Арнольд никогда не скучал по прошлому. Он не любил предаваться воспоминаниям, а когда все же приходилось, не испытывал ностальгии по ушедшим годам. Он не умел тосковать.
В те ночи, когда за окном зловеще завывал ветер, а улицы города становились безлюдными, Арнольд ложился под теплое одеяло в сладком предвкушении тоскливых мыслей. С упорством вглядываясь в темноту, он ждал тревожных визитов из прошлого, ждал, когда возникнут знакомые лица, всплывут давно забытые истории и его сердце невольно сожмется от тоски.
Ему говорили, что только в такие минуты до конца осознаешь, как быстротечна жизнь. Арнольд смиренно закрывал глаза, готовый погрузиться в мир меланхолии и страхов, и… сладко засыпал. Обычно ему снились красивые женщины или блестящие ретроавтомобили.
За окном стояла великолепная весенняя погода: поздний апрель, не дождливый, безветренный, с заметно удлинившимися светлыми вечерами, предвещающими неизбежный приход лета.
Их новая съемная квартира являла собой образец идеального жилища гостиничного типа. Светлая функциональная мебель, пустые, не обремененные ненужными вещами полки, минимум посуды и полное отсутствие чужого запаха.
Изучая безликую обстановку, было трудно определить род занятий новых жильцов. Они не старались придать дому уют или создать особенную атмосферу. Они не заполняли свободные места личными предметами, не застилали полы коврами, не докупали недостающие части сервиза.
Аренда квартиры была пунктом стандартного плана, который они осуществляли перед началом каждого нового проекта. Находясь на каникулах, они все равно продолжали придерживаться давно заведенных привычек, раз в шесть месяцев обновляя свой адрес в профилактических целях.
Этой весной они решили рискнуть и временно поселиться под одной крышей. Во-первых, новая квартира свободно вмещала двоих жильцов, а во-вторых, как говорил Арнольд: «Наши дальнейшие рабочие планы все еще не обрели четких очертаний».
Сам он немного волновался по поводу любовных свиданий, являющихся неотъемлемой частью его страстной натуры, и потом, им давно уже было не по восемнадцать лет, чтобы их быт вновь напомнил о бурных студенческих годах.
Друзья ценили общество красивых женщин, но лишь в форме непродолжительных связей. Для того чтобы избавить себя от ненужных проблем, они уже многие годы придерживались двух обязательных правил: не спать без женщины более трех раз в неделю, дабы не обострялось чувство голода; не спать с одной и той же женщиной дважды в течение одной недели.
После недолгих сомнений они приняли единодушное решение в пользу временного общего дома, согласившись ненадолго забыть о плотских удовольствиях.
Оба мужчины производили крайне приятное впечатление на окружающих. Они выглядели молодо, но были далеки от образа неопытных юношей, озабоченных проблемой сексуальной зрелости. Прекрасно воспитанные и безупречно вежливые, они вели тихий и неприметный образ жизни, не вызывающий раздражения у соседей. Несмотря на внешний лоск и изысканную ухоженность, их редко принимали за гомосексуалистов и никогда не принимали за братьев. Что полностью соответствовало правде.
Арнольд переминался с ноги на ногу, ожидая, пока Игорь закончит забинтовывать его запястье. Он исполнял свои обязанности невыносимо медленно и педантично. Стеклянная дверь, ведущая на балкон, была приоткрыта, оттуда приятно тянуло освежающим весенним воздухом.
Стоя посреди чистой просторной кухни, Арнольд так и норовил облокотиться о разложенную гладильную доску, на которой стоял невыключенный раскаленный утюг. Ни одна прачечная не была способна удовлетворить требования этих мужчин к качеству выглаженных манжетов.
Партнерам предстояло посетить обычное, рабочее мероприятие, посвященное окончанию соревнований по выездке на Кубок мэра. Оно стояло восьмым и последним в их списке намеченных на апрель дел. Темой месяца были лошади. Месяц активных походов по конно-спортивным клубам пролетел быстро, но бесполезно. Эта ранее неизведанная сфера не обнаружила в себе никаких потенциально прибыльных идей по быстрому и безопасному обогащению. Кроме того, настоящими любителями этого времяпрепровождения они так и не стали.
Тем не менее партнеры не собирались пренебрегать своими привычными обязанностями. Они продолжали действовать по старой, доведенной до совершенства схеме. Сегодня они временно перевоплотятся в Александра Добролюбова и Игоря Краснова. Бескорыстных и самоотверженных людей, возглавляющих Всероссийский независимый фонд защиты дикой природы. У фонда имеется великолепно разработанный интернет-сайт, где их деятельность подробно освещена: миссия, программы, географические направления, клуб друзей и четыре различных способа для перевода денег.
Этот постоянный проект призван обеспечивать учредителей стабильным ежемесячным заработком, а также оказывать финансовую поддержку для других, более глобальных проектов.
Чувство вины? Оно им неведомо. Они считают, что в своем сценарии, пользуясь предоставленной возможностью, доводят до сведения людей правдивую информацию о реальных экологических катастрофах. Они ощущали себя преданными активистами движения за сохранность дикой природы, тщательно изучали статистику и искренне верили в то, что чудовищное законодательство и общее равнодушие жителей Земли к проблемам экологии способно привести к полной деградации естественной среды.
Собеседники им верили и делали пожертвования. Немного… Не сказать, чтобы охотно… но все же несли, перечисляли, даже пользовались web money.
Посвятив этому проекту столько времени и глубоко погрузившись в проблемы дикой природы, партнеры приняли непростое для себя решение: десять процентов их заработка ежемесячно уходило в один всемирно известный благотворительный фонд на поддержку программы по защите дальневосточного леопарда.
К огромному сожалению этих не чуждых сострадания людей, на сегодня положение с дальневосточными леопардами можно было считать катастрофическим — за последние двадцать лет их численность сократилась в десятки раз и теперь составляла всего лишь тридцать особей.
Возможно, когда-нибудь эти реальные денежные переводы помогут активистам сохранить не только жизнь несчастного животного, но и репутацию их собственного фонда, поскольку известны случаи, когда какие-то шарлатаны публично выдвигали их коллегам нелепые обвинения в обмане.
— А-а-ай! — громко вскрикнул Арнольд. — Слишком туго! — Его терпение окончательно истощилось, и он с раздражением вырвал не до конца забинтованное запястье из рук друга. — Черт, можно как-то послабее?!
— Тогда повязка просто сползет. Ты слишком сильно жестикулируешь, — сказал Игорь и машинально выключил утюг. Его мысли витали где-то далеко от этой чужой кухни.
Капризы Арнольда и наставления Игоря были всего лишь частью общего ритуала, без которого оба чувствовали себя не в своей тарелке при подготовке к любому делу.
— Но так рука просто немеет. Черт! Может, не бинтовать через ладонь, оставим одно запястье?
— Чтобы люди принимали тебя за неуравновешенного психопата, пытавшегося неудачно покончить с собой, а теперь клянчащего деньги на сибирского стерха?
— Как все сложно! — Арнольд с выражением глубокого страдания на лице продолжал массировать свою руку. — Бинты, смокинг, месяц подготовительных работ. Зачем все это нужно? Ты ведь знаешь, там ничего нет!
Лицо Игоря оставалось безмятежным. Опершись о гладильную доску одной рукой, он невозмутимо внимал словам напарника, слегка наклонив голову на левую сторону.
— Можно было просто заскочить на день рождения вон, — Арнольд кивнул на обложку журнала, где известная светская красавица, широко улыбаясь, сжимала в объятиях белоснежного пекинеса. — Там бы все рыдали от наших историй. Там бы не только стерх увеличил свою численность, но и выхухоль вместе с амурским тигром. Не нужно бояться делать хорошие дела! — Он улыбнулся, в его глазах вспыхнул такой знакомый Игорю демонический блеск. — Мы все время опасаемся чего-то, составляем схемы, просчитываем ситуации, надо больше полагаться на случай, быть открытыми космосу и людям! Давай рискнем! Как все хорошо начиналось!
— Девяностые остались позади, — сухо сказал Игорь, качая головой.
Внутри он улыбался. Даже работая вместе с ним столько лет, он сам невольно становился жертвой обаяния своего напарника. Оба молодых человека были красивы и прекрасно сложены, но Арнольд был способен зажечь в окружающих луч света, тогда как Игорь, вне зависимости от своих желаний, всегда производил впечатление загадочного и немного опасного человека. Женщинам такие нравились.
Арнольд постоянно рвался вперед, иной раз даже не имея никакого конкретного плана в голове. Везение избаловало его, сделало его характер капризным и непредсказуемым. Он был невероятно, просто фантастически удачлив. На дорогах перед ними открывались длинные зеленые коридоры, муж его подруги всегда уезжал в командировку, когда у Арнольда выпадали редкие выходные дни, и он ни разу в жизни не заставал обеденный перерыв, посещая огромное количество государственных учреждений.
Игорь жил по-другому. Он считал себя пессимистом, но на самом деле был человеком чрезмерно закрытым, прагматичным, черпающим силы внутри самого себя. Его мозг был устроен таким образом, что там ни на секунду не прекращались процессы, которые в будущем могли принести партнерам серьезные деньги.
Игорь любил думать, а Арнольд действовать. Они идеально дополняли друг друга, поскольку первому часто не хватало уверенности, чтобы совершить отчаянный шаг от бумаги к чужому кошельку.
Помимо общей профессии, их связывало чувство баланса. Арнольд был воздушным шаром, привязанным к тяжелой гире, которой был Игорь. Они вместе плавали на поверхности воды, поддерживая друг друга. Если нить оборвется, Арнольд улетит в небо, а Игорь просто пойдет на дно.
Арнольд считал, что в их работе главное — это искренне любить людей. «Когда пытаешься понять и полюбить своих клиентов вместе со всеми их недостатками, — говорил он, — то потом легче находишь основания, чтобы простить самого себя».
Игорь не любил людей, за редким исключением, они оставались неуловимым ощущением чего-то, что проскользнуло мимо, не затронув его по-настоящему. Чужая жизнь никогда не заменяла ему свою, которой, по сути, у него не было.
— Я не люблю бесполезных телодвижений. Нет смысла бегать по городу с навязчивой идеей заработать большие деньги.
Сказав это, Игорь неожиданно почувствовал прилив отчаяния и скуки. Действительно, как давно не было хороших, стоящих дел! Последний раз они заработали сущие копейки, а были вынуждены прыгнуть в самолет буквально в одних трусах. Эти аспекты их деятельности никогда не импонировали ему. Красивый конец истории важнее, чем гладкое начало, — он сам любил повторять эту фразу. Но, увы, так случалось далеко не всегда.
— Какой смысл лезть с этой мелочью в такую густую кашу. — Он нехотя приподнял журнал с края стола, даже не взглянув на фотографию светской львицы, и тут же положил на место. — Мы их ради спасения женьшеня трогать не будем.
После паузы, во время которой Арнольд издал тяжелый многозначительный вздох, он как ни в чем не бывало вернулся к наложению повязки.
Арнольд давно привык к этой неприятной манере друга заканчивать разговор в любое удобное для него время, невзирая на желание собеседника. Но сегодня он особенно остро ощущал раздражение.
Он ненавидел мелкие дела, они требовали такой же концентрации сил, как и большие проекты, но при этом приносили несоизмеримо меньшие доходы. Их благотворительный фонд никогда не был ему действительно близок. Арнольд вообще не разделял мнение партнера о том, что стабильный доход от постоянных проектов важнее, чем вероятность крупного заработка от одного серьезного, но очень рискованного дела.
Но Арнольд, так же как и Игорь, ценил тот факт, что хорошо продуманное, спланированное дело всегда оставляет участникам возможность выйти из игры в любой момент без ущерба для всех. Они оба не любили необратимых процессов. Но, в отличие от Игоря, обладающего безграничным терпением, Арнольд совершенно не умел ждать.
— Лошади! — с выражением продекламировал он. — Что может быть прекраснее?! Ты веришь в судьбу?
— А ты не боишься сесть в тюрьму?
— При чем тут это? — Арнольд пожал плечами. — Ну вот, смотри, ты когда-нибудь задумывался над таким вопросом. — Он театрально сложил руки на груди и сделал шаг к балкону, откуда, развернувшись лицом к своему единственному зрителю, торжественно продолжил: — Ты вышел из дома, сделал дела, пообедал, вернулся домой, так прошел весь день. Ты никогда не думал в конце такого вот обычного дня, что тебе ужасно повезло, что тебя не сбила машина, например?
Чтобы не обидеть друга, Игорь сделал вид, что задумался.
— Нет, — наконец произнес он. — Но я верю в то, что если со мной ничего плохого не произошло, значит, так и должно быть. Судьба…
— Все понятно, — Арнольд нетерпеливо перебил его. — А ты не думал, например, что в тот момент, когда ты выбирал, куда пойти обедать: в итальянское кафе или во французский ресторан, именно тогда и решилась твоя судьба? Если бы ты пошел налево, а не направо, то тебя, например, переехал бы «КамАЗ».
— Ты что, правда, об этом думаешь?
— Да.
— Странно. — Игорь задумчиво оглядел напарника с ног до головы, в его глазах застыло насмешливое выражение. — Я никогда не видел тебя размышляющим в течение дня, засыпаешь ты мгновенно, — он как бы разговаривал вслух сам с собой. — Когда же ты успел продумать свою теорию судьбы?
— Когда обедал с Жанной.
— Вы говорили об этом? — Игорь удивленно застыл с куском бинта в руке.
— Я же сказал, с Жанной, — недовольно пояснил Арнольд. — Это значит, что она ни на секунду не закрывала рот, а у меня была возможность подумать о судьбе.
— И что же ты надумал?
— Я решил, что раз я слушаю весь этот бред, терплю ее ужасный характер, то в этом должен быть какой-то смысл.
Игорь тихо засмеялся:
— Мне твоя теория кажется слишком сложной, получается, что нет ни одного, даже самого незначительного поступка или решения, которые не повлияли бы на нашу дальнейшую судьбу в глобальном смысле.
— Вот именно! — Арнольд возбужденно взмахнул «больной» рукой. — Все имеет значение! Вот лежит на столе журнал, я предлагаю тебе пойти на светскую вечеринку и поработать там. Может быть, это решение изменит всю нашу жизнь!
— Я понял тебя, но, видишь ли, в чем дело, — Игорь старательно подбирал слова, — мы все равно можем выбрать только одно решение и никогда не узнаем, что было бы, поступи мы по-другому, поэтому твоя теория не имеет под собой реальных доказательств.
Арнольд покачал головой, хитро поглядывая на друга.
— А нам не нужно это знать, это видно сверху, — он вытянул указательный палец к потолку, — а жизнь все расставит по местам.
— Не думаю, что это имеет значение в нашем случае.
Игорь задумчиво посмотрел на сгущающиеся за окном сумерки. Он поймал себя на мысли, что, возможно, впервые за долгое время майские праздники придется провести в городе, для роскошных путешествий не было средств.
— То есть, если тебя собьет «КамАЗ» по дороге за сыром, — не унимался Арнольд, — я не должен корить себя за то, что не отговорил тебя идти в магазин.
— Я не хожу за продуктами, но, в любом случае, — Игорь весело взглянул на друга, — не вини себя, конец всегда один, это лишь вопрос времени.
Арнольд подавленно замолчал, а Игорь продолжил бинтовать ему руку. У Арнольда были длинные, изящные пальцы, как у пианиста, и довольно тонкое для мужчины запястье. Игорь зажал бинт указательным пальцем и, наклонившись, зубами оторвал лишнюю длину.
— А как насчет ягненка? — спросил Игорь, аккуратно снимая оставшиеся на языке нити. — Тот факт, что сегодня на обед я заказал ягненка, а не рыбу на гриле, как-то повлиял на события будущего?
— Что определило твой конечный выбор? — серьезно спросил Арнольд.
Игорь задумался. Потом неожиданно рассмеялся. Арнольд даже вздрогнул, его напарник нечасто позволял себе подобные вспышки беспричинной радости.
— Делая заказ, я подумал о том, что мы давно не ходили в «Эгоиста». Мне захотелось посмотреть на голых девочек, и после этого я решил взять ягненка, а не рыбу.
Арнольд оживился:
— Давай заглянем туда сегодня после работы.
— А может, лучше в какое-нибудь другое место для разнообразия? Слышал про «Куколок»?
— Нет, — Арнольд поправил бинт правой рукой, — но сходим на разведку. — Его настроение заметно улучшилось. — И все же, — добавил он, — я считаю, что эти бинты — перебор. Только для того, чтобы поговорить со старым евреем про гибель окружающей среды. Ты же не думаешь, что мне будет очень сложно с лошадей перейти на выхухоля или химические отходы.
— Ты его недооцениваешь! Ты вообще плохо подготовился. Ты даже не съездил на этот благотворительный собачий аукцион. Не видел в глаза его «Алису». — Игорь недовольно покачал головой.
— Ему самому плевать на «Алису». Я знаю этот тип людей, его просто кто-то попросил дать немного денег, ему нет дела ни до каких собак, он живет другим. Лошадьми!
Игорь не слушал его, сделав шаг назад, он подозрительно рассматривал наряд друга.
— Ты что, взял новый смокинг? — наконец поинтересовался он.
— Нет, а что? — Арнольд нервно покрутился на месте, пытаясь осмотреть себя со всех сторон.
— Рукава почти не блестят.
— Ты что, издеваешься? — взвился его партнер. — Посмотри получше на это рванье. Вот, — он возбужденно сдернул бабочку с шеи, — тут даже пятно от соуса с прошлого раза. Куда уж хуже, мой друг! И потом, — не унимался он, возвращаясь к беспочвенным обвинениям Игоря, — на кой черт мне ездить по окраинам и смотреть на эти собачьи бараки. Все было в Интернете, кто кого куда усыновил и удочерил.
— Ладно, ладно, — Игорь, улыбаясь, поднял обе руки вверх. — Ты сегодня чрезвычайно нервный. И все же не надо недооценивать Ройтера. — Повернувшись спиной к напарнику, он принялся сматывать шнур от утюга.
— Ройтер, Райхес — мы почти однофамильцы! Возможно, эта судьбоносная встреча двух евреев перевернет весь мир!
— Ты не еврей, ты немец.
— Ну и что, Ройтер же об этом не знает!
— Значит, судьбу все-таки можно обмануть.