Феникс

Глава 5

Храм Несдержанной богини стоял близ вулкана – огромной горы, которая, согласно верующим, проснется и обрушит на головы людей пепел и лаву в тот миг, когда Арандхати откроет свои глаза. Само здание было сложено из красно-коричневого камня и имело интересную архитектуру в виде треугольника, чей острый угол смотрел на владения Темного Фолкора, раскинувшееся за вулканом.

Стены храма были горячими на ощупь – солнце здесь нещадно светило круглый год, а рядом с двумя мелкими поселениями простирались поля, на которых в изобилии росли сладкие фрукты и цветы. Жрицы, приносящие молитвы богине, уверяли, что виной всему магия Арандхати, а не солнечные лучи – земля считалась священной, потому и приносила много плодов.

– Невыносимая жара, – пробормотала я, утирая пот со лба. Мы замерли на холме, разглядывая кажущийся крошечным внизу храм и людей, похожих на насекомых.

Мои спутники промолчали, но были согласны со мной: наша одежда, состоящая из плотных брюк и плащей, не подходила для этих мест. Жители, сновавшие между домов, были одеты легко – в невесомые туники, рубахи и платья, открывавшие плечи и ноги ниже колена.

Рейган снял свой плащ, Каллум последовал его примеру. Я закатала рукава, изнывая от жары – в отличие от них, мне снимать было нечего. Спустившись в поселение, мы приняли решение разделиться – Каллум отправился к ближайшему дому вместе с лошадьми, которым срочно требовалась тень и свежая вода, а мы с Рейганом поспешили к храму. По мере приближения лицо Карре становилось все мрачнее, пока не стало напоминать грозовую тучу, и я спросила:

– Что не так?

– Не люблю жриц.

– Почему?

В жрицы брали только обычных женщин. Чаще – молодых, привлекательных девушек, готовых посвятить себя верной службе. Жизнь в храме накладывала обязательства – им нельзя было выходить замуж или рожать детей, поэтому в стены святилища Арандхати и других богов девушки не стремились. Единственное, что могло хоть как-то их привлечь – утверждение, что Арандхати может лично одарить силами ту, что докажет ей свою верность, однако этого было недостаточно, и многие бедные семьи продавали своих дочерей в храмы.

– Ради благословения богини они готовы на все. Некоторые проводят кровавые ритуалы.

– Кровавые ритуалы?

– Жертвоприношения для богини, – сухо сказал Карре и на его лице мелькнула тень отвращения. – Не только животные, но и люди тоже. Многие преступники вместо того, чтобы гнить в тюрьме, отправляются на ритуальный камень.

– И эти ритуалы помогают? Кто-то из них получил силу?

– Была пара случаев, – уклончиво ответил Рейган. И добавил: – Но кровь того не стоит. Те крохи, что они получили, не сравнятся по силе даже с самым слабым магом огня.

Перед храмом не было никакой охраны или ворот. Мы поднялись по широким ступеням и оказались в просторном зале, стены которого испещряли рисунки огня, молнии и вулканов. Я огляделась, заметив, что потолок украшали изображения фениксов.

Сильный запах жженого дерева и еще чего-то неприятного защекотал ноздри. Рейган чихнул – в тишине храма этот звук разнесся далеко вперед.

– Приветствую вас в храме Несдержанной богини, – навстречу нам вышла жрица в белом одеянии до пят. Распущенные волосы придерживал скромный венец из сплетенных между собой языков огня, карие глаза смотрели внимательно и цепко.

– Простите, но сегодня храм закрыт. Мы готовимся к ежегодной молитве, – голос у нее был холодный, как воды бурной горной реки.

Рейган неожиданно поклонился – совсем чуть-чуть, едва опустив голову. Я сделала то же самое.

– Мы пришли не молиться. Мы хотим поговорить с главной жрицей.

Несмотря на поклон, едва ли это можно было назвать просьбой – Карре не просил, он требовал. Очевидно, жрица тоже почувствовала давление и с достоинством ответила:

– Вы перепутали храм. Здесь поклоняются магии огня, а не воздуха.

Я переминалась с ноги на ногу. Меня жрица как будто не замечала. Интересно, как она поняла, что Рейган управляет воздухом? В отличие от магов совета, на нем не было повязки определенного цвета.

– Я думал, поклоняться богине может каждый, кто верит в нее, – ухмыльнулся Карре.

– Ты в нее не веришь, – спокойно ответила жрица. – Ты веришь только в себя. С тобой говорить никто не будет.

Она повернулась, чтобы уйти, чего я никак не могла допустить.

– Подождите, – окликнула я ее. Жрица остановилась и искоса взглянула на меня. – Я обычный человек. Могу ли я поговорить с главной жрицей?

– Она сейчас занята. Мы готовимся к обряду. Впрочем, – жрица скупо улыбнулась, – вы можете поговорить со мной. Маг воздуха пусть подождет возле храма.

– Благодарю вас, – вежливо ответила я, кожей ощущая недовольство Рейгана.

Жрица сделала знак идти за ней, но Карре остановил меня, схватив за руку.

– Одна ты не пойдешь.

– У тебя есть другие варианты? – прошипела я.

– Каллум мне голову оторвет, если с тобой что-то произойдет.

– Что со мной может произойти в храме? – сдвинула я брови и вырвала руку. – Я только спрошу про феникса, и все.

– Будь осторожна и ничего им не обещай.

Мрачный Рейган отступил. Вслед за жрицей я прошла вглубь храма, ступая по широкому коридору. От стен исходил жар, напомнивший мне про лавовое озеро, из-за чего я держалась посередине. Миновав несколько дверей, мы вошли в последнюю из них, оказавшись в маленьком темном зале. По углам горели факелы, разгоняя тени, у дальней стены виднелся алтарь, сложенный из того же красно-коричневого камня.

Неприятный аромат усилился. Втянув сухой воздух, я заметила бурые потеки возле алтаря и поняла, чем пахнет – кровью. Это был зал, где совершались жертвоприношения.

Меня замутило. Я приказала себе не думать об этом.

– О чем ты хотела спросить? – жрица повернулась ко мне, спрятав руки в широких рукавах своего одеяния.

Ослепительно-белое, оно казалось неуместным на фоне темных стен и горящих факелов. Лицо жрицы было спокойным, но глаза выдавали недовольство.

– Фениксы. Я хотела узнать, живы ли фениксы.

– К несчастью, нет, – выдохнула жрица. – Все огненные птицы погибли сразу после того, как великая Арандхати погрузилась в сон. Созданные из ее пламени, фениксы не смогли жить без своей богини.

– И нет никакого шанса, что кто-то из них выжил?

– Исключено. Почему ты спрашиваешь о таком?

– Но маги огня ведь живут. И рождаются. И вы, жрицы, – я закинула уловку, – говорят, кого-то из вас богиня наделила силами, даже будучи спящей. Почему же она не могла бы поддерживать жизнь фениксов или создать новых?

– Потому что для создания феникса требуется огромное количество магии. Столько, сколько не выдержит ни один человек или маг. Те силы, что дарует богиня верным жрицам – всего лишь крохи, – ответила она, повторяя слова Рейгана. – И я спрошу снова – почему ты интересуешься этим?

– Мне приснился феникс, – соврала я. – Как будто гигантская птица напала на мой город и сожгла его.

Лицо жрицы вспыхнуло ярче факелов, щеки раскраснелись.

– Как ты смеешь говорить такое! Фениксы несли волю великой Арандхати, а она бы никогда не причинила вреда своим детям. Несдержанная богиня сражалась против Темного Фолкора, пожертвовав всем ради мира!

– Прошу прощения, – забормотала я. – Я не хотела никого обидеть.

– Такие слова в этих стенах приравниваются к оскорблению, – процедила жрица. – Скажи спасибо, что сегодня у нас много дел, потому я не буду требовать наказания для тебя.

Наказания? Я сделала шаг назад, неприятно удивленная гневом жрицы.

Сзади послышался женский смех.

– Катрина, ты излишне строга к ней.

Я обернулась, увидев еще одну жрицу – совсем юную. Она была без венца, в простом платье красного цвета, открывавшем худые руки и острые ключицы.

Жрица в красном приблизилась к нам плавной походкой, двигаясь, словно кошка. Катрина вдруг согнулась в три погибели и пробормотала:

– Ее мысли дурны, Ари. Я лишь хотела напомнить о том, чем пожертвовала Арандхати.

– Она пожертвовала многим, – согласилась Ари.

Теперь, когда свет от факелов падал на ее лицо, я смогла хорошенько разглядеть юную жрицу – она была хорошенькой, с бледной кожей и серыми глазами. Волосы цвета льна струились по плечам, достигая талии. Улыбнувшись мне, Ари поднесла правую руку к шее, проведя указательным пальцем по золотому кулону.

– Катрина бывает слишком резкой, – сказала она.

Я ничего не ответила – не могла оторвать взгляда от ее украшения. Изящная вещица была сделана с большим мастерством – в виде феникса, расправившего крылья.

Мое сердце забилось чаще. Аллегра велела найти феникса, но она не могла не знать о том, что они давно покинули наш мир. Что, если под своей просьбой она подразумевала не живую птицу, а эту подвеску? Или… Ее обладательницу?

Я подняла взгляд на жрицу, терзаемая догадкой.

– У вас красивый кулон, – наконец разлепила я пересохшие губы.

В храме было душно и жарко. Мне хотелось выбраться на свежий воздух как можно скорее, но я не могла уйти с пустыми руками.

Ари с гордостью ответила:

– Он единственный в своем роде.

– Правда? Почему?

– Потому что только главная жрица может носить его, – ответила Катрина.

Пол закачался и начал медленно уходить из-под моих ног. Эта юная девушка – главная жрица Несдержанной богини? Та, что получила от нее крохи силы?

В замешательстве я низко поклонилась. Ари рассмеялась и жестом велела мне выпрямиться.

– Не стоит. Мне достаточно благоговения в твоих глазах.

– Прошу прощения, – снова начала я, не зная, как выразить свои мысли.

Если Аллегра под фениксом имела в виду главную жрицу, то… Что дальше? Что я должна сделать? Забрать подвеску? Рассказать обо всем Ари?

– Катрина, оставь нас, – тон Ари сменился, став жестким.

Еще раз поклонившись, Катрина покинула зал, как бесшумная тень. Главная жрица посмотрела на меня.

– Скажи мне правду. Зачем тебе феникс?

– Потому что он может спасти мою сестру, – честно ответила я и поведала Ари все, что произошло со мной, начиная с церемонии отбора жертв в Стеи.

Я старалась, чтобы голос мой звучал ровно и беспристрастно, как у равнодушного рассказчика, но он то и дело сбивался и дрожал. Под конец я плюнула на свои старания и выплеснула весь свой страх, все свое горе.

Ари слушала молча, не перебивая. Взгляд ее был устремлен в сторону алтаря и сделался совершенно пустым. Когда я закончила, она без всякого выражения сказала:

– Тебе нужен не феникс. Тебе нужна я. Главная жрица зовется фениксом, потому что после смерти огненных птиц именно она передает волю богини.

– И вы пойдете со мной? – обмирая от страха, спросила я.

– Я мечтаю о смерти Фолкора не меньше твоего, – усмехнулась Ари, став похожей на хищную кошку. – Но не могу вот так на слово поверить какой-то девчонке.

– Николина. Мое имя Николина Дамаре.

Ари изящно взмахнула рукой.

– Ты хочешь убить темного мага, не имея смертоносного оружия или четкого плана, опираясь лишь на туманное предсказание провидицы?

– Да.

– Иными словами, ты просишь меня пойти с тобой на верную гибель. Мне нравится, – глаза Ари засверкали. – Но нет.

– Пожалуйста…

Я сглотнула ком в горле. Перед глазами возник образ смеющейся Таши. Я не знала, как именно, но осознавала – это знание исходило откуда-то из глубин моего нутра, – что нам нужна Ари. Нам нужен феникс.

– Я не маг и не воитель, – сказала Ари с досадой. – Хотела бы я иметь такие силы, чтобы уничтожить Темного Фолкора и вернуть богов. Вернуть радость в этот мир. Но – увы – я не могу.

– Но Арандхати одарила вас.

Ари вытянула руки перед собой. Я уставилась на ее узкие ладони с длинными пальцами – на каждой вспыхнул слабый огонек.

– Это вся моя сила, Николина. Вот они, те жалкие крохи, благодаря которым я зовусь фениксом.

– Вы не поняли, – я покачала головой. – Не столь важно, сколько у вас магии. Богиня одарила вас – значит, посчитала достойной.

В глазах Ари появилась крошечная искорка. Задумчиво посмотрев на дрожащие огоньки над своими ладонями, она произнесла:

– Ты так считаешь? Что же… Если все, что ты говоришь – правда, и пророчество существует… Кем я буду, если откажу тебе?

– Так вы присоединитесь? – не веря своим ушам, спросила я.

Ари кивнула.

– Но не просто так.

– Все, что угодно, – опрометчиво пообещала я. Опомнилась и добавила: – Почти все.

– То, что я у тебя попрошу, многого не стоит. Я хочу, чтобы ты принесла клятву служения Несдержанной богине.

– Но я не жрица. И не планирую ей становиться.

– Клятву приносят и не жрицы тоже, – пожала Ари худыми плечами. – Жрица – лишь слово. На самом деле мы все – лишь слуги Арандхати: и те, кто молится, и те, кто воюет. Клятва подразумевает обещание служить самой богине – и никому больше.

Я обдумывала условие, выдвинутое главной жрицей. Стать слугой богини?

Спящей богини, – напомнила я себе.

– Если я стану служить Арандхати, – медленно произнесла я, – то и приказывать мне может лишь она сама? Или вы, на правах жрицы, тоже…

– Нет. Только богиня.

– Но она спит.

– Верно, – кивнула Ари. – И проснется только тогда, когда Фолкор будет уничтожен. Таким образом, Николина Дамаре, ты ничего не теряешь. Если наша затея не увенчается успехом, будешь жить, как жила. Если же Фолкор исчезнет, все боги проснутся, и Арандхати щедро вознаградит тебя. Таково мое условие. Если ты откажешься его выполнить, я не пойду с вами.

Мой ответ был очевиден: я готова была прослужить богине сто лет в обмен на спасение сестры. Кивнув, я протянула руку:

– Я согласна.

– Клятва приносится не так. Ты должна отрезать свои чудесные волосы, – мягко сказала Ари.

Я растерянно коснулась длинной косы.

– Волосы?

– В волосах – вся сила, вся жизнь. Отрезав их, ты начнешь новую – как слуга Арандхати.

Ари выставила вперед правую ногу – ее красное платье имело разрез, благодаря которому я увидела набедренную повязку с кинжалом. Он тускло блестел в свете факелов, и я подумала: а не им ли приносят кровавые жертвы богине?

Я снова кивнула и расправила плечи.

– Режь, если требуется.

Ари ловко вытащила клинок и шагнула ко мне. На мгновение – всего на жалкую долю секунды все мое естество воспротивилось этому, восстало против того, чтобы быть чьей-то слугой, – но потом я подавила эмоции и опустилась на колени.

Пальцы Ари сжали мою косу. Я почти ощутила, как холодная сталь прижалась к моим волосам.

– Клянешься ли ты в верности Несдержанной богине?

– Клянусь.

– Клянешься ли подчиняться ей, только ей и никому больше?

– Клянусь.

– Вверяешь ли ты ей себя, свое тело, душу, и свои помыслы?

– Вверяю.

Я закрыла глаза. Половина моей косы упала на плиты храма, покрытые засохшей кровью. Вот и все.

Это было не так уж и сложно, – сказала я самой себе, проведя ладонью по голову. Пряди теперь были чуть ниже плеч, кончики растрепались.

– Сегодня мне нужно провести обряд в честь богини. Завтра на рассвете я присоединюсь к вам, – пообещала Ари.

Я встала с колен, повернулась и поклонилась ей.

– Я попрошу одного из моих спутников прийти вечером и сказать, где мы остановились.

– Не стоит, – Ари насмешливо улыбнулась. – Я это и так узнаю. Ничто на этих землях не остается вне моего внимания.

Она проводила меня к выходу, где взволнованный Рейган мерил шагами расстояние от входа в храм до ступеней. Увидев меня, он бросился к нам, но остановился, как вкопанный и, стиснув зубы, поклонился. На этот раз – низко, полностью согнувшись.

Ари даже не взглянула на него.

– Да пребудет с тобой огонь, – шепнула она и дотронулась до моего обожжённого плеча. Оно мгновенно заныло, несмотря на то что весь день не давало о себе знать.

Едва жрица скрылась в храме, Рейган тут же приступил к допросу. Все еще пребывая в смятении, я жадно вдыхала свежий воздух, не забывая рассеянно отвечая на его вопросы.

Услышав, что главная жрица присоединится к нам, Карре пришел в бешенство. А когда я сказала про клятву, и вовсе взбеленился так, что на улице поднялся ветер.

– Не понимаю, что ты так злишься. Мне может приказывать богиня, а она спит.

– Эти жрицы, – процедил Рейган. – Не погнушаются, лишь бы урвать побольше магии. Они жадные и никчемные. Многие из них идут в храм, чтобы получить власть, которую дает религия.

– Ари показалась мне искренней. И она – феникс.

– Превращается в пернатое создание? – хмыкнул Карре. – Тогда, пожалуй, куплю птичью клетку.

– Феникс – это статус главной жрицы, – сказала я. – Нет, ее магия крайне слаба. Но, может, вблизи главной жрицы Фолкор ослабнет? Ведь не зря в пророчестве говорилось о фениксе.

– Ладно, – ответил Рейган. – Пусть идет с нами. Но вытаскивать ее из неприятностей я не буду.

Каллум ждал нас у небольшой гостиницы. Еще издалека увидел нас и пошел навстречу – я чувствовала его внимательный взгляд, подмечающий каждую деталь в моем облике. Мне неожиданно захотелось подразнить его, и я, окончательно распустив остатки косы, ткнула пальцем в свою голову и спросила:

– Как я тебе?

– Что с твоими волосами? – ошарашенно протянул Каллум.

– Я отрезала их, чтобы принести клятву богине, – беспечно сказала я.

– Что?

Каллум перевел уничтожающий взгляд на Рейгана. Тот вздернул бровь, всем видом говоря: я тут не при чем.

– Ты не должна была этого делать, – едва сдерживая гнев, сказал Каллум. – Ни отрезать волосы, ни тем более – приносить клятву. Рейган, ты же обещал присмотреть за ней!

Я нахмурилась.

– Меня не пустили в храм, – ответил Карре.

У меня возникло стойкое ощущение, что Рейгана забавляет сложившаяся ситуация. Он словно наслаждался тем, как Каллум ведет себя подобно заботливому родителю.

– Ты не должен был оставлять ее одну, – холодно произнес Каллум.

Он говорил так, словно я была ребенком, за которым нужно присматривать. Будто отец оставил меня одну, и первое, что я сделала – из шалости обрезала волосы.

– Я в состоянии сама решить, куда ходить и что мне делать, – миролюбиво сказала я. – Клятва, принесенная богине, ничего не значит, пока Арандхати спит.

– Мы собираемся убить Фолкора, – едко напомнил Каллум. – После его смерти боги проснутся.

– Тогда и будем думать, что делать, – я начала злиться, – если бы я не принесла клятву, феникс отказалась бы идти с нами.

– Феникс?

– Главная жрица, – любезно пояснил Рейган. – Николина считает, что она является ключом к победе над Фолкором.

В его словах звучала неприкрытая насмешка. Каллум перевел на меня потрясенный взгляд.

– Ты позвала главную жрицу?

– А что в этом такого? Она носит звание феникса.

– Главная жрица обладает почти таким же влиянием, как и члены Совета, – медленно сказал Каллум. – Зачем ей бросать все и рисковать собственной жизнью?

– Ради своей богини, естественно. Все жрицы ненавидят Фолкора, потому что он стал причиной долгого сна Арандхати.

– Жрицы прикрывают беспокойством о богине собственное стремление к власти. В их молитвах нет любви или преданности, – отрезал Каллум.

Меня не покидало ощущение, что он повторяет чьи-то слова. И я даже знала, чьи – посмотрев на Рейгана, я не удержалась и спросила:

– Откуда ты знаешь? Ты знаком с кем-то из жриц?

– В столице я видел, как по желанию жриц одного из жителей приказали казнить. Тот мужчина всего лишь не захотел поклониться.

Я вспомнила фанатичный блеск в глазах Катрины и ее слова – «я не буду требовать для тебя наказания за оскорбление». Она посчитала оскорблением всего лишь сон, о котором я рассказала.

– Я не утверждаю, что все жрицы – хорошие. Но я сделала то, что посчитала нужным. Я не видела другого пути, – холодно ответила я, глядя на Каллума. Затем перевела взгляд на Рейгана: – И да, я считаю, что Ари нужна нам для победы. Можете называть это глупостью, смеяться над моим предчувствием, но она пойдет с нами.

– Говорю же, командир, – усмехнулся Рейган.

Его мой взгляд не впечатлил. Каллум сжал кулаки, не переставая смотреть на меня. Чувствовалось, что он хотел что-то сказать, но сдерживался.

– Пойдемте в гостиницу, – предложил Карре. – Нам необходимо поесть и раздобыть одежду. В одном Николина права – она уже принесла клятву, и с этим ничего не поделаешь.

Он первым шагнул в сторону дверей. Я последовала за ним, молча пройдя мимо Каллума. Через секунду он пошел за нами, продолжая сдерживать кипящую в нем злость.

Я тоже злилась. Может, я не обладала магией или не была хорошим воином, но и в постоянной опеке не нуждалась. Своим чрезмерным беспокойством Каллум будто сводил на нет все те года, что я заботилась о Таше.

Пока мы с Рейганом были в храме, Каллум успел подумать о лошадях и снял две комнаты: одну побольше для них с Карре, и вторую, поменьше – для меня. Ополоснув лицо и руки, я скрепила непривычно короткие волосы лентой и вышла в коридор – мы договорились вместе пройтись по поселению, чтобы купить одежду и запастись едой.

Рынок здесь оказался не таким, как в Стеи – маленький, он располагался на краю деревни, а прямо за ним начинались бесконечные поля. Сладко пахло фруктами – проходя мимо лавки, где под солнцем блестели сочные ягоды и невиданные мною ранее плоды синего цвета, я почувствовала, насколько голодна.

– Я вижу лавку кузнеца. Подождите меня здесь, – сказал Рейган.

Мы с Каллумом остались вдвоем под палящими лучами. Я огляделась и поежилась, несмотря на жару – рынок производил гнетущее впечатление: куча людей, большинство из которых – приезжие, проделавшие далекий путь ради редких фруктов. Они были в богатых одеждах, в сопровождении слуг – и резко выделялись на фоне торговцев, одетых легко и бедно. Кожа у многих была загоревшей дочерна, а руки покрыты мозолями.

– Возьми, Нико.

Я обернулась и увидела, что Каллум успел приобрести парочку разных плодов, пока я осматривалась. На его руке лежало три фрукта: первый был красным, с толстой кожицей, второй – круглым и желтым, как яблоко, но выглядел мягким на ощупь, и третьим была крупная ягода темно-сизого цвета.

Я взяла ягоду и положила в рот. Сладко-кислый вкус мгновенно освежил, на зубах заскрежетали мелкие зернышки.

– Очень вкусно, спасибо.

Я предложила разделить большой красный плод пополам. Мякоть у него была белая и очень нежная – буквально таяла во рту.

– Ничего вкуснее не пробовала, – призналась я потрясенно.

Каллум улыбнулся, глядя на меня. Его прежнее недовольство исчезло, в синих глазах мелькнула нежность.

– Я куплю тебе еще.

Он отошел к лавке, разговаривая с торговцем, а ко мне приблизился Рейган. Лицо его было сосредоточенным, а в руках он держал увесистый сверток.

– Вижу, уже успела полакомиться местными фруктами, – он кивнул на мои пальцы, перепачканные в прозрачном соке.

– Они просто волшебны, – я даже зажмурилась от удовольствия. – Можем взять с собой в дорогу парочку.

– Благодарю, но я предпочитаю есть чистую еду, – вежливо ответил Рейган.

Я замерла.

– В каком смысле?

Он непринужденно указал рукой на фрукт в моих руках и сообщил:

– После жертвоприношений богине вся кровь с убитых собирается и выливается на поля в качестве удобрений. Это способствует быстрому росту фруктов и их сладости.

Меня затошнило. Я перевела взгляд на плод в своих руках. Его красная кожица блестела на солнце рубиновыми бликами.

– Вот, – вернувшийся Каллум растерянно посмотрел на меня, – что случилось? Что ты ей сказал?

– Рассказал про удобрения, – хмыкнул Рейган.

– Ты знал? Как они удобряют поля, – тихо спросила я.

– Знал, – Каллум поджал губы, – но так поступают везде, без исключений. На фруктах это не отражается.

Меня затошнило еще сильнее. Я отвернулась от плодов в руках Каллума и попросила:

– Давайте займемся одеждой.

Остаток времени на рынке мы почти не разговаривали – выбрав все необходимое нам, вернулись в гостиницу. В коридоре возле двери в мою комнату Каллум завел речь об ужине, но меня снова замутило – кроме воды, мне ничего не хотелось. Жара окончательно вымотала меня, я ощущала слабость и желание поскорее прилечь.

– Мне нужно отдохнуть, – вяло сказала я.

– Ты злишься на меня? – Каллум взял мою ладонь в свои руки. – Прости, Николина. Я не подумал о том, что тебе будет неприятно их есть. Все давно знают, как выращивают фрукты, и я посчитал, что ты тоже в курсе.

– Не злюсь, – я покачала головой. – Просто устала.

Я действительно чувствовала себя измотанной донельзя. Оказавшись в своей комнате, я рухнула на кровать, не раздеваясь, и едва моя голова коснулась тощей подушки, я сразу же заснула, мельком успев подумать о кошмарах.

… Я стояла на пустом и безжизненном поле, под обуглившимся деревом. Под моими ногами была выжженая дочерна земля. Падал снег. Я подняла руку, поймала одну из снежинок и растерла ее – подушечки окрасились в серый. Не снег – пепел.

Я испытала такое сильное чувство тоски, что мне захотелось выть. Не кричать, а оплакивать – гибель всего живого. Вокруг не было жизни, только смерть. Пепел все падал с неба. Вокруг все было сожжено. Ветер трепал мое ободранное, покрытое сажей, платье, становясь все холоднее и злее. Хлынул теплый дождь – я подняла голову: кроваво-красные капли лились целым потоком. Горелая земля жадно впитывала кровь.

Я попятилась в попытке защититься, закрыла лицо руками. Мои ноги запутались – посмотрев вниз, я увидела, как поднимаются вверх нежно-зеленые побеги из разбухшей, напившейся почвы, как распускаются белые цветы на том месте, где раньше была выжженая земля.

– Смерть и жизнь ходят рука об руку, Николина, – сказал кто-то. Я обернулась – ни души.

Голос спросил:

– За чью руку держишься ты?