Федя и Данилка

⠀⠀ ⠀⠀ Вода ⠀⠀ ⠀⠀

тром Данилка проснулся рано, на заре. И сразу вспомнил, что Феди уже нет. Федя уехал.

— Мам, — сказал Данилка, — а пускай бы Федя у нас остался?

— Пускай бы, — ответила мать, — только разве он остался бы без матери? Вот ты без меня остался бы?

Данилка прикинул, подумал. Нет, он без матери не остался бы. И снова пригорюнился. Казалось — как хорошо придумал. Написать бы Феде письмо, пускай бы Федя вернулся и жил у них. А, оказывается, нет, плохо придумал.

Захлопал кнутом пастух. Мать выгнала корову. Стадо прошло мимо двора. Прошумела машина.

Данилка вскочил. Может, это машина обратно Бабкиных привезла? Может, Бабкины раздумали ехать, продали билеты и вернулись домой?

Данилка с разбегу распахнул скрипучую калитку и помчался к Бабкиным. Утреннее солнце косыми лучами осветило горы. Длинные тени тополей легли через дорогу, и дорога стала полосатой. Около Бабкиных, конечно, никакой машины не было. А дом их стоял пустой, с закрытыми ставнями. Словно закрыл глаза от печали и больше не хочет смотреть на белый свет. И только чёрный Валет сиротливо лежал у крыльца. Он, наверно, думал, что хозяева скоро вернутся. Он лишь мельком взглянул на Данилку и тут же снова уставился на дорогу, по которой вчера ушла машина. И всё глядел туда, не сводя глаз, будто боялся, что пропустит машину, на которой вернутся хозяева.

Данилка направился было обратно, домой. Но в это время случилось что-то необыкновенное. Под горой, в долинке, где на высоких деревянных ногах стоял бур, послышался какой-то шум, раздались весёлые крики. И вдруг выше горы, выше колхозных крыш, выше тополей взвилась мощная водяная струя. Она била вверх фонтаном, шумела, сверкала и густо рассыпала кругом крупный дождь.

— Ой! — взвизгнул Данилка. — Вода!

А но деревне уже бежал народ в долину, и все кричали:

— Вода! Вода! Вода!..

— Данилка, пойдём с нами! — крикнула Тонн Каштанова.

— Пойдём с нами, Данилка! — крикнули и другие ребята.

Им было жалко Данилку: ведь они знали, что он расстался со своим лучшим другом.

Данилка подбежал к ребятам, и они все вместе помчались в долину, где шумела вода. По колючкам бежали, по камням, по жёсткому щебню горной дороги.

Данилка не чувствовал ни колючек, ни щебня и ничего не видел. Он только видел, как бьёт в небо весёлая сверкающая струя, как рассыпается вокруг неё солнечный дождь и одна за другой вспыхивают маленькие радуги.

С криком и смехом ребята бросились прямо, под шумящий фонтан, под этот весёлый дождь, и начали плясать, шлёпая босыми ногами по лужам. Колхозники смеялись, глядя на них. Да смеялись и просто так, глядя друг на друга, — уж очень большая радость была у них сегодня!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Улыбался и Сергей Матвеич. Наконец-то он добился, нашёл воду! Колхозники подходили, жали ему руку, благодарили. Тихон Иваныч от радости не знал, что и сказать, только дёргал себя то за правый ус, то за левый. А телятница Анна как прибежала, так и бросилась Сергею Матвеичу на шею и крепко его поцеловала:

— Спасибо тебе, Сергей Матвеич! Спасибо тебе! И за себя и за телят спасибо!

Ребята, мокрые насквозь, плясали под густыми брызгами, скользили, падали, визжали, выбегали из-под дождя и снова лезли под дождь.

Вдруг Данилка остановился, перестал плясать.

— Вот и вода, — сказал он, — а Бабкины уехали…

Он вышел из-под фонтана, отошёл в сторонку, губы у него задрожали.

Мать увидела его, подошла к нему.

— Что, лягушонок болотный, застыл? — сказала она и вытерла своим фартуком Данилке лицо. — Беги домой, надень сухие штаны.

Но Данилка, ни слова не говоря, уткнулся в материи фартук и горько заплакал.

— Что ты, сынок? — испугалась мать. — Что ты?

— Мама, — еле выговорил Данилка, — вот она, вода-то, а чего же они уехали?

— Поторопились, — сказала мать, — зря уехали. Ну, ты не горюй так шибко, сыпок. Слышишь, о чём вода шумит? Винограду будет много в колхозе — вот о чём она шумит. Огород большой будет в долине, капуста будет у нас расти, помидоры, картошка!..

— И картошка? — переспросил Данилка.

— И картошка. Когда воды много, всё уродится.

Данилка больше ни о чём не стал спрашивать. Если бы тётка Фрося знала, что тут картошка уродится, она бы не стала звать на Орловщину. И Бабкины не уехали бы…

А что, если побежать сейчас в Феодосию?

Может, Бабкины ещё там? Может, сидят на станции да ждут поезда?

Никто не видел, как ушёл Данилка. Он долго шёл по шоссе, до самого колхоза Вольного. В этот колхоз они с Федей и с Фединой матерью приходили за цыплятами для своей колхозной птицефермы. У них в колхозе куры простые, а здесь породистые, белые леггорны.

А Федина мать ведь заведующая фермой была…

Данилка спустился в долину, полную виноградников и фруктовых садов. Подошёл к источнику. Источник окружали высокие серебристые тополя с гладкой зеленоватой корой.

Данилка успел уже высохнуть в дороге и вспотеть успел. Он напился, поплескал в лицо и на голову холодной водой и поспешил дальше.

Данилка вспомнил, что из колхоза Вольного через высокую гряду гор проходит тропочка в Феодосию. Федина мать показывала им эту тропочку. Если пойти прямиком через горы, то до Феодосии недалеко, всего километров восемь.

Данилка, остерегаясь чужих мальчишек и злых собак, пробрался по зелёным колхозным улицам к подножию жёлтой, опалённой солнцем горы. Стоял, глядел — где же та самая тропочка, по которой в Феодосию ходят?

И увидел! Вон она вьётся по горе, среди серых колючек. Данилка прибавил шагу и полез на гору.

Тишина стояла кругом. Незнакомые горы как бы с удивлением смотрели на Данилку. «Куда ползёт этот маленький человек? — словно думали они, — Куда ползёт эта козявка? Далека и пустынна дорога, нет на пути ни ручья, ни зелёного деревца. Только солнце палит горячими лучами, припекает нам, горам, каменные лбы…»

А Данилка шёл и всё думал: «А может, они ещё не уехали? Ведь они же не знают, что у нас теперь воды много и картошка тоже будет расти!»

Долго поднимался Данилка в гору. Вышел на вершину. Горячее каменное поле, широкое и пустое, открылось перед ним. Вольный ветер гулял здесь, наверху. Он трепал Данилкины волосы, поднимал вокруг него гремучие, как жесть, жёлтые колючки и гнал их куда-то… И вдруг, словно стараясь показать свою силу, начинал толкать Данилку то в бок, то в спину, сбивал его с тропки. Как будто очень хотелось ему закружить Данилку вместе с колючками и понести по каменным валам.

«А я приду и скажу им… — повторял про себя Данилка. — Только бы вот поезд не ушёл!»

От мысли, что поезд может уйти и Данилка не успеет задержать Бабкиных, у пего вздрагивало сердце. И он ещё быстрее шагал по горячей тропинке.

Данилка не знал, сколько он прошёл, близко уже Феодосия или ещё далеко. Горы заслоняли от него весь мир.

Но вот и расступились горы, далёкое синее море взглянуло на Данилку. И там, на этом далёком берегу, Данилка увидел большой город…

— Феодосия!

По тропочке навстречу Данилке шли две женщины, повязанные яркими платками. За плечами они несли какие-то сумки — видно, ходили в Феодосию купить что-нибудь для хозяйства. Одну из них, смуглую, светлоглазую, в голубом платке, Данилка узнал. Это была птичница Нюша из колхоза Вольного. У неё Федина мать брала цыплят.

— Это куда же направился, парень? — спросила Нюша. — Неужто один идёшь?

— В Феодосию мне надо, — ответил Данилка и хотел пройти мимо.

По Нюша задержала его:

— Это зачем же тебе, парень, в Феодосию понадобилось? Неужто мать послала?

— Надо мне, — повторил Данилка, — к поезду.

— К какому поезду? — удивилась Нюша. — Уезжаешь ты, что ли?

— Эка, хватился! — сказала другая женщина, в красном полушалке. — Да поезд в шесть утра ушёл.

— Ушёл?.. — прошептал Данилка.

Он поглядел ей в лицо. Загорелое, морщинистое было лицо у этой женщины, нос, будто луковица, лупился от солнца, из-под припухших век на Данилку глядели добрые коричневые глаза.

— Ушёл, ушёл поезд, жавороночек, — повторила женщина. — Ан родной кто уехал?

Данилка промолчал.

— Так что поворачивай обратно, парень, — сказала Нюша, — Пойдём с нами.

И женщины пошли своей дорогой. Они спешили — время летом дорого.

Данилка не пошёл с ними. Он долго стоял и глядел на море, на большой город, на белые домики, толпившиеся на берегу… Из этого города проложены рельсы к далёкому городу Орлу, по ним сегодня утром ушёл туда поезд. Рано утром ушёл. В тот самый час, когда в долине из скважины хлынула вода.

Данилка постоял, постоял и побрёл обратно. Больше спешить было некуда. Он шёл и глядел, как ветер гоняет колючки по склонам гор, как взлетают над тропинкой и бегают по рыжей земле какие-то маленькие рыжие птички… И думал о том, что вот теперь-то он по-настоящему потерял своего друга Федю.

Но прежде чем спуститься с горы, Данилка взобрался на самую высокую вершину и, глядя в прозрачную синюю даль, крикнул:

— Федя! Приезжай обратно!

Рыжая птичка что-то чирикнула ему в ответ. И что-то ветер прогудел, вырвавшись из ущелья. Но на этот раз Данилка не понял их языка и не расслышал, что они ему сказали.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀