Felix

Глава 9 Сомнения

Они не спеша, прогулочным шагом спустились вниз, в долину. Сначала позади них за зеленым холмом исчезли конюшня и гостиница, потом постепенно скрылась «Аменция», построенная на самой высокой точке участка. Игорь подумал, что это место похоже на крепость: с одной стороны надежно охраняется лесом, с другой стороны водой.

Вблизи река оказалась шире, чем он предполагал, ровные невысокие берега покрывала густая трава. В одном из пологих мест был насыпан маленький песчаный пляж, на котором разместились пара лежаков и зонтик от солнца.

Клим Сергеевич присел на мягкий бежевый матрас. Игорь последовал его примеру, устроившись напротив. Лежаки были влажными.

— Почему «Аменция»? — неожиданно для себя поинтересовался Игорь.

— Это слово на латыни означает «сумасбродство» или «безумство». Когда Марк задумал этот дом и познакомился с Хорхе и Лавио, все вокруг твердили ему, что он сошел с ума. Что такой земли ему не найти, что такой проект осуществить невозможно. Говорили, что он сумасброд, называли сумасшедшим. Поэтому, когда все благополучно завершилось, он не задумываясь решил назвать этот дом «Аменцией». Дети смеются, что здесь под крышей собрались все чокнутые. — В черных непрозрачных глазах управляющего промелькнула озорная искорка. — И, в общем, они правы.

— Я сомневаюсь, мне кажется, что семья Марка Аркадьевича может служить образцом для подражания.

— А ты поменьше сомневайся, это нарушает сон. — Клим улыбнулся.

— Я сплю прекрасно, — возразил Игорь.

— Вчера ночью я видел свет под твоей дверью.

— Мне всегда не спится на новом месте в первую ночь.

— Ты часто ночуешь в разных местах?

Игорь невольно насторожился. Он не любил расспросов.

— Я — журналист. Мне приходится много ездить.

— И все же не стоит мучить себя сомнениями, — повторил управляющий.

— У меня нет таких проблем.

— Тогда ты везунчик, большинство людей губит свою жизнь из-за того, что постоянно сомневается.

Игорь с интересом взглянул на собеседника.

— Мы все хотим быть уверенными в чем-то, хотим знать наверняка и тем самым обрекаем себя на вечные сомнения. Никто не хочет довольствоваться настоящим, все хотят заглянуть в будущее.

— Не все, — не согласился Игорь, — бывают исключения.

— Я таких не встречал. — Клим покачал головой. — Кто-то сомневается в правильности своего пути, кто-то в искренности чужой любви, кто-то в преданности, кто-то в удаче.

— Я верю, что правда у каждого своя. — Игорь засунул руки поглубже в карманы.

— Я знал одного человека, который говорил точно так же: правда у каждого своя. Он, кстати, был добрым и умным парнем. Знаешь, такое здоровое сочетание юношеской наглости и зрелого великодушия. Ему тогда едва исполнилось восемнадцать, он верил в вечность любви.

Игорь хмыкнул. Он уже забыл, когда сам был таким, ему казалось, никогда.

— Так вот, — продолжил Клим, — у него была девушка. Он рассказывал мне, что ее кожа пахла песком, сухим и горячим, с тонким ароматом моря. — Он улыбнулся одними глазами.

Игорь слушал не перебивая, он решил, что Клим вспомнил эту историю не случайно.

— Они встречались около года, и он собирался жениться на ней. У женщин шкала чувств выше, чем у мужчин, и она в свои семнадцать лет отдалась любви со всей пылкостью своей детской души.

— Вы хотите выдавить из меня слезу? — не выдержал Игорь. — Вы прекрасный рассказчик.

— Это интересная история, дослушай.

— Мне кажется, я знаю конец. Будет трагедия.

— Они много гуляли, занимались любовью, звонили друг другу по ночам, когда по радио крутили их любимую песню. В том возрасте отдаешь предпочтение физическим проявлениям чувств. Она хотела стать актрисой, и ему казалось, что это прекрасное занятие для такой красавицы, как она. Она мечтала блистать на сцене, а он — дарить ей огромные букеты цветов после каждого спектакля.

У того парня был лучший друг.

— Так, наконец-то. — Игорь потер руки. — Люблю, когда в дело вступают лучшие друзья.

— Друг был богаче, — Клим улыбнулся, предвкушая реакцию слушателя.

— И красивее, — закончил за него Игорь.

— Нет, умнее. Он был циничным молодым человеком, который любил играть больше, чем жить. У него было много девушек, он раньше других понял женскую сущность, но еще раньше осознал все привилегии, данные мужчинам на этой земле. Он очень любил своего друга, но считал его наивным и неприспособленным к реальной жизни.

— Ну, Клим Сергеевич, вы меня заинтриговали. Неужели в дело вступят инопланетяне, как иначе вы собираетесь выпутаться из этой банальной коллизии?

— Как-то раз, — Клим Сергеевич пропустил слова Игоря мимо ушей, его лицо стало серьезным и задумчивым, — наш герой пришел в гости к своему другу. Его родители уехали на выходные, и весь дом был в их полном распоряжении. Остальные приглашенные на вечеринку еще не появились, а мой знакомый был в тот вечер один, поскольку его принцесса готовилась к вступительным экзаменам. Она собиралась поступать в известную театральную школу и репетировала круглосуточно.

Конкурс туда был огромным, семнадцать человек на место, и, честно говоря, все вокруг нее понимали, что шансов у нее почти никаких. Но мой знакомый верил, что ей обязательно повезет. Он разучивал с ней роли, которые она играла в любительском театре, встречал из студии поздними вечерами и вытирал слезы отчаяния, которые все чаще появлялись на ее глазах.

Так вот, в тот вечер, сидя дома у своего друга, он расчувствовался от выпитого пива и поделился сомнениями насчет поступления своей возлюбленной в театральную школу. Он сказал, что боится, что она провалится и ее достоинство будет растоптано, что она откажется от своей мечты, станет несчастной. Впоследствии, вспоминая тот вечер, он очень жалел, что сам начал разговор.

— Как ты думаешь, насколько сильно она хочет поступить? — спросил его друг.

Мой знакомый разозлился, ему показалось, что над ним издеваются.

— Очень, — раздраженно ответил он.

— А на что бы она согласилась ради того, чтобы поступить, как ты думаешь? — продолжал гнуть свою линию его друг.

— На многое. — Мой знакомый насторожился, зная склонность своего друга к различным играм и экспериментам.

— Мой отец возглавляет попечительский фонд театральной школы, туда планирует поступать моя сестра через год. Отец очень любит театр и сам когда-то провалился на вступительных экзаменах, лет тридцать назад.

Мой знакомый замолчал, пораженный услышанным. Ему стало обидно, что его друг впервые упомянул о связях своего отца. С другой стороны, он знал, что его родители в разводе и друг не так часто видится с отцом.

— Я мог бы попросить отца помочь ей, — предложил друг.

— Попроси. — Мой знакомый напустил на себя равнодушный вид.

Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Парень закурил, хотя уже две недели не прикасался к сигаретам. Он нарушил обещание, данное своей девушке. Наверное, тогда он обманул ее в первый раз. Его друг тоже молчал, весело посматривая на него из-за клубов дыма. Они курили маленькие ароматные сигары, взятые из кабинета его отчима. Наконец, сделав глоток пива, хозяин дома добродушно произнес:

— А как ты думаешь, она переспала бы со мной, если бы я пообещал ей поступление?

Наш парень был готов к такому повороту, он не первый день знал своего друга и знал, что тот обожал подобные словесные провокации. На это не стоило обижаться, бурная реакция жертв еще больше подзадоривала его.

— А почему бы тебе не спросить ее? — сказал парень.

— Я просто хотел знать твое мнение. — Его друг рассмеялся. — Как ты думаешь, она переспала бы со мной ради своей мечты?

— Я думаю, что нет, — ответил мой знакомый.

— А я думаю, что да, — заявил его друг. — Но при своем пуританском характере она, скорее всего, попросила бы скрыть это от тебя. Спорим!

Мой знакомый почувствовал, как у него внутри все перевернулось. Он начал сомневаться. Он сам сказал мне, что с того момента не проходило ни дня, чтобы он не думал об их разговоре. Он сомневался: то ему казалась нелепой сама мысль о том, что его девушка дослушала бы подобное предложение до конца, то, встречая ее после репетиций и глядя в ее горящие глаза, он уверялся в обратном. Он страдал и наблюдал за ней, и вскоре перспектива узнать правду уже не казалась ему ужасной или подлой.

Настал июнь, и она уехала в столицу поступать в ту самую театральную школу. Друг моего знакомого к тому моменту уже месяц как гостил в том же городе у своего отца. Мой знакомый знал, что она обязательно позвонит ему. Она приехала на долгие три недели и не знала ни одного человека, кроме него, во всем этом большом городе. Он мог бы попросить ее этого не делать, но сомнения к тому моменту окончательно свели его с ума.

До ее отъезда они с другом как будто намеренно не вспоминали тот разговор, но слово «спор», брошенное в азарте, прочно засело в их головах. Через неделю после того как его девушка уехала, он перестал спать, не находил себе места. Они звонили друг другу каждый день, до экзаменов оставалось совсем немного времени. В один из вечеров, ожидая ее звонка, он поднял трубку и вместо ее мелодичного голоса услышал голос своего друга. Он звучал сдержанно, не так весело, как обычно. Между ними состоялся короткий разговор примерно такого содержания.

— Привет.

— Привет.

— Как там дела? Не очень скучаешь?

— Все нормально, спасибо.

— Я просто хотел спросить тебя, ты уверен, что хочешь проверить?

Какое-то время на другом конце провода царило молчание. Наконец прозвучало короткое «да».

Они попрощались, так закончился период их безоблачной дружбы.

— И все? — Игорь приподнялся с лежака.

— Подожди, не спеши, это еще не конец. Три недели спустя его девушка позвонила ему, рыдая от счастья, и сказала, что поступила. Я не буду описывать тебе, что творилось у него в душе в те дни. Он, конечно, сделал вид, что обрадовался, называл ее любимой, целовал трубку, но сам был готов умереть. Через пару дней позвонил его друг.

— Я слышал хорошую новость, — сказал он, — твоя принцесса поступила.

Мой знакомый застыл с трубкой в руке, он не знал, как спросить о главном.

— Что насчет спора? — наконец выдавил он.

— А, спор, — с деланным равнодушием протянул его друг. — Я решил не участвовать. Так что твоя взяла. — Он засмеялся. — Победил талант.

После этого разговора сомнения полностью подчинили моего знакомого своей воле. Он знал, что его друг никогда бы не отказался от участия в игре. «Может быть, она не приняла его предложение и поступила в институт без чьей-либо помощи, — размышлял он. — Может быть, согласилась и умоляла ничего мне не рассказывать. А может быть, он сказал правду и ничего не было».

Они с девушкой строили планы о том, чтобы вместе перебраться в столицу. Он был готов оставить семью, свою прежнюю жизнь и последовать за ней, но вскоре после ее возвращения понял, что уже никуда не поедет.

Он мог спросить ее о том, что его терзало, но что бы он услышал в ответ — правду или ложь? Как он мог рассказать ей о том, что сам позволил своему другу вмешаться в их отношения? Сомнения. Сомнения. Чем больше он думал, тем сильнее они становились.

Клим Сергеевич замолчал. Игорь посмотрел на него, сокрушенно качая головой:

— Ну, вы-то знаете правду. Продала она душу дьяволу или нет?

Клим молчал, задумчиво глядя на реку.

— Они расстались, — наконец произнес он.

Игорь услышал в его голосе сожаление.

— Она уехала, но великой актрисой так и не стала, по крайней мере пока. Жизнь моего знакомого сильно изменилась с тех пор. Он стал другим. Он сказал, что эта история как будто выжала из него все жизненные соки. Он превратился в старый дом, отреставрированный только снаружи и полностью разрушенный внутри. Ему еще предстоит побороть своих демонов. — Клим Сергеевич вздохнул. — Пока он не готов.

— Так что там было на самом деле? — нетерпеливо спросил Игорь.

Управляющий встал и размял затекшие ноги. Ветер беспощадно трепал его седые волосы.

— Пять лет спустя он случайно встретил мать своего бывшего друга. Они обменялись новостями. Ее сын переехал в другую страну, а дочь училась на врача.

— А почему она решила не поступать в театральный? — спросил мой знакомый, удивившись, что девочка так легко отказалась от своей мечты, тем более что отец все это время держал для нее место.

— А она никогда не хотела стать актрисой. — Женщина казалась искренне удивленной. — Она всегда мечтала стать ветеринаром, но мы уговорили ее поступать на медицинский факультет.

— А как же ваш бывший муж? — не унимался наш герой, старые раны вновь дали о себе знать. — Это же была его несбывшаяся мечта.

— С чего ты взял?! — Женщина громко расхохоталась. — Он никогда не любил театр и в жизни не потратил ни копейки на благотворительность. В нем же сто тридцать килограммов, он даже в кино не ходил, потому что не умещался на сиденье в кинотеатре. Он с детства был толстым мальчиком, помешанным на географических картах. Всю жизнь это было его единственным настоящим увлечением.

Игорь даже не удивился, когда обнаружил пропавший ключ на прежнем месте уже на следующий день, после того как вернулся с ужина. Кто-то положил его в первый ящик стола рядом с кошельком. На всякий случай он пересчитал деньги, все было на месте. Он с облегчением запер дверь, оставив ключ в замке.

Тем вечером он чувствовал себя неспокойно. Приближалась вторая ночь в этом доме, и ему становилось все больше не по себе. Он жалел о том, что не нашел способа переправить в «Аменцию» Арнольда. В городе они почти всегда вместе обсуждали дела, строили планы. Во время работы, когда начинался очередной проект, место напарника занимали клиенты. Игорь жил в разных местах и вел совершенно отличный от обычного образ жизни, он как бы становился другим человеком, менял привычки и распорядок дня.

Но все равно он привык к тому, что их двое. В их профессии было очень важно знать, что кто-то прикрывает твою спину. В обычном мире большинство рождается, работает и умирает в одиночестве. А в их делах один не стоит ничего. Арнольд давно превратился в неотделимую часть его собственной, почти потерянной личности. Он был последним доказательством того, что Игорь существовал вне зависимости от своих проектов.

Арнольд был единственным, кто еще помнил его настоящее имя, знал его подлинную биографию. Они держались друг за друга, как за последнюю возможность когда-нибудь вернуться к истокам. Они говорили о нормальной жизни как о далекой мечте, которой когда-нибудь суждено сбыться. Все будет по-другому, но главное останется прежним: они будут держаться друг друга.

— Послушай, — Арнольд старался говорить спокойно, — не сходи с ума. Мне кажется, ты перевозбудился на свежем воздухе.

Игорь вздохнул, прижимая телефонную трубку еще крепче. Он сам не мог поверить в то, что боится выключать свет и ложиться в постель.

— О чем ты?! Невинные ночные шутки молодежи. Приди в себя, брат! Подумай о деле, вспомни, как нам нужны деньги, — тон Арнольда смягчился, — вся надежда на тебя.

— А ты наслаждаешься каникулами. — Игорь грустно усмехнулся.

— Какие каникулы? — возмутился его напарник. — Здесь благотворители совсем озверели, везут нал, толпятся в офисе, я часами показываю старухам и сумасшедшим фотографии выхухолей. Забавно, что, сидя в «Аменции», — он сделал ударение на последнем слове, — ты рассуждаешь о моих каникулах. Кстати, как там любовница Ройтера?

— Я еще ее не видел.

— Вот это да! — Арнольд присвистнул. — Представляю, что там за дом, если можно по три дня не встречаться с хозяйкой.

— С ней странная история. Они художница-отшельница, которая не любит спускаться из мастерской.

— Сходи к ней сам, — предложил Арнольд.

— Не думаю, что она мне понравится. — Игорь, улыбнувшись, покачал головой.

— А по-моему, твой тип — тихая сумасшедшая. Как там стриптизерша, не звонила?

Игорю неприятно резануло слух слово «стриптизерша», так непринужденно прозвучавшее из уст друга.

— Нет, и не позвонит, благодаря тебе. Ладно, мне пора, — Игорь зевнул, — хочу пораньше лечь. Завтра тяжелый день, надо начинать с писаниной.

— Удачи, я чувствую, твоя поездка туда не случайна, в этот раз нам повезет.

Игорь уже собирался повесить трубку, но все же не удержался:

— Ты знаешь, я променял бы Ройтера вместе со всей его семьей на один вечер в компании Маргариты.

Ему ничего не снилось. Он провалился в бездонную черную яму, и тьма поглотила его целиком. Но когда с трудом разлепил глаза, то сразу осознал, что проснулся не по собственной воле. Голова была тяжелой и пустой, за окном стояла глубокая ночь. Он нервно присел в кровати. Тишина. Не дожидаясь сюрпризов, он включил прикроватный свет и потянулся за джинсами. Подобравшись к двери на винтовую лестницу, он прислушался — ничего. Подергал за ручку — заперто, ключ на месте, в замке. Постоял несколько секунд в раздумьях, потом повернул ключ и приоткрыл дверь.

Свет не горел. Причудливые узоры витража мистически проступали из темноты. Его глаза постепенно привыкли, и он осмелился сделать несколько шагов в сторону выключателя. Он переступил порог комнаты, и его босые ноги коснулись холодного каменного пола. Схватившись за перила, как за спасательный круг, он перегнулся и посмотрел вниз. Винтовая лестница, делая крутой поворот, терялась в темноте чуть ниже первого этажа. Игорь постоял, вслушиваясь в тишину. Сначала до него донесся тихий скрип, дверь черного хода слегка приоткрылась. На темный пол упала тоненькая полоска тусклого света от уличного фонаря.

— Кто здесь? — громко спросил Игорь, поражаясь тому, как испуганно прозвучал его голос.

Дверь с шумом закрылась, но Игорь успел заметить, что длинная белая тень скользнула вниз. Сердце его отчаянно заколотилось. Он бросился следом, чувствуя, что с каждым шагом вниз по лестнице он просто физически превозмогает страх. Не давая себе одуматься, он слетел по ступенькам и очутился в центре темного зловещего подвала.

Его руки дрожали, он с трудом нашел выключатель на гладкой серой стене. Вспыхнул свет, и Игорь обнаружил, что находится в длинном коридоре с низким потолком. Он медленно двинулся вперед, читая таблички на закрытых дверях: «Прачечная», «Химчистка», «Хоз. блок», «Зимний инвентарь».

Он осторожно приоткрыл дверь с надписью «Белье». Большая прямоугольная комната, заставленная пронумерованными стеллажами с постельными принадлежностями. Все выглажено и разложено невысокими стопками, по цветам. Он начал успокаиваться, запах ароматного белья действовал умиротворяюще.

Следующее помещение оказалось прачечной, огромные стиральные машины, стоявшие вдоль стены, грозно выступали из полумрака. В комнате образцовый порядок, средства для стирки расставлены в ряд, баки для грязного белья подписаны: «МА», «Нина», «Филипп», «Гость 1» «Гость 2», «Оксана».

Он прочитал последнее имя еще раз. Было необычно осознавать, что эта женщина, которую он ни разу не видел, живет в этом доме и имеет свой собственный контейнер для грязного белья.

Он улыбнулся сам себе и, открыв крышку, заглянул внутрь. Неплохо для второго дня пребывания в этом доме: в одних джинсах, босой, дрожа от страха и холода, гость роется в грязном белье любовницы хозяина.

Внутри лежала только одна вещь. Несколько секунд он с интересом рассматривал ее, а потом, осмелившись, взял в руки. В тот самый момент в коридоре неожиданно погас свет и кто-то с силой захлопнул дверь прачечной, так что стекла в стиральных машинах жалобно задрожали. В считанные секунды он прыгнул к двери и в отчаянии дернул ручку на себя. Заперто. Он что-то крикнул, но сам не смог разобрать своих слов, так громко колотилось его сердце и стучала кровь в голове.

В коридоре быстро удалялись чьи-то шаги, затем хлопнула еще одна дверь. Игорь постарался дышать спокойнее, чтобы унять дрожь. Он с трудом совладал с первым приступом паники и огляделся вокруг. О том, чтобы звать на помощь, не было и речи, подвал был шумоизолирован, чтобы работающие машины и бытовые агрегаты не беспокоили жителей дома.

Он принялся осматривать каждый угол в надежде обнаружить другую дверь или телефон. Его босые ноги вконец окоченели, а тело покрылось мурашками. Он достал чью-то грязную рубашку и встал на нее, как на коврик. «Если выберусь отсюда, уеду в город», — подумал он.

Огромные стиральные барабаны грозно взирали на пленника со всех сторон. Игорь, к своему стыду вспомнил какой-то американский фильм, где героя заживо перемололи в гаком вот большом барабане. Он уже ненавидел себя за то, что кинулся в погоню без оружия, которого у него в принципе не было, без телефона, о котором он даже не подумал. На что он рассчитывал?

Через какое-то время, а прошло не больше десяти минут, Игорь сделал еще один крут по помещению. Потеряв контроль над собой, он с остервенением бросился на дверь, истерично крутя ручку в разные стороны. Он был готов заорать от обиды и бессилия. Заперто. Борясь с новым приступом злости теперь уже на самого себя, он отошел в сторону и отвернулся. Сзади послышался щелчок, и дверь открылась.

Он так и не понял, как это произошло. Эйфория от неожиданного освобождения захватила его целиком. Не ощущая страха, не помня себя от радости, Игорь почти бегом пересек коридор. На секунду его сердце замерло, но вот и вторая дверь, ведущая на винтовую лестницу, открылась, выпуская его на волю.

Гулко шлепая босыми ногами по ступеням, Игорь вернулся в свою комнату. Его тело содрогалось от мелкой дрожи. Очутившись в безопасности, он, не зажигая верхнего света, бросился к шкафу в поисках свитера. Наконец, почувствовав долгожданное тепло, он перевел дух и попытался расслабиться. Не хватало только рюмки коньяка, чтобы окончательно прийти в себя.

Обернувшись к кровати, он остолбенел, не в силах даже вскрикнуть.