свою грёбаную кнопку, — приказал Кэйд.

Леон нажал «правда». Люси заплакала.

Это невероятно весело. — Призрачный голос засмеялся, но Офелия быстро отогнала его прочь.

Тем временем Бо снова пришлось выбирать случайный вариант, и все с замиранием сердца смотрели на его выбор. Когда его кнопка «ложь» утонула, начался крик. Бо кричал в агонии, его отчаяние было мучительно слышать, и Офелия заткнула уши, насколько могла.

Бо замарал себя, отчаянно моля о пощаде, пытаясь произнести слова для сделки с Дьяволом, но не смог, и уже было слишком поздно. Офелия закрыла глаза, когда плита опустилась и раздавила его. Когда она снова открыла глаза, даже Кэйд — Кэйд — плакал от ужаса. Игра мгновенно перешла к Леону.

— Вперёд, — Офелия подтолкнула Леона. — Прошу тебя, ради всего святого, покончи с этим.

Рука Леона дрожала, когда он уколол палец. Когда его утверждение появилось, он тоже начал плакать.

— Леон Саммерс не влюблён в Люси Вейл, — задохнулся он.

Все нажали «правда».

Никто никогда в жизни не покидал комнату быстрее, чем Офелия, когда появилась дверь. Все пятеро бросились туда, как только их освободили от оков.

Пятеро, подумала она. Ад.

И тут всё произошло разом. Сначала Кэйд потерял сознание и рухнул на пол, как мешок с картошкой. Но никто не обратил на него внимания. Нет, все взгляды были прикованы к тому, что происходило с Люси. Она начала содрогаться в конвульсиях, её кожа покраснела, и она с грохотом упала на стол, сбив на пол блюда и хрустальные бокалы.

— Что нам делать? — в панике спросил Леон.

Офелия покачала головой, не зная, что ответить.

— Это проклятие Фантазмы. Магия, которая на неё воздействует… слишком сильна.

Постепенно судороги Люси прекратились. Никто не двигался, пока она тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. Леон робко сделал шаг вперёд.

— Люси? — прошептал он.

Она посмотрела на него с опустошением. Он приблизился, протянув руку, чтобы коснуться её.

И завыл от боли, как только их кожа соприкоснулась.

— Нет, — закричала Люси. — Нет. Нет. Нет! Этого не может быть!

Офелия замерла, а Шарлотта начала осторожно отступать назад.

Леон с ужасом посмотрел на Люси.

— Что ты наделала, Люси?

От этих слов кровь Офелии закипела.

— Что она сделала? — воскликнула Офелия. — Ты не меньше виноват! Разве что она влюбилась в кирпичную стену, но уверена, ты подливал масла в огонь не меньше, чем она!

— У нас была договорённость, — начал Леон. — Мы прекратим видеться, как только между нами появятся чувства.

Офелия вздрогнула, затем отвела взгляд.

— Кажется, это не сработало, — она слишком хорошо понимала, что это значит. — Но теперь всё кончено.

— Я хочу домой, — рыдала Люси. — Я устала. Я больше не могу.

— Люси, не надо, — умолял Леон. — Мы так близки. Мы…

— Ты меня не любишь, — прошептала Люси, и сердце Офелии сжалось от боли, видя её опустошённое лицо. — И я не выдержу ни секунды дольше. Я, Люсинда Вэйл, сдаюсь Фантазме.

В ту же секунду перед ними появилась Дьяволица — Фиби.

— Пора уходить, — заявила Фиби, положив руку Люси на плечо.

Леон попытался схватить Люси, прежде чем её перенесло, но снова её прикосновение обожгло его, и ему пришлось отпустить её. Леон в отчаянии схватился за волосы, опустившись на колени, пока Люси и Дьяволица исчезали из комнаты.

Офелия обернулась, надеясь увидеть Шарлотту, но её нигде не было, а Кэйд всё ещё лежал без сознания на полу.

— Как это вообще стало моей проблемой? — подумала она, положив руку на плечо мальчика.

— Послушай… — начала она, но он стряхнул её руку.

— Оставь меня в покое, — его голос был лишён эмоций.

Она замялась, но, когда его тело затряслось от безмолвных рыданий, она тихо вышла из комнаты, не сказав больше ни слова.

Офелия долго бродила по поместью, бесцельно, пока не наступили ведьмины часы. Она знала, что этой ночью ей не уснуть — разве что в кошмарах — и потому отвлекала себя поисками. В какой-то момент её нашёл По, и, хотя Офелия не хотела в этом признаваться, она была рада, что у неё появился спутник в этом утомительном занятии.

Когда она убедилась, что осмотрела каждый уголок дважды, она наконец сдалась и направилась в свою комнату, неся По на руках. Войдя, она ожидала увидеть следы призраков или хотя бы остатки беспорядка, который Блэквелл ещё не успел убрать. Но вместо этого она застала самого Блэквелла, жёстко сидящего в её кресле, его тело было напряжено, едва сдерживая ярость.

— О, — выдохнула она, уронив По на пол от неожиданности. Кот изящно приземлился на лапы и выскользнул из комнаты, прежде чем она успела закрыть дверь.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она настороженно.

Блэквелл встал, и Офелии показалось, что он заполнил собой всё пространство комнаты. Махнув рукой в воздухе, он зажёг несколько свечей, расставленных по комнате.

— Ты позволила ему поцеловать тебя, — в его голосе слышалась боль.

На мгновение её мозг не воспринял его слова. Слишком многое произошло за последние несколько часов, и она полностью вычеркнула из памяти тот момент слабости с Синклером.

— Нам обязательно это обсуждать? — спросила она. — Кто из них тебе рассказал?

— Рая была первой. Но, будь уверена, Синклер не упустил шанса хвастаться всеми пикантными подробностями, — его зелёные глаза потемнели. — Ты позволила ему прикоснуться к себе.

Теперь она рассердилась.

— И что с того? Мы с тобой просто партнёры по делу, помнишь? Кто может или не может ко мне прикасаться — не твоё дело.

Он сократил расстояние между ними в два шага, прижав руку к двери за её спиной.

— Пока наша клятва в силе, это моё дело. Если ты подвергаешь себя опасности, я обязан вмешаться.

— Я не была в опасности, — фыркнула она. — Он сказал, что остановится, как только я захочу, и он остановился.

— Это единственная причина, по которой он всё ещё жив, — прорычал Блэквелл.

Она горько рассмеялась.

— О, как это забавно. Знаешь, твои постоянные колебания начинают надоедать. Ты сам решил перестать играть с огнём. А я такой выбор не делала. Я буду поступать так, как мне угодно.

— Не с ним. Он больше не прикоснётся к тебе.

— И почему это? — воскликнула она, её грудь тяжело вздымалась от ярости. — Ты же больше никогда не прикоснёшься ко мне, так почему нельзя другому?

Мышцы на его лице напряглись, его челюсть сжалась так сильно, что, будь он смертным, его зубы, казалось, могли бы треснуть. Они стояли, смотря друг другу в глаза, и напряжение между ними было почти осязаемым.

— Я не выношу этого, — его голос стал глубже, едва сдерживая чувства. — Я не могу, черт возьми, вынести мысли о том, что кто-то ещё приносит тебе удовольствие, кроме меня. Я бы предпочёл исчезнуть, чем знать, что ты смотришь на кого-то так, как смотришь на меня, когда я тебя касаюсь.

Весь её гнев улетучился от грубой искренности его слов.

— Почему? — прошептала она. — Почему ты это делаешь? Это пытка, Блэквелл. Хуже всего, что я пережила в этом проклятом месте!

— Чёрт возьми, я не знаю, — его глаза закрылись, пока он подбирал слова. — Я знаю, что этот путь опасен. Я знаю, что должен держать себя в руках и держаться подальше, но ты единственная, кто хоть как-то дал мне надежду в этой вечной тьме. Ты — мечта, которую я искал, чтобы проснуться. Мысль о том, что я потеряю тебя через три дня, разрушает меня. Ты — самое близкое, что я когда-либо испытывал к раю, и я не готов это отпустить.

— Блэквелл, — взмолилась она. — Я только что видела, как Люси прокляли, потому что она влюбилась в этом проклятом месте. Мы не можем. Эти качели… нам нужно остановиться. Я не выдержу. Это меня разрывает.

Я знаю. — Он открыл глаза, и она едва не разрыдалась, увидев в них опустошение. — Я знаю. Я уйду.

Он сделал шаг назад, собираясь уйти, но она бросилась вперёд, хватаясь за его рубашку, словно боялась, что он исчезнет навсегда.

— Ты должен знать, — произнесла она, её голос дрожал от сдерживаемых эмоций, — ты единственный человек, который заставил меня поверить, что я способна на что-то. Единственный, кто заставил меня почувствовать себя по-настоящему увиденной. — Она сглотнула, словно пытаясь вытолкнуть из себя слова. — Прикосновение Синклера ничего не значило. Именно поэтому я позволила этому случиться.

Её ноги подогнулись, и она едва удержалась на месте, встретив его взгляд. Она была готова умолять Дьяволов, Ангелов, весь мир, чтобы он остался с ней ещё хотя бы ненадолго.

— Но твоё прикосновение… — Её голос окончательно сорвался. — Твоё прикосновение — значит чертовски всё. Именно поэтому мы не можем переступить эту черту снова.

Он взял её лицо в свои руки, крепко, но бережно, словно это было единственное, что удерживает его на земле.

— В другой жизни, в справедливой, — прошептал он, — я бы удержал тебя, пока моя вечная душа не превратилась бы в прах.

А потом он ушёл.

ГЛАВА 42. ПЕЧАЛЬ

Ночь восьмая в Фантазме

Офелия оставалась в постели, пока печаль в ее душе не улеглась и не прозвенел обеденный колокольчик.

ГЛАВА 43. СЕДЬМОЙ УРОВЕНЬ: НАСИЛИЕ

С трудом заставив себя выбраться из-под тёплого укрытия одеяла, Офелия оделась для предстоящего испытания. Это был не просто очередной этап, а тот, который должен был ознаменовать её официальное освобождение из этого крыла Фантазмы и дать ей шанс найти Женевьеву.

И только эта мысль поднимала её с постели.

Когда она добралась до обеденного зала, Шарлотта и Кэйд уже сидели там в напряжённой, ледяной тишине. Леона, однако, не было видно.

— Он сдался, — ответила Шарлотта на её невысказанный вопрос.

Брови Офелии взлетели вверх.

— Ты видела, как это произошло?

Шарлотта кивнула.

— Поздно ночью я услышала крик в коридоре рядом с нашими комнатами — его комната была через две двери от моей. Когда я выглянула, чтобы понять, что происходит, его окружала стая ворон. Кажется, они выбили ему глаз. Никогда не думала, что птицы могут быть настолько жестокими. — Она пожала плечами. — Он сдался через несколько минут. Думаю, вороны были его самым большим страхом — тем, который он впустил сюда.

— Птицы? Его прогнали чёртовы птицы? — воскликнул Кэйд. — Этот ничтожный подонок навлёк проклятие на Люси, а сам не смог справиться с несколькими воронами?

— Ты не можешь выбрать, чего боишься, — попыталась оправдать его Шарлотта. — Я столкнулась со своим самым большим страхом на четвёртый день здесь. Чуть было не сдалась.

— Но ты всё ещё здесь, — резко ответил Кэйд. — А вот этому ублюдку я устрою ад на земле, как только выберусь отсюда. Ему повезёт, если я просто утоплю его в реке и оставлю для аллигаторов.

Шарлотта и Офелия не ответили. Шарлотта — возможно, потому, что ей не хотелось продолжать слушать его гневные тирады, или потому, что она была шокирована заботой, неожиданно проявленной Кэйдом. До сих пор его обращение с Люси не давало и намёка на то, что он способен защищать чью-либо честь. Но Офелия была отвлечена другим. Её вдруг осенило, что Фантазма ещё не показала её собственный самый большой страх. Зловещее предзнаменование, мягко говоря.

Оставшаяся троица — последние из их группы — молча провела остаток ужина. Офелия не сводила глаз с часов, ожидая появления Дьявола, когда рядом с ней в своей призрачной форме внезапно материализовался Блэквелл.

— Привет, — прошептала она, ощутив, как медальон пульсирует от его неожиданного появления.

Шарлотта бросила на неё вопросительный взгляд, а Кэйд прищурился, внимательно наблюдая.

— Не отвечай, — предупредил Блэквелл, заметив выражение Кэйда. — Когда окажешься на этом уровне, сразу призови меня, поняла?

Она едва заметно кивнула.

— Хорошая девочка, — тихо произнёс он. — Устроено здесь всё очень хитро, и мне нужно будет дать тебе инструкции в самом начале. Это жизненно важно.

Ещё один короткий кивок — и он исчез.

Через две минуты появился Дьявол. Высокий и стройный, с тёплым оттенком кожи и прямыми каштановыми волосами. Там, где должны были быть глаза, была гладкая кожа, а глазные яблоки были встроены в тыльные стороны его ладоней — самая странная Метка Дьявола, что Офелия видела до сих пор.

Не утруждая себя представлением, он открыл портал и произнёс подсказку:

Выбор двух жетонов, решение принять. Если все возьмут один — никто не пострадает.

Если двое выберут один, а третий — всё, третий пройдёт, остальные будут бороться.

Если двое возьмут всё, а третий — один, третий спасётся, остальные обречены.

Первым вызвали Кэйда. Затем Шарлотту. И наконец, Офелию.

Как и обещала, она незамедлительно призвала Блэквелла.

— Ладно, — без лишних слов начал он, — мне придётся вернуться на Иную Сторону, чтобы увидеть, что они выбрали. Не трогай ни один жетон, пока я не вернусь.

— Мне придётся звать тебя снова? — спросила она.

Он покачал головой.

— Теперь, когда я здесь был, смогу вернуться сам. Но если меня не будет через пять минут, призови на всякий случай.

Она кивнула, и он исчез.

Комната, где она ожидала, выглядела точь-в-точь как та, где она начинала испытание на пятом уровне. Только вместо двух рычагов в небольшой нише стены там находились два круглых жетона из обсидиана. Их поверхности были украшены рельефными изображениями роз, и, хотя ей нестерпимо хотелось прикоснуться к ним, ощутить текстуру пальцами, она подавила этот порыв, помня предупреждение Блэквелла.

Она мысленно отсчитывала время, пока Блэквелл не вернётся. Семь минут сорок две секунды — и он снова появился.

— Есть проблема, — объявил он. — Шарлотта взяла один жетон. Кэйд — оба.

Офелия начала снова прогонять в голове строки подсказки. В отличие от остальных испытаний, в этом всё было предельно ясно. Предупреждение. Или, скорее, угроза.

Она сглотнула.

— Значит, это означает⁠—

— Выбирай свой яд, — прошептал он. — Кэйд или…

— Кэйд, — перебила она тут же. — Шарлотта может уйти свободной. Но он отсюда не выйдет.

Блэквелл ухмыльнулся:

— Я когда-нибудь говорил, как обожаю женщин, которые не боятся запачкать руки кровью?

Офелия проигнорировала то, как его слова заставили её сердце дрогнуть, и, глубоко вдохнув, взяла в руки оба жетона, ощутив их тяжесть — и физическую, и ту, что нёс её выбор.

— Ты знаешь, как использовать свою магию, — напомнил Блэквелл. — Не подпускай его слишком близко.

Стены вокруг Офелии дрогнули и одна за другой исчезли, открыв круговую арену, окружённую шестифутовой каменной стеной. На противоположных концах арены стояли Шарлотта и Кэйд. Рядом с Шарлоттой мгновенно появилась дверь, и она, удивлённо посмотрев на Офелию, обратила на неё взгляд.

— Я знала, что он возьмёт оба, — произнесла Офелия, подняв свои жетоны, чтобы показать пример.

Шарлотта слегка кивнула, выражая уважение:

— Удачи.

С этими словами она исчезла, оставив Офелию и Кэйда одних.

Жетоны в их руках рассыпались в чёрный дым. Кэйд, переплетая пальцы и выпрямляя руки, чтобы громко хрустнуть суставами, уверенно двинулся к Офелии. Его злобная ухмылка была пропитана самоуверенностью, когда он произнёс:

— Я ждал этого момента.

— Какого именно? — с усмешкой спросила она. — Твоей смерти? Уверена, весь Новый Орлеан с нетерпением ждал этого момента.

Кэйд оскалился, продолжая медленно приближаться к ней:

— Я знал, что ты — проблема с самого первого дня. Ты можешь быть из плоти и крови, но у тебя тёмная магия в костях. Ты призвала Демона, чтобы пытать меня. Ты крадёшься, разговаривая сама с собой, и целуешь Дьяволов. Ты пытаешься казаться такой же человеческой, как и все мы, но мы оба знаем, что это не так. В глубине души ты — чудовище. Мне никогда не нравилось, что Люси водил дружбу с твоей сестрой. Или что этот город так радушно принимает таких, как ты, и поощряет ведьмовство, подобное тому, что творила твоя мать. Это зло. Это противоестественно. Вся твоя семья — проклятая.

С каждым словом Блэквелл становился всё более мрачным, пока не начал дрожать от ярости, которую даже не пытался скрыть. Офелия знала, что, если бы он мог разорвать Кэйда на части, тот уже был бы мёртв.

— Надо было убить его, когда он поднял на тебя руку, — сквозь зубы прорычал Блэквелл, его голос был пропитан сожалением. — Смотреть, как свет угасает в его глазах, стоило бы риска твоей ненависти.

— Так вот почему ты его пощадил? — поразилась она.

Глаза Блэквелла вспыхнули, но он не подтвердил и не опроверг её догадку.

Кэйд вскипел ещё сильнее:

— С кем, чёрт побери, ты разговариваешь? Какие заклинания ты бормочешь, Демон?

Офелия закатила глаза:

— Да сколько можно! Я не Демон! И, судя по всему, ты ничего не понимаешь в паранормальных существах. Так что прекрати произносить имена тех, о ком ничего не знаешь! Демоны живут в Аду. Они могут покидать его лишь на один день в году! А я — некромант.

Она усмехнулась, обнажая зубы:

— И я не бормотала никаких заклинаний. Но если ты хочешь увидеть магию — с радостью покажу.

Кэйд подошёл достаточно близко, и настал момент продемонстрировать ему, с чем он столкнулся. Она призвала магию в свои руки; голубые искры вспыхнули в воздухе, когда она приняла боевую стойку. Кэйд замер, потрясённо наблюдая, как до него медленно доходит, что он наделал.

— Тебе действительно стоило взять только один жетон, — заметила она с усмешкой. И нанесла удар.

Её магия устремилась прямо в его грудь — концентрированная, чёткая, как учил Блэквелл. Энергия ударила Кэйда, и он отшатнулся с криком; магия прожгла его одежду и впилась в кожу. Но этого оказалось недостаточно, чтобы его свалить — только разозлить.

Она стреляла ещё дважды. Первый удар пришёлся в правое плечо, но он лишь ускорил свой натиск. Второй выстрел промахнулся, когда Кэйд изящно ушёл в сторону. Офелия отступала, стараясь увеличить дистанцию, пока он сужал её всё быстрее. Она почувствовала напряжённую энергию Блэквелла где-то за спиной — он явно становился всё более обеспокоенным.

— Уходи, — бросила она через плечо. — Мне нужно сосредоточиться.

— Нет, — твёрдо ответил он.

— Не будь занозой в заднице, — бросила она, сверкнув на него гневным взглядом, но тут же вернула внимание Кэйду. — Ты меня отвлекаешь. Я справлюсь сама.

На миг ей показалось, что он не послушается, но, когда напряжённое статическое поле его энергии угасло, она поняла, что Блэквелл вернулся на Ту Сторону, чтобы наблюдать оттуда. Теперь, сосредоточившись полностью на Кэйде, она уловила, как он бросился к ней, ожидая её следующего удара. И она не заставила его ждать. Раз, два, три — молниеносные выстрелы подряд. Он увернулся от двух, но третий удар поразил цель, и Офелия заметила, что это начинает его выматывать. Сквозь обугленные разрывы в одежде была видна кожа — покрасневшая, покрытая волдырями от ожогов её магии.

— Что случилось? — спросила она с наигранной невинностью в голосе. — Ты ведь говорил, что тебе это понравится?

— Пошла. К чёрту. Стерва, — прохрипел он, тяжело дыша, но всё же заставляя себя двигаться вперёд.

— А я даже не устала, — с усмешкой заметила она. — Для меня это самое лёгкое испытание из всех.

Это раззадорило его ещё больше. Он бросился вперёд, и она намеренно ничего не предприняла, дожидаясь, пока он окажется на расстоянии вытянутой руки. В последний момент, прежде чем он на неё налетел, она сделалась невидимой. Кэйд рухнул мимо неё, с громким ударом врезавшись в землю, а Офелия обернулась. Прежде чем он успел подняться, она набросилась на него, оседлав его бёдра и прижав обе руки к его горлу. В ней вскипела ярость, которую она никогда прежде не испытывала к другому человеку, но Кэйд давно перестал вести себя по-человечески. Глубоко внутри её терзало чувство вины — знание того, что она не выйдет из этого боя прежней. Чужая смерть изменит её навсегда. Но альтернатива — позволить ему победить — была просто немыслимой.

Она сжала его горло, перекрывая доступ воздуха; он бился и дёргался под ней, пытаясь сбросить её. Офелия держалась изо всех сил, напрягая мышцы рук до боли, не привыкшая к такой нагрузке. На то, чтобы призвать магию и мгновенно покончить с этим, времени у неё не оставалось: Кэйд изловчился и использовал ноги, чтобы перевернуть их.

Она ударилась спиной и затылком о холодную каменную поверхность арены. На миг её зрение потемнело, и, когда оно вернулось, перед глазами плавали яркие пятна света.

— Узнаёшь это чувство? — прохрипел он, наклоняясь к её лицу, из которого капли его слюны попадали ей на щёку.

Отвратительно.

Не теряя времени, она вновь сделалась невидимой и выскользнула из его захвата. Кэйд взревел от ярости, его разочарование от её ускользающей тактики выливалось в каждый его жест. Он судорожно тянулся к ней, пытаясь ухватить хоть что-то. Но прежде, чем она полностью исчезла, ему удалось схватить её медальон и сорвать его с шеи. Она перекатилась в сторону, вновь обретя физическую форму, и поднялась на ноги. Но когда она приготовилась броситься за своей цепочкой, случилось нечто странное.

Её сердце замедлило ритм. Температура резко упала, а в голове закружилось. Кэйд держал медальон с победоносной улыбкой.

«Следуй за своим сердцем». Похоже, именно это она и делала всё это время. Подчёркивалось тем, как её сердце внутри груди едва не остановилось совсем.

Этому нужно было положить конец. Чем быстрее, тем лучше. Чем скорее она найдёт свою сестру, тем скорее выберется отсюда навсегда.

Она была слишком слаба, чтобы атаковать, но знала, что Кэйд не станет сдерживаться. Если она предложит ему приманку, он её примет. И потому она позволила своему телу рухнуть на землю, притворившись, что потеряла сознание. Уже через несколько секунд Кэйд, предсказуемо, как всегда, бросился на неё. Она едва не закатила глаза от его предсказуемости. Как только он оказался близко, держа в руке её медальон, она нанесла удар. Вцепившись в золотой кулон, она сделала его и себя невидимыми ровно настолько, чтобы вновь застегнуть цепочку на шее.

Сердце вновь забилось в её груди.

Как только к ней вернулись силы, она материализовала своё тело и нанесла удар прямо в висок Кэйда. Кулак заныл от боли, но удар явно не был хорошо поставленным. Тем не менее, этого хватило: он с глухим стоном повалился вперёд. Она тут же выбралась из-под его тела, поднялась на ноги и резко ударила коленом прямо в лицо, разбив ему нос и заставив кровь брызнуть на землю. Кэйд закричал от боли, но она не остановилась ни на миг. С силой обрушив его обратно на землю, она накрыла его своим телом, её ладони быстро покрылись кровью, всё ещё струившейся из его разбитого лица.

Да. Да. Убей его, медленно, вырви ему глаза, сними кожу с его тела, — затараторил Призрачный Голос, алчно наслаждаясь насилием, как всегда.

— Я сделаю это быстро, — искренне пообещала она Кэйду. — Это милосердие, которого ты не заслуживаешь после того, что пытался сделать с Эдной. После той эгоистичности, что ты проявил за всю эту игру.

Нет, не быстро, мучительно медленно, — прошипел Призрачный Голос.

Кэйд попытался что-то прохрипеть, но её большие пальцы вдавились в нежное углубление на его горле, и из его губ вырывались лишь напряжённые хрипы. Она чуть ослабила хватку, позволяя ему сказать последние слова, и они её не разочаровали.

— Ты сгоришь в чёртовом аду, — выдохнул он.

— А ты исчезнешь в забвении, — ответила она. — И очень скоро о твоём имени не вспомнит ни одна живая душа. Ты не оставил в этом мире никакого следа. Я знаю, какую судьбу я предпочту из двух.

В его тускло-карих глазах блеснуло что-то похожее на отчаяние, но она больше не колебалась. Скользнув ладонями по его лицу, она собрала все остатки магии и выпустила её в Кэйда. Её чуть не вывернуло при виде и запахе его плавящейся плоти, когда её магия прожгла его череп.

Призрачный Голос захохотал от удовольствия, пока она поднималась на ноги, шатаясь от слабости. Когда она посмотрела на свои руки, то увидела, что они покрыты алой кровью. Но в отличие от случая с Эриком, стыд и вина не накрыли её.

Офелия поняла, что ей нравится кровь на её руках. Слишком нравится.

Да, Некромант, — подбодрил её Призрачный Голос. — Прими своё предназначение, вестница смерти. Освободи свою тьму, выпусти её на этот мир.

ГЛАВА 44. ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ

Кожа Офелии покрылась мурашками, когда через неё пробежала странная вибрация энергии, заставляя её кровь петь от мощи.

Сила жизни Кэйда, — осознала она. Она украла её, перезарядив себя.

В центре комнаты появилась золотая дверь. Офелия вытерла окровавленные руки о подол платья, затем подняла юбки и решительно направилась к ней, даже не удостоив Кэйда и его жалкого последнего взгляда.

Пробираясь к порталу, который вернёт её в особняк, она чувствовала, как гордость пропитывает каждую частицу её существа. Победа далась тяжело, но она дошла до этого момента. Однако её триумф быстро угас, как только перед ней открылся вид на столовую.

Что-то было не так.

Атмосфера изменилась настолько резко, что по её позвоночнику пробежала дрожь, реагируя на перемену в воздухе. Всё утонуло в тенях. Еда, обычно украшавшая стол, превратилась в высохшие плоды и гнилые туши жареных птиц. Если раньше готическая роскошь особняка казалась ей захватывающей, теперь всё стало слишком резким, мрачным, угрожающим. Стены будто сжались вокруг неё.

Нахмурившись, она пересекла арку столовой и вышла в коридор. Тот погрузился во мрак — ни один из бра на стенах не горел. Тени вокруг неё казались живыми.

— Нечто зловещее приближается, — прозвучал коварный голос из глубины коридора.

Она замерла, чувствуя, как её живот сжался от страха. Это прозвучало не у неё в голове.

— Здравствуй, Офелия, — прошипел Призрачный Голос, выходя из тьмы. Казалось, он улыбается, хотя состоял лишь из теней и клубящегося дыма.

— Как ты выбрался? — Она изо всех сил старалась удержать дрожь в голосе.

— Ты меня выпустила. Когда подчинилась моим тёмным желаниям.

Он выглядел так же, как и в её снах: воплощение тьмы, олицетворение каждого греха её разума. Почти человеческая фигура, но без черт лица, только бездонные чёрные провалы на месте глаз и зловещая щель острых, как бритва, зубов вместо рта.

— Ты хочешь сказать… — начала она.

— Ты убила Кэйда голыми руками, и теперь ты выпустила меня в этот мир, — его хриплый смех пробрал её до костей. — О, как же я ждал возможности воплотить все греховные фантазии, которые вынашивал столько лет.

Она сделала шаг назад, и он повторил её движение. Она остановилась, и он сделал то же самое.

Он засмеялся, видя ужас на её лице.

— Да, ты начинаешь понимать. Я — это ты, а ты — это я. Наша тьма переплетена.

— Нет, — прошептала она. — Мы не одно и то же.

— О, ещё как одно, — возразил он. — Не смотри так разочарованно. Разве не этого ты всегда хотела? Чтобы я оказался снаружи?

Её кулаки сжались по бокам.

— Нет, если это означает, что ты будешь мучить других так же, как мучил меня.

— Хочешь сказать, что ты предпочла бы, чтобы я вернулся в твою голову? — он мурлыкнул.

Она задержала дыхание.

Всю свою жизнь она хотела только одного — тишины. Чтобы её «починили». Чтобы не быть обузой для тех, кого она любила. Но если избавление от голоса в её голове означало, что она никогда не узнает покоя… стоит ли это того?

Тебе не нужно чинить себя. Ты не сломана. Но это нормально — искать помощь, если шум становится слишком громким.

Слова Блэквелла с силой ворвались в её сознание, и она поняла, как он был прав. Каждый раз, когда Призрачный Голос подталкивал её к чему-то гнусному или порочному, а она сопротивлялась — это был её выбор, выбор быть собой. И выпустить такое создание в мир, где она не сможет контролировать последствия его действий, — слишком тяжёлое бремя. Слишком тяжёлое, чтобы с ним жить.

— Тик-так, — напомнил Призрачный Голос.

— Я не позволю тебе выйти на свободу, — заявила Офелия, гордо вскинув подбородок.

— Тогда попробуй поймать меня, — прорычал Призрачный Голос.

Он метнулся по коридору во тьму, и Офелия бросилась за ним. Её юбки развевались, когда она неслась вниз по коридору, спустившись на два пролёта лестницы к первому этажу особняка — месту, куда её не пускали с самого прибытия в Фантазму. Волосы хлестали по лицу, пока она повторяла резкий поворот, который тёмное создание сделало у подножия лестницы. Она выбежала на открытую площадку с двумя полукруглыми лестницами, ведущими к главному фойе. Бледный лунный свет, струящийся через огромные готические окна, заливал площадку и фойе, выделяя силуэт Призрачного Голоса, который ускользал в ночь, сбегая вниз по левой лестнице.

Офелия поспешила за ним, спускаясь на первый этаж. Но когда существо нырнуло во тьму под сводчатым потолком, где не проникал лунный свет, она остановилась, чтобы сорвать латунный канделябр с поста на перилах лестницы. Тусклый свет позволил ей двинуться дальше, в неизведанные части особняка.

В самом конце фойе она наткнулась на U-образную нишу с тремя парами двойных дверей. Держа свечи перед каждой, она искала малейшие признаки того, что какая-то из них приоткрыта. Подойдя к правой двери, она почувствовала, как её медальон начал пульсировать с оглушающей силой. Не раздумывая, Офелия распахнула двери и вошла внутрь.

Перед ней оказалась комната, полная зеркал, обрамлённых плотными красными бархатными шторами. Каждое её отражение было другим: одно — с криком, другое — с рыданиями, третье — с пугающе широкой улыбкой, неестественно растянутой по лицу. Жуткое зрелище.

Её платье было залито кровью и изорвано в драке с Кэйдом, а пляшущее пламя свечей в её руке придавало зловещую живость этим искажениям. Офелия медленно обернулась, глядя на каждую версию себя.

— Выходи, выходи, где бы ты ни был, — прошептала она.

Внезапно что-то стремительно вырвалось из-за одной из штор и сбило её с ног. Канделябр вылетел из её руки, громко ударился об пол и, покатившись, остановился у одной из штор. Пламя мгновенно охватило ткань, и в комнате запахло дымом, когда огонь потянулся к потолку.

Но всё её внимание было сосредоточено на Призрачном Голосе, который прижал её к полу, вцепившись ей в плечи.

Она боролась, но его извивающиеся, дымоподобные руки удлинились, превращаясь в когти.

— Офелия Гримм, — прохрипел он, проводя одним из когтей по её щеке. Температура в комнате резко возросла, грозя задушить её жаром. — Ты всегда была своим злейшим врагом.

Офелия собрала остатки магии, которые она обрела после смерти Кэйда, и направила мощный выброс в тёмную фигуру. Магия прорвала его дымчатую оболочку, но взамен его когти впились ей в грудь, разрывая кожу. Она закричала от боли, когда плоть разошлась рваными кусками.

Попытавшись перевернуться и уползти от существа, она почувствовала, как оно сильнее прижало её к полу, не давая двигаться. Её попытка стать невидимой не увенчалась успехом. А с каждым вдохом в лёгкие проникал дым, делая её кашель всё более хриплым.

Она вновь направила магический удар в его центр, но на этот раз оно полоснуло её по животу, едва не распоров на части.

— Блэквелл, — отчаянно выкрикнула она. — Блэквелл!

— Он за тобой не придёт, дорогая, — засмеялся Призрачный Голос. — Ты одна.

— Блэквелл! — кричала она снова и снова, пока горло не осипло.

— Когда ты уже поймёшь, что единственный, на кого можешь положиться, — это ты сама? — прошипел Голос. — Когда перестанешь мечтать, что он станет твоим спасителем?

Но Офелия повторяла имя Блэквелла как заклинание. Каждый раз, когда оно слетало с её губ, ярость Голоса только усиливалась.

— Замолчи! — взвизгнуло существо. — Заткнись!

Теперь Офелия поняла, что оно не только злится, но и боится.

— Он всегда придёт ко мне, — прошептала она. — Мы находим друг друга снова и снова. И это сводит тебя с ума, потому что ты больше не можешь оставить меня наедине с тобой.

Призрачный Голос взревел от ярости, готовясь нанести последний удар. И Офелия, собрав все силы, шёпотом позвала имя Блэквелла в последний раз.

А затем всё погрузилось во мрак.

ГЛАВА 45. ПОЛНОЕ ПОГЛОЩЕНИЕ

К её щеке прижималось что-то холодное. Офелия моргнула, открывая глаза, и поняла, что всё ещё лежит в зеркальной комнате. Но огонь и дым исчезли. Как и Призрачный Голос.

Над ней, словно весь его мир только что рухнул, склонился Блэквелл. Его рука бережно касалась её лица, большой палец мягко и утешительно скользил по коже.

— Ангел, — выдохнул он, голос его дрожал от облегчения. Как только она пришла в себя, он подхватил её на руки и прижал к груди, уткнувшись лицом в её шею. — Я думал, что потерял тебя. Я думал…

— Что произошло? — прошептала она, осматриваясь. Отражения в зеркалах снова стали обычными.

— Ты… — он сглотнул. — Ты нанесла себе раны. Разорвала грудь и живот. Я боялся, что не успею тебя исцелить. — Его глаза потемнели. — Никогда раньше я так не боялся, видя столько крови.

— Что? Нет… Я не могла… Призрачный Голос… он был здесь…

Призрачный Голос напал на неё. Его когти разорвали её на части. Огонь…

— Что ты имеешь в виду, он был здесь? — Блэквелл внезапно нахмурился. — Подожди. Какой страх ты отдала Фантазме в качестве платы за вход? Это имело отношение к этому голосу?

— О, — всхлипнула она, когда её озарило. — Да…

Когда слёзы потекли по её щекам, он аккуратно смахнул их, позволяя ей в тишине осмыслить всё, что случилось.

— Больше всего я всегда боялась навредить себе из-за него, — прошептала она. — Я не хотела. Клянусь. Всё казалось таким реальным…

— Эй, — мягко отозвался он, проводя рукой по её волосам, в жесте читалась глубокая нежность. — Я знаю. Это была иллюзия. Фантазма сделает всё, чтобы сломить тебя, теперь, когда вы почти у цели. Но я здесь. Я нашёл тебя.

Она разрыдалась ещё сильнее.

— Я не знала, сможешь ли ты найти меня.

— Твои раны мешали мне слышать тебя сначала, — признался он. — Наша связь через кровный договор слабеет. Но я чувствовал, как ты зовёшь. Никогда раньше у меня не было такой связи ни с одним из участников. Я же говорил, что ничто не сможет остановить меня, если ты будешь в беде. И это останется истиной всегда. Я разорву вселенную на части, если понадобится.

Она хотела закатить глаза от такой театральности, но сердце в груди переполнялось теплом. Она знала, что он говорит правду, каждой клеточкой своего тела.

Он поднял её подбородок, чтобы взглянуть в глаза.

— Позволь остаться с тобой этой ночью. Прошу.

Она всхлипнула:

— Я всегда знала, что ты будешь первым, кто станет умолять.

— Я бы провёл всю ночь на коленях, если бы ты этого захотела, — поклялся он, и в его взгляде вспыхнул огонь. — Просто позволь мне остаться. Позволь обнимать тебя.

Ни мгновения сомнений не возникло в её голове.

— Отнеси меня в мою комнату и заставь забыть всё, что только что произошло.

Он простонал от этой просьбы, не теряя ни секунды, чтобы перенести её. В её комнате он бережно опустил её на пол, и она мягко отстронилась из его объятий.