Федя и Данилка

⠀⠀ ⠀⠀ Смельчаки ⠀⠀ ⠀⠀

⠀всё-таки ты, Данилка, трус, — сказал Федя: — волны ты на море боишься…

Федя и Данилка сидели на большом камне. Море чуть шелестело у них под ногами. Данилка шлёпнул ногой по воде.

— Ну и что же? — ответил он. — А если волна большая? Поди-ка, поборись с ней.

— И поборюсь! — сказал Федя. — Уж я-то поборюсь! А ты и коров боишься — под мост залез. Ты вот даже и крабов боишься. Вон какой маленький в камнях пробирается — ну что, схватишь?

Но Данилка, ещё и не видя краба, сразу подобрал ноги на камень. Федя засмеялся:

— Эх, ты! Как бы мне тебя от трусости вылечить?

Но тут Данилка обиделся.

— Никакой я не трус, — сказал он, — я просто на крабов глядеть не могу: противные.

— Ну, а вот если будешь на войне и пошлют тебя в разведку, — пойдёшь?

— А то нет? Конечно, пойду.

— А если ночью?

— И ночью пойду.

— Эх, Данилка, — вздохнул Федя, — ты вот ночью даже в наши каньоны и то не пойдёшь, а то — в разведку!

— Это ты, может, в каньоны не пойдёшь, — сказал Данилка. — Ты и днём туда ходить боишься.

Федя подскочил и чуть не свалился с камня:

— Я? Боюсь? А пойдём сегодня ночью!

— Пойдём, — согласился Данилка.

— Только чтобы прямо в Ведьмину пещеру.

— Ну и что ж? И в Ведьмину пойдём.

Федя посмотрел на Данилку. Неужели он и правда Ведьминой пещеры не боится? Федя уже и не рад был, что поспорил с Данилкой. Он думал, что тот струсит и откажется…

— Прямо в Ведьмину пойдём? — повторил Феди.

— Вот и прямо в Ведьмину, — подтвердил Дапилка.

Если кто подумал бы, что Федя очень обрадовался и что ему очень хочется идти в Ведьмину пещеру, тот ошибся бы. Но казак назад не пятится. Наступили сумерки, и ребята, никому не сказавшись, отправились в каньоны.

Тишина стояла в долине. Скатится камушек из-под ноги, а уж окрестные горы прислушиваются — что там такое прошумело? Скажешь слово погромче — тотчас эхо откуда-то отзовётся.

Федя и Данилка шли по дорожке, протоптанной скотиной, и почти не разговаривали. Федя ёжился, ему хотелось спать. И зачем только он поспорил с Данилкой! Ходи вот теперь ночью по долине, а потом ещё в эти канавы лезть надо… С радостью вернулся бы он домой. Но ведь тогда Данилка скажет, что его самого от трусости лечить надо!

А Данилка и думать забыл про сон. Долина при луне казалась ему незнакомой и таинственной. Узкие дорожки стали голубыми. Они, как ручейки, бежали среди голубой полыни. А полынь отдыхала от жаркого дня. Она стояла неподвижно и, расправив ветки, глядела в звёздное небо…

И ещё казалось Данилке, что земля и небо смотрят друг на друга и неслышно беседуют о чём-то. Иногда звёздочка падала сверху. И Данилка тут же решал про себя, что это небо нарочно сбросило звёздочку — ведь там, вверху, их и так слишком много!

— Федь, а Федь, — сказал Данилка, — ты никогда звезду не находил?

— Какую звезду? — удивился Федя.

— А вот что с неба падают.

— Нет, — ответил Федя. — А ты?

— И я нет. А вдруг найдём сегодня?

— Не найдём, — подумав, сказал Федя, — они на земле не горят. Гаснут.

Вскоре показались каньоны. Они, словно тёмные морщины, легли через лунную долину. Ребята подошли к краю самого глубокого русла, заглянули вниз. Луна освещала одну стену каньона, а дно его и другая стена оставались в тени.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

— Что, забоялся? — сказал Федя.

А сам думал: «Хоть бы этот Данилка и вправду забоялся!»

Но Данилка качнул головой:

— Это, может, ты забоялся.

— Я? Это я-то забоюсь? — Федя ткнул пальцем себя в грудь: — Я забоюсь?

— Ну, и я не забоюсь!

И Данилка первым полез в каньон.

Они шли но узкому, глубокому коридору с земляными стенами. Иногда под ногой хлюпала вода, оставшаяся в ямке. Ноги путались в кустиках жёсткой травы, которая успела вырасти на дне.

Ничего не было видно из каньона. Только узкая звёздная полоска мерцала над головой. Давилке казалось, что края каньона, косматые от полыни, упираются прямо в небо. И среди сухих кустиков и былинок он увидел большую звезду. Белая звезда лежала на самом краю обрыва, запутавшись в сухой траве. Вот пойди и возьми её!

Но шагнул Данилка в сторону, и всё пропало. Тёмная трава косматилась над каньоном, а белая звезда сияла высоко на небе.

Скоро глаза привыкли к темноте, и стали видны рытвины и камни, и гладкая извилистая дорожка, проложенная ручьём на дне каньона. Можно было разглядеть и стены каньона: одна стена тёмная, другая серая и зеленоватая под луной, с какими-то впадинами, пещерками, с неясными очертаниями каких-то фигур…

Тут луна начала колдовать.

— Федь, а Федь, — прошептал Данилка, — смотри-ка, будто верблюд вон там высунулся…

Но Федя не видел верблюда:

— Просто кусок глины торчит.

Данилка с замирающим сердцем прошёл мимо неподвижного верблюда — да, это просто кусок глины. Зато на освещённой луной стене Каньона Данилка отчётливо увидел фасад какого-то дома. Колонны по всему фасаду, крыльцо со ступеньками — только ступеньки осыпались. Окна с закрытыми ставнями, слепые окна. Подземный, заколдованный дом…

— Федь, а Федь, ты дом видишь?

— Где дом? Никакого дома. Просто водой размыло.

Федя не видел никакого дома. Но впереди за поворотом что-то густо чернело.

Федя поднял камень и бросил туда, где чернело. Камень прошуршал по сухой листве. Федя ободрился, прибавил шагу. Это камыши чернели за поворотом.

Совсем примолкли ребята, когда вступили в эти камыши. Высокие пушистые метёлки сомкнулись у них над головой. Федя и Данилка уже не дразнили друг друга и не спрашивали: боишься, не боишься, — они молча шагали, касаясь друг друга плечами. Они слушали, как трещат и шелестят у них под ногами жёсткие стволы и листва камышей.

— Скоро… пещера будет… — сказал Федя.

Хотел сказать «Ведьмина» — и не сказал. Раздвинул плечами камыши и пошёл дальше. Надо было идти. Не оставаться же здесь! А страх уже мало-помалу забирал его. Но Федя был крепкий, он терпел и ещё мог терпеть. И будет терпеть — но перед Данилкой не сознается.

А Данилке давно уже было не по себе. Он тревожно оглядывался по сторонам. Уйти бы отсюда, вскарабкаться по этим выступам наверх, в светлую долину, и бежать домой что есть мочи!

Но тогда, значит, правду сказал Федя, что его лечить нужно…

Снова узкий коридор. Заколдованный город остался позади. Тёмная стена заслонила проход.

— Пещера, — сказал негромко Федя и замедлил шаг.

Данилка подошёл к нему поближе. Замирая от страха, они тихонько шли к тёмной пещере.

Как-то так случилось, что над трещиной остался холм земли. Поток подмыл этот холм, прорвался сквозь него, и над руслом остался тяжёлый тёмный шатёр. Это и была Ведьмина пещера. Кто так назвал её в давнее время? Может, деревенские ребята, а может, пастухи.

Неслышно ступая, затаив дыхание, ребята вошли в пещеру. Из пролома сверху падали прямые лунные лучи. Они слегка освещали пещеру, но от этого света пещера казалась почему-то ещё страшнее. Что-то шевельнулось в тёмном углу. Данилка дрогнул и весь напрягся, готовый бежать. У Феди тоже холодок прошёл по спине. Он пристально вгляделся в угол. Две крохотные точки, будто бисеринки, светились оттуда.

— Глядит… — шепнул Данилка.

Федя шагнул к этим точкам. Из угла что-то еле слышно зашлёпало. Точки передвинулись…

— Ха! — сказал Федя. — Это жаба!

Данилка перевёл дух.

Это и в самом деле была жаба. Пробираясь по стеночке, срываясь с уступов, она торопилась убраться подобру-поздорову.

— Ну, вот тебе и Ведьмина пещера! — начал было Федя. — Ну и что? Жабы, и всё…

Вдруг Данилка дёрнул его за рукав. Кто-то, осторожно ступая, подходил с другой стороны к пещере. Мелкими шажками шёл кто-то, будто подкрадываясь: туп-туп-туп…

И тут ребята не выдержали. Они брызнули обратно но узкому руслу. Ничего не видя и не слыша, они мчались вперёд. Иногда пытались выбраться, карабкаясь на стену каньона, срывались, падали и опять бежали. Наконец нашли подходящее место, выбрались наверх и полетели, чуть касаясь земли, по серебряной полынной долине. Домой!

Там, где кончались каньоны, на дороге окликнул их верховой. Это был старый пастух Иван Никанорыч.

— Эй, ребята, далеко бегали?

Федя и Данилка сразу сбавили свой полёт, как бы приземлились, и пошли обыкновенным мальчишеским шагом. Тут уже бояться нечего — живой человек, свой человек с ними!

— А мы тут… по всей долине… — передохнув, сказал Федя.

— И по каньонам… — добавил Данилка.

— А не видали там ягнёнка? — спросил Иван Никанорыч. — Ягнёнка подпаски где-то оставили, ищи вот теперь! А где искать? На той ли горе, на этой ли?..

Федя и Данилка поглядели друг на друга.

— А! — весело сказал Данилка. — Да это ягнёнок был!

А Федя принял равнодушный вид.

— Я и так знал, что ягнёнок, — возразил он Данилке. — Поезжайте, дяденька Иван Никанорыч, к Ведьминой пещере, он там понизу ходит. Мы бы пригнали его, да ведь… да ведь…

Иван Никанорыч не стал ждать, когда Федя объяснит, почему они не пригнали ягнёнка. Он стегнул прутиком лошадь и рысью поехал к большому каньону.

А Федя и Данилка пошли домой.

— Значит, ты знал, что это ягнёнок? — лукаво опросил Данилка.

— Конечно, знал! — ответил Федя сердито.

Данилка засмеялся, но спорить не стал. И Федя не стал спорить. Только он с тех пор уже никогда больше не пытался лечить Данилку от трусости.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀