Феникс или Возрождённый оккультизм

ЦИКЛ ТРАНСМИГРАЦИИ

Махаяна, или «Большая колесница», была предложена как некий компромиссный вариант, несколько умаляющий крайний аскетизм примитивной веры. Кто был основателем этой секты, неизвестно, но её наиболее выдающимся представителем и пропагандистом является прославленный монах Нагарджуна. Он учился в знаменитом университете Наланды — главном учебном заведении его времени (II век новой эры), в котором преподавалась буддийская теология. Этот патриарх объявил, что нашёл ранее неизвестные писания Будды Гаутамы под названием «Праджняпарамита», которое можно перевести приблизительно как «способ достижения дальнего берега мудрости». Нагарджуна считал, что Будда скрыл эти традиции, потому что в его время мир ещё не заслужил право получить столь всеобъемлющие наставления, и поэтому он поручил хранить доктрину полубогам Нагам, или царям змей, которые, в свою очередь, передали её на заре более просвещённой эпохи на попечение Нагарджуны.

Система махаяны смягчает суровый философский агностицизм Будды, облекая простые истины в тщательно разработанные символы и развивая традицию, рассчитанную на то, чтобы её сложность и величие в равной степени поражали умы жреца и мирянина. Махаяну называют срединным, расширенным путём достижения состояния нирваны, чтобы им могли воспользоваться представители всех классов и сект, допускающим возможность достижения этого высшего состояния (или состояния Будды) теми, кто не принадлежат к святым орденам. Не впадая в ошибку, можно сказать, что принципы, подробно изложенные Нагарджуной, превратили буддизм из философии в религию. Он стал кем-то вроде восточного св. Павла, который считал слова важнее дел, так что спасение становилось в большей или меньшей степени вопросом ортодоксии, а не совершенства. С другой стороны, было бы несправедливо не отметить высокий уровень метафизических спекуляций Нагарджуны. Из нравоучительных сентенций Шакьямуни он создал сложный трансцендентализм, который являет собой странную смесь брахманических и буддийских авторитетных источников. Будда Гаутама очевидно выстроил свою философию на фундаменте брахманических вед и пуран. Главное отступление касается богов, которые в буддизме утратили свои созидательные качества и стали служителями закона, а не капризными деспотами. Школа махаяны апеллировала к высокоразвитому воображению жителя Востока. Он привык рассматривать вселенную как поле сражения богов и демонов и поэтому не испытывал никаких затруднений с мысленным представлением трёхликих Брахм или семиголовых Нагов. Нагарджуна перевёл все локи и талы[36] вместе с населяющими их существами в русло буддийского образа мышления. И так старая система продолжила существование «под новым управлением»!

Хинаяна, или «Малая колесница» — несовершенный путь, как её стали называть при сравнении, могла довести до совершенства лишь малую часть человечества. Нельзя было рассчитывать, что чисто философские аспекты учения Будды Гаутамы привлекут простых людей стран Востока, так же как метафизические спекуляции Платона не могут заинтересовать огромный класс пролетариев Запада. Большинство людей думают руками, созерцают глазами и почитают губами. Школа махаяны отправилась на север, и её цитаделью стали покрытые снегом вершины Тибета, а более суровая и простая школа хинаяны повернула к югу, чтобы медитировать среди тихо покачивающихся баньянов Цейлона. Однако между северным и южным буддизмом нельзя провести чёткую грань, поскольку каждое направление в большей или меньшей степени насыщено принципами другого.

Пандит Харапрасад Шастри проанализировал различия между двумя школами и пришёл к следующим выводам: хинаяна прибегает к практике любых достойных награды деяний ради самоконтроля, покоя и угасания (растворения) собственной души. Это не самая благородная цель, к которой должен стремиться отважный бодхисатва. Ему надлежит хотеть не только самому оказаться в истине, но и стараться привести туда всех остальных разумных существ; следовательно, хинаяна стремится к достижению нирваны только для себя, а махаяна ищет для себя лишь возможность вести за собой других и помогать им.

Пандит продолжает: «Если человек знает всё — ему известны страдания мира, и поэтому он не чувствует себя вправе войти в нирвану, не протянув руку помощи миллионам людей вокруг него. <…> Не сомневаясь в перспективе собственного освобождения, он не торопится принять его ради блага остальных людей». Было множество Будд, которые, проповедуя, освобождали, освобождают и будут освобождать бесчисленные массы разумных существ, но ни один из них не достиг таких высот, как Авалокитешвара, который поклялся не вступать в блаженную сферу, пока хоть одно разумное существо остаётся неосвобождённым. Следовательно, школа махаяны считает достижение освобождения per se (лат., «по сути») эгоистичным и недостойным мотивом действий, обвиняя хинаяну в отсутствии идеализма. Хинаяна, в свою очередь, порицает секту махаяны за отход от более строгих добродетелей в сторону запутывания вопроса и поклонения химерам.

Тибетский буддизм ещё более искажён тантрическими[37] культами. Начало тантризму положили поклонники Шивы: именно ему ламаизм обязан чрезвычайно сложным пантеоном, особенно громадным количеством входящих в него демонов. К тому же тантризм напустил достаточно тумана, придав каждому из множества небесных существ дополнительный аспект шакти, или аналог женского пола. Весьма вероятно, что культ Шивы в Индии предшествовал культам Брахмы и Вишну. Шива принадлежит к доведическому фольклору Индии точно так же, как бог Тор, или Громовержец, в Скандинавии был намного старше возглавляемого Одином пантеона, в состав которого он впоследствии вошёл. До пришествия буддизма Тибет был каннибальской страной, народ которой поклонялся примитивнейшим и варварским способом божествам, которые были ничуть не лучше демонов, и умилостивляли их адской некромантией и человеческими жертвами. Эта старинная вера ныне именуется бон. Уже почти прекратившая существование в качестве самостоятельного института, она всё ещё сохраняется в виде более или менее деградировавшего элемента трансгималайского буддизма. В особенности ламы в чёрных шапках, равно как и колдуны всех мастей, по-прежнему смешивают колдовство бон со своей буддийской магией. Этим, вероятно, и объясняется, по крайней мере до некоторой степени, такая черта, как жестокость — качество само по себе совершенно не буддийское, которое упорно сохраняется у наименее образованных приверженцев ламаизма. Многие ламаистские монастыри Малого Тибета и Монголии являются рассадниками дугпа — колдунов левого пути, которые управляют духами стихий и поклоняются демонам.

На севере же мы находим простые нравоучительные сентенции Будды Гаутамы, вплетённые в сложный ритуализм. Книги, содержащие сутры просветления, теперь лежат на алтарях вместе с жезлом, сделанным из человеческой берцовой кости, с одной стороны, и молитвенной мельницей, инкрустированной горошинами, — с другой. Тем, кто испытывает затруднения с распознаванием истинных ценностей, тантрическая путаница, называемая теперь ламаизмом, покажется совершенно бессмысленной. Однако под хаосом скрывается величественный порядок. В нём есть не совсем очевидная на первый взгляд целостность, достаточно всеобъемлющая, чтобы вобрать в себя разногласия. Невозможно описать, насколько тибетские доктрины богаты метафизическими и философскими истинами. Несмотря на то, что Архаты и Махатмы большей частью покинули ламаистские храмы, там всё ещё собираются мудрецы, знания которых составляют надежду мира. Загадочный лама, сидящий и вращающий своё колесо или читающий молитву по истёртым бусинам своих чёток, держит метафизический палец на пульсе мира. Жители Запада со всей своей житейской мудростью не смогли бы понять, о чём думает этот человек с морщинистым монгольским лицом. Тем не менее у этого старика есть «личная линия связи» с Бесконечным, и он осознаёт аспекты универсального закона, совершенно недоступного пониманию дерущихся за деньги масс.

На рис.: Жизнь Падмасамбхавы. Лист из тибетского манускрипта с текстом, имеющим отношение к установлению буддизма в Тибете

Прежде чем взяться за подробное изучение буддийского колеса жизни, необходимо определить истинный смысл и природу той личности, которая, несмотря на вечные изменения её состояния и положения, остаётся неизменной по своей подлинной сути. «Понять трансмиграцию, или саттвическое движение, буддизма — значит действительно понять его величайшую доктрину, сооружение, которое было воздвигнуто на удивление всем, кто пытался изучить его замысловатую архитектуру, его изящные лепные украшения или его изысканную работу»[38].

Что же тогда такое саттва и саттвическое движение? Саттва — это мыслящее существо, или сущность, которая, будучи во всех смыслах абсолютно бессмертной, существует во все времена, пока не войдёт в нирвану, где она поглощается вечностью. Саттва движется от одного состояния к другому, но всегда должна пребывать в каком-то одном из состояний. Эти движения, или перемещения, саттвы называются трансмиграциями, поскольку они представляют собой не выход из тела за пределы тела, а скорее непрерывный переход из одного тела в другое. Все живые создания являются в первую очередь саттвами, потому что саттва есть подлинная сущность их жизнедеятельности, и все живые создания связаны между собой этим общим саттвическим родством. Сознавая, что переживания жизни существуют только благодаря этим взаимосвязям, просвещённые считают подобные взаимосвязи священными, видя во всех созданиях родственных сущностей, совечных самим себе. Следовательно, саттва есть субъект трансмиграции точно так же, как нирвана является её объектом.

«Школа махаяны, — пишет Шри Сарат Чандра Дас, — учит, что ни дух, ни субстанция, ни закон, ни органическая жизнь не являются самосотворёнными». Все эти явления пребывают во взаимосвязи и существуют только благодаря таким взаимоотношениям. Объясняя, каким образом вещи, кажущиеся действительно существующими, существуют только условно, этот учёный автор приводит в качестве примера дом. «Что такое дом? — спрашивает он. — Это дверь, крыша, колонна или это их сумма?» И отвечает на свой вопрос так: дом — это ни составные части по отдельности, ни составные части вместе, потому что дом — это просто название, выражающее связь этих частей.

Шри Сарат Чандра Дас приходит к следующему заключению: «Согласные с этой доктриной буддисты не верят в существование творца, так что никакого творения быть не может. По их утверждению, мир существовал вечно, населяющие его живые существа тоже существуют извечно, и, следовательно, дух и материя совечны. Неделимый дух, как и абсолютная материя или атом, не может прекратить существование. Их количество невозможно уменьшить или увеличить». Из этого следует, что ничего нельзя добавить или отнять, а тогда все формы суть просто взаимоотношения вечных принципов. Всё, что действительно существует, нельзя уничтожить, а то, что нереально, нельзя сделать постоянным. В таком случае жизнь во всех её аспектах есть просто саттва (или «Я»), движущаяся сквозь сферы взаимоотношений (не-я, как являющиеся по сути нереальными), и мудрость заключается в осознании этой высшей истины.

На рис.: Бхавачакра. Копия, сделанная д-ром Уодделлом с фресок монастыря Ташидинг в Сиккиме

А теперь можно перейти к конкретному обсуждению Бхавачакры, или колеса трансмиграционного существования. На двух иллюстрациях, приведённых в этом очерке, колесо представлено как в виде круга, так и в виде квадрата. Круговая схема взята с фресок монастыря Ташидинг в Сиккиме и опубликована д-ром Уодделлом в книге «Тибетский буддизм». Квадратный рисунок получен из Лхасы и принадлежит школе «жёлтых шапок». Он приведён в томе III «Journal of Buddhist Text Society of India».

Ценным комментарием к данному материалу служит также воспроизведённый здесь ключ д-ра Уодделла к круговой чакре. В обоих случаях колесо держит ужасное красное чудовище, которое на тибетском языке называется Даг-зин. В системе махаяны этот персонаж олицетворяет ужас, внушаемый эгоизмом как наиболее прискорбным состоянием себялюбия. Колесо рождения и смерти поддерживается эгоизмом, верой в реальность иллюзорных вещей. Освобождает от эгоизма альтруизм — истребитель монстра, поддерживающего иллюзии; это ещё одна разновидность высказывания, гласящего, что тот, кто спасает свою жизнь, непременно потеряет её, а тот, кто лишается её ради праведности, обязательно снова её обретёт.

На рис.: Ключ к отделам колеса жизни. Репродукция из книги Остина Уодделла «The Buddhism of Tibet»

Вера в материю привязывает человека к материи; вера в реальность феноменального опыта привязывает его к феноменальному миру. Сферы бодхисатв и Будд не входят в это колесо, потому что находятся за пределами эгоизма. Они живут не для себя, а для других, и, отказываясь от своих личных интересов, они одновременно выходят из сферы страдания и уничтожения.

Естественно было бы спросить, что же заставляет колесо вращаться? Или, возможно, сформулировать вопрос точнее: что заставляет саттву путешествовать по колесу? Ответом является карма. Все существа, или саттвы, непрерывно создают карму. Иными словами, они существуют в действии, а действие предполагает последствие, которое, в свою очередь, порождает другие последствия. Так устанавливаются ниданы, или следствия действий. «У живого разумного существа, — пишет один автор, — в отличие от неживого предмета, возникают реакции на действия, называемые на санскрите кармой, и эти реакции сосуществуют с ней извечно. Следовательно, карма вечна и неотделима от саттвы, или саттвического существования». Карму интерпретировали как судьбу, или неизбежность, но эти термины обычно подразумевают некое посредничество провидения, неподвластного человеку. Карма — это неизбежная реакция на действие. Её сущность составляют достоинства и недостатки жизни. Уолт Уитмен предавался буддистскому фатализму, говоря следующее: «От своего не отвернусь». Следовательно, карма перемещает саттву по колесу, меняя окружающую обстановку в соответствии с качеством поступка.

Карма может быть хорошей или плохой или сочетать в себе и то и другое. Обычно она проявляется в более позднем состоянии смятения, когда противоречивые побуждения вносят разлад в земную жизнь. Когда тот, кто достиг высокого положения бодхисатвы, или Просветлённого существа, мыслью и делом исчерпает всю дурную карму и придёт через осознание к состоянию, в котором он перестанет накапливать «причины страдания», его будут называть Буддой. В таком человеке вообще зло перестаёт являться причиной ответного действия, и про него говорят, что он сходит с вращающегося колеса трансмиграции или перестаёт за него держаться. У всех остальных саттв, за исключением Будды, сложная карма, в которой хорошее и плохое, добро и зло перемешаны в различных пропорциях. Плохая карма представляет собой элемент изменения в саттве, тогда как хорошая карма есть элемент чистоты; первая оказывает пагубное влияние и ухудшает саттву, другая очищает и возвышает. Саттвы поддаются изменению по причине своей плохой кармы. Следовательно, бессмертие (или, точнее, не имеющая определения нирвана) заключается в непрерывном совершении добра, а смертность — в беспрерывном повторении ошибок вследствие неустойчивых взглядов.

Смешанная карма заставляет сущность, или «Я», беспорядочно переходить из одного состояния в другое на протяжении тысяч жизней и миллионов лет и переживать в эти колоссальные периоды времени чередования счастья и страдания. Насколько велико бывает счастье, определяется силой накопленных добродетелей, и наоборот, страдание измеряется силой накопленных пороков. Открыв эти тайны человечеству, Будда Гаутама заслужил титул Великого Благодетеля.

Как сказано в «Книгах Виная»[39]:

На рис.: Колесо трансмиграционного существования. Воспроизводится из журнала Индийского общества буддийских текстов

На изображённой здесь дхармачакре школы махаяны центральные части разделены на шесть главных отделов. Эти отделы отображают шесть возможных положений, или состояний феноменальной деятельности, а все вместе они образуют сансарачакру, или колесо земного существования. В действительности это области шести состояний кармы. Саттва, или сущность, должна непрерывно пребывать в одном из этих шести состояний до тех пор, пока, достигнув состояния Будды, она не освободится от своих перемещений. Как могли бы сказать платоники, вещь всегда должна находиться на месте, так и буддисты утверждают, что сущность всегда должна пребывать в каком-то состоянии, а характер и содержание этого состояния определяются кармой.

В эти схемы не включены два уровня развития, первый из которых состоит из тех природных сил, которые ещё не выработали саттвическую, или мыслящую, сущность, а второй представляет собой обиталище просветлённых, где пребывают те, кто полностью освободились от колеса рождений и смертей. Карма вечно созидает тела в шести секциях колеса, которые следует рассматривать как планы жизни — шесть планетарных континентов, которые появились из Центрального Солнца, или шесть тел, через которые сознание проходит по пути к совершенству. Саттва должна переходить из одного из этих тел в другое до тех пор, пока не будет искуплена вся плохая карма. Подобно тому, как в Египте Тифон проглатывал тех, кого признавали недостойными во время церемонии взвешивания души, в Тибете чудовище Даг-зин проглатывает или погружает в различные материальные состояния саттвы, не достигшие бодхисатвического спокойствия.

Как на квадратной, так и на круговой схеме внутреннее пространство горизонталью разделено на верхние и нижние секции. Вместе они образуют сансару[40], или цикл земных факторов влияния. Верхняя и нижняя половины отведены соответственно под иллюзии счастья и иллюзии страдания и называются сугати и дургати.

Те саттвы, хорошая карма которых сулит им благоприятное рождение, ожидают, что будут пребывать в верхней полусфере, или сугати; порочные же духом саттвы столкнутся с несчастьями адского состояния, или дургати. Три отделения состояния сугати называются: суралока — «обитель богов», асуралока — «обитель полубогов» и наралока — «обитель людей». На квадратной схеме сфера наров, или человеческих существ, располагается в центральной или самой верхней части. Сфера богов, или дэвов, находится слева, а асуров, или полубогов, — справа. На круговом чертеже человеческая сфера находится слева, сфера богов под Индрой в верхней центральной точке, сфера асуров, или титанов, — справа.

При истолковании этих трёх состояний следует помнить, что человеческое состояние считалось более желательным, чем состояние богов или полубогов. Высшее блаженство, помимо нирваны, которое только может предвкушать житель Тибета, — это немедленное рождение в человеческом состоянии, ибо только в человеческом состоянии он может достичь состояния Будды. Это, как утверждает Шри Сарат Чандра Дас, «самое желанное из всех состояний. Огромное преимущество рождения человеком заключается в том, что в этом состоянии, если хватит хорошей кармы и воля будет направлена правильно, можно увидеть “путь”: первый луч Будды падает на саттву, и он становится бодхисатвой; с этого момента он пользуется всеми привилегиями бодхисатвы. Он испытал полнейшее самоотречение и восходит через различные стадии святости к пределу земного существования; отказавшись от всего, даже от добрых дел, он достигает достоинства в процессе медитации; он знает о своих прошлых рождениях, все обстоятельства которых скрупулёзно занесены в скрижали; ему позволено, чтобы его молитвы и достоинства имели преимущественную силу над другими, менее счастливыми саттвами, пребывающими в остальных пяти состояниях; наконец, он выходит за пределы земного существования, становясь Буддой и наслаждаясь бесконечным блаженством в нирване».

На рис.: Созерцание реальности. Бодхисатва Авалокитешвара с восемью руками

Здесь следует обратить особое внимание на один не получивший почти никакого признания элемент метафизики северного буддизма. Как уже упоминалось, Будда понизил статус божеств до такой степени, что боги лишились подлинно божественных атрибутов, превратившись просто в носителей достоинств переселяющихся саттв. Следовательно, божественность является всего лишь наградой за хорошую карму и, будучи отнюдь не постоянным состоянием, может быть утрачена в любой момент. Буддийский монах боится воплотиться в бога, чтобы это обстоятельство не помешало ему достичь состояния будды. Рождение в суралоке — это награда в виде заработанной действиями земной силы и блаженства. С этой точки зрения боги являются лишь символами различных творческих стремлений, однако менее значительных, чем высочайшее стремление к освобождению. Саттва создаёт такие последствия, которые дают ей право на существование в течение некоторого периода времени на небесах Индры; и так как карма вынуждает сущность повторно родиться там же, то она вынуждает её рождаться повторно и в райской сфере, где сущность будет оставаться до тех пор, пока не иссякнут заслуги, благодаря которым она там оказалась. Когда же эти достоинства окажутся исчерпанными или недостатки разрушат карму, которая привязывает саттву к небесным мирам, сущность провалится, как свинцовый груз, на какой-нибудь более низкий уровень, на который её увлечёт новая карма.

Положение богов и продолжительность периода их блаженства определяются, как и в случае человеческих существ, мерой их нравственных качеств, то есть достоинствами, которые они проявили, когда жили как люди на земле или в какой-нибудь сфере, кроме Небесной. Итак, Колесо Жизни поворачивается: Индра, Брахма и другие, кто некогда были богами на небесах, сегодня вполне могут оказаться простыми смертными людьми в высокой или в скромной сфере жизни; и наоборот — один поворот огромного колеса, который в один прекрасный день возвышает людей до состояния богов на небесах, а в другой низводит богов до состояния людей на Земле, объясняет две великие истины, одну из которых часто упускают из виду. Каждый из нас, почти без исключения, верит тому, чему учат все Священные писания, а именно божественности человека или «бога» на Земле, но зачастую мы не признаём не менее очевидную истину, а именно человечность Бога. Исчерпав достоинства, после чего его небесное блаженство завершается, он должен вновь вернуться в прежнее положение или в худшее состояние в этом мире; поэтому то со стороны человека глупо направлять столько своих достоинств в неправильное русло вместо того, чтобы использовать их для достижения надлежащей цели — состояния Бодхи[41], или Просветления.

У всех отделений колеса есть противоположные состояния. Противоположности низших находятся наверху, куда саттву заставляют подниматься её достоинства. У высших тоже есть свои противоположности в нижних отделах, куда саттву стаскивают её недостатки. Ни в одном из шести состояний нет постоянства, ибо несмотря на то, что существование в них может продолжаться в течение громадного периода времени и счастье или страдание может казаться бесконечным, саттвическое движение из одного состояния в другое не имеет конца.

Но саттва, перед которой открывается перспектива счастливой жизни, обеспеченной ей её добрыми делами (кармой), забывает истинные тайны, лежащие в основе земного бытия, и крепко цепляется за исчезающее нереальное, чем ввергает себя в океан непрерывного страдания. Поэтому ей не следует слишком рассчитывать на удовольствия небес Индры или долгое пребывание в Брахмалоке, которое, каким бы долгим оно ни казалось, не превышает секунды в океане вечности. Ведь как только следствия её хороших поступков подойдут к концу, она наверняка сразу же стремительно перейдёт в состояние дургати, т. е. беспросветных мук. Пока саттвы продолжают пребывать в этом блаженном, хотя и преходящем, состоянии человечества, им надлежит проявлять себя поступками и медитацией, применять положительные качества, уже накопленные ими к этому времени и по-прежнему делающие им честь, для достижения того состояния духовного просветлённого бытия, которое называется состоянием будды. В этом мире здоровье, богатство, власть и т. д., составляющие наше счастье, преходящи; они длятся месяц, год или дольше и обманывают нас, как удовольствия во сне. Следовательно, в этой жизни нам следует, не стремясь к состоянию блаженства на земле или на небесах, постараться выбраться из этого моря сансары и приобрести те духовные совершенства и внутреннее содержание, которые необходимы для достижения идеального состояния высшего просветления[42].

Человечество представляет собой среднее состояние между райскими удовольствиями и адскими мучениями. Когда саттва пребывает в адских мирах, страдания от карающей кармы разрушают её способность различать и распознавать; а пока саттва пребывает в небесном состоянии, блаженство этого состояния и окружающие её прекрасные иллюзии столь же эффективно расправляются с её способностью видеть всё в истинном свете. Человеческое существование — это смешение всех лок, или состояний, радостных или скорбных. Поэтому только в человеческом состоянии саттва способна разумно определить, что есть величайшее благо. Следовательно, бодхисаттва должен вырасти непосредственно из человеческого состояния, и наралока становится преддверием нирваны.

Рассказывают интересную историю, дающую яркое представление о небесном состоянии. Жил-был когда-то очень мудрый царь по имени Мандхата, который заслужил себе такую хорошую карму, что перевоплотился в суралоке в самого бога Индру. В то время ещё несколько саттв тоже достигли таких высот совершенства, что шестеро из них таким же образом повторно родились Индрой. Это иллюстрирует очень важную доктрину, а именно, что боги являются не личностями, а состояниями сознания, и поэтому пребывать в этом состоянии, а значит, быть этим богом могут одновременно несколько человек. Через некоторое время у царя Мандхаты возникло желание остаться единственным Индрой. Результатом этого стала очень плохая карма, и «он погиб как банкрот в руках кредиторов». Его саттва снова была ввергнута в адское состояние, где получила время для размышлений о возмездии, вызванном такой дурной чертой, как зависть! Даже небеса — это ненадёжное место, и саттвы остаются там, только пока заслуживают такое блаженство.

Нижняя полусфера огромного колеса трансмиграции аналогичным образом поделена между тремя несчастливыми состояниями, худшее из которых — нарака, или ад. На обоих рисунках оно располагается в самой нижней точке колеса. На круговой схеме слева от этого самого нижнего ада находится прета йони, или состояние призрака (Тартар), а справа — тирийак йони, или животное состояние. На квадратном рисунке животный мир помещается на левой стороне, а состояние призрака — на правой. Саттва, недостатки которой слишком велики, чтобы допустить её повторное рождение в верхней полусфере, но не настолько огромны, чтобы служить основанием для помещения её в самый нижний ад, может временно находиться в сфере призраков в виде духа стихий, лешего, чертёнка или другой невидимой твари. Или же она может принять обличье одного из животных в состоянии тирийак. В обеих сферах существует возможность выбора, определяемая кармой, потому что некоторые невидимые создания принадлежат к более высокому порядку, чем другие, так же как некоторые животные более благородны, чем остальные. Прикладывая усилия, саттва, пребывающая в этих низших состояниях, может вернуть себе человеческое состояние даже в не слишком далёком будущем. Глубочайший из адов — авичи — предназначен для тех, чьи низкие поступки требуют для полного уничтожения самого длительного периода времени. Фигуры, находящиеся в различных секторах колеса, изображают саттв, наслаждающихся блаженством или страдающих от мук, которыми они обязаны своей карме.

На рис.: Кокоринокагами, зеркало сердца. Колесо жизни японских буддистов с его десятью этапами повторных рождений

Нельзя не обратить внимание на одно интересное соответствие между изображённым на рисунке Бхавачакры и фрагментами гностической[43] традиции. Общеизвестно, что гностики имели связи с Востоком. В произведениях гностиков встречается некая деспотичная созидательная действующая сила, Ильдабаоф, Демиург мира, который запирает небесные врата, пытаясь помешать людям вырваться из рабства у него и порождений его сына. Ну чем Ильдабаоф не чудовище, держащее колесо, и не символ иллюзорного существования, и не являются ли шесть планов, или состояний, его детищем? Ведь все отсеки колеса порождены невежеством. Колесо представляет собой земной шар, который все посвящённые считали сферой иллюзии, бегство из которой при помощи философии было величайшим благом.

В центральной части обеих схем — и круговой, и квадратной — можно увидеть трёх тварей, держащих друг друга за хвост и образующих нечто вроде бесконечной цепи. Эти создания олицетворяют движущую силу, поддерживающую вращение гигантской чакры. Боров символизирует глупость, голубь — похоть, а змея — гнев. Эти качества всегда противодействуют стойкости и высоким принципам, проявлением которых достигается нирвана. Таким образом, колесо вращается на этой тройной оси, поскольку мир существует как реальность только для тех, кто предпочитает воспринимать его таковым. Было бы ошибкой усматривать в колесе буквальное изложение учений. Эта концепция в целом носит чисто метафизический характер и трактует невидимые и сверхфизические планы во взаимоотношении с физической вселенной. Бхавачакра показывает не места, а состояния, и маленькие фигурки, украшающие секции колеса, призваны не давать скрупулёзно точное отображение фактов, а выражать состояния сознания, которыми определяется благополучие саттвы.

В этом месте было бы весьма кстати привести рецепт спасения, с помощью которого саттва, привязанная к одной из адских сфер, может надеяться вырваться оттуда. Сил, способных оказать содействие в улучшении её положения, четыре:

1) Исчерпав карму, привязывающую её к данной локе, она немедленно уйдёт оттуда и перейдёт в другое состояние. Обычно раскаяние обеспечивает саттве, покидающей одну из адских сфер, восхождение в более благородное состояние;

2) В определённых условиях, если саттва приносит добровольное покаяние, она освобождается из низшего мира по истечении срока, назначенного ею самой себе;

3) Саттва может быть временно освобождена от кармы и может получить возможность достижения просветления благодаря молитвам или заступничеству бодхисатвы, или Совершенной души;

4) Благодаря положительным качествам, посланным саттве другими пребывающими в том же самом состоянии, что и она. Иными словами, любовь, преданность и благодарность тех, кому мы помогаем, становятся крайне необходимыми силами в нашем собственном спасении.

По краю и квадратного, и круглого колёс расположены двенадцать нидан[44], олицетворяющих стечение обстоятельств или причины, вытекающие из следствий, которые и сами, в свою очередь, порождают причины и неизбежно движутся от рождения к смерти. Фигуры на этих двух схемах слегка отличаются деталями, но доктрина в обоих случаях одна и та же. Доктрина нидан раскрывает неизбежность последствий — причин, плавно перетекающих в следствия, и так далее. Следовательно, рождение, соответствующее первой нидане, неминуемо предвещает смерть — двенадцатую нидану; и причины бытия следуют друг за другом непрерывной чередой с начала и до конца, а затем снова продвигаясь к началу, и так ad infinitum (лат., «до бесконечности»).

Первая нидана, Бессознательная Воля, называется авидьей[45], и её символизирует слепой человек, или невежество. В цикле человеческой жизни она представляет саттву, переходящую от смерти к повторному рождению. Вторая нидана, Формирование, называется санскарой и олицетворяется гончаром и его горшками. В цикле человеческой жизни она соответствует саттве, придающей форму бесформенному материалу собственного ментального и психического естества. Третья нидана, Сознание, называется виджняной[46], а её олицетворением служит неугомонная обезьяна. В цикле человеческой жизни она соответствует началу сознательного опыта. Четвёртая нидана, Самосознание, называется намарупой и символически изображается в виде ковчега с находящимися в нём мужчиной, женщиной и животными. В цикле человеческой жизни она соответствует становлению индивидуальности — разграничению «Я» и «не-я». Пятая нидана, Сферы Чувственного Восприятия и Понимание, называется чадайятаной, её символизирует пустой дом с окнами и дверями. В цикле человеческой жизни она олицетворяет пробуждающееся осознание обладания сферами чувственного восприятия и пониманием в отношении внешнего мира. Шестая нидана, Соприкосновение, называется спарсой, и её олицетворением служат муж с женой, обнимающие друг друга. В цикле человеческой жизни она соответствует пользованию органами чувств по отношению к внешнему миру. Седьмая нидана, Чувствование, называется веданой, её символическим представлением являются иллюзорные удовольствия и боль, изображённые с помощью стрелы, попадающей в глаз человека. В цикле человеческой жизни она олицетворяет развитие ментальных и физических ощущений. Восьмая нидана, Желание, называется тришной, её символически представляют мужчина, пьющий вино, и женщина, держащая кувшин с вином. В цикле человеческой жизни она символизирует желание как переживание боли или обманчивого наслаждения. Девятая нидана, Потворство своим желаниям, называется упаданой, её представляет человек, собирающий фрукты в корзину. В цикле человеческой жизни она олицетворяет цеплянье за земное богатство и жадность. Десятая нидана, Полнота жизни, называется бхавой и символизируется зачатием. В цикле человеческой жизни она соответствует жизни в более полной форме, что выражено через приобретение наследника. Одиннадцатая нидана, Наследие, называется джати и символически изображается появлением на свет ребёнка из утробы матери. В цикле человеческой жизни она олицетворяет зрелость через рождение наследника или исполнение обязанностей путём предоставления возможности повторного рождения ещё одной саттве. Двенадцатая нидана, Увядание и Смерть, называется джарамаран, её символизирует мёртвое тело, которое носильщик-кули несёт на спине на кладбище. В цикле человеческой жизни она соответствует зрелости, ведущей к одряхлению и смерти.

За двенадцатью ниданами снова следует первая и гак далее в течение неопределённого времени, пока Просветлённая Жизнь не станет жизнью хозяина дома. Фигуры в центральном круге квадратной чакры олицетворяют две формы жизни. Слева фигуры восходят к просветлению, а справа они нисходят к вечным мукам. Завершая описание Бхавачакры, следует отметить, что в каждом из шести состояний иллюзорного существования можно различить фигуру Будды, тело которого окружено двойным нимбом. Будда из сострадания проявляется одновременно в шести состояниях бытия; эту идею можно найти и в христианских Евангелиях, где описано нисхождение Христа в ад для обращения демонов. Таким образом, в любом состоянии есть место милосердию и состраданию, и «тот, кто достиг совершенства в добродетели», через свои формы в разных мирах «призывает всех саттв присоединиться к нему в блаженстве освобождения».